Писать особенно не о чем. До скорого свидания милая, мама! P. S. Жду ответа от Лыски и Вити. Они что-то мне перестали писать. Ты им мама напомни. Еще раз до свидания мама! 1941.IV.18 18/IV - 41 г. Здравствуй милая, мама! Это письмо я пишу из окопа, поэтому ты особенно не обращай внимание на то, что оно коряво написано и на маленьком листке. Лучшего не оказалось под рукой - пишу ведь не в казарме , а далеко от нее в поле, куда мы вышли на штабные (?) учения на двое суток. Сейчас мы кончили рыть окопы и засели в них держать оборону. Этим я и воспользовался чтобы написать тебе письмо. Живу я мама по старому. Из проклятой первой роты никак вырваться не могу, что доставляет мне очень большие неприятности. Впрочем, говорят, что в мае мне будет присвоено звание мл. сержанта. Если это так, то это даст мне возможность вырваться из учебной роты, что я и стремлюсь сделать. Письма я стал получать опять редко. От тети Маруси никаких писем не получил. Даже от тебя и то стал редко получать. Сколько ты мне мама ни обещала что будешь писать чаще, что-то не видно этого. Мне же мама очень интересно знать, как вы сейчас живете. Также хотелось бы узнать, в каком положении находятся Михайловы. Каковы успехи у Бориса. Теперь он уже заканчивает 3-ий курс, а я...а я еще не начинал учиться. Обидно, очень обидно. Жизнь Юрия меня тоже очень интересует. 1941.IV.22 22/IV - 41 г Здравствуй милая, мама! Сегодня получил от тебя открытку. Она меня очень обрадовала, с нее веяло гораздо спокойнее, чем с других твоих писем, хотя и в ней ты сообщаешь, что не совсем здорова. Получив письмо, я думал ответ отложить до выходного, но представлялась возможность написать сегодня, поэтому я решил реализовать это дело. Я, мама, можно сказать жив и здоров. Желал бы и тебе того же, но вряд ли ты сможешь это иметь, повидимому твое здоровье нуждается в серьезном ремонте, а сделать это сейчас ты не сможешь да и вряд ли сможешь сделать в скором времени, потому что забот у тебя очень много, а помощи получить не от кого. Напишу немножко о себе. У нас начинается горячее время. Вот только переживем 1-ое Мая, и там перейдем в лагеря и начнуться каждый день, то тактические учения, то поход. В скором времени у нас должен быть 150 км поход, но я думаю, что до 1-го Мая едва ли он будет, хотя проэктировался на 22/IV, т. е. на сегодня. А вобщем в моей жизни нового пока ничего не произошло. Ожидаю повышения, но когда оно случиться не представляю, если к первому Маю не будет, то тогда возможно что и домой пойду рядовым. Это было бы неплохо. 6 мая переходим на лагерную жизнь. Вот мама вкратце все. Письма от Вити и от Михайловых я не получал, почему-то письма ни от кого, кроме тебя не доходят. Это подозрительно. По моему они не не доходят, а мне их не пишут. На этом мама кончаю письмо. Прошу тебя книжки немецкие мне прислать, а также пришли мои конспекты по истории, если найдешь. Они находятся в шкапе. До свидания милая мама! Надеюсь скоро увидимся. А. Гнедин 1941.IV.28 28/IV - 41 г. Здравствуй милая, мама! Сегодня я встал рано, за час до подъема и, так как уже было совершенно светло, то я решил написать тебе письмо. Это письмо ты, наверное, получишь к 1 мая. Поэтому я поздравляю тебя с великим праздником. Для меня 1-ое мая тоже большой праздник. В дни первомайские мы будем иметь три свободных дня, чего ни в один из наших праздников нам не давалось. Вчера получил мама от тебя деньги. Хоть и стыдно мне так часто их от тебя получать, но за эти очень тебе благодарен, т. к. на 1-ое мая, когда мы будем гулять по городу, то можно будет мне что-нибудь купить к празднику. У нас мама есть некоторые новости, о которых я тебе не писал. Во-первых, то, что 21-го я чуть-чуть не уехал в московское училище. И если не уехал, то только благодаря командиру роты, который не пустил меня, а то бы я в Москве побывал. Из нашей роты один боец ездил и вчера приехал назад, так как не захотел учиться. Вот если бы мне удалось тогда поехать, то я побывал бы у Михайловых, так как время свободное имел бы, но командир роты все мне испортил. Еще новость та, что из нашего полка около 300 человек старослужащих уехали в неизвестном пока направлении. И если я остался на месте, то это произошло исключительно потому, что я нахожусь в первой роте, из которой никуда людей не берут. В эту поездку мне тоже хотелось, потому что этот полк мне сильно опротивел и кроме того особенно сильно опостылила это - первая рота, из которой мне хочется сильно вырваться. Вот мама последние наши крупные события. Погода сейчас у нас стоит неважная: два дня шел дождь и сейчас грязи на улице по колено, но повидимому с сегодняшнего дня она установится, ибо нынешнее утро без облачка на небе. Я себя чувствую хорошо, если это можно сказать в армейских условиях. Хорошо конечно в отношении самочувствия или вернее здоровья, но нисколько в отношении всей моей жизни, т. к. для того, чтобы было мне хорошо, для этого недостаточно хорошего здоровья, а нужно еще кое-что ты уже знаешь, я тебе не раз писал, поэтому еще лишний раз не буду повторять. Об одном я тебе не писал, т. к. не хотел сделать тебе неприятность, но это теперь все прошло поэтому я тебе скажу, что в результате одного из крупных разговоров с ком. взводом мне дали 10 суток ареста, но в исполнение наказание не привели и теперь это дело уже заглохло, т. к. с того дня прошло уже больше месяца. Я тебе мама написал это затем, чтобы ты видела, что в этой проклятой первой роте я спокойно жить не могу, а чтобы ты теперь поняла, почему я так хочу от нее избавиться. Ты мама по этому случаю не суди, что положение мое очень скверное. Наоборот оно стало улучшаться, поэтому не вздумай еще беспокоиться. От Михайловых до сих пор не имею никаких известий, также о Витином письме ни слуху, ни духу, хотя ты мне писала, что он послал мне письмо. Мне мама очень обидно, что никто кроме тебя мне не пишет. Я кажеться очень аккуратно отвечаю и отвечаю на каждое письмо, если имеется у меня время, и ни одного письма не оставил без ответа. И мне совершенно непонятно, почему Михайловы перестали писать, также и "прекрасный" Виктор, который обещал писать каждую неделю по письму и который довольно крепко надул, т. к. не пишет не только в неделю, но даже и в месяц. На этом мама я кончу мое послание к тебе, прибавлю еще только того, что ожидаю от тебя получить посылку с содержимым, о котором я говорил ни в одном письме. И еще мама раз прибавлю, что желаю тебе и Лыске и Вите хорошо провести первомайские дни. До свидания, милая мама. Надеюсь, скоро увидимся. А. Гнедин 1941.V.18 18/V - 1941 г. [открытка, Лубны - лагеря] Здравствуй милая, мама! Давно я тебе уже не писал, да и опять хорошего письма не могу написать и приходиться ограничиться открыткой. С 4-го мая мы уже находимся в лагерях. Погода первые 10 дней была отвратительная: сырая и холодная. Теперь она установилась. Я себя чувствую хорошо. Надеюсь, что и ты себя чувствуешь неплохо. Писем от тебя я мама тоже давно не получал, а наверное новости у вас есть т. к. в этом году ты собиралась выехать из Арзамаса и время для оставления этого города самое подходящее. У меня есть надежда, что осенью буду дома. Воинских званий мне до сих пор никаких не присвоено, даже и не заметно, и что будут присваивать. Все как-будто про меня забыли. Думал ехать в училище, да по здоровью признан негодным служить в иных родах войск, кроме пехоты. На этом кончаю. До свидания мама! P. S. Прости, что мало написал. Занимаемся и времени нет. Передай Лыске, что прошу у него извинения, что не могу ему сейчас ответить и Вите тоже. А. Гнедин 1941.V.20 [Лагеря, Лубны] 20/V - 1941 г. Здравствуй милая, мама! Получил твое письмо дня два тому назад, а с ответом, как видишь, опять задержал. Ты меня мама вправе упрекать в том, что я стал редко тебе писать. Это так и это наверное так и дальше будет. Теперь точно ручаться за то, что аккуратно стану писать письма я не могу, ибо время у нас стало самое горячее. И если к вечеру и останется когда-либо 30-40 мин. свободных, то они приходяться на такое время когда уже темно, а поэтому использовать их для написания письма невозможно, короче говоря мне придеться тебе писать от случая к случаю. Сегодня представился такой случай и я решил тебе написать. Сегодня мы заступили в караул, что бывает с нами очень редко, так как командование дорожит нашим учебным временем и никуда нас не посылает. Ты знаешь из предыдущего письма, что я нахожусь теперь в лагерях. Рабочий день у нас изменился и теперь начинается с 5 часов утра и до 10 часов вечера. Иногда он продолжается и до часу, а то и до двух - это в том случае, когда у нас имеются ночные занятия. Но не смотря на это обстановка по сравнению с зимней изменилась к лучшему: уже нет теперь зверских холодов, которые нас с ума сводили, наоборот, погода начинает устанавливаться, хотя правда частенько идут дожди. Я расчитываю все же к осени быть дома. Пока изменений в моей жизни не произошло и не предвидеться, когда они произойдут. Ненравиться мне только то, что говорят довольно настойчиво, что бойцам со средним образованием из армии бойцами не уйти, а я ведь сейчас боец. С этой стороны, я здесь большая редкость, т. к. таких людей во всем полку кроме меня только трое. Остальным же, имеющим среднее образование, всем присвоено звание младших командиров, а к осени будут присваивать звания мл. лейтенантов. Может быть мне и удасться так как есть приехать, а если не удасться, то в нынешнем году ты меня вряд ли увидишь, ибо в этом случае, то есть в таком случае, если мне будут присваивать звание, а я не сдам, то меня оставят на третий год, да и если сдам, то все равно наверное оставят, т. к. за какие нибудь 5-6 месяцев не смогут сразу присвоить 2 воинских звания. Это письмо я пишу тебе мама в три приема. Сейчас, когда я решил докончить писать уже 24 мая. Думаю, что в этот раз окончу и отправлю. Сегодня иду опять в наряд - вне очереди. Завтра выходной, но это меня не смущает потому что в выходной день нам дают работы ничуть не меньше, чем в будничный, а я находясь в наряде, буду ото всего освобожден. На меня напала какая-то аппатия и только хочеться как бы скорее вернуться домой. К нам скоро придут приписники, у нас ходят слухи всех сделают командирами и поставят заниматься с приписным составом. Не знаю только сделают они что из меня или нет, лучше бы, если у них ничего не вышло. Ну мама на этом я пожалуй кончу. Писать с перерывами одно письмо очень трудно. Если плохо написал, то прости пожалуйста, потому что за каждым временем настроение бывает разное, а что написал раньше, некогда прочитать. До свидания милая, мама! Завтра наверное напишу тебе открытку. У меня их есть несколько штук. Привет Вите и Лыске. У них уже начались испытания. Всей душой желаю Лыске сдать успешно испытания, того же желаю и Вите. Если будет свободное время, то им напишу отдельно письма. Еще раз до свидания, мама! 1941.VI.12 12/VI-41 г. [открытка] Здравствуй милая, мама! Сегодня я остался в палатке и решил написать тебе открытку, так как довольно подробное письмо я написал 9-го и отправил. Я себя пока чувствую хорошо. Завтра наверное идем в поход. Походы в это лето будут у нас частое явление. Приказ Тимошенко об этом ярко говорит. Говорят, что есть приказ, чтобы в месяц совершать 5 походов, причем половину из них совершать ночью. Лагерная жизнь течет у нас своим чередом, так что писать особенно не о чем. Дучше буду ждать от вас новостей. Испытания у Коли и Вити наверное уже кончились и мне бы очень интересно было узнать - с какими результатами. Скажи Вите, чтобы он написал мне подробное письмо о том, что он думает делать по окончании десятилетки, а также ты напиши мне свои последние мысли насчет переезда из Арзамаса. На сим я кончаю письмо. С приветом А. Гнедин 1941.VI.15 15/VI-41 г. Здравствуй милая, мама! Что-то давно я не получаю от тебя писем. Очень соскучился. Хочеться получать от тебя известия возможно чаще. Такое желание с моей стороны является до некоторой степени эгоистичным: у тебя много дел и часто писать ты ясно не можешь. Ничего мама, скоро может быть тебе совсем не придеться мне писать письма. До конца службы уже остаются считанные дни. Еще 3-4 месяца и я буду иметь счастье всех вас видеть. Я себя чувствую хорошо. Лагерная жизнь у нас идет полным ходом. Занятия сейчас очень напряженные. В месяц по-плану должны делать пять походов. Это обстоятельство больше всего мне не нравиться. Впрочем у меня есть надежда, что меня от походов будут освобождать. Сегодня у нас выходной день и открытие лагерей. В лагеря к нам пришло очень много гражданских. Праздник прошел все же не очень весело. Мне он не понравился, и я почти нигде не присутствовал, а весь день проспал. Выспался за всю неделю. Теперь можно дожидаться следующего выходного. Был сегодня в городе - большое счастье, т. к. в город пускают только по специальным пропускам, заверенным начальником штаба полка. Все мои старости, а не новости я уже тебе в сотый раз повторяю и тебе уже наверное наскучило об них читать. А поэтому, чтобы все время не повторяться я кончу о себе малевать. Гораздо интереснее будет если ты мне будешь писать. Это с двух сторон хорошо: с одной, когда ты будешь мне писать, то вспомнишь меня лишний раз, а с другой мне доставляют большую радость твои письма, и я, когда получаю тоже лишний раз вспоминаю о вас. В последнем письме я уже просил тебя, чтобы ты мне описала домашнее положение. В этом письме я просьбу могу только повторить, ибо ответа на последнее письмо еще не получил. На этом кончу. Лист кажеться небольшим, а писать пришлось немало как в смысле времени, так и в смысле величины письма. Привет братский Вите, Коле До свидания милая мама! А. Гнедин 1941.VI.01 1/VI - 1941 г. [Открытка, Лубны] Здравствуй милая, мама! Получил сегодня твою открытку. Отвечу тоже открыткой: и время меньше и дойдет быстрее. Я чувствую себя хорошо. Погода у нас стоит хорошая. Часто бывают небольшие дожди, которые быстро проходят и тогда опять выглядывает солнце. У нас сейчас идет сильная агитация за поступление в училища. Новое пополнение довольно активно на это откликается, "старики" - не особенно. Впрочем, у нас тоже есть которые уезжают. Меня конечно не возьмут по причине моей слепоты, а то наверное я бы был в одном из многочисленных училищ. Приписной состав уже вошел в повседневную военную жизнь. Я назначен политгрупповодом. И с 5-го буду с ними заниматься. Может быть будет больше свободного времени, т. к. политрук обещал выделять специальное время на подготовку. Кончаю. Больше нет время. А. Гнедин 1941.VI.09 9/VI-41 г. Здравствуй милая, мама! Уже несколько раз получал от тебя письма и открытки с тех пор как я написал тебе последнюю а сам не давал тебе ответа. Зато уж вместо открытки я напишу тебе подробное письмо. Сегодня весь наш батальон ушел в 40 километровый ночной поход. Меня оставили, и, так как я остался один, то поэтому могу тебе писать. Перед выходным днем мы только что вернулись из 50 километрового похода, а сегодня уже ушли опять в поход на 45 км. Вобщем последнее время что-то стали уделять много внимания походам. Повидимому, как я уже тебе писал, нам в скором времени наверное предстоит совершать поход километров на 500-700. Это будет такое большое передвижение за это говорят многие причины. Во-первых, в наш лагерь, который расчитан на одну дивизию, пришла другая дивизия и нам сейчас очень тесно. Во вторых, наши зимние квартиры и склады у нас забрали; в-третьих, многочисленные походы за последнее время, которые повидимому яволяются тренировкой перед большим походом; в-четвертых, даже средние командиры уже говорят, что скоро мы будем передвигаться и даже говорят о конечной цели - называют Горловку (Донбас). Что скоро мы пойдем в большой поход говорит также и то, что наряду с дневными походами появились и ночные. Дивизия, которая пришла в наши лагеря также шла пешком 700 км, совершив путь аж с самой Волги. Так что мама ты особенно не удивляйся, если в течении довольно продолжительного времени не будешь получать от меня известия. В походе вряд ли удасться что-нибудь писать. Я здоров и жизнь моя течет по прежнему тихо, без особенно выдающихся событий.Так что сообщить что-нибудь новое о себе не могу. За последнее время особенно стал много думать о том как и где мне учиться. Я уже подумал поступить в военно-медицинскую академию, да туда по здоровью не пройду, да и вообще теперь в военные академии не так-то легко поступить. Соответственно с этим я и дома уже стал думать не поступить ли в медицинский институт. Поступить в него меня конечно заставляет до некоторой степени нужда, о которой я тебе сейчас скажу. После окончания службы в армии меня все равно если и сделают, если и не сделают мл. лейтенантом, то все равно каждый год будут брать в армию на 1, 2 а то и 3 месяца. Такая вещь для меня очень неудобная, поэтому естественно, что я стал искать такого выхода, который меня бы от этого освободил. И вот медицинский институт как раз таким выходом и является . С другой стороны итти учиться в мед. институт мне очень не хотелось бы. В общем недалекое будующее все решит учиться мне или не учиться и если учиться, то где. При решении этих вопросов мне особенно считаться с собой не придется, а придется считаться с интересами всей семьи. Так как если бы я стал делать так, как мне больше подходит, то это было бы очень эгоистично по отношению к тебе и братьям. А учиться мама мне очень хочеться. Иметь высшее образование - моя неотступная мечта. Ну о себе я думаю сказал немало. Теперь мне конечно придеться коснуться вопроса общесемейных, так как я хотя и нахожусь далеко от вас, но все-таки член семьи, а поэтому имею право семейного голоса. В последнем письме ты мне писала, что вопрос о переезде из Арзамаса в Москву упирается в ряд серьезных препятствий; необеспеченность на месте квартирой, из которых повидимому является главной. Мои соображения по этому поводу и будут таковы, что если переездка очень осложнена и что если ты можешь найти в Арзамасе более подходящую работу, которая вас бы лучше обеспечивала и меньше тебя изнуряла, то оставайся еще на год в Арзамасе до лучшего уяснения вопроса. Если же ты сможешь устроить перезд в Москву и сумеешь обеспечить себя сносными квартирными условиями, о работе я не буду говорить, потому что ее ты конечно там найдешь, то лучше будет, если ты переедешь в Москву. Вобщем все хорошо взвесив и продумавши тебе я думаю ясно будет что лучше сделать. Скажу также несколько слов о Вите. На его бы месте, если позволит здоровье, я бы пошел учиться в авиационное училище. Наши ребята уже ездили в Харьковское училище и им там очень понравилось, а если они решили там остаться, то значит там действительно хорошо, потому что не всякий найдется, который имея хорошо обеспеченное положение дома (все они имеют высшее образование) так легко решиться бросить свою профессию, для достижения которой столько положил труда. Кроме того они довольно солидных возрастов, и дома уже у двух из них остались семьи. Так что Вите было бы неплохо итти учиться в авиационное училище. Если туда ему не удасться попасть то будет также неплохо учиться итти в артиллерийское училище. В другие я не советую. Коле конечно нужно будет учиться дальше. Насчет себя я уже сказал. Недалекое будующее все покажет кому из нас где быть и как быть. Нынешний год будет думаю в нашей семье решающим годом, который определит дальнейшую жизнь членов семьи. На этом я кончаю, мама! До скорого свидания. Жду с нетерпением от тебя последних известий. До свидания с сыновним приветом А. Гнедин На плохо написанное письмо не серчай: даже перечесть и то время нет. 1941.VI.24 24/VI - 1941 г. Здравствуй, дорогая мама! Пишу поздно вечером. Света нет. Пишу при свете сумерок. Сейчас я нахожусь на вокзале. В 2 часа ночи мы покидаем Лубны. Еду в другую часть. Мой новый полк расположен в г. Мариуполе Сталинской области. Там повидимому формируется боевой полк. Про нас ком. роты сказал, что нас посылают туда в качестве командиров взводов. Это повидимому верно так как из полка выехали только мы. Кто не имеет высшего образования и среднего все остались. На Лубны мне больше не пиши. Лубны навсегда я оставил. Как все быстро случилось. Я рад что выехал из Лубен. Здесь меня чуть-чуть не судили военным трибуналом. Дело уже рассматривала особая часть. Был у командира полка. Все кончилось ничего. Ибо при следствии веских доказательств не оказалось. За плохой почерк не серчай: эти слова уже пишу в поезде, который движеться. Мама, за меня не беспокойся. Все что я ни думаю, кончаю обычной мыслью о тебе. Лишь бы тебе не было плохо, а за себя я не беспокоюсь. Открою тебе мама мою маленькую тайну, которую я сохраняю уже больше года, что я несмотря на трудные условия службы все же учился в нем. институте и успешно окончил на отлично два курса. Дальше продолжать не могу, а жаль. Я уже довольно порядочно перевожу. Недаром я учился этому языку. Возможно что он мне пригодится теперь. Еще раз прошу тебя, чтобы ты не беспокоилась обо мне, что же поделаешь. Так оно и должно в конце-концов случиться. Я чувствую, что тебе сейчас тяжело, но ты мама не поддавайся и держись и помни, что кроме меня у тебя еще есть два сына, за которыми тебе еще надлежит присматривать. Ну пока мама при таком освещении и в такой обстановке много не роспишешься. До свидания милая и любимая мама. Желаю тебе как можно легче все пережить. До свидания мама! Твой сын А. Гнедин 1941.VI.25 25/VI - 1941 г. Здравствуй милая, мама! Пишу опять с дороги. Час тому назад оставил Полтаву и еду в направлении Харькова. В Полтаве у меня произошла довольно крупная неприятность. Как только мы туда приехали, наш командир сказал, что поезда мы будем ждать до 12 часов, т. е. 5 часов, и поэтому он меня пустил в город, чтобы отправить посылку с лекциями за 1-ый курс немец. языка домой. Я пошел, сделал то, что мне было нужно и неспеша возвратился назад. Но какая же неожиданность: там, где я оставил своих ребят, их не оказалось, а тут как раз отходил поезд на Харьков и я не задумываясь сел в него, хотя не знаю, едут ли наши в нем или нет. Уже несколько вагонов прошел, а их нигде нет. Повидимому они остались в Полтаве, так как к месту нашего назначения есть еще дорога, которая короче Харьковского направления. Было бы не так тяжело, если бы я что-нибудь при себе имел, а то чемодан с продуктами они взяли и я остался без ничего, без копейки денег, вернее имею 25 коп., оставшихся от посылки. И вот на эти-то 25 коп. мне надлежит прокормиться суток двое, пока попаду в часть. Это значит, что два дня я должен поститься ....?был бы уже непрочь. Вообще свое положение буду выяснять в Харькове, куда прибуду в 2 часа дня. Может быть что-нибудь и насчет желудка решу. Да мама уже с первых дней войны приходиться ощущать военную обстановку. Скандальная история. Я то-еще осел не догадался взять с собой чемодан или хотя бы с утра покушать. Это письмо я опущу тебе в Харькове. Оттуда оно быстрее дойдет, т. к. Харьков - Москва прямое сообщение. По приезде на место еще напишу письмо. Или может быть напишу еще с Ростова, через который я буду ехать. Несколько слов о своем служебном положении. Как я уже упомянул во вчера написанном письме, что нас отправили из полка только одних. Несколько человек нашей роты , не имеющих среднее образование, с нами отправлены не были и остались на месте. Командир роты нам сказал, что мы едем в новый полк на положение командиров взводов. Может быть и так, а может быть тут есть что-нибудь и другое. Его словам есть основания доверять - факт выезда из полка только нашей роты. Точнее об этом сообщу, когда буду на месте, следовательно тогда, когда сам буду знать. Ну о чем же тебе еще написать? Чувствую я себя неплохо, только полтавский случай меня не радует. Как я буду до Мариуполя оставаться не евши я не представляю. Может быть в Харькове военный комендант накормит. Очень мама жалко, что в Лубнах пришлось бросить много книг, в [том] числе и словарь. Ничего не поделаешь, военная обстановка и у нас рассуждают тоже по-военному. Что нужно возьми, а что не нужно брось. Долго я колебался перед тем как решил все оставить, но делать было нечего. Мама большая радость на предпоследней остановке перед Харьковым нашел своих, которые оказывается тоже едут с этим поездом. Значит голод отпадает и скандал тоже самое. Все кончилось довольно удачно. На этом мама разреши кончить письмо. Есть у меня к тебе просьба, если получишь мою посылку то сохрани все что там будет. Может быть я еще возобновлю свою работу, так как о ее продолжении не может быть теперь и речи. Интересно мама, что вот эта тяжелая армейская жизнь пробудила во мне очень большое желание учиться. Когда я был дома этого не было. Это видно хотя бы из того, как я сдавал в институт. Если бы пришлось сдавать мне теперь, то я уверен, что сдал бы теперь много успешнее, чем тогда, хотя уже два года как учусь. Но видать не суждено мне быть с высшим образованием. Все складывается не в мою пользу. Вообще мне всегда не везло. Видать так и окончу я свое существование, продолжая быть неудачником. На этом кончаю писать. В Харькове это письмо тебе отправлю. До свидания милая мама! Жди еще письма из Ростова До свидания! Твой сын А. Гнедин 1941.VI.26 26/VI - 1941 г. [открытка с дороги] Здравствуй милая мама! Сейчас я нахожусь еще в пути. Пишу тебе не из Ростова, через который мы оказывается ехать не будем, а со станции Дебальцев. Здесь мы пробудем до 12 ч. дня, а потом сядем на Мариупольский поезд. Наше положение до некоторой степени стало выясняться. Возможно, что из Мариуполя нас отправят назад в Харьков в училища. Насколько это верно еще не знаю, но думаю, что доля правды здесь есть. И что часть из нас попадет в училища так это также верно, как и то, что сейчас мы едем в Мариуполь. О дальнейшем еще напишу письмом или открыткой: чем бог пошлет. Я чувствую себя хорошо, деньги нам в Харькове выдали 14 р. на двое суток. Завтра утром наверное будем в Мариуполе. До свидания мама! А. Гнедин 1941.VI.28 28/VI - 1941 г. г. Мариуполь Здравствуй милая, мама! Вчера мы прибыли в Мариуполь. Город повидимому небольшой - на первый взгляд. Прибыли в него мы ночью и ели добрались до зимних казарм, так как город был затемнен, а в темноте да в незнакомом городе не сразу найдешь нужное. Я себя чувствую хорошо. Здесь впервые вчера за всю свою жизнь увидел море. Жалко только что купаться не пускают. От казарм оно расположено недалеко в каких нибудь 2х-3х км. В Мариуполе мы пробудем повидимому недолго: скоро нас отправят в училище - пехотинское. Там мы пройдем курс науки за 2-3 месяца и будем готовыми к действиям. Дело с нами разрешилось довольно просто. Никто такого исхода не ожидал. Чего только в армии не может быть. На этом мама писать пока кончаю. До свидания любимая, мама! А. Гнедин Обратный адрес: г. Мариуполь п/я 34 581 с-п 1941.VI.29 29/VI - 1941 г. г. Мариуполь Здравствуй милая, мама! Уже третий день как я живу в Мариуполе. Город весь утопает в зелени и расположен на самом берегу Азовского моря. Сегодня я впервый раз в жизни купался в море. Очень было приятно плавать по волнам, которые здесь гораздо больше речных. В Мариуполе я пока остаюсь и буду здесь не менее полмесяца, а может быть и больше. Так что письма ты можешь мне писать. Адрес мой такой: г. Мариуполь Cталинской обл. п/я 34 уч. рота 581 с-п. (адрес временный, пока точно не установленный). Я себя чувствую хорошо. Работать повидимому придется много, так что возможно, что после этого письма я следующее не скоро напишу. Это я говорю со слов командира батальона, который сказал, что времени для писания писем у нас не будет. Я думаю, что раз, а может быть и два раза в неделю я буду писать тебе короткие письма, как это. Все, на этом кончаю. Жду от тебя письма. Моих же ты наверное получишь не мало. До свидания милая, мама! А. Гнедин 1941.VI.30 30/VI - 1941 г. г. Мариуполь Здравствуй милая, мама! Опять пишу письмо, хотя последнюю неделю каждый день тебе пишу. Пишу потому, что время пока свободное есть, а делать нечего, потому что все свои "труды" оставил в Лубнах и кроме письма нечего больше делать. Мама, я тебе в последних письмах сообщал адрес, по которому ты мне можешь отвечать. Этот адрес негоден, по нему ты мне писем не пиши. Вообще писать придется только мне, а тебе нет за неимением адреса и еще потому что в Мариуполе я буду неизвестно сколько времени: может быть 10 дней, может быть больше, а может быть и меньше. Отсюда будут нас отправлять по училищам, конечно пехотинским. На этом кончаю, я же обещал писать по немногу, но чаще. Писем мне не пиши. Доходить до меня они вряд ли будут, даже вернее, что не будут. До свидания милая, мама! А. Гнедин 1941.VII.03 3/VII - 41 г. [Мариуполь] Здравствуй милая, мама! Уже три дня не писал тебе. Сегодня решил написать, хотя писать особенно не о чем. Дела мои обстоят по-прежнему без изменений. Себя я чувствую хорошо, так что обо мне беспокоиться не стоит. Очень было бы интересно мне узнать о домашних делах, но сообщение наше должно оставаться односторонним, потому что тебе писать нельзя за неимением адреса моего. Дней через 10 мое положение проясниться и тогда я думаю ты также сможешь мне писать, а сейчас это удовольствие предоставляется пока что мне. Вчера мы опять ходили купаться на море. После такого купания очень хорошо себя чувствуешь. Жаль только, что купаться ходим не каждый день. Вчера также были в городском театре и смотрели пьесу "В степях Украины". Театр расположен в центре города и при следовании туда мы рассматривали городские достопримечательности. Город большой и промышленный. Есть трамвай, часть улиц асфальтированы. Вот мама все о чем я могу тебе писать. До свидания, милая мама! Привет братский Лыске и Вите. А. Гнедин 1941.VII.05 5/VII - 41 г. г. Мариуполь Здравствуй дорогая, мама! Вчера написал тебе письмо, а сегодня пишу опять. Теперь я ничего не делаю и время для письма всегда можно выкроить. Раньше я занимался, я и теперь бы стал что-нибудь делать, да нет ничего под руками. Всю литературу, какая у меня была, я оставил в Лубнах. Мы ведь думали, что едем на фронт, а там излишняя тяжесть никчему. Теперь я конечно жалею, что так опрометчиво поступил, но ничего не поделаешь, утраченного не воротить, хорошо, что часть лекций я отослал домой. Может быть еще придется когда-нибудь заниматься - кто знает. Чувствую себя хорошо, сильно хочется чтобы ты мне тоже отвечала а то пишу я один и даже не знаю, доходят ли мои письма до тебя. Кроме того в такое время не знать, что делается дома очень тяжело. Попробуй мама напиши мне по такому адресу: г. Мариуполь Сталинской обл. п/я 34 литер Д. Пока мама до свидания. Завтра тоже наверно напишу. Привет Лыске и Вите, если он еще никуда не уехал. Мне кажеться, что его сейчас дома нет. Ну до свидания мама! Твой сын А. Гнедин 1941.VII.06 6/VII - 41 г. г. Мариуполь Здравствуй милая, мама! Сегодня у нас выходной день. Опять пишу тебе письмо. Жду также от тебя ответа, ибо адрес, который я тебе написал - верен и по нему письма должны дойти. Я чувствую себя по-прежнему хорошо. Одно досадно, что вчера у меня была возможность уехать в командировку в Горький, а там не очень далеко и до дому. Кто знает может быть я имел бы возможность побывать дома, но теперь все утрачено. Ребята уже уехали. А почему я сразу не решился так это потому, что не знал во-первых куда, а во вторых в списке первоначальном были почти все неизвестные мне фамилии, а ехать с чужими мне не хотелось. Итак очень большую я дурость сделал, что не поехал, но об этом уже поздно теперь говорить. Здесь в Мариуполе мы пробудем еще дней десять, затем нас начнут рассылать по училищам. И после 2х-3х месячной учебы в училище нас выпустят средними командирами. Вот мама пока и все. Еще раз пишу мой адрес: г. Мариуполь Сталинской обл. п/я 34 лит. Д Гнедину А. Е. До свидания милая, мама! Привет Лыске и Вите Твой сын А. Гнедин 1941.VII.07 занятия немецким языком поглощали все мое небольшое свободное время 7/VII - 41 г. г. Мариуполь Здравствуй милая, мама! Теперь я думаю ты мною совершенно довольна. Чего лучше, если почти каждый день получаешь письма. А пишу я тебе сейчас так часто, как никогда еще не писал. Время для этого занятия есть. Вот я и пишу. Я и раньше бы писал чаще: для письма время я всегда бы нашел и если я тебе тогда писал, что нет время для того чтобы написать письмо, то это не совсем верно. Тогда я занимался, а так как занятия немецким языком поглощали все мое небольшое свободное время, то для писем у меня тогда можно сказать действительно не было время. Сейчас не то, сейчас я ничем не занимаюсь. Может быть дело изменится когда я попаду в училище, но это дело недалекого будующего, поэтому об нем пока говорить не стоит. Здесь, в Мариуполе, я точно буду до 15, а там с этого времени начнется повидимому отправка по училищам. Возможно, что пробуду здесь и дольше. Писать ты мне поэтому можешь. Наши ребята уже получают письма из дома по адресу, который я тебе уже писал. Так что мама ты уж пожалуйста пиши мне. Очень неприятно, что писать только приходиться мне. Обо мне ты уже знаешь все, что можешь знать, а я о тебе и о вас всех ничего не знаю. Что делается теперь у вас в это тревожное время я не знаю. Писем за период с 22/VI и до сего времени я ни одного не получил. Пиши мама скорее, а то и эти письма я не буду получать. Ведь в Мариуполе я нахожусь временно. До свидания милая, мама! Привет Коле и Вите. А. Гнедин 1941.VII.09 9/VII - 41 г. г. Мариуполь Здравствуй милая, мама! Пишу последнее письмо из Мариуполя. Завтра утром я этот город покидаю. Ты поэтому сюда больше не пиши. Еду в Харьков в пехотное училище. Нас будут учить шесть месяцев и выпустят лейтенантами. Мой новый адрес уже известен, и я его тебе сообщу сейчас же, чтобы ты сейчас же по получении этого письма написала мне: Новый адрес таков: г. Харьков г. Чугуев (лагеря) Харьковской обл. Пехотное училище Гнедину А. Е. В сегодняшней беседе со старшим лейтенантом, который оттуда за нами приехал, он сказал, что после окончания училища и окончания войны нас будут увольнять по желанию в запас. Если это так, то это очень хорошо, но мне что-то не особенно вериться. Вобщем еще рано говорить о том что я уже курсант училища. Будет комиссия и возможно, что я опять вернусь в Мариуполь. Ну пока всего хорошего. По приезде на место напишу еще письмо. До свидания милая, мама 1941.VII.16 15/VII - 41 г. г. Чугуев Здравствуй милая, мама! Давно уже тебе не писал, да и сейчас не хотел писать, потому что в своем письме я хотел бы сообщить тебе определенный свой адрес, а пока до сих пор я этого сделать не могу. И если пишу, то пишу исключительно потому, что сравнительно долго уже не писал. В последнем письме я тебе уже писал, что нас направили в училище Харьковское, которое в данное время находится в лагерях в г. Чугуеве. В Чугуеве мы прожили 6 дней, впрочем остальные кроме меня и сейчас тут живут, а я не прошел медкомиссию и сейчас нахожусь на станции Чугуево, дожидаясь отправки в Харьков. Зачем я еду в Харьков я не знаю и сообщу тебе поэтому отдельно сегодня же письмом, когда прибуду на место. Я себя чувствую хорошо, страдаю, что не имею от вас известий. Эти строки я пишу уже в поезде. Много на станции встречается беженцев. Едут целыми эшелонами. Учиться в училище я мог бы, но сам не захотел и сказал, чтобы меня освободили по здоровью. После проверки зрения меня из училища отчислили. Ребята моего года призыва в армию будут учиться 1,5-2 месяца, после чего им присвоят звания. Ну пока всего хорошего. А. Гнедин 1941.VII.17 17/VII - 41 г. г. Харьков Здравствуй милая, мама! Пишу тебе опять с вокзала. Еду опять назад, в Чугуев, чтобы там мне дали точный адрес, по которому я смог бы найти свою команду. Дело случилось так: вчера ночью мы ехали на трамвае уже на место а ехать нужно было оказывается с пересадкой. Я этого не знал и прозевал пересадку. Когда хватился, наших в трамвае уже нет. Тут начались мои странствования по Харькову. В 12 ч. ночи отыскал военного коменданта и до 5 ч. провел ночь в комендатуре. Утром поехал по различным частям искать своих, но где не был везде их не было. И вот теперь решил ехать назад в Чугуев, чтобы получить направление на место. Незнаю еще как доберусь до Чугуева. Денег ни копейки документов никаких нет. Как бы не задержали и не сочли за дезертира. Положение неприятное. Сейчас жду поезда, который будет в 4 ч. 40 м. Вот мама что может наделать для бойца незнание адреса, своего отправления. Хорошо, что сегодня утром мне всеже удалось в одной части позавтракать, а то при постоянной ходьбе и всего только 3х часовом сне я довольно сильно ослаб. Сейчас чувствую себя не плохо. До Чугуева доживу, а там видно будет. Ну вот мама на сегодняшний день пока все. Завтра о результатах своей поездки напишу. Привет Лыске и Вите. С приветом твой сын А. Гнедин 1941.VII.20 [Адрес: г. Харьков п/я 34 ХПУ кар. рота] Проверено военной ценз. 20/VII - 1940 г. г. Харьков Здравствуй милая, мама! В последнем письме я уже тебе писал, что со мной получилось некоторое недоразумение: относительно поездки в Харьков. Теперь я опять в Харькове. Зачислен в караульную роту при Харьковском пехотном училище. Долго ли это будет продолжаться - неизвестно. Факт тот что я пока нахожусь на одном месте и ты этим воспользуйся и напиши мне письмо. Писать мама особенно не о чем. Я тебе пишу очень часто, поэтому в каждом письме новостей из моей жизни сообщать не всегда могу. В данном случае нового написать ничего не могу. Время свободное я сейчас имею, мог бы даже чем нибудь заняться. Только стоит-ли? Ведь неизвестно сколько времени будет продолжаться такое мое положение, так что может получиться, что только займешься делом, а тут тебя как раз и оторвут. Пожалуй лучше будет отложить до более подходящего момента, а может быть прямо до дома. Здоровье у меня хорошее. За последнее время, врезультате спокойной неподвижной жизни, заметно поправился и сейчас, если свешать, то прибавился килограммов на 5. Из этого, ты видишь, что состояние войны произвело обратное явление, по крайней мере, на нашу команду, вместо усиленных занятий - полевых, мы главным образом занимаемся теоретическими. Возможно это и правильней, не мне судить. В Харьков я приехал вчера вечером и сразу же явился на место, где меня приняли без особых скандалов. Обо мне моя команда три дня ничего не знала. Написали даже рапорт о том что один боец из команды, направляющейся в Харьков, дезертировал. Это конечно неверно, поэтому дело будет повидимому прекращено. О чем же тебе еще написать?. Больше кажеться не о чем. На этом кончу. Буду ждать от тебя письма, надеюсь, что ты сейчас же ответишь по получении этого письма. Мой адрес: г. Харьков п/я 34 ХПУ кар. рота На этом мама я кончаю. Желаю тебе, чтобы создавшееся положение как можно легче отразилось на тебе.