дь, кто умер, и все они отвечали: - Старая фру Петерссон из 57-й квартиры и Карл XII. - Наш опрос идет куда лучше, чем можно было ожидать, - сказала Пиппи. - А теперь вот ваша последняя задача. Если Пер и Поль должны делить торт, а Пер ни в какую не хочет торта, а уселся в углу и жует маленькую сухую четвертую часть, кому придется уступить и слопать весь торт? - Полю! - закричали дети хором. - Да таких способных ребят просто нигде не найти! - восхитилась Пип- пи. - Придется вас наградить. Она вынула из карманов целые пригоршни золотых монет и дала каждому по монетке. Потом она достала из своего рюкзака большие мешочки конфет и раздала их ребятам. Можно себе представить, как обрадовались дети, которых пристыдили и поставили в позорный угол. Они окружили Пиппи тесным кольцом. - Спасибо, спасибо, милая Пиппи! - восклицали они. - Спасибо за мо- нетки и за конфеты. - Не за что, не надо меня благодарить, - ответила Пиппи. - Только не забывайте, что я помогла вам избавиться от розовых штанов! ПИППИ ПОЛУЧАЕТ ПИСЬМО Дни бежали, и наступила осень. Потом пришла зима, длинная и холодная, которая никак не хотела кончаться. Школьная учеба совсем замучила Томми и Аннику, с каждым днем они уставали все больше, и подниматься по утрам им было все труднее. Их бледные щеки и плохой аппетит начали всерьез беспокоить фру Сеттергрен. Вдобавок ко всему они вдруг оба заболели корью и пролежали в постели около двух недель. Это были бы очень скучные недели, если бы не Пиппи. Она приходила к ним каждый день и устраивала перед их окном целое представление. Доктор запретил ей входить к ним в комнату, чтобы и она не подхватила корь. Пиппи послушалась, хотя и ска- зала, что ей ничего не стоило бы за полдня раздавить ногтями один или два миллиарда бацилл кори. Но устраивать перед окном представления ей никто не запрещал. Детская находилась на втором этаже, и Пиппи приставила к окну лестни- цу. Лежа в постели, Томми и Анника с нетерпением ждали ее и старались угадать, в каком виде она покажется на лестнице, потому что в одном на- ряде она не являлась к ним даже два дня подряд. Она наряжалась то трубо- чистом, то привидением в белой простыне, а иногда изображала ведьму. Иной раз она разыгрывала целые спектакли перед их окном, исполняя одна все роли. А то проделывала на лестнице акробатические трюки, да еще ка- кие! Стоя на верхней перекладине, она раскачивала лестницу взад и впе- ред, и Томми с Анникой вскрикивали от ужаса, боясь, что она вот-вот рух- нет на землю. Но этого не случалось. Спускалась с лестницы она каждый раз головой вниз, чтобы еще немного позабавить своих друзей. И каждый день она ходила в город покупать апельсины и конфеты. Она складывала их в корзинку и привязывала к ней длинную веревку. Потом гос- подин Нильссон поднимался наверх с этой веревкой, Томми открывал окно, брал конец веревки и поднимал корзину. Когда Пиппи была занята и не мог- ла прийти, господин Нильссон приносил от нее письмо. Но это случалось не часто, ведь Пиппи торчала на лестнице целыми днями. Иногда она прижимала нос к оконному стеклу, закатывала глаза и корчила страшные рожи. При этом она обещала дать Томми и Аннике по золотой денежке, если они не бу- дут смеяться. Но это было совершенно невозможно. Томми и Анника хохотали до того, что чуть не падали с постели. Наконец дети выздоровели, и им разрешили встать с постели. Но какие же они были бледные и худые! В первый день Пиппи сидела у них в кухне и смотрела, как они ели кашу. То есть они должны были есть кашу, но это у них плохо получалось. Их мама совсем извелась, глядя, как они ковыряют ложками в тарелках. - Да ешьте же вы кашу! Ведь она такая вкусная, - говорила она. Анника помешала ложкой кашу, но чувствовала, что не в силах прогло- тить нисколечко. - Почему я должна есть эту кашу? - жалобно спросила она. - Что за глупый вопрос! - сказала Пиппи. - Ясное дело, ты должна съесть эту вкусную кашу. Будешь есть кашу - вырастешь большая и сильная. А если ты не будешь большая и сильная, то не сможешь заставить своих де- тей, когда они у тебя будут, есть такую же вкусную кашу. Нет, Анника, так дело не пойдет. Если все дети будут рассуждать как ты, в нашей стра- не будет ужасный беспорядок с поеданием каши. Томми и Анника съели по две ложки. Пиппи смотрела на них с большим участием. - Вам нужно было бы поплавать по морю, - сказала она, раскачиваясь на стуле. - Там бы вы скоро научились есть. Помню, как-то раз, когда я пла- вала на папином корабле, Фридольф, один из наших матросов, вдруг потерял аппетит и однажды утром не смог съесть больше семи тарелок каши. Папа чуть с ума не сошел, видя, как он плохо ест. "Фридольф, дружочек, - ска- зал он, чуть не плача, - боюсь, что тебя грызет какая-то болезнь! Лучше тебе сегодня полежать на койке и не вставать до тех пор, пока не сможешь есть как люди. Я приду, укрою тебя как следует и дам рекалства". - Надо говорить: "лекарства". - И Фридольф рухнул на койку. Он и сам испугался, стал ломать голову над тем, какая же болезнь на него напала, раз он смог съесть только семь тарелок каши. Он лежал и думал, доживет ли до вечера. Но тут папа принес ему рекалства. Черного, противного, но зато сильно укрепляющего. Ведь стоило только Фридольфу проглотить первую ложку, как изо рта у него выр- валось что-то, похожее на пламя. Он заорал так, что "Попрыгунью" затряс- ло от носа до кормы, и его крик услыхали на всех кораблях на пятьдесят морских миль в округе. Кок еще не успел убрать со стола, как Фридольф прибежал к нему на полных парах со страшным ревом. Он плюхнулся за стол и начал есть кашу. После пятнадцатой тарелки он все еще вопил от голода. А когда каша кончилась, коку ничего не оставалось, как кидать ему холод- ные вареные картофелины в открытую пасть. Как только он переставал ки- дать, Фридольф сердито рычал, и кок понял, что нужно кидать еще, чтобы он не сожрал его самого. Но, к сожалению, у кока было только сто семнад- цать картофелин, и, бросив последнюю, он быстро прыгнул за дверь и запер ее. Потом он приник к иллюминатору и стал смотреть, что делает Фридольф. А тот захныкал, как голодный ребенок, и быстренько слопал сначала хлеб- ную корзинку, потом кувшин и пятнадцать тарелок. А после он принялся за стол, отломал от него все четыре ножки и стал грызть их, да так, что только опилки летели изо рта. Правда, сказал, что для спаржи они слишком деревянные. Зато столешница ему больше понравилась, он ел ее чавкая, со смаком, будто это был вкусный бутерброд, какого он не ел с детства. Но тут папа решил, что Фридольф уже совсем поправился, вошел к нему, велел взять себя в руки и потерпеть немного. Мол, через два часа будет обед и подадут жареную свинину с брюквенным пюре. "Есть, капитан!" - сказал Фридольф и вытер рот. А после спросил: "А можно обратиться с просьбой? Пусть склянки на ужин пробьют пораньше!" И глаза у него при этом так и блестели от жадности. Пиппи наклонила голову набок и посмотрела на Томми и Аннику, заморо- зивших свою кашу. - Вот я и говорю, поплавать бы вам немножко по морю, так вы живо за- были бы про плохой аппетит. Как раз в эту минуту мимо дома семьи Сеттергрен проходил почтальон. Увидев в окно Пиппи, он крикнул: - Пиппи Длинныйчулок, тебе письмо! От удивления Пиппи чуть не свалилась со стула. - Письмо? Мне? Пистоящее насмо, то есть настоящее письмо?! Покажите мне его, а то я не верю! Но это было настоящее письмо, с целой кучей каких-то странных марок. - Давай читай ты, Томми, ты у нас ученый. И Томми прочел: - "Моя дорогая Пиппилотта! Получив это письмо, отправляйся в гавань и жди прихода "Попрыгуньи". Я решил приехать за тобой и увезти тебя на остров Куррекурредут. Поживешь там сколько захочешь и увидишь наконец страну, где твой отец стал могущественным королем. Жизнь у нас здесь преотличная, и я думаю, тебе здесь понравится. Мои верноподданные ждут не дождутся, когда же увидят знаменитую принцессу Пиппилотту. Да что там говорить, ты приедешь, и все. Это моя королевская и отцовская воля. Твой старый отец шлет тебе звонкий поцелуй и самые горячие приветы. Король Эфраим I Длинныйчулок, Повелитель Куррекурредутии". Когда Томми закончил читать, в кухне воцарилась мертвая тишина. ПИППИ САДИТСЯ НА КОРАБЛЬ В одно прекрасное утро "Попрыгунья", украшенная флагами и вымпелами от носа до кормы, вошла в гавань. Городской духовой оркестр выстроился на набережной, и музыканты изо всех сил выдували приветственный марш. Все жители маленького городка собрались поглядеть, как Пиппи встретит своего отца, короля Эфраима I. Фотограф стоял наготове, чтобы заснять первую минуту этой встречи. Пиппи прыгала от нетерпения, и не успели еще как следует опустить трап, как капитан Длинныйчулок и Пиппи с криками ликования бросились навстречу друг другу. Капитан был так рад встрече с дочерью, что нес- колько раз подбросил ее высоко в воздух. Пиппи обрадовалась ничуть не меньше и подбросила своего папу в воздух еще больше раз. Не радовался только фотограф, он никак не мог сделать хороший снимок, потому что все время то Пиппи, то ее папа взлетали в воздух. Томми и Анника тоже подошли к капитану поздороваться. Но до чего же они были бледные и тощие! Ведь им первый раз позволили выйти на улицу после болезни. Пиппи, конечно, поднялась на борт поприветствовать Фридольфа и ос- тальных матросов, своих старых друзей. Томми и Аннике разрешили пойти вместе с ней. До чего же интересно было подняться на корабль, бороздив- ший дальние моря! Томми и Анника рассматривали его, широко раскрыв гла- за. Особенно любопытно было им взглянуть на Агатона и Теодора, но Пиппи сказала, что они уже давно списались на берег. Пиппи так крепко обнимала всех матросов, что первые пять минут им трудно было отдышаться. Потом она посадила капитана себе на плечи, про- несла сначала через всю толпу, а после до самой Виллы Вверхтормашками. Томми и Анника потрусили сзади, держась за руки. - Да здравствует король Эфраим! - кричали люди. Они считали, что этот день войдет в историю города. Несколько часов спустя капитан Длинныйчулок уже лежал в постели на Вилле Вверхтормашками и храпел так, что весь дом дрожал. На кухне за столом с остатками роскошного ужина сидели Пиппи, Томми и Анника. Друзья Пиппи сидели молча и о чем-то думали. О чем они размышляли? Анника дума- ла о том, что в конце концов жить вряд ли стоит! А Томми пытался вспом- нить, есть ли на свете что-нибудь по-настоящему интересное и приятное, но так ничего и не мог найти. Жизнь, в общем-то, - пустыня, решил он. А Пиппи была в отличном настроении. Она похлопала господина Нильссо- на, который шастал по столу взад и вперед между тарелками, похлопала Томми и Аннику, она то напевала, то насвистывала, то весело пританцовы- вала и, казалось, не замечала мрачного настроения Томми и Анники. - До чего же здорово будет снова отправиться в плаванье! - воскликну- ла она. - Подумать только, на море такая свобода, такой простор! Томми и Анника вздохнули. - И по правде говоря, мне очень хочется увидеть Куррекурредутию. Вы только представьте себе: растянуться на берегу и обмакнуть большие пальцы ног в самый настоящий-пренастоящий Тихий океан. Разинешь рот - и прямо туда свалится спелый банан. Томми и Анника вздохнули. - Думаю, играть с маленькими черными негритятами тоже будет весело, - продолжала Пиппи. Томми и Анника опять вздохнули. - И что это вы все вздыхаете? - спросила Пиппи. - Может, вы не любите негритят? - Любить-то мы любим, - ответил Томми. - Да вот только мы сидим и ду- маем, что ты не скоро вернешься на Виллу Вверхтормашками. - Ясное дело, не скоро, - весело сказала Пиппи. - Но я из-за этого вовсе не расстраиваюсь. Мне думается, что на острове Куррекурредут еще веселее. Анника повернулась к Пиппи, ее бледное лицо выражало отчаяние. - Ах, Пиппи, как долго ты собираешься там оставаться? - Почем я знаю? Может, до самого Рождества. Анника тоненько застонала. - Кто знает, - сказала Пиппи, - может, на острове Куррекурредут так весело, что мне захочется остаться там навсегда. Тра-ля-ля! - воскликну- ла Пиппи, продолжая танцевать. - Быть негритянской принцессой не такое уж плохое занятие для меня, ведь школьного образования у меня почти что нет. Глаза на бледных мордочках Томми и Анники как-то подозрительно заб- лестели. - Хотя, если хорошенько подумать, вряд ли я останусь там навсегда, - сказала Пиппи. - Придворная жизнь мне, поди, под конец может надоесть. И в один прекрасный день я точно скажу чтонибудь вроде: "Томми, Анника, не пора ли нам сматываться домой на Виллу Вверхтормашками? - Что ты хочешь этим сказать? - Что я хочу сказать? Вы что, шведского языка не понимаете? А может, я забыла сказать, что вы тоже поедете со мной на остров Куррекурредут? Мне казалось, что я вам об этом сказала. Томми и Анника спрыгнули со стульев. Задыхаясь от волнения, они не могли вымолвить ни слова. Под конец Томми сказал: - Что ты болтаешь! Папа с мамой нам этого в жизни не позволят! - Ах-ах-ах, да неужели? Я уже обо всем договорилась с вашей мамой. Ровно на пять секунд на Вилле Вверхтормашками воцарилась тишина. Но потом раздались два диких вопля. Это кричали от радости Томми и Анника. Господин Нильссон, который сидел на столе и пытался намазать свою шляпу маслом, удивленно поглядел на них. Еще больше он удивился, увидев, как Пиппи, Томми и Анника, взявшись за руки, пляшут вокруг стола дикий та- нец. Они стучали ногами и кричали так громко, что лампа сорвалась с по- толка и свалилась на пол. И тут господин Нильссон швырнул нож в окно и тоже принялся плясать. - Это в самом-самом деле правда? - спросил Томми, когда они успокои- лись и уселись на дровяной ларь, чтобы все хорошенько обсудить. Пиппи кивнула в ответ. И это в самом деле была правда. Томми и Анника получили разрешение отправиться с Пиппи в Куррекурредутию. Ясное дело, почти все тети из этого маленького городка приходили к фру Сеттергрен и говорили: - Ты ведь не собираешься в самом деле отпустить своих детей плавать по Тихому океану вместе с Пиппи Длинныйчулок? Быть того не может, что ты это серьезно решила. А фру Сеттергрен отвечала им: - А почему бы мне их не отпустить? Дети болели, и доктор сказал, что им нужна перемена климата. Я давно знаю Пиппи и могу сказать, что она никогда не причиняла вреда Томми и Аннике. Никто не будет о них лучше заботиться, чем она. - Да, но доверить детей этой Пиппи Длинныйчулок! - говорили тети, брезгливо морщась. - Да, именно Пиппи, - отвечала им фру Сеттергрен. - Может, она и не всегда умеет себя прилично вести. Но у нее доброе сердце, а это куда важнее. И вот однажды, прохладным весенним днем, Томми и Анника впервые в жизни покинули свой маленький-премаленький городок, чтобы вместе с Пиппи отправиться в большой и удивительный мир. Они все трое стояли у поруч- ней, а свежий вечерний ветер надувал паруса "Попрыгуньи". Нет, не все трое, вернее, все пятеро, потому что лошадь и господин Нильссон тоже отправились в плавание. Все школьные товарищи Томми и Анники стояли на пристани и чуть не плакали оттого, что расстаются с друзьями, а также и от зависти. На сле- дующий день им надо было, как всегда, идти в школу. По географии им за- дали на дом выучить острова Тихого океана. А Томми и Аннике не придется больше учить уроки чуть ли не целый год. "Здоровье важнее школьных заня- тий", - сказал доктор. "А острова Тихого океана они смогут выучить на месте", - добавила Пиппи. Мама и папа Томми и Анники тоже стояли на пристани. Когда дети увиде- ли, что родители вытирают глаза платком, сердце у них немножко защемило. И все же они были так счастливы, что дух захватывало. "Попрыгунья" медленно заскользила от причала. - Томми! Анника! - закричала вдогонку фру Сеттергрен. - Когда поплы- вете по Северному морю, наденьте по два теплых свитера и... Остальные ее слова потонули в прощальных криках людей на пристани, в ржании лошади, веселых воплях Пиппи и трубных звуках, которые сморкаясь издавал капитан Длинныйчулок. Путешествие началось. Над "Попрыгуньей" светили звезды, вокруг ее форштевня плясали льдины, и ветер свистел в ее парусах. - Ах, Пиппи! - сказала Анника. - Ты знаешь, со мной творится что-то странное. Мне кажется, я тоже хочу стать морской разбойницей, когда вы- расту. ПИППИ ВЫСАЖИВАЕТСЯ НА БЕРЕГ - Остров Куррекурредут - прямо перед нами! - воскликнула однажды сверкающим солнечным утром Пиппи, стоя на вахте; ее тело прикрывала лишь маленькая набедренная повязка. Они плыли днем и ночью, недели и месяцы, по исхлестанным бурями морям и спокойным, приветливым водам. Они плыли при свете звезд и лунном сия- нии, под темными, грозными тучами и под палящими лучами солнца. Да, они плыли так долго, что Томми и Анника почти забыли, как это бывает, когда живешь дома, в маленьком городке. Как удивилась бы их мама, если бы увидела их сейчас! Неужели у них когда-то были бледные щеки? Свеженькие, загорелые, востроглазые, они взбирались на ванты не хуже самой Пиппи. По мере того как климат стано- вился все теплее, они постепенно сбрасывали с себя одежду, и из тепло укутанных детей (одетых в две нижние фуфайки), которые пересекали Север- ное море, Томми и Анника превратились в двух маленьких, голеньких корич- невых малышей, с одной лишь небольшой набедренной повязкой на теле. - О, как здесь здорово! - повторяли каждое утро Томми и Анника, про- сыпаясь в каюте, которую делили с Пиппи. Однако чаще всего Пиппи была уже в это время на ногах и стояла у руля. - Изборозди ты хоть семь морей-океанов, а лучше моей дочки моряка не найдешь! - любил повторять капитан Длинныйчулок. И он был прав. Через самые ужасные буруны и самые опасные подводные скалы Пиппи уверенной рукой проводила "Попрыгунью"! Но теперь уже скоро настанет конец путешествию. - Остров Куррекурредут - прямо перед нами! - снова воскликнула Пиппи. Да, там и в самом деле лежал этот остров под зелеными пальмами, окру- женный самой синей из синих вод. Два часа спустя "Попрыгунья" вплыла в маленький залив на западной оконечности острова. А на берегу стояли все жители острова Куррекурредут - мужчины, женщины и дети, - желавшие встретить своего короля и его ры- жеволосую дочь. Мощный гул приветствий поднялся в воздух из толпы, когда трап опусти- ли на берег. - Уссамкура, куссомкара! - кричали люди, и это означало: "Добро пожа- ловать к нам обратно, толстый белый вождь! " Король Эфраим величественно спустился вниз по трапу, одетый в свой синий костюм, а Фридольф стоял на носовой части верхней палубы и играл на гармошке новый национальный гимн жителей острова куррекурредутов: "Вот шведы шагают и трубы гремят". Подняв в знак приветствия руку, король Эфраим воскликнул: - Муони манана! Готов служить вам снова! Вслед за ним появилась Пиппи. На руках она несла лошадь. И тогда гул пронесся среди всех куррекурредутов. Конечно, до них доходили слухи о Пиппи и ее колоссальной силе, но совсем другое дело увидеть все это сво- ими собственными глазами. Томми и Анника тоже скромненько сошли на бе- рег, а вместе с ними и весь экипаж корабля. Но жители острова Куррекур- редут ни на кого не смотрели, кроме как на Пиппи. Капитан Длинныйчулок поднял ее и поставил себе на плечи, чтобы все как следует могли разгля- деть ее. И тогда в толпе снова пронесся гул. Но когда Пиппи Длинныйчулок подняла капитана Длинныйчулок и поставила его на одно плечо, а лошадь на другое, гул перешел почти в настоящий ураган. Все население острова Куррекурредут составляло не более 126 человек. - Как раз столько подданных и надо иметь, - говорил капитан Эфраим. - Если больше, то справляться трудновато. Все куррекурредуты жили в маленьких уютных хижинах среди пальм. Самая большая и самая красивая хижина принадлежала капитану Эфраиму. У матро- сов экипажа "Попрыгуньи" тоже были свои хижины, где они и жили в те вре- мена, когда "Попрыгунья" бросала якорь в маленьком заливе. Теперь она стояла там на якоре почти постоянно. Только иногда появлялась необходи- мость в экспедиции на остров в 50 милях к северу. Ведь там была лавчон- ка, в которой можно было купить нюхательный табак для капитана Длинный- чулок. Очень красивая, новая маленькая хижина под кокосовой пальмой предназ- началась для Пиппи. Для Томми и Анники места там тоже хватило. Но прежде чем позволить им пойти в хижину и смыть с себя дорожную пыль, капитан Длинныйчулок захотел показать им одну вещь. Взяв Пиппи за руку, он снова повел ее вниз на берег. - Здесь, - сказал он, указав толстым указательным пальцем на берег. - Здесь я выплыл на сушу в тот раз, когда меня сдуло ветром в море. Куррекурредуты воздвигли памятник в честь этого примечательного собы- тия. На памятнике были вырезаны по-куррекурредутски следующие слова: "По волнам великого огромного моря явился сюда наш толстый белый вождь. Здесь - то место, где он выплыл на берег, когда цвели хлебные де- ревья. Да пребудет он вечно таким же толстым и величественным, как тог- да, когда ступил на остров". Капитан Длинныйчулок голосом, дрожащим от волнения, прочитал вслух надпись для Пиппи и Томми с Анникой. После чего громко высморкался. Когда солнце начало садиться и готовилось исчезнуть в беспредельных объятиях Тихого океана, куррекурредуты барабанным боем стали призывать народ на площадь посреди селения, где проходили все праздничные и прави- тельственные торжества. Там стоял красивый бамбуковый трон короля Эфраи- ма, украшенный красными цветами бугенвильи. Он сидел на этом троне, ког- да правил. Для Пиппи куррекурредуты смастерили трон чуть поменьше и пос- тавили рядом с троном ее папы. Еще куррекурредуты поспешно вырезали так- же и два бамбуковых стульчика для Томми и Анники. Бой барабанов зазвучал еще громче, когда король Эфраим, преисполнен- ный чувства собственного достоинства, сел на свой трон. Он снял с себя костюм и надел королевское облачение: набедренную повязку из полос лыка, на голову - корону, ожерелье из китовых зубов на шею, а на лодыжки ног - толстые браслеты. Пиппи непринужденно уселась на свой трон. На ней по-прежнему была та же самая маленькая набедренная повязка, но в волосы она воткнула несколько красных и белых цветов, чтобы стать немножко на- ряднее. То же сделала и Анника. Но не Томми. Ничто не могло заставить его воткнуть в волосы цветы. Король Эфраим был ведь надолго отлучен от государственных дел и те- перь принялся править изо всех сил. Между тем маленькие чернокожие кур- рекурредуты приблизились к трону Пиппи. По какой-то непонятной причине они внушили себе, что белая кожа гораздо изысканней черной, и поэтому они, по мере приближения к Пиппи, Томми и Аннике, испытывали все большее почтение. Кроме того, Пиппи была ведь еще и принцессой. Когда же они на- конец подошли к самой Пиппи, то все разом бросились перед ней на колени. Пиппи быстро соскочила с трона. - Что я вижу! - сказала она. - Вы здесь тоже играете в искалыциков вещей? Подождите, я буду играть с вами. - Встав на колени, она обнюхала вокруг землю. - Уж поверьте мне, здесь даже булавки не найдешь! Она снова уселась на трон. Стоило ей это сделать, как все дети снова упали перед ней на колени. - Вы что-нибудь потеряли? - спросила Пиппи. - Здесь этого нет, будьте уверены, так что с таким же успехом можете встать. К счастью, капитан Длинныйчулок уже так давно обретался на острове, что часть куррекурредутов научилась немножко его языку. Единственно, они не знали, что означают такие трудные слова, как "почтовый сбор" и "гене- рал-майор", но кое-что они, во всяком случае, уже усвоили. Дети знали даже такие самые обыкновенные выражения, как "отстань" и тому подобные. Маленький мальчик по имени Момо мог довольно хорошо изъясняться на языке белых людей, потому что имел обыкновение околачиваться возле матросских хижин и слушать болтовню экипажа. Маленькая, славная чернокожая девчушка по имени Моана не могла похвастаться такими успехами. Теперь Момо попытался объяснить Пиппи, почему они стоят перед ней на коленях. - Ты оцень класивая белая плинцесса, - сказал он. - Никакая я не "оцень класивая белая плинцесса", - сказала Пиппи. - Я всего лишь Пиппи Длинныйчулок, а на всякие там троны и королевскую власть мне вообще наплевать. И она соскочила с трона. Король Эфраим сделал то же самое, потому что в тот день он уже покончил с государственными делами. Солнце, словно багровый шар, опускалось в Тихий океан, и вскоре на небе загорелись звезды. Куррекурредуты зажгли гигантский костер посреди лагеря на правительственной площади, а король Эфраим и Пиппи, и Томми с Анникой, и матросы с "Попрыгуньи" уселись в зеленую траву и стали смот- реть, как куррекурредуты пляшут вокруг костра. Глухой бой барабанов, удивительный танец, редкостные запахи миллионов цветов из глубины джунглей, усеянное искрящимися звездами небо над голо- вами - от всего этого на душе у Томми и Анники сделалось как-то смутно. - Я думаю, что это отличный остров! - сказал Томми, когда Пиппи, Ан- ника и он уже залезли на койки в своей маленькой, по-домашнему уютной хижине под кокосовой пальмой. - Я тоже так думаю, - согласилась Анника. - А ты не думаешь так, как мы, Пиппи? Но Пиппи тихо лежала - по своей привычке - с ногами на подушке. - Слушайте шум океана, - мечтательно сказала она. ПИППИ ВПРАВЛЯЕТ МОЗГИ АКУЛЕ На следующее утро очень рано Пиппи, и Томми, и Анника вылезли из хи- жины. Но куррекурредутские дети проснулись еще раньше. Сгорая от нетер- пения, они сидели уже под кокосовой пальмой и ждали, что белые дети вый- дут и начнут играть. Они с большим искусством болтали покуррекурредутски и смеялись так, что зубы сверкали на их черных личиках. Вся орава с Пиппи во главе отправилась вниз, к берегу. Томми и Анника высоко подпрыгнули от восторга, увидав тонкий белый песок, в который можно было зарыться, и такое манящее синее море. Коралловый риф непода- леку от острова служил волнорезом. Там расстилался тихий и блестящий, как зеркало, водный простор. Все дети, и белые, и черные, сбросили свои повязки и, крича и смеясь, ринулись в воду. Потом они зарылись в белый песок, и Пиппи, Томми и Анника согласи- лись, что гораздо лучше, когда у тебя черная кожа. Потому что она здоро- во выглядит на фоне белого песка. Но когда Пиппи зарылась в песок по са- мую шею, так что оттуда торчали лишь веснушчатое личико да две рыжие ко- сички, то и это выглядело очень здорово. Все дети уселись вокруг, чтобы поболтать с нею. - Расскажи о белых детях из страны белых детей, - обратился Момо к веснушчатому личику. - Белые дети обожают долбицу помножения, - сказала Пиппи. - Это называется "таблица умножения", - поправила ее Анника. - И во- обще, - продолжала она обиженным голосом, - нельзя говорить, что мы это обожаем. - Белые дети обожают помножение, - упрямо уверяла Пиппи. - Белые дети могут просто спятить, если не получат каждый день большую порцию помно- жения. Она не в силах была дольше продолжать на ломаном куррекурредутском и перешла на свой родной язык. - Если вдруг услышите, что белый ребенок плачет, то будьте уверены, что его школа сгорела, или объявили санитарный день, или фрекен забыла задать детям задание по помножению. И лучше не говорить о том, что быва- ет, когда наступают летние каникулы. Плач и рев стоит такой, что жить не хочется. Когда школьные ворота закрываются на лето, у всех глаза на мок- ром месте. Все дети идут строем домой, распевая мрачные траурные песни. Они даже икают от плача, когда думают о том, что пройдет несколько меся- цев, прежде чем они снова получат помножение. Да, это самая большая беда для них, - тяжело вздохнула Пиппи. - Эх! - только и сказали Томми с Анникой. Момо не совсем понял, что за штука такая - помножение, и хотел, чтобы ему разъяснили более подробно. Томми только было собрался ему разъяс- нить, но Пиппи опередила его. - Да, понимаешь, - сказала она, - это значит 7х7 = 102. Здорово, вер- но? - Ясное дело, не 102, - поправила ее Анника. - Нет, потому что 7х7 = 49, - сказал Томми. - Вспомни, что мы сейчас на острове Куррекурредут, - стала уговари- вать его Пиппи. - Здесь все совершенно иначе, и климат теплее, так что 7 помножить на 7 будет здесь гораздо больше. - Эх! - только и сказали Томми и Анника. Урок арифметики прервал капитан Длинныйчулок, который пришел расска- зать, что он, и все матросы, и все куррекурредуты думают отправиться на другой остров, поохотиться несколько дней на кабанов. Капитан Длинныйчу- лок почувствовал: он созрел, чтобы отведать немного свежего поросячьего жаркого. Куррекурредутские женщины также будут их сопровождать, чтобы вспугивать поросят дикими криками. Это значит, что дети останутся одни на острове Куррекурредут. - Надеюсь, вы не очень огорчитесь? - спросил капитан Длинныйчулок. - Успокойся грамм на двести! - ответила Пиппи. - В тот день, когда я услышу, что есть такие дети, которые огорчатся, когда надо самим забо- титься о себе безо всяких взрослых, в тот день я выучу всю долбицу пом- ножения задом наперед, клянусь! - По рукам! - согласился капитан Длинныйчулок. Затем он и все его подданные, вооруженные копьями и со щитами на гру- ди, расселись в свои небольшие каноэ и поплыли прочь от острова Курре- курредут. Пиппи, сложив руки рупором, закричала им вслед: - Плывите с миром! Но если не вернетесь обратно к моему 50-летию, я объявлю розыск по радио! Оставшись одни, Пиппи и Томми и все другие дети с довольным видом пе- реглянулись. Ведь чудесный остров в Тихом океане на много дней поступил в их полное распоряжение. - Что будем делать? - спросили Томми и Анника. - Сначала принесем завтрак с деревьев, - сказала Пиппи. Она сама быстро вскарабкалась наверх за кокосовыми орехами. Момо и другие Куррекурредутские дети собрали плоды хлебного дерева и бананы. Пиппи разложила костер на берегу и поджарила чудесные плоды хлебного де- рева. Все дети уселись кружком вокруг нее, и все получили сытный завт- рак, состоявший из поджаренных плодов хлебного дерева, молока кокосовых орехов и бананов. На острове Куррекурредут не было лошадей, и поэтому все черненькие ребятишки очень заинтересовались лошадью принцессы Пиппи. Тем, кто не боялся, разрешили прокатиться немного верхом. Моана сказала, что хотела бы когда-нибудь съездить в страну белых, где водятся такие диковинные животные. Господина Нильссона нигде не было. Он отправился на прогулку в джунг- ли, где обнаружил кучу родичей. - Что будем делать теперь? - спросили Томми и Анника, когда больше уже не хотелось ездить верхом. - Хотят белые дети поглядеть красивые гроты, да или нет? - поинтере- совался Момо. - Белые дети, ясное дело, хотят поглядеть красивые гроты, да или точ- но! - ответила Пиппи. Остров Куррекурредут был коралловый остров. На южной его стороне вы- сокие коралловые стены крутым откосом спускались вниз, в море, и там как раз и находились самые красивые гроты, выбитые морским прибоем. Некото- рые из них располагались совсем низко, на уровне моря, и были наполнены водой, а некоторые находились чуть повыше в скалистых склонах, и там-то обычно и играли куррекурредутские дети. Они устроили огромный склад ко- косовых орехов и других лакомств в самом большом гроте. Добраться туда было нелегко. Нужно было с величайшей осторожностью ползти вдоль крутого горного склона и крепко держаться за выступающие камни и скалистые усту- пы. А иначе легко было свалиться в море. Понятно, это случалось не так уж часто. Дело в том, что именно здесь водилось множество акул, которые очень любили поедать маленьких детей. Несмотря на это, куррекурредутские дети развлекались тем, что ныряли за жемчужными раковинами. Но при этом кто-то всегда стоял на страже и кричал: "Акула! Акула! ", лишь только появлялась хотя бы тень акулы. В самом большом гроте у куррекурредутских детей был склад сверкающих жемчужин, которые они нашли в жемчужных рако- винах. Они обычно играли ими в пульку, не имея ни малейшего представле- ния о том, что эти жемчужины стоили огромнейших денег в странах белых людей. Капитан Длинныйчулок иногда брал с собой несколько жемчужин, ког- да собирался купить нюхательного табаку. За жемчужины он получал мно- жество вещей, которые, как ему казалось, были необходимы его подданным. Но в целом он считал, что его верным куррекурредутам и так хорошо живет- ся. И детям по-прежнему можно играть в пульку жемчужинами. Анника стала отбиваться обеими руками, когда Томми сказал, что ей придется карабкаться по горному склону к большому гроту. На первом от- резке пути, не таком трудном, был довольно большой уступ, по которому можно было пройти, но он постепенно становился все уже, и последние мет- ры, остававшиеся до грота, нужно было ползти и цепляться как придется. - Никогда! - сказала Анника. - Никогда! Взбираться вдоль горного склона, где едва удавалось за что-нибудь крепко уцепиться, да еще на расстоянии десяти метров под ногами видеть море, где кишмя кишат акулы, которые только и ждут, что ты свалишься вниз, - все это вовсе не располагало Аннику к настоящему веселью. Томми страшно рассердился. - О, никогда не надо брать с собой сестер в Тихий океан, - сказал он, цепляясь за горный склон. - Смотри на меня! Ты делай только так... - Плюх! - послышалось снизу, когда Томми бултыхнулся в воду. Анника громко закричала. Куррекурредутские дети также пришли в ужас. - Акула! Акула! - орали они, показывая пальцами в море. Оттуда высунулся огромный плавник, который быстро двигался по направ- лению к Томми. - Плюх! Плюх! - снова послышалось снизу. Это прыгнула в море Пиппи. Она подоспела к Томми примерно в одно время с акулой. Томми пронзительно кричал от ужаса. Он уже чувствовал, как острые зубы акулы царапают ему ногу. Но как раз в этот миг Пиппи обеими руками схватила кровожадную тварь и подняла ее над поверхностью воды. - Ты что, вовсе спятила? - спросила она. Акула удивленно огляделась вокруг; ей было явно не по себе. Ведь ей не так хорошо дышалось в воздухе, как в воде. - Обещай никогда больше так не делать, и я отпущу тебя, - серьезно сказала Пиппи. И изо всех сил бросила акулу далеко-далеко в море. А та поспешно уп- лыла прочь, решив как можно быстрее убраться в Атлантический океан. Между тем Томми вскарабкался на небольшой островок и сидел там, дрожа всем телом. Его нога кровоточила. Но тут появилась Пиппи. Она повела се- бя как-то странно. Сначала она подняла Томми вверх, а потом так крепко сжала его руками, что из него вышел чуть ли не весь воздух. Затем она внезапно отпустила его, уселась на скалу и закрыла лицо руками. Пиппи плакала. Томми и Анника и все куррекурредутские дети с удивлением и ужа- сом смотрели на нее. - Ты плачешь из-за того, что Томми чуть не съели? - предположил Момо. - Нет, - сердито сказала Пиппи и вытерла глаза. - Я плачу оттого, что бедная крошка акула осталась без завтрака. ПИППИ ВПРАВЛЯЕТ МОЗГИ ДЖИМУ И БУККУ Зубы акулы успели лишь оцарапать кожу на ноге у Томми, и когда Томми успокоился, он захотел еще раз попробовать попасть в большой грот. Тогда Пиппи скрутила веревку из луба гибискуса и крепко привязала ее к камню. Затем она легко, точно стебель, поползла наверх, к гроту, и надежно ук- репила там второй конец веревки. И тогда даже Анника осмелилась вскараб- каться наверх, в грот. Когда есть крепкая веревка, за которую можно дер- жаться, то это ведь не такое уж большое искусство. Удивительный был этот грот! И такой большой, что для всех детей без труда нашлось там место. - Этот грот чуть ли не лучше дуплистого дуба у нас дома, около Виллы Вверхтормашками, - сказал Томми. - Нет, не лучше, но такой же хороший, - сказала Анника, почувствовав- шая, как слегка закололо ее сердце при мысли о том дубе у них дома, и не желавшая признать, будто что-нибудь может быть лучше него. Момо показал белым детям, сколько кокосовых орехов и плодов хлебного дерева припасено в гроте. Там можно было прожить много недель, не рискуя умереть с голоду. Потом вперед вышла Моана и показала выдолбленную бам- буковую палку, битком набитую снизу доверху редчайшими жемчужинами. Она подарила Пиппи, Томми и Аннике по целой горсти жемчужин. - Красивыми штучками играют на здешнем острове, - сказала Пиппи. Как здорово было сидеть в гроте и смотреть оттуда на залитое солнцем, сверкающее море! И как приятно лежать на животе и плевать вниз, в воду. Томми объявил соревнование: кто дальше плюнет. Момо был настоящим чемпи- оном по плевкам. Но где ему победить Пиппи! У нее был способ плеваться сквозь щербинку между передних зубов - способ, с которым никакой иной не мог сравниться. - Если нынче в Новой Зеландии пойдут ливневые дожди, то это моя вина, - заявила Пиппи. Зато Томми и Аннике пришлось совсем плохо. - Белые дети не умеют плевать, - с чувством собственного превос- ходства сказал Момо. Он не считал Пиппи по-настоящему белым ребенком. - Белые дети не умеют плевать? - возмутилась Пиппи. - Да ты и сам не знаешь, что болтаешь! Плевки на большое расстояние, плевки в высоту и плевки во время прыжков! Посмотрел бы ты на фрекен, учительницу Томми и Анники! Вот кто умеет плеваться! Она заняла первое место в соревнованиях по плевкам во время прыжков. Когда она бегает по кругу и плюется, весь город ликует! - Эх! - только и сказали Томми с Анникой. Прикрыв глаза рукой, Пиппи взглянула на поверхность моря. - Там плывет корабль, - сказала она, - маленький-премаленький парохо- дик. Удивляюсь, и чего ему только здесь надо? В самом деле, было чему удивляться. Кораблик на всех парах приближал- ся к острову Куррекурредут. На борту, кроме нескольких черных матросов, находилось также двое белых мужчин. Их звали Джим и Букк. Это были чер- новолосые грубые парни, похожие на бандитов. Да они и были настоящими бандитами. Однажды, когда капитан Длинныйчулок покупал нюхательный табак в той самой лавочке на острове, там одновременно оказались и Джим с Букком. Они увидали, как капитан Длинныйчулок выложил на прилавок несколько нео- быкновенно больших и красивых жемчужин. И они услыхали, как он говорил, что на острове Куррекурредут дети играют такими жемчужинами в пульку. С того самого дня бандиты преследовали только одну-единственную цель: отп- равиться в Куррекурредутию и попытаться разыскать эту кучу жемчужин. Они знали, что капитан Длинныйчулок был ужасающе силен, да и матросы экипажа с "Попрыгуньи" внушали им почтение. Поэтому они решили улучить такой миг, когда все мужчины отплывут с острова на какую-нибудь охоту. Теперь случай им благоприятствовал. Спрятавшись за островом, неподалеку от не- го, Джим и Букк увидели в свои бинокли, как капитан Длинныйчулок и все матросы, а также все куррекурредуты отплывают с острова. Они ждали только, пока все каноэ не скроются окончательно из виду. - Встать на якорь! - закричал Букк, когда пароход подошел к самому острову. Пиппи и все дети молча наблюдали за бандитами из грота. Те бросили якорь. Джим и Букк спрыгнули в ялик и поплыли к берегу. Черным матросам был отдан приказ оставаться на борту. - Сейчас мы тайком проберемся в селение и застанем их врасплох, - сказал Джим. - Дома, верно, одни женщины да дети. - Да, - согласился Букк. - А вообще-то в каноэ было ужасно много жен- щин, и я склонен думать, что на острове остались одни лишь дети. Наде- юсь, что они как раз играют в пульку, ха-ха-ха. - Почему же? - крикнула из грота Пиппи. - Вас что, особенно забавляет игра в чехарду? А я думала, что так же весело играть в козла! Джим и Букк удивленно обернулись и увидели, как наверху из грота вы- совывают головы Пиппи и другие дети. Восторженная усмешка расплылась на лицах бандитов. - Вот и детеныши, - сказал Джим. - Отлично! - произнес Букк. - Матч с ними не составит для нас труда. Но на всякий случай они решили пойти на хитрость. Ведь откуда им знать, где детеныши прячут свой жемчуг, и поэтому лучше заманить их дру- желюбием и приветливостью. Они притворились, будто приплыли на остров куррекурредутов вовсе не для того, чтобы завладеть жемчугом, а только ради небольшой приятной экскурсии. Им было жарко, они вспотели, и Букк предложил для начала искупаться. - Я только поплыву обратно к нашему судну и возьму плавки, - предло- жил он. Так он и сделал. Между тем Джим одиноко стоял на берегу. - Хорошее здесь место для купанья? - обратился он к детям заискиваю- щим голосом. - Отличное, - ответила Пиппи. - Особенно для акул. Они купаются здесь каждый день. - Болтовня! - буркнул Джим. - Ника