идела на самом виду, распушив хвост, и вычесывала клочья вылезающей зимней шерсти. Стрелять было удобно, но Таши уже столько раз сегодня лупил мимо из самых удобных положений, что даже не потянулся за кривым луком, закинутым за спину. Просто, чтобы сорвать злость он поднял камень, валяющийся на разрытом тетеревином токовище, и запустил им в белку. Гранитный голыш, пущенный меткой рукой, сбил зверька на землю. Таши горько рассмеялся: безо всякого оружия способней промышлять, чем с этим безобразием! Таши шагнул, собираясь свернуть шею дергающемуся во мху грызуну, но вовремя вспомнив, что убита белка должна быть стрелой, снял лук и, наставив стрелу в упор, с расстояния в две ладони прострелил белку. Теперь можно смело возвращаться. Чужинец требовал четыре белки, но говорил, что пять - лучше. Получит он своих пять белок. Ромар и Уника ждали его на прежнем месте. Можно было подумать, что за весь день они не сдвинулись с места. Однако, что-то в лицах спутников подсказало Таши, что на самом деле в его отсутствие произошло что-то важное, о чем теперь сидящие у огня предпочитают помалкивать. Таши вывернул ягдаш, вывалив на землю жалкую добычу. Спросил: - Где хозяин? - Я здесь, - прозвучало в голове, и Баюн появился из-за деревьев с таким видом, словно только тем и занимался, что сидел за ближайшей елкой, поджидая Таши. "Что-то скрывает", - окончательно уверился Таши. Баюн осмотрел убитых белок, последнюю даже понюхал, покачал с сомнением головой, сказал так, что услышали все: - Ничего, и эта сойдет, особенно если на выпушку, - потом повернулся к Унике: - Займись этим. Мясо мне отдашь, а из шкурок сошьешь своему мужчине шапку. Что для шитья потребно, я тебе дам. - У меня свое есть, - тихо сказала Уника. Она развязала висящий на поясе кисет, высыпала на колени нехитрое женское хозяйство: маленький скребочек, костяное лощильце, проколку зеленого камня, два клубка мятой жилки - потолще и совсем тоненькой. Баюн придвинулся посмотреть, протянул было руку к проколке и тут же отдернул ее, словно зеленый камешек на расстоянии ошпарил ему пальцы. Однако, голос чужинца звучал так же бесстрастно: - Твои инструменты лучше моих. Шей, как знаешь. Только на глаз шей, без примерки. Мне над этой шапкой еще заклинания твердить. Таши молчал с горькой усмешкой на губах. Ничего не скажешь, славно платит ему чужинец за выстрел при встрече и за то, что не поддался Таши сонным и всяким иным чарам. Не ленится кошкоподобный ставить Таши в смешные и нелепые положения. Со всеми говорил, а ему слышать не давал, потом на охоту послал, позора набираться, теперь хочет обрядить в шапку из линялой летней белки. В такой единожды на люди покажешься - больше жить не надо. Да еще пока он в лесу телепался, здесь что-то случилось, а ему о том слова не говорят. Даже Уника молчит, и оттого особенно обидно. Почувствовав неладное, Уника отложила полуободранную тушку, подошла к мужу, прижалась к плечу. - Что случилось? - У меня - ничего, - искренне ответил Таши. Весь гнев и вся обида разом испарились, едва он почувствовал приникшее к нему тело Уники, заметно огрузневшее за последние недели, с туго выпирающим животом. - Ну, а все-таки? - Это у вас что-то случилось, пока я в отлучке был, - поделился сомнениями Таши. Уника вздрогнула, потом ответила опасливым шепотом: - Баюн Ромару его судьбу показывал. И я видела. Охонюшки, страшно-то как! - Не бойся, - сразу успокоившись, произнес Таши. - Как-нибудь обороним старика. Не дадим в обиду. x x x К ночи добытые шкурки были содраны, тщательно выскоблены и повешены сушиться. Наутро Уника замочила их в кислом щавелевом отваре, как следует отмяла и на ночь вновь оставила сушиться. На третий день взялась за шитье. Таши и Ромар примостились по сторонам от рукодельницы, наблюдая работу. Шапочка получалась неказистая, такую уважающий себя охотник ни за что на свете не наденет. А вот Ромару шапка явно нравилась. Он чуть не носом лез в шитье, то и дело давал всевозможные советы: то мех подогнуть особо, то отверстие для жилки проколоть чуть в стороне. Недовольно морщился, если Уника что-то, по его мнению, делала не так, ворчал: - Неужто не видишь, что здесь получиться должно? - Не вижу, - виновато твердила Уника. - Эх, нету у тебя к таким делам таланта!.. - печалился Ромар. - А то бы из такого меха, да с таким инструментом мы бы чудо-шапку построили. Жаль, рук не хватает... - Я же стараюсь! - чуть не плакала Уника. - Верно, стараешься, тут слова против не скажешь. Кое-что у тебя получается. Но могло бы получше. Как всегда из ниоткуда явился Баюн. Сжался в комок, пристроился напротив Уники, вперился желтыми глазами в ее работу и застыл безмолвно. Почему-то Таши был уверен, что сейчас он и в тайне не произносит ни слова. И это уважительное молчание наполняло Таши гордостью, хотя он и не понимал скрытого смысла происходящего. Когда наконец шапочка была готова, Баюн покачал головой, цокнул языком, впервые издав слышный уху звук, и тут же унес обновку к себе. Вернул ее лишь через день, и сколько Таши ни приглядывался, никаких изменений обнаружить он не сумел. Дрянная шапчонка, в какой и на люди показаться неловко. И все же, надевал ее Таши с трепетом душевным. Шутка сказать - два таких знамых колдуна на пару старались над этой вещицей! А на поверку, когда беличий мех опустился на макушку, ничего особенного не произошло. Таши старательно вслушивался в свои мысли и ощущения, но ничего обнаружить не мог. Шапка как шапка, чуть маловата, жмет слегка. Выпущенный наружу хвостик щекочет правую щеку. А где же колдовство? - Ну как? - тревожно спросил Ромар, и тот же вопрос донесся от молчаливого чужинца. Таши бесполезно напрягал слух, пытаясь услышать нечто потаенное, напрасно щурил глаза, желая углядеть вдали необычные приметы, признак, который указал бы, куда следует идти, где искать неведомого чародея, для поисков которого мастерили заговоренную шапку. Ну конечно, разве из дрянной облезлой белки можно сшить хоть что-то стоящее! - Таши досадливо щелкнул пальцем, стараясь отбросить за ухо надоедливо щекочущий хвостик. Неожиданно палец мазнул по пустому месту, и лишь тогда Таши заметил, что беличий хвостик мирно свисает возле левого уха. Неловкое движение не было пропущено колдунами. Ромар громко вздохнул, переводя дух, а Баюн произнес в своей обычной манере: - Тот кто колдует запретное живет в той стороне. Но очень далеко, поэтому ты почти ничего не чувствуешь. Потом будет действовать сильнее. А когда ты окажешься с ним рядом, то сразу это поймешь, не спутаешь. - Ну вот, - успокоено сказал Таши. - Сначала нарядили невесть кем, а теперь еще в жмурки играть заставите. Буду ходить и замечать: чародей побежал направо, чародей побежал налево... Ромар неловко поклонился лесному колдуну. - Спасибо тебе и за помощь и за все остальное. Не обессудь, но завтра мы в обратный путь отправимся. Отыщем злодея. Уж не знаю, как мы с ним управимся, но больше он Кюлькаса тревожить не будет. - Будьте очень аккуратны, - меланхолично посоветовал Баюн. - Злой маг очень силен. Я тоже не знаю, как вы с ним управитесь. - Я знаю, - мрачно пообещал Таши. Баюн усеменил куда-то за кусты, вернулся со своим неудобьсказуемым луком, протянул его Таши. - Возьми. Когда будет надо, он стрельнет хорошо. Таши сдержал ехидные слова и с поклоном принял оружие и три смолистые, из ели выстроганные стрелки. Глава 9 Беличий хвостик на шапке указывал на юг, но там путь преграждало Кюлькасово море, и странники против воли свернули на северо-восток, где расстилалась негостеприимная тундростепь, откуда они в прошлый раз едва унесли ноги. Вроде не так много прошло времени, но снежная пустыня успела преобразиться, покрывшись зелеными травяными джунглями. Торопясь урвать недолгого тепла, всякая былинка пошла в рост, вымахивая под незакатным солнцем вчетверо против более жарких, но сухих мест. Перелетная птица рассеялась в этих зарослях и сгинула бесследно, озабоченная выведением потомства. Травы закрыли всякий обзор, сомкнулись над головами идущих, сократив мир до размеров ближайшей лужи. Злые рыжие комары трубно гудели, набрасываясь со всех сторон, кусачая мошка лезла под одежду, набивалась в нос и норовила быть проглоченной при каждом вдохе. Но зато мохнатые гиганты, которых шерсть спасала не только от зимних морозов, но и от летних кровососов, откармливались на высокой траве, быстро нагуливая жир. А следом за ними шли, скрываясь в траве, хищники и среди них самый опасный среди зверей, двуногий, вооруженный не клыками, а разумом. К скалам, где пряталось вражеское капище, путники благоразумно приближаться не стали. Кто знает, не ожидает ли там теперь засада. Да и боги чужие непредсказуемы: в прошлый раз отпустили с миром, а увидят другажды, могут и разгневаться на назойливых. Да и отдариваться нечем, незваные гости и сами без кремня бедствуют. И все же, минуть скалы не удалось. Во время одного из переходов Ромар вдруг насторожился и шелестящим шепотом спросил: - Шапка где? Таши прекрасно понимал, что волшебная шапочка создана для пользы, а не для красоты, но пересилить себя не мог и старался не носить ее без дела. Натягивал на макушку по утрам, проверяя направление, а потом прятал в сумку. Там она лежала и сейчас. - Быстро надевай! - приказал Ромар. - И что бы ни случилось, снимать не смей ни на минуту! Таши рванул сумку и через мгновение шапчонка уже сидела на макушке. Таши прислушался. Зловредный маг по-прежнему обитался в неведомых далях, за неделю они ничуть не приблизились к нему. И все же, казалось, будто мир кругом недобро изменился. Гудели мрачные голоса, самый воздух сгущался ненавистью, зоркие глаза следили с неба и недруг шел по следу, споро приближаясь и держа наготове оружие. - Быстрей! - привычно скомандовал Ромар. - Опять бежать придется. - И, оглянувшись на Таши, добавил: - Если нас все-таки схватят, ты не вмешивайся. Потом выручишь. - Вас схватят, а меня, что же, не тронут? - проскрежетал Таши, сдергивая с плеча лук. - А тебя не тронут, коли дурить не начнешь. Слова Ромара подтвердились немедленно, словно преследователи специально подгадали в эту минуту. Человек семь странно одетых и непривычно вооруженных появилось из древоподобных зарослей купыря. Один из них, наряженный в пушистую песцовую накидку, прокричал что-то, незнакомо растягивая слова, а остальные молча вскинули луки, подтверждая, что пришельцам лучше всего слушаться приказаний, даже если они их не понимают. Ромар, впрочем, не оплошал и здесь, потому что ответил охотникам за мамонтами на их тягучем языке. Речь Ромара возымела действие, настороженные луки чуть приспустились. - Мы мирные путешественники, - произнес Ромар на языке лесовиков, вероятно для того, чтобы Таши тоже понял, о чем идет речь. - Наш род обитает очень далеко, по ту сторону большого леса, вы знаете о нас, ибо покупаете наш кремень. Я думаю, двое беззащитных путников не могут быть опасны для таких могучих воинов, и вы позволите нам продолжить путь. - Вы не опасны для нас, - ответил старший из охотников, - но вы вторглись на наши земли, оскорбили наших богов и должны понести наказание. - Ваши боги не оскорблены. Иначе, как бы мы могли беспрепятственно идти по этой цветущей земле. Большой бог, стоящий в скалах, отпустил нас с миром. - Не кощунствуй! - закричал старший. Он шагнул к Ромару, занося руку для удара. Ударить ему не позволил Таши. Он шагнул вперед и перехватил руку, резко вывернув ее. Обладатель песцовой накидки вскрикнул, но и теперь не обратил на Таши никакого внимания. Он потряс вывихнутой рукой и зловеще протянул: - Ты злой колдун! У тебя нет рук, но ты ударил меня! Ромар бросил на Таши отчаянный взгляд, призывая его вести себя тихо, а потом ответил воинам вновь вскинувшим луки: - Не думал я, что гордые воины севера способны ударить калеку. Должно быть, ваши боги спасли честь рода, остановив бесчестную руку. Один из охотников, с виду постарше остальных, негромко произнес краткую фразу, лица окружающих сразу переменились, а главный воин, нехорошо заулыбался и приказал: - Ступай за нами. Сейчас мы узнаем, что скажут боги. Ромар покорно наклонил голову и скороговоркой произнес: - Если придется стрелять, то бери волшебный лук. Но все же, постарайся обойтись без крови. Чужие воины плотно окружили Унику и Ромара, указав в направлении чуть видных вдали скал, скрывающих святилище. На Таши они по-прежнему не обращали внимания. Они видели его, но как бы не замечали, безразлично скользили по нему глазами, отодвигались в сторону, когда он подходил слишком близко, и тут же забывали о его присутствии. Часа через три странная процессия достигла покрытых рисунками камней. Один из охотников тонко и пронзительно закричал, навстречу пришедшим вышло еще несколько человек. В основном здесь были старики, двое из них, причудливо одетые, явно были волхвами. Пленников вывели на площадку с идолами, поставили перед главным истуканом. Ромар поклонился деревянной фигуре, нараспев произнеся что-то. Таши помнил, как наваливалось на них чувство тягостной безысходности в тот раз, когда они стояли здесь в прошлый раз, кланяясь полузасыпанным снегом идолам. На этот раз ничего подобного не было. Может быть справедливые боги не забыли богатого дара, а возможно - берегли своих людей и потому не трогали и чужаков. Но все же, в воздухе ощутимо копилось недоброжелательство. Таши тревожно повел глазами, стараясь определить, откуда грозит беда и немедленно встретил внимательный взгляд. Один из идолов, стоящий чуть в стороне, жадно разглядывал Таши. Неприятный это был бог. У остальных лица лоснились жиром, а к подножию их столбов были сложены охотничьи орудия и звериные черепа. У этого губы чешуились черной коркой засохшей крови, а рядом красовались человеческие кости. Таши вспомнил, как он не мог понять чувства Уники, твердившей, что деревянные боги глядят на них. Теперь он испытал это чувство в полной мере. Кто-то их богов глядел равнодушно, кто-то усмехаясь, но этот, торчащий на особицу, явно предвкушал кровавую жертву. И в ту же секунду старик-служитель приблизившийся к своей святыне, пронзительно закричал, указывая пальцем на Таши. Очевидно кровожадный бог, для которого волшебная шапка не была преградой, указал своему подручному на Таши, и теперь старик тоже видел его. Таши не стал дожидаться указаний Ромара. Корявый чужинский лук давно был изготовлен к стрельбе, и Таши выстрелил, мысленно взмолившись, чтобы хоть раз неудобная безделка сработала как следует. И лук не подвел. Разумеется, стрела пошла косо, чуть не кувыркаясь в воздухе, но вонзилась прямиком в горло, под клок растрепанной бороды. Старик захрипел, брызгая красным, и повалился к подножию своего идола. На мгновение почудилось, что деревянные глаза сверкнули кровожадной радостью. Подчинившись неожиданному порыву, Таши, не дожидаясь пока опомнятся стоящие кругом воины, метнулся к убитому, омочил в крови ладонь и густо вымазал широкий рот бога кровью его жреца. Не нужно было обладать никакими особыми способностями, чтобы понять: жертва принята благосклонно. Идола едва ли не перекосило от удовольствия. И тут же вражеское колдовство кончилось, взгляды схватившихся за оружие воинов вновь стали скользить мимо Таши. - Глядите! - заголосил Ромар, вздернув голову. - Ваши боги сами нашли виновного! Вождь хозяев подошел к Ромару и задал вопрос на своем языке. Ромар ответил. Это уже не походило ни на допрос, ни на судилище. Завязалась беседа, полная вопросов и недомолвок, какая обычно бывает между людьми не слишком доверяющими друг другу, но вынужденными говорить и договариваться. Таши перевел дух. Теперь Ромар точно выкрутится. Очевидно северяне остались довольны ответами Ромара, во всяком случае, оружие было оставлено, и вождь знаком указал в сторону от строгих божеских взоров, под которыми, судя по всему, и сами хозяева чувствовали себя не слишком спокойно. На небольшой площадке за скалами расстелили кожи, Ромар и несколько старших охотников степенно опустились на них. Уника осталась стоять рядом. За все время она не проронила ни слова, лишь, подчиняясь брошенному вполголоса приказанию, время от времени оглаживала себя ладонями, чтобы подчеркнуть свою огрузневшую фигуру с заметно выпирающим животом. Какие ни будь строгие люди охотники за мамонтами, а к беременной женщине отношение всяко дело будет помягче. Переговоры длились часа три, потом пленникам принесли поесть, и это было уже совсем хорошим признаком, ибо тех, кого собираются убивать, не кормят и, тем более, не едят вместе с ними. Охотники с интересом глядели, как Ромар неспешно ест из рук Уники. Очевидно, они никак не могли поверить, что полностью беспомощный калека и женщина на сносях могли совершить столь дальнее путешествие. Таши стоял неподалеку, сглатывая голодную слюну. Он понимал, что может свободно подойти, взять любой кусок, и никто не обратит на него внимания, но боялся также, что пока они не ушли с земель племени, все может перемениться, и возможно, ему еще придется убивать этих людей, а спокойно стрелять в того, чью пищу ел, смог бы разве что мангас. Давно наступил вечер, но солнце прежним манером катило в жиденькой небесной голубизне, не собираясь склоняться к земле. К этому времени закончилась долгая беседа, охотники вновь окружили Ромара и Унику, и отряд, к великому облегчению Таши направился на юг. Им предстоял двух или даже трехдневный переход, и Таши догадывался, что все это время ему придется провести бодрствуя и ни на мгновение не снимая шапку, от которой нестерпимо свербела голова. Все-таки, они понемногу приближались к логову неведомого черного мага, и легкое щекотание сменилось вполне ощутимым поскребыванием. Тундра цвела. Пушистые метелки трав источали тучи пыльцы, розовым огнем полыхал багульник, полосы мха усеивали белоснежные цветы морошки. Там, где посуше, дягиль и купырь стояли сплошной стеной, и крошечные березки были не заметны у их подножия. И в то же время видно было очень далеко; горизонт ощутимо задирался к зениту, открывая взору необозримые пространства, каких и в степи за Великой не сразу отыщешь. На второй день вдали замаячили купы избитых непогодой деревьев. Приближался лесной край, куда северный народ тоже старался без дела не заходить. И в это время один из охотников издал протяжный предостерегающий вскрик, указывая рукой куда-то в сторону. Таши вгляделся и на фоне цветущего дрока вдруг различил несколько рыжих фигур. Мамонты безмятежно паслись, не догадываясь, что совсем неподалеку цепочкой идут их злейшие враги. Затаив дыхание, Таши смотрел на могучих зверей, укутанных в густые шубы, вооруженных клыками в рост человека, ловко управляющихся своей единственной гибкой рукой. Куда-то исчезло желание напасть и сразиться с величайшим из зверей. Хотелось просто стоять и смотреть. Охотники тоже понимали, что такой маленький отряд зверя не возьмет, и, посовещавшись, направились дальше. А перед глазами Таши еще долго маячили спокойные как сама степь звери. "Значит, это у них все-таки зубы..." - твердил Таши, словно мог забыть этот очевидный отныне факт. x x x Сторожевой отряд проводил путников к границам сплошного леса и поспешно отправился обратно, чтобы вовремя принести сородичам весть, где было замечено стадо. Наконец Таши смог снять измучивший его амулет и хоть немного отдохнуть. Среди деревьев развели костер, в углях испекли подстреленную тетерку и несколько больших рыб. Каждая мелкая речушка кишела семгой и идущим на нерест лососем, так что проблем с пропитанием не предвиделось. Ромар наконец получил возможность рассказать, о чем он совещался с вождем и старейшинами захвативших их людей. Оказывается, северному народу тоже несладко пришлось от буйства Кюлькаса. Новое море насытило воздух влагой, и в этом году зима случилась небывало снежной, звери с трудом добывали корм из-под мощных заносов, а люди попросту тонули в снегу. Не помогали даже сплетенные из лозы снегоступы, в которых обычно передвигались охотники. Племя вынуждено было откочевать на восток, бросив знакомые места и всеми почитаемое святилище. Ромар объяснил причину навалившейся беды, но ничем не мог утешить охотников. Даже если Кюлькас уснет, новое море все равно не высохнет и теперь жить в этих краях станет невозможно. Звери уйдут дальше на север, где как прежде могут прокормиться, и людям придется кочевать следом. Отныне кровожадные боги целую зиму будут поститься. - Все-таки, удивительный народ северяне, - закончил рассказ Ромар, - богов они ставят выше чем предков, а потом сами мучаются со своими богами. Ты хоть понял, что у них приключилось? - Не очень, - признался Таши. - Можно подумать, что тамошние истуканы промеж себя не сошлись. Я про того говорю, которому харю кровью вымазал. - Правильно понимаешь, - улыбнулся Ромар. - Кремень мы главному богу отдали, другие боги это стерпели, а этот завидущий оказался. Он нас и выдал, и если бы ты его кровью не угостил, то и судить не возьмусь, что с нами сталось бы. - Что же это за боги такие, если они свою кровь жрут? - возмутился Таши. - Такое только демонам прилично. А демона не ублажать надо, а гнать. - Легко тебе говорить, - задумчиво протянул Ромар. - Куда его прогонишь, если кругом исконные Хаддовы места. Из его останков всякой нежити расплодилось тьма. Сам небось знаешь. - Так что, это кто-то вроде Хурака, что родился из ледяной печени? - Таши ажно на ноги вскочил, так поразила его эта мысль. - Возможно, что и не вроде, а сам Хурак и есть, - совершенно спокойно ответил Ромар. - От-то!.. - Таши в восторге хлопнул себя по бокам. - Да я внукам буду рассказывать, что самого Хурака с ладони кормил, как ягненную овцу! - Таши вдруг остановился и спросил: - Зачем же они его прикармливают, коли так? Биться с ним надо! - Легко тебе говорить... - повторил Ромар. - А попробуй биться, с богом-то. Особенно, если предки тебе не помощники. Видишь ли, боги это те же странные существа, вроде древяниц или подкаменных курчавок. Среди них и благожелательные имеются, и злобные, само собой. Тех, кто послабей, хороший шаман может скрутить и заставить на себя трудиться, других может отогнать, третьи - попросту в наши дела не мешаются, и людям до них дела нет. Но есть и такие, с которыми так просто не сладишь и остается только умаливать их: одних, чтобы в беде помогли, прочих - чтобы не вредили. Кланяться приходится, жертвы приносить, не из дружбы, как древяницам, а из страха. Вот этих существ и зовут богами. - Я бы не стал кланяться, - непреклонно произнес Таши. - Да?.. А кто Хурака кормил? Да еще теплой кровью. И вообще, не суди чужую веру. Ты их обстоятельств не знаешь, они - твоих. Пусть живут как умеют. Таши почесал щеку, измученную щекотучим прикосновением беличьего хвоста, и спросил: - А не может случиться, что тот, кого мы ищем, и не человек вовсе, а бог? - Вряд ли. Странные существа потому и странные, что живут не только здесь. У любого из них большая часть в Верхнем мире обретается, здесь от них лишь малый кусочек. А в том мире сейчас такое творится - не приведи Лар. Да будь наш злодей богом-разбогом, но предвечного коснуться для него все равно что для тебя спать улечься посредь непрогоревшего костра. Это кто-то живой, из тех, что в нашем мире обитает, а наверх только с бубном ходит, или уж не знаю, как там чужинцы с этим делом управляются. - Ну, коли живой, - пообещал Таши, то с ним мы разберемся. Он у меня не только колдовать разучится, но и как звать его забудет. x x x Обратный путь оказался не в пример легче. И опыт кое-какой был, и цель казалась яснее. Шапка упорно указывала на юг, и ночами, перед тем как заснуть или во время дозора Таши бывало размышлял, где же именно прячется злобный колдун. Люди на юге живут знакомые, или родичи, или дети лосося и медведя. Но у лесовиков знатных магов что-то незаметно, были бы у них дельные волшебники - Ромар бы знал. Неужели - ночные карлики? Или, того пуще - диатриты? Как их преследовать, как найти врага? Этого и Лар не подскажет. Иди и надейся, что удача и опыт не подведут. Наконец, Таши не выдержал и поделился сомнениями с Ромаром. - Мы же домой идем чуть не след в след. Откуда там чародеи? Кроме Матхи и нет никого. - Ты что же, на Матхи грешишь? - Ромар рассмеялся, блестя ровными, юноше впору зубами. - Нет, конечно... - испугался Таши, но Ромар, вдруг посерьезнев, сказал: - А вообще-то так и должно быть. На всех думай, никого не пропускай. Хотя Матхи здесь, конечно, ни при чем. Ослабел он в последнее время, похилился. Весь в мелочах, в сегодняшнем дне. У старух-лекарок хлеб отбивает, лихоманку лечит, мелкими заговорами пользует. Верхний мир забросил. Кюлькаса, что ли, боится? Шаман должен большие дела вершить, разом обо всем роде стараться, а он рассыпался как порванное ожерелье. И на смену себе никого не готовит. А это уже вовсе не дело. - Кого готовить-то? - спросил Таши. - Говорят, колдуном уродиться надо. - Захотел бы - нашел. Калюта, например, толковый паренек. - Какой Калюта? - не понял Таши. - Ты его знаешь. Из западного селения парнишка. Вместе с тобой посвящение проходил. Ему еще кисет для кремней достался. Сварга из него не получится, а все без шамана не сидели бы. Вернемся, душу из Матхи выну, а дело делать заставлю. - Получается, - вернулся Таши к волновавшей его теме, - что злодей среди большеглазых прячется. Сидит где-нибудь на дереве, а мы понизу бегаем, его ищем. - Тоже не выходит, - вздохнул Ромар. - Тогда бы они на мангасову уловку ни в жизнь не попались. - Понял! - воскликнул Таши, - озаренный внезапной догадкой. - Это мангас! Ты же сам говорил, что он сильный колдун. Ромар с сомнением прокачал головой. - Сильный-то сильный, да не настолько. Был бы он тем чародеем, так если бы захотел, все большеглазое племя раздавил словно вошь на ногте. А он ничего особенного не делал. Большеглазых зачаровал их же собственной магией. А что шеи им ломал словно мальчишка лебеду, так на то он и мангас - силища у него что у мамонта. - А огонь? Как он костер распалил-то? Без кремня, без крестовины, голыми руками. Я о таком и не слыхивал. - Мало ли чего ты не слыхивал. Огневик он, конечно, знатный, но для таких штучек к предвечному соваться незачем. Есть на свете люди, которые без огнива и без палочек костер разжечь могут. Разумеется, это не так просто, лучше если хоть что-то в руках будет. Кремнем можно и не ударять, а огонь появится. Ох, помню, на состязаниях ты стараешься, камнями впустую щелкаешь, а у Калюты костер с полуискры заполыхал. - Так он... - давнее воспоминание вдруг наполнило душу обидой, - так он выиграл не потому, что лучше умел?.. Волшебством взял? Это нечестно! - Почему? Он лучше знает душу огня и, значит, лучше умеет. Никакое волшебство законом не запрещено. Нельзя только другим мешать. Так он и не мешал, за этим я следил. - Все равно - нечестно, - пробурчал Таши. - Да ладно, пусть его, - дело давнее. Я это к тому говорю, что мангас великим чародеем быть не может. Он не чары творит, а шутки играет, мается от нечего делать. А тот, кто Кюлькаса тревожит, это совсем иное дело. На такое решиться, слаще рузарху в пасть прыгнуть. Мало того, что весь мир кругом стонет, так сам чародей больше всех рискует. Сегодня он у Кюлькаса силу своровал, а завтра его эта же сила походя раздавит. Такими вещами не балуются. У предвечных повелителей силища неподъемная, ею горы двигать надо, звезды на землю сводить, моря высушивать. Я ума не приложу, чем этот мерзавец у себя занимается, какие пакости задумал, что за ужасы творит. Ведь он не раз и не два обратился к предвечному, он будоражит его постоянно, каждый день и чуть не всякую минуту. Но я нигде не вижу следов его страшной волшбы. Вот, что пугает меня всего сильнее. Возможно, он готовит что-то непредставимое, и нам надо остановить его, пока он не пустил это в ход. Таши поежился. Картина, нарисованная Ромаром, проняла даже его. Уму представилась пещера, наподобие той, о которой рассказывала Уника. Мертвая гладь подземного озера, мельчайший песок и неровный камень стен. И там, в безграничной тьме безликое, ничем не напоминающее человека существо готовит скорую гибель этого мира и приход иного, где все будет чужим и враждебным. - Я его найду, - сказал Таши, - и заставлю раскаяться в своих делах. x x x Неделю они упорно ломились сквозь лес, не встречая по пути никого и оставив далеко в стороне приречные поселения рыболовов. На восьмой день, завершив вечернее гадание, Ромар подошел к Таши и Унике и негромко произнес: - А ведь мы и впрямь след в след домой возвращаемся. Давай-ка ты завтра от шапки своей отдохни, и пойдем просто к дому. Дня два потеряем, не больше. А навестить родичей надо, сердце за них болит. Таши был согласен, а Уника и подавно, хоть и страшновато было, что вновь кто-нибудь надумает взваливать на нее ответственность за несчастья суровой зимы. Разумеется, Таши по-прежнему сверялся с шапкой и с тайной радостью обнаружил, что направившись к дому, Ромар начал забирать влево. Значит, не среди своих прячется злой маг, а в закатных землях. К лесному поселку путешественники вышли так и не встретив никого из родичей, и лишь у самой городьбы услыхали крик караульного. За зиму поселок изменился мало, большинство землянок осталось недокопанными, да и не нужны они стали оскудевшему роду. Зима выдалась страшная, а осенние запасы погибли во время бегства. Немало родичей не досчитались по весне, когда пошла перелетная птица. Теперь в поселке оставалось около полутысячи душ. Прежде в Верхнем селении, самом малом из всех, жило больше людей. Прослышав о возвращении Ромара, сбежался народ. Собрались перед большой землянкой, чтобы послушать рассказ о путешествии. Где были, что выискали и как теперь дальше жить. Таши обратил внимание, что на поясе у Стакна висит на ремне нефритовый желвак. Сумел мастер из навершия расколотой дубинки выточить кистень, чтобы не совсем оставался род без святыни. А у сородичей достало мудрости назвать тонкорукого Стакна своим вождем. Не беда, что не слишком могуч мастер, главное, что разум у него не убогий. Ромар рассказывал, да и то не все, а Таши с Уникой только кивали и поддакивали. Ясно ведь, что не стоит говорить людям, как вместе с мангасом по лесу ходили, о таком рассказывать, только народ злить. Промолчал Ромар и о том, что Баюн и не человек вовсе, а сродни злобным карликам. А вот о злом чародее все поведал, даже то, что получили от Баюна в подарок святыньку, которая поможет злыдня найти. Что за святынька такая - люди не спрашивали, понимали, что не след волшебными вещами у всех на виду размахивать. - И что же делать думаете? - спросил Стакн, выслушав рассказ. - Дальше пойдем, - твердо сказал Ромар. - Мы этот поход начали, нам его и кончать. - А по-моему - блажь это, - вдруг заговорил Мугон. - Как ни верти, нам тут все одно не жить. Второй такой зимы никто не переживет. Да и не дело, когда колдун от людей уходит. Таши тоже жаль отпускать. Я с ним бок о бок дрался, знаю, на что он способен. Нечего ему за чародеями гоняться, он роду нужен. - Ты что же, в степи предлагаешь возвращаться? - спросил Стакн. - Ты же сам туда ходил с разведчиками. В степи снова засуха, от реки и следа не осталось. Там скоро и диатриты жить не смогут. - На закат уходить надо, - упрямо проговорил Мугон. - И плевать, что там земель свободных нет. Потесним кое-кого. Спасибо Бойше, он с детьми тура войну остановил. Теперь мы им поклонимся, думаю и договоримся. Ромар сказал, что с рыболовами хлеб делил. Тоже добро. Одних о помощи попросим, других... глядишь и наберется силы против западных племен выступить. - Покуда черный маг жив, Кюлькас нам нигде покоя не даст, - возразил Ромар. - К самому себе за пазуху не спрячешься. - А пока вы будете чародея выискивать весь род на нет сойдет, - упорствовал Мугон. - Ты что скажешь, шаман? - спросил Стакн. Матхи стоял бледный, исхудалый. Колдовской наряд висел на нем мешком, словно не человека облегал, а болтался на высохшей палке. Видно так и не оправился шаман после тяжкой болезни. - И Ромар прав, и Мугон прав, - бесцветным голосом произнес Матхи. - Пусть каждый своим делом занимается. Вспомнив наказ Ромара, Таши осторожно надвинул на темя висящую за спиной шапку. Нет, ничего. Правую щеку жжет, словно рыжий муравей кусил - где-то там бродит злой маг. А Матхи с другой стороны стоит. И на взгляд ничего особенного в шамане не видно. С тех пор, как перед лицом кровожадного Хурака Таши впервые ощутил чужое волшебство, прошло довольно много времени, и молодой охотник попривык разбираться в этих, прежде недоступных ему следах. Трудные мысли роятся вокруг Матхи, больные мысли, но не злобные. Помочь ему надо, пожалеть... - Таши вдруг поймал себя на том, что думает о кудеснике со снисходительной заботой, что в отношении шамана даже и неприлично. Покраснев, Таши поспешно скинул шапку. - Пусть так и будет, - решил Стакн. - Ромар со своими пусть дальше идет, а ты, Мугон, набирай молодых парней и ступай с ними к верховьям Белоструйной. Все как хотел: своих искать, из Западного селения, с детьми тура договариваться... Только смотри, прежде времени ни с кем не ссорься. Пять человек тебе хватит, так? - Хватит, - довольно проворчал Мугон. - Мне их и выбирать не нужно, все на виду. Тейко возьму, Лихора, Милошу и Свиоловых сынов. Послезавтра выйдем, через месяц назад ждите. Нам на дорогу год не потребуется. - Вот и ладно, коли так, - заключил Стакн. Под вечер Стакн, Ромар и Матхи заперлись в землянке вождя и просидели там чуть не до полуночи. Таши велено было далеко не уходить, и он изнылся, одиноко сидя на площади, размышляя под надоедливый комариный звон о тяготах кочевой жизни. Вот, домой пришли, можно сказать, и что с того? Какой же это дом? Их землянка за зиму в негодность пришла, плесени в ней больше чем воздуха; богатства всего, что с собой в мешке принес... а люди, ради которых старался, как и прежде смотрят косо. Тейко на площади рта не разинул, но взгляд-то никуда не спрячешь. А кто-то так и просто сказал: "Гуляли полгода, да ничего не выгуляли... ворох сказок принесли". Таши надвинул шапку, прислушался. Нет, все-таки не зря ходили. Осенью сам зоркий Ромар слепым кутенком тыркался, не понимая, что происходит, а теперь все ясно, как светлый день. Вот там чародей поклятый бродит - всю щеку истерзал... ну, ничего, недолго тебе осталось. Таши вздохнул и шустрей замахал ивовой веткой, отгоняя ошалевших от жадности комаров. Мимо прошли Тейко с Милошей. Тоже собираются в дорогу; Мугон решил до послезавтра время не тянуть, выйти завтра с утра. И то верно, зачем день прохлажаться? Мугон с прошлого года вдовый, трое парней холостых, а у Свиоловых сыновей в семье строго: скажут Курош и Машок, что завтра уходят - и все. Вертитесь бабы, собирайте хозяев в путь. Тейко в сторону Таши и глазом не покосил. Остыл за зиму, что ли? А может, так чародействует надетая шапка: не видит его недруг, будто нет рядом никакого Таши да и прежде не бывало. Таши поспешно стащил шапку с головы. Не дело от своих прятаться. Тейко, хоть и недруг, но свой. Из землянки выглянул Ромар. Спросил: - Уника где? - Плакать ушла, - ответил Таши, - к матери на могилу. - Вот как... - Ромар помолчал. - Тогда ее тревожить не надо. Заходи один. Внутри землянка и сейчас больше напоминала жилище мастера, а не вождя - ну куда Стакн от камней денется? Колдуны и вождь сидели вокруг камелька, на лицах написано согласие, хотя можно было понять, что не все договорено здесь, и сошлись люди на одном, подойдя к решению с разных сторон. - Завтра выходите, - не то спросил, не то просто сказал Стакн. Таши на всякий случай кивнул. - Дело вам предстоит непростое, куда потруднее, чем в прошлый раз. Так? - Таши кивнул второй раз, хотя сейчас мастер ни о чем не спрашивал, просто такал по всегдашней привычке. - Найдете вы злого чародея - и что с ним делать будете?.. "Про волшебный лук Ромар не сказал," - сообразил Таши и вновь промолчал, хоть и не следует скрывать такие вещи от вождя. - Вот мы и решили вам в этом деле помочь, - Стакн достал из-под одежды нож, выточенный из цельного куска зеленого камня. - Так... Знаешь, что это? Таши кивнул. - В этом камне сила предков, - напевно произнес Стакн. - Враг расколол нефрит, но не сломил людей, поэтому мне удалось сделать из обломков новые вещи. Кистень останется у меня, а нож отдаю в твои руки. Так. Ромар за тебя ручается, и я в тебя верю, знаю, что не оплошаешь. Вернетесь домой - отдашь кинжал мне у всех на глазах. А до той поры никому не говори, что святыня у тебя. И без того люди не слишком довольны. Это Таши понимал вполне. Научился молчать за последнее время. Стакн двумя руками поднес нож Таши, и тот принял священное оружие тоже двумя руками. Камень был гладок и холоден, но одна мысль - какая великая сила заключена в нем, согревала душу. Таши не мог сдержать улыбки: теперь чародею не сдобровать! И лишь потом проскользнула вторая, незначащая мысль: а ведь у него в руках оружие вождя, прежде ему на этот камень лишь издали смотреть доводилось... - Все справлю как следует, - хрипло сказал Таши. x x x Рано поутру выходили из селения. Шли двумя группами: Ромар с Таши и Уникой и Мугон с пятеркой молодых охотников. Как и в прошлый раз уходящих вышли провожать Стакн и Матхи, а вот Латы уже не было - не пережила хозяйка трудную зиму, ушла к предкам, так и не повидавшись на прощание со старшей дочерью. Теперь на июльских играх другую хозяюшку парни нарекут Мокошью, наградят венком из пахучих трав. Зато Свиолова родня всей толпой вывалила провожать Машка и Куроша, не только свои жены с детишками, но и вдова старшего брата с двумя пережившими зиму малолетками. Опять дошли до ручья, по лесине, кажись, по той же самой, перешли на другой берег, оставив на этом провожающих, а там дороги начали расходиться. Мугон пошел на закат, забирая к югу, Ромар - к северу. По знакомым местам идти, это не по неведомому краю бродить; где хоть раз мельком побывал, второй раз куда легче идется. Никуда не сворачивая, дошли к пойме лесной речушки, где в дебрях пряталась избушка Йоги. То есть, шли, конечно, по беличьему хвосту, но тот вдруг чудить начал: сперва показывал северо-запад и вдруг разом перепрыгнул на полуночь. Тогда Ромар и решил малость переждать, посмотреть, что еще учудит злой кудесник, а самим тем временем зайти к Йоге, старуху повидать, да заодно совета спросить, - может подскажет что старая, все-таки она в этих местах давно прижилась, своей стала, всякую местную хитрость превзошла. - Что она может присоветовать? - ворчал Таши, теребя беличий хвост. - И, вообще, как может такое случиться, что сегодня чародей на закате обретался, а завтра в другой край перепрыгнул? Что ж, он, по воздуху летать может? - А вот это - запросто, - очень серьезно ответил Ромар. - С той силой, что у него в руках, можно не только по небу летать, но еще много всяческих чудес показывать. - Как же мы тогда его поймаем? - Таши обеими руками полез в затылок. - Мы будем за ним месяц понизу гнаться, а он перепорхнет на другой конец земли, - и ищи его там. - Поймаем, - упрямо сказал Ромар. - Придумаем что-нибудь. А то - совета спросим, ну хоть у Йоги. Ты, вот, при ее имени но