и два истребительно-противотанковых артиллерийских полка, имевших отличное вооружение и хорошо обученный личный состав. Об артиллерии, приданной 40-й армии, нужно сказать особо. При этом следует иметь в виду, что на нашем участке прорыва \377\ оборона противника была наиболее плотной и насыщенной огневыми средствами. Кроме того, пришлось наступать без 4-го танкового корпуса, что соответственно ослабляло силу ударной группировки, в частности, ее правый фланг. Все это еще больше повысило и без того ведущую роль артиллерии. Она должна была обеспечить прорыв вражеской обороны на всю ее тактическую глубину, не допустить контратак и контрударов противника по флангам, в особенности правому, содействовать разгрому резервов, рассечению и уничтожению неприятельской группировки. Для выполнения столь широких задач, безусловно, требовались крупные и, разумеется, превосходящие силы артиллерии. Это обстоятельство тревожило меня еще в то время, когда мы с Крайнюковым и Грушецким напряженно ждали ответного звонка Верховного Главнокомандующего. Еще свежи были в памяти сентябрьские события под Сталинградом, когда мы считали, что если сможем во время наступления 1-й гвардейской армии сосредоточить по 58 орудий на 1 км фронта прорыва, то это будет немалой удачей. К сожалению. и этого количества у нас тогда не оказалось, так как к началу наступления прибыли не все выделенные артиллерийские части, да и боеприпасов было меньше, чем требовалось. Вспоминая об этом в конце ноября, я понимал, что к тому времени положение изменилось к лучшему. Завершилось формирование крупных стратегических резервов. Родина снабжала свою Красную Армию все большим количеством прекрасной боевой техники и вооружения, в том числе артиллерийского. Но ведь сколько сил потребовалось для осуществления грандиозного наступления под Сталинградом! Сможет ли Ставка в этих условиях, тревожно думалось мне, выделить и нам достаточное артиллерийское усиление? Какова же была моя радость, когда из ответа И. В. Сталина я узнал, что 40-я армия получит две артиллерийские дивизии и два-три гвардейских минометных полка, не считая стрелковых и танковых соединений! Это обещание вскоре было выполнено с лихвой: Ставка придала армии 10-ю артиллерийскую дивизию прорыва, имевшую восемь артиллерийских полков, 4-ю дивизию реактивной артиллерии, состоявшую из двух бригад, и зенитную артиллерийскую дивизию. Благодаря этому, а также сосредоточению войсковой артиллерии мы смогли накануне Острогожско-Россошанской наступательной операции осуществить массированно артиллерийских средств на участке прорыва. Здесь мы имели по 108 орудий и минометов на 1 км фронта, причем армейская артиллерийская группа дальнего действия состояла из одиннадцати дивизионов, имевших по шесть орудий калибра 122 мм и выше. Кроме вышеупомянутой дивизии реактивной артиллерии, в нашем \378\ распоряжении имелись также четыре отдельных полка и один отдельный дивизион реактивной артиллерии. Легко представить себе то чувство глубокого удовлетворения, какое вызывал во всех нас этот знаменательный факт. Ведь, например, те наступательные операции, в которых мне раньше пришлось участвовать, никогда не имели такого мощного артиллерийского обеспечения. Планирование наступательной операции в штабе армии велось на основе поставленных задач и с учетом данных разведки, вскрывшей группировку артиллерии противника, систему его инженерных сооружений и наиболее укрепленные узлы сопротивления. Это позволило правильно распределить артиллерийские средства для обеспечения прорыва вражеской обороны на 10-километровом фронте на всю ее глубину. Правда, при этом на остальном фронте армии протяжением в 75 км осталось только 57 орудий и минометов, т. е. менее одного ствола на 1 км фронта. Но такое решение, как мы увидим, вполне себя оправдало. Сосредоточение почти всей артиллерии на участке прорыва позволило в ходе подготовки в стрелковых полках создать артиллерийские группы поддержки пехоты. В их состав, кроме артиллерии стрелковых полков, привлекались для стрельбы прямой наводкой пушечные батареи дивизионной артиллерии и отдельные противотанковые дивизионы. Всего на прямую наводку было поставлено по 25 орудий на 1 км фронта прорыва, в том число часть 122 мм и 152 мм. Большую пользу в период подготовки Острогожско-Россошанской операции принес нашим артиллеристам разбор организации прорыва на примере начавшегося 16 декабря наступления 6-й армии. Такой разбор состоялся на совещании, проведенном фронтовым штабом артиллерии. Главное внимание было обращено на взаимодействие артиллерии с пехотой и танками и на наиболее рациональное использование артиллерийских средств. На конкретных примерах можно было увидеть причины отставания артиллерии, недостаточно энергичного использования истребительно-противотанковых артиллерийских полков. Благодаря этому мы смогли заблаговременно принять меры к недопущению подобных недостатков, уточнить намеченный план развития артиллерийского наступления на всех этапах боя. Важное значение имели мероприятия по инженерному обеспечению наступательной операции. Прежде всего потребовалось очистить исходный район от огромного количества мин, оставшихся от оборонительных боев на Дону летом 1942 г. Так, на Сторожевском плацдарме их было обнаружено до 34 тыс. К началу наступления саперы проделали проходы в 150 минных полях, а также в своих и вражеских прополочных заграждениях. Они завершили также большую работу по подготовке \379\ исходного рубежа, позаботились о дорогах, увеличили количество переправ через Дон. Чтобы обеспечить беспрепятственное движение пехоты в ходе наступления, саперы отрыли множество ходов сообщения к переднему краю и "усов" для сближения с противником, соорудили дополнительные окопы и укрытия для личного состава, запасные позиции для артиллерии и минометов, построили большое количество огневых точек, блиндажей, командных и наблюдательных пунктов. В большой и многообразной подготовительной работе, которая проводилась в 40-й армии перед Острогожско-Россошанской операцией, не было мелких или маловажных деталей. Все имело первостепенное значение. И - добавлю - во всем находил отражение доставшийся нам дорогой ценой боевой опыт. Особенно это чувствовалось в мероприятиях, о которых рассказано выше, а также связанных с обеспечением внезапности наступления. II Чтобы достичь внезапности, мы должны были прежде всего ничем не обнаружить свои приготовления к наступлению или по крайней мере сбить противника с толку относительно характера проводимых мероприятий и избранного направления главного удара. В прошлом это удавалось нам далеко не всегда. Мне, например, под Сталинградом в сентябре пришлось пережить немало огорчений из-за того, что условия обстановки тогда не позволяли скрытно сосредоточить войска. Но те времена прошли, чему доказательством было мощное контрнаступление в районе Сталинграда, явившееся полнейшей неожиданностью для противника. Оно знаменовало собой не только переход советского оперативного искусства в целом на новую, высшую ступень, но и, в частности, совершенствование методов, обеспечивающих внезапность. Эти методы в какой-то мере были применены и в период подготовки Острогожско-Россошанской наступательной операции. Напомню, что еще до того мы усиленно проводили мероприятия по дезинформации противника. Сначала в ноябре в интересах контрнаступления под Сталинградом, о чем уже упоминалось, потом в декабре с целью отвлечь внимание вражеского командования от подготовляемого войсками Юго-Западного фронта удара на Среднем Дону. О декабрьских мероприятиях подобного рода расскажу подробнее. По распоряжению штаба Воронежского фронта{151} 40-я армия должна была с целью дезинформации противника в \380\ период с 7 по 20 декабря демонстрировать сосредоточение войск и подготовку к переходу в наступление со Сторожевского плацдарма в направлении Коротояка и из района железнодорожной станции Свобода. Конкретно от нас требовалось создать видимость проделывания проходов в проволочных заграждениях, разминирования полосы ложного прорыва, накапливания крупных сил для наступления, выполнения рекогносцировочных работ командным составом, усиленной подготовки дорог и т. п. Если в ноябре командование армии спокойно проводило мероприятия по дезинформации противника, то в декабре такая задача сначала удивила и огорчила нас. В то время мы уже начали подготовку наступательной операции, в которой именно со Сторожевского плацдарма предстояло нанести главный удар. При таких условиях наши ложные мероприятия, весьма полезные для армий Юго-Западного фронта, могли оказаться крайне нежелательными для самой 40-й армии, так как привлекли бы внимание вражеского командования к Сторожевскому плацдарму. Но так казалось лишь на первый взгляд. Если же приглядеться, то выходило, что мы можем помочь и соседнему фронту, и... себе. Каким образом? Очень просто. Наряду с ложными работами мы можем широко проводить и настоящие, соответственно плану подготовки к наступлению 40-й армии. Узнав о них (не без нашей помощи, разумеется), вражеское командование, несомненно, усилит внимание к Сторожевскому плацдарму вместо того, чтобы перебросить резервы в полосу Юго-Западного фронта. Когда же удар советских войск будет нанесен именно там, на Среднем Дону, оно придет к заключению, что, мероприятия на Сторожевском плацдарме носили чисто демонстративный характер. Между тем значительная их часть пригодится нам в дальнейшем. Кроме того, следовало ожидать, что немецко-фашистское командование в связи с наступлением войск Юго-Западного фронта ослабит внимание к нашему участку. Последующие события показали, что противник действительно был введен в заблуждение. Когда мы инсценировали подготовку к наступлению, он бурно реагировал на действия наших войск и, нервничая, весьма часто открывал огонь артиллерии и минометов. Но вот вскоре после успешно завершившейся операции войск Юго-Западного фронта (она началась 16 декабря 1942 г.) скрытно сосредоточилась и перешла 12 января 1943 г. в наступление наша 40-я армия. И это оказалось совершенно неожиданным для врага. Однако для достижения внезапности пришлось немало поработать и после 16 декабря. Ведь нужно было вторично обмануть \381\ противника, внушить ему теперь уверенность в том, что мы намереваемся наступать не со Сторожевского плацдарма, а в районе Воронежа. Враг же, обозленный тем, что уже был введен в заблуждение и что его резервы оказались скованными на нашем участке фронта, проявлял крайнюю подозрительность. К тому же по целому ряду признаков можно было догадаться, что он еще не окончательно уверился в отсутствии у нас намерения наступать со Сторожевского плацдарма. Вражеское командование возлагало большие надежды на укрепления, которыми оно отгородилось от войск 40-й армии. Однако его не могло не настораживать то, что мы неуклонно приближались к ним при помощи наших чрезвычайно быстро выраставших "усов". В результате противник продолжал держать здесь крупные силы, составлявшие теперь уже почти три дивизии. Он также усилил охрану проволочных заграждений и минных полей. Словом, Сторожевский плацдарм стал как бы бельмом у него на глазу, и враг был все время начеку. Заметьте, происходило это уже во второй половине декабря, когда 40-я армия вовсю готовилась к наступлению. Благодаря тому, что подготовка велась в высшей степени скрытно, противник так и не узнал, что одновременно с отрывкой "усов" мы делали еще очень многое. Как уже отмечалось, в лесах и в отдаленных от фронта степных районах, главным образом в темное время суток, велось обучение войск, предназначенных для участия в операции. К этому нужно добавить, что декабрьская ночная мгла скрывала также движение транспорта к фронту и все другие работы, связанные с подготовкой наступления. Днем на плацдарме царила тишина. Но то, что мы делали здесь в первой половине декабря с целью сбить с толку противника, теперь происходило севернее, поближе к Воронежу. Там мы демонстрировали оживленное движение войск, особенно ночью. Время от времени мелькали зажженные фары автомобиля, слышался шум мощного мотора танка, взрывался крупный снаряд, что должно было означать пристрелку тяжелой артиллерии. По утрам к фронту двигались колонны войск. Повсюду видны были многочисленные дымки, как бывает при приготовлении пищи для воинских частей. Строились дополнительные ледовые переправы на Дону. Проводились и другие мероприятия, подобные тем, что осуществлялись нами в первой половине декабря на Сторожевском плацдарме. В выполнении плана дезинформации, специально составленного штабом армии, участвовали запасной полк, вторые эшелоны дивизий и армейские резервы. Много раз пришлось им маршировать днем к фронту, а ночью обратно, демонстрируя сосредоточение крупных сил. Немало поработали они и на расчистке от \382\ снега нескольких дорог, которые вели от железнодорожных выгрузочных станций к пассивным участкам фронта. - Ну и глуп же был противник, если он вторично попался на ту же удочку,- быть может, скажет читатель. Нет, враг, с которым мы тогда сражались, был хитер и коварен. Но именно данные его свойства и принимались нами в расчет при составлении и осуществлении вышеупомянутого плана дезинформации. Противник, предполагали мы, решит: русский не станут применять два раза подряд один и тот же прием дезинформации, не считают же они нас круглыми идиотами; прошлый раз подготовка к наступлению демонстрировалась на одном участке фронта, а удар был нанесен на другом, значит теперь будет наоборот, и нам нужно усилить внимание к району Воронежа. И противник поверил в намерение советских войск взять Воронеж. Надо сказать, что в этом не было ничего удивительного. Ставка Верховного Главнокомандования, действительно, планировала освободить этот город в самое ближайшее время. Но было решено сначала разгромить врага на Дону. Взятый позднее в плен один из офицеров 3-го венгерского армейского корпуса подтвердил, что фашистское командование ничего не знало о готовившейся нами операции. По его словам, оно видело увеличение войск на Сторожевском плацдарме, но оценивало их в две стрелковые дивизии, одну стрелковую и одну танковую бригады, т. е. почти в три раза меньше, чем было на самом деле{152}. Он также заявил, что, не ожидая главного удара на этом направлении, фашистское командование усиливало оборону в районе Воронежа и на других участках фронта. Так нам удалось скрыть от противника замысел операции, направление главного удара и действительную группировку сил и средств, привлеченных к прорыву. Этим была достигнута оперативная внезапность, ставшая одним из решающих условий блестящего успеха операции. В ходе подготовки возникла еще одна важная задача. Как известно, с самого начала войны для нас большую остроту приобрела проблема повышения подвижности войск. Что касается наступательных операций под Харьковом и в районе Сталинграда (в оборонительный период), в которых я участвовал, то именно малая подвижность советских войск была одним из их крупнейших недостатков. И потому мы, имея вполне разумные и своевременно принятые решения, подчас запаздывали с их осуществлением. Так как в условиях превосходства противника в силах и средствах наши войска в первый период войны уступали ему и в подвижности, то он сплошь и рядом упреждал нас, вынуждал \383\ вести боевые действия в выгодных ему и невыгодных нам условиях. К тому времени, о котором идет речь, уже произошли большие перемены к лучшему и в этом отношении. В войсках стало больше техники, и она все чаще оказывалась качественно выше вражеской. Так было к началу января 1943 г. и в соединениях 40-й армии. Тем не менее техники все же имелось не вполне достаточное количество, да к тому же нужно было позаботиться о том, чтобы она безотказно действовала в условиях многоснежной зимы. Кстати, не могу в связи с этим не коснуться некоторых послевоенных воспоминаний бывших гитлеровских генералов. Стремясь оправдаться перед историей, они пытаются взвалить на "русскую зиму" вину за понесенные ими тяжелые поражения под Москвой и спустя год на южном крыле советско-германского фронта. Однако всем им, несомненно, известно, что суровые природные условия в одинаковой мере распространялись на обе воюющие стороны. Но признать это - значит заявить во всеуслышание, что советские войска имели более высокую тактическую подготовку и неизмеримо более высокие морально-политические качества, дававшие им силу для успешных действий в самых трудных условиях. Разумеется, такого признания трудно ждать от бывших гитлеровских генералов. Тем не менее советские войска действительно были на высоте и в этом отношении. Примером могут служить, в частности, и наступательные действия 40-й армии зимой 1942/43 г. Подробнее о них еще будет рассказано. Здесь же следует отметить, что успех этих действий был в значительной мере обусловлен как раз тем, что мы заранее предусмотрели особенности зимних условий. Морозы не могли послужить помехой советскому солдату, которого Родина снабдила отличным теплым обмундированием. Оставалось позаботиться о том, чтобы не помешал и снег, обильно покрывший землю, чтобы он, напротив, помог нам повысить подвижность войск. Для этого у нас нашлись отличные средства - лыжи и сани. Лыжами обеспечили весь личный состав стрелковых частей. Саней заготовили по 400-500 штук на каждую стрелковую дивизию, чтобы в нужный момент посадить на них как можно больше солдат с пулеметами и минометами. Кроме того, для саней и артиллерийских конных упряжек изготовили деревянные лопаты, которыми быстро расчищали снег. Что касается автомашин, то они были снабжены двумя комплектами цепей на каждое колесо. Теперь мы знали, что наступление будет стремительным и даже снежные заносы не остановят атакующие войска. \384\ Попробую подытожить все то, что здесь довольно бегло рассказано о мероприятиях 40-й армии в период подготовки Острогожско-Россошанской операции. Это нужно потому, что они в известной мере отражали достигнутый к тому времени, после контрнаступления под Сталинградом, уровень нашего оперативного искусства, несомненно более высокий, чем прежде. Так, если говорить об основных особенностях нашей подготовки к наступлению, то они состояли в решительности целей операции, правильном выборе направления главного удара, значительном массировании сил и средств на этом направлении и, наконец, в обеспечении внезапности. Эти черты, ставшие после Сталинграда характерными для всех наступательных операций Красной Армии, как нельзя лучше отвечали классическому требованию воевать не числом, а умением, Кстати, и 40-я армия не имела на всем своем фронте численного превосходства над противником ни в силах, ни в средствах. Однако на Сторожевском плацдарме соотношение числа батальонов составляло 2,7 : 1, орудий и минометов - 5:1, танков - 1,3 : 1 в нашу пользу. Это и был результат решительного массирования основных сил и средств на участке прорыва. III С 25 декабря штаб армии начал в дивизиях проверку исполнения указаний о подготовке наступательной операции. Начальник штаба фронта генерал-майор М. И. Казаков тоже прислал к нам проверяющих. С 3 января 1943 г. подготовку операции взяли под свой контроль прибывшие на Воронежский фронт представители Ставки Г. К. Жуков и А. М. Василевский. Работали они очень напряженно. Побывав в войсках 3-й танковой армии и 18-го стрелкового корпуса, приезжали к нам, отсюда отправлялись в штаб фронта, потом - снова на участки прорыва. Во всех трех ударных группировках они отрабатывали каждую деталь предстоящего наступления, увязывали взаимодействие с войсками Юго-Западного фронта, Далеко не все шло должным образом. Об этом, а также о некоторых не затронутых мной подробностях подготовки фронтовой операции, можно судить по сохранившимся в архиве документам, в первую очередь донесениям Г. К. Жукова и А. М. Василевского Верховному Главнокомандующему. Приведу одно из них, в котором между прочим дана высокая оценка подготовке наступления 40-й армии. В этом интереснейшем документе и поныне отчетливо слышатся отзвуки широких оперативных замыслов, а также тревог тех незабываемых дней. Вот его текст: \385\ "Москва. Лично товарищу Васильеву{153}. 7 января 1943 г. 23. 50. 1. Сегодня закончили по всем направлениям отработку с командармами, командирами корпусов, дивизий и бригад всех оперативно-тактических решений и плана действий. Лучше других и наиболее грамотно оказались отработанными решения и план действий у товарища Москаленко. В худшую сторону выделяется щучьенское направление - корпус Зыкова. По действиям армии Рыбалко - пришлось направление гл[авного] удара сместить западнее жд Кантемировка - Россошь, чтобы не преодолевать танками полотна жд и избежать здесь подготовленных отсечных позиций противника, подготовленных вдоль жд. Действия Рыбалко увязаны с действиями Харитонова и корпуса Зыкова. По увязке действий с Харитоновым договорились с тов. Ватутиным, что Харитонов начнет одновременно с Рыбалко действия, нанося гл[авный] удар правым флангом армии с ближайшей задачей выйти на р. Айдар; в дальнейшем тов. Харитонов обязан действовать левее 7 кк выдвинуться и обеспечить за собой жд Уразово - Старобельск. 7 кк с лыжными бригадами поставлена задача захватить Валуйки и Уразово и обеспечить за собой эти жд узлы. Гл[авные силы] 3 та обязаны захватить Алексеевну, отрезать пути отхода противнику и обеспечить себя с запада, соединившись в районе Алексеевка, Острогожск с подвижными войсками 40 А и тем завершить окружение войск противника в известном Вам районе. Подробный план действий армий Филиппова, изображенный на карте, будет передан Вам через Бокова 9.1. 2. Сосредоточение войск, несмотря на заверения тов. Хрулева, идет исключительно плохо - от 4 минометной дивизии до сих нор не прибыло ни одного эшелона, от 3 та в пути все еще находится 15 эшелонов, от 7 кк сегодня все еще не прибыло 10 эшелонов, из трех стр. дивизий, данных фронту на усиление, прибыло всего лишь 5 эшелонов. Подача снабженческих транспортов (боеприпасы, горючее) идет и еще хуже. \386\ Учитывая срыв жд перевозок мы вынуждены были к известному Вам сроку прибавить плюс два. Просим Вашего воздействия на тов. Хрулева. Константинов Михайлов"{154}. Что касается характеристики, которую представители Ставки дали подготовке 40-й армии к наступлению, то она была вполне заслужена всем личным составом армии, командирами и штабами соединений, входивших в ее состав. В связи с этим похвальное слово надо сказать в адрес штаба армии. Штаб напряженно работал в течение всего подготовительного периода. И не только потому, что подготовка операции всегда требует тщательного и согласованного решения превеликого множества самых разнообразных вопросов. Трудности возникали еще в связи с тем, что штаб 40-й армии впервые готовил наступательную операцию такого большого масштаба и с такими решительными целями. Сказывалось отсутствие достаточного опыта. В еще большей степени это относилось к командованию и штабам многих соединений, входивших в состав армии. Поэтому штабу армии приходилось одновременно и самому учиться, и других учить. С этой задачей он полностью справился, чему в немалой степени способствовали энергия его начальника генерал-майора З. З. Рогозного. Возвращаясь к приведенному документу, следует пояснить, что означали слова "плюс два" в конце текста. Речь шла о том, что начало операции, ранее назначенное на 12 января, пришлось ввиду некоторой задержки с подвозом войск и материального снабжения отсрочить на два дня, т. е. перенести на 14 января. Но так как высказанная в донесении тревога, видимо, оказала немедленное воздействие, то железнодорожные перевозки в последующие несколько дней резко улучшились. Что касается 40-й армии, то у нас уже 10 января все было готово к началу наступления, и ждать еще четыре дня представлялось нецелесообразным. Более того, в условиях, когда противник со дня на день мог разгадать наши намерения и, следовательно, принять меры к отражению удара, отсрочка наступления была особенно нежелательна. К сожалению, и этим дело не ограничилось. Надо сказать, что еще в начале декабря Верховный Главнокомандующий в распоряжении, касавшемся подготовки наступательных операций Юго-Западного и Воронежского фронтов, указывал: "...Так как немцы знают о наших "М-30" (реактивных установках высокой мощности.-К. М.), взрывающих весь передний край обороны, они усвоили поэтому тактику следующую: оставляют на переднем крае только охранение, а сам \387\ передний край обороны относят в глубину на 4-5 км. Этой тактике немцев мы должны противопоставить свою контртактику, а она заключается в том, что нам нужно раньше, чем перейти в наступление, делать боевую разведку с целью вскрытия переднего края обороны, и надо во что бы то ни стало добраться до переднего края обороны противника. Провести ряд активных разведок, взять пленных и через них все узнать, с тем чтобы напрасно не израсходовать боеприпасы. Разведку провести боем, отдельными батальонами за два дня до начала операции"{155}. Мне было известно содержание этого распоряжения, и я вполне понимал его обоснованность. В то же время было ясно, что оно касается тех участков, где передний край обороны противника не вскрыт, следовательно, это распоряжение не могло распространяться на полосу предстоящего прорыва 40-й армии, так как здесь передний край вражеской обороны был нами тщательно изучен. Мы знали организационную структуру каждой пехотной дивизии, ее вооружение, боевой и численный состав, места расположения командных и наблюдательных пунктов дивизий, \388\ полков и батальонов, расположение огневых позиций артиллерии и минометов. Нам были известны даже фамилии командиров частей и соединений. Но сколько я ни доказывал это командующему фронтом генерал-лейтенанту Ф.И. Голикову и его штабу, ничего не помогло. Разговор был короткий: - Выполняйте распоряжение. Пришлось, разумеется, выполнять. Но я решил сделать это так, чтобы враг, если даже он разгадает наши планы, не успел подтянуть резервы. Поскольку наступление главных сил намечалось на 14 января, значит разведку боем силами передовых батальонов нужно было провести 12-го. И вот, не посвящая командующего и штаб фронта в свои намерения, я распорядился - конечно, устно: к 12 января произвести смену войск на плацдарме, с тем чтобы дивизии первого эшелона заняли исходные районы для наступления; главным силам быть готовыми в случае успешного продвижения передовых батальонов немедленно перейти в наступление. Решение несколько рискованное, согласен. Ведь противник мог случайно обнаружить появление у нас на переднем крае новых дивизий. Однако этот риск не шел ни в какое сравнение с серьезной угрозой, которая могла возникнуть, если бы мы, проведя разведку боем, предоставили затем врагу двое суток для организации отпора нашему наступлению. Кроме того, риск, на который я решился, намного уменьшала готовность главных сил армии к началу операции. Соответственно этому намерению ставилась и задача передовым батальонам, выделенным всеми четырьмя стрелковыми дивизиями первого эшелона - 141-й, 25-й гвардейской, 340-й и 107-й. Им было приказано наряду с выявлением действительного начертания вражеского переднего края захватить наиболее важные опорные пункты противника. Речь шла в первую очередь об уже знакомых читателю Ореховой роще, высоте 185, а также населенных пунктах Урыво-Покровском и Голдаевке. IV Атаке передовых батальонов 12 января предшествовала часовая артиллерийская подготовка. Она началась в 11 часов. На передний край противника обрушился огненный шквал. Он завершился мощным залпом двух дивизионов реактивной артиллерии М-13. В течение этого часа вражеские позиции обрабатывали бомбардировщики 291-й штурмовой авиационной дивизии. Ровно в 12 часов раздались оглушительные взрывы. Это взлетели на воздух проволочные заграждения противника, под которые наши саперы предшествующей ночью заложили 33 длинных фугаса. \389\ И сразу вслед за этим выступили передовые батальоны 107-й стрелковой дивизии совместно с частями 86-й танковой бригады подполковника В. Г. Засеева. Сбылась мечта полковника П. М. Бежко - его стрелковые части пошли в атаку на направлении главного удара. Они быстро преодолели расстояние до первых траншей ошеломленного противника. Завязался короткий бой за Голдаевку и находящуюся в полукилометре к западу от нее господствующую высоту. Схватка окончилась взятием населенного пункта и высоты. Сопротивление оказывалось лишь местами. Что касается венгерских солдат, об антигитлеровских настроениях которых мы уже упоминали, то они предпочитали целыми подразделениями складывать оружие. Спустя два часа после начала атаки двум передовым батальонам 107-й стрелковой дивизии сдались в плен больше тысячи солдат и 32 офицера. Среди захваченных трофеев были 20 артиллерийских орудий, 75 пулеметов, свыше тысячи винтовок и автоматов. Наши потери здесь составили пятеро убитых и 42 раненых{156}. Успешной была и атака двух передовых батальонов 25-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майора П. М. Шафаренко. При поддержке артиллерийского и минометного огня они совместно со 116-й танковой бригадой подполковника А. Ю. Новака после двухчасового боя овладели Ореховой рощей, разгромив опорный пункт противника. \390\ В этот день разведка боем была также проведена в полосах наступления 18-го стрелкового корпуса и 3-й танковой армии. Но так как там передовым батальонам ставились только задачи выявить истинный передний край обороны и вскрыть огневую систему противника, то, достигнув этой цели, они отошли на свои исходные позиции. Перед Сторожевским же плацдармом, в полосе наступления 40-й армии, сложилась иная обстановка. В результате действий передовых батальонов неприятельская оборона была основательно дезорганизована. Правда, обеспокоенный противник срочно перебросил сюда из Острогожска свою 700-ю танковую бригаду. Тем не менее наши войска, вклинившиеся на 6 км по фронту и более чем на 3 км в глубину, прочно закрепились на достигнутых рубежах. Более того, атака пехоты с танками в сочетании с предшествовавшим им огневым ударом артиллерии и минометов привела к такому развитию событий, которого мы и сами не ожидали, а именно: неприятельская пехотная дивизия, к которой на выручку поспешила 700-я танковая бригада, несмотря на это, не выдержала натиска и уже к исходу дня 12 января начала откатываться на запад. Таким образом, риск оказался более чем оправданным, и я тогда же принял решение использовать сложившуюся ситуацию для быстрейшего ввода в бой главных сил первого эшелона армии. В течение ночи войска были подтянуты вперед, на новые исходные позиции. Одновременно мы внесли поправки в план артиллерийского наступления: так как опорные пункты на переднем крае были уже захвачены нашими войсками, артиллерия получила новые цели, находившиеся в глубине вражеской обороны. Поздно вечером я доложил командующему фронтом обстановку в полосе армии. Генерал-лейтенант Ф. И. Голиков одобрил решение начать наступление главными силами на следующее утро. На рассвете 13 января мы провели артиллерийскую подготовку - еще более мощную, чем накануне. Важную роль в ее успехе сыграло распределение задач и целей между артиллерийскими группами. Например, армейская артиллерийская группа, которую возглавлял командир 10-й артиллерийской дивизии полковник В. Б. Хусид, сначала наносила огневые удары по штабам и узлам связи. Нарушив таким образом управление вражескими войсками, она перенесла огонь на позиции артиллерии и минометов противника. Основная масса огневых средств врага не имела возможности отвечать, так как перестала получать данные наводки для стрельбы. Фигурально выражаясь, большая часть артиллерии противника как бы ослепла, оглохла и онемела. Артиллеристы нашли возможности еще больше усилить мощь огневого удара по врагу путем применения различных новшеств. \391\ Так, 120 мм минометы, которых у нас было 50, обычно действовали отдельными дивизионами (по 12-18 минометов в каждом). В этот же день все они были объединены в одну группу. Ее огонь производил ошеломляющее впечатление. Он сметал проволочные заграждения вместе с кольями, взрывал целиком минные поля, разрушал перекрытия землянок, блиндажей, траншей, буквально выметая из них противника. Невольно вспомнилось описание батареи Раевского на Бородинском поле в 1812 г., только та опустошала ряды атакующего неприятеля, а эта расчищала путь своей пехоте и танкам. Один из пленных рассказал о гибели двух третей своей роты в течение 2-3 минут, пока она находилась под огнем советских минометов. Необычайный эффект произвели также 40 орудий, которые вели стрельбу прямой наводкой на полукилометровом фронте в полосе наступления 107-й стрелковой дивизии. Результаты артподготовки, выявленные после прорыва обороны противника, подтвердили ее высокую эффективность. На переднем крае и в глубине было разрушено множество дзотов, блиндажей, наблюдательных пунктов, узлов связи, стыков траншей и ходов сообщения, огневых позиций минометов и артиллерии. О меткости артиллеристов и минометчиков можно судить по тому, что они достигли таких высоких результатов и при этом полностью уложились в установленную норму расхода боеприпасов. Хотя, кстати сказать, снарядами и минами нас обеспечили так хорошо, что мы могли позволить себе в случае необходимости и перерасходовать их. Наконец, о результатах артиллерийской подготовки на рассвете 13 января многое говорит тот факт, что после ее окончания наша пехота смогла пойти в атаку во весь рост. Войска первого эшелона армии перешли в наступление с рубежей, достигнутых передовыми батальонами. Это позволило идти в атаку по ровному месту, а не из низины, где раньше находились исходные районы для наступления. Кроме того, вступив в сражение с нового рубежа, наши части избежали необходимости с боем преодолевать глубокий овраг севернее Урыво-Покровского. Таким образом, хорошие результаты действий передовых батальонов и высокоэффективная артиллерийская подготовка в немалой степени способствовали успеху наступления главных сил. Здесь необходимо сказать о задачах, которые им ставились. В соответствии с директивами Ставки и фронта было принято решение построить боевые порядки армии в два эшелона. В состав первого из них вошли 141-я, 25-я гвардейская, 340-я и 107-я стрелковые дивизии, 116-я, 150-я и 86-я танковые бригады. Им было приказано прорвать оборону противника на 10-километровом фронте н к исходу первого дня наступления выйти \392\ на рубеж населенных пунктов Сторожевое 1-е - Болдыровка - Девица. Второй эшелон - 305-я стрелковая дивизия и 253-я стрелковая бригада - должны были войти в сражение на утро второго дня операции. Первой из них предписывалось наступать в направлении селений Красное, Алексеевка, второй - на северо-запад с целью обеспечения правого фланга ударной группировки армии. Проблема обеспечения правого фланга приобрела первостепенное значение. Дело в том, что справа от полосы прорыва, на 47-километровом пассивном участке, мы удерживали занимаемый рубеж силами всего лишь одного стрелкового полка, учебного и пулеметного батальонов. А противостоял им армейский корпус противника. Кроме того, севернее и северо-западнее, в районе Воронежа и Касторное, располагалась 2-я немецкая армия. Указанные выше стрелковый полк и два батальона продолжали демонстрацию сосредоточения войск для перехода в наступление. Но противник мог принимать это на веру до поры до времени, и следовало ожидать, что именно там он попытается действовать в ответ на удар со Сторожевского плацдарма. Угроза с этой стороны была тем более реальной, что мы начинали наступательную операцию без 4-го танкового корпуса, который по плану должен был наносить удар как раз на правом фланге 40-й армии. Поэтому мы вынуждены были оставить одну из двух истребительных бригад, усиленную армейским батальоном противотанковых ружей и учебным батальоном стрелковой дивизии, в обороне восточное села Сторожевое 1-е, к югу от которого находился участок прорыва. Кроме того, на правом фланге армии наступала сильная ударная группа в составе 141-й, 25-й гвардейской стрелковых дивизий, 253-й стрелковой и 116-й танковой бригад. Причем достигнутый ими в ходе операции рубеж должна была закрепить вторая истребительная бригада. Наконец, сверх всего этого командующий фронтом по моей просьбе направил в район восточное Сторожевского плацдарма из своего резерва 322-ю стрелковую дивизию, с тем чтобы она участвовала в парировании возможного контрудара справа. Угрозу левому флангу, где на 28-километровом фронте остались только несколько боевых подразделений и два учебных батальона, предупредили действиями 107-й стрелковой дивизии и 86-й танковой бригады. После прорыва обороны они должны были, прикрывшись заслоном со стороны Коротояка, нанести удар на юг, на Острогожск. Этот город им предстояло освободить и тем самым рассечь окружаемую группировку врага уже во взаимодействии с наступавшими левее частями 18-го стрелкового корпуса и 3-й танковой армии. Как видим, командование и штаб армии уделили очень большое внимание обеспечению флангов ударной группировки. На \393\ то у нас были веские основания. Излюбленным приемом немецко-фашистских войск в борьбе против наступающей группировки был удар, часто двусторонний, крупными силами под основание прорыва. Этот метод противник неоднократно применял на ряде фронтов. Мне ли было не помнить, как он в мае 1942 г. успешно осуществил именно такой двусторонний удар, приведший сначала к срыву Харьковской наступательной операции Юго-Западного фронта, а затем и к крупному поражению советских войск на юге. Таким образом, забота об обеспечении флангов, проявленная в 40-й армии, тоже была отражением приобретенного в ходе войны опыта. Он сказывался во всем. В заблаговременном накоплении достаточного количества боеприпасов, продовольствия и горючего. В хорошо налаженном управлении войсками путем широкого применения современных средств связи, в том числе радиосвязи. В согласованных действиях пехоты, танков, артиллерии, авиации. В принятых при подготовке операции мерах, которые позволили в ходе наступления не только парализовать действия вражеских танков и артиллерии, но и успешно уничтожать их. Ранее уже говорилось о намеченных мерах по рассечению вражеской острогожско-россошанской группировки, в осуществлении которых принимали участие наши 107-я стрелковая дивизия и 86-я танковая бригада. Одновременно наступавшие справа от них войска армии должны были к исходу четвертого-пятого, дня выйти на рубеж Сторожевое 1-е - Касьянов - Новая Солдатка - Прудки - Иловское. Там, у г. Алексеевка, им предстояло соединиться с 15-м танковым корпусом 3-й танковой армии и тем самым замкнуть кольцо окружения вокруг острогожско-россошанской группировки противника. Таковы были задачи войск 40-й армии в операции по окружению и рассечению этой группировки. Осуществление их, как уже показано, началось успешно. Однако поскольку 13 января R наступление перешла только 40-я армия, то против нее и направил противник свои контрмеры.