Книгу можно купить в : Biblion.Ru 64р.
Оцените этот текст:


---------------------------------------------------------------
     OCR Кудрявцев Г.Г.
     Государственное издательсво детской литературы
     Министерства просвещения РСФСР. М.- Л. 1964.
---------------------------------------------------------------


     ershov5_1.jpg
     ershov5_2.jpg



     ershov5_3.jpg


     ershov5_4.jpg
     Начинает сказка сказываться
     ershov5_6.jpg
     ershov5_7.jpg


     За горами, за лесами,
     За широкими морями,
     Не на небе --  на земле
     Жил старик в одном селе.
     У старинушки три сына:
     Старший умный был детина,

     Средний сын и так и сяк,
     Младший вовсе был дурак.
     Братья сеяли пшеницу
     Да возили в град-столицу:
     Знать, столица та была
     Недалече от села.
     Там пшеницу продавали,
     Деньги счетом принимали
     И с набитою сумой
     Возвращалися домой.




     ershov5_9.jpg
     В долгом времени аль вскоре
     Приключилося им горе:
     Кто-то в поле стал ходить
     И пшеницу шевелить.
     Мужички такой печали
     Отродяся не видали;
     Стали думать да гадать --
     Как бы вора соглядать;
     Наконец себе смекнули,
     Чтоб стоять на карауле,
     Хлеб ночами поберечь,
     Злого вора подстеречь.
     ershov5_10.jpg
     Вот, как стало лишь смеркаться,
     Начал старший брат сбираться:
     Вынул вилы и топор
     И отправился в дозор.

     ershov5_11.jpg

     Ночь ненастная настала,
     На него боязнь напала,
     И со страхов наш мужик
     Закопался под сенник.
     Ночь проходит, день приходит;
     С сенника дозорный сходит
     И, облив себя водой,
     Стал стучаться под избой:
     "Эй вы, сонные тетери!
     Отпирайте брату двери,
     Под дождем я весь промок
     С головы до самых ног".
     Братья двери отворили,
     Караульщика впустили,
     Стали спрашивать его:
     Не видал ли он чего?
     Караульщик помолился,
     Вправо, влево поклонился
     И, прокашлявшись, сказал:
     "Всю я ноченьку не спал;
     На мое ж притом несчастье,
     Было страшное ненастье:


     Дождь вот так ливмя и лил,
     Рубашонку всю смочил.
     Уж куда как было скучно!..
     Впрочем, все благополучно".
     Похвалил его отец:
     "Ты, Данило, молодец!
     Ты вот, так сказать, примерно,
     Сослужил мне службу верно,
     То есть, будучи при всем,
     Не ударил в грязь лицом".
     ershov5_12.jpg

     Стало сызнова смеркаться;
     Средний брат пошел сбираться:
     Взял и вилы и топор
     И отправился в дозор.
     Ночь холодная настала,
     Дрожь на малого напала,
     Зубы начали плясать;
     Он ударился бежать --
     ershov5_13.jpg

     И всю ночь ходил дозором
     У соседки под забором.
     Жутко было молодцу!
     Но вот утро. Он к крыльцу:
     "Эй вы, сони! Что вы спите!
     Брату двери отоприте;
     Ночью страшный был мороз,--
     До животиков промерз".
     Братья двери отворили,
     Караульщика впустили,
     Стали спрашивать его:
     Не видал ли он чего?
     Караульщик помолился,
     Вправо, влево поклонился
     И сквозь зубы отвечал:
     "Всю я ноченьку не спал,
     Да, к моей судьбе несчастной,
     Ночью холод был ужасный,
     До сердцов меня пробрал;
     Всю я ночку проскакал;
     Слишком было несподручно...
     Впрочем, все благополучно".
     И ему сказал отец:
     "Ты, Гаврило, молодец!"
     ershov5_14.jpg

     Стало в третий раз смеркаться,
     Надо младшему сбираться;
     Он и усом не ведет,
     На печи в углу поет
     Изо всей дурацкой мочи:
     "Распрекрасные вы очи!"

     ershov5_15.jpg

     Братья ну ему пенять,
     Стали в поле погонять,
     Но сколь долго ни кричали,
     Только голос потеряли:
     Он ни с места. Наконец
     Подошел к нему отец,
     Говорит ему: "Послушай,
     Побегай в дозор, Ванюша.
     Я куплю тебе лубков,
     Дам гороху и бобов".
     Тут Иван с печи слезает,
     Малахай свой надевает,

     ershov5_16.jpg

     Хлеб за пазуху кладет,
     Караул держать идет.
     ershov5_17.jpg
     Поле все Иван обходит,
     Озираючись кругом,
     И садится под кустом;
     Звезды на небе считает
     Да краюшку уплетает.


     Вдруг о полночь конь заржал...
     Караульщик наш привстал,
     Посмотрел под рукавицу
     И увидел кобылицу.
     Кобылица та была
     Вся, как зимний снег, бела,
     Грива в землю, золотая,
     В мелки кольца завитая.
     "Эхе-хе! так вот какой
     Наш воришко!.. Но, постой,
     Я шутить ведь, не умею,
     Разом сяду те на шею.
     Вишь, какая саранча!"
     И, минуту улуча,
     К кобылице подбегает,
     За волнистый хвост хватает
     И прыгнул к ней на хребет --
     Только задом наперед.
     Кобылица молодая,
     Очью бешено сверкая,
     Змеем голову свила
     И пустилась, как стрела.
     Вьется кругом над полями,
     Виснет пластью надо рвами,
     Мчится скоком по горам,
     Ходит дыбом по лесам,
     Хочет силой аль обманом,
     Лишь бы справиться с Иваном.
     Но Иван и сам не прост --
     Крепко держится за хвост.
     ershov5_18.jpg

     Наконец она устала.
     "Ну, Иван, --  ему сказала,--
     Коль умел ты усидеть,
     Так тебе мной и владеть.
     Дай мне место для покою
     Да ухаживай за мною
     Сколько смыслишь. Да смотри:
     По три утренни зари
     Выпущай меня на волю
     Погулять по чисту полю.
     По исходе же трех дней
     Двух рожу тебе коней --
     Да таких, каких поныне
     Не бывало и в помине;
     Да еще рожу конька
     Ростом только в три вершка,
     На спине с двумя горбами
     Да с аршинными ушами.
     Двух коней, коль хошь, продай,
     Но конька не отдавай
     Ни за пояс, ни за шапку,
     Ни за черную, слышь, бабку.
     На земле и под землей
     Он товарищ будет твой:
     Он зимой тебя согреет,
     Летом холодом обвеет,
     В голод хлебом угостит,
     В жажду медом напоит.
     Я же снова выйду в поле
     Силы пробовать на воле".
     ershov5_19.jpg

     "Ладно", --  думает Иван
     И в пастуший балаган
     Кобылицу загоняет,
     Дверь рогожей закрывает
     И, лишь только рассвело,
     Отправляется в село,
     Напевая громко песню:
     "Ходил молодец на Пресню".
     ershov5_20.jpg
     Вот он всходит на крыльцо,
     Вот хватает за кольцо,
     Что есть силы в дверь стучится,
     Чуть что кровля не валится,
     И кричит на весь базар,
     Словно сделался пожар.
     Братья с лавок поскакали,
     Заикаяся вскричали:
     "Кто стучится сильно так?" --
     "Это я, Иван-дурак!"
     Братья двери отворили,
     Дурака в избу впустили
     И давай его ругать, --
     Как он смел их так пугать!
     А Иван наш, не снимая
     Ни лаптей, ни малахая,
     Отправляется на печь
     И ведет оттуда речь
     Про ночное похожденье,
     Всем ушам на удивленье:

     ershov5_21.jpg

     "Всю я ноченьку не спал,
     Звезды на небе считал;
     Месяц, ровно, тоже светил, -
     Я порядком не приметил.
     Вдруг приходит дьявол сам,
     С бородою и с усам;
     Рожа словно как у кошки,
     А глаза-то-что те плошки!
     Вот и стал тот черт скакать
     И зерно хвостом сбивать.
     Я шутить ведь не умею --
     И вскочи ему на шею.


     Уж таскал же он, таскал,
     Чуть башки мне не сломал,
     Но и я ведь сам не промах,
     Слышь, держал его как в жомах.
     Бился, бился мой хитрец
     И взмолился наконец:
     "Не губи меня со света!
     Целый год тебе за это
     Обещаюсь смирно жить,
     Православных не мутить".
     Я, слышь, слов-то не померил,
     Да чертенку и поверил".
     Тут рассказчик замолчал,
     Позевнул и задремал.
     Братья, сколько ни серчали,
     Не смогли --  захохотали,
     Ухватившись под бока,
     Над рассказом дурака.
     Сам старик не мог сдержаться,
     Чтоб до слез не посмеяться,
     Хоть смеяться --  так оно
     Старикам уж и грешно.
     ershov5_22.jpg
     Много ль времени аль мало
     С этой ночи пробежало,--
     Я про это ничего
     Не слыхал ни от кого.
     Ну, да что нам в том за дело,
     Год ли, два ли пролетело, --


     Ведь за ними не бежать...
     Станем сказку продолжать.
     ershov5_23.jpg
     Ну-с, так вот что! Раз Данило
     (В праздник, помнится, то было),
     Натянувшись зельно пьян,
     Затащился в балаган.
     Что ж он видит? --  Прекрасивых
     Двух коней золотогривых
     Да игрушечку-конька
     Ростом только в три вершка,
     На спине с двумя горбами
     Да с аршинными ушами.
     "Хм! Теперь-то я узнал,
     Для чего здесь дурень спал!" --
     Говорит себе Данило...
     Чудо разом хмель посбило;
     Вот Данило в дом бежит
     И Гавриле говорит:
     "Посмотри, каких красивых
     Двух коней золотогривых
     Наш дурак себе достал:
     Ты и слыхом не слыхал".
     И Данило да Гаврило,
     Что в ногах их мочи было,
     По крапиве прямиком
     Так и дуют босиком.
     ershov5_24.jpg

     Спотыкнувшися три раза,
     Починивши оба глаза,
     Потирая здесь и там,
     Входят братья к двум коням.
     Кони ржали и храпели,
     Очи яхонтом горели;
     В мелки кольца завитой,
     Хвост струился золотой,
     И алмазные копыты
     Крупным жемчугом обиты.
     Любо-дорого смотреть!
     Лишь царю б на них сидеть!
     Братья так на них смотрели,
     Что чуть-чуть не окривели.
     "Где он это их достал? --
     Старший среднему сказал. --
     Но давно уж речь ведется,
     Что лишь дурням клад дается,
     Ты ж хоть лоб себе разбей,
     Так не выбьешь двух рублей.
     Ну, Гаврило, в ту седмицу
     Отведем-ка их в столицу;
     Там боярам продадим,
     Деньги ровно поделим.
     А с деньжонками, сам знаешь,
     И попьешь и погуляешь,
     Только хлопни по мешку.
     А благому дураку
     Недостанет ведь догадки,
     Где гостят его лошадки;
     Пусть их ищет там и сям.
     Ну, приятель, по рукам!"
     Братья разом согласились,
     Обнялись, перекрестились


     И вернулися домой,
     Говоря промеж собой
     Про коней и про пирушку
     И про чудную зверушку.
     ershov5_25.jpg
     Время катит чередом,
     Час за часом, день за днем.
     И на первую седмицу
     Братья едут в град-столицу,
     Чтоб товар свой там продать
     И на пристани узнать,
     Не пришли ли с кораблями
     Немцы в город за холстами
     И нейдет ли царь Салтан
     Басурманить христиан.
     Вот иконам помолились,
     У отца благословились,
     Взяли двух коней тайком
     И отправились тишком.
     ershov5_26.jpg
     Вечер к ночи пробирался;
     На ночлег Иван собрался;
     Вдоль по улице идет,
     Ест краюшку да поет.
     Вот он поля достигает,
     Руки в боки подпирает


     И с прискочкой, словно пан,
     Боком входит в балаган.
     ershov5_27.jpg
     Все по-прежнему стояло,
     Но коней как не бывало;
     Лишь игрушка-горбунок
     У его вертелся ног,
     Хлопал с радости ушами
     Да приплясывал ногами.
     Как завоет тут Иван,
     Опершись о балаган:
     "Ой вы, кони буры-сивы,
     Добры кони златогривы!
     Я ль вас, други, не ласкал,
     Да какой вас черт украл?
     Чтоб пропасть ему, собаке!
     Чтоб издохнуть в буераке!
     Чтоб ему на том свету
     Провалиться на мосту!
     Ой вы, кони буры-сивы,
     Добры кони златогривы!"
     ershov5_28.jpg
     Тут конек ему заржал.
     "Не тужи, Иван, --  сказал, --
     Велика беда, не спорю,
     Но могу помочь я горю.

     ershov5_29.jpg

     Ты на черта не клепли:
     Братья коников свели.
     Ну, да что болтать пустое,
     Будь, Иванушка, в покое.
     На меня скорей садись,
     Только знай себе держись;
     Я хоть росту небольшого,
     Да сменю коня другого:
     Как пущусь да побегу,
     Так и беса настигу".
     ershov5_30.jpg
     Тут конек пред ним ложится;
     На конька Иван садится,
     Уши в загреби берет,
     Что есть мочушки ревет.
     Горбунок-конек встряхнулся,
     Встал на лапки, встрепенулся,
     Хлопнул гривкой, захрапел
     И стрелою полетел;
     Только пыльными клубами
     Вихорь вился под ногами.
     И в два мига, коль не в миг,
     Наш Иван воров настиг.
     ershov5_31.jpg
     Братья, то есть, испугались,
     Зачесались и замялись.

     ershov5_32.jpg
     А Иван им стал кричать:
     "Стыдно, братья, воровать!
     Хоть Ивана вы умнее,
     Да Иван-то вас честнее:
     Он у вас коней не крал".
     Старший, корчась, тут сказал:
     "Дорогой наш брат Иваша,
     Что переться --  дело наше!
     Но возьми же ты в расчет
     Некорыстный наш живот.


     Сколь пшеницы мы ни сеем,
     Чуть насущный хлеб имеем.
     А коли неурожай,
     Так хоть в петлю полезай!
     Вот в такой большой печали
     Мы с Гаврилой толковали
     Всю намеднишнюю ночь --
     Чем бы горюшку помочь?
     Так и этак мы вершили,
     Наконец вот так решили:
     Чтоб продать твоих коньков
     Хоть за тысячу рублев.
     А в спасибо, молвить к слову,
     Привезти тебе обнову --
     Красну шапку с позвонком
     Да сапожки с каблучком.
     Да к тому ж старик неможет,
     Работать уже не может;
     А ведь надо ж мыкать век, --
     Сам ты умный человек!" --
     "Ну, коль этак, так ступайте, --
     Говорит Иван, --  продайте
     Златогривых два коня,
     Да возьмите ж и меня".
     Братья больно покосились,
     Да нельзя же! согласились.
     ershov5_33.jpg
     Стало на небе темнеть;
     Воздух начал холодеть;
     Вот, чтоб им не заблудиться,
     Решено остановиться.


     Под навесами ветвей
     Привязали всех коней,
     Принесли с естным лукошко,
     Опохмелились немножко
     И пошли, что боже даст,
     Кто во что из них горазд.
     ershov5_34.jpg
     Вот Данило вдруг приметил,
     Что огонь вдали засветил.
     На Гаврилу он взглянул,
     Левым глазом подмигнул
     И прикашлянул легонько,
     Указав огонь тихонько;
     Тут в затылке почесал,
     "Эх, как темно! --  он сказал. --
     Хоть бы месяц этак в шутку
     К нам проглянул на минутку,
     Все бы легче. А теперь,
     Право, хуже мы тетерь...
     Да постой-ка... мне сдается,
     Что дымок там светлый вьется...
     Видишь, эвон!.. Так и есть!..
     Вот бы курево развесть!
     Чудо было б!.. А послушай,
     Побегай-ка, брат Ванюша!
     А, признаться, у меня
     Ни огнива, ни кремня".
     Сам же думает Данило:
     "Чтоб тебя там задавило!"
     А Гаврило говорит:
     "Кто-петь знает, что горит!


     Коль станичники пристали
     Поминай его, как звали!"
     ershov5_35.jpg
     Все пустяк для дурака.
     Он садится на конька,
     Бьет в круты бока ногами,
     Теребит его руками,
     Изо всех горланит сил...
     Конь взвился, и след простыл.
     "Буди с нами крестна сила! --
     Закричал тогда Гаврило,
     Оградясь крестом святым. --
     Что за бес такой под ним!"
     ershov5_36.jpg
     Огонек горит светлее,
     Горбунок бежит скорее.
     Вот уж он перед огнем.
     Светит поле словно днем;
     Чудный свет кругом струится,
     Но не греет, не дымится.
     Диву дался тут Иван.
     "Что, --  сказал он, --  за шайтан!
     Шапок с пять найдется свету,
     А тепла и дыму нету;
     Эко чудо-огонек!"

     ershov5_37.jpg

     Говорит ему конек:
     "Вот уж есть чему дивиться!
     Тут лежит перо Жар-птицы,
     Но для счастья своего
     Не бери себе его.
     Много, много непокою
     Принесет оно с собою". --
     "Говори ты! Как не так!" --
     Про себя ворчит дурак;
     И, подняв перо Жар-птицы,
     Завернул его в тряпицы,
     Тряпки в шапку положил
     И конька поворотил.
     Вот он к братьям приезжает
     И на спрос их отвечает:
     "Как туда я доскакал,
     Пень горелый увидал;
     Уж над ним я бился, бился,
     Так что чуть не надсадился;
     Раздувал его я с час --
     Нет ведь, черт возьми, угас!"
     Братья целу ночь не спали,
     Над Иваном хохотали;
     А Иван под воз присел,
     Вплоть до утра прохрапел.
     ershov5_38.jpg
     Тут коней они впрягали
     И в столицу приезжали,


     Становились в конный ряд,
     Супротив больших палат.
     ershov5_39.jpg
     В той столице был обычай:
     Коль не скажет городничий --
     Ничего не покупать,
     Ничего не продавать.
     Вот обедня наступает;
     Городничий выезжает
     В туфлях, в шапке меховой,
     С сотней стражи городской.
     Рядом едет с ним глашатый,
     Длинноусый, бородатый;
     Он в злату трубу трубит,
     Громким голосом кричит:
     "Гости! Лавки отпирайте,
     Покупайте, продавайте.
     А надсмотрщикам сидеть
     Подле лавок и смотреть,
     Чтобы не было содому,
     Ни давежа, ни погрому,
     И чтобы никой урод
     Не обманывал народ!"
     Гости лавки отпирают,
     Люд крещеный закликают:
     "Эй, честные господа,
     К нам пожалуйте сюда!
     Как у нас ли тары-бары,
     Всяки разные товары!"
     Покупальщики идут,
     У гостей товар берут;

     ershov5_40.jpg
     Гости денежки считают
     Да надсмотрщикам мигают.
     ershov5_41.jpg
     Между тем градской отряд
     Приезжает в конный ряд;
     Смотрит --  давка от народу.
     Нет ни выходу ни входу;
     Так кишмя вот и кишат,
     И смеются, и кричат.
     Городничий удивился,
     Что народ развеселился,
     И приказ отряду дал,
     Чтоб дорогу прочищал.

     ershov5_42.jpg
     "Эй! вы, черти босоноги!
     Прочь с дороги! прочь с дороги!"
     Закричали усачи
     И ударили в бичи.
     Тут народ зашевелился,
     Шапки снял и расступился.
     ershov5_43.jpg
     Пред глазами конный ряд;
     Два коня в ряду стоят,
     Молодые, вороные,
     Вьются гривы золотые,
     В мелки кольца завитой,
     Хвост струится золотой...


     Наш старик, сколь ни был пылок,
     Долго тер себе затылок.
     "Чуден, --  молвил, --  божий свет,
     Уж каких чудес в нем нет!"
     Весь отряд тут поклонился,
     Мудрой речи подивился.
     Городничий между тем
     Наказал престрого всем,
     Чтоб коней не покупали,
     Не зевали, не кричали;
     Что он едет ко двору
     Доложить о всем царю.
     И, оставив часть отряда,
     Он поехал для доклада.
     ershov5_44.jpg
     Приезжает во дворец.
     "Ты помилуй, царь-отец!--
     Городничий восклицает
     И всем телом упадает. --
     Не вели меня казнить,
     Прикажи мне говорить!"
     Царь изволил молвить: "Ладно,
     Говори, да только складно". --
     "Как умею, расскажу:
     Городничим я служу;
     Верой-правдой исправляю
     Эту должность..." --  "Знаю, знаю!" --
     "Вот сегодня, взяв отряд,
     Я поехал в конный ряд.
     Приезжаю --  тьма народу!
     Ну, ни выходу ни входу.

     ershov5_45.jpg

     Что тут делать?.. Приказал
     Гнать народ, чтоб не мешал.
     Так и сталось, царь-надежа!
     И поехал я --  и что же?
     Предо мною конный ряд;
     Два коня в ряду стоят,
     Молодые, вороные,
     Вьются гривы золотые,
     В мелки кольца завитой,
     Хвост струится золотой,
     И алмазные копыты
     Крупным жемчугом обиты".
     ershov5_46.jpg
     Царь не мог тут усидеть.
     "Надо коней поглядеть, --
     Говорит он, --  да не худо
     И завесть такое чудо.
     Гей, повозку мне!" И вот
     Уж повозка у ворот.
     Царь умылся, нарядился
     И на рынок покатился;
     За царем стрельцов отряд.
     ershov5_47.jpg
     Вот он въехал в конный ряд.
     На колени все тут пали
     И "ура" царю кричали.
     Царь раскланялся и вмиг


     Молодцом с повозки прыг...
     Глаз своих с коней не сводит,
     Справа, слева к ним заходит,
     Словом ласковым зовет,
     По спине их тихо бьет,
     Треплет шею их крутую,
     Гладит гриву золотую,
     И, довольно засмотрясь,
     Он спросил, оборотясь
     К окружавшим: "Эй, ребята!
     Чьи такие жеребята?
     Кто хозяин?" Тут Иван,
     Руки в боки, словно пан,
     Из-за братьев выступает
     И, надувшись, отвечает:
     "Эта пара, царь, моя,
     И хозяин --  тоже я". --
     "Ну, я пару покупаю!
     Продаешь ты?" --  "Нет, меняю". --
     "Что в промен берешь добра?" --
     "Два-пять шапок серебра". --
     "То есть, это будет десять".
     Царь тотчас велел отвесить
     И, по милости своей,
     Дал в прибавок пять рублей.
     Царь-то был великодушный!
     ershov5_48.jpg
     Повели коней в конюшни
     Десять конюхов седых,
     Все в нашивках золотых,


     Все с цветными кушаками
     И с сафьянными бичами.
     Но дорогой, как на смех,
     Кони с ног их сбили всех,
     Все уздечки разорвали
     И к Ивану прибежали.
     ershov5_49.jpg
     Царь отправился назад,
     Говорит ему: "Ну, брат,
     Пара нашим не дается;
     Делать нечего, придется
     Во дворце тебе служить.
     Будешь в золоте ходить,
     В красно платье наряжаться,
     Словно в масле сыр кататься,
     Всю конюшенну мою
     Я в приказ тебе даю,
     Царско слово в том порука.
     Что, согласен?" --  "Эка штука!
     Во дворце я буду жить,
     Буду в золоте ходить,
     В красно платье наряжаться,
     Словно в масле сыр кататься,
     Весь конюшенный завод
     Царь в приказ мне отдает;
     То есть, я из огорода
     Стану царский воевода.
     Чудно дело! Так и быть,
     Стану, царь, тебе служить.


     Только, чур, со мной не драться
     И давать мне высыпаться,
     А не то я был таков!"
     ershov5_50.jpg
     Тут он кликнул скакунов
     И пошел вдоль по столице,
     Сам махая рукавицей,
     И под песню дурака
     Кони пляшут трепака;
     А конек его --  горбатко --
     Так и ломится вприсядку,
     К удивленью людям всем.
     ershov5_51.jpg
     Два же брата между тем
     Деньги царски получили,
     В опояски их зашили,
     Постучали ендовой
     И отправились домой.
     Дома дружно поделились,
     Оба враз они женились,
     Стали жить да поживать
     Да Ивана поминать.
     ershov5_52.jpg
     Но теперь мы их оставим,
     Снова сказкой позабавим
     Православных христиан,
     Что наделал наш Иван,


     Находясь во службе царской,
     При конюшне государской;
     Как в суседки он попал,
     Как перо свое проспал,
     Как хитро поймал Жар-птицу,
     Как похитил Царь-девицу,
     Как он ездил за кольцом,
     Как был на небе послом,
     Как он в солнцевом селенье
     Киту выпросил прощенье;
     Как, к числу других затей,
     Спас он тридцать кораблей;
     Как в котлах он не сварился,
     Как красавцем учинился;
     Словом: наша речь о том,
     Как он сделался царем.
     ershov5_53.jpg



     ershov5_54.jpg
     Скоро сказка сказывается, А не скоро дело делается
     ershov5_56.jpg

     Зачинается рассказ
     От Ивановых проказ,
     И от сивка, и от бурка,
     И от вещего коурка.
     Козы на море ушли;
     Горы лесом поросли;


     Конь с златой узды срывался,
     Прямо к солнцу поднимался;
     Лес стоячий под ногой,
     Сбоку облак громовой;
     Ходит облак и сверкает,
     Гром по небу рассыпает.
     Это присказка: пожди,
     Сказка будет впереди.
     Как на море-окияне
     И на острове Буяне
     Новый гроб в лесу стоит,
     В гробе девица лежит;
     Соловей над гробом свищет;
     Черный зверь в дубраве рыщет,
     Это присказка, а вот --
     Сказка чередом пойдет.
     ershov5_58.jpg
     Ну, так видите ль, миряне,
     Православны христиане,
     Наш удалый молодец
     Затесался во дворец;
     При конюшне царской служит
     И нисколько не потужит
     Он о братьях, об отце
     В государевом дворце.
     Да и что ему до братьев?
     У Ивана красных платьев,
     Красных шапок, сапогов
     Чуть не десять коробов;


     Ест он сладко, спит он столько,
     Что раздолье, да и только!
     ershov5_59.jpg
     Вот неделей через пять
     Начал спальник примечать...
     Надо молвить, этот спальник
     До Ивана был начальник
     Над конюшней надо всей,
     Из боярских слыл детей;
     Так не диво, что он злился
     На Ивана и божился,
     Хоть пропасть, а пришлеца
     Потурить вон из дворца.
     Но, лукавство сокрывая,
     Он для всякого случая
     Притворился, плут, глухим,
     Близоруким и немым;
     Сам же думает: "Постой-ка,
     Я те двину, неумойка!"
     ershov5_60.jpg
     Так неделей через пять
     Спальник начал примечать,
     Что Иван коней не холит,
     И не чистит, и не школит;
     Но при всем том два коня
     Словно лишь из-под гребня:
     Чисто-начисто обмыты,
     Гривы в косы перевиты,


     Челки собраны в пучок,
     Шерсть --  ну, лоснится, как шелк;
     В стойлах --  свежая пшеница,
     Словно тут же и родится,
     И в чанах больших сыта
     Будто только налита.
     "Что за притча тут такая? --
     Спальник думает вздыхая. --
     Уж не ходит ли, постой,
     К нам проказник-домовой?
     Дай-ка я подкараулю,
     А нешто, так я и пулю,
     Не смигнув, умею слить,--
     Лишь бы дурня уходить.
     Донесу я в думе царской,
     Что конюший государской --
     Басурманин, ворожей,
     Чернокнижник и злодей;
     Что он с бесом хлеб-соль водит,
     В церковь божию не ходит,
     Католицкий держит крест
     И постами мясо ест".
     ershov5_61.jpg
     В тот же вечер этот спальник,
     Прежний конюших начальник,
     В стойлы спрятался тайком
     И обсыпался овсом.
     ershov5_62.jpg

     Вот и полночь наступила.
     У него в груди заныло:
     Он ни жив ни мертв лежит,
     Сам молитвы все творит.
     Ждет суседки... Чу! в сам-деле,
     Двери глухо заскрыпели,
     Кони топнули, и вот
     Входит старый коновод.
     Дверь задвижкой запирает,
     Шапку бережно скидает,
     На окно ее кладет
     И из шапки той берет
     В три завернутый тряпицы
     Царский клад --  перо Жар-птицы.
     ershov5_63.jpg


     Свет такой тут заблистал,
     Что чуть спальник не вскричал,
     И от страху так забился,
     Что овес с него свалился.
     Но суседке невдомек!
     Он кладет перо в сусек,
     Чистить коней начинает,
     Умывает, убирает,
     Гривы длинные плетет,
     Разны песенки поет.
     А меж тем, свернувшись клубом,
     Поколачивая зубом,
     Смотрит спальник, чуть живой,
     Что тут деет домовой.
     Что за бес! Нешто нарочно
     Прирядился плут полночный:
     Нет рогов, ни бороды,
     Ражий парень, хоть куды!
     Волос гладкий, сбоку ленты,
     На рубашке прозументы,
     Сапоги как ал сафьян, --
     Ну, точнехонько Иван.
     Что за диво? Смотрит снова
     Наш глазей на домового...
     "Э! так вот что! --  наконец
     Проворчал себе хитрец, --
     Ладно, завтра ж царь узнает,
     Что твой глупый ум скрывает.
     Подожди лишь только дня,
     Будешь помнить ты меня!"
     А Иван, совсем не зная,
     Что ему беда такая
     Угрожает, все плетет
     Гривы в косы да поет.


     А убрав их, в оба чана
     Нацедил сыты медвяной
     И насыпал дополна
     Белоярова пшена.
     Тут, зевнув, перо Жар-птицы
     Завернул опять в тряпицы,
     Шапку под ухо --  и лег
     У коней близ задних ног.
     ershov5_64.jpg
     Только начало зориться,
     Спальник начал шевелиться,
     И, услыша, что Иван
     Так храпит, как Еруслан,
     Он тихонько вниз слезает
     И к Ивану подползает,
     Пальцы в шапку запустил,
     Хвать перо --  и след простыл.
     ershov5_65.jpg
     Царь лишь только пробудился,
     Спальник наш к нему явился,
     Стукнул крепко об пол лбом
     И запел царю потом:
     "Я с повинной головою,
     Царь, явился пред тобою,


     Не вели меня казнить,
     Прикажи мне говорить". --
     "Говори, не прибавляя, --
     Царь сказал ему зевая.
     Если ж ты да будешь врать,
     То кнута не миновать".
     Спальник наш, собравшись с силой,
     Говорит царю: "Помилуй!
     Вот те истинный Христос,
     Справедлив мой, царь, донос.
     Наш Иван, то всякий знает,
     От тебя, отец скрывает,
     Но не злато, не сребро --
     Жароптицево перо..." --
     "Жароптицево?.. Проклятый!
     И он смел такой богатый...
     Погоди же ты, злодей!
     Не минуешь ты плетей!.." --
     "Да и то ль еще он знает! --
     Спальник тихо продолжает
     Изогнувшися. --  Добро!
     Пусть имел бы он перо;
     Да и самую Жар-птицу
     Во твою, отец, светлицу,
     Коль приказ изволишь дать,
     Похваляется достать".
     И доносчик с этим словом,
     Скрючась обручем таловым,
     Ко кровати подошел,
     Подал клад --  и снова в пол.
     ershov5_66.jpg
     ershov5_67.jpg

     Царь смотрел и дивовался,
     Гладил бороду, смеялся
     И скусил пера конец.
     Тут, уклав его в ларец,
     Закричал (от нетерпенья),
     Подтвердив свое веленье
     Быстрым взмахом кулака:
     "Гей! позвать мне дурака!"
     ershov5_68.jpg


     И посыльные дворяна
     Побежали по Ивана,
     Но, столкнувшись все в углу,
     Растянулись на полу.
     Царь тем много любовался
     И до колотья смеялся.
     А дворяна, усмотря,
     Что смешно то для царя,
     Меж собой перемигнулись
     И вдругоредь растянулись.
     Царь тем так доволен был,
     Что их шапкой наградил.
     Тут посыльные дворяна
     Вновь пустились звать Ивана
     И на этот уже раз
     Обошлися без проказ.
     ershov5_69.jpg
     Вот к конюшне прибегают,
     Двери настежь отворяют
     И ногами дурака
     Ну толкать во все бока.
     С полчаса над ним возились,
     Но его не добудились.
     Наконец уж рядовой
     Разбудил его метлой.
     ershov5_70.jpg
     ershov5_71.jpg

     "Что за челядь тут такая? --
     Говорит Иван вставая. --
     Как хвачу я вас бичом,
     Так не станете потом
     Без пути будить Ивана".
     Говорят ему дворяна:
     "Царь изволил приказать
     Нам тебя к нему позвать". --
     "Царь?.. Ну ладно! Вот сряжуся
     И тотчас к нему явлюся", --
     Говорит послам Иван.


     Тут надел он свой кафтан,
     Опояской подвязался,
     Приумылся, причесался,
     Кнут свой сбоку прицепил,
     Словно утица поплыл.
     ershov5_72.jpg
     Вот Иван к царю явился,
     Поклонился, подбодрился,
     Крякнул дважды и спросил:
     "А пошто меня будил?"
     Царь, прищурясь глазом левым,
     Закричал к нему со гневом,
     Приподнявшися: "Молчать!
     Ты мне должен отвечать:
     В силу коего указа
     Скрыл от нашего ты глаза
     Наше царское добро --
     Жароптицево перо?
     Что я --  царь али боярин?
     Отвечай сейчас, татарин!"
     Тут Иван, махнув рукой,
     Говорит царю: "Постой!
     Я те шапки ровно не дал,
     Как же ты о том проведал?
     Что ты --  ажно ты пророк?
     Ну, да что, сади в острог,
     Прикажи сейчас хоть в палки --
     Нет пера, да и шабалки!.." --
     "Отвечай же! запорю!.." --
     "Я те толком говорю:


     Нет пера! Да, слышь, откуда
     Мне достать такое чудо?"
     Царь с кровати тут вскочил
     И ларец с пером открыл.
     "Что? Ты смел еще переться?
     Да уж нет, не отвертеться!
     Это что? А?" Тут Иван
     Задрожал, как лист в буран,
     Шапку выронил с испуга.
     "Что, приятель, видно, туго? --
     Молвил царь. --  Постой-ка, брат!.." --
     "Ох, помилуй, виноват!
     Отпусти вину Ивану,
     Я вперед уж врать не стану".
     И, закутавшись в полу,
     Растянулся на полу.
     "Ну, для первого случаю
     Я вину тебе прощаю, --
     Царь Ивану говорит. --
     Я, помилуй бог, сердит!
     И с сердцов иной порою
     Чуб сниму и с головою.
     Так вот, видишь, я каков!
     Но, сказать без дальних слов,
     Я узнал, что ты Жар-птицу
     В нашу царскую светлицу,
     Если б вздумал приказать,
     Похваляешься достать.
     Ну, смотри ж, не отпирайся
     И достать ее старайся".
     Тут Иван волчком вскочил.
     "Я того не говорил! --
     Закричал он утираясь. --
     О пере не запираюсь,


     Но о птице, как ты хошь,
     Ты напраслину ведешь".
     Царь, затрясши бородою:
     "Что? Рядиться мне с тобою! --
     Закричал он. --  Но смотри,
     Если ты недели в три
     Не достанешь мне Жар-птицу
     В нашу царскую светлицу,
     То, клянуся бородой,
     Ты поплатишься со мной:
     На правеж --  в решетку --  на кол!
     Вон, холоп!" Иван заплакал
     И пошел на сеновал,
     Где конек его лежал.
     ershov5_73.jpg
     Горбунок, его почуя,
     Дрягнул было плясовую;
     Но, как слезы увидал,
     Сам чуть-чуть не зарыдал.
     "Что, Иванушка, невесел?
     Что головушку повесил? --
     Говорит ему конек,
     У его вертяся ног. --
     Не утайся предо мною,
     Все скажи, что за душою.
     Я помочь тебе готов.
     Аль, мой милый, нездоров?
     Аль попался к лиходею?"
     Пал Иван к коньку на шею,
     Обнимал и целовал.


     "Ох, беда, конек! --  сказал. --
     Царь велит достать Жар-птицу
     В государскую светлицу.
     Что мне делать, горбунок?"
     Говорит ему конек:
     "Велика беда, не спорю;
     Но могу помочь я горю.
     Оттого беда твоя,
     Что не слушался меня:
     Помнишь, ехав в град-столицу,
     Ты нашел перо Жар-птицы;
     Я сказал тебе тогда:
     Не бери, Иван, --  беда!
     Много, много непокою
     Принесет оно с собою.
     Вот теперя ты узнал,
     Правду ль я тебе сказал.
     Но, сказать тебе по дружбе,
     Это --  службишка, не служба;
     Служба все, брат, впереди.
     Ты к царю теперь поди
     И скажи ему открыто:
     "Надо, царь, мне два корыта
     Белоярова пшена
     Да заморского вина.
     Да вели поторопиться:
     Завтра, только зазорится,
     Мы отправимся, в поход".
     ershov5_74.jpg

     Вот Иван к царю идет,
     Говорит ему открыто:
     "Надо, царь, мне два корыта
     Белоярова пшена
     Да заморского вина.
     Да вели поторопиться:
     Завтра, только зазорится,
     Мы отправимся в поход".
     Царь тотчас приказ дает,
     Чтоб посыльные дворяна
     Все сыскали для Ивана,
     Молодцом его назвал
     И "счастливый путь!" сказал.
     ershov5_75.jpg
     На другой день, утром рано,
     Разбудил конек Ивана:
     "Гей! Хозяин! Полно спать!
     Время дело исправлять!"
     Вот Иванушка поднялся,
     В путь-дорожку собирался,
     Взял корыта, и пшено,
     И заморское вино;
     Потеплее приоделся,
     На коньке своем уселся,
     Вынул хлеба ломоток
     И поехал на восток --
     Доставать тое Жар-птицу.
     ershov5_76.jpg
     ershov5_77.jpg

     Едут целую седмицу,
     Напоследок, в день осьмой,
     Приезжают в лес густой.
     Тут сказал конек Ивану:
     "Ты увидишь здесь поляну;
     На поляне той гора
     Вся из чистого сребра;
     Вот сюда то до зарницы
     Прилетают жары-птицы
     Из ручья воды испить;
     Тут и будем их ловить".
     И, окончив речь к Ивану,
     Выбегает на поляну.
     Что за поле! Зелень тут
     Словно камень-изумруд;
     Ветерок над нею веет,
     Так вот искорки и сеет;
     А по зелени цветы
     Несказанной красоты.
     А на той ли на поляне,
     Словно вал на океане,
     Возвышается гора
     Вся из чистого сребра.
     Солнце летними лучами
     Красит всю ее зарями,
     В сгибах золотом бежит,
     На верхах свечой горит.
     ershov5_78.jpg
     Вот конек по косогору
     Поднялся на эту гору,
     Версту, другу пробежал,
     Устоялся и сказал:

     ershov5_79.jpg

     "Скоро ночь, Иван, начнется,
     И тебе стеречь придется.
     Ну, в корыто лей вино
     И с вином мешай пшено.
     А чтоб быть тебе закрыту,
     Ты под то подлезь корыто,
     Втихомолку примечай,
     Да, смотри же, не зевай.
     До восхода, слышь, зарницы
     Прилетят сюда жар-птицы
     И начнут пшено клевать
     Да по-своему кричать.


     Ты, которая поближе,
     И схвати ее, смотри же!
     А поймаешь птицу-жар,
     И кричи на весь базар;
     Я тотчас к тебе явлюся".--
     "Ну, а если обожгуся?--
     Говорит коньку Иван,
     Расстилая свой кафтан. --
     Рукавички взять придется:
     Чай, плутовка больно жгется".
     Тут конек из глаз исчез,
     А Иван, кряхтя, подлез
     Под дубовое корыто
     И лежит там как убитый.
     ershov5_80.jpg

     Вот полночною порой
     Свет разлился над горой, --
     Будто полдни наступают:
     Жары-птицы налетают;
     Стали бегать и кричать
     И пшено с вином клевать.
     Наш Иван, от них закрытый,
     Смотрит птиц из-под корыта
     И толкует сам с собой,
     Разводя вот так рукой:
     "Тьфу ты, дьявольская сила!
     Эк их, дряней, привалило!

     ershov5_81.jpg

     Чай, их тут десятков с пять.
     Кабы всех переимать, --
     То-то было бы поживы!
     Неча молвить, страх красивы!
     Ножки красные у всех;
     А хвосты-то --  сущий смех!
     Чай, таких у куриц нету.
     А уж сколько, парень, свету,
     Словно батюшкина печь!"
     И, скончав такую речь,
     Сам с собою под лазейкой,
     Наш Иван ужом да змейкой


     Ко пшену с вином подполз, --
     Хвать одну из птиц за хвост.
     "Ой, Конечек-горбуночек!
     Прибегай скорей, дружочек!
     Я ведь птицу-то поймал", --
     Так Иван-дурак кричал.
     Горбунок тотчас явился.
     "Ай, хозяин, отличился! --
     Говорит ему конек. --
     Ну, скорей ее в мешок!
     Да завязывай тужее;
     А мешок привесь на шею.
     Надо нам в обратный путь". --
     "Нет, дай птиц-то мне пугнуть!
     Говорит Иван. --  Смотри-ка,
     Вишь, надселися от крика!"
     И, схвативши свой мешок,
     Хлещет вдоль и поперек.
     Ярким пламенем сверкая,
     Встрепенулася вся стая,
     Кругом огненным свилась
     И за тучи понеслась.
     А Иван наш вслед за ними
     Рукавицами своими
     Так и машет и кричит,
     Словно щелоком облит.
     Птицы в тучах потерялись;
     Наши путники собрались,
     Уложили царский клад
     И вернулися назад.


     Вот приехали в столицу.
     "Что, достал ли ты Жар-птицу?" --
     Царь Ивану говорит,
     Сам на спальника глядит.
     А уж тот, нешто от скуки,
     Искусал себе все руки.
     "Разумеется, достал", --
     Наш Иван царю сказал.
     "Где ж она?" --  "Постой немножко,
     Прикажи сперва окошко
     В почивальне затворить,
     Знашь, чтоб темень сотворить".
     ershov5_82.jpg
     Тут дворяна побежали
     И окошко затворяли.
     Вот Иван мешок на стол:
     "Ну-ка, бабушка, пошел!"
     Свет такой тут вдруг разлился,
     Что весь двор рукой закрылся.
     Царь кричит на весь базар:
     "Ахти, батюшки, пожар!
     Эй, решеточных сзывайте!
     Заливайте! Заливайте!" --
     "Это, слышь ты, не пожар,
     Это свет от птицы-жар, --
     Молвил ловчий, сам со смеху
     Надрываяся. --  Потеху
     Я привез те, осударь!"
     Говорит Ивану царь:
     "Вот люблю дружка Ванюшу!
     Взвеселил мою ты душу,


     И на радости такой --
     Будь же царский стремянной!"
     ershov5_83.jpg
     Это видя, хитрый спальник,
     Прежний конюших начальник,
     Говорит себе под нос:
     "Нет, постой, молокосос!
     Не всегда тебе случится
     Так канальски отличиться.
     Я те снова подведу,
     Мой дружочек, под беду!"
     ershov5_84.jpg
     Через три потом недели
     Вечерком одним сидели
     В царской кухне повара
     И служители двора;
     Попивали мед из жбана
     Да читали Еруслана.
     "Эх! --  один слуга сказал, --
     Как севодни я достал
     От соседа чудо-книжку!
     В ней страниц не так чтоб слишком,
     Да и сказок только пять,
     А уж сказки --  вам сказать,
     Так не можно надивиться;
     Надо ж этак умудриться!"

     ershov5_85.jpg
     Тут все в голос: "Удружи!
     Расскажи, брат, расскажи!" --
     "Ну, какую ж вы хотите?
     Пять ведь сказок; вот смотрите:
     Перва сказка о бобре,
     А вторая о царе;
     Третья... дай бог память... точно!
     О боярыне восточной;
     Вот в четвертой: князь Бобыл;
     В пятой... в пятой... эх, забыл!
     В пятой сказке говорится...
     Так в уме вот и вертится..." --


     "Ну, да брось ее!" --  "Постой!" --
     "О красотке, что ль, какой?" --
     "Точно! В пятой говорится
     О прекрасной Царь-девице.
     Ну, которую ж, друзья,
     Расскажу севодни я?" --
     "Царь-девицу! --  все кричали. --
     О царях мы уж слыхали,
     Нам красоток-то скорей!
     Их и слушать веселей".
     И слуга, усевшись важно,
     Стал рассказывать протяжно:
     ershov5_86.jpg
     "У далеких немских стран
     Есть, ребята, окиян.
     По тому ли окияну
     Ездят только басурманы;
     С православной же земли
     Не бывали николи
     Ни дворяне, ни миряне
     На поганом окияне.
     От гостей же слух идет,
     Что девица там живет;
     Но девица не простая,
     Дочь, вишь, месяцу родная,
     Да и солнышко ей брат.
     Та девица, говорят,
     Ездит в красном полушубке,
     В золотой, ребята, шлюпке


     И серебряным веслом
     Самолично правит в нем;
     Разны песни попевает
     И на гусельцах играет..."
     ershov5_87.jpg
     Спальник тут с полатей скок --
     И со всех обеих ног
     Во дворец к царю пустился
     И как раз к нему явился;
     Стукнул крепко об пол лбом
     И запел царю потом:
     "Я с повинной головою,
     Царь, явился пред тобою,
     Не вели меня казнить,
     Прикажи мне говорить!" --
     "Говори, да правду только,
     И не ври, смотри, нисколько!" --
     Царь с кровати закричал.
     Хитрый спальник отвечал:
     "Мы севодни в кухне были,
     За твое здоровье пили,
     А один из дворских слуг
     Нас забавил сказкой вслух;
     В этой сказке говорится
     О прекрасной Царь-девице.
     Вот твой царский стремянной
     Поклялся твоей брадой,
     Что он знает эту птицу, --
     Так он назвал Царь-девицу, --


     И ее, изволишь знать,
     Похваляется достать".
     Спальник стукнул об пол снова.
     "Гей, позвать мне стремяннова!" --
     Царь посыльным закричал.
     Спальник тут за печку стал.
     А посыльные дворяна
     Побежали по Ивана;
     В крепком сне его нашли
     И в рубашке привели.
     ershov5_88.jpg
     Царь так начал речь: "Послушай,
     На тебя донос, Ванюша.
     Говорят, что вот сейчас
     Похвалялся ты для нас
     Отыскать другую птицу,
     Сиречь молвить, Царь-девицу..." --
     "Что ты, что ты, бог с тобой! --
     Начал царский стремянной. --
     Чай, с просонков я, толкую,
     Штуку выкинул такую.
     Да хитри себе как хошь,
     А меня не проведешь".
     Царь, затрясши бородою:
     "Что? Рядиться мне с тобою? --
     Закричал он. --  Но смотри,
     Если ты недели в три
     Не достанешь Царь-девицу
     В нашу царскую светлицу,


     То, клянуся бородой!
     Ты поплатишься со мной!
     На правеж --  в решетку --  на кол!
     Вон, холоп!" Иван заплакал
     И пошел на сеновал,
     Где конек его лежал.
     ershov5_89.jpg
     "Что, Иванушка, невесел?
     Что головушку повесил? --
     Говорит ему конек. --
     Аль, мой милый, занемог?
     Аль попался к лиходею?"
     Пал Иван к коньку на шею,
     Обнимал и целовал.
     "Ох, беда, конек! --  сказал. --
     Царь велит в свою светлицу
     Мне достать, слышь, Царь-девицу.
     Что мне делать, горбунок?"
     Говорит ему конек:
     "Велика беда, не спорю;
     Но могу помочь я горю.
     Оттого беда твоя,
     Что не слушался меня.
     Но, сказать тебе по дружбе,
     Это --  службишка, не служба;
     Служба все, брат, впереди!
     Ты к царю теперь поди
     И скажи: "Ведь для поимки
     Надо, царь, мне две ширинки,

     ershov5_90.jpg
     Шитый золотом шатер
     Да обеденный прибор --
     Весь заморского варенья --
     И сластей для прохлажденья",
     ershov5_91.jpg
     Вот Иван к царю идет
     И такую речь ведет:
     "Для царевниной поимки
     Надо, царь, мне две ширинки,
     Шитый золотом шатер
     Да обеденный прибор --
     Весь заморского варенья --
     И сластей для прохлажденья". --


     "Вот давно бы так, чем нет", --
     Царь с кровати дал ответ
     И велел, чтобы дворяна
     Все сыскали для Ивана,
     Молодцом его назвал
     И "счастливый путь!" сказал.
     ershov5_92.jpg
     На другой день, утром рано,
     Разбудил конек Ивана:
     "Гей! Хозяин! Полно спать!
     Время дело исправлять!"
     Вот Иванушка поднялся,
     В путь-дорожку собирался,
     Взял ширинки и шатер
     Да обеденный прибор --
     Весь заморского варенья --
     И сластей для прохлажденья;
     Все в мешок дорожный склал
     И веревкой завязал,
     Потеплее приоделся,
     На коньке своем уселся;
     Вынул хлеба ломоток
     И поехал на восток
     По тое ли Царь-девицу.
     ershov5_93.jpg
     Едут целую седмицу,
     Напоследок, в день осьмой,
     Приезжают в лес густой.


     Тут сказал конек Ивану:
     "Вот дорога к окияну,
     И на нем-то круглый год
     Та красавица живет;
     Два раза она лишь сходит
     С окияна и приводит
     Долгий день на землю к нам.
     Вот увидишь завтра сам".
     И; окончив речь к Ивану,
     Выбегает к окияну,
     На котором белый вал
     Одинешенек гулял.
     Тут Иван с конька слезает,
     А конек ему вещает:
     "Ну, раскидывай шатер,
     На ширинку ставь прибор
     ershov5_94.jpg

     Из заморского варенья
     И сластей для прохлажденья.
     Сам ложися за шатром
     Да смекай себе умом.
     Видишь, шлюпка вон мелькает..
     То царевна подплывает.
     Пусть в шатер она войдет,
     Пусть покушает, попьет;
     Вот, как в гусли заиграет, --
     Знай, уж время наступает.
     Ты тотчас в шатер вбегай,
     Ту царевну сохватай
     И держи ее сильнее
     Да зови меня скорее.
     Я на первый твой приказ
     Прибегу к тебе как раз;
     И поедем... Да, смотри же,
     Ты гляди за ней поближе;
     ershov5_95.jpg

     Если ж ты ее проспишь,
     Так беды не избежишь".
     Тут конек из глаз сокрылся,
     За шатер Иван забился
     И давай диру вертеть,
     Чтоб царевну подсмотреть.
     ershov5_96.jpg
     Ясный полдень наступает;
     Царь-девица подплывает,
     Входит с гуслями в шатер
     И садится за прибор.
     "Хм! Так вот та Царь-девица!
     Как же в сказках говорится, --
     Рассуждает стремянной, --
     Что куда красна собой
     Царь-девица, так что диво!
     Эта вовсе не красива:
     И бледна-то, и тонка,
     Чай, в обхват-то три вершка;
     А ножонка-то, ножонка!
     Тьфу ты! словно у цыпленка!
     Пусть полюбится кому,
     Я и даром не возьму".
     Тут царевна заиграла
     И столь сладко припевала,
     Что Иван, не зная как,
     Прикорнулся на кулак
     И под голос тихий, стройный
     Засыпает преспокойно.
     ershov5_97.jpg

     Запад тихо догорал.
     Вдруг конек над ним заржал
     И, толкнув его копытом,
     Крикнул голосом сердитым:
     "Спи, любезный, до звезды!
     Высыпай себе беды,
     Не меня ведь вздернут на кол!"
     Тут Иванушка заплакал
     И, рыдаючи, просил,
     Чтоб конек его простил:
     "Отпусти вину Ивану,
     Я вперед уж спать не стану". --
     "Ну, уж бог тебя простит! --
     Горбунок ему кричит. --
     Все поправим, может статься,
     Только, чур, не засыпаться;
     Завтра, рано поутру,
     К златошвейному шатру
     Приплывет опять девица
     Меду сладкого напиться.
     Если ж снова ты заснешь,
     Головы уж не снесешь".
     Тут конек опять сокрылся;
     А Иван сбирать пустился
     Острых камней и гвоздей
     От разбитых кораблей
     Для того, чтоб уколоться,
     Если вновь ему вздремнется.
     ershov5_98.jpg

     На другой день, поутру,
     К златошвейному шатру
     Царь-девица подплывает,
     Шлюпку на берег бросает,
     Входит с гуслями в шатер
     И садится за прибор...
     Вот царевна заиграла
     И столь сладко припевала,
     Что Иванушке опять
     Захотелося поспать.
     "Нет, постой же ты, дрянная! --
     Говорит Иван вставая. --
     Ты в другоредь не уйдешь
     И меня не проведешь".
     Тут в шатер Иван вбегает,
     Косу длинную хватает...
     "Ой, беги, конек, беги!
     Горбунок мой, помоги!"
     Вмиг конек к нему явился.
     "Ай, хозяин, отличился!
     Ну, садись же поскорей
     Да держи ее плотней!"
     ershov5_99.jpg
     Вот столицы достигает.
     Царь к царевне выбегает,
     За белы руки берет,
     Во дворец ее ведет
     И садит за стол дубовый
     И под занавес шелковый,

     ershov5_100.jpg
     ershov5_101.jpg
     В глазки с нежностью глядит,
     Сладки речи говорит:
     "Бесподобная девица,
     Согласися быть царица!
     Я тебя едва узрел --
     Сильной страстью воскипел.
     Соколины твои очи
     Не дадут мне спать средь ночи
     И во время бела дня --
     Ох! измучают меня.
     Молви ласковое слово!
     Все для свадьбы уж готово;


     Завтра ж утром, светик мой,
     Обвенчаемся с тобой
     И начнем жить припевая".
     ershov5_102.jpg
     А царевна молодая,
     Ничего не говоря,
     Отвернулась от царя.
     Царь нисколько не сердился,
     Но сильней еще влюбился;
     На колен пред нею стал,
     Ручки нежно пожимал
     И балясы начал снова:
     "Молви ласковое слово!
     Чем тебя я огорчил?
     Али тем, что полюбил?
     "О, судьба моя плачевна!"
     Говорит ему царевна:
     "Если хочешь взять меня,
     То доставь ты мне в три дня
     Перстень мой из окияна". --
     "Гей! Позвать ко мне Ивана!" --
     Царь поспешно закричал
     И чуть сам не побежал.
     ershov5_103.jpg
     Вот Иван к царю явился,
     Царь к нему оборотился
     И сказал ему: "Иван!
     Поезжай на окиян;


     В окияне том хранится
     Перстень, слышь ты, Царь-девицы.
     Коль достанешь мне его,
     Задарю тебя всего".--
     "Я и с первой-то дороги
     Волочу насилу ноги;
     Ты опять на окиян!" --
     Говорит царю Иван.
     "Как же, плут, не торопиться:
     Видишь, я хочу жениться! --
     Царь со гневом закричал
     И ногами застучал. --
     У меня не отпирайся,
     А скорее отправляйся!"
     Тут Иван хотел идти.
     "Эй, послушай! По пути, --
     Говорит ему царица,--
     Заезжай ты поклониться
     В изумрудный терем мой
     Да скажи моей родной:
     Дочь ее узнать желает,
     Для чего она скрывает
     По три ночи, по три дня
     Лик свой ясный от меня?
     И зачем мой братец красный
     Завернулся в мрак ненастный
     И в туманной вышине
     Не пошлет луча ко мне?
     Не забудь же!" --  "Помнить буду,
     Если только не забуду;
     Да ведь надо же узнать,
     Кто те братец, кто те мать,
     Чтоб в родне-то нам не сбиться".
     Говорит ему царица:


     "Месяц --  мать мне, солнце --  брат" --
     "Да, смотри, в три дня назад!" --
     Царь-жених к тому прибавил.
     Тут Иван царя оставил
     И пошел на сеновал,
     Где конек его лежал.
     ershov5_104.jpg
     "Что, Иванушка, невесел?
     Что головушку повесил?" --
     Говорит ему конек.
     "Помоги мне, горбунок!
     Видишь, вздумал царь жениться,
     Знашь, на тоненькой царице,
     Так и шлет на окиян, --
     Говорит коньку Иван. --
     Дал мне сроку три дня только;
     Тут попробовать изволь-ка
     Перстень дьявольский достать!
     Да велела заезжать
     Эта тонкая царица
     Где-то в терем поклониться
     Солнцу, Месяцу, притом
     И спрошать кое об чем..."
     Тут конек: "Сказать по дружбе,
     Это --  службишка, не служба;
     Служба все, брат, впереди!
     Ты теперя спать поди;
     А назавтра, утром рано,
     Мы поедем к окияну".
     ershov5_105.jpg


     На другой день наш Иван,
     Взяв три луковки в карман,
     Потеплее приоделся,
     На коньке своем уселся
     И поехал в дальний путь...
     Дайте, братцы, отдохнуть!

     ershov5_106.jpg




     ershov5_107.jpg
     Доселева Макар огороды копал, А нынече Макар в воеводы попал.
     ershov5_109.jpg

     ershov5_110.jpgа-ра-рали, та-ра-ра!
     Вышли кони со двора;
     Вот крестьяне их поймали
     Да покрепче привязали.
     Сидит ворон на дубу,
     Он играет во трубу;


     Как во трубушку играет,
     Православных потешает:
     "Эй, послушай, люд честной!
     Жили-были муж с женой;
     Муж-то примется за шутки,
     А жена за прибаутки,
     И пойдет у них тут пир,
     Что на весь крещеный мир!"
     Это присказка ведется,
     Сказка послее начнется.
     Как у наших у ворот
     Муха песенку поет:
     "Что дадите мне за вестку?
     Бьет свекровь свою невестку:
     Посадила на шесток,
     Привязала за шнурок,
     Ручки к ножкам притянула,
     Ножку правую разула:
     "Не ходи ты по зарям!
     Не кажися молодцам!"
     Это присказка велася,
     Вот и сказка началася.
     ershov5_111.jpg
     Ну-с, так едет наш Иван
     За кольцом на окиян.
     Горбунок летит, как ветер,
     И в почин на первый вечер
     Верст сто тысяч отмахал
     И нигде не отдыхал.
     ershov5_112.jpg


     Подъезжая к окияну,
     Говорит конек Ивану:
     "Ну, Иванушка, смотри,
     Вот минутки через три
     Мы приедем на поляну --
     Прямо к морю-окияну;
     Поперек его лежит
     Чудо-юдо рыба-кит;
     Десять лет уж он страдает,
     А доселева не знает,
     Чем прощенье получить;
     Он учнет тебя просить,
     Чтоб ты в солнцевом селенье
     Попросил ему прощенье;
     Ты исполнить обещай,
     Да, смотри ж, не забывай!"
     ershov5_113.jpg
     Вот въезжают на поляну
     Прямо к морю-окияну;
     Поперек его лежит
     Чудо-юдо рыба-кит.
     Все бока его изрыты,
     Частоколы в ребра вбиты,
     На хвосте сыр-бор шумит,
     На спине село стоит;
     Мужички на губе пашут,
     Между глаз мальчишки пляшут,
     А в дубраве, меж усов,
     Ищут девушки грибов.
     ershov5_114.jpg


     Вот конек бежит по киту,
     По костям стучит копытом.
     Чудо-юдо рыба-кит
     Так проезжим говорит,
     Рот широкий отворяя,
     Тяжко, горько воздыхая:
     "Путь-дорога, господа!
     Вы откуда, и куда?" --
     "Мы послы от Царь-девицы,
     Едем оба из столицы, --
     Говорит киту конек, --
     К солнцу прямо на восток,
     Во хоромы золотые". --
     "Так нельзя ль, отцы родные,
     Вам у солнышка спросить:
     Долго ль мне в опале быть,
     И за кои прегрешенья
     Я терплю беды-мученья?" --
     "Ладно, ладно, рыба-кит!" --
     Наш Иван ему кричит.
     "Будь отец мне милосердный!
     Вишь, как мучуся я, бедный!
     Десять лет уж тут лежу...
     Я и сам те услужу!.." --
     Кит Ивана умоляет,
     Сам же горько воздыхает.
     "Ладно-ладно, рыба-кит!" --
     Наш Иван ему кричит.
     Тут конек под ним забился,
     Прыг на берег --  и пустился,
     Только видно, как песок
     Вьется вихорем у ног.
     ershov5_115.jpg
     ershov5_116.jpg


     Едут близко ли, далеко,
     Едут низко ли, высоко
     И увидели ль кого --
     Я не знаю ничего.
     Скоро сказка говорится,
     Дело мешкотно творится.
     Только, братцы, я узнал,
     Что конек туда вбежал,
     Где (я слышал стороною)
     Небо сходится с землею,
     Где крестьянки лен прядут,
     Прялки на небо кладут.
     ershov5_117.jpg
     Тут Иван с землей простился
     И на небе очутился
     И поехал, будто князь,
     Шапка набок, подбодрясь.
     "Эко диво! эко диво!
     Наше царство хоть красиво, --
     Говорит коньку Иван.
     Средь лазоревых полян, --
     А как с небом-то сравнится,
     Так под стельку не годится.
     Что земля-то!.. ведь она
     И черна-то и грязна;
     Здесь земля-то голубая,
     А уж светлая какая!..
     Посмотри-ка, горбунок,
     Видишь, вон где, на восток,

     ershov5_118.jpg


     Словно светится зарница...
     Чай, небесная светлица...
     Что-то больно высока!" --
     Так спросил Иван конька.
     "Это терем Царь-девицы,
     Нашей будущей царицы, --
     Горбунок ему кричит, --
     По ночам здесь солнце спит,
     А полуденной порою
     Месяц входит для покою".
     ershov5_119.jpg
     Подъезжают; у ворот
     Из столбов хрустальный свод;
     Все столбы те завитые
     Хитро в змейки золотые;
     На верхушках три звезды,
     Вокруг терема сады;
     На серебряных там ветках
     В раззолоченных во клетках
     Птицы райские живут,
     Песни царские поют.
     А ведь терем с теремами
     Будто город с деревнями;
     А на тереме из звезд --
     Православный русский крест.
     ershov5_120.jpg

     Вот конек во двор въезжает;
     Наш Иван с него слезает,
     В терем к Месяцу идет
     И такую речь ведет:
     "Здравствуй, Месяц Месяцович!
     Я --  Иванушка Петрович,
     Из далеких я сторон
     И привез тебе поклон". --
     "Сядь, Иванушка Петрович, --
     Молвил Месяц Месяцович, --
     И поведай мне вину
     В нашу светлую страну
     Твоего с земли прихода;
     Из какого ты народа,
     Как попал ты в этот край, --
     Все скажи мне, не утаи", --
     "Я с земли пришел Землянской,
     Из страны ведь христианской, --
     Говорит, садясь, Иван, --
     Переехал окиян
     С порученьем от царицы --
     В светлый терем поклониться
     И сказать вот так, постой:
     "Ты скажи моей родной:
     Дочь ее узнать желает,
     Для чего она скрывает
     По три ночи, по три дня
     Лик какой-то от меня;
     И зачем мой братец красный
     Завернулся в мрак ненастный
     И в туманной вышине
     Не пошлет луча ко мне?"
     Так, кажися? --  Мастерица
     Говорить красно царица;


     Не припомнишь все сполна,
     Что сказала мне она". --
     "А какая то царица?" --
     "Это, знаешь, Царь-девица". --
     "Царь-девица?.. Так она,
     Что ль, тобой увезена?" --
     Вскрикнул Месяц Месяцович.
     А Иванушка Петрович
     Говорит: "Известно, мной!
     Вишь, я царский стремянной;
     Ну, так царь меня отправил,
     Чтобы я ее доставил
     В три недели во дворец;
     А не то меня, отец,
     Посадить грозился на кол".
     Месяц с радости заплакал,
     Ну Ивана обнимать,
     Целовать и миловать.
     "Ах, Иванушка Петрович! --
     Молвил Месяц Месяцович. --
     Ты принес такую весть,
     Что не знаю, чем и счесть!
     А уж мы как горевали,
     Что царевну потеряли!..
     Оттого-то, видишь, я
     По три ночи, по три дня
     В темном облаке ходила,
     Все грустила да грустила,
     Трое суток не спала.
     Крошки хлеба не брала,
     Оттого-то сын мой красный
     Завернулся в мрак ненастный,
     Луч свой жаркий погасил,
     Миру божью не светил:

     ershov5_121.jpg

     Все грустил, вишь, по сестрице,
     Той ли красной Царь-девице.
     Что, здорова ли она?
     Не грустна ли, не больна?" --
     "Всем бы, кажется, красотка,
     Да у ней, кажись, сухотка:
     Ну, как спичка, слышь, тонка,
     Чай, в обхват-то три вершка;
     Вот как замуж-то поспеет,
     Так небось и потолстеет:
     Царь, слышь, женится на ней".
     Месяц вскрикнул: "Ах, злодей!


     Вздумал в семьдесят жениться
     На молоденькой девице!
     Да стою я крепко в том --
     Просидит он женихом!
     Вишь, что старый хрен затеял:
     Хочет жать там, где не сеял!
     Полно, лаком больно стал!"
     Тут Иван опять сказал:
     "Есть еще к тебе прошенье,
     То о китовом прощенье...
     Есть, вишь, море; чудо-кит
     Поперек его лежит:
     Все бока его изрыты,
     Частоколы в ребра вбиты...
     Он, бедняк, меня прошал,
     Чтобы я тебя спрошал:
     Скоро ль кончится мученье?
     Чем сыскать ему прощенье?
     И на что он тут лежит?"
     Месяц ясный говорит:
     "Он за то несет мученье,
     Что без божия веленья
     Проглотил среди морей
     Три десятка кораблей.
     Если даст он им свободу,
     Снимет бог с него невзгоду,
     Вмиг все раны заживит,
     Долгим веком наградит".
     ershov5_122.jpg

     Тут Иванушка поднялся,
     С светлым месяцем прощался,
     Крепко шею обнимал,
     Трижды в щеки целовал.
     "Ну, Иванушка Петрович! --
     Молвил Месяц Месяцович. --
     Благодарствую тебя
     За сынка и за себя.
     Отнеси благословенье
     Нашей дочке в утешенье
     И скажи моей родной:
     "Мать твоя всегда с тобой;
     Полно плакать и крушиться:
     Скоро грусть твоя решится, --
     И не старый, с бородой,
     А красавец молодой
     Поведет тебя к налою".
     Ну, прощай же! Бог с тобою!"
     Поклонившись, как умел,
     На конька Иван тут сел,
     Свистнул, будто витязь знатный,
     И пустился в путь обратный.
     ershov5_123.jpg
     На другой день наш Иван
     Вновь пришел на окиян.
     Вот конек бежит по киту,
     По костям стучит копытом.
     Чудо-юдо рыба-кит
     Так, вздохнувши, говорит:


     "Что, отцы, мое прошенье?
     Получу ль когда прощенье?" --
     "Погоди ты, рыба-кит!" --
     Тут конек ему кричит.
     ershov5_124.jpg
     Вот в село он прибегает,
     Мужиков к себе сзывает,
     Черной гривкою трясет
     И такую речь ведет:
     "Эй, послушайте, миряне,
     Православны христиане!
     Коль не хочет кто из вас
     К водяному сесть в приказ,
     Убирайся вмиг отсюда.
     Здесь тотчас случится чудо:
     Море сильно закипит,
     Повернется рыба-кит..."
     Тут крестьяне и миряне,
     Православны христиане,
     Закричали: "Быть бедам!"
     И пустились по домам.
     Все телеги собирали;
     В них, не мешкая, поклали
     Все, что было живота,
     И оставили кита.
     Утро с полднем повстречалось,
     А в селе уж не осталось
     Ни одной души живой,
     Словно шел Мамай войной!
     ershov5_125.jpg
     ershov5_126.jpg

     Тут конек на хвост вбегает,
     К перьям близко прилегает
     И что мочи есть кричит:
     "Чудо-юдо рыба-кит!
     Оттого твои мученья,
     Что без божия веленья
     Проглотил ты средь морей
     Три десятка кораблей.
     Если дашь ты им свободу,
     Снимет бог с тебя невзгоду,
     Вмиг все раны заживит,
     Долгим веком наградит".
     И, окончив речь такую,
     Закусил узду стальную,
     Понатужился --  и вмиг
     На далекий берег прыг.
     ershov5_127.jpg
     ershov5_128.jpg

     Чудо-кит зашевелился,
     Словно холм поворотился,
     Начал море волновать
     И из челюстей бросать
     Корабли за кораблями
     С парусами и гребцами.
     ershov5_129.jpg
     Тут поднялся шум такой,
     Что проснулся царь морской:
     В пушки медные палили,
     В трубы кованы трубили;
     Белый парус поднялся,
     Флаг на мачте развился;
     Поп с причетом всем служебным
     Пел на палубе молебны;


     А гребцов веселый ряд
     Грянул песню наподхват:
     "Как по моречку, по морю,
     По широкому раздолью,
     Что по самый край земли,
     Выбегают корабли..."
     ershov5_130.jpg
     Волны моря заклубились,
     Корабли из глаз сокрылись.
     Чудо-юдо рыба-кит
     Громким голосом кричит,
     Рот широкий отворяя,
     Плесом волны разбивая:
     "Чем вам, други, услужить?
     Чем за службу наградить?
     Надо ль раковин цветистых?
     Надо ль рыбок золотистых?
     Надо ль крупных жемчугов?
     Все достать для вас готов!" --
     "Нет, кит-рыба, нам в награду
     Ничего того не надо, --
     Говорит ему Иван, --
     Лучше перстень нам достань --
     Перстень, знаешь, Царь-девицы,
     Нашей будущей царицы". --
     "Ладно, ладно! Для дружка
     И сережку из ушка!
     Отыщу я до зарницы
     Перстень красной Царь-девицы",-


     Кит Ивану отвечал
     И, как ключ, на дно упал.
     ershov5_131.jpg
     Вот он плесом ударяет,
     Громким голосом сзывает
     Осетриный весь народ
     И такую речь ведет:
     "Вы достаньте до зарницы
     Перстень красной Царь-девицы,
     Скрытый в ящичке на дне.
     Кто его доставит мне,
     Награжу того я чином:
     Будет думным дворянином.
     Если ж умный мой приказ
     Не исполните... я вас!"
     Осетры тут поклонились
     И в порядке удалились.
     ershov5_132.jpg
     Через несколько часов
     Двое белых осетров
     К киту медленно подплыли
     И смиренно говорили:
     "Царь великий! не гневись!
     Мы все море уж, кажись,
     Исходили и изрыли,
     Но и знаку не открыли.


     Только ерш один из нас
     Совершил бы твой приказ:
     Он по всем морям гуляет,
     Так уж, верно, перстень знает;
     Но его, как бы назло,
     Уж куда-то унесло".--
     "Отыскать его в минуту
     И послать в мою каюту!" --
     Кит сердито закричал
     И усами закачал.
     ershov5_133.jpg
     Осетры тут поклонились,
     В земский суд бежать пустились
     И велели в тот же час
     От кита писать указ,
     Чтоб гонцов скорей послали
     И ерша того поймали.
     Лещ, услыша сей приказ,
     Именной писал указ;
     Сом (советником он звался)
     Под указом подписался;
     Черный рак указ сложил
     И печати приложил.
     Двух дельфинов тут призвали
     И, отдав указ, сказали,
     Чтоб, от имени царя,
     Обежали все моря
     И того ерша-гуляку,
     Крикуна и забияку,
     Где бы ни было нашли,
     К государю привели.

     ershov5_134.jpg

     Тут дельфины поклонились
     И ерша искать пустились.
     ershov5_135.jpg

     Ищут час они в морях,
     Ищут час они в реках,
     Все озера исходили,
     Все проливы переплыли,


     Не могли ерша сыскать
     И вернулися назад,
     Чуть не плача от печали...
     ershov5_136.jpg
     Вдруг дельфины услыхали
     Где-то в маленьком пруде
     Крик неслыханный в воде.
     В пруд дельфины завернули
     И на дно его нырнули, --
     Глядь: в пруде, под камышом,
     Ерш дерется с карасем.
     "Смирно! черти б вас побрали!
     Вишь, содом какой подняли,
     Словно важные бойцы!" --
     Закричали им гонцы.
     "Ну, а вам какое дело? --
     ╗рш кричит дельфинам смело. --
     Я шутить ведь не люблю,
     Разом всех переколю!" --
     "Ох ты, вечная гуляка
     И крикун и забияка!
     Все бы, дрянь, тебе гулять,
     Все бы драться да кричать.
     Дома --  нет ведь, не сидится!..
     Ну да что с тобой рядиться, --
     Вот тебе царев указ,
     Чтоб ты плыл к нему тотчас".
     ershov5_137.jpg
     ershov5_138.jpg


     Тут проказника дельфины
     Подхватили за щетины
     И отправились назад.
     Ерш ну рваться и кричать:
     "Будьте милостивы, братцы!
     Дайте чуточку подраться.
     Распроклятый тот карась
     Поносил меня вчерась
     При честном при всем собранье
     Неподобной разной бранью..."
     Долго ерш еще кричал,
     Наконец и замолчал;
     А проказника дельфины
     Все тащили за щетины,
     Ничего не говоря,
     И явились пред царя.
     ershov5_139.jpg
     ershov5_140.jpg
     "Что ты долго не являлся?
     Где ты, вражий сын, шатался?"
     Кит со гневом закричал.
     На колени ерш упал,
     И, признавшись в преступленье,
     Он молился о прощенье.
     "Ну, уж бог тебя простит! --
     Кит державный говорит. --
     Но за то твое прощенье
     Ты исполни повеленье". --


     "Рад стараться, чудо-кит!" --
     На коленях ерш пищит.
     "Ты по всем морям гуляешь,
     Так уж, верно, перстень знаешь
     Царь-девицы?" --  "Как не знать!
     Можем разом отыскать". --
     "Так ступай же поскорее
     Да сыщи его живее!"
     ershov5_141.jpg
     Тут, отдав царю поклон,
     Ерш пошел, согнувшись, вон.
     С царской дворней побранился,
     За плотвой поволочился


     И салакушкам шести
     Нос разбил он на пути.
     Совершив такое дело,
     В омут кинулся он смело
     И в подводной глубине
     Вырыл ящичек на дне --
     Пуд по крайней мере во сто.
     "О, здесь дело-то не просто!"
     И давай из всех морей
     Ерш скликать к себе сельдей.
     ershov5_142.jpg
     Сельди духом собралися,
     Сундучок тащить взялися,
     Только слышно и всего --
     "У-у-у!" да "о-о-о!"
     Но сколь сильно ни кричали,
     Животы лишь надорвали,
     А проклятый сундучок
     Не дался и на вершок.
     "Настоящие селедки!
     Вам кнута бы вместо водки!" --
     Крикнул ерш со всех сердцов
     И нырнул по осетров.
     ershov5_143.jpg
     Осетры тут приплывают
     И без крика подымают
     Крепко ввязнувший в песок
     С перстнем красный сундучок.

     ershov5_144.jpg

     "Ну, ребятушки, смотрите,
     Вы к царю теперь плывите,
     Я ж пойду теперь ко дну
     Да немножко отдохну:
     Что-то сон одолевает,
     Так глаза вот и смыкает..."
     Осетры к царю плывут,
     Ерш-гуляка прямо в пруд
     (Из которого дельфины
     Утащили за щетины),
     Чай, додраться с карасем, --
     Я не ведаю о том.
     Но теперь мы с ним простимся
     И к Ивану возвратимся.
     ershov5_145.jpg


     Тихо море-окиян.
     На песке сидит Иван,
     Ждет кита из синя моря
     И мурлыкает от горя;
     Повалившись на песок,
     Дремлет верный горбунок.
     Время к вечеру клонилось;
     Вот уж солнышко спустилось;
     Тихим пламенем горя,
     Развернулася заря.
     А кита не тут-то было.
     "Чтоб те, вора, задавило!
     Вишь, какой морской шайтан! --
     Говорит себе Иван. --
     Обещался до зарницы
     Вынесть перстень Царь-девицы,
     А доселе не сыскал,
     Окаянный зубоскал!
     А уж солнышко-то село,
     И..." Тут море закипело:
     Появился чудо-кит
     И к Ивану говорит:
     "За твое благодеянье
     Я исполнил обещанье".
     С этим словом сундучок
     Брякнул плотно на песок,
     Только берег закачался.
     "Ну, теперь я расквитался.
     Если ж вновь принужусь я,
     Позови опять меня;
     Твоего благодеянья
     Не забыть мне... До свиданья!"
     Тут кит-чудо замолчал
     И, всплеснув, на дно упал.


     Горбунок-конек проснулся,
     Встал на лапки, отряхнулся,
     На Иванушку взглянул
     И четырежды прыгнул.
     "Ай да Кит Китович! Славно!
     Долг свой выплатил исправно!
     Ну, спасибо, рыба-кит! --
     Горбунок конек кричит. --
     Что ж, хозяин, одевайся,
     В путь-дорожку отправляйся;
     Три денька ведь уж прошло:
     Завтра срочное число.
     Чай, старик уж умирает".
     Тут Ванюша отвечает:
     "Рад бы радостью поднять,
     Да ведь силы не занять!
     Сундучишко больно плотен,
     Чай, чертей в него пять сотен
     Кит проклятый насажал.
     Я уж трижды подымал;
     Тяжесть страшная такая!"
     Тут конек, не отвечая,
     Поднял ящичек ногой,
     Будто камушек какой,
     И взмахнул к себе на шею.
     "Ну, Иван, садись скорее!
     Помни, завтра минет срок,
     А обратный путь далек".
     ershov5_146.jpg
     ershov5_147.jpg


     Стал четвертый день зориться.
     Наш Иван уже в столице.
     Царь с крыльца к нему бежит.
     "Что кольцо мое?" --  кричит.
     Тут Иван с конька слезает
     И преважно отвечает:
     "Вот тебе и сундучок!
     Да вели-ка скликать полк:
     Сундучишко мал хоть на вид,
     Да и дьявола задавит".
     Царь тотчас стрельцов позвал
     И немедля приказал
     Сундучок отнесть в светлицу,
     Сам пошел по Царь-девицу.
     "Перстень твой, душа, найден, --
     Сладкогласно молвил он, --
     И теперь, примолвить снова,
     Нет препятства никакого
     Завтра утром, светик мой,
     Обвенчаться мне с тобой.
     Но не хочешь ли, дружочек,
     Свой увидеть перстенечек?
     Он в дворце моем лежит".
     Царь-девица говорит:
     "Знаю, знаю! Но, признаться,
     Нам нельзя еще венчаться". --
     "Отчего же, светик мой?
     Я люблю тебя душой;
     Мне, прости ты мою смелость,
     Страх жениться захотелось.
     Если ж ты... то я умру
     Завтра ж с горя поутру.
     Сжалься, матушка царица!"
     Говорит ему девица:


     "Но взгляни-ка, ты ведь сед;
     Мне пятнадцать только лет:
     Как же можно нам венчаться?
     Все цари начнут смеяться,
     Дед-то, скажут, внуку взял!"
     Царь со гневом закричал:
     "Пусть-ка только засмеются --
     У меня как раз свернутся:
     Все их царства полоню!
     Весь их род искореню!"
     "Пусть не станут и смеяться,
     Все не можно нам венчаться, --
     Не растут зимой цветы:
     Я красавица, а ты?..
     Чем ты можешь похвалиться?" --
     Говорит ему девица.
     "Я хоть стар, да я удал! --
     Царь царице отвечал. --
     Как немножко приберуся,
     Хоть кому так покажуся
     Разудалым молодцом.
     Ну, да что нам нужды в том?
     Лишь бы только нам жениться".
     Говорит ему девица:
     "А такая в том нужда,
     Что не выйду никогда
     За дурного, за седого,
     За беззубого такого!"
     Царь в затылке почесал
     И, нахмуряся, сказал:
     "Что ж мне делать-то, царица?
     Страх как хочется жениться;
     Ты же, ровно на беду:
     Не пойду да не пойду!" --


     "Не пойду я за седова, --
     Царь-девица молвит снова. --
     Стань, как прежде, молодец,
     Я тотчас же под венец". --
     "Вспомни, матушка царица,
     Ведь нельзя переродиться;
     Чудо бог один творит".
     Царь-девица говорит:
     "Коль себя не пожалеешь,
     Ты опять помолодеешь.
     Слушай: завтра на заре
     На широком на дворе
     Должен челядь ты заставить
     Три котла больших поставить
     И костры под них сложить.
     Первый надобно налить
     До краев водой студеной,
     А второй --  водой вареной,
     А последний --  молоком,
     Вскипятя его ключом.
     Вот, коль хочешь ты жениться
     И красавцем учиниться, --
     Ты без платья, налегке,
     Искупайся в молоке;
     Тут побудь в воде вареной,
     А потом еще в студеной,
     И скажу тебе, отец,
     Будешь знатный молодец!"
     ershov5_148.jpg
     Царь не вымолвил ни слова,
     Кликнул тотчас стремяннова.

     ershov5_149.jpg
     "Что, опять на окиян? --
     Говорит царю Иван. --
     Нет уж, дудки, ваша милость!
     Уж и то во мне все сбилось.
     Не поеду ни за что!" --
     "Нет, Иванушка, не то.
     Завтра я хочу заставить
     На дворе котлы поставить
     И костры под них сложить.
     Первый думаю налить
     До краев водой студеной,
     А второй --  водой вареной,


     А последний --  молоком,
     Вскипятя его ключом.
     Ты же должен постараться
     Пробы ради искупаться
     В этих трех больших котлах,
     В молоке и в двух водах". --
     "Вишь, откуда подъезжает! --
     Речь Иван тут начинает.
     Шпарят только поросят,
     Да индюшек, да цыплят;
     Я ведь, глянь, не поросенок,
     Не индюшка, не цыпленок.
     Вот в холодной, так оно
     Искупаться бы можно,
     А подваривать как станешь,
     Так меня и не заманишь.
     Полно, царь, хитрить, мудрить
     Да Ивана проводить!"
     Царь, затрясши бородою:
     "Что? рядиться мне с тобою! --
     Закричал он. --  Но смотри!
     Если ты в рассвет зари
     Не исполнишь повеленье, --
     Я отдам тебя в мученье,
     Прикажу тебя пытать,
     По кусочкам разрывать.
     Вон отсюда, болесть злая!"
     Тут Иванушка, рыдая,
     Поплелся на сеновал,
     Где конек его лежал.
     ershov5_150.jpg

     "Что, Иванушка, невесел?
     Что головушку повесил? --
     Говорит ему конек. --
     Чай, наш старый женишок
     Снова выкинул затею?"
     Пал Иван к коньку на шею,
     Обнимал и целовал.
     "Ох, беда, конек! --  сказал. --
     Царь вконец меня сбывает;
     Сам подумай, заставляет
     Искупаться мне в котлах,
     В молоке и в двух водах:
     Как в одной воде студеной,
     А в другой воде вареной,
     Молоко, слышь, кипяток".
     Говорит ему конек:
     "Вот уж служба так уж служба!
     Тут нужна моя вся дружба.
     Как же к слову не сказать:
     Лучше б нам пера не брать;
     От него-то, от злодея,
     Столько бед тебе на шею...
     Ну, не плачь же, бог с тобой!
     Сладим как-нибудь с бедой.
     И скорее сам я сгину,
     Чем тебя, Иван, покину.
     Слушай: завтра на заре,
     В те поры, как на дворе
     Ты разденешься, как должно,
     Ты скажи царю: "Не можно ль,
     Ваша милость, приказать
     Горбунка ко мне послать,
     Чтоб впоследни с ним проститься".
     Царь на это согласится.


     Вот как я хвостом махну,
     В те котлы мордой макну,
     На тебя два раза прысну,
     Громким посвистом присвистну,
     Ты, смотри же, не зевай:
     В молоко сперва ныряй,
     Тут в котел с водой вареной,
     А оттудова в студеной.
     А теперича молись
     Да спокойно спать ложись".
     ershov5_151.jpg
     На другой день, утром рано,
     Разбудил конек Ивана:
     "Эй, хозяин, полно спать!
     Время службу исполнять".
     Тут Ванюша почесался,
     Потянулся и поднялся,
     Помолился на забор
     И пошел к царю во двор.
     ershov5_152.jpg
     Там котлы уже кипели;
     Подле них рядком сидели
     Кучера и повара
     И служители двора;


     Дров усердно прибавляли,
     Об Иване толковали
     Втихомолку меж собой
     И смеялися порой.
     ershov5_153.jpg
     Вот и двери растворились;
     Царь с царицей появились
     И готовились с крыльца
     Посмотреть на удальца.
     "Ну, Ванюша, раздевайся
     И в котлах, брат, покупайся!" --
     Царь Ивану закричал.
     Тут Иван одежду снял,
     Ничего не отвечая.
     А царица молодая,
     Чтоб не видеть наготу,
     Завернулася в фату.
     Вот Иван к котлам поднялся,
     Глянул в них --  и зачесался.
     "Что же ты, Ванюша, стал? --
     Царь опять ему вскричал. --
     Исполняй-ка, брат, что должно!"
     Говорит Иван: "Не можно ль,
     Ваша милость, приказать
     Горбунка ко мне послать.
     Я впоследни б с ним простился".
     Царь, подумав, согласился
     И изволил приказать
     Горбунка к нему послать.
     Тут слуга конька приводит
     И к сторонке сам отходит.


     Вот конек хвостом махнул,
     В те котлы мордой макнул,
     На Ивана дважды прыснул,
     Громким посвистом присвистнул.
     На конька Иван взглянул
     И в котел тотчас нырнул,
     Тут в другой, там в третий тоже,
     И такой он стал пригожий,
     Что ни в сказке не сказать,
     Ни пером не написать!
     Вот он в платье нарядился,
     Царь-девице поклонился,
     Осмотрелся, подбодрясь,
     С важным видом, будто князь.
     ershov5_154.jpg
     "Эко диво! --  все кричали. --
     Мы и слыхом не слыхали,
     Чтобы льзя похорошеть!"
     ershov5_155.jpg
     Царь велел себя раздеть,
     Два раза перекрестился,
     Бух в котел --  и там сварился!
     ershov5_156.jpg
     ershov5_157.jpg
     ershov5_158.jpg
     Царь-девица тут встает,
     Знак к молчанью подает,
     Покрывало поднимает
     И к прислужникам вещает:
     "Царь велел вам долго жить!
     Я хочу царицей быть.
     Люба ль я вам? Отвечайте!
     Если люба, то признайте
     Володетелем всего
     И супруга моего!"
     Тут царица замолчала,
     На Ивана показала.
     ershov5_159.jpg
     ershov5_160.jpg
     "Люба, люба! --  все кричат. --
     За тебя хоть в самый ад!
     Твоего ради талана
     Признаем царя Ивана!"
     ershov5_161.jpg
     Царь царицу тут берет,
     В церковь божию ведет,
     И с невестой молодою
     Он обходит вкруг налою.
     ershov5_162.jpg

     Пушки с крепости палят;
     В трубы кованы трубят;
     Все подвалы отворяют,
     Бочки с фряжским выставляют,
     И, напившися, народ
     Что есть мочушки дерет:
     "Здравствуй, царь наш со царицей!
     С распрекрасной Царь-девицей!"
     ershov5_163.jpg
     Во дворце же пир горой:
     Вина льются там рекой;
     За дубовыми столами
     Пьют бояре со князьями.
     Сердцу любо! Я там был,
     Мед, вино и пиво пил;
     По усам хоть и бежало,
     В рот ни капли не попало.
     ershov5_164.jpg
     ershov5_165.jpg
     ershov5_166.jpg




     Ажно --  разве.
     Балаган --  здесь: шалаш, сарай.
     Балясы --  пустые разговоры, болтовня.
     Басурманин --  иноземец, человек иной веры.
     Бочки с фряжским --  бочки с заморским вином.
     Буерак --  небольшой овраг.
     Вдругоредь --  в другой раз, снова.
     Весь двор --  все приближенные царя, придворные.
     Вина --  здесь: причина,
     В приказ даю --  отдаю под надзор.
     Глазей --  человек, подсматривающий за кем-нибудь.
     Городничий --  начальник города в старину.
     Гость --  старинное название купца, торговца.
     Давеж --  давка.
     Дирочка, дира --  так произносилось да и теперь иногда произносится
в некоторых местностях слово "дыра".
     Дрягнул плясовую --  пустился в пляс, заплясал.
     Еруслан --  один из героев русских народных сказок, могучий богатырь.
     Естное --  съестное.
     Живот --  здесь: имущество, добро.
     Жомы --  тиски, пресс.
     Загребь --  горсть.
     3ельно --  сильно, весьма.
     Зориться, зазориться --  светать, рассветать.
     Исправник --  начальник сельской полиции в дореволюционной России.

     ershov5_167.jpg

     К водяному сесть в приказ --  потонуть, пойти ко дну.
     Красно платье --  нарядное, красивое платье.
     Кто-петь --  здесь: кто же.
     Курево --  здесь: огонь, костер.
     Лик --  лицо.
     Лубки --  здесь: ярко раскрашенные картинки.
     Льзя --  можно.
     Малахай --  здесь: длинная широкая одежда без пояса.
     Мешкотно --  медленно.
     Настигу --  настигну, догоню.
     Не клепли --  не обвиняй напрасно, не клевещи.
     Некорыстный наш живот --  бедную нашу жизнь. Живот --  жизнь.
     Неможет --  болеет; немочь --  болеть.
     Немские страны --  иноземные страны.
     Оброк --  деньги или продукты, которые при крепостном праве крестьяне
должны были отдавать своему помещику.
     Опала --  немилость царя, наказание.
     Острог --  тюрьма.
     Очью --  очами, глазами.
     Пенять --  укорять, упрекать.
     Переимать --  переловить.
     Переться --  спорить, отпираться.
     Пластью --  пластом.
     Плес --  рыбий хвост.
     Полонить --  взять в плен.
     Постучали ендовой --  выпили. Ендова --  сосуд для вина.
     Почивальня, опочивальня --  спальня.
     Принужусь --  понадоблюсь.
     Притча --  здесь: непонятное дело, странный случай.
     Прозумент (позумент) --  золотая или серебряная тесьма, которую нашивали
на одежду для украшения.
     Прошал --  просил.
     Пулю слить --  налгать, пустить ложный слух.
     Ражий --  здоровый, видный, сильный.
     Решеточный --  пожарный.
     Рядиться --  торговаться, препираться, договариваться.
     Сгинуть --  погибнуть.
     Седмица --  неделя.

     ershov5_168.jpg
     Сиречь --  то есть, именно.
     Соглядать --  подсмотреть.
     Спальник --  царский слуга.
     Срочное число --  срок.
     Станичники --  здесь: разбойники.
     Стрельцы --  старинное войско.
     Стремянной --  слуга, ухаживавший за верховой лошадью гос-
     подина.
     Суседка --  домовой (сибирское название).
     Сусек --  отгороженное место для хранения овса или другого зерна.
     Сыта --  вода, подслащенная медом.
     Талан --  счастье, удача.
     Таловый --  ивовый.
     Узрел --  увидел; узреть --  увидеть.
     Учинился --  сделался.
     Фата --  женское покрывало из легкой ткани.
     Челядь --  слуги.
     Чернокнижник --  колдун.
     Шабалки --  шабаш, конец.
     Ширинка --  широкое, во всю ширину ткани, полотенце.
     Школить --  учить.
     ershov5_169.jpg
     ershov5_170.jpg




     Автор сказки "Конек-горбунок" Петр Павлович Ершов родился
в Сибири в 1815 году.
     В детстве он слушал сказки сибирских крестьян, многие запомнил на
всю жизнь и сам хорошо их рассказывал.
     Ершов очень полюбил народные сказки. В них народ остроумно высмеивал
своих врагов --  царя, бояр, купцов, попов, осуждал зло и стоял за правду,
справедливость, добро.
     Ершов учился в Петербургском университете, когда он впервые прочитал
замечательные сказки Пушкина. Они тогда только что появились.
     И он тут же задумал написать своего "Конька-горбунка" --  веселую
сказку о смелом Иванушке --  крестьянском сыне, о глупом царе и о волшебном
коньке-горбунке. Многое взял Ершов для "Конька-горбунка" из старинных народных
сказок.
     Сказка была напечатана в 1834 году. А. С. Пушкин прочитал и с большой
похвалой отозвался о "Коньке-горбунке".
     Окончив университет, Ершов вернулся из Петербурга в Сибирь, на свою
родину, и там прожил всю жизнь. Много лет он был учителем гимназии города
Тобольска. Ершов горячо любил свой суровый край, изучал его и хорошо знал.
     Кроме "Конька-горбунка", он написал еще несколько произведений,
но они сейчас уже забыты. А "Конек-горбунок", появившись больше ста лет
назад, по-прежнему остается одной из любимых сказок нашего народа.

     В. Гакина




Last-modified: Mon, 22 Aug 2005 05:28:40 GMT
Оцените этот текст: