же день германские и итальянские войска прибыли в Тунис. Подавленный и колеблющийся Эстева цеплялся за свое официальное положение чиновника Виши, в то время как войска держав оси в Триполитании двигались с востока, а союзники поспешно продвигались с запада. Французский генерал Барре, приведенный вначале в замешательство проблемой, подобную которой, дорогой читатель, вам никогда не предлагали решить, в конце концов двинул основную часть французского гарнизона на запад и отдал себя в распоряжение генерала Жиро. Однако в Бизерте четыре эсминца и шесть подводных лодок капитулировали перед державами оси. В Александрии, где французская морская эскадра находилась в бездействии с 1940 года, шли безрезультатные переговоры. Командующий эскадрой адмирал Годфруа продолжал хранить верность Виши и отказывался признать власть адмирала Дарлана. По его мнению, пока союзники не завоевали Туниса, они не могли утверждать, что в их власти освободить Францию. Таким образом, его корабли продолжали бездействовать до тех пор, пока с течением времени мы не завоевали Тунис. В Дакаре вишистский генерал-губернатор Буассон подчинился приказу Дарлана прекратить сопротивление к 23 ноября, но находившиеся там части французского военно-морского флота отказались присоединиться к союзникам. Только после того как мы окончательно завоевали всю Северную Африку, линкор "Ришелье" и три крейсера присоединились к нам. Как только высадившиеся в Алжире войска закрепились, генерал Андерсон согласно предварительной договоренности принял командование у американского генерала Райдера. Он послал свою 36-ю пехотную бригаду морским путем в Бужи, который они взяли 11 ноября, не встретив сопротивления; один из его батальонов достиг аэродрома Джиджелли на следующий день. Две английские роты парашютистов были сброшены на Бон 12 ноября и были поддержаны десантными отрядами, высадившимися с моря; остальные были сброшены на аэродром Сук-эль-Арба 16 ноября и оттуда двинулись к Бедже и затем подошли к позициям немцев. 36-я бригада, быстро продвигаясь по дороге, перешла границу Туниса и вошла в соприкосновение с германскими войсками 17 ноября в Джебель-Абиоде. Тем временем 15 ноября американские парашютисты были сброшены в Юкс-ле-Бэне и достигли Гафсы также два дня спустя. Эти быстрые передвижения, не наталкивавшиеся на сопротивление, обеспечили нам восточные аэродромы Алжира, необходимые для поддержки наземных войск, которые не могли более прикрываться авиацией, базировавшейся на Гибралтар, ибо теперь он находился на расстоянии 800 миль. Такое быстрое продвижение было свидетельством большой смелости и инициативы, но теперь, когда наши войска вошли в соприкосновение с противником, темпы должны были замедлиться. Немцы предприняли быстрые действия. Их первые контингенты были доставлены воздушным путем 9 ноября; и вскоре два парашютных полка и четыре батальона подкреплений, первоначально предназначавшихся для Роммеля, уже пытались преградить путь. Вслед за ними были переброшены передовые части 10-й танковой дивизии, два отдельных пехотных батальона и шесть батальонов итальянской пехотной дивизии "Суперга". К концу месяца войска держав оси в Тунисе насчитывали уже 15 тысяч и располагали 100 танками, 60 полевыми орудиями и 30 противотанковыми пушками. Их пикирующие бомбардировщики, базировавшиеся на хорошие аэродромы в Тунисе, начали причинять беспокойство. Но мы уже принесли облегчение русским армиям. В течение ноября немцы перебросили 400 боевых самолетов, главным образом бомбардировщиков дальнего действия, с Восточного фронта для использования в районе Средиземного моря. На этом последнем театре военных действий теперь действовала четверть всех германских военно-воздушных сил по сравнению с двенадцатой частью этих сил, действовавших всего лишь за полтора года до этого. * * * Высадка англо-американских войск в Северной Африке вызвала немедленные последствия во Франции. После 1940 года немцы разработали подробный план оккупации свободной зоны Франции. Кодовое наименование этого плана было "Аттила", и соответствующая директива была отдана Гитлером 10 декабря того же года. Главной целью этой операции должен был быть захват неповрежденными основных кораблей французского флота, которые находились в Тулоне. Генерал Эйзенхауэр в такой же мере жаждал завладеть французским флотом, как и немцы. Адмирал де Лаборд, командовавший французскими морскими силами, был фанатичным противником англичан. Узнав о высадке, он хотел выйти в море и атаковать конвои союзников. Однако 18 ноября немцы потребовали вывода всех французских войск из этой зоны, где гарнизон мог состоять лишь из моряков. Теперь немцы замышляли маневр против флота. Эта операция была осуществлена 22 ноября. Мужество и сметка нескольких офицеров, в том числе адмирала де Лаборда, которые наконец сплотились, сделали возможным потопление всего флота. В числе 61 корабля общим водоизмещением 225 тысяч тонн, которые были потоплены в порту, было 10 крейсеров, 28 эсминцев и 14 подводных лодок. * * * Наступательный этап операции "Торч" увенчался блестящим успехом и сам по себе представлял выдающуюся операцию. Падение Алжира и Касабланки было достигнуто недорогой ценой, отчасти благодаря вмешательству адмирала Дарлана. Из-за нерешительности французских командиров в Тунисе мы не смогли добиться полной победы. Глава двенадцатая ЭПИЗОД С ДАРЛАНОМ Генерал Кларк вел дела с Дарланом в единственном плане, который соответствовал основной цели этой операции, а именно -- обеспечению максимальной поддержки французов и избежанию кровопролития между французами и союзниками. Он проявил смелость, проницательность и умение принимать решения. На Эйзенхауэра легла ответственность за принятие и продолжение того, что уже было сделано. Действия обоих американских офицеров, которые лишь за год до этого были бригадными генералами, свидетельствовали о большом мужестве и здравом смысле. Тем не менее их действия поднимали вопросы морального порядка, имевшие решающее значение для народов Соединенных Штатов и Великобритании и получившие отголоски во всех союзных странах. Всегда надеясь, что я понимаю душу Франции, я в то время тревожился по поводу крайне враждебного отношения президента к де Голлю и его движению. В конце концов это было ядро сопротивления Франции и олицетворение французской чести. Бывший военный моряк -- президенту Рузвельту 11 ноября 1942 года "Конечно, чрезвычайно важно объединять всеми возможными способами всех французов, считающих Германию врагом. Вторжение Гитлера в неоккупированную Францию должно послужить для этого предлогом. Я убежден, вы поймете, что правительство его величества имеет вполне определенные и торжественные обязательства перед де Голлем и его движением. Мы должны позаботиться о том, чтобы с ними поступили справедливо. Мне кажется, что мы с вами должны любой ценой избежать создания соперничающих французских эмигрантских правительств, каждое из которых поддерживалось бы одним из нас. Мы должны постараться сплотить все антигерманские силы французов и создать единое правительство. На это может потребоваться некоторое время, и ничто не должно отражаться на военных операциях; но мы должны разъяснить всем сторонам, чего мы хотим и чего мы будем добиваться". Тем временем стало ясно, что под Эль-Аламейном одержана решающая победа. Президент Рузвельт -- премьер-министру 12 ноября 1942 года "Я был очень счастлив получить последнее известие о Вашей замечательной кампании в Египте и об успехе, которым увенчалась наша совместная высадка в Западной и Северной Африке. Что касается де Голля, то до сих пор я испытывал тайное удовлетворение от того, что оставлял его в ваших руках. По-видимому, теперь я приобрел такую же обузу в лице брата Жиро. Я вполне согласен с тем, что мы должны предотвратить соперничество между группами французских эмигрантов, и не возражаю против того, чтобы посланец де Голля посетил Жиро в Алжире. Мы должны помнить, что между Жиро и Дарланом также происходят раздоры, поскольку каждый из них претендует на командование всеми французскими вооруженными силами в Северной и Западной Африке. Прежде всего нужно внушить этим трем примадоннам, что сегодня имеет значение только военное положение и что всякое решение, принятое одним из них или всеми ими, подлежит рассмотрению и утверждению Эйзенхауэром. Мне кажется также, что было бы хорошо выяснить, перед тем как человек де Голля выедет в Африку, какие он получил инструкции". * * * 13 ноября генерал Эйзенхауэр вылетел из Гибралтара в Алжир, чтобы санкционировать сделку, которую Кларк только что заключил с Дарланом, и взять в свои руки непосредственный контроль. Союзнические командиры и должностные лица на местах единодушно считали, что Дарлан -- это единственный француз, который мог бы привести Северо-Западную Африку в лагерь союзников. Жиро, способность которого заручиться преданностью французов уже была разоблачена как миф, предложил Дарлану сотрудничество, когда узнал о вторжении немцев в неоккупированную Францию. Выполнение приказа Дарлана о "прекращении огня" в Оране, в Марокко и во всем Алжире показало, что Дарлан пользуется авторитетом. Поэтому в тот же день было подписано окончательное официальное соглашение между Дарланом и Эйзенхауэром. * * * Когда условия соглашения с Дарланом стали известны, они вызвали повсеместное беспокойство в Англии. Я сознавал, что вокруг меня поднимается волна общественного мнения. Я с огорчением обнаружил, что успех нашей гигантской операции и победа у Эль-Аламейна были заслонены в представлении многих моих лучших друзей тем, что им казалось низкой и подлой сделкой с одним из жесточайших наших врагов. Я считал, что они заняли неразумную позицию и недостаточно учитывают ожесточенность борьбы и необходимость щадить жизнь солдат. В Соединенных Штатах реакция была не столь бурной, как в Англии, но многие были возбуждены. * * * Адмирал продолжал оставаться на своем посту только потому, что считал, что в этот момент он был необходим союзному командованию в Северной Африке, и потому, что располагал властью. 22 ноября были подписаны так называемые соглашения Кларка -Дарлана, создававшие временный механизм для осуществления местной администрации в этом районе. Два дня спустя генерал-губернатор Буассон, побуждаемый посланцами Дарлана, передал союзникам Французскую Западную Африку с гигантской базой Дакар. * * * В последние дни 1942 года политическая обстановка в Северной Африке быстро ухудшалась. Не только происходила отчаянная борьба среди новоявленных сторонников дела союзников -- Дарлана, Ногеса, Буассона и других -- против Жиро, за власть и признание, но царило также явное недовольство среди тех людей, которые помогали высадке союзников 8 ноября, и среди небольшой, но активной группы, ратовавшей за де Голля. Кроме того, усиливалась группировка, желавшая поставить графа Парижского, спокойно проживавшего в то время в Танжере, во главе временной военной администрации в Северной Африке в противовес Виши. То шаткое соглашение, в силу которого Дарлан стоял во главе гражданской администрации, а Жиро командовал французскими вооруженными силами в Северной Африке, начинало все больше трещать. 19 декабря первый посланец де Голля генерал Франсуа д'Астье де ла Вижери неофициально прибыл в Алжир для того, чтобы выяснить обстановку от имени своего руководителя. Визит деголлевца носил разведывательный характер. Военное сотрудничество войск свободных французов было официально предложено Жиро и Эйзенхауэру в ходе переговоров 20 и 21 декабря, но не было принято никаких решений. Практическим результатом визита генерала д'Астье де ла Вижери было оживление деголлевской оппозиции против Дарлана. Одновременно с этими переговорами монархистские элементы в Алжире решили потребовать от Дарлана отречения и передачи власти межпартийной администрации. Даже до сих пор неясно, насколько большой поддержкой они пользовались. Во второй половине дня 24 декабря Дарлан приехал со своей виллы в свою официальную резиденцию в Пале д'Эте. У двери его кабинета в него выстрелил молодой человек 20 лет по фамилии Бонье де ла Шапель. Адмирал умер через час на операционном столе в близлежащем госпитале. Убийца, которого судил полевой суд по приказу Жиро, был, к своему великому удивлению, расстрелян на рассвете 26 декабря. Получив известие об убийстве Дарлана, генерал Эйзенхауэр поспешил вернуться с Тунисского фронта. При сложившихся обстоятельствах единственным выходом было назначение Жиро на освободившийся пост. Мы не могли рисковать гражданскими беспорядками в тылу, и американские власти оказали косвенный, но решительный нажим, чтобы добиться назначения Жиро на пост, облекавший его верховной, хотя и временной, политической властью в Северной Африке. Убийство Дарлана, каким бы преступным оно ни было, избавило союзников от неприятной необходимости сотрудничать с ним и в то же время сохранило все преимущества, которые он сумел создать в решающие часы высадки союзников. Его власть беспрепятственно перешла к организации, созданной с согласия американских властей в ноябре и декабре. Жиро заполнил пробел. Был расчищен путь для объединения французских войск, которые теперь сосредоточились в Северной и Северо-Западной Африке, с движением Свободной Франции, группировавшимся вокруг де Голля и охватывавшим всех французов всюду, где не было немецкого контроля. Узнав о судьбе Дарлана, де Голль предпринял первый шаг к сближению. Когда это известие было получено в Лондоне, он намеревался выехать в Вашингтон для первой встречи с президентом, которая давно откладывалась. Он немедленно написал и передал через союзнические каналы послание Жиро. Мне представлялось разумным отложить визит в Вашингтон в надежде объединить французское движение Сопротивления. Я разъяснил положение в телеграмме на имя президента и послал ему копию послания, направленного де Голлем Жиро. Бывший военный моряк -- президенту Рузвельту 27 декабря 1942 года "1. Как я сообщил Гарри, я уже просил американский штаб в Лондоне задержать на 48 часов самолет, который должен был доставить де Голля, с тем чтобы посмотреть, как будет развиваться операция "Торч". Мне кажется, что мы должны попытаться прежде всего объединить их всех и создать какое-то французское ядро -прочное и единое, с которым можно было бы сотрудничать. Я сегодня встречусь с де Голлем и протелеграфирую Вам позднее". К этому было приложено послание де Голля на имя Жиро, направленное через американское посольство в Лондоне: 27 декабря 1942 года "Убийство в Алжире служит симптомом и предостережением: симптомом того раздраженного состояния, в которое трагедия Франции повергла мозг и душу французов; предостережением насчет всевозможных последствий, с которыми неизбежно сопряжено отсутствие национальной власти в разгар величайшего национального кризиса в нашей истории. Более чем когда-либо необходимо, чтобы эта национальная власть была создана. Я предлагаю, генерал, чтобы Вы возможно скорее встретились со мной на французской территории -- в Алжире или в Ша, для того чтобы обсудить средства объединения под властью временного центрального органа всех французских войск внутри и вне страны и на всех французских территориях, которые в состоянии бороться за освобождение и спасение Франции". Глава тринадцатая ПРОБЛЕМЫ ПОБЕДЫ Американские военные -- не только в высших сферах -- были убеждены в том, что решение провести операцию "Торч" исключало всякие перспективы форсирования Ла-Манша и высадки крупных сил в оккупированной Франции в 1943 году. Я все еще не мог согласиться с этой точкой зрения. Я продолжал надеяться, что Французская Северо-Западная Африка, в том числе Тунисский мыс, попадет в наши руки после нескольких месяцев боев. В этом случае генеральное вторжение в оккупированную Францию из Англии все еще было бы возможно в июле или августе 1943 года. Я поэтому всячески стремился к тому, чтобы одновременно с операцией "Торч" происходило максимальное сосредоточение американских сил в Англии, какое только было возможно при имевшемся у нас количестве судов. Мысль действовать как левой, так и правой рукой и тот факт, что противник должен был готовиться к отражению ударов с обеих сторон, по-видимому, полностью соответствовали высшей экономии в условиях войны. События должны были показать, следует ли нам нанести удар через Ла-Манш, искать ли счастья в районе Средиземного моря или же предпринять и то и другое. Казалось, что в интересах войны в целом и в особенности в целях оказания помощи России англо-американские армии обязательно должны вступить в новом году в Европу либо с запада, либо с востока. Однако существовала опасность, что мы не сможем сделать ни того ни другого. Даже если бы наша кампания в Алжире и Тунисе развивалась быстро и успешно, мы должны были бы довольствоваться захватом Сардинии или Сицилии или обоих островов и отложить форсирование Ла-Манша до 1944 года. Это означало бы потерю года для западных союзников, что могло привести к катастрофическим результатам не с точки зрения нашего существования, а с точки зрения решающей победы. Мы не могли продолжать до бесконечности терять ежемесячно суда общим тоннажем в 500--600 тысяч тонн. Германия делала последнюю ставку на период затишья. До того как нам стало известно, что произойдет при Эль-Аламейне или как будет развиваться операция "Торч", и пока исход отчаянной борьбы на Кавказе казался неопределенным, английские начальники штабов взвешивали все эти возможности. Те, кто работал под их руководством над планированием операций, также были заняты. Их доклады были, по-моему, чрезмерно отрицательными, и я высказал свое мнение по этому поводу начальникам штабов 9 ноября 1942 года, когда высадка в Африке все еще продолжалась: "Было бы весьма прискорбно отказаться от дальнейшего использования успеха операции "Торч" и сражения при Эль-Аламейне в 1943 году и ограничиться оккупацией Сицилии и Сардинии. Мы уже вместе с американцами взяли на себя обязательство провести операцию "Раунд-aп" в 1943 году в самых больших масштабах. Вклинившаяся операция "Торч" не может служить предлогом для того, чтобы бездействовать в 1943 году, довольствуясь высадкой на Сицилии и Сардинии и еще несколькими операциями, подобными Дьепу (который вряд ли можно брать за образец). Усилия в кампании 1943 года, несомненно, должны быть направлены на сковывание крупных сил противника в Северной Франции, Бельгии и Голландии путем постоянной подготовки к вторжению и решительного наступления на Италию или, еще лучше, Южную Францию, наряду с операциями, не требующими большого количества судов, и с другими формами давления, с тем чтобы привлечь к участию Турцию, а также сухопутные операции вместе с русскими в направлении Балкан. Если действия во Французской Северной Африке послужат предлогом для того, чтобы удерживать крупные контингенты войск в обороне и называть это "обязательством", то лучше было бы совсем не начинать этих операций. Можно ли действительно предположить, что русские удовольствуются тем, что мы будем бездействовать, как сейчас, в течение всего 1943 года, в то время как Гитлер нанесет им третий удар? Какими бы ни были тревожными перспективы, мы должны предпринять попытку высадиться на Европейском материке и развернуть фронт против врага в 1943 году". И далее, 18 ноября: "... В соответствии с соглашениями относительно операций "Раунд-ап" и "Болеро", достигнутыми с генералом Маршаллом, мы должны иметь к 1 апреля 1943 года 27 американских и 21 английскую дивизии, готовые для действий на континенте, наряду со всеми необходимыми десантными судами и т. д. Эта цель была твердо намечена, и была проделана огромная работа... Мы затем перешли к осуществлению операции "Торч", которая теперь развивается. Но в операции "Торч" занято всего 13 дивизий, в то время как мы были готовы двинуть 48 дивизий против противника в 1943 году. Поэтому мы сократили силы, предназначавшиеся нами для наступления против врага, на 35 дивизий. Несомненно, следует учитывать, что расстояние, отделяющее Англию от места осуществления операции "Торч", больше, чем от Англии до противоположного берега Ла-Манша. Но мы дали Сталину понять, что великое наступление на континент произойдет в 1943 году, и мы теперь действуем, исходя из того, что имеем на 35 дивизий меньше, чем намечалось в апреле -- июле, или, другими словами, немногим более четверти. Моя собственная точка зрения заключается в том, что все еще следует ставить своей целью проведение операции "Раунд-aп", отложив ее до августа. Я не могу отказаться от этого, не представив огромного количества фактов и цифр, доказывающих физическую невозможность такого предприятия. Однако, если эти цифры и подтвердят такую точку зрения, они выставят в смешном свете наши замыслы на это лето, равно как и замыслы американцев... Я никогда не предполагал, что англо-американская армия застрянет в Северной Африке. Это трамплин, а не диван... Возможно, нам следует свернуть свои действия в районе Средиземного моря к концу июня, с тем чтобы провести операцию "Раунд-ап" в августе. Эти вопросы придется разрешить в высших сферах после того, как мы достигнем соглашения между собой". Таким образом, с обеих сторон Атлантики мы подходили к своего рода комбинированному тупику. Английские штабы высказывались за действия в районе Средиземного моря и за наступление на Сардинию и Сицилию, имея в виду в конечном счете Италию. Американские специалисты отказались от всякой надежды форсировать Ла-Манш в 1943 году, но и совсем не хотели сильно увязнуть в районе Средиземного моря, чтобы не сорвать осуществление своего великого плана в 1944 году. "По-видимому, -- писал я, -- ко всем опасениям американцев еще добавятся все опасения англичан, а ими охвачены руководители всех родов вооруженных сил". * * * Американские штабы, побуждаемые чрезмерным пристрастием к логическим, отчетливым решениям (пусть даже они весьма желательны), о чем я упоминал в первых главах, фактически резко замедлили осуществление "Болеро" в Англии после того, как было принято решение о проведении операции "Торч". В конце ноября мы получили письменное уведомление от административно-снабженческого отдела аппарата Соединенных Штатов, которое вызвало всеобщее удивление. Между прочим, следующее послание, которое я направил президенту Рузвельту, должно, по-моему, окончательно опровергнуть многочисленные домыслы в Америке о том, что я резко враждебно относился к плану форсирования Ла-Манша крупными силами в 1943 году, а тем более многие послевоенные утверждения Советов о том, что я сознательно использовал операцию "Торч" для того, чтобы помешать открытию второго фронта в 1943 году 1. 1 Черчилля упрекают не в том, что его целью было помешать открытию второго фронта, а в том, что операция "Торч" проводилась исходя из интересов сохранения Британской империи, то есть эгоистически понимаемых национальных интересов, тогда как стратегические задачи антигитлеровской коалиции требовали согласованных действий для скорейшего открытия второго фронта в Западной Европе. Целеустремленная стратегия и взаимодействие всех участников коалиции позволяли ускорить победу над общим врагом и тем самым обеспечивали и решение проблем, стоявших перед каждым ее участником, в том числе и перед Великобританией. Стремление западных лидеров обеспечить в первую очередь выгоды своим странам в ущерб интересам коалиции в целом, затягивали войну, приводили к увеличению жертв и разрушений. Бывший военный моряк -- президенту Рузвельту 24 ноября 1942 года "1. Мы получили письмо от генерала Хартла, который заявляет, что согласно директиве военного министерства США "всякое строительство сверх того, что требуется для размещения 427 тысяч солдат, должно быть завершено вашими собственными рабочими с использованием ваших собственных материалов" и что "материалы, получаемые по ленд-лизу, не могут быть предоставлены для этих целей". Это вызвало у нас весьма большое беспокойство не только с точки зрения ленд-лиза, но из соображений общей стратегии. В соответствии с планом "Болеро" мы готовились к расквартированию 1 100 тысяч солдат, и упомянутое письмо было первым намеком на то, что от этой цели следует отказаться. Нам не было известно, что вы решили навсегда отказаться от осуществления операции "Раунд-ап", и вся наша подготовка велась в широком масштабе в соответствии с планом "Болеро". Мне кажется, что было бы весьма прискорбно отказаться от операции "Раунд-ап". "Торч" не может служить заменой операции "Раунд-ап" и использует лишь 13 дивизий по сравнению с 48, предусматривавшимися для операции "Раунд-ап". Все мои переговоры со Сталиным в присутствии Аверелла исходили из отсрочки операции "Раунд-ап". Однако никогда не предполагалось, что мы не должны пытаться открыть второй фронт в Европе в 1943 году или даже в 1944 году. Конечно, г-н президент, этот вопрос требует весьма внимательного рассмотрения. На меня большое впечатление произвели все доводы генерала Маршалла о том, что только операция "Раунд-ап" позволит бросить главные силы во Францию, Бельгию и Голландию и что только в этом районе можно ввести в действие основные контингенты военно-воздушных сил Британской метрополии и заокеанских военно-воздушных сил Соединенных Штатов. Вполне возможно, что, несмотря на все наши старания, наши силы не достигнут необходимого уровня в 1943 году. Но если это так, то тем более важно позаботиться о том, чтобы 1944 год не прошел зря. Даже в 1943 году может возникнуть благоприятная возможность. Если наступающие войска Сталина достигнут Ростова-на-Дону, что является его целью, то немецкие армии на юге может постигнуть настоящая катастрофа. Наши операции в районе Средиземного моря после операции "Торч" могут вывести из войны Италию. Немцы, возможно, будут в массе своей деморализованы, и мы должны быть готовы использовать любую возможность, которая представится". Президент -- премьер-министру 26 ноября 1942 года "У нас, конечно, нет никакого намерения отказываться от операции "Раунд-ап". Никто не может сейчас знать, представится ли нам возможность нанести удар через Ла-Манш в 1943 году, и если возможность представится, мы, несомненно, должны ее использовать. Однако решение вопроса о численности войск, которые мы должны иметь для "Болеро" в 1943 году, требует от нас совместного рассмотрения стратегических проблем. Я в настоящее время считаю, что мы должны настолько быстро, насколько это позволяют нынешние активные операции, сосредоточить в Соединенном Королевстве ударные силы, которые должны быть быстро использованы в случае падения Германии, или же весьма крупный контингент войск позднее, если Германия уцелеет и перейдет к обороне. Тем не менее мы будем продолжать осуществление плана "Болеро" настолько быстро, насколько позволяют наши суда и другие ресурсы". * * * Я затем попытался проанализировать положение на Средиземноморском театре. Памятная записка министра обороны 25 ноября 1942 года "Главной задачей, стоящей перед нами, является, во-первых, завоевание африканского побережья Средиземного моря и создание там военно-морских и авиационных баз, которые необходимы для открытия эффективного пути через Средиземное море для военных транспортов, и, во-вторых, использование баз на африканском побережье для нанесения удара по уязвимым местам держав оси крупными силами и в кратчайший срок. Как только мы будем уверены в себе и укрепим свои позиции во Французской Северной Африке, и особенно в Тунисе, необходимо будет провести две последовательные операции. Во-первых, это наступление на Триполи. Второй непосредственной целью, очевидно, является либо Сардиния, либо Сицилия. Обладание одним из этих островов и аэродромами на юге создало бы воздушный треугольник, в котором мы должны были бы бороться за господство в воздухе и обеспечить его. Кроме того, непрерывные усиленные налеты с любого из этих островов с близкого расстояния на Неаполь, Рим и базы итальянского флота активизировали бы войну против Италии". * * * Теперь вернусь опять к генеральному плану форсирования Ла-Манша в 1943 году. Памятная записка министра обороны 3 декабря 1942 года "В апреле генерал Маршалл ознакомил нас с планом, позднее названным "Раунд-aп", которому в административном плане соответствует план "Болеро". Американские начальники штабов считали, что отказ от операции "Следжхэммер" и принятие операции "Торч" по существу исключали возможность проведения операции "Раунд-ап" в 1943 году, даже если она будет отсрочена. Одной из причин этого была возможность того, что Россия будет настолько серьезно ослаблена, что Гитлер сможет оттянуть с Востока весьма крупные силы, и, таким образом, войск, имеющихся для проведения операции "Раунд-ап" в 1943 году, будет совершенно недостаточно. С другой стороны, русских убедили в том, что мы намереваемся открыть второй фронт в 1943 году. Я разъяснил им операцию "Раунд-ап" в присутствии представителя Соединенных Штатов Гарримана. Русские не потерпели поражения и не были ослаблены в ходе кампании 1942 года. Напротив, именно Гитлеру было нанесено поражение, и численность германской армии весьма значительно сократилась. Генерал фон Тома 1, как сообщают, заявил, что 180 германских дивизий на русском фронте во многих случаях сократились почти до численности бригад. На Восточном фронте наблюдается явная деморализация среди венгерских, румынских и итальянских войск. Финны больше не участвуют в военных действиях, если не считать небольшого числа егерских войск. 1 Захваченный в плен при Эль-Аламейне. -- Прим. авт. Если германская 6-я армия, которая сейчас окружена под Сталинградом, будет уничтожена, наступление русских в южном направлении может достигнуть своей цели -- Ростова-на-Дону. В этом случае положение трех остающихся немецких армий на Северном Кавказе, с которыми русские уже ведут ожесточенные бои, может серьезно, а быть может, и катастрофически ухудшиться, что опять-таки повлечет за собой неизмеримо важные результаты. Наступление русских на центральном участке фронта и контратаки, которые они предпринимают во многих местах по всему фронту, могут привести к отходу немцев по всей линии фронта. До конца 1942 года мы сумеем, по крайней мере, с уверенностью сделать вывод, что в 1943 году крупные немецкие воинские контингенты не могут быть переброшены с Восточного на Западный театр военных действий. Это будет новый, исключительно важный фактор... События, происшедшие во Франции, побудили немцев в целях защиты южного побережья Франции перебросить туда 11 из 40 дивизий, которые были расположены против Англии во Франции, Бельгии и Голландии. Им стало труднее поддерживать внутреннюю безопасность во Франции. Быть может, они будут вынуждены найти еще четыре или даже шесть дивизий, чтобы защитить и удержать Италию перед угрозой операций "Торч", "Бримстоун" и т. п. и разместить гарнизоны на Сицилии и, возможно, Сардинии. Сопротивление Югославии продолжается, и державы оси не могут рассчитывать на какое-либо облегчение в какой-либо части Балканского полуострова. Напротив, им необходимо укрепить позиции в Греции, Румынии и Болгарии ввиду общего положения, а также возможного вступления Турции в войну против них, чего мы должны добиваться. Ни одного из этих факторов не существовало, когда на совещании в Лондоне в июле обсуждались операции "Раунд-aп" и "Следжхэммер". Я поэтому считаю, что общее положение должно быть полностью пересмотрено с тем, чтобы найти средства использовать американские и английские армии непосредственно на континенте. Кроме того, следует исходить из того, что побережье Северной Африки достаточно прикрыто авиацией и что в конце марта Средиземное море будет свободно для навигации военных транспортов, а это значительно облегчает положение с судами; что любые операции в Сардинии закончатся к началу июня; что все десантные суда и т. п., необходимые для операции "Раунд-aп", должны вернуться в Англию к концу июня; что июль должен быть посвящен подготовке и что в августе или, в случае неблагоприятной погоды, в сентябре должен быть нанесен удар". Я с радостью узнал, что генерал Маршалл, которого я полностью информировал через Дилла, одобряет мои доводы. * * * Итак, я ознакомил читателя с положением, каким оно представлялось мне к концу 1942 года. Несомненно, скажут, что, как показал ход событий, я придерживался слишком оптимистической точки зрения на перспективы в Северо-Западной Африке и американские штабы правильно полагали, что решение об операции "Торч", принятое нами в июле, исключало возможность проведения операции "Раунд-aп" в 1943 году. Конечно, именно так и случилось. Никто не мог предвидеть в то время, что Гитлер приложит такие огромные усилия, чтобы укрепиться на Тунисском мысу, и пошлет туда для этой цели воздушным путем и по морю, несмотря на тяжелые потери, почти 100 тысяч своих отборных солдат. Это была с его стороны серьезная стратегическая ошибка. Она, конечно, оттянула на несколько месяцев нашу победу в Африке. Если бы он сохранил войска, которые были взяты в плен или уничтожены там в мае, он мог бы либо укрепить свой откатывающийся фронт в России, либо сосредоточить силы в Нормандии, которые помешали бы нам попытаться осуществить операцию "Раунд-aп" в 1943 году, если бы мы решили сделать это. Вряд ли сейчас кто-нибудь может оспаривать разумность решения повременить до 1944 года. Моя совесть чиста: я не обманул и не ввел в заблуждение Сталина. Я делал все от меня зависящее. Глава четырнадцатая НЕОБХОДИМОСТЬ ВСТРЕТИТЬСЯ Наступила полоса явных неудач в Северной Африке. Хотя инициатива принадлежала нам и мы использовали преимущество внезапности, сосредоточение сил происходило неизбежно медленно. Нехватка судов диктовала жесткие ограничения. Разгрузке препятствовали воздушные налеты на Алжир и Бон. Не хватало дорожного транспорта. Одноколейная береговая железная дорога протяженностью 500 миль находилась в плохом состоянии, железнодорожное полотно проходило через сотни мостов и кульвертов, каждый из которых мог быть уничтожен актом вредительства. После прибытия большого количества немецких войск, переброшенных воздушным путем в Тунис, началось упорное, весьма организованное и ожесточенное сопротивление. Французские войска, которые теперь присоединились к нам, насчитывали более 100 тысяч человек. В большинстве это были хорошо обученные туземные войска, но они были еще плохо оснащены и неорганизованны. Генерал Эйзенхауэр передал под командование Андерсона все американские части, какие он только мог наскрести. Мы посылали все, что могли. Английская пехотная бригада совместно с частью американской 1-й бронетанковой дивизии предприняла наступление на Меджез и заняла его, а 28 ноября почти достигла Джедейды, находящейся всего в 12 милях от Туниса. Это был кульминационный пункт зимней кампании. Наступил период дождей. Лило как из ведра. Наши импровизированные аэродромы превратились в болота. Немецкая авиация, хотя еще не многочисленная, действовала с хороших аэродромов, которые можно было использовать при любой погоде. 1 декабря немцы контратаковали, сорвав запланированное нами наступление, и через несколько дней английская бригада была вновь отброшена к Меджезу. Материалы можно было подбрасывать передовым частям только по морю и в небольшом количестве. И действительно, едва удавалось накормить их, не говоря уже о том, чтобы накопить какие-то запасы. Только ночью 22 декабря удалось возобновить наступление. На первых порах оно увенчалось некоторым успехом, однако на рассвете начался ливень, продолжавшийся три дня. Наши аэродромы стали непригодными, а автомашинам приходилось двигаться только по малопригодным дорогам. На совещании в сочельник генерал Эйзенхауэр решил отказаться от плана немедленного захвата Туниса и до тех пор, пока не удастся снова начать кампанию, сохранять передовые аэродромы на той общей линии фронта, которая была уже установлена. Хотя немцы несли большие потери на море, численность их войск в Тунисе продолжала возрастать. К концу декабря численность войск достигла 50 тысяч. * * * В то время как развивались эти операции, 8-я армия прошла огромное расстояние. Роммелю удалось оттянуть свои потрепанные войска из Эль-Аламейна в Эль-Агейлу. Его арьергарды испытывали сильный нажим, но попытка оттеснить его дальше к югу от Бенгази потерпела неудачу. Он остановился в Эль-Агейле в то время, как Монтгомери после длительного наступления сталкивался с теми же трудностями транспорта и снабжения, о которые споткнулись его предшественники. 13 декабря Роммель был выбит со своих позиций и почти отрезан в результате широкого обходного маневра новозеландской 2-й дивизии. Он понес жестокие потери, а авиация, находившаяся в Пустыне, уничтожила огромное количество его транспорта на прибрежной дороге. Монтгомери мог преследовать его вначале только подвижными частями. 8-я армия прошла 1200 миль от Эль-Аламейна. Заняв в первый день рождества Сирту и его посадочные площадки, наши войска подошли к следующей линии главных укреплений Роммеля возле Буэрата в последний день года. * * * В телеграмме президента Рузвельта на мое имя от 26 ноября содержалось предложение провести трехстороннее совещание между представителями трех штабов. Президент Рузвельт -- бывшему военному моряку 26 ноября 1942 года "Я полагаю, что, как только мы выбьем немцев из Туниса, мы должны созвать военно-стратегическое совещание с участием Великобритании, России и Соединенных Штатов. Я предложил бы провести совещание в Каире или Москве, с тем чтобы каждый из нас был представлен небольшой группой, причем совещание должно проходить совершенно секретно. Решения совещания, конечно, должны быть одобрены нашей тройкой. Сообщите мне, пожалуйста, как только сможете, что Вы думаете о моем предложении". Я ответил в тот же день, заявив, что, по-моему, совещание экспертов не отвечает нашим требованиям. Бывший военный моряк -- президенту Рузвельту 26 ноября 1942 года "В принципе я полностью согласен с тем, что должно быть проведено совещание с русскими. Однако весьма сомневаюсь в том, что совещание между офицерами, посвященное общей военной политике, а не какому-нибудь специальному вопросу, принесло бы большую пользу. Ведь если русская делегация прибыла бы в Каир, что я считаю маловероятным, она была бы настолько скована в своих действиях, что ей пришлось бы запрашивать по каждому существенному вопросу Сталина в Москве. Если бы совещание состоялось в Москве, было бы меньше проволочек, но я думаю, что до того, как английская и американская миссии отправились бы в Москву, они должны были бы выработать общую согласованную точку зрения, которая могла бы послужить, по крайней мере, основой для переговоров. Я надеюсь также, что если бы Вы послали генерала Маршалла, то он непременно заехал бы в Англию. Мне кажется, я могу заранее сказать Вам, какова будет советская точка зрения. Они заявят нам обоим: "Сколько немецких дивизий вы будете сковывать летом 1943 года? Сколько дивизий вы сковывали в 1942 году?" Они, конечно, потребуют открытия мощного второго