асыпаю очень быстро, поэтому я боялась, что просплю время, когда надо будет бежать. Но Анна сказала: - Ну и спи себе на здоровье! Только привяжи к ноге веревку и спусти конец за окно. Когда придет время, я дерну за веревку, и ты проснешься. Сама Анна собиралась наломать можжевельника и положить его в постель, чтобы не заснуть слишком крепко. Потом мы спросили у дедушки, что берут с собой, когда убегают из дому. Он сказал, что надо взять немного еды и немного денег, если они есть. Мы решили бежать этой же ночью и начали собираться. Я пошла к маме и попросила разрешения сделать несколько бутербродов. Мама удивилась: - Неужели ты уже проголодалась? Ведь мы недавно обедали. Я не могла объяснить маме, зачем мне бутерброды, и потому промолчала. Потом я достала из копилки несколько крон и спрятала их под подушку. И наконец я нашла длинную веревку, чтобы привязать к ноге. Вечером мы все играли в лапту, а когда подошло время ложиться спать, мы с Анной подмигнули друг другу и прошептали: - Ровно в половине одиннадцатого! Крепче, чем обычно я обняла папу и маму, когда желала им доброй ночи, потому что боялась, что теперь долго их не увижу. Мама сказала: - Доченька, завтра утром мы с тобой будем собирать смородину. И мне стало очень жалко маму: ведь завтра утром у нее уже не будет больше доченьки. Я поднялась к себе, привязала к ноге веревку, спустила конец за окно и легла, чтобы поскорей заснуть и успеть выспаться до побега. Но как я ни старалась, сон не приходил. При каждом моем движении веревка натягивалась и дергала меня за ногу. И еще я думала о маме. Что она скажет утром, когда увидит, что меня нет. Я даже заплакала от жалости к ней. И плакала очень долго. Проснулась я от того, что меня дергали за ногу. "Это Анна!" - подумала я. - Иду, иду, Анна! - закричала я и подбежала к окну. На небе сверкало солнце. А внизу, под окном, стоял Лассе и дергал за веревку. Я ужасно рассердилась. - Перестань сейчас же! - закричала я. Но Лассе продолжал дергать. - Перестань! - Почему? - спросил Лассе. - А потому, что веревка привязана к моей ноге! Лассе засмеялся: - Ну и рыбку я поймал! Потом он пожелал узнать, зачем я привязала к ноге веревку. Но я ничего не сказала и помчалась к Анне. Я очень боялась, что она убежала без меня. Бритта сидела на крыльце и играла с Принцессой. - Где Анна? - спросила я. - Спит, - ответила Бритта. Я поднялась к ним в комнату и увидела Анну. Она даже похрапывала. Я стала привязывать к ее ноге веревку, но она проснулась. - Ой! Который час? - спросила она. Когда Анна узнала, что уже восемь, она онемела от удивления. Через несколько минут она сказала: - Если у человека бессонница, он должен класть в постель можжевельник. Знаешь, как от него спится! Когда мы после завтрака пришли читать дедушке газету, он был изумлен. - Что случилось? Разве вы не убежали? - спросил дедушка. - Мы убежим в другой раз, - сказали мы. Я же говорила, что мальчишки не умеют хранить свои тайны На следующий день Лассе, Боссе и Улле скрылись с самого утра. А мы играли в куклы. Потом нам куклы надоели, и мы стали гадать, куда подевались мальчишки. Тут мы вспомнили, что вот уже целую неделю видим их только по вечерам, когда они играют с нами в лапту. И еще во время обеда. - Надо их выследить, - сказала Бритта. - Правильно, - сказала Анна. - Мы должны узнать, чем они занимаются! Перед обедом мы уселись на крыльцо и стали ждать. Чтобы мальчишки не заподозрили, что мы за ними следим, мы делали вид, будто играем в куклы. Первым появился Лассе. Потом - Боссе. А потом и Улле. Но они прибежали с разных сторон. И мы сразу догадались, что они опять что-то от нас скрывают. Иначе они пришли бы все вместе. Но мы даже не взглянули в их сторону. После обеда мы снова вернулись на крыльцо. Вскоре из дома вышел Лассе. Мы играли в куклы. Лассе мимоходом погладил Мурика и незаметно юркнул за угол. Мы побросали куклы и помчались в мою комнату, чтобы следить за ним из окна. Лассе шел и украдкой оглядывался. Вот он пробрался через кусты смородины и перепрыгнул через каменную ограду. Больше мы его не видели. Зато появился Боссе. Он осторожно крался по саду в том же направлении, что и Лассе. - Внимание, теперь очередь Улле! - сказала Бритта. - Бежим спрячемся в смородине! Так мы и сделали. Заползли в кусты и притихли. Вскоре мы увидели Улле. Он пробежал от нас так близко, что мы могли бы схватить его за ногу. Нас он не заметил. Мы поползли следом. Сразу за нашим садом начинается большой луг. На нем есть густые заросли орешника, можжевельника и других кустов. Растут там и деревья. Папа часто говорит, что все это надо вырубить, чтобы коровам было где пастись. Но я надеюсь, что он этого не сделает, потому что в этих зарослях очень хорошо играть. Мы крались за Улле, пока не потеряли его из виду. Нам было досадно. Мы знали, что мальчишки здесь, на лугу, а найти их не могли. И вдруг Анна сказала: - Я знаю, что надо сделать! Приведем сюда Быстрого, он в два счета найдет Улле! Мы с Бриттой страшно обрадовались. Втроем мы побежали к тете Лизи и попросили разрешения взять Быстрого на прогулку. Тетя Лизи, конечно, разрешила. Когда Быстрый понял, что его берут гулять, он весело залаял. А мы сказали ему: - Быстрый, ищи, где Улле? И Быстрый побежал, нюхая землю. А мы - за ним. Он пробрался через смородиновые кусты, выбежал на луг и помчался к зарослям орешника. Он ни разу не остановился и привел нас прямо к Улле. Рядом с Улле стояли Лассе и Боссе. Тут их тайна и раскрылась. Оказывается, они построили в кустах шалаш и прятались в нем. Мальчишки были так удивлены, что нам стало смешно. - Ха-ха-ха! - засмеялись мы. - Лучше и не пытайтесь заводить от нас тайны. Мы их все равно узнаем! - Подумаешь, с собакой каждый дурак найдет! - сказал Лассе. А Быстрый думал, что отличился на славу, и прыгал от радости. И мы пообещали принести ему на ужин костей. - Ну как, примем девчонок в игру или нет? - спросил Лассе у Боссе и Улле. - А ты как считаешь? - спросили они, им хотелось сперва узнать его мнение. Лассе сказал, что нас можно принять. И мы стали играть с ними в индейцев. Лассе был вождем, его звали Могучий Леопард, Боссе звали Быстрый Олень, а Улле - Летящий Сокол. Бритту они назвали Ревущей Медведицей, Анну - Желтой Волчицей, а меня - Голодной Лисой. Мне хотелось придумать себе имя покрасивее, но Лассе не разрешил. Очага в шалаше, конечно, не было, но мы играли, как будто он есть. А мы сидим вокруг и курим "трубку мира". "Трубкой мира" была тянучка. Я не удержалась и откусила от нее маленький кусочек. У мальчишек были луки со стрелами. Нам они тоже сделали луки. Лассе сказал, что на этом лугу есть другое индейское племя - команчей. Команчи злы и коварны, их следует убивать. Мы взяли луки и с устрашающим воем побежали на луг. Там вдалеке паслись наши коровы. Лассе сказал, что это и есть команчи. - Их и зовут почти одинаково: ко-ровы, ко-манчи, - сказал он. Если бы вы только видели, как команчи убегали от нас! Лассе кричал им вслед что-то по-индейски, но, по-моему, они его не поняли. Школа Летние каникулы всегда длятся так долго, что я успеваю соскучиться по школе и радуюсь, когда начинаются занятия. А вот Боссе ни капельки не радуется. Он говорит, что напишет королю и попросит его закрыть все школы. Но я думаю, король его не послушается. Я люблю нашу школу. И учительницу. И ребят. И учебники. Все учебники я обернула в цветную бумагу и сверху наклеила глянцевые картинки. А Лассе и Боссе никогда не обертывают учебников, пока мама или учительница не заставят их. Они даже рисуют в учебниках или наклеивают фотографии из газет и журналов. Лассе, например, в географии приклеил китайским крестьянам, сажающим рис, головы шведских хоккеистов и сказал, что теперь география стала гораздо интереснее. Лассе, Боссе и я, Бритта, Анна и Улле всегда ходим в школу вместе. Наша школа находится в другой деревне, которая называется Большая деревня. До Большой деревни далеко, и мы выходим из дому в семь часов. Нам дают с собой молоко и бутерброды, которые мы съедаем на большой переменке. А иногда Лассе, Боссе и Улле съедают свой завтрак еще по пути в школу. - Не все ли равно, где его нести, в животе или в сумке, - говорит Лассе. Наша учительница живет в школе на втором этаже. У нее есть пианино и много-много книг. Мы помогаем учительнице носить наверх дрова. Она дает нам почитать книги, а иногда угощает нас какао. Однажды учительница заболела, и занятий в этот день не было. Все дети, кроме нас, в Бюллербю, знали об этом, потому что у них в Большой деревне есть телефон, а у нас в Бюллербю - нет. Мы пришли и увидели, что школа заперта, а ребят и учительницы нет. Сперва мы не знали, что делать, а потом догадались подняться и постучать к учительнице. - Войдите! - сказала учительница. И мы вошли. Она лежала в постели и была очень больна. И почему-то никто не пришел приготовить ей обед. Мы предложили учительнице помочь. Она, конечно, согласилась. Мальчики побежали за дровами. Бритта растопила плиту и поставила чайник. Я подмела пол и взбила подушки на постели. А Анна приготовила завтрак, поставила его на поднос и отнесла учительнице. Потом учительница сказала, что ей хотелось бы сделать на обед гуляш, и спросила, сможем ли мы его приготовить, если она будет нами руководить. - Мы постараемся, - сказала Бритта. - Может, у нас получится гуляш, а может, что-то другое. Но у нас получился гуляш, самый настоящий. Так что теперь я уже знаю, как его готовят, и мне не нужно будет этому учиться, когда я вырасту. После обеда Бритта и Анна перемыли посуду, а я ее вытерла. А мальчишки все это время сидели возле книжных полок и читали, мальчишки редко делают что-нибудь полезное. Мы спросили у учительницы, будет ли она больна и завтра. Оказалось, что будет. Тогда мы спросили, нельзя ли нам снова прийти к ней. И она сказала, что будет счастлива, если мы придем. Когда мы пришли назавтра, бедная учительница лежала в постели и мечтала об овсяной каше. Мы помогли ей пересесть в качалку и перестелили постель. Учительница сказала, что теперь она лежит, как принцесса. Мы сварили ей овсяную кашу и напоили ее кофе со свежими плюшками, которые я принесла из дома. И учительница сказала, что ей очень нравится болеть. К сожалению, через день она выздоровела. А то бы мы научились готовить еще что-нибудь. Осенью и зимой бывает темно, когда мы идем в школу и из школы. В одиночку было бы страшно. Но ведь нас шестеро, поэтому нам не страшно, а весело. Почти вся дорога идет лесом. Лассе говорит, что в этом лесу много троллей, великанов и ведьм. Может быть, и так. Но мы ни разу не видели. Иногда на небе светятся звезды. Лассе говорит, что на небе два миллиона пятьсот тысяч сто пятьдесят четыре звезды. И еще он говорит, что знает, как они называются, Но мне кажется, он сам придумывает эти названия. Я его спросила, как называется одна звезда, и он сказал, что это Большая Красавица. А на другой день он ту же звезду назвал Королевской Короной! - Почему же ты вчера сказал, что это Большая Красавица? - удивилась я. Лассе невозмутимо ответил: - Большая Красавица совсем другая звезда. Сегодня ночью она упала с неба. А это Королевская Корона, честное слово! Иногда по дороге домой мы поем песни. Вот, наверно, кто-нибудь удивился бы, если бы услышал, как мы поем. "Интересно, - подумал бы он, - кто это поет здесь в лесу?" Ведь в лесу темно и не видно, что это поем мы, дети из Бюллербю. Вечер с переодеваниями Однажды осенью все наши папы и мамы уехали в гости к лавочнику в Большую деревню. Дома остались только мы, дети. И еще дедушка. И Агда. Я трижды посветила в окно карманным фонариком. Это означало: "Бритта и Анна, приходите скорей ко мне: я что-то придумала". Через несколько минут я услышала, как они бегут по лестнице. Но я ничего не придумала. Просто мне было скучно, и я хотела придумать что-нибудь вместе с ними. Сперва мы посмотрели мои глянцевые картинки, потом немного поиграли в лото. А потом решили спуститься вниз и поболтать с Агдой. Вот тут-то Анна и предложили переодеться так, чтобы Агда нас не узнала! Мы обрадовались и принялись за дело. У нас на чердаке висело много разной одежды, которую когда-то носили папа и мама. Бритта сказала, что она хочет нарядиться важным господином. Она надела папины серые брюки, коричневый пиджак и черную шляпу. Рукава и штанины она, конечно, закатала и пришпилила булавками. Потом жженой пробкой она нарисовала себе усы и напялила большие очки. Нам с Анной стало так смешно, что мы чуть не забыли переодеться сами. Я выбрала себе мамину юбку и блузку в цветочках и черную шляпку с вуалью. Когда я опустила вуаль на лицо, Бритта и Анна сказали, что меня совершенно не узнать. Анне тоже захотелось надеть вуаль, но второй вуали мы не нашли, и Анне пришлось повязать платок. Кроме того, она надела длинную клетчатую юбку с большим бантом. Лассе и Боссе ушли к Улле, поэтому никто не заметил, как мы спускались по лестнице. На цыпочках мы вышли из дому, подкрались к кухонной двери и постучали. Очень громко. - Кто там? - спросила Агда из кухни; по ее голосу было слышно, что она немного испугалась. Мы с Анной захихикали, а Бритта ответила грубым голосом: - Бродяги! - К нам нельзя! - сказала Агда. - Хозяев нету дома. - Ну и что ж, а мы хотим! - закричали мы грубыми голосами и забарабанили в дверь. Нам было очень трудно сдерживать смех. Я старалась изо всех сил, но смех так булькал во мне, что Агда, наверно, услыхала. Она чуть-чуть приоткрыла дверь, мы обрадовались и шмыгнули в кухню. - Боже мой! - воскликнула Агда. - Вот чудо-то! А я и не знала, что к нам пожаловали такие важные господа! - Меня зовут господин Карлссон, - сказала Бритта. - А это - мои жены. - У вас очень красивые жены, господин Карлссон, - сказала Агда. - Только я не понимаю, почему их сразу две? Надеюсь, дорогие гости не откажутся выпить морсу? Конечно, дорогие гости не отказались. Мы пили морс и воображали, будто мы важные господа, и это у нас очень хорошо получалось. Потом мы надумали пойти к мальчикам. дверь в доме была не заперта, и мы вошли без стука. На лестнице Анна запуталась в длинной юбке и упала. Улле услышал шум и распахнул свою дверь, чтобы посмотреть, кто там. На лестнице было темно, и только из его двери падала узкая полоска света. При виде нас Улле так испугался, что сам чуть не упал. Ему показалось, будто по лестнице поднимаются сразу три привидения. Лассе, разумеется, тоже захотел переодеться, а за ним - Боссе и Улле. Лассе надел платье тети Лизи и ее туфли на высоких каблуках. Боссе и Улле надели мужские костюмы. Лассе бегал по дому и говорил писклявым голосом: - Душечка, как вы печете такие вкусные пирожки? Пожалуйста, дайте мне ваш рецепт! Он думает, что важные дамы только так и разговаривают. Потом мы побежали к дедушке и рассказали ему, как мы наряжены. Жалко, что он нас не видел. Но мы все равно устроили ему представление. Лассе изображал сердитую тетушку, и мы над ним очень смеялись. И дедушка тоже смеялся, хотя он только слышал Лассе, но не видел его. Метель А сейчас я вам расскажу про такую сильную метель, какой никогда не видывал даже наш папа. Весь декабрь Лассе каждый день твердил нам по дороге в школу: - Вот увидите, в этом году на рождество снега не будет! Я на него очень сердилась: мне хотелось, чтобы поскорей выпал снег. Но день проходил за днем, а на землю так и не упало ни единой снежинки. И вдруг как-то на уроке географии Боссе воскликнул: - Смотрите, снег! В самом деле шел снег. Мы все так обрадовались, что закричали: "Ура!". А учительница предложила нам спеть песню: "Здравствуй, зима!". На переменке мы выбежали во двор. Он был покрыт тонким слоем снега. Мы протопали в снегу большую восьмерку и стали по ней бегать. Но Лассе сказал: - А больше снега не будет, вот увидите! Он ошибся. После перемены снег повалил еще сильнее. За окном закрутилась белая мгла. Даже забора не стало видно. Поднялся ветер. Он завывал так страшно и снег был такой густой, что учительница забеспокоилась и сказала: - Даже не знаю, как дети их Бюллербю доберутся сегодня до дому! И предложила нам переночевать у нее. Конечно, нам очень хотелось бы переночевать у учительницы, но мы знали, что наши папы и мамы будут волноваться, если мы не вернемся домой. Поэтому мы ответили, что остаться не можем, и учительница отпустила нас с уроков, пока совсем не стемнело. Мы вышли из школы в час. Кругом уже намело большие сугробы. Ветер валил с ног. Мы брели, пригибаясь к самой земле. - Ну как, Лассе, теперь тебе снега хватит? - спросила Бритта. - До рождества еще далеко, 197>_пробурчал Лассе, но из-за ветра его почти не было слышно. Мы шли, и шли, и шли. И держались за руки, чтобы не потерять друг друга. Снегу было по колено, и идти становилось все труднее. Ветер продувал нас насквозь. Наши ноги, руки и носы уже ничего не чувствовали. Наконец я совсем выбилась из сил и сказала Лассе, что хочу немного отдохнуть. - Не выдумывай, садиться нельзя, замерзнешь! - сказал Лассе. Анна тоже устала и хотела отдохнуть, Но Лассе сказал, что это очень опасно. Мы с Анной испугались, что нам не дойти до Бюллербю, и заплакали. Вдруг Улле предложил: - Давайте зайдем погреться к сапожнику! Наплевать, что он злой. Ведь нос он нам не откусит. Мы с Анной были согласны пойти к сапожнику, даже если бы он и откусил нам носы - все равно мы их не чувствовали. Мы отворили дверь, и порыв ветра так и внес нас к сапожнику. Он не очень обрадовался. - И что вам дома не сидится в такую погоду! - проворчал он. Никто из нас не решился сказать ему, что утром погода была совсем не такая. Мы сняли куртки и стали смотреть, как он чинит башмаки. Нам очень хотелось есть, но попросить у него мы тоже не решились. А сам он нам ничего не предложил. К вечеру метель утихла. Однако снега навалило столько, что до дому нам бы все равно не добраться. Неожиданно мы услышали звон колокольчика и подбежали к окну. Это был наш папа. Он расчищал дорогу снежным плугом. Мы распахнули двери и окликнули папу, хотя сапожник и ворчал, что мы выпускаем тепло. Папа увидел нас и очень обрадовался. Он крикнул, чтобы мы подождали у сапожника, пока он проедет до Большой деревни, а на обратном пути он заберет нас. Так он и сделал. Мы с Анной ехали на плуге, а все остальные шли сзади. Но теперь идти было легко, потому что папа расчистил дорогу. Когда мы подъехали к дому, в кухонном окне мы увидели маму. Она с тревогой смотрела на дорогу. Оказывается мама почувствовала, что папе надо проехать с плугом. Она так и знала, что он встретит нас на дороге. Как хорошо, что она это почувствовала, а то бы нам пришлось сидеть у сапожника всю ночь! Мы готовимся к празднику На другой день сверкало солнце и на деревьях лежали белые пушистые шапки. Учительница сказала, что не спала всю ночь: она беспокоилась, как мы доберемся до дому. Это был особенный день, потому что завтра начинались каникулы. И еще_потому, что как раз сегодня из Стокгольма прибыли для нас книжки. Мы их выбирали себе сами, по картинкам. Месяц назад учительница показала нам большой лист, на котором были нарисованы обложки всяких-всяких книг, и велела выбрать, кто какую книгу хочет купить. Лассе, Боссе и я выбрали себе каждый по две книжки. На моих были нарисованы принцы и принцессы. Учительница ходила по классу и раздавала нам книги. Я еле-еле дождалась своей очереди, хотя мама говорила, что до рождества читать эти книги все равно не полагается. Под конец мы спели все песни, какие знали, и учительница отпустила нас по домам. Как только мы вышли из школы, Бритта вытащила свою книжку и понюхала ее. Мы тоже стали нюхать свои книги. Новые книги так хорошо пахнут, что уже по одному запаху можно понять, какие они интересные. Потом Бритта начала читать вслух одну сказку, хотя ее мама тоже говорила, что эти книги - подарок на рождество и до рождества читать их нельзя. Но Бритта сказала, что прочтет только маленький кусочек. Нам стало так интересно, что мы попросили Бритту прочесть еще кусочек. Она прочла. Это не помогла, нам стало еще интереснее. - Я хочу знать, заколдовали принца или нет! - заявил Лассе. Бритте пришлось прочесть еще немножко. Так продолжалось до самого дома. Когда мы подошли к Бюллербю, Бритта дочитала нам последнюю страницу. Но она сказала, что на каникулах все равно прочтет эту сказку еще раз. Дома мама и Агда готовили колбасу, и в кухне был беспорядок. Мы с Лассе и Боссе быстро поели и побежали в сад лепить снежный фонарь. Анна, Бритта и Улле пришли помогать нам. На липе сидели воробьи, снегири и синицы. Мне показалось, что они хотят есть, поэтому я побежала к папе и спросила, нельзя ли нам выставить птицам снопы, не дожидаясь рождества. Папа сказал, что можно. Мы побежали на гумно и принесли оттуда пять снопов овса, которые были нарочно оставлены до рождества. Мы пристроили их в саду на яблоне, и у птиц начался пир. Наверно, они подумали, что праздник уже наступил! А вечером мы с Бриттой и Анной сидели у дедушки и плели корзиночки для елки. Мальчишки тоже сидели у дедушки, но плести корзиночки не желали. Правда, потом они не утерпели и стали помогать нам. Мы сплели пятьдесят четыре корзиночки и разделили их поровну между тремя елками - по восемьнадцать штук на каждую елку. плка Я не знаю, когда начинается рождество в других местах, но у нас в Бюллербю оно начинается в тот день, когда мы печем пряники. Нам с Лассе и Боссе дают по большому куску пряничного теста, и мы делаем себе пряники любой формы. И вот, когда этот день наконец наступил, Лассе забыл о нем и уехал с папой в лес за дровами. Только в лесу он вспомнил о пряниках и стремглав помчался домой. "Снег так и летел у него из-под ног", - говорил потом папа. Мы с Боссе тем временем уже начали печь. И очень радовались, что Лассе нет дома. Потому что Лассе никогда не дает нам самую красивую формочку - поросенка. На этот раз, когда запыхавшийся Лассе примчался из леса, у нас уже было по десять поросят. Лассе тут же отобрал формочку и с жаром принялся за дело. Ему хотелось догнать нас. А из остатков теста мы испекли общий призовой пряник. Мы каждый год пече такой пряник. После обеда мы насыпали в бутылку 322 горошины и отправились к соседям. Каждый должен был сказать, сколько в бутылке горошин. Тот, кто угадывал вернее всех, получал наш пряник. Лассе нес бутылку, Боссе - пряник, а я - записную книжку, в которую записывала все ответы. На этот раз пряник выиграл дедушка. Его ответ был самый точный. Он сказал, что в бутылке 320 горошин. А вот Анна сказала, что там три тысячи горошин. По-моему, это глупо, правда? На следующий день мы поехали в лес за елками, разумеется, вместе с папами. Мы всегда так ездим. А мамам приходится оставаться дома и готовить еду. Лассе, Боссе и я, Анна, Бритта и Улле ехали на больших санях, на которых обычно возят молоко на молочную ферму в Большую деревню. Папа шел рядом и правил лошадью, а дядя Нильс и дядя Эрик шли позади. Они болтали и смеялись. Мы в санях тоже болтали и смеялись. В лесу было очень много снега. Чтобы выбрать самые красивые елки, нам пришлось стряхивать с веток снег. Мы срубили три большие елки и две малюсенькие - одну для дедушки и одну для Кристин. Вечером накануне сочельника мне показалось, что мама с Агдой ни за что не управятся, хотя я им и помогала. На кухне у нас было грязно и некрасиво. Я даже поплакала, когда легла спать. Утром я первым делом спустилась вниз. Кухня сверкала чистотой. Пол был застелен новыми половиками, на кочерге красовались зеленые и красные бумажные банты, кухонный стол был покрыт нарядной скатертью, и все медные кастрюли начищены до блеска. Я так обрадовалась, что бросилась обнимать маму. Лассе и Боссе прибежали следом за мной, и Лассе сказал, что у него во рту появился праздничный вкус, как только он увидел новые половики. В этот день сразу после завтрака мы, по обыкновению, понесли Кристин корзину с гостинцами от наших мам. Погода стояла самая рождественская. Узкую тропку, что вела к дому Кристин, почти занесло снегом. Первым шел Лассе, он нес корзину, Боссе и Улле несли елочку, а мы с Бриттой и Анной ничего не несли. Кристин очень удивилась, когда мы пришли к ней. Вернее, она сделала вид, что удивилась. Ведь она знает, что мы каждый год приносим ей гостинцы. Лассе вытащил все, что было в корзине, и разложил на столе. А Кристин качала головой и приговаривала: - Ах-ах-ах! Да что ж это такое! Да как много всего! Мне казалось, что всего было не так уж много, но и не мало, в самый раз. Там был большой кусок окорока, колбаса, сыр, кофе, пряники, свечи, конфеты и еще всякая всячина. Мы прикрепили свечи к елке и немного потанцевали вокруг нее, упражняясь перед вечером. Кристин была очень довольна. Когда мы уходили, она стояла на крыльце и долго махала нам вслед. Дома мы с Лассе и Боссе быстро украсили свою елку. А когда она была украшена и мы выскребли все-все остаточки из маминых кастрюль, нам осталось только ждать. Лассе сказал, что от таких вот ожиданий, когда только ждешь, ждешь и ждешь, люди седеют. Мы ждали, ждали и ждали, и я несколько раз подбегала к зеркалу посмотреть, не поседела ли я. Но мои волосы как были белобрысые, так и остались. А Боссе все время подходил к часам и стучал по ним: он думал, что они остановились. Наконец стемнело и подошло время нести наши подарки Анне, Бритте и Улле. При свете это было бы не так интересно. Мы надели свои красные шапки, какие носят гномы, а Лассе взял еще и маску. У нас на рождество Лассе всегда наряжается гномом и раздает всем подарки. Когда я была маленькая, я верила, что гномы есть на самом деле, но теперь я знаю, что их нет. В сенях у Анны и Бритты было темно, как в пещере. Мы постучали, а потом распахнули дверь и стали бросать в кухню свои подарки. Анна с Бриттой прибежали на шум и пригласили нас зайти отведать их пряников и конфет, которые они сами сварили из патоки. Мы так и сделали. И каждый из нас получил по подарку. Потом Анна с Бриттой тоже надели маски, и мы все вместе побежали к Улле. Улле сидел на кухне и ждал рождества. Когда Быстрый увидел сразу пять гномов, он залился громким лаем. А Улле схватил свою маску, и мы пошли на улицу играть в гномов. Наконец вечер все-таки наступил, и мы сели ужинать у нас на кухне. На столе горели свечи и стояло много всякой вкусной еды, но я ела только ветчину. И еще рождественскую кашу, потому что надеялась, что орешек достанется мне. Но мне он не достался. Как жалко! Ведь тот, кому в рождественской каше попался орешек, в этом году выйдет замуж. У нас есть работник, его зовут Оскар. Он влюблен в нашу служанку Агду. Так вот, представьте себе, орешек распался в каше на две дольки, и эти дольки достались Агде и Оскару! Мы с Лассе и Боссе так смеялись, что Агда даже рассердилась. Она сказала, что это наверняка наши проделки. Но мы были не виноваты, что орешек раскололся. Мы тут же придумали к каше стихотворение. То есть придумал его Лассе: Этот орешек на дольки распался Оскар на Агде жениться собрался. По-моему, очень хорошее стихотворение. Но Агде оно не понравилось. Она так и осталась сердитой. Но когда мы помогли ей вытереть посуду, она перестала сердиться. А мы помогали ей, потому что нам не терпелось, чтобы поскорей начали раздавать подарки. После ужина все расселись в гостиной и зажгли свечи на елке. На столе тоже горели свечи. Это было так красиво, что у меня по коже даже мурашки забегали. У меня всегда бегают мурашки, когда бывает очень красиво или очень интересно. Тем временем Лассе выскользнул из комнаты и вернулся переодетым в гнома. За спиной у него был большой мешок. - Есть ли в этом доме послушные дети? - спросил он. - Да, у нас есть двое очень хороших детей, - ответил Боссе. - А вот третий - задира и озорник. Его зовут Лассе. К счастью, его сейчас нет дома. - Я слышал про этого Лассе, - сказал гном. - Это самый хороший мальчик в Швеции и вообще на всем свете. Он получит подарков больше всех. Но он получил столько же подарков, сколько и мы. Все получили поровну. А потом мы танцевали вокруг елки. К нам пришли все жители Бюллербю и танцевали вместе с нами. Даже дедушка пришел, хотя он уже не может танцевать. И каждый танец мы станцевали не меньше двадцати раз! Катание на санках Наш Бюллербю расположен высоко. Когда мы идем в Большую деревню, где находятся школа и лавка, мы спускаемся вниз с горки на горку. Но на обратном пути нам, разумеется, приходится подниматься вверх. Лассе говорит, что, когда он вырастет и станет инженером по хитроумным изобретениям, он придумает такой склон, который будет переворачиваться, чтобы по нему ходили только вниз. Зато с наших горок очень хорошо кататься на санках. В зимние каникулы мы и катаемся там на санках. Когда мы прочли все подаренные нам книги и съели все пряники, Лассе вытащил из сарая большие сани, на которых возят дрова. И мы покатились вниз по склону. Мы все шестеро помещались на одних санях. Правил санями, конечно, Лассе. - Берегись! Задавим! - кричали мы во все горло. Можно было и не кричать, потому что к нам наверх редко кто поднимается. Но нам нравилось кричать, когда сани неслись с такой скоростью, что только ветер свистел в ушах. А вот тащить сани наверх нам совсем не нравилось, и потому Лассе опять начал хвастать своим склоном, который будет поворачиваться в нужную сторону. - А ты изобрети его сейчас, - предложил Боссе. Но Лассе сказал, что для этого необходимо очень много пороха, динамита, колес и гаек и что работа займет целых десять лет. Так долго ждать мы не могли. Когда мы наконец втащили свои сани наверх и собирались снова съехать вниз, из сарая вышли все три папы. Наш папа сказал: - Ну-ка, ребята, дайте нам прокатиться! Он сел на сани, за ним сели дядя Эрик и дядя Нильс, и они покатились вниз. Мы терпеливо ждали. Но когда они поднялись наверх, им захотелось прокатиться еще разок. Совсем как дети! Тогда мы притащили сани Анны и Бритты и покатились вслед за ними. Внизу мы увидели, что они лежат в сугробе и хохочут во все горло. - Эрик, да ты, оказывается, и править-то не умеешь! - сказал наш папа. Они, наверно, так и катались бы до самого вечера, Если бы тетя Грета не увела дядю Эрика колоть дрова. - Давно уже я так не веселился! - смеясь и стряхивая с себя снег, сказал дядя Эрик. Когда папы ушли, мы устроили состязание. Мы с Бриттой и Анной катались на их санях, а Лассе, Боссе и Улле - на наших. Мы играли, будто это корабли викингов, плывущие по морю. Лассе назвал свой корабль "Длинным Змеем", а мы - "Золотой Розой". Лассе сказал, что это название глупое и не подходит для викингского корабля. Но мы ответили, что оно красивое. Не хватало менять название только потому, что оно не понравилось Лассе! Наши корабли мчались бок о бок. Мальчишки все время кричали: "Золотая Роза" по морю несется, Смотрите, как она сейчас перевернется! Но перевернулась не "Золотая Роза", а "Длинный Змей"! Он налетел прямо на сугроб. А "Золотая Роза" преспокойно докатилась до большой сосны у подножия холма, где был финиш. - Так бывает со всеми, кто задирает нос! - сказала Бритта мальчишкам. Боссе стукнулся головой о корень, и у него на лбу вскочила огромная шишка. Пришлось нам перестать кататься. К тому же стемнело, и мы проголодались. И мы разошлись по домам. Новый год Утром 31 декабря, когда я на кухне ела кашу, ко мне прибежали Бритта с Анной и сказали: - Лизи, хочешь вместе с нами встречать Новый год? - Конечно, хочу! - ответила я, ведь встречать Новый год очень весело. Но сперва нужно попросить маму, чтобы она разрешила мне не ложиться спать до двенадцати. Мама, конечно, разрешила. Встречать Новый год мы собирались у меня в комнате, и мама обещала дать нам орехов, яблок и можжевелового напитка. Тут прибежали Лассе и Боссе, и я им сказала: - А мы с Бриттой и Анной будем встречать Новый год! Лассе ответил: - Подумаешь, мы с Боссе и Улле тоже будем встречать Новый год, мы уже давно договорились. Но, конечно, он это только что придумал. Мы побежали к дедушке и пригласили его встречать с нами Новый год. К сожалению, дедушка отказался - он любит рано ложиться спать. Зато он дал нам много-много кусочков свинца и сказал: - Вот возьмите, в новогодний вечер полагается плавить свинец. Оказывается, если расплавленный свинец вылить в холодную воду, по тому, как он застынет, можно узнать, что тебя ждет в новом году. Если, например, застывший свинец будет похож на монетку, значит, ты разбогатеешь. Так нам сказал дедушка. Мальчишкам мы про свинец ничего не сказали. Они встречали Новый год в комнате у Лассе и Боссе, а мы - у меня. Наши комнаты разделяет большой темный чердак. Не успели мы сесть за стол, как услышали на чердаке крадущиеся шаги. Через секунду оглушительно выстрелила хлопушка. Но мы не обратили на это никакого внимания. Мы сразу поняли, что мальчишки хотят выманить нас на чердак и напугать. Однако за выстрелом ничего не последовало, и нам стало любопытно. Мы выглянули за дверь. На чердаке было пусто и темно. Тогда мы решили подкрасться к двери мальчиков и заглянуть в замочную скважину. - Я никого не вижу, - сказала Бритта, она заглядывала первой. - По-моему, их там нет. - Да они легли спать! - сказала Анна. - Конечно, легли! - сказала я. - Мы одни встречаем Новый год. Давайте зайдем к ним и тоже выстрелим из хлопушки. Вот они испугаются! Бах! - вдруг раздалось у нас за спиной. Мы ужасно испугались. - Это мальчишки! Они спрятались на чердаке! - закричала Анна. Я побежала за карманным фонариком, и мы стали светить во все углы. Мы обыскали весь чердак, но мальчишек нигде не было. Бах! - опять выстрелила хлопушка. Выстрел был такой громкий, что вполне можно было поверить, что это выстрелило привидение. - Ну, попадись мне этот Лассе! - сказала Бритта. - Я так надеру ему уши, что надолго запомнит! - А ты его сначала найди! - сказал голос Лассе откуда-то сверху. Лассе, Боссе и Улле стояли на балке под самой крышей. Мы были очень сердиты. - Как поживаете? - спросил Лассе. - Небось заснули? Скажите спасибо, что мы вас разбудили! - Сами вы, наверно, заснули, - ответили мы. - Нам не до сна. Вот мы сейчас расплавим свинец и узнаем, что с нами случится в новом году. Этого мальчишки стерпеть, конечно, не могли. Они тут же прибежали в мою комнату и, когда увидели, как у нас красиво, решили встречать Новый год вместе с нами. Боссе ушел, чтобы перенести к нам их угощение. Потом мы расплавили в ковшике свинец и выплеснули немного в таз с водой. Первым гадал Лассе. Когда свинец застыл, Лассе вынул его из воды и внимательно осмотрел. Наконец он сказал: - Похоже, что я стану королем. Нет сомнения, это королевская корона! - Ха-ха-ха! - засмеялась Анна. - Никакая это не корона! Это книга! Значит, ты и в новом году будешь ходить в школу. Мой свинец выглядел очень странно. - По-моему, это похоже на велосипед, - сказал Улле, и я страшно обрадовалась, ведь я давно мечтаю о велосипеде. После гадания мы долго-долго играли в орехи и рассказывали сказки. Вдруг Боссе начал неудержимо зевать. Он сказал, что ляжет на мою постель и будет ждать Новый год лежа. Так он и сделал. А через две минуты он уже спал. Мы спросили у Лассе, который час. - Половина одиннадцатого, - ответил Лассе. Новогодняя ночь мне показалась длиннее всех остальных ночей. Стрелки на часах ползли так медленно! Но в конце концов они все-таки доползли до двенадцати. Мы попытались разбудить Боссе, но он не проснулся. Мы погасили свет и долго глядели в темноту за окном. Нам хотелось увидеть Новый год. Но мы ничего не увидели. Тогда мы выпили остатки можжевелового напитка и закричали: - Да здравствует Новый год! И решили всегда-всегда встречать Новый год, потому что это очень весело. А потом мне страшно захотелось спать, но на моей кровати спал Боссе. Нам пришлось взять его за руки и за ноги и перетащить в комнату мальчиков. Представьте себе, он даже не проснулся! Лассе раздел его и натянул на него ночную рубашку. И привязал ему к волосам мой бантик. - Пусть спит с бантиком. Утром он его увидит и вспомнит, как весело мы встречали Новый год, - сказал Лассе. Праздник у тети Йенни Мне очень понравилось встречать Новый год, но праздник у тети Йенни мне понравился еще больше. Особенно потому, что мы там ночевали. Я ужасно люблю ночевать в гостях. Но я расскажу вам все по порядку. Тетя Йенни живет далеко от Бюллербю. Чтобы добраться до нее, надо долго-долго ехать на санях. В этот день мама разбудила всех очень рано и тут же стала напяливать на нас всякие кофты и платки. Я даже испугалась, что задохнусь, не доехав до тети Йенни. А когда мама вдобавок ко всему стала закутывать меня в большую шаль, я сказала, что лучше уж не поеду совсем, чем таким чучелом. Мы ехали первыми. Папа сидел на месте кучера и правил. За нами ехал Улле, а за ним - Бритта и Анна. На сбруях громко звенели колокольчики. Нам стало так весело, что мы запели. Но мама испугалась, что мы наглотаемся холодного воздуха, и велела нам закрыть рты. Тогда мы стали перекрикиваться. Мы кричали Улле, а он передавал все Бритте и Анне. - Если нас будут кормить селедочным салатом, я уеду домой! - закричал Лассе. - Я тоже! - ответил ему Улле. Потом Улле крикнул это Бритте и Анне. Потом он крикнул нам, что Бритта и Анна тоже уедут домой, если нас станут угощать селедочным салатом. Но домой никто не уехал, хотя селедочным салатом нас, конечно, угощали. Просто, кроме селедочного салата, там было столько еды, что салат можно было и не есть. Вместе с тремя дочками тети Йенни на празднике было четырнадцать детей. Целый день мы играли в большом зале на втором этаже. Время от времени нас звали вниз и предлагали чего-нибудь съесть. Нам это даже надоело. Только мы разыграемся, как приходит тетя Йенни и спрашивает, почему мы ничего не едим. Ведь взрослые на праздниках только и делают, что едят. Вечером, когда взрослые наконец наелись, они поднялись наверх, чтобы поиграть с нами. Мы играли в жмурки. Водил дядя Нильс. Ему завязали глаза большим клетчатым платком, и нам очень нравилось подбегать и дергать его за пиджак. Потом мы играли в фанты. Моим фантом было маленькое золотое сердечко. Когда судили, моему фанту выпало три раза перекувырнуться через голову. Это очень просто. Я перекувырнулась, и мне вернули мой фант. А Улле должен был крикнуть в печку имя своей возлюбленной. Он подошел к печке и крикнул: "Лизи!" Лассе так и покатился со смеху, а я чуть не сгорела от стыда. Улле с презрением посмотрел на нас и сказал: - Дураки! Я назвал мою маму, ведь ее тоже зовут Лизи! Нашему папе выпало покаркать вороной. Но самое смешное задание получила тетя Йенни. Она должна была залезть на стол и прокукарекать по-петушиному. Правда, тетя Йенни отказалась влезать на стол. - Чепуха! - заявила она. - Ни один стол не выдержит такую толстуху! Наверно, она была права, потому что весила больше ста килограммов. Наконец нас отправили спать. В зале на полу нам постелили соломенные матрацы и дали каждому по одеялу. А когда мы легли, взрослые пришли взглянуть на нас. - Смотрите, вот лежит несколько метров молодой Швеции! - сказал мой папа. Взрослые думали, что мы сразу за