логические создания, порожденные облученной радиацией плазмой клеток - двухголовые соединенные близнецы, циклопы, сиамские близнецы. Правда успокаивало то, что рождение подобных монстров почти прекратилось. Между разумными Болди и сумасшедшими телепатами существовал параноидальный вариант мутации с ее ненормальной зацикленностью на эгоизме. Поначалу параноики отказывались носить парики, и, если бы их угроза была распознана еще тогда, то их уничтожение не составило бы проблемы. Но теперь все обстояло иначе. Они стали более хитрыми. Чаще всего они ничем не отличались от обыкновенных Болди. Они искусно маскировались и защищались, и если бы не случайные промахи, Бартон и его охотники так и не смогли бы воспользоваться своими кинжалами. Война - не известная, тайная, не на жизнь а на смерть - в мире, не осознающем сверкающей во мраке смертельной схватки. Ни один обычный человек даже не подозревал о происходящем. Но Болди знали. Знал Мак-Ни, чувствуя некоторую робость от лежащей на нем ответственности. Одной из вещей, которой Болди платили за выживание, состояла в отождествлении себя, семьи и друзей со всей телепатической мутацией. Это понятие не включало параноиков - хищников, угрожавших безопасности всех Болди на Земле. Глядя на Кэллахана, Мак-Ни гадал, испытывал ли этот человек хоть какие-нибудь сомнения в себе. Скорее всего, нет. Ощущение своего более низкого положения и ущербности заставило их поклоняться своей группе из чистого эгоизма; их лозунгом было: "Мы - Сверхлюди! Все остальные ниже нас!" Они не были сверхлюдьми. Но недооценивать их было бы серьезной ошибкой. Они были безжалостны, разумны и сильны. Хотя и не настолько, как казалось им самим. Лев легко может убить дикого быка, но стадо быков может смести льва. - Если смогут его найти, - ухмыльнулся Кэллахан. Мак-Ни поморщился. - Даже лев оставляет след. Вы же знаете, что невозможно без конца разрабатывать свой план, не вызывая подозрений у людей. В мыслях Кэллахана проявилось презрение. - Они не телепаты. Даже если бы они были таковыми, у нас есть Мощь. И вы не можете ее перехватить. - Однако мы можем читать ваши мысли, - вставил словно Бартон. Его глаза сверкали. - Именно поэтому мы спутали некоторые ваши планы. - Случайность, - сказал Кэллахан, махнув рукой. - Это никак не повлияло на наши долгосрочные планы. К тому же, вы можете читать лишь то, что находится выше сознательного порога осторожности. Мы думаем и о других вещах; помимо Завоевания. И - если уж мы идем на очередной шаг - то мы делаем его так быстро, как только возможно, чтобы снизить до минимума риск чтения его подробностей одним из предателей. - То есть мы теперь предатели, - сказал Бартон. Кэллахан взглянул на него. - Вы предатели своей расы. После Завоевания мы займемся вами. - Кстати, а что будут делать люди? - спросил Мак-Ни. - Умирать, - ответил Кэллахан. Мак-Ни потер лоб. - Вы слепы. Если Болди убьет хотя бы одного человека, то это будет несчастье, и это известно. Это может сойти с рук. После двух или трех таких смертей появятся вопросы и догадки. Прошло немало времени с тех пор, как линчевали Болди, но стоит одному толковому человеку догадаться о происходящем, появится всемирная программа, которая уничтожит всех Болди. Не забывай, нас легко узнать. - Он прикоснулся к парику. - Этого не случится. - Вы недооцениваете людей. И всегда недооценивали. - Нет, - сказал Кэллахан, - это неверно. Но вы всегда недооценивали Нас. Вы даже не знаете своих собственных способностей. - Телепатические возможности не создают суперменов. - Мы думаем не так. - Ладно, - сказал Мак-Ни, - здесь мы не можем прийти к согласию. Может быть, нам удастся это сделать на чем-нибудь другом. Бартон издал яростный звук. Кэллахан взглянул на него. - Ты сказал, что понимаешь наш план. Если так, то ты знаешь, что его нельзя остановить. Люди, которых вы так боитесь, обладают лишь двумя сильными сторонами: численностью и техникой. Если смести технику, то Мы сможем объединиться, а это все, что нам нужно. Мы, конечно, не можем сделать это сейчас из-за атомных бомб. Как только мы объединимся и обнаружим себя - хлоп! Так... - Взрыв был последней войной, - сказал Мак-Ни. - Она должна быть последней. Эта планета не переживет еще одну. - Планета может пережить. И мы можем. Человечество не смогло бы. - В Галилео нет секретного оружия, - сказал Бартон. Кэллахан усмехнулся. - А, значит вы следили за этой пропагандой, не так ли? Но множество людей уже верят в то, что Галилео превращается в угрозу. Когда-нибудь Модок или Сьерра сбросят бомбу на Галилео. Это сделаем не мы. Бомбардировку проведут люди, а не Болди. - Кто пустил этот слух? - спросил Бартон. - Будут и еще, много других. Мы посеем недоверие между городами - это долгосрочная программа плановой пропаганды. Она достигнет кульминации в новом Взрыве. Тот факт, что люди попадутся на такую чепуху, доказывает их врожденную неспособность править. Это не могло бы произойти в мире Болди. Заговорил Мак-Ни: - Новая война будет означать развитие средств подавления связи. Это будет вам на руку. Старый принцип "разделяй и властвуй". Пока радио, телевидение, вертолеты и скоростные авиалинии соединяют людей воедино, люди - единая раса. - Вы это поняли, - сказал Кэллахан. - Когда человечество станет более уязвимым, мы сможем объединиться и выйти на сцену. Существует не так уж много настоящих гениев техники, вы же знаете. Мы их потихоньку устраняем. И это нам по силам - ведь используя Мощь, мы способны объединиться мысленно, не становясь физически уязвимыми. - Если не считать Нас, - мягко заметил Бартон. Кэллахан медленно покачал головой. - Вы не убьете нас всех. Если вы меня сейчас зарежете, это ничего не изменит. Так случилось, что я координатор, но я не единственный. Конечно, вы можете отыскать некоторых из нас, но всех нас вы найти не сможете, и вы не сможете расшифровать наш код. Вот на чем вы проиграете, и всегда будете проигрывать. Бартон со злостью раздавил окурок. - Да. В этом мы можем проиграть. Но вы не выиграете. Вы не можете. Я давно предвидел грядущий погром. Если он произойдет, то будет оправдан, и я не буду сожалеть, уверенный, что он сметет и всех вас. Мы тоже погибнем, и вы будете довольны, зная, что своим эгоизмом вы уничтожили целые народы. - Меня это мало волнует, - сказал Кэллахан. - Я всегда говорил, что ваша группа была ошибкой мутации. Мы действительно супермены - не страшащиеся занять свое место во Вселенной, в то время как вы довольствуетесь крохами, которые роняет со своего стола человечество. - Кэллахан, - внезапно сказал Мак-Ни, - это самоубийство. Мы не можем... Бартон выпрыгнул из кресла и встал, широко расставив ноги, яростно озираясь. - Даррил! Не мечи бисер перед свиньями! Моему терпению есть предел! - Пожалуйста, - сказал Мак-Ни, чувствуя себя бессильным и беспомощным. - Нам нужно помнить, что мы, во всяком случае, не супермены. - Никаких компромиссов, - бросил Бартон. - Не может быть никакого примирения с этими волками. Волками - гиенами! - Компромисса не будет, - сказал Кэллахан. Он поднялся, его львиная голова темным силуэтом вырисовывалась на фоне красного неба. - Я пришел повидать тебя, Мак-Ни, по одной-единственной причине. Вы не хуже меня знаете, что люди не должны подозревать о нашем плане. Оставьте нас в покое, и они ничего не заподозрят. Но если вы будете продолжать попытки помешать нам, вы просто увеличите опасность разоблачения. Тайная война не может вечно оставаться тайной. - Если так, то ты видишь опасность, - сказал Мак-Ни. - Глупец, - почти ласково сказал Кэллахан. - Неужели вы не видите, что мы сражаемся за вас? Оставьте нас в покое. Когда люди будут стерты с лица земли, это будет мир Болди. И вы сможете найти в нем свое место. Не говори мне, что ты никогда не думал о цивилизации Болди, цельной и совершенной. - Я думал об этом, - признал Мак-Ни. - Но это не будет достигнуто вашими методами. Единственный выход здесь - постепенная ассимиляция. - Иначе говоря, мы снова вольемся в людское племя? Иначе говоря, наши дети деградируют в волосатых людей? Нет, Мак-Ни. Ты не сознаешь своей силы, но, похоже, ты не сознаешь и своей слабости. Не мешайте нам. Иначе за любой возможный погром будете отвечать вы. Мак-Ни взглянул на Бартона. Плечи его сгорбились. Он глубже забрался в кресло. - В конце концов ты прав, Дэйв, - прошептал он. - Компромисса быть не может. Они параноики. Губы Бартона расплылись в недоброй усмешке. - Убирайся, - сказал он. - Я не хочу убивать тебя сейчас. Но я знаю, кто ты такой. Не забывай об этом. Ты не проживешь долго - даю слово. - Ты можешь умереть первым, - тихо сказал Кэллахан. - Убирайся. Параноик повернулся и вышел на крыльцо. Теперь его фигура была видна внизу, прогуливающейся по дорожке. Бартон налил себе солидную порцию спиртного и выпил залпом. - Я чувствую себя грязным, - сказал он. - Может быть, это освободит меня от мерзкого привкуса. Мак-Ни неподвижно сидел в своем кресле. Бартон пристально посмотрел на темную фигуру. "Что тебя гложет?" - подумал он. "Хочется... хочется, чтобы уже сейчас был мир Болди. Земля - не место для него. Венера или даже Марс. Каллисто - где угодно. Место, где мы могли бы быть в мире. Телепаты не созданы для войны, Дэйв." "Однако вполне возможно, что это им не помешает." "Ты думаешь, что я слаб. Да, это так. Я не герой. Не крестоносец. К тому же, важнее всего микрокосм. Насколько мы можем рассчитывать на верность расе, если семья и личность должны жертвовать всем, что значит для них дом." "Паразиты должны быть уничтожены. Наши дети будут жить в лучшем мире." "Так говорили наши отцы. И где же мы?" "Нас, по крайней мере, не линчевали. - Бартон положил руку на плечо Мак-Ни. - Продолжай работать. Ищи ответ. Код параноиков должен быть разгадан. Тогда я смогу уничтожить их - всех!" Мысль Мак-Ни помрачнела. "Я чувствую, что будет погром. Не знаю когда. Но наша раса еще не пережила свой самый тяжелый кризис. Он еще впереди. Он еще впереди." "Но и ответ будет найден, - подумал Бартон. - Я ухожу. Я должен найти того Болди у кочевников." "До свидания, Дэйв." Он проводил Бартона взглядом. Дорожка опустела. Теперь он ждал, когда из города вернутся Марианна и Алекса, и впервые в жизни он не был уверен, что они вернутся. Сейчас они были среди врагов, потенциальных врагов, которые по одному слову могли перейти к казням и огню. Безопасность, за которую Болди мирно сражались из поколения в поколение, теперь ускользала из под ног. Через некоторое время Болди могли оказаться бездомными и лишенными друзей, как кочевники... Слишком гибкая цивилизация ведет к анархии, а слишком жесткая падает под ураганными ветрами перемен. Человеческая норма произвольна; столь же произвольными были и границы. В децентрализованной культуре каждый социальный организм был в большей степени способен найти себе законное место, чем это было в течение тысячелетий. Денежная система основывалась на натуральном обмене, который, в свою очередь, опирался на навыки, гений и трудоемкость. Кому-то нравилась случайная жизнь рыбака на Калифорнийском берегу; его улов мог дать ему телевизор, разработанный в Галилео человеком, который увлекался электроникой - и при этом любил рыбу. Это была гибкая культура, - но в ней имелись свои жесткие барьеры. Случались и промахи. После Взрыва антиобщественные элементы бежали от разбегающихся по Америке быстро растущих поселений в леса, где прощался индивидуализм. Здесь встречались разные типы. Бродяги и странствующие рабочие, кэджуны и кракеры <белые бедняки южных штатов>, пайзанос и лодыри из притонов - недовольные, антисоциальные, и те, кто просто не смог приспособиться к любому виду городской жизни, даже к полудеревенским условиям нынешних городков. Некоторые бездельничали, некоторые бродили по дорогам мира, все еще зависящего от наземного транспорта, некоторые были трапперами и охотниками - ведь даже во время Взрыва на американском континенте оставались обширные лесные массивы. Они ушли в леса. Те, кто с самого начала был лесным жителем, хорошо знали, как выжить, как ставить силки на птиц и ловушки на оленей и зайцев. они знали, какие ягоды собирать и какие коренья выкапывать. Остальные... В конце концов они научились или погибли. Но сначала они искали то, что считали легким путем. Они стали разбойниками, нападавшими на объединяющиеся города и выносившими оттуда добычу - еду, выпивку и женщин. Они приняли возрождение цивилизации за ее гибель. Они собирались в банды, и атомные бомбы находили свои цели, и они умирали. Через некоторое время больших групп кочевников не осталось. Единство стало небезопасным. Мало кто мог рассчитывать на соединение в сезоны северных климатических зон или в далеких районах более тропического пояса. Их жизнь напоминала жизнь первопроходцев Америки и американских индейцев. Они постоянно кочевали. Заново учились пользоваться луком и дротиком - связи с городами они не поддерживали, и достать огнестрельное оружие было нелегко. Они крутились на отмелях потока технического прогресса - отчаянные смуглые лесные люди и их жены, гордые своей независимостью и своей способностью вырвать жизнь из дикости. Им редко приходилось писать. Но они много разговаривали, и ближе к ночи, вокруг лагерных костров они пели старые песни - "Барбара Аллен", "Два ворона", "О, Сюзанна" и народные баллады, пережившие Парламенты и Сенаты. Если бы они ездили верхом, то они знали песни, основанные на ритме бега лошади; но в жизни они ходили пешком и знали маршевые песни. Джесс Джеймс Хартвелл, вождь небольшой банды кочевников, наблюдал за приготовлением медвежатины на лагерном костре, и его раскатистый бас глушился и смягчался елями, смотревшими на лагерь из-за ручья. Его скво, Мэри, тоже пела, потом к ним присоединились и остальные - охотники и их жены - поскольку больше слово "скво" не несло в себе унизительного оттенка. Отношение кочевников к своим женам было более реалистическим вариантом средневекового рыцарства. "Несите старый добрый рог, ребята, и мы споем другую песню..." За ручьем был мрак. Этим вечером они поздно нашли место для лагеря; их задержала охота на медведя, а потом пришлось долго искать свежую воду. Как всегда, когда племя было возбуждено, начались насмешки над Линкольном Коуди. Видимо, это было типично для любой группы - чувствовать ментальное различие или превосходство Болди, и компенсировать это насмешками над его очевидным физическим отличием. И все же они никогда не связывали Линка с городскими Болди. Многие поколения телепатов уже носили парики. и даже сам Линк не знал, что был телепатом. Он знал, что был другим, и все. Он не помнил аварии вертолета, из обломков которого вытащила его детское тельце мать Джесса Джеймса Хартвелла; привыкший к племени, он вырос как кочевник, и был принят как таковой. Но хотя они воспринимали его, как одного из них, прозвище "кожаная голова" так и вертелось на языке - тут уж не до шуток. Споем это, как мы пели это прежде, в пятьдесят тысяч голосов... ("Споем, как бывало, в пятьдесят тысяч голосов, Пока мы шли по Джорджии...") В банде Хартвелла было двадцать три человека. Много поколений назад один из его предков воевал с Великой Республиканской Армией, и шел вместе с Шерманом. А современники того солдата, чья кровь тоже текла в жилах Хартвелла, носили серую форму Конфедерации и умерли на Потомаке. Сейчас уже двадцать три кочевника-изгоя, сброшенных со счетов цивилизации, сгрудились вокруг огня и жарили медведя, которого они убили копьями и стрелами. Хор решительно взревел. "Ура! Ура! Мы несем праздник, Ура! Ура! Флаг, несущий людям свободу, И мы хором поем от Атланты до моря, Пока маршируем по Джорджии." На том месте, где была Атланта, остался лишь серый забытый шрам. Яркие чистые новые города усеивали Джорджию, и к морю и обратно, гудя, летали вертолеты. Великая Война между Штатами была воспоминанием, затуманенным более поздними обширными конфликтами. Но в этом застывшем северном лесу решительные голоса снова будили прошлое. Линк потерся плечами о грубую кору дерева и зевнул. Сейчас он жевал мундштук разбитой курительной трубки и наслаждался кратким уединением. Но он мог ощущать - чувствовать - понимать обрывки мыслей, доносившихся до него от костра в лагере. Он не знал, что это были мысли, поскольку, как он полагал, Хартвелл и остальные могли чувствовать именно такие реакции. К тому же, как всегда эта связь слегка расстроила его, и он был рад, когда что-то подсказало ему, что приближалась Кэсси. Она неслышно вышла из тени и села рядом с ним, стройная красивая девушка, на год моложе его, семнадцатилетнего. Они были женаты меньше года; Линк до сих пор удивлялся, что Кэсси могла полюбить его, несмотря на лысину и блестящий череп. Он провел пальцами по черным блестящим волосам Кэсси, наслаждаясь этим чувственным ощущением и тем, как они вились на его ладони. - Устала, дорогая? - Нет. Тебе плохо, Линк? - Пустяки, - сказал он. - Ты смешно себя вел с тех пор, как мы совершили налет на город, - пробормотала она, взяв его смуглую руку и проводя указательным пальцем по мозолистой ладони. - Ты понимаешь, что, возможно, нам не следовало этого делать. - Я не знаю, Кэсси, - он вздохнул, его рука обхватила ее талию. - Это третий набег за год... - Ты не спрашивал у Джесса Джеймса Хартвелла? - Думаешь, я должен? - Что ж, тогда, - серьезно сказала Кэсси, - тебе лучше начать думать о нашем скором уходе. Джесс не любит отсутствия аргументов. - Я тоже не люблю, - сказал Линк. - Может, набегов больше не будет, мы движемся на юг. - Во всяком случае, мы набили брюхо, и это уже больше, чем было за канадской границей. Я никогда не видела такой зимы, Линк. - Она была холодной, - признал он. - Но это не страшно. Разве что... - Что? - После набега мне хотелось побыть одному. И никому не мог сказать об этом. У меня было странное чувство. Словно голоса у меня в голове. - Это сумасшествие. Или воображение. - Я не "тронутый". Ты знаешь это, Кэсси. - И ты не куришь траву безумия. Она имела в виду марихуану, свободно росшую в отдаленных районах. Она старалась поймать его взгляд. - Расскажи мне, как это происходит, Линк. Это плохо? - Это ни хорошо, ни плохо. Все перепутано, вот и все. Это все равно, что сон, только я не сплю. Я вижу картинки. - Какие картинки, Линк? - Я не знаю, - сказал он, глядя в темноту, где бурлил и плескался ручей. - Потому что когда это происходит, то это наполовину не я. Мне становится холодно и жарко внутри. Иногда это похоже на музыку, звучащую в моей голове. Но когда мы последний раз напали на город, мне было очень плохо, милая Кэсси. - он поднял щепку и забросил ее подальше. - Я был как щепка, брошенная в воду. Все это со всех сторон навалилось на меня. Кэсси нежно поцеловала его. - Не думай об этом. У всех когда-нибудь путаются мысли. Теперь мы идем на юг, будет хорошая охота, и ты забудешь свои фантазии. - Сейчас я не могу забыть их. С тобой мне лучше просто от того, что ты рядом. Я люблю запах твоих волос, милая. - Линк прижался лицом к прохладному темному облаку волос девушки. - Ладно, тогда я их пока не буду стричь. - Лучше не надо. У тебя должно быть достаточно волос для нас обоих. - Ты думаешь, это меня волнует, Линк? Бун Карзон лыс, а между тем очень красив. - Бун старый, ему около сорока. Поэтому-то он и лысый. У него была шевелюра, когда он был молод. Кэсси вырвала немного мха и разложила его на голове Линка. Она улыбалась ему полу-насмешливо. - Как тебе это? Во всем мире не найдешь никого с такими зелеными волосами. Теперь тебе лучше? Он стряхнул мох, крепче прижал Кэсси и поцеловал ее. - Хоть бы никогда с тобой не расставаться. Когда ты рядом, я не беспокоюсь. Это все из-за набегов. - Я думаю, их больше не будет. Линк посмотрел в дымку. Его лицо, покрытое загаром и морщинами из-за его трудной жизни, неожиданно нахмурилось. Он резко поднялся. - Я предчувствую, что Джесс Джеймс Хартвелл планирует еще один. - Предчувствуешь? - Она взволнованно посмотрела на него. - Может быть, это не так. - Может быть, - с сомнением сказал Линк. - Только мои предчувствия в большинстве случаев очень точны. - Он взглянул на огонь. Расправил плечи. - Линк? - Он уже почти решил, Кэсси. Сидя и думая о еде, которую мы взяли в последнем городе. Его добыча действует на него. Я не собираюсь следовать за ним. - Тебе лучше ничего не затевать. - Я собираюсь поговорить с ним, - сказал Линк почти неслышно и двинулся в тень деревьев. Из освещенного огнем круга раздался вопросительный окрик, жуткое уханье совы, печальное и всхлипывающее. Линк понял интонацию и ответил карканьем ворона. У кочевников был свой особый язык, которым они пользовались на опасных территориях, поскольку единства племен не было, а некоторые были охотниками за скальпами. Было и несколько групп каннибалов, но этих дегенератов ненавидели и убивали все остальные при первой же возможности. Линк вошел в лагерь. Его фигура была крупной, крепкой, мускулистой, его мощная грудь вздымалась под украшенной бахромой рубашкой из оленьей шкуры, которую он обычно носил, голый череп сейчас скрывала беличья шапка. Временные жилища были уже готовы, и представляли собой навесы, крытые листвой, дававшие минимум уединения; несколько скво уже деловито занимались шитьем. У костра Бешеба Хартвелл дожаривала мясо. Джесс Джеймс Хартвелл, похожий на быка великан с крючковатым носом и покрытой шрамами щекой, наполовину выбелившей его бороду, ел мясо и бисквит с приправой, макая его в зеленый черепаховый суп - часть добычи налета. На безукоризненно белой ткани перед ним были разложены икра, сардины, улитки, чау-чау, антипасто и другие деликатесы, которые он пробовал с помощью крохотной серебряной вилочки, утонувшей в его огромной волосатой руке. - Садись, поешь, "кожаная голова", - загрохотал Хартвелл. - Где твоя скво? Она, должно быть, здорово проголодалась. - Она сейчас придет, - сказал Линк. Он не знал, что Кэсси устроилась в кустарнике, держа в руке обнаженный метательный нож. Его мысли были сосредоточены на главаре, и он сейчас мог чувствовать то, что он называл предчувствием, и что было в действительности неразвитой телепатией. Да, Хартвелл думал о новом набеге. Линк принял от Бешебы мясо. Оно не обожгло его мозолистые ладони. Он присел возле Хартвелла и впился в сочную мякоть. Его глаза не отрывались от лица бородатого человека. - Теперь мы не в Канаде, - сказал он наконец. - Становится немного теплее. Даже здесь слишком холодно. - Тогда мы займемся охотой. И скоро взойдет дикая кукуруза. У нас будет полно пищи. - Передай мне бисквиты, Бешеба. Мг-м. Чем больше мы едим, Линк, тем толще мы будем к следующей зиме. Линк показал на полотнище. - От всего этого не потолстеешь. - Так или иначе, это тоже неплохо. Попробуй эти рыбьи яйца. - Да... тьфу! Где здесь вода? Хартвелл засмеялся. Линк спросил: - Летом мы направимся на север? - мы еще не голосовали насчет этого. Я бы сказал "нет". По мне, так лучше отправиться на юг. - Там больше городов. Небезопасно продолжать налеты, Джесс. - Никто не сможет нас найти, если мы снова уйдем в леса. - У них есть ружья. - Ты испугался? - Меня ничто не испугает, - сказал Линк. - Только я вроде как знаю, что ты думаешь о новом набеге. И прошу в этом на меня не рассчитывать. Тяжелые плечи Хартвелла сгорбилась. Он потянулся за сардиной, не спеша съел ее, и потом повернул голову к парню. Его глаза были полуприкрыты. - Трус? - Но он сказал это с вопросом, и драка еще не стала неизбежной. - Ты мог видеть, как я ножом шел на гризли. - Я знаю, - сказал Хартвелл, потерев белый шрам в своей бороде. - Впрочем, парень может стать трусом. Я не говорю, что сейчас именно этот случай, пойми. Но все же, никто больше не пытается уклониться. - В тот первый набег мы голодали. Второй - ладно, это можно понять. Но я не вижу смысла в набегах только для того, чтобы ты мог есть рыбьи яйца и червяков. - Это не все, Линк. Мы взяли и одеяла. Такие вещи были нам нужны. Раз уж мы положили руку на несколько ружей... - Слишком обленился, чтобы натянуть лук? - Если ты напрашиваешься на драку, - медленно проговорил Хартвелл, - то я могу сделать тебе одолжение. Иначе - заткнись. - Хорошо. Но я ставлю тебя в известность, чтобы на меня в новых рейдах не рассчитывали. В темноте рука Кэсси стиснула рукоять кинжала. Но Хартвелл неожиданно рассмеялся и швырнул кость Линку в голову. Парень увернулся и сердито посмотрел на него. - Настанет день, когда с тебя начнет сваливаться пояс, и тогда ты иначе посмотришь на это, - сказал Хартвелл. - А сейчас забудь об этом. Зови эту свою скво и заставь ее поесть, она слишком тощая. - Он обернулся к лесу. - Кэсси! Иди сюда и попробуй этого рыбного супа. Линк отвернулся, поправляя шапку. Теперь его лицо было менее мрачным, хотя по-прежнему задумчивым. Кэсси спрятала свой кинжал в ножны и вышла к костру. Хартвелл поманил ее. - Садись, поешь это, - сказал он. Атмосфера снова стала мирной. Больше трений не возникало, хотя Линк, Кэсси это знала, был готов к драке. Но добрый юмор Хартвелла служил защитой от всего, кроме прямых нападок. Он пустил по кругу добытую им бутылку виски - редкое удовольствие, поскольку племя могло перегонять спирт только во время оседлых периодов, что случалось нечасто. Линк выпил немного. Еще долго после того, как был потушен костер и раздался храп из-под соседних навесов, он, огорченный и напряженный, лежал без сна. Что-то... кто-то... звало его. Это было как одно из его предчувствий. Это было похоже на то, что он испытывал во время налетов. Это было как близость Кэсси, и все же в этом было странное, захватывающее отличие. Он чувствовал дружественность к этому странному зову, какого он еще никогда не испытывал. Смутный и неопределимый житель глубин его сознания проснулся и ответил на зов родственного существа. Через некоторое время он приподнялся на локте и сверху посмотрел на Кэсси. Ее лицо было наполовину скрыто густой чернотой ее волос. Он слегка коснулся их, мягких, живых и теплых. Потом бесшумно выскользнул из-под навеса и замер, оглядываясь по сторонам. Слышался лишь шорох листьев и журчание ручья. Больше ничего. На земле были разбросаны пятна лунного света. Древесная крыса прошуршала в высокой траве. Воздух был очень холодным и бодрящим, его свежесть уколола щеки и глаза Линка. И внезапно ему стало страшно. Он вспомнил древние сказания. Он вспомнил сказки своей приемной матери о человеке, который мог превращаться в волка, о Вендиго, летавшем, как ветер над пустынными лесами, о Черном Человеке, скупавшим души - темные бесформенные детские страхи превратились в реальный ночной кошмар. Он ножом убивал гризли, но еще никогда не стоял один среди ночного леса, а Зов бормотал в его сознании - безмолвно - и заставлял его кровь вскипать в пламенном отзыве. Ему было страшно, но искушение было сильнее. Он повернул на юг и вышел из лагеря. Инстинктивная выучка сделала его шаг бесшумным. Он перешел ручей, не издав сандалиями ни единого звука на камнях, и поднялся по склону. А там, сидя на пне, его ждал человек. Он сидел спиной к Линку, и не было видно ничего, кроме сгорбленных плеч и голого блестящего черепа. Линк испытал мгновенный сильный испуг, подумав, что сейчас человек обернется, и он увидит свое собственное лицо. Он тронул нож. В его мозгу хаотически нарастало смущенное движение. - Привет, Линк, - сказал тихий голос. Линк не издал ни единого звука, он знал это. Но темная фигура каким-то образом почувствовала его приближение. Черный Человек?.. - Я выгляжу черным? - спросил голос. Человек поднялся, обернулся. Он усмехался - нет, улыбался - и его лицо было темным и изможденным. Одежда на нем была городской. Но он не был Черным Человеком. У него не было раздвоенных копыт. И теплая, искренняя дружественность, незаметно исходившая от самого его присутствия, успокаивала Линка, несмотря на его подозрения. - Ты звал меня, - сказал Линк. - Я пытаюсь постичь это. Его глаза остановились на голом черепе. - Меня зовут Бартон, - сказал человек. - Дэйв Бартон. - Он поднял что-то серое - скальп? - и тщательно приладил его себе на голову. Ухмылка его стала веселой. - Без парика я чувствую себя голым. Но я должен был показать тебе, что я был... был... - Он искал слово, которое могло бы соответствовать телепатическому символу. - Что ты один из нас, - закончил он. - Я не... - Ты Болди, - сказал Бартон, - но ты не знаешь этого. Я могу прочитать это в твоих мыслях. - Прочитать мои мысли? - Линк отступил назад. - Ты знаешь, кто такие Болди? Телепаты? - Конечно, - с сомнением сказал Линк. - Я слышал рассказы. Мы немного знаем о городской жизни. Слушай, - сказал он с новым подозрением, - как ты оказался здесь? Как... - Я пришел сюда, разыскивая тебя. - Меня? Почему? Бартон терпеливо ответил: - Потому что ты один из Нас. Я вижу, мне многое нужно тебе объяснить. Возможно, с самого начала. Итак... Он говорил. Это было бы еще сложнее, не будь они оба Болди. Хотя Линк и был телепатически не обучен, он все же мог получать достаточно ментального подтверждения, чтобы прояснить вопросы в его сознании. А Бартон говорил о Взрыве, о жестком излучении - совершенно недоступно для понимания Линка, пока Бартон не использовал телепатический символизм - и, в основном, о том невероятном факте, что Линк не был просто безволосым уродом в своем племени. Есть и другие Болди, и их много. Это было важно. Поскольку Линк ощутил сопричастность. Он немного чувствовал то теплое, глубокое понимание между телепатами, тесное единство расы, чувство принадлежности, которого он никогда не испытывал. Только сейчас, наедине с Бартоном в лесу, он почувствовал более искреннюю сокровенность, чем он ощущал когда-либо прежде. Он схватывал все на лету. Он спрашивал. А через некоторое время так же поступил и Бартон. - Набеги организовывал Джесс Джеймс Хартвелл. Да, я участвовал в них. Ты имеешь в виду, что вы все носите парики? - Естественно. Это большая цивилизация, и мы принадлежим к ней. Мы часть общей картины. - И... и никто не смеется над вами, что вы лысые? - Я разве выгляжу лысым? - спросил Бартон. - Есть и недостатки. Но полно преимуществ. - Ну и ну! - Линк глубоко дышал. - Люди... того же вида... такие как ты... - Он не мог найти слов. - Обычные люди не всегда давали нам все шансы. Они немного боялись нас. Мы с детства учимся не пользоваться преимуществами нашего телепатического могущества против людей. - Да, я понял. В этом есть смысл. - Тогда ты знаешь, почему я пришел, не так ли? - Я вроде могу это понять, - медленно сказал Линк. - Эти набеги... люди могут подумать, что в этом замешаны Болди... Я - Болди! Бартон кивнул. - Кочевники - это не страшно. Мы справимся с несколькими набегами. Но чтобы один из Нас был втянут в это - это плохо. - Я сегодня ночью говорил Джессу Джеймсу Хартвеллу, что больше не буду принимать участия в набегах, - сказал Линк. - Он не будет заставлять меня. - Да... Так лучше. Слушай, Линк. Почему бы тебе не пойти со мной домой? Годы привычки заставили Линка задуматься. - Мне? Идти в город? Мы этого не делаем. - Вы? - М-мм... кочевники. Я не кочевник, да? Черт возьми, это... - он потер челюсть. - У меня все перемешалось, Бартон. - Скажу, зачем. Пойдем сейчас со мной, и ты посмотришь, как тебе понравится наша жизнь. Тебе никогда не обучали использовать свои телепатические способности, так что ты как полуслепой. Посмотри на обстановку и тогда решай, что ты хочешь делать. Едва не упомянув о Кэсси, Линк замолчал. он боялся, что если заговорит о ней, то Бартон снимет свое предложение. И, кроме всего, он же не собирается оставить Кэсси навсегда. Это займет лишь неделю или две, а потом он сможет вернуться к племени. Если бы он только мог взять Кэсси с собой... Нет. Ему почему-то было стыдно от того, что он, Болди, женился на женщине из кочевников. Хотя он конечно гордился Кэсси, да. Он бы никогда ее не оставил. Это только... Он был одинок. Он был ужасающе, ослабляюще одинок, и то, что он уловил в мыслях Бартона и словах Бартона, придало ему непреодолимую силу. Мир, к которому он принадлежал, никогда не назовет его "кожаной головой", где он никогда не почувствует преимущества бородатых мужчин племени. Собственный парик. Всего на несколько недель. Он не мог упустить шанс. Он не мог! Кэсси будет ждать его возвращения. - Я пойду с тобой, - сказал он. - Я готов идти прямо сейчас. О'кей? Но Бартон, читавший мысли Линка, поколебался прежде чем ответить. - Хорошо, - наконец сказал он. - Пойдем. Три недели спустя Бартон сидел в солярии Мак-Ни и устало прикрывал глаза рукой. - Линк женат, ты знаешь, - сказал он, - на девушке из кочевников. Он не знает, что нам это известно. - Это имеет какое-нибудь значение? - спросил Мак-Ни. Он выглядел очень усталым и озабоченным. - Думаю, нет. Но мне казалось, что из-за Алексы об этом лучше не упоминать. - У нее своя голова на плечах. И сейчас она тоже должна уже знать, что Линк женат. Она неделями занималась с ним телепатическим тренингом. - Я заметил это, когда вошел. - Да, - сказал Мак-Ни, потерев лоб. - Вот почему мы говорим вслух. Телепатические беседы отвлекают Линка, когда их несколько; он все еще не освоил избирательность. - Как тебе этот парень? - Он мне нравится. Он не... совсем такой, как я ожидал. - Он вырос среди кочевников. - Он один из Нас, - оборвал Мак-Ни. - Нет симптомов паранойи? - Определенно нет. Алекса подтверждает это. - Хорошо, - сказал Бартон. - Это придает мне уверенности. Я боялся только этого. А что до девушки-кочевницы, то она не один из Нас, и мы не можем позволить себе ослаблять расу смешанными браками с людьми. Это было аксиомой еще со времен Взрыва. Мне кажется, если Линк женится на Алексе, или на какой-нибудь девушке-Болди, то это к лучшему, и мы можем забыть о прежних затруднениях. - Это уже ее дело, - сказал Мак-Ни. - Были еще набеги кочевников? - Нет. Но это наименьшая из моих проблем. Сергей Кэллахан исчез. Я не могу его отыскать, а мне бы этого хотелось. - Только чтобы убить его? - Нет. Он должен знать других ключевых параноиков. Я хочу вычерпать из него эту информацию. Он не может постоянно держать свое сознание затуманенным - и если я хоть раз застану его там, где хочу, то у него останется мало секретов. - Наша битва обречена на проигрыш. - Разве? - Я еще не могу сказать, - сказал Мак-Ни с приглушенной силой. - Я даже не могу себе позволить думать о проблеме. Я... этот способ сработает. Есть загвоздка, единственное уравнение, которое должно быть решено. Но не сейчас. Потому что в тот момент, когда я решу его, мои мысли смогут быть прочитаны. Я должен сначала проработать все мелкие детали. Потом... - Да? Улыбка Мак-Ни была горькой. - Я не знаю. Я найду ответ. Я никогда не был ленив. - Если бы мы смогли пробить их Мощь, - сказал Бартон. - Если бы только мы смогли перехватить код параноиков... - О, - сказал Мак-Ни, - если бы у нас был собственный шифр... - не поддающийся расшифровке... - Что не может быть достигнуто механическим путем. Ни один шифр не сработал бы, поскольку нам пришлось бы помнить ключ, а наши мысли могли бы быть прочитаны параноиками. Я хочу на время забыть об этом, Дэйв. Детали - да. А сама проблема... Я... могу решить ее раньше, чем буду готов. - Параноики вовсю работают, - заметил Бартон. - Их пропаганда ширится. Разговоры о секретном оружии Галилео не смолкают. - Жители Галилео еще не выступили с опровержением? - Все не так просто. Нельзя вставать на дыбы из-за кампании слухов. Это, Даррил, то самое, что может вызвать бурю. Можно сражаться с человеком или явлением, но нельзя сражаться с ветром. Ветром, который нашептывает. - Но атомные бомбы! Во всяком случае... - Я знаю. Как всегда, какая-нибудь горячая голова в один прекрасный день испугается настолько, чтобы начать действовать. Он скажет: "У Галилео есть секретное оружие. Наша безопасность под угрозой. Они собираются напасть на нас." И тем самым ускорит события. Потом будут и другие инциденты. - И мы будем в центре событий. Мы не можем сохранять нейтралитет. Я думаю, Дэйв, рано или поздно будет погром. - Мы переживем его. - Ты так думаешь? При том, что рука каждого обыкновенного человека будет готова нанести удар по телепату - мужчине, женщине, ребенку? Пощады не будет. Нам нужен другой мир, новый мир... - С эти придется подождать до тех времен, когда у нас будут звездолеты. - А тем временем мы живем в долг. Может быть, было бы лучше раствориться среди людей. - Регресс? - Ты действительно так думаешь? Мы вроде единорога в лошадином табуне. Мы не можем рисковать использовать рог для своей защиты. Нам приходится прикидываться лошадьми. - Лев и единорог, - сказал Бартон, - дрались за корону. Ладно, Кэллахан и его параноики - это лев, конечно. Но корона? - Очевидно, - сказал Мак-Ни, - это должна быть власть. Два доминирующих вида не могут сосуществовать на одной и той же планете, или даже в одной системе. Люди и телепаты не могут поровну поделить власть. Мы уступаем новому. В конце концов мы придем к цели, поставленной Кэллаханом, но другим путем. Но не путем вырождения и подчинения людям! Наше оружие - естественный отбор. За нас - биология. Если бы мы только могли прожить в мире с людьми, пока... - ...не выживем их из городов, - закончил Бартон. - Поэтому люди не должны подозревать, что лев и единорог сражаются. И за что они сражаются. Ведь стоит им узнать, мы не переживем погром. Спасения не будет. Наша раса слаба из-за окружения и приспособления. - Меня тревожит Кэллахан, - неожиданно сказал Бартон. - Я не знаю, что он замышляет. Со временем я узнаю, но может оказаться слишком поздно. Если он что-то начнет, то это будет трудно остановить... - Я продолжу работу, - пообещал Мак-Ни. - Возможно, я скоро смогу тебе что-то дать. - Надеюсь. Ладно, сегодня вечером я лечу в Сент-Ник. Якобы чтобы проверить тамошний зоопарк. На самом деле у меня есть другие причины. Может быть, мне удастся поймать след Кэллахана. - Я провожу тебя до поселения. - Мак-Ни вместе с Бартоном направился к выходу. Они вышли на теплый весенний воздух, оглянувшись сквозь прозрачную стену на телевизор, возле которого сидели Алекса и Линк. Бартон сказал: - Во всяком случае, они не взволнованы. Мак-Ни засмеялся. - Она отсылает свою статью в "Рекордер". Алекса специалист по сердечным проблемам. Надеюсь, ей никогда не придется решать собственные! - ...если ты его любишь, говорила в микрофон Алекса, - выходи за него замуж. И если он любит тебя, то не будет возражать против психологических тестов и сопоставления листков баланса. Вы выбираете спутника на всю жизнь, и вы оба должны прочитать контракт перед тем, как его подписать. - Она напоминала кота с вымазанными