лучше ль, скажи мне, не лучше ль Вечно пробыть без души?.." Она замолчала, уставив 40 Острый, расстроенный взор на священника. Все поднялися С мест, как будто дичася ее; не дождавшись ответа, С тяжким вздохом она продолжала: "Великое бремя, Страшное бремя душа! при одном уж ее ожиданьи Грусть и тоска терзают меня; а доныне мне было Так легко, так свободно". Она опять зарыдала, Скрыла в ладони лицо и, свою наклонивши головку, Плакала горько, а светлые кудри, скатясь на прекрасный Лоб и на жаркие щеки, повисли густым покрывалом. 50 С строгим лицом подошел к ней священник. "Ундина, - сказал он, - Именем господа бога тебе говорю: исповедуй Душу свою перед нами, и, если таится в ней злое, Бог милосерд, он помилует". Тихим, покорным младенцем Стала она перед ним на колена, и, руки сложивши, Набожно к нему глаза подняла, и крестилась, и, имя Божие славя, твердила, что не было зла никакого В сердце ее. Священник сказал, обратяся к Гульбранду: "Рыцарь, вам поверяю я ту, с которою ныне Сам сочетал вас: душою она беспорочна, но много 60 Чудного в ней. Примите мой добрый совет: осторожность, Твердость, любовь; остальное на власть милосердого бога С верой оставьте". Сказав, новобрачных священник Перекрестил и вышел; за ним рыбак и старушка, Также крестясь и молитву читая, вышли. Ундина Все еще на коленях стояла в молчаньи; когда же Все удалились, она потихоньку лицом обернулась К рыцарю, кудри раздвинула, мало-помалу, как будто В чувство входя, головку свою подняла и уныло Очи лазурные, полные слез, на него устремила. 70 "Милый, ты верно, также покинешь меня, - прошептала Робко она, - но чем же я, бедная, чем виновата?" Руки ее так призывно, так жарко к нему поднялися, Взоры ее так похожи на небо прекрасное стали, Голос ее так глубоко из сердца раздался, что рыцарь Все позабыл и в порыве любви протянул к ней объятья; Вскрикнула, вспрыгнула, кинулась к милому в руки Ундина, Грудью прильнула ко груди его и на ней онемела {8}. Глава VIII О ТОМ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ НА ДРУГОЙ ДЕНЬ СВАДЬБЫ 1 Свежий утренний луч разбудил новобрачных; блаженством Ясные очи Ундины горели; а рыцарь в глубокой Думе молчал про себя; всю ночь он видел какой-то Странный, мучительный сон: все снилось ему, что хотели Бесы его обольстить под видом красавиц, что в змеев Адских красавицы все перед ним обращались. Проснувшись В страхе, он начал смотреть недоверчиво: тут ли Ундина? Нет ли в ней какой перемены?.. Но было все тихо, Буря кончилась; полный месяц светил, и Ундина 10 Сном глубоким спала, положивши горячую щеку На руку; вольно дышала она, и сквозь сон, как журчанье, Шепот невнятный бродил по жарко раскрывшимся губкам. Видом таким успокоенный, рыцарь заснул, но в другой раз Тот же сон! наконец засияла заря, и проснулися оба. Сон рассказавши, рыцарь просил, чтоб Ундина простила Страх безрассудный ему. Вздохнувши, прекрасную руку С грустью она ему подала, и ни слова; но сладкий, Полный глубокой любовию взгляд, какого дотоле Рыцарь в лазоревых глазках ее не встречал, безответно 20 Выразил все. С довольным сердцем он встал и к домашним Вышел; все трое сидели молча, на лицах их видно Было, что тяжко тревожило их ожиданье развязки; Видно было, что внутренне бога священник молил: да поможет Им защититься от козней врага. Но как скоро явился С ясным лицом новобрачный, то вмиг и у них просияли Души и лица; рыбак и старушка заплакали; к небу Взор благодарный поднял священник. Потом и Ундина Вышла; они хотели пойти к ней навстречу, но стали Все неподвижны: так знакома и так незнакома 30 Им в красоте довершенной она показалась. Священник Первый к ней подошел; но лишь только он руку, чтоб дать ей Благословение, поднял, она ему поклонилась В землю и стала прощенья просить в словах безрассудных, Сказанных ею вчера; потом примолвила: "Добрый Друг, помолись о спасеньи моей души многогрешной". Вставши, она обняла стариков, и то, что сказала Им, было так полно души, так было их слуху Ново и так далеко от всего, что прежде пленяло В ней, не касаясь до сердца, что оба они, зарыдавши, 40 Стали молиться вслух и ее называли небесным Ангелом, дочкой родною; она же с сердечным смиреньем Их целовала; такой и осталась она с той минуты: Кроткой, покорной женою, хозяйкой заботливой, в то же Время девственно чистым, божественно милым созданьем. Рыцарь, старик и старушка, давно уж привыкнув к причудам Детским ее, все ждали, что снова она, как и прежде, Станет проказить, но в этот раз они обманулись: Ангелом тихим осталась Ундина. Священник, любуясь Ею, воскликнул: "Радуйтесь, рыцарь; господь милосердый 50 Вам даровал чрез меня, недостойного, редкое счастье; Будет добро вам и в здешней и в будущей жизни, когда вы Чистым его сохраните. Господь помоги вам обоим", Около вечера с нежностью робкой Ундина, взявши Гульбранда За руку, тихо его повлекла за собою на вольный Воздух. Безоблачно солнце садилось, светя на зеленый Дерн сквозь чащу дерев, за которыми тихо горело Море вдали. Во взорах жены молодой трепетало Пламя любви, как роса на лазурных листках; но, казалось, Грустная тайна уста ей смыкала, порой выражаясь 60 Вздохом невнятным. В молчаньи она вела за собой Рыцаря дале; когда же с ней говорил он, ответа Не было, взор один отвечал; но в этом сердечном Взоре целое небо любви и смиренья лежало. Так подошли напоследок они к лесному потоку... Что же рыцарь увидел? Разлив уже миновался; Мелким ручьем стремился поток. "Он исчезнет К утру совсем, - сказала Ундина, скрывая рыданье, - Завтра кончится все, и тебе уж препятствия боле, Милый, не будет отсель удалиться, как скоро захочешь", - 70 "Вместе с тобою, Ундиночка", - рыцарь ответствовал, "Это В воле твоей, - шепнула она, усмехаясь сквозь слезы. - Друг, я знаю, что ты Ундиночку любишь. Она же Всею душою твоя, и навек. Но, милый, послушай, Перенеси меня на руках на этот (зеленый Остров; там приютней. Хотя и самой мне сквозь волны Было б нетрудно туда проскользнуть, но, друг, мне так сладко Быть на руках у тебя. И если нам должно расстаться, То хоть в последние счастьем земным подышу я Здесь у тебя на груди". И, растроган, встревожен, 80 Рыцарь Ундину на руки взял и понес через воду. Было то место знакомо, то был островок, на котором Встретился рыцарь с Ундиною в бурю. Ее опустил он Тихо на шелковый дерн и хотел поместиться с ней рядом. "Нет, не рядом со мной, а против меня ты садися, Милый, - сказала она, - хочу я прежде, чем словом Будешь ответствовать мне, твой ответ в непритворных Взорах твоих заране угадывать. Слушай. Ты должен Знать, уж на деле узнал ты, что есть на свете созданья, Вам подобные видом, но с вами различного свойства. 80 Редко их видите вы. В огне живут саламандры, Чудные, резвые, легкие; в недрах земли, неприступных Свету, водятся хитрые гномы; в воздухе веют Сильфы; лоно морей, озер и ручьев населяют Духи веселые вод. Прекрасно и вольно живется Там, под звонкокристалышми сводами; небо и солнце Светят сквозь них; и небесные звезды туда проницают; Там на высоких деревьях коралловых пурпуром ярким, Темным сапфиром блистают плоды; там гуляешь по мягким Свежим песочным коврам, узорами раковин пестрых 100 Хитро украшенным; многое, бывшее чудом минувших Лет, облеченное тайным серебряных вод покрывалом, Видится там в величавых развалинах: влага с любовью Их объемлет, в мох и цветы водяные их рядит, Пышным венцом тростника их седые главы обвивает. Жители стран водяных обольстительно милы, прекрасней Самых людей. Случалось не раз, что рыбак, подглядевши Деву морскую - когда, из воды подымался тайно, Пела она и качалась на зыбкой волне, - повергался В хладную влагу за нею. Ундинами чудные эти 110 Девы слывут у людей. И, друг, ты теперь пред собою В самом деле видишь Ундину". Гульбранд содрогнулся; Холод по членам его пробежал; неподвижен, как камень, Молча и дико смотрел он в лицо рассказчицы милой, Сил не имея очей отвести. Покачав головою, Грустно замолкла она, вздохнула, потом продолжала: "Видом наружным мы то же, что люди, быть может и лучше, Нежели люди; но с нами не то, что с людьми; покидая Жизнь, мы вдруг пропадаем, как призрак, и телом и духом Гибнем вполне, и самый наш след исчезает; из праха 120 В лучшую жизнь переходите вы; а мы остаемся Там, где жили, в воздухе, искре, волне и пылинке. Нам души не дано; пока продолжается наше Здесь бытие, нам стихии покорны; когда ж умираем, В их переходим мы власть, и они нас вмиг истребляют, Веселы мы, и нас ничто не тревожит, как птичек В роще, рыбок в воде, мотыльков на лугу благовонном. Все, однако, стремится возвыситься: так и отец мой, Сильный царь в голубой глубине Средиземного моря, Мне, любимой, единственной дочери, душу живую 130 Дать пожелал, хотя он и ведал, что с нею и горе (Всех одаренных душою удел) меня не минует. Но душа не иначе дана быть нам может, как только Тесным союзом любви с человеком. И, милый, отныне Я с душою навеки; тебе одному благодарна Я за нее и тебе ж благодарна останусь, когда ты Жизнь не осудишь мою на вечное горе. Что будет С бедной Ундиной, когда ты покинешь ее? Но обманом Сердце твое сохранить она не хотела. Теперь ты Знаешь все, и если меня оттолкнуть ты решился, 140 Сделай это теперь же: один перейди на противный Берег; я брошуся в этот поток - он мой дядя; издавна В нашем лесу он свободную, чудную жизнь, как пустынник, Розно с родней и друзьями проводит. Он силен и многим Старым рекам и могучим потокам союзник. Принес он Некогда к жителям хижины здешней меня беззаботным, Ясным, веселым младенцем; и он же ныне отсюда В дом отца моего меня отнесет измененным, живую Душу принявшим созданьем, любящей, скорбящей женою". Дале она говорить не могла; пораженный, плененный, 150 Рыцарь ее обхватил, и на руки поднял, и вынес На берег; там перед небом самим повторил он обет свой: С ней неразлучно жить на земле и делить все земное. В сладком согласии, за руки взявшись, медлительным шагом В хижину оба пошли. И Ундина, глубоко постигнув Благо святое души, перестала жалеть о прозрачном Море и влажных жилищах отцовского чудного царства. Глава IX О ТОМ, КАК РЫЦАРЬ И ЕГО МОЛОДАЯ ЖЕНА ОСТАВИЛИ ХИЖИНУ 1 Рыцарь, проснувшись с зарей на другой день, весьма удивился, Видя, что подле него Ундины нет, и снова он начал Думать, что все, происшедшее с ним в последнее время, Было мечта. Но в эту минуту Ундина явилась; Севши к нему на постель, сказала она: "Я ходила В лес проведать, исполнил ли дядя свое обещанье? Все исполнено: воды свои он собрал и снова Лесом бежит одинок, невидим и задумчиво шепчет; Всех водяных и воздушных друзей распустил он, и стало 10 Тихо в лесу, и все в порядке по-прежнему; можем, Милый, отправиться в путь как скоро захочешь". С каким-то Странным чувством, похожим на робость, слушал Ундину Рыцарь: ее родные были ему не по сердцу. Но Ундина своею тихою прелестью снова Сладкий покой возвратила ему, и, любуясь с ней вместе Зеленью берега, так благовонно, свежо и прозрачно Светлою влагой объятого, рыцарь сказал: "Для чего же Так нам спешить отсюда, Ундина? Уж, верно, не встретим Мы нигде толь мирного счастья, каким насладились 20 В этом краю; побудем же здесь; никто нас не гонит". - "Что ты, мой друг, прикажешь, то и будет, - сказала с покорным Видом Ундина, - но слушай: моим старикам разлучаться со мною Тяжко и так, а они еще не знают Ундины, Новой, нежной, любящей, смиренной Ундины; и все им Мнится еще, что смиренье мое не надежней покоя Вод; и меня легко позабудут они, как весенний Цвет, как быструю птичку, как светлое облако; дай же Милый, в тот миг, как навек на земле нам должно расстаться, Скрыть мне от них тобой сотворенную, верную душу. 30 Если же долее здесь мы пробудем, то буду ль уметь я Так притвориться, чтоб им моя не открылася тайна?" Рыцарь был убежден, и вмиг собралися в дорогу; Снова коня оседлали; священник вызвался с ними В город идти через лес и с рыцарем вместе Ундине Сесть помог на седло. Обнялися; расстались; Ундина Плакала тихо, но горько; добрый рыбак и старушка Выли голосом, глядя за нею вслед и как будто Вдруг догадавшись, какое сокровище в эту минуту В ней потеряли. В грустном молчаньи вперед подвигались 40 Путники. Гущи лесной уж достигли они, и прекрасно Было видеть в зеленой тени на разубранном пышно Гордом коне молодую робкую всадницу, справа Старого патера в белой одежде, а слева, в богатом Пестром уборе, прекрасного рыцаря. Бережно чащей Леса они пробирались. Рыцарь одну лишь Ундину Видел; Ундина же влажные очи свои в упоеньи Новой души на него одного устремляла, и скоро Тихий, немой разговор начался между ними из нежных Взглядов и вздохов. Но вдруг он был прерван каким-то 50 Шепотом странным: шел рядом с священником кто-то четвертый, К ним недавно приставший. Он-то шептал. Как священник, Был он в белом платье, лицо закрывалось каким-то Странным, широким покровом, которого складки, как волны, Падали с плеч и стан обвивали, и он беспрестанно Их поправлял, закидывал на руку полы, вертелся, Прыгал; но это ему ни идти, ни болтать не мешало. Вот что шептал он в ту минуту, когда молодые Вслушались в речи его: "Уж давно, давно, преподобный, В этом лесу я живу, как у вас говорится, монахом; 60 Правда, я не пощусь, не спасаюсь, а просто мне любо Жить на воле в глуши и в этом белом, волнистом Платье под тенью густою разгуливать. Часто и солнце Чудно сверкает по складкам моим; а когда я кустами Крадусь, бывает такой веселый шорох, что сердце Прыгает..." - "Вы человек замечательный, - молвил священник, - Я бы желал покороче узнать вас", - "А ты кто, когда уж Дело у нас пошло на расспросы? - сказал незнакомец. "Патер Лаврентий, священник Мариинской пустыни". - "Дельно; Я же, просто сказать, свободный лесной обыватель {9}; 70 Имя мне Струй; ремесла не имею; волен как птица; Нет у меня господина; гуляю, и все тут. Однако Нужно мне кое-что молвить вот этой красавице". С этим Словом он прянул к Ундине, вдруг вырос, и подле Уха ее очутилась его голова. Но Ундина В страхе его оттолкнула, воскликнув: "Поди поскорее Прочь; я более с вами не знаюсь". - "О! о! да какая ж Замужем стала она спесивая! с нами, роднею, Знаться не хочет! Да кто же, скажи мне, пожалуй, не я ли, Дядя твой Струй, малютку тебя на спине из подводной 80 Области на берег здешний принес? Позабыла?" - "Оставь нас, Именем бога тебя умоляю, - сказала Ундина. - Ты мне страшен; ты сделаешь то, что и муж мой дичиться Станет меня, как скоро увидит с такою роднею". - "Здесь я недаром; хочу проводить вас, иначе едва ли Вам через лес удастся пройти безопасно. А этот Патер уж знает меня; говорит он, что будто Был я в лодке, когда он в воду упал; и конечно, Был я в лодке; я в эту лодку прянул волною, Вырвал его из нее и на берет вынес, чтоб свадьбу 90 Можно было сыграть вам". Ундина и рыцарь при этом Слове взглянули на патера: шел он, как будто в глубокий Сон погруженный, не слыша того, что вблизи говорилось. "Вот и лесу конец, - сказала дяде Ундина, - Помощь твоя теперь не нужна, оставь нас; простимся С миром; исчезни". Струй рассердился; он сделал такую Страшную харю и так глазами сверкнул, что Громко вскрикнула; рыцарь выхватил меч и хотел им В голову Струя ударить, но меч по волнам водопада С свистом хлестнул, и в воде как будто шипящий 100 Хохот раздался; рыцаря обдало пеной холодной. Патер, вдруг очнувшись, сказал: "Я предвидел, что это С нами случится, лесной водопад был так близко; и все мне Мнилось до сих пор, что он живой человек и как будто С нами шепчет". И подлинно рыцарю на ухо внятно Вот что шептал водопад: "Ты смелый рыцарь, ты бодрый Рыцарь; я силен, могуч; я быстр и гремуч; не сердиты Волны мои; но люби ты, как очи свои, молодую, Рыцарь, жену, как живую люблю я волну {10}..." - и волшебный Шепот, как ропот волны, разлетевшейся в брызги, умолкнул. 110 Кончился лес, и вышли в поле они: там имперский Город лежал перед ними в лучах заходящего солнца. Глава X О ТОМ, КАК ОНИ ЖИЛИ В ИМПЕРСКОМ ГОРОДЕ 1 В этом имперском городе все почитали погибшим Нашего рыцаря {11}, все сожалели о нем, а Бертальда Боле других; она себя признавала причиной Смерти его, и совесть терзала ей сердце, и милый Рыцарев образ глубоко в него впечатлен был печалью. Вдруг он явился, живой и женатый, а с ним и свидетель Брака его, отец Лаврентий; весь город нежданным Чудом таким приведен был в волненье; прелесть Ундины Всех поразила, и слух прошел, что в лесу из-под власти 10 Злого волшебника рыцарь избавил ее, что породы Знатной она. Но на все вопросы людей любопытных Рыцарь ответствовал глухо; патер же был на рассказы Скуп, да и скоро в свой монастырь возвратился он; словом, Мало-помалу толки утихли; одной лишь Бертальде Было грустно: скорбя о погибшем, она поневоле Сердцем привыкла к нему и его своим называла. Скоро, однако, она одолела себя; от природы Было в ней доброе сердце, но чувство глубокое долго В нем не могло сохраняться, и здесь легкомыслие было 20 Верным лекарством. Ундину ласкала она, а Ундине, Простосердечной, доброй Ундине боле и боле Нравилась милая, полная прелести сверстница. Часто Ей говорила она: "Мы, верно, с тобою, Бертальда, Как-нибудь были прежде знакомы, иль чудное что-то Есть между нами; нельзя же, чтоб кто без причины, без сильной, Тайной причины, мог так кому полюбиться, как ты мне Вдруг полюбилася с первого взгляда". И в сердце Бертальды Что-то подобное было, хотя его и смущала Зависть порою. Как бы то ни было, скоро друг с другом 50 Стали они неразлучны, как сестры родные. Но рыцарь Был готов уж в замок Рингштеттен, к истокам Дуная Ехать, и день разлуки, может быть вечной разлуки, Был недалеко; Ундина грустила; и вот ей на мысли Вдруг пришло, что Бертальду с собою в замок Рингштеттен Могут они увезти, что на то герцогиня и герцог, Верно, по просьбе ее согласятся. Однажды об этом Рыцарь, Ундина, Бертальда втроем рассуждали. Был теплый Летний вечер, и темною площадью города вместе Шли они; синее небо глубоко сияло звездами; 40 В окнах домов сверкали огни; перед ними ходили Черные тени гуляющих; шум разговоров, слиянье Музыки, пенья, хохота, крика детей наполняли Чудным каким-то говором воздух, и он напоен был Весь благовонием лип, вокруг городского фонтана Густо насаженных. Здесь, от шумной толпы в отдаленьи, Близ водоема стояли они, упиваясь прохладой Брызжущих вод, их слушая шум и любуясь на влажный Сноп фонтана, белевший сквозь сумрак, как веющий, легкий Призрак; и их веселило, что так они в многолюдстве 50 Были одни, и все, что при свете казалось столь трудным, Сладилось само собой без труда в тишине миротворной Ночи; и было для них решено, что Бертальда поедет В замок Рингштеттен. Но в ту минуту, когда назначали День отъезда они, подошел к ним, как будто из мрака Вдруг родившийся, длинный седой человек, поклонился Чинно, потом кивнул головою Ундине и что-то На ухо ей прошептал. Ундина, нахмуривши бровки, В сторону с ним отошла, и тогда начался между ними Шепот на странном каком-то чужом языке; а Гульбранду 60 В мысли пришло, что он с незнакомцем где-то встречался; Тщетно Бертальда его осыпала вопросами; рыцарь Был как в чаду и все с беспокойством смотрел на Ундину. Вдруг Ундина, захлопавши с радостным криком в ладоши, Кинулась прочь, и блаженством глазки сверкали; с досадой Сморщивши лоб и седой покачав головой, незнакомец Влез в водоем, где вмиг и пропал. Тут решилось сомненье Рыцаря. "Что, Ундина, с тобою смотритель фонтанов Здесь говорил?" - спросила Бертальда. С таинственным видом Ей головкой кивнула Ундина. "В твои именины, 70 Послезавтра, ты это узнаешь, Бертальда, мой милый, Милый друг; я тебя и твоих приглашаю на этот Праздник к себе". Другого ответа не было. Скоро После того они проводили Бертальду и с нею простились. "Струй?" - спросил с содроганьем невольным рыцарь Ундину, С ней оставшись один в темноте перед герцогским домом. "Он, - отвечала Ундина, - премножество всякого вздора Мне насказал; но, между прочил!, открыл и такую Нехотя тайну, что я себя не помню от счастья. Если велишь мне все рассказать сию же минуту, 80 Я исполню приказ твой; но, милый, Ундине большая Радость была бы, когда б ей теперь промолчать ты позволил". Рыцарь охотно на все согласился, - и можно ли было В чем отказать Ундине, столь мило просящей? И сладко Было ей в ту ночь засыпать; она, забываясь Сном, потихоньку сама про себя с улыбкой шептала: "Ах, Бертальда как будет рада! какое нам счастье!" Глава XI О ТОМ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ НА ИМЕНИНАХ БЕРТАЛЬДЫ 1 Гости уж были давно за столом, и Бертальда, царица Праздника, в золоте, перлах, цветах, подаренных друзьями Ей в именины, сидела на первом месте, Ундина С правой руки, а рыцарь с левой. Обед уж кончался; Подали сласти; дверь была отперта; в ней теснилось Множество зрителей всякого званья; таков был старинный Предков обычай: каждый праздник тогда почитался Общим добром, и народ всегда пировал с господами. Кубки с вином и закуски носили меж зрителей слуги; 10 Было шумно и весело; рыцарь Гульбранд и Бертальда Глаз не сводили с Ундины; они с живым нетерпеньем Ждали, чтоб тайну открыла она; но Ундина молчала; Было заметно, что с сердца ее и с уст, озаренных Ясной улыбкой, было готово что-то сорваться; Но (как ребенок, любимый кусок свой к концу берегущий) Все молчала она, чтоб продлить для себя наслажденье. Рыцарь смотрел на нее с неописанным чувством; Ундина В детской своей простоте, с своим добродушием прелесть Ангела божия в эту минуту имела. Вдруг гости 20 Стали ее убеждать, чтоб спела им песню. Сверкнули Ярко ее прекрасные глазки; поспешно схватила Цитру и вот какую песню тихо запела: "Солнце сияет; море спокойно; к брегу с любовью Воды теснятся. Что на душистой зелени брега Светится, блещет? Цвет ли чудесный, посланный небом Свежему лугу? Нет, светлоокий, ясный младенец Там на зеленом дерне играет. Кто ты, откуда, Милый младенец? Как очутился здесь, на чужбине? Ах! из отчизны был он украден морем коварным, 30 Бедный, чего ж ты менаду цветами с жадностью ищешь? Цвет благовонный жив, но без сердца; он не услышит Детского крика; он не заменит матери нежной. Лучшего в жизни рано лишен ты, бедный младенец. Мимо проехал с свитою герцог; в пышный свой замок Взял он сиротку; там герцогиня благостным сердцем Бедной сиротке мать заменила. Стала сиротка Девою милой, радостью сердца, прелестью взоров; Милую деву промысел божий щедро осыпал Всем... но отдаст ли лучшее в жизни, мать и отца, ей?" 40 С грустной улыбкой цитру свою опустила Ундина; Песня ее растрогала всех, а герцог с женою Плакали. Герцог сказал: "Так точно случилось в то утро, Милая наша сиротка Бертальда, когда милосердый Бог наградил нас тобою; но права певица, не можем Лучшего блага земного тебе возвратить мы, родную Мать и родного отца", Ундина снова запела: "Мать тоскует, бродит, кличет... нет ей ответа; Ищет, ищет, что ж находит? дом опустелый. О, как мрачен, как ужасен дом опустелый, 80 Где дотоле днем и ночью мать в упоеньи Целовала, миловала дочку родную! Будет снова заниматься ярко денница; Придут снова дни весенни, благоуханны; Но денница, дни весенни, благоуханны Не утешат боле сердца матери бедной; Все ей чуждо; в целом свете нет ей отрады; Невозвратно все пропало с дочкой родною". - "О Ундина! ради бога открой мне! ты знаешь, Где отец мой и мать; ты этот, этот подарок 60 Мне приготовила. Где они? Здесь? Отвечай мне, Ундина". Взор Бертальды, сверкая, летал по собранью; меж знатных С ними сидевших гостей выбирала она. Но Ундина Вдруг залилася слезами, к толпе обратилась, рукою Знак подала и воскликнула: "Где вы? явитесь, Найденной дочери вашей отец и мать!" Расступилась С шумом толпа; из средины ее рыбак и старушка Вышли; робко глаза устремили они на Ундину. "Вот она, ваша родная дочь!" - закричала Ундина, Им указав на Бертальду; и с громким рыданьем на шею 70 Бросились к ней старики; но Бертальда с