ями, которые мучили меня, которые обещали мне знания и силу. Без них мне придется плохо, когда я покину Гелиос... Я могу оказаться в смертельной опасности. Но Хронтис не ждал моего ответа. Воздух в комнате заколебался, и когда я обернулся, чтобы заговорить с ним, то с удивлением увидел, что остался один. Яркий свет, исходящий от зеркал, слепил меня... С удивлением я огляделся. Я чувствовал мощь, исходившую от вибрирующих золотых стен. И сила эта втекала в меня, наполняла энергией. Нет в Гелиосе сил более могущественных, чем здесь, внутри этой комнаты, в ее фокусе. С потолка падал неяркий свет в виде паутины отраженных лучей, прозрачных и прямых. Пол в комнате был покатый, понижался к центру. Там в молочном полумраке находился бассейн около четырех футов в диаметре, бассейн со светящейся водой. Стены комнаты представляли собой зеркально отполированные золотистые плиты. Я ждал. Мое сердце трепетало. Лучи света падали вниз, образуя подобие колонн. Вскоре мне показалось, что колонны стали более яркими. Углубление на полу засветилось холодным, ярко-ледяным светом. Впечатление было такое, будто золото начало плавиться и растекаться. При этом стояла абсолютная тишина. Постепенно стены начали странно, непрерывно пульсировать. Я увидел свое мерцающее отражение, то исчезающее, то появляющееся снова. Свет наконец коснулся моей руки, и внезапно вся комната нестерпимо и ослепительно засверкала. Я не мог защититься от этого света. Тогда я спрятал руки и застыл, закрыв глаза. Под веками поплыли цветные круги, напоминавшие горячие облака. И вдруг я увидел лицо. Я видел его, хотя глаза мои были закрыты. Мне показалось, что все клетки моего тела стали изменяться, я сжался под этим взглядом... Очнулся я от отвратительного холода, пронзившего каждый мой нерв, каждый мускул, словно меня встряхнули. Прекрасный лик Аполлона... Лик Аполлона... Я взирал на бога. Множество легенд, переживших свое время и дошедших до моих дней, воспевало сверхчеловеческую красоту Аполлона. Лицо его напоминало человеческое, но красота Аполлона отличалась от красоты человека, как отличается свет свечи от света солнца. Нет таких слов, которыми можно было бы описать, как выглядели его божественные глаза, взиравшие на меня с небес. Он отнесся ко мне со слабым интересом, как и любой из богов, стоявших выше человеческих страданий. Я был для него не более чем помехой, отвлекавшей его от божественных мыслей, непонятных никому, кроме него самого. На мгновение я увидел у него за спиной огромные золотые сооружения, подпирающие золотое небо. Мир богов!.. Бог?.. Я вспомнил скептический цинизм Хронтиса. Опихон верил в сверхъестественное бытие бога, а Хронтис? Могла ли быть невероятная красота Аполлона красотой смертного существа? Все, что прошло через мое сознание, видимо, отражалось и на моем лице, а бог все так же взирал на меня с холодным безразличием. Наконец я решился открыть глаза. Комната раскалилась от света, исходящего из глаз бога. Мне казалось, что раскаленное звездное пламя опалила мое тело. Жар от... от... Я не мог выговорить ни слова. Вуаль раз за разом накатывалась на меня. А за этой вуалью что-то скрывалось, что-то более яркое, чем сияющий свет глаз Бога Солнца. Сон нахлынул и... Мы втроем стояли на вершине холма: Цирцея, Язон и я. Потом откуда-то появилась большая темная фигура. Страх переполнил меня, словно вино, переливающееся через край кубка. Я знал, кто стоит там... Она была Богиней. Люди называли ее Гекатой. В тот раз Язон прибыл на остров Эя разобраться, что за тайны скрываются за мрачными алтарями. Цирцея - жрица Гекаты, я и Язон находились в неком таинственном месте, которое называли Золотым Местом Встречи. Мы втроем стояли там, ожидая начала битвы, ожидая Аполлона. Все это происходило давным-давно - три тысячи лет назад. Мое подсознание помнило об этом, я весь ушел в воспоминания о забытом прошлом. Память волнами возвращалась ко мне... память Язона. Картины прошлого одна за другой ярко вспыхивали во мне, а потом таяли. "Арго" рассекает пурпурные воды Эгена... Темные рощи острова Эя... лица множества женщин. - "Арго", мой "Арго", мой стремительный, мой прекрасный "Арго". Что мне какие-то женщины? Цирцея или даже сама Геката? Что мне та чудовищная битва между существами, которые называли себя богами, но которые не были богами по своей сути? Правда, я поклялся... - Но Язон однажды уже нарушил клятву... Мы прибыли на Эя три недели назад. Я отправился в белый храм к прекрасной волшебнице, которая жила здесь среди своих подданных полулюдей-полузверей. Медея и я. В поисках земли, где я мог бы получить отпущение грехов, я ждал появления "Арго". Но целый месяц на море свирепствовали штормы... "Арго" так и не приплыл. Я ждал его на том таинственном острове в Адриатике, где любой мог пасть жертвой чар. Туманные, призрачные дни тянулись один за другим. Что-то необычное таилось в самом воздухе острова, который, как казалось мне, лежал в другом мире. Длинными летними вечерами Язон старался не думать о Медее, не мечтать о встрече с Цирцеей. Колдунья тоже ждала меня. Но чтобы чувствовать себя спокойнее, я считал, что и другие мужчины проявляют к ней повышенный интерес. Мое сознание раздвоилось. Это было во мне всегда, я родился с раздвоенным сознанием. Я вспоминал о своей юности, об учебе в университете Нью-Йорка, как брал уроки у мудрого кентавра Хирона. Не часто. На Эя раздвоение сознания случалось со мной чаще, чем Язону хотелось бы. Тогда Цирцея сидела надо мной, ожидая, пока отступит безумие. Взгляд ее таинственных, зеленых, горящих как угли глаз обжигал меня. Язона? Нет, другого человека. Безымянного призрака, владевшего частью сознания Язона. Тогда что-то новое появлялось в пристальном взгляде колдуньи. Язон и раньше знал, о чем она думает. Да, для Язона не было ничего нового в том, что женщина может любить его. Однако в этот раз что-то вызывало тревогу. Я чего-то не понимал. Проходили недели. "Арго" так и не возвращался. Однажды Цирцея рассказала мне о Гекате... Геката сошла со своего алтаря... Мы, Цирцея и я, летним прохладным вечером пили вино. Тогда Цирцея сказала мне: - У меня есть послание для тебя, посланце от богини. Я заглянул в письмо. Я уже захмелел и удивился, почему богиня удостоила меня своим вниманием. Вероятно, это выходило за границы моего понимания. Из легенд я знал, что порой богиня выказывает свое особое расположение к какому-нибудь человеку. Неожиданно Цирцея позвала: - Пойдем со мной! Я поднялся, пошел за жрицей тьмы и встретился с богиней. Та говорила со мной языком Цирцеи. Мне не понравилось то, что она рассказала. Для Язона слова темной богини прозвучали совершенно неправдоподобно. Даже для богини ее рассказ звучал слишком странно: - Два человека живут в твоем теле, Язон. Один из вас обретет жизнь лишь через три тысячи лет. Он многое знает в отличие от тебя, дикаря. Этот человек, не ты, Язон, глупо влюбился в Цирцею... - Да, я влюбился... Я хотел бы, чтобы Цирцея родилась через три тысячи лет... Я испугался. Закружилась голова. - Два мира пересеклись в тебе, Язон. Один из них ты знаешь. Другой мир - мир будущего. В нем мы известны как боги и богини, но мы не боги. Естественные силы сделали нас такими, как мы есть. Она говорила все это не древнегреческому воину Язону, а мне, человеку, еще не рожденному, который слушал и понимал ее слова, человеку, который влюбился в Цирцею и только сейчас понял это. "Теперь, наверное, я мог бы использовать то, что узнал", - подумал я. Два мира пересекались здесь. Переход, вероятно, находится там, где волнующаяся воздушная завеса тоньше всего. Храмы воздвигаются там, где существуют двери между мирами. - Храм Аполлона в Гелиосе, - продолжала Геката, - это тоже вход в иной мир. Аполлон и я - заклятые враги. У него есть слуги, которые, как тебе может показаться, творят добро, но он тоже не бог. Все его силы имеют естественное происхождение, они опираются на законы науки, на знания, еще не известные вам. Поэтому вам они и кажутся волшебством, так же как и мое чародейство представляется вам "черной магией". Я пока еще не совсем "богиня", хотя могу перемещаться во времени и пространстве... Мы, я и Аполлон, родились очень давно. Люди рассказывают о нас множество легенд. Сейчас два мира соприкоснулись, и мы можем переходить из одного мира в другой, пока потоки времени вновь не разойдутся. Мы пошлем наши знания дальше по оси времени, и другие боги, точнее, подобные богам, будут жить среди людей. Голос Гекаты задрожал. Она заговорила громче: - Мне нужен человек из твоего мира, Язон. Человек, которого я смогла бы вооружить так, чтобы он смог победить Аполлона. Я могла бы изменить твою жизнь и спасти тебя от предопределенных тебе Судьбой глупых поступков. Я думаю, Судьба направила тебя ко мне в такой час, потому что ты знаешь, какое оружие я имею в виду... Золотое руно, Язон. Руно - оружие против Аполлона. Его сделал другой бог, которого Аполлон убил. Вы, люди, звали его Гефестом. Человек, надевший руно, может победить Аполлона. У меня есть сила, но Аполлон и я не можем встретиться в битве. Только при соблюдении определенных условий наша встреча может состояться... Пришло время, ты нужен мне, Язон, нужен вместе с руном, чтобы стать моим оружием против моего старого врага. Так ты поможешь мне, Язон? Я не ответил. Двойным сознанием обдумывал я слова богини. Что касается руна, я не был дураком, знал, что руно много большее, чем шкура обыкновенного барана. Я ведь держал его в своих руках, чувствовал, какая сила сокрыта в сияющих завитках, когда украл его из храма в Колхиде, где его охранял вечно бодрствующий Питон. По крайней мере, так говорилось в легенде. Теперь я знал, легенда большей частью - ложь. - А что скажет Цирцея? - поинтересовался Язон. Богиня вновь устало заговорила устами своей жрицы: - Она считает, что любит того, второго человека, скрытого под твоим напускным "я". Я обещала, что помогу и ему, и тебе, если вы оба поможете мне в моей последней битве. Помни: Цирцея любит его и, следовательно, тебя... Странно и необычно после этого зазвучал голос самой Цирцеи: - Но я простая смертная! Я же состарюсь и умру задолго до того, как появится новый Язон... мой единственный, рожденный на Земле. - Смирись, дитя мое, смирись! - отвечала ей богиня. - Для тебя будет сделана маска, божественная маска для души Цирцеи. Каждая Верховная Жрица из тех, что станут служить мне, будет надевать эту маску на моем алтаре, и ты сможешь жить в каждой из них, ожидая возвращения Язона. Мы принесли на алтаре Гекаты нерушимую клятву. Язон казался встревоженным. Он не понимал, что делает, но у него не оставалось выбора: когда богиня распоряжается, смертные не могут ей отказать. Потом Геката учила меня пользоваться оружием богов. Часто я трепетал, когда мельком видел мир, сокрытый за алтарем Гекаты. Там тоже жили боги, настолько могущественные, что люди даже осознать этого не могли. Заглядывая туда, я видел скованных титанов, которых пытали в стальных темницах, огни Олимпа, нависшего над темными лесами, и... машины, только машины! Продукт другого мира, другой науки, иной расы... но не создания богов! Я не входил в тот мир. Я смотрел на него сквозь таинственные двери в храме Цирцеи... Многое из того, что я видел, было непонятно мне. Я не забыл о своем "Арго". Но он все не плыл. Я ждал его и работал, изучал возможности руна, вздрагивая каждый раз при мысли, что когда-то мне придется вновь взойти на палубу своего чудесного корабля. 9. СИЯНИЕ СМЕРТИ Я вспомнил, как, закинув руно на плечо, я, первый Язон, отправился на встречу с Аполлоном. Высоко над Эя поднимался трехгорбый холм, откуда открывался вид на голубую бухту. Там, где вуаль между этим миром и миром богов была самой тонкой, в призрачной паутине волшебных нитей меня ожидала Геката. Я едва мог разглядеть богиню. Она выглядела необычно высокой и совершенно не похожей на человека, но ее внешность не испугала меня, я боялся встречи с Аполлоном. Они были очень разные, эти боги. Цирцея стояла рядом со мной. Я надел руно. В воздухе перед нами появилось сверкающее кольцо, а потом я увидел сияние, которое постепенно стало обретать форму лица. Неуверенно я начал колдовать над руном. Я знал, как это делается, но не был уверен в результате. От страха меня подташнивало. Ужасное пылающее лицо приближалось, и, казалось, все мое тело съежилось под взглядом Бога Солнца. Я механически исполнил все необходимые действия. Но перед моими глазами плыли круги; я чувствовал, как постепенно гаснет мое сознание. Потом через разрывы в облаках я разглядел корабль, стоящий на якоре в бухте (единственное, что я по-настоящему любил), - "Арго"... мой несравненный корабль. "Арго"! Когда я увидел корабль, то неожиданно понял, что ничем не обязан ни Гекате, ни Цирцее, ни всем остальным правителям Олимпа. Тогда что же я делаю здесь? Почему дрожу от ужаса перед предстоящей битвой Гекаты и Аполлона? Ведь "Арго" ждет меня! Сбросив руно, я повернулся и побежал. За моей спиной, на холме засверкали лучи, но я не обратил на них никакого внимания. Я остановился на миг лишь тогда, когда услышал голос богини: - Трус! Беги, спасай свою жизнь! Но бегство не спасет тебя: живой ты или мертвый - клятва связала тебя. Однажды ты вернешься! Ты придешь на мой зов! Ты не сможешь нарушить клятву. А Цирцея будет ждать тебя! И я буду ждать! Ступай, Язон... Иди навстречу своей гибели. А ведь я могла бы спасти тебя. Иди к кораблю, пусть он убьет тебя! Иди и умри! Я бежал! Быть может, Геката еще раз обращалась ко мне; но я ее больше не слышал. Больше никого я не слышал. Звуки битвы заставили мое сердце сжаться. А Аполлон смеялся, когда глядел мне вслед... Волны памяти расступились. Сияющие лучи окутали меня. Тревожный шепот заставил мое сердце затрепетать. Голос, хорошо известный мне, звал меня. Вначале я не обратил на него внимания, ускользая от туманных, дрожащих теней. Свет Аполлона не был рожден ярким солнцем. Он казался холодным, чистым и прозрачным, как вода в безжизненном горном озере. Постепенно туман начал рассеиваться. Сквозь него я увидел изогнутые козлиные рога и желтые глаза. - Язон! Язон! Но я был слишком озабочен, чтобы ответить фавну, и погрузился в сияющую бездну глаз Аполлона. "Язон! Язон!" - звал меня Панург, но я по-прежнему не отвечал. Что я мог ответить после его предательства? - Язон! Проснись! Язон! Странная речь! Ничего не значащая. Может, эти слова кому-то о чем-то говорили, например, Джею Сиварду? Но Сивард - не Язон. Не суеверный герой Язон, нарушавший клятву за клятвой. Пока Сивард предал только Цирцею. Издалека до меня донесся собственный голос, зовущий Панурга: - Помоги мне, Панург! - Я не могу! - донесся до меня тихий голос фавна. - Ты должен подойти ко мне. Свет Аполлона ослепил меня, но я мог двигаться... я должен был двигаться. Глубоко вздохнув, я отогнал кошмары и снова был готов бороться не на жизнь, а на смерть. Я чувствовал, что могу идти... бежать. Руками я ощупал свое лицо, пытаясь убедиться, что не сплю. - Толкни дверь, - звал голос Панурга сквозь туман. - Толкни сильнее, Язон! Ты возле двери! Открой ее! Скорее! Сначала мне показалось, что его слова обман. Вытянув руки, я не мог ничего нащупать, а потом волосатые руки коснулись моих запястий, сжали их, потянули вперед. Зрение вернулось ко мне. Мы находились в звездообразной комнате, где некогда я оставил Опихона и Хронтиса. В воздухе стоял необычный запах, острый, удушающий, - запах крови. Но я не обратил на это внимания и, заглянув в лицо Панурга, увидел, что он испуган. От усилий держать себя в руках на его получеловеческом лице выступила испарина. Затаив дыхание, не двигаясь, я ждал вопросов. Я попытался рассмотреть дверь, через которую вошел сюда, но двери не оказалось. - Хорошо, - наконец произнес я. - Что случилось? - Ничего особенного, - ответил фавн. Глубоко вздохнув, он поднес руку к черным завиткам волос на своем затылке. - Я знал, как опасен взгляд Аполлона, но не мог ничего сделать, пока не ушли жрецы. Как только они ушли, отправился сюда, чтобы помочь тебе. - Но почему? Вместо ответа он повернулся и заглянул мне в глаза. - Ты изменился, - медленно сказал он. - Что произошло? Ты - Язон?! - Я вижу глазами Язона, - был мой ответ. - Вижу настолько ясно, что понимаю: я - не он. Я кто-то другой. Как три тысячи лет назад Язон, так и я сегодня имею двойное сознание. Один из тех, кто живет во мне, - Язон. - Я помню это, - спокойно ответил фавн. - Ты - Язон, тот, кто часто нарушает обещания. Знаешь ли ты, на чьей стороне выступишь на этот раз? Я вспомнил ужасное и одновременно прекрасное лицо Аполлона, которое вновь появилось перед моими глазами. Я почувствовал сильное волнение от внезапно изменившихся чувств. И тут я удивился, услышав свои слова: - Я решил выступить на стороне Гекаты... Тогда я смогу освободить мир от Аполлона! - На этот раз ты решил выполнить свою клятву? - поинтересовался Панург. - Хорошо. Много же времени понадобилось тебе, чтобы вернуться в наш лагерь. Я не был уверен, что правильно поступаю, спасая тебя, но, вероятно, поступил правильно, - он пожал плечами. - Когда мы впервые встретились на Эя, Цирцея знала, что ты найдешь Сайну. - Но потом... Я же действовал по собственной воле. - Расположение богов иногда оказывает тлетворное влияние. Люди смеются надо мной, но даже жрецы Аполлона не смеют причинить вреда фавну. Я свободно могу ходить, где пожелаю. Чем я могу тебе помочь?.. Позови меня, если пожелаешь, сын Язона, и на этот раз ты сможешь довериться фавну. - Вновь взялся за свои старые фокусы и опять избегаешь отвечать на вопросы? - спросил я. - А за предложение помощи... благодарю. Я запомню. Но прежде скажи мне, что случилось? - Хронтис тебя, конечно, обманул. Ты должен был почувствовать это. Глаза Аполлона такая вещь, которую не так-то просто подделать. Твои воспоминания были бы стерты... слой за слоем. В финале ты бы лишился души. Если человек заглянет в глаза Аполлону, он погибнет. - Значит, Хронтис боялся и не доверял мне, - мрачно объявил я. - Ладно. Теперь у него и в самом деле есть основания бояться меня. Благодарю тебя, Панург. Я думал... хотя... - Я еще раз огляделся. - Мне казалось, что Хронтис и Опихон тоже должны присутствовать на церемонии. Улыбка Панурга смутила меня. - Ты слышал меня. Я говорил, что ждал. Я хотел спасти тебя. Спасти! Мне было жарко! Бахус, я... - Жрецы! - нетерпеливо напомнил я ему. - Где они? - Один из них справа у тебя за спиной, - таинственно ответил фавн. Испугавшись, я резко обернулся. Человек в золотой мантии лежал на полу в луже ярко-красного цвета. Лужа постепенно расплывалась, становясь все больше и больше. - Опихон, - пробормотал Панург. - Да, плохо. Ты не сможешь помочь. - А Хронтис? - спросил я. Фавн пожал плечами. - Это Опихон спас Цирцею? - высказал я новое предположение. - Забавно, но это так. Хронтис тоже подозревал об этом. Поэтому Опихон использовал нас. Вероятно, ты знал это, или чувствовал, когда беседовал с ним. Я еще до конца не уверен относительно всех деталей. Но Сайну снова предали, и Опихону пришлось снова попытаться... Фавн посмотрел вниз на неподвижное тело. Лицо фавна оставалось безразличным. - Благодарю богов, что мы, фавны, защищены от такой слабости, как любовь, - продолжал он. - Это может привести к ужасным вещам, например, к вот такому концу... - Он любил Сайну? Панург пожал плечами: - Любил или думал, что любит... Опихон был обречен. Аполлон не признает несовершенных с физической точки зрения жрецов. Он надеялся пережить затмение, до которого осталось совсем немного времени. Аполлон отверг бы его, и Хронтис занял бы место своего учителя. Все было решено... неделей раньше, неделей позже - так должно было случиться. Я думаю, именно в такие моменты человеком может овладеть слепая безответная любовь. Вероятно, он поддался секундной слабости... попытался изменить судьбу Сайны. Кто знает? Смерть или любовь играет большую роль в жизни человека? Я рад, что мы, фавны, не знаем ничего подобного. - Почему Хронтис убил его здесь и именно сейчас? - спросил я, кажется, начиная понимать, что же здесь на самом деле произошло. Ответ Панурга удивил меня. - Чтобы Опихон не спас тебя. Я думаю, Опихон решил: если кто-то живой сможет помочь Сайне сейчас, так это только Язон. Правда, ты предал ее, но он считал, что ты сделал это только для того, чтобы, в конце концов, спасти ее. Ты - слуга Гекаты. Он так считал. Без тебя у него не осталось бы никакой надежды, и он пытался освободить тебя, пока еще не поздно. - И не смог? - Умер, - поправил меня Панург. - Хронтис рассмеялся и ушел, решив, что рано или поздно ты сойдешь с ума... У меня нет времени, я тоже ухожу. Теперь ты все знаешь. - Где Сайна сейчас? - В темнице. Сейчас она в безопасности. Хронтис поведет ее на алтарь только в час затмения. - Сколько у меня времени? - Чтобы все узнать, ты должен побеседовать с Хронтисом. Только он точно знает время затмения. - Я спрошу у него, - кивнул я. - Можешь отвести меня к нему? У Панурга отвисла челюсть. - Что? - переспросил он. - Ты, должно быть, сошел с ума! Хронтис будет... - Он расскажет мне то, что я хочу знать. Я уверен. Ты поправишь меня, если я ошибаюсь. Ведь так? - я усмехнулся, поражаясь собственной самоуверенности, которой никогда раньше не отличался. Странно, но свет Аполлона прочистил мне голову, я словно проснулся после долгого сна. Теперь я знал ответы на многие вопросы. Я стал другим, перестал словно слепой бродить во мраке. - Ты жил на Эя в те времена, когда там побывал первый Язон, - объявил я. - Не удивлюсь, если ты знаешь, почему золотое руно обладает такой силой. Фавн растерялся. - Руно? Оно могущественно. Но... этому есть много объяснений. - Я знаю, - отмахнулся я. - Руно подобно некоему биологическому механизму. Первый Язон думал, что это волшебство, но в моем мире все имеет научное объяснение... Что я хочу сказать, Панург... Маску надо принести в Гелиос. - Она никогда не покинет Эя. - Но в ней живет душа первой Цирцеи. Она, как и Язон, должна снова возродиться, чтобы помочь найти выход из создавшегося тупика. Панург усмехнулся. - Ты говоришь, словно герой, - с иронией заметил он. - В час затмения твоя храбрость может растаять как туман, но я тебе помогу. Я отведу тебя к Хронтису, и пусть Геката поможет тебе. 10. НОВАЯ СДЕЛКА Час спустя я пил вино с Хронтисом. Вот жрец вновь передал мне кубок. Слуга Аполлона считал, что я пьян гораздо сильнее, чем было в действительности. Вино Гелиоса оказалось слабее тех напитков, которые мне приходилось пить в моем родном мире. - Я знаю... Тебе не нужно повторяться, - бормотал я. - Не каждый, посмотревший в глаза Аполлона, остается в своем уме, но я из другого мира. Я не испытываю ненависти к тебе за то, что ты хотел избавиться от меня. Ты бы убил меня, если бы смог. В моей смерти - твое спасение. Но я - жив. И теперь равновесие сил сместилось. - Вероятно... - Очевидно, ты не хочешь, чтобы кульминация войны между Аполлоном и Гекатой произошла при твоем правлении? - Да, иначе мы все можем погибнуть. Я смотрю несколько дальше, мне нравится жить. Он говорил вполне искренне. - К тому же вы не верите в богов. Но я ведь тоже не так прост. Твоя долгая жизнь может неожиданно оборваться, если Аполлон встретится с Гекатой. Жрец снова налил мне вина. - Они не могут встретиться просто так, как это делаем мы. Только при определенных условиях они могут сразиться, и только определенным оружием, не знаю уж почему так, - я остановился, выпил еще вина. Хронтис пододвинулся вперед, теперь его лицо выражало крайнее нетерпение. Я внимательно оглядел его... нет, он еще не выиграл. Я напомнил себе: осторожно! Этот жрец Аполлона не дурак, а логик. - Если же боги не смогут встретиться... - проговорил я и, вновь сделав паузу, отхлебнул вина. - Это был мой план, - категорично заявил Хронтис, - столкнуть тебя и Сайну, сделать вас бесполезными для Гекаты. Я рассмеялся и, притворившись пьяным, опрокинул чашу. Золотое вино полилось на пол. - Жизни людей! - продолжал Хронтис. - Вы думаете, Геката не найдет кого-нибудь другого вам на замену? Люди легко уходят из жизни, но оружие богов остается. Боги - не люди. Они обладают страшной силой, но им необходимо их оружие. - Они могут создать новое оружие? - Нет. Маску сделал Гермес, которого убил Аполлон. Ее хранят для тебя... Да, именно так... - протянул он, разглядывая лужу вина. - Да, вероятно... - Не для меня. Меня ведь тоже можно уничтожить. Ты думаешь как раз об этом. - А чего ты хочешь достичь? - Посмотри, Хронтис, - я пододвинулся и положил руку ему на плечо. - Мы - люди, не боги и не полубоги. Мы - умные люди. Пусть так называемые боги воюют, преследуя собственные цели, и не вмешивают нас в свои дрязги. В моем мире есть знания, которые были бы для вас очень полезны. Он молчал. Видимо, я не убедил его. - Ты не хотел убивать меня! - Я сказал это с полной уверенностью и добавил: - И больше того... Я далек от чувствительности... Я ведь мог оказаться для вас очень полезным. Я должен был заставить жреца поверить, что я - старый Язон. Старый! Он почти поверил, решил, что я выпил чересчур много. Я нетерпеливо выжидал. Мы долгое время молчали, а потом Хронтис спросил: - Что такое маска? - Полагаю, что это матрица, в которую заключен искусственный разум. Я бы назвал ее радиоатомным коллоидом, где каким-то образом запечатлены основные характеристики настоящей Цирцеи, - я взял одну из простых глиняных скульптурок, обожженных в огне, и показал Хронтису отпечаток пальца под глазурью. - Отметка пальца мастера. Вероятно, скульптор давно умер, но эта часть его еще живет. Понимаешь? - Отпечатки - да, - согласился жрец. - Но мысли! Разве мысли - реальная вещь? - Они реальны, - уверил его я. - Они - энергия, которая может быть записана. Сознание первой Цирцеи живет в маске, которая является механизмом. Молодые Цирцеи, поклоняющиеся Гекате, обычные женщины. Богиня появляется перед ними, только если они надевают маску, - я сделал паузу, наблюдая за слугой Аполлона. То же и руно, - я говорил медленно, - это тоже машина, не более. Если его можно разрушить - то нужно это сделать... Хронтис с удивлением посмотрел на меня, словно хотел заглянуть в мои мысли. - Что ты знаешь о руне? Я изобразил смущение. - Немного... Но достаточно, чтобы понимать принцип его действия. Смех Хронтиса был пропитан иронией. - Много ты знаешь или мало? Сейчас это не играет роли. Думаешь, мы не пытались уничтожить руно? Я наблюдал и ждал. Но жрец не выдержал первым. - Мы знаем, что руно опасно для Аполлона. Откуда только боги знают... Но из поколения в поколение среди жрецов Аполлона передавался секрет, как разрезать руно. А потом секрет был утерян, тем более что ныне руно висит в недосягаемом месте. Мы не можем добраться до него. - Видимо, я знаю ответ, - беззаботно протянул я. - Но об этом поговорим в другой раз. Лучше вернемся к маске. - Маска... Я читаю твои мысли, мой друг. Ты хочешь, чтобы мы послали тебя на Эя за маской. Я изобразил на лице смущение. Это оказалось нетрудно. - Тогда никто не смог бы вернуть ее назад, - пробормотал я. Жрец засмеялся. - Вернитесь за ней. Съездите на Эя, если отважитесь, - продолжал я. - Попросите Гекату, пусть она отдаст ее вам. Помните, Хронтис... Я бы съездил вместе с вами, но я - не машина. Я подскажу, как добыть маску. Только признайтесь, что сами не можете это сделать, и не заставляйте меня долго ждать! Я пристально смотрел на жреца. - Хорошо. Съезди сам на Эя. Я даже дам тебе корабль. Теперь ты - мой друг и гость. Я хотел бы быть Язону другом, а не врагом. - Вы находите, что так будет лучше? - с сомнением протянул я. Жрец улыбнулся. - Я думал об этом. Конечно! Да! Мы будем хорошими друзьями! Жрец грациозно махнул рукой. Панург оказался прав. Я влез в святая святых Аполлона. Воспоминания Язона больше не беспокоили меня, но и память его не исчезла. Она оставалась со мной. Я все прекрасно помнил, но меня больше не сотрясали эмоции древнего героя. Что же касается глаз Аполлона, то это действительно был обман! Мнемоническое зондирование. Так называемый Аполлон или его ученые и впрямь создали прибор для психологического зондирования. Он мог стирать память людей. И несчастные лишались своих воспоминаний, превращаясь в великовозрастных детей. Я избежал умственного катарсиса, основанного на принципах психиатрического лечения. Вместо этого я получил сеанс некросинтетического лечения - эквивалент некросинтеза животного мира... Многое для меня оставалось пока неясным. Даже с помощью всего своего воображения я не мог логически объяснить, как я попал в этот мир. "Арго" стал прахом много лет назад... Народ Гелиоса знал о нем, но лишь как о корабле-призраке с призрачной командой. На первое время я отложил эту проблему. Существовали и другие вопросы, требующие срочных, немедленных решений. Мое двойное сознание, из которого порой исчезал Язон, сознание Джея Сиварда, теперь стало понятно. Объяснение основывалось на пространственно-временной концепции. Со стороны это напоминало шизофрению, хотя не так-то все просто. Вероятно, настоящий ответ лежал в раскрытии тайны раздвоения личности первого Язона, чьи второстепенные качества были моими. Он в чем-то был моей копией, созданной три тысячи лет назад. Одна половина Язона была переменчива и податлива - та половина, которой принадлежали воспоминания; другую тревожила совесть и личность Язона. Теперь для меня стало ясно, каким образом эта скрытая половина проявилась во мне спустя три тысячи лет. Несомненно, я - прямой потомок Язона из Иолкуса. Несомненно, его матрица межклеточной ткани повторилась во мне. Непонятные вещи порой происходят с этой наследственностью... То же лицо, те же умственные способности могли повториться в прапраправнуках. Что же до меня, то я почти утонул в памяти Язона. Гены и хромосомы после тысяч лет возродили во мне сознание Язона; заново родилась его ментальная матрица. Современная наука утверждает, что подобное может произойти с любым из нас, но происходит это крайне редко. Я думаю, Хронтис достаточно верно оценил наши миры. Один из них - негативный, в то время как мой родной мир - позитивный. Наш мир имеет тенденцию возвращаться на круги своя, а другой - наоборот. Вероятно, древние греки наносили на карту то, что знали об окружающем их мире, более тщательно, чем нам кажется... вот откуда взялось их океанское течение, стремящееся к краю мира. Ведь "Арго" плавал между мирами! "Арго"! "Арго"! Я был в этом твердо уверен. Эмоции Язона больше не управляли мной. Я имел дело с Аполлоном. Он и Геката, фавны и им подобные в этом мире считались нормальными существами, хотя их копий не осталось в нашем мире, когда миры разделились. Я не знал, почему Аполлон и Геката враждуют и где остальные боги. Уверен был только в одном: ссора Гекаты и Аполлона - не праздная ссора на Олимпе, как гласила легенда. Их ссора имела логическое объяснение. Сверхсила... да, боги обладали ею, но сверхсила - всего лишь оружие. Задумавшись, я решил, что боги этого мира могли бы создать и атомную бомбу. Однако револьвера у меня не было. Хотя я в нем и не нуждался. С маской и руном я был бы готов... Копыта Панурга мягко зацокали у меня за спиной, когда я вышел из зала. Ароматный запах окутал меня, и до моих ушей донеслось дыхание фавна. Я оглянулся. Панург смеялся. - Теперь что? - спросил он. Я инстинктивно пожал плечами. Вино опьянило меня, в голове слегка шумело, но я знал, что должен делать. - Нужно добыть руно, - ответил я фавну. - Панург с сомнением взглянул на меня: - Ты знаешь, насколько опасна эта вещь? Ты его видел? - Я отправлюсь за ним. Немедленно. Старый фавн улыбнулся. - Отлично. Но сперва прогуляемся по городу. Жрецы с удивлением смотрели на нас, словно я, как и Панург, начал трясти хвостиком и стучать копытами, проходя мимо них. Но, должно быть, Хронтис уже объявил свою волю. Все уступали нам дорогу; никто не пытался нас остановить. Многочисленные приготовления - вот что предстояло нам сделать. Мы вышли в город, прошли частные кварталы и оказались в торговых рядах, переполненных толпами людей. Я видел беспокойство и страх в каждом лице. Ужас затмения приближался. Я-то почти забыл об этом. Дважды мы видели стада шумных овец и крупного рогатого скота. Животные стояли в загонах, а слуги золотили их копыта и рога краской, украшали шеи гирляндами, готовя их для жертвоприношений. Когда мы вернулись в храм, он был полон запахами фимиама. Рабы в полном парадном боевом одеянии с корзинами свежих цветов толпились во всех больших залах. Всюду стояли горшки ароматического масла. Люди с беспокойством наблюдали за небом. Час затмения приближался. Похоже, в Гелиосе не осталось ни одного беззаботного гражданина. По извилистому коридору Панург привел меня к винтовой лестнице и остановился перед стеной, расположенной вдали от шума готовившихся к празднику палат. Фавн положил руку на стену и подозрительно посмотрел на меня. - Ты до сих пор не доверяешь мне? - поинтересовался я. Панург спокойно встретил мой взгляд. Голос его прозвучал очень серьезно, когда он ответил: - Доверие и верность - не слова для легкой перебранки. Я стар, Язон. Я очень стар. Я знал человека, который однажды обманул надежды. Когда желудь падает, дуб перестает верить ему, но когда дубовые леса покрывают землю... Голос фавна стал так тих, что я подумал: "Еще чуть-чуть - и я услышу в этих звуках первобытную силу этого странного существа, почувствую его огромную любовь к жизни". - К тому же я полубог, который ждет и наблюдает, как желудь растет в лесу. Я вижу больше, чем ты думаешь. Может, мои планы ничего не значат в сравнении с твоими. Но то, что ты сделаешь сейчас, изменит мир. Может быть, что я, используя других, веду такую игру, которая создает новый мир, делает его таким, как я пожелаю. Но всякий раз, болтая об этом, я добавляю: может быть! Пока я не вижу, как руно сможет помочь кому-нибудь, - он засмеялся. - Ты думаешь, я болтлив? Вероятно. Я все время, словно у ткацкого станка, плету интриги. Но взгляни на руно, если тебе так хочется! С этими словами он распахнул потайную дверцу, за ней в саду висело руно. Золотой свет хлынул сквозь отверстие в стене, расплескался по стенам, заполнил залы, словно окатил их волной ослепительных бриллиантов. Панург отступил назад, прикрыв глаза. - Смотри, если хочешь. Это не для меня. Вначале я тоже ничего не увидел. Мои глаза должны были привыкнуть к яркому свету. Позже я рассмотрел руно, но искоса, прикрывая лицо обеими руками. В саду храма Аполлона росли цветы, обжигающие глаза тех, кто смотрел на них. В этом саду цвели розы белого пламени, сверкающие огнем, словно расплавленные капли солнца, а в центре сада росло дерево. Легенда говорит, что золотое руно висело на дереве, которое охранял вечно бодрствующий дракон. Как мало правды в легенде. Когда мои глаза немного привыкли к ослепительному блеску, я сумел рассмотреть магический артефакт. Конечно, легенда оказалась аллегорией, правда оказалась совершенно другой. Я видел руно. Оно находилось точно в фокусе всего этого мерцающего огня. Я с трудом разглядел его нечеткие формы. Золото, горящее словно цветы неиссякаемого огня. Я видел аккуратные завитки шкуры, обжигающие, белые, плавно переливающиеся золотом, когда над руном шевелились ветки дерева. В саду не было ни Питона, ни чешуйчатого дракона. Само дерево было драконом. Я увидел, как медленно шевелятся его ветви, золотисто-чешуйчатые, гибкие, скользящие друг по другу в бесконечном движении. Каждую ветвь венчала маленькая треугольная голова, которая, не моргая, наблюдала за пылающим садом. Я вновь прикрыл глаза руками, чтобы уберечь их. Панург рассмеялся. - Если хочешь, можешь взять руно, - сказал он с явной иронией. - Но твой пепел для Цирцеи я собирать не стану. Даже полубоги не могут зайти в этот сад. Ну как, ты все еще хочешь взять руно? - Позже, - сказал я, вытирая слезы, накатившиеся на глаза. - Позже я заберу его, не сейчас. Панург засмеялся. Чтобы остановить его, я объявил: - У меня не пропало желание забрать руно. Когда мне станет нужно, я его возьму. Но вначале маска Цирцеи должна оказаться в Гелиосе. Хронтис сказал, что даст мне корабль. Поплывешь со мной? Панург прикрыл потайную дверь. В обычном дневном свете мне показалось, что его желтые глаза тускло мерцают. Когда фавн ответил мне, его голос прозвучал как-то неопределенно: - Вероятно, ты знаешь, что делаешь. Или нет? Только глупец отправится на Эя за маской Цирцеи. Ты думаешь, что звери Цирцеи не разорвут тебя на части? - Не в этот раз. - Возможно, - пожал плечами Панург, изучая меня. - Хорошо. Но оружие нельзя принести на священную землю Эя. Если ты высадишься на остров с оружием в руках, то у тебя не останется выбора. Никакой меч не спасет тебя от зверей Гекаты. Я в такие игры не играю. Развлекайся сам и положись на свою удачу. - До затмения ты увидишь маску Цирцеи в Гелиосе, - пообещал я фавну. 11. ПОМОЩЬ ГЕКАТЫ Золотистая лодка мягко уткнулась килем в песок. Гребец в золотистом одеянии выпрыгнул из лодки и вытащил ее на берег. Я во второй раз ступил на бледную, холодную землю острова Цирцеи. Тут, как всегда, все было затянуто туманом. Туман скрывал кипарисы. Я слышал, как падают капли росы с деревьев. Я проверил, не наблюдает ли кто-нибудь за мной. Стояла тишина, берег выглядел безжизненным. Мое сердце билось учащенно. Я прошел по песку. Жрец из Гелиоса наблюдал за мной, оставаясь в лодке. Я не мог рассчитывать на его помощь. Эя - территория, запретная для подданных Аполлона, и, кроме особых случаев, они обязаны уважать обычаи очарованной земли. Я прошел вдоль кипарисов. Как только моя нога коснулась мягкой травы, вдали раздался чей-то крик. Откуда-то доносился глухой шепот, словно деревья разговаривали друг с другом. - Он идет... он... и... и... и... дет, - шептали растения. Деревья дрожа зашевелились вокруг, словно поднялся сильный ветер. Но ветра не было. Туман придавал этой сцене таинственность. Отдаленный крик затих, но не успел я сделать и дюжину шагов, вновь раздались голоса. Бессловесные крики. Эти голоса больше напоминали голоса зверей или полулюдей. Потом я услышал мерный стук. Приближающийся стук копыт. С мрачными предчувствиями я вышел на поляну возле храма. Стук копыт становился ближе и ближе. Звуки в тумане обманчивы, непонятно, откуда они доносились. Я не мог сказать, с какой стороны доносится стук копыт. Что-то шумело в ветвях, но ветра я не чувствовал. Я остановился. Неожиданный ужас охватил меня, когда рядом со мной что-то завизжало высоким, монотонным голосом. Звук очень напоминал визг кошки, но мог принадлежать и человеку. Рыдание или смех, а может, и то и другое. Я сильно разозлился, так как, оглянувшись, ничего не увидел. Копыта гремели совсем рядом. Мир перевернулся. Я задохнулся. Внезапно чьи-то руки подхватили меня, и я полетел над землей. Где-то внизу зазвенели копыта. Смех кентавров гремел у меня в ушах. Я попытался оглянуться, чтобы понять, кто меня схватил. Повернув голову, я увидел человеческое лицо с безразличными желто-коричневыми, козлиными глазами - подобие Панурга, но с отпечатком звериной свирепости. Существо вертело меня в воздухе и смеялось, холодно, вызывающе. Потом я увидел,