опроса. Он сообщил, что нынешняя программа судостроения, видимо, представляет собой максимум того, что может быть достигнуто, и нельзя добиться никакого увеличения раньше июня 1944 года. "В настоящее время мы строим транспорты, которые могут перевезти 225--250 человек. Считают, что англичане не планируют увеличения числа своих судов для перевозки войск. Имеющиеся сейчас суда, которые плавают под американским флагом, смогут принять на борт всего около 130 тысяч человек. Ожидается, что в 1942 году за счет переоборудованных судов это число увеличится по меньшей мере на 35 тысяч человек. Благодаря строительству новых судов это число увеличится к июню 1943 года на 40 тысяч человек, к декабрю года на 100 тысяч человек и к июню 1944 года еще на 95 тысяч человек. Таким образом, без учета потерь американские суда к июню года смогут принять на борт в общей сложности 400 тысяч человек". Эти факты определяли англо-американскую стратегию. Затем было дано подробное описание ориентировочного распределения всех американских воздушных сил к концу 1942 года. Президент добавил, что для того, чтобы в 1942 году можно было предпринять согласованное наступление против германской военной мощи и ресурсов, необходимо, чтобы максимально большая часть этих сил находилась в Соединенном Королевстве. Сюда входили силы, выделенные раньше для "Джимнаста" и "Магнета". Судоходство было одновременно тормозом и единственной основой нашей военной стратегии. После вступления Японии в войну масштабы англо-американских военных действий почти непосредственно зависели от возмещения потерь нашего судоходства за счет нового строительства. В течение первых шести месяцев 1942 года было потоплено почти столько же английских и американских судов, как и в течение всего 1941 года. Тоннаж потопленных судов превысил почти на 3 миллиона тонн тоннаж всей программы строительства судов. В то же время потребности американской армии и военно-морского флота чрезвычайно возросли. Однако уже в марте американская программа судостроения на следующий год была доведена до 14 миллионов тонн. К маю 1942 года американцы полностью восполнили свои текущие потери вводом новых судов. Только в конце августа эта цель была достигнута всеми союзниками. Прошел еще год, прежде чем мы смогли восполнить все наши предыдущие потери. Несмотря на то что американцы расширили свои обязательства, нам было позволено оставить у себя на службе американские грузовые суда и танкеры общим тоннажем почти 3 миллиона тонн. Но даже это великодушное решение со стороны США не восполнило все возраставших потерь британского торгового флота. * * * Из дальнейшего станет ясно, каким образом появлялись новые возможности; какие новые задачи были возложены на два мощных флота наций, говорящих на английском языке, и с каким переменным успехом эти задачи осуществлялись. В скором времени предстояло улучшение положения в целом в результате первых побед американского военно-морского флота над Японией на Тихом океане, и в конечном счете суждено было разрешить все морские проблемы благодаря строительству в США колоссального количества торговых судов. Приведенный ниже обмен письмами между мною и президентом Рузвельтом показывает, насколько тесно мы сотрудничали в течение этих тревожных недель: "Дорогой Уинстон, я уверен, Вы знаете, что я много думал о Ваших затруднениях в течение истекшего месяца. Следует также признать трудности стоящих перед нами проблем с военной стороны. Бессмысленно Даже думать о Сингапуре или Голландской Индии. Они потеряны. Австралию нужно удержать, и, как я телеграфировал Вам, мы готовы взяться за это. Индию нужно удержать, и Вы должны сделать это; но, откровенно говоря, эта проблема не так беспокоит меня, как многие другие. Японцы могут высадиться на морском побережье западнее Бирмы. Они могут бомбардировать Калькутту. Но я не вижу, каким образом они могут доставить достаточное количество войск для того, чтобы осуществить нечто большее, чем небольшой прорыв на границах, и я думаю, что Вы можете удержать Цейлон. Я надеюсь, что Вы можете перебросить туда больше подводных лодок, которые более ценны, чем уступающий противнику надводный флот. Я надеюсь, что Вы определенно укрепите Ближний Восток в большей степени, чем сейчас. Вы должны удержать Египет, зону Суэцкого канала, Сирию, Иран и дорогу к Кавказу. Наконец, я намереваюсь послать Вам через несколько дней более определенный план совместного наступления в самой Европе. К тому времени, когда Вы получите это письмо, Вас уже уведомят о моей беседе с Литвиновым, и я ожидаю в скором времени получить ответ от Сталина. Я знаю, что Вы извините мою грубую откровенность, если я скажу Вам, что, по моему мнению, я лично могу регулировать отношения со Сталиным лучше, чем Ваше министерство иностранных дел или мой государственный департамент. Сталин терпеть не может нравы всех Ваших высокопоставленных людей. Он считает, что я нравлюсь ему больше, и я надеюсь, что так будет и в дальнейшем". Бывший военный моряк -- президенту Рузвельту 1 апреля 1942 года "1. Я в восторге от только что полученного Вашего письма от 18 марта. Я так благодарен Вам за Ваше внимание к моим делам и за личную доброту. Мне очень трудно пережить Сингапур, но надеюсь, что вскоре мы вернем его. Я выскажу мое мнение, заключающееся в том, что для Японии было бы самым разумным продвигаться через Бирму в северном направлении в Китай и попытаться извлечь из этого наилучшие результаты. Они могут побеспокоить Индию, но я сомневаюсь, чтобы было предпринято серьезное вторжение в эту страну. Мы ежемесячно посылаем на Восток от 40 до 50 тысяч человек. После того как они обогнут мыс Доброй Надежды, мы можем перебросить их в Суэц, Басру, Бомбей, на Цейлон или в Австралию. Я сообщил Кэртену, что если его страна подвергнется серьезному вторжению, под которым я подразумеваю шесть или восемь дивизий противника, то Англия придет ему на помощь. Но, конечно, это может быть сделано лишь за счет удовлетворения самых безотлагательных потребностей на других театрах. Я надеюсь, что Вы будете продолжать оказывать Австралии всю возможную помощь и, таким образом, дадите мне возможность успешно защищать Египет, Левант и Индию. Это будет трудной задачей. Теперь все зависит от широкой русско-германской борьбы. Похоже на то, что сильное германское наступление не начнется до середины мая или даже до начала июня. Мы делаем все, чтобы оказать помощь, а также чтобы облегчить бремя. Нам придется с боями проводить каждый конвой до Мурманска. Сталин доволен нашими поставками. После июня они должны увеличиться на 50 процентов, а сделать это будет весьма затруднительно ввиду новой войны, а также учитывая положение с судоходством. Только погода мешает нам проводить непрерывные сильные бомбардировки Германии. Наши новые методы приносят большой успех. Эссен, Кельн и прежде всего Любек доведены до состояния Ковентри. Я уверен, что крайне важно продолжать эти действия в течение всего лета, громя Гитлера в тылу, в то время как он сцепится с Медведем. Все, что Вы смогли бы послать для усиления нашей атаки, имело бы колоссальную ценность. На Мальте мы также в ходе весьма упорных боев сковываем почти 600 немецких и итальянских самолетов. Интересно, будут ли они переброшены на южнорусский фронт в ближайшем будущем. Однако ходит много слухов о том, что будет предпринято -- и, возможно, в этом месяце -- воздушно-десантное нападение на Мальту. Узнав от Сталина, что, как он ожидает, немцы применят против них газы, я заверил его в том, что мы будем рассматривать такое преступление как действие, направленное против нас, и предпримем все ответные меры без ограничений. Это мы вполне в состоянии сделать. В соответствии с его желанием я намерен объявить об этом в конце месяца, а тем временем мы примем наши собственные меры предосторожности. Прошу, чтобы все вышесказанное было только между нами". Глава двенадцатая ИНДИЯ -- МИССИЯ КРИППСА Английское правительство в Индии много трудилось над созданием колоссальной индийской армии. Две основные политические партии Индии -- Индийский национальный конгресс и Мусульманская лига -- либо активно проявляли свою враждебность, либо не оказывали никакой помощи. Тем не менее свыше 2, 5 миллиона индийцев добровольно выразили желание вступить в вооруженные силы, и к концу 1942 года была создана индийская армия численностью в 1 миллион человек, а добровольцы давали ежемесячное пополнение в 50 тысяч человек. Хотя эта политика раздувания индийской армии была неправильной, учитывая характер мировой войны, отклик индийского народа не меньше, чем поведение его солдат, представляет собой славную завершающую страницу в истории нашей Индийской империи. * * * В связи с продвижением Японии в глубь Азии в западном направлении обстановка в Индии тревожно ухудшалась. Сообщения о событиях в Перл-Харборе явились сокрушительным ударом. Наш престиж потерпел урон в результате потери Гонконга. Возникла непосредственная опасность для Индийского полуострова. Японский флот, казалось, мог почти беспрепятственно войти в Бенгальский залив. Впервые Индии за время ее пребывания под британским правлением угрожало широкое вторжение извне со стороны азиатской державы. Скрытая напряженность в политической жизни Индии усиливалась. Хотя деятельность небольшой экстремистской группы, возглавляемой такими людьми, как Субха Бос, носила явно подрывной характер и группа надеялась на победу стран оси, значительная часть общественного мнения, которая поддерживала Ганди, была убеждена в том, что Индия должна оставаться пассивной и нейтральной в мировом конфликте. По мере продвижения японцев эти пораженческие настроения становились все более распространенными. Высказывалось мнение, что если бы Индия смогла каким-то образом разорвать связи с Англией, то, возможно, не было бы никакого основания для вторжения японцев. Опасность для Индии, быть может, заключается лишь в ее связях с Британской империей. Если бы эту связь можно было разорвать, то Индия, безусловно, могла бы занять положение Эйре. Таковы были не лишенные силы аргументы, выдвигавшиеся в то время. * * * 15 февраля Сингапур капитулировал. В индийских политических кругах и в печати отражались растущие разногласия между индусами и мусульманами. Некоторые лидеры Индийского национального конгресса в надежде создать какой-то общий фронт выдвинули предложения о признании суверенного статуса Индии и создании всеиндийского национального правительства. Эти вопросы были тщательно рассмотрены кабинетом, и министерство по делам Индии и вице-король, как обычно, обменялись многочисленными посланиями. Я послал вице-королю телеграмму личного характера, в которой изложил свою точку зрения по вопросу предоставления Индии самоуправления, в отношении чего я имел определенные обязательства. Почти все мои коллеги считали, что после окончания войны следует самым внушительным образом предложить народам Индии статус доминиона. По мере того как японцы, продвигавшиеся в Азии, углублялись в западном направлении, США проявляли все более непосредственный интерес к делам Индии. Участие американцев в стратегии мировой войны заставляло их соприкасаться с политическими вопросами, в отношении которых у них существовали твердые мнения, но было мало опыта. До событий в Перл-Харборе Индию рассматривали как жалкий пример английского империализма, но ответственность за нее всецело лежала на Великобритании. Бывший военный моряк -- президенту Рузвельту 4 марта 1942 года "Мы серьезно рассматриваем вопрос о том, следует ли в нынешний критический период сделать декларацию о предоставлении Индии после войны статуса доминиона и при желании с правом отделения. Мы не должны ни в коем случае разрывать отношения с мусульманами, представляющими 100-миллионный народ и главные соединения армии, на которые мы рассчитываем в ближайших боях. Мы также должны помнить о своем долге перед 30--40 миллионами неприкасаемых и о наших договорах с княжествами в Индии, насчитывающими, возможно, 80 миллионов человек. Естественно, мы не хотим ввергнуть Индию в хаос накануне вторжения". Американцам была известна позиция индусов. Я считал нужным ознакомить их с точкой зрения мусульман по этому же вопросу. В соответствии с этим я в тот же день послал президенту полные заявления, полученные из индийских источников, в которых излагалась позиция Индии. Приведенные ниже выдержки дают представление о сущности дела. "Мусульмане испытывают глубокие опасения, и создается напряженная обстановка. Они призывают английское правительство, в случае если имеются намерения осуществить какое-либо серьезное конституционное преобразование, объявить о своем согласии с планом в отношении Пакистана, если правительство его величества рассчитывает на свободное и равноправное сотрудничество мусульман". * * * 8 марта японская армия вступила в Рангун. Большинству моих коллег казалось, что для организации эффективной обороны Индии важно приложить все усилия, чтобы ликвидировать политический тупик. Вопросы, касавшиеся Индии, постоянно обсуждались военным кабинетом. Реакция английского правительства на предложения англо-индийских властей нашла свое отражение в проекте декларации, и было решено послать сэра Стаффорда Криппса в Индию для проведения на месте непосредственных переговоров с лидерами всех индийских партий и общин. 22 марта сэр Стаффорд Криппс прибыл в Дели и провел там длительные обсуждения на основе декларации, одобренной английским кабинетом. Сущность английского предложения заключалась в том, что английское правительство торжественно обязалось предоставить Индии полную независимость в случае, если учредительное собрание потребует этого после войны. 12 апреля сэр Стаффорд Криппс вылетел на самолете из Дели в Англию. Через две недели состоялось заседание Всеиндийского комитета Индийского национального конгресса, который подтвердил, что "для Индийского национального конгpecca невозможно рассматривать какие-либо планы или предложения, которые предусматривают сохранение даже частичного английского контроля в Индии... Англия должна отказаться от своей власти в Индии". Как предсказал сэр Стаффорд Крин с, Неру по-прежнему твердо считал, что следует оказать сопротивление японцам. На следующий день после отъезда миссии он заявил: "Мы не намереваемся капитулировать перед захватчиком. Несмотря на все, что произошло, мы не собираемся затруднять военные усилия Англии в Индии... Для нас проблема заключается в том, как организовать наши собственные усилия". Он был одинок или почти одинок. Большинство лидеров Индийского национального конгресса примкнуло к позиции Ганди, заключавшейся в полном пацифизме. Ганди в своей газете 10 мая писал: "Присутствие англичан в Индии подстрекает Японию вторгнуться в Индию. Их уход уничтожит приманку. Но если даже предполагать, что это не так, то свободная Индия сможет лучше бороться против вторжения. В этом случае решительный отказ от всякого сотрудничества полностью восторжествует". Глава тринадцатая мадагаскар Хотя Мадагаскар отделен от Цейлона простором Индийского океана, все время существовало опасение в отношении возможности внезапного нападения японцев или предательства со стороны правительства Виши. У нас было так много забот, и наши ресурсы были до такой степени напряжены, что трудно было принять решение. 7 февраля 1942 года, когда я узнал о предстоящих переговорах между правительством США и Виши, которые могли бы привести к признанию того, что Виши сохраняет свой контроль над Мадагаскаром, я немедленно телеграфировал президенту Рузвельту: "Я надеюсь, что не будет дано никаких гарантий в отношении того, что Мадагаскар и Реюньон не будут оккупированы. Японцы могут в один прекрасный день появиться на Мадагаскаре, а Виши окажет им не больше сопротивления, чем во Французском Индокитае. Создание японской воздушной подводной или крейсерской (а возможно, и подводной, и крейсерской) базы в Диего-Суаресе парализовало бы весь путь наших конвоев на Средний и Дальний Восток. Поэтому мы уже разработали план, чтобы самим укрепиться в Диего-Суаресе при помощи высадки войск, доставленных либо с Нила, либо из Южной Африки. В настоящее время, когда у нас так много забот, это мероприятие откладывается на неопределенное время, но я не хочу, чтобы наши руки были связаны. Конечно, мы сообщим Вам, прежде чем будет принято решение о каких-либо действиях". Я получил в ответ следующее заверение: "Вы можете быть уверены в том, что не будет дано никаких гарантий в отношении того, что Мадагаскар или Реюньон не будут оккупированы". Смэтс, который, как и я, был обеспокоен переговорами с правительством Виши о Мадагаскаре, телеграфировал 12 февраля, что он весьма опасается, что мы "откажемся от нашей свободы действий ради пустяковых торговых соображений". Далее он писал: "Я рассматриваю Мадагаскар как ключ к безопасности на Индийском океане. Он может сыграть такую же важную роль в этом районе, создав угрозу для нашей безопасности, какую сыграл Индокитай в руках Виши и японцев. Это может отразиться на всех наших коммуникациях с нашими различными военными фронтами и империей на Востоке". Я смог успокоить его, сообщив ему о телеграммах, которыми обменялся с президентом. * * * Генерал де Голль еще 16 декабря 1941 года, после вступления Японии в войну, настаивал на том, чтобы свободные французы осуществили операцию на Мадагаскаре. 19 февраля 1942 года он опять написал мне, настаивая на принятии решения, а также представил нашим начальникам штабов план экспедиционной высадки свободных французов при поддержке английских воздушных и военно-морских сил. В конце концов угроза, которая создавалась в Бенгальском заливе, и опасность, возникшая для Цейлона, убедили нас в необходимости обеспечить контроль над важной гаванью Диего-Суарес. Остальная часть этого колоссального острова не имела такого стратегического значения, но если бы японцы смогли создать флотилию подводных лодок, базирующихся на Мадагаскаре, то это было бы катастрофой. Казалось, что подкрепления, которые направлялись в Индию вокруг мыса Доброй Надежды, могли бы по пути осуществить эту задачу без большой потери времени. Помня о Дакаре, мы не хотели усложнять операцию, проводя ее с участием свободных французов. Было решено высадить лишь английские экспедиционные войска. 22 апреля все экспедиционные силы были собраны в Дурбане. Теперь в их состав входили линкор "Рэмиллис", взятый из флота адмирала Сомервелла, авианосец "Илластриес", 2 крейсера, 11 эсминцев, а также минные тральщики, корветы, около 15 десантных судов и транспортов с армейскими частями. Кроме того, авианосец "Индомитебл" должен был присоединиться позже вместо погибшего "Хермеса". Наступили напряженные дни. Пришлось произвести перегрузку многих судов, учитывая условия штурма, разработать все подробности плана, разослать приказы, провести тренировочные занятия с войсками после длительного морского перехода для того, чтобы они повторили свою конкретную и для большей части из них необычную задачу. Это была первая наша широкая операция десантных войск после операции в Дарданеллах 27 лет назад, а за это время произошла полная революция в методах проведения таких операций. Командующие и штабы обоих родов вооруженных сил, а также войска не имели опыта в ведении этого наиболее трудного типа операций. Я особенно беспокоился о том, чтобы не углубляться слишком далеко в мадагаскарские джунгли после того, как главная военно-морская гавань будет захвачена. * * * 28 апреля скоростной конвой со штурмовыми войсками вышел из Дурбана. Менее быстроходные суда с армейскими средствами транспорта и с запасами уже вышли раньше. 4 мая вся экспедиция оказалась в районе, откуда она могла нанести удар. Залив Диего-Суарес настолько глубоко врезается в северо-восточное побережье Мадагаскара, что почти отрезает северную оконечность острова от его остальной части. Проход контролируется защищенным портом Анцирана, который расположен напротив города. Было известно, что подход с восточного направления сильно охраняется, но на западе полуострова имеется несколько заливов, которые, несмотря на трудность доступа к ним, могут принять большие суда. Здесь не было сильной обороны. Первые войска высадились 5 мая в 4 часа 30 минут утра без потерь и быстро подавили единственную батарею, которая могла вести огонь в направлении моря. Через полчаса самолеты военно-морской авиации совершили налет на аэродромы и суда в заливе Диего-Суарес. Чтобы замаскировать истинные намерения, крейсер "Хермайони" предпринял атаку с востока. Вишистские французы, хотя они и были полностью захвачены врасплох, оказали сопротивление. Однако ко второй половине дня вся 29-я бригада и почти все ее снаряжение были выгружены и началось продвижение вперед. Десантный отряд достиг восточной оконечности полуострова Андрака, и началась высадка 17-й бригады. Головные отряды 29-й бригады, поддержанные двумя орудиями и дюжиной танков, преодолев сопротивление на двух позициях, созданных противником для задержки продвижения, остановились у главной позиции противника, на дороге в двух милях южнее Анцираны. Эта позиция была хорошо защищена и хорошо укреплена бетонными дотами. На рассвете 6 мая южнокаланширский 2-й полк проник на левый фланг противника и укрепился за его фронтом, где и действовал весь день. 50 солдат королевской морской пехоты с "Рэмиллиса" отправились на эсминце "Энтони", который под умелым управлением ночью вошел в гавань и сумел высадить всех солдат и офицеров морской пехоты на набережной города. Затем эсминец удалился под сильным обстрелом. 50 человек пробрались в город. Вскоре они нашли и захватили помещение, которое оказалось военно-морским складом. Здесь они обнаружили много винтовок и пулеметов и около 50 английских военнопленных. Это была блестящая оперативно-тактическая диверсия. Тем временем 29-я бригада, которая теперь была усилена 17-й бригадой, добилась полного успеха. До рассвета 7 мая командование противника сдало Анцирану, и город и большая часть оборонительных сооружений оказались в наших руках. Оставалось овладеть фортами, прикрывавшими вход в гавань, но после краткого обстрела их утром "Рэмиллисом" они также капитулировали. К 11 часам утра бои прекратились, и в тот же день британский флот вошел в гавань. Наши общие потери армии составляли менее 400 человек. После захвата Диего-Суареса французскому генерал-губернатору было предоставлено время для того, чтобы он изменил свою провишистскую позицию. Порты западного побережья были необходимы для контроля над Мозамбикским проливом, где подводные лодки досаждали нашим главным восточным конвоям. Генерал-губернатор продолжал проявлять упрямство. Поэтому по приказу генерала Платта, который командовал в Восточной Африке, пришлось предпринять дальнейшие операции. 10 сентября английская 29-я пехотная бригада захватила Мажунгу, встретив лишь небольшое сопротивление. Затем высадилась восточноафриканская 22-я бригада, которая, обогнав 29-ю, направилась по дороге к Антананариву, столице и местопребыванию правительства. Одновременно небольшие колонны южноафриканских войск продвигались на юг по дорогам, идущим вдоль побережья. 29-я бригада была снова посажена на суда и направлена вокруг острова к Таматаве на восточном побережье, который она взяла 18 сентября почти без сопротивления, а затем двинулась на Антананариву. Столица пала 23 сентября. Население приветствовало наши войска, но генерал-губернатор и некоторые из его сотрудников отступили вместе со своими войсками на юг. Его преследовали, и 19 октября была проведена очень успешная операция, в результате которой было захвачено 750 пленных, причем мы сами не понесли никаких потерь. Это было концом. 5 ноября генерал-губернатор принял наши условия капитуляции. Управление островом было оставлено в руках французов. Но в результате этих операций и ценой потерь, немногим превышавших 100 человек, мы приобрели полный военный контроль над островом, имевшим весьма важное стратегическое значение для безопасности наших коммуникаций с Ближним и Дальним Востоком. По секретности, окружавшей его планирование, и по точности тактического выполнения мадагаскарский эпизод был образцом комбинированной десантной операции. Известие о нем пришло в такой момент, когда мы остро нуждались в успехе. По сути дела в течение многих месяцев этот эпизод был единственным примером хорошего и умелого руководства войной, который был известен британской общественности. Глава четырнадцатая АМЕРИКАНСКИЕ ПОБЕДЫ НА МОРЕ. КОРАЛЛОВОЕ МОРЕ И ОСТРОВ МИДУЭЙ Теперь на Тихом океане происходили волнующие события, отражавшиеся на всем ходе войны. К концу марта первый этап японского военного плана увенчался настолько полным успехом, что это удивило даже его авторов. В руках японцев были Гонконг, Сиам, Малайя и почти весь огромный островной район, образующий Голландскую Ост-Индию. Японские войска глубоко вторглись в Бирму. На Филиппинах американцы еще сражались на Коррехидоре, но без надежды на прибытие помощи. Ликование японцев достигло апогея. Гордость военными триумфами и доверие к своему руководству подкреплялись растущим убеждением в том, что у западных держав нет воли к борьбе не на жизнь, а на смерть. Императорские армии уже стояли на тех границах, которые в их довоенных планах так обдуманно намечались в качестве разумного предела для их продвижения. В этом огромном районе, обладающем неизмеримыми ресурсами и богатствами, они могли закрепить свои завоевания и развивать свою вновь приобретенную мощь. Их задолго до этого составленный план предписывал на данном этапе паузу, чтобы перевести дух, оказать сопротивление американской контратаке или организовать дальнейшее наступление. Но сейчас в опьянении победой японским руководителям казалось, что наступил ниспосланный небом час исполнения решений, начертанных судьбой. Они не должны показать себя недостойными этого часа. Такие мысли проистекали не только из естественных искушений, которым ослепительный успех подвергает смертных, они диктовались также серьезными военными соображениями. Вопрос о том, что разумнее -- тщательно закрепить свои новые пространства или, наоборот, рванувшись вперед, обеспечить себе большую глубину обороны, -- казался им стратегической проблемой, оба решения которой сулили им равные преимущества. После размышлений в Токио был принят более честолюбивый курс. Было решено распространить свои завоевания дальше, чтобы включить в их число Западные Алеуты, острова Мидуэй, Самоа, Фиджи, Новую Каледонию и порт Морсби в южной части Новой Гвинеи. Эта экспансия угрожала бы Перл-Харбору, который по-прежнему оставался главной американской базой. Кроме того, если бы экспансия продолжалась, она угрожала бы перерезать прямую связь между Соединенными Штатами и Австралией. Она обеспечила бы Японии удобные базы, с которых можно было бы предпринимать дальнейшие атаки. В разработке и выполнении своих планов японское верховное командование проявило величайшее искусство и смелость. Однако оно исходило из предпосылок, которые не давали правильной оценки мировых сил. Оно никогда не постигало огромной потенциальной мощи Соединенных Штатов. На этом этапе оно все еще думало, что гитлеровская Германия восторжествует в Европе. Его опьяняло стремление повести Азию к широчайшим завоеваниям и обеспечить себе славу. Таким образом, японцы были вовлечены в азартную игру, которая даже в случае выигрыша могла лишь продлить их преобладание, быть может, на год, а так как она была ими проиграна, то оно сократилось на такой же срок. Если говорить о фактических результатах, то можно сказать, что довольно сильное и прочное преимущество они сменили на обширные, слабо связанные между собой владения, удержать которые было им не по силам; а будучи разбиты в этом внешнем поясе, они оказались бессильны организовать координированную оборону своей внутренней жизненно важной для них зоны. Тем не менее в этот момент мировой борьбы никто не мог быть уверен, что Германия не сломит Россию или не загонит ее за Урал, а затем не сумеет повернуть и вторгнуться в Англию либо, избрав другое направление -- через Кавказ и Персию, не сомкнется с японскими авангардами в Индии. Чтобы выправить положение, Великому союзу нужна была решающая американская морская победа, которая принесла бы с собой преобладание на Тихом океане, даже если бы полное господство на нем и не было сразу же установлено. В этой победе нам не было отказано. Как уже указывалось, я всегда верил, что к маю американский флот при той помощи, которую мы смогли бы оказать ему со стороны Атлантики или на Атлантическом океане, сумеет вернуть себе господство на Тихом океане. Такие надежды основывались лишь на оценке данных о строительстве в США и Великобритании новых кораблей -- линкоров, авианосцев и других судов, которое к тому моменту достигало полного размаха. Теперь мы можем описать, по необходимости в сжатой форме, блестящее и изумительное морское сражение, которое, бесспорно, доказало этот великий факт. * * * В конце апреля 1942 года японское верховное командование приступило к осуществлению своей новой политики экспансии. Эта политика предусматривала захват порта Морсби, а также Тулаги в южной части Соломоновых островов, напротив крупного острова Гуадалканал. Оккупация порта Морсби завершила бы первый этап установления ими господства на Новой Гвинее и обеспечила бы дополнительную безопасность их передовой морской базе в Рабауле, на Новой Британии. С Новой Гвинеи и с Соломоновых островов они могли начать охват Австралии. Американская разведка скоро узнала о сосредоточении японских сил в этих водах. Было установлено, что силы концентрируются в Рабауле, куда их перебрасывали с главной морской базы японцев на Труке (Каролинские острова), и что наступление на юг явно неизбежно. Было даже возможно предсказать, что операции начнутся 3 мая. Американские авианосцы в то время были разбросаны на большом пространстве, выполняя различные задания. В число последних входила организация смелого и блестящего воздушного налета генерала Дулиттла на Токио 18 апреля. Это событие, случившееся в критический момент, по существу явилось одним из факторов, определивших новую японскую политику, Отдавая себе отчет в угрозе на юге, адмирал Нимиц немедленно начал сосредоточивать как можно более крупные силы в Коралловом море. Контр-адмирал Флетчер уже находился там с авианосцем "Йорктаун" и тремя тяжелыми крейсерами. 1 мая к нему присоединился авианосец "Лексингтон" и еще два крейсера из Перл-Харбора под командой контр-адмирала Фитча, а три дня спустя к нему подошла эскадра под командованием английского контр-адмирала Крейса, в состав которой входили австралийские крейсера "Австралия" и "Хобарт" и американский крейсер "Чикаго". 3 мая, принимая топливо в море, примерно в 400 милях южнее Гуадалканала, адмирал Флетчер узнал, что противник высадился на Тулаги, по-видимому имея своей непосредственной целью создание там базы морской авиации, с которой можно было бы наблюдать за восточными подступами к Коралловому морю. На следующий день рано утром самолеты с "Йорктауна" крупными силами нанесли удар по Тулаги. Однако неприятельские силы прикрытия были отведены, и у острова оставалось лишь несколько эсминцев и мелких судов. Поэтому результаты налета оказались разочаровывающими. Следующие два дня прошли без сколько-нибудь важных инцидентов. Ударные силы японцев в составе авианосцев "Дзюикаку" и "Сиокаку", поддерживаемые двумя тяжелыми крейсерами, шли на юг со стороны Трука восточнее Соломоновых островов, далеко за пределами радиуса действия разведывательных самолетов, и вошли в Коралловое море с востока вечером 5 мая. 6 мая они быстро приближались к Флетчеру, и вечером был такой момент, когда они находились от него на расстоянии всего 70 миль, но ни та, ни другая сторона не знала о том, что они так близко друг от друга. В течение ночи отряды разошлись, а утром 7 мая Флетчер начал поиски на широком пространстве и в 8 часов 15 минут утра был вознагражден донесением об обнаружении севернее Луизиады двух авианосцев и четырех крейсеров. Обе стороны, зная, как близко они находятся друг к другу, собирались предпринять ночную атаку силами надводных кораблей. Но обе они сочли эту идею слишком рискованной. В течение ночи они снова разошлись, а утром 8 мая погода стала благоприятствовать другой стороне. Теперь японцы были укрыты за низкой облачностью, тогда как корабли Флетчера были озарены сверкающим солнечным светом. Снова началась игра в прятки. В 8 часов 38 минут утра самолет-разведчик с "Лексингтона" обнаружил, наконец, противника, и примерно в то же время перехваченная радиограмма ясно показала, что противник также заметил американские авианосцы. Развернутое сражение между равными и пропорционально составленными силами должно было начаться с минуты на минуту. Незадолго до 9 часов утра в воздух поднялся американский ударный отряд в составе 82 самолетов, а к 9 часам 25 минутам все они уже были на пути к цели. Примерно в это же время противник собрался нанести аналогичный удар силами 69 самолетов. Американская атака состоялась около 11 часов утра, японская -- примерно 20 минутами позже. К 11 часам 40 минутам все было кончено. Американские самолеты встретили трудности из-за низкой облачности в районе цели. Когда они обнаружили ее, один из неприятельских авианосцев направился искать прикрытие в дождевом шквале, и вся тяжесть атаки обрушилась на авианосец "Сиокаку". Три бомбы попали в цель, корабль был охвачен пожаром. Однако причиненный ему ущерб был преувеличен. На данное время корабль был выведен из строя, однако он сумел добраться до базы для ремонта. "Дзюикаку" не понес никакого ущерба. Тем временем японцы в условиях ясной погоды атаковали "Йорктаун" и "Лексингтон". Благодаря очень умелому маневрированию "Йорктаун" сумел уклониться почти от всех атак, но пострадал от большого количества близких разрывов. Одна бомба, попавшая в корабль, причинила ему тяжелые потери и вызвала пожар. С огнем вскоре справились, и боеспособность корабля была восстановлена. Менее удобному для маневрирования "Лексингтону" повезло меньше: в него попали две торпеды и две или три бомбы. К концу налета он был охвачен сильнейшим пожаром и имел крен на левый борт; три его котельных помещения были затоплены. Благодаря доблестным усилиям команда с пожарами справилась, крен был ликвидирован, и вскоре корабль снова делал 25 узлов. Потери самолетов с обеих сторон в этой ожесточенной схватке -- первом в истории сражении между авианосцами -- были установлены после войны: американцы потеряли 33 самолета, японцы -- 43. * * * Если бы события в Коралловом море на этом закончились, то общий итог был бы явно в пользу американцев. Но теперь на них обрушилась катастрофа. Через час по окончании боя "Лексингтон" был потрясен сильным внутренним взрывом. Внизу возник пожар; огонь распространился по всему кораблю, и справиться с ним стало невозможно. Все усилия спасти корабль оказались бесполезными, и в тот же вечер он во избежание людских потерь был покинут командой и потоплен американской торпедой. Затем и американцы, и японцы ушли из Кораллового моря. Эти дни ознаменовали предел японского наступления на море в направлении Австралии. Для американцев сохранение их авианосцев было первоочередной необходимостью. Адмирал Нимиц отдавал себе полный отчет в том, что на севере намечаются более важные события, которые потребуют использования всех сил, имевшихся в его распоряжении. На тот момент он удовлетворился тем, что помешал приходу японцев в Коралловое море и немедленно отозвал в Перл-Харбор все свои авианосцы, включая "Энтерпрайз" и "Хорнет", которые в то время спешно шли на соединение с Флетчером. Это столкновение имело последствия, выходившие за рамки его тактического значения. Стратегически это было желанной американской победой, первой победой над Японией. До этого ничего похожего не случалось. Это было первое морское сражение, в котором надводные корабли не обменялись ни одним выстрелом. Оно также означало, что возможности и случайности войны значительно возросли. Известие о победе облетело весь мир, укрепив веру, вызвав огромное облегчение и бодрость в Австралии и Новой Зеландии, а также в Соединенных Штатах. Тактические уроки, приобретенные в этой битве тяжелой ценой, были вскоре использованы с выдающимся успехом в сражении у острова Мидуэй, первые этапы которого должны были вот-вот начаться. Продвижение в Коралловое море было только начальной стадией новой японской политики экспансии. Даже в то время, когда оно осуществлялось, японский адмиралиссимус Ямамото готовился бросить вызов американскому могуществу в центральном бассейне Тихого океана, захватив остров Мидуэй с его аэродромом, откуда можно было бы угрожать самому Перл-Харбору, расположенному в тысяче миль на восток, а быть может, даже господствовать над ним. В то же время диверсионный отряд должен был захватить опорные пункты в западной части Алеутских островов. Благодаря тщательному планированию своих операций Ямамото надеялся сначала оттянуть американский флот на север для отражения угрозы Алеутам, что предоставило бы ему свободу действий для того, чтобы бросить свои основные силы против острова Мидуэй. Ямамото надеялся, что к тому времени, когда американцы сумеют вмешаться крупными силами в операцию у Мидуэя, он уже овладеет островом и подготовится отразить контратаку превосходящими силами. Мидуэй -- этот аванпост Перл-Харбора -- имел такое важное значение для Соединенных Штатов, что подобного рода действия должны были неминуемо повлечь за собой крупное столкновение. Ямамото был уверен, что он сможет навязать противнику решающее сражение на своих собственных условиях и что благодаря большому превосходству, в особенности в быстроходных линкорах, он имеет великолепный шанс уничтожить противника. Таков был в общих чертах план, который Ямамото предложил своему подчиненному адмиралу Нагумо. Все зависело, однако, от того, попадет ли адмирал Нимиц в эту ловушку, а в равной степени от того, не подготовит ли он со своей стороны какого-нибудь сюрприза. Но американский командующий был бдителен и энергичен. Разведка принесла полную информацию, включая дату, когда должен был быть нанесен ожидаемый удар. Адмирал Нимиц не мог быть вполне уверен в том, что план в отношении Мидуэя не является дымовой завесой, маскирующей главный удар против цепи Алеутских островов, могущий явиться предвестником продвижения к Американскому континенту, однако он считал, что Мидуэй -- несравнимо более вероятное и опасное место, и не колеблясь развернул свои силы в этом направлении. Адмирала главным образом беспокоила малочисленность его авианосцев, которые в лучшем случае уступали по силе четырем обстрелянным авианосцам Нагумо. К предстоящей битве можно было подготовить только "Энтерпрайз" и "Хорнет", спешившие вернуться из южной части Тихого океана, а также "Йорктаун", если бы его удалось отремонтировать вовремя. У адмирала Нимица не было ни одного линкора ближе, чем в Сан-Франци