кой подготовки войска армии пошли в атаку. Главный удар был нанесен в центре, в полосе 101-го и 67-го стрелковых корпусов. И поскольку все мосты были взорваны врагом, мы начали наступление прямо с форсирования р. Бялы. Тяжелые бои на захваченных плацдармах продолжались весь этот и следующие дни. Лишь 3 февраля оборона противника была прорвана. В тот день 305-я стрелковая дивизия полковника А. Ф. Васильева овладела опорным пунктом Чеховице. Единая система обороны была нарушена, и наши войска получили возможность действовать на север, в направлении Дзедзице, и на юг - на Бельско-Бяла. Эти два опорных пункта составляли основу всего вражеского оборонительного рубежа. Фашистское командование прилагало отчаянные усилия к тому, чтобы сбросить нас с плацдармов и восстановить оборону по р. Бяла. Контратаки следовали одна за другой. Сначала они предпринимались силами не более роты с 3-4 танками или самоходно-артиллерийскими установками. Затем в контратаки шли батальоны и, наконец, пехотные полки с 16-20 танками. Я непрерывно усиливал войска на плацдарме, и контратаки неизменно отбивались. Но наше продвижение вперед было незначительным. Враг сосредоточивал против плацдарма все более крупные силы, и количество контратак возрастало. 3 февраля их было 11, 4 февраля - 12, 5 февраля - 16. Ожесточенность боев нарастала. Тогда мы решили подвергнуть оборону противника артиллерийской обработке. Проведенная 7 февраля 45-минутная артподготовка внесла заметные опустошения в боевые порядки врага. Возобновившие вслед за этим наступление наши войска прорвали оборону западнее Чеховице и расширили плацдарм до 20 км по фронту и до 8 км в глубину. Но и после этого сопротивление гитлеровцев не было сломлено. В населенных пунктах бои шли чуть ли не за каждый дом. Особое упорство неприятель проявил в Дзедзице. Несмотря на то, что город был охвачен с трех сторон, здесь свыше суток шли ожесточенные уличные бои. 8 февраля противник был выбит из города, где он понес чувствительные потери. Этот день стал переломным и на других участках фронта. Так, на левом фланге была очищена от врага восточная часть г. Бельско-Бяла, откуда гитлеровцы бежали на западный берег р. Бяла. Но с запада в это время приближалась к городу 42-я гвардейская танковая бригада полковника В. С. Гаева с десантом на броне, входившая в состав нашей подвижной группы. Там она оседлала шоссейную и железную дороги, перерезав коммуникации фашистского гарнизона, оборонявшегося в Бельско-Бяла. \541\ Бои в этом городе и к западу от него были особенно напряженными. Кроме упомянутой танковой бригады, в них участвовали 211-я и один из полков 340-й стрелковой дивизии, а также 1666-й самоходно-артиллерийский полк майора П. К. Шурыгина. Противник стремился любой ценой восстановить коммуникации к западу от Бельско-Бяла, надеясь, что это поможет ему удержать и сам город. Крупными силами, стянутыми с других участков, врагу удалось окружить указанную выше группу войск в районе населенного пункта Ясеница. Пытаясь уничтожить ее, он непрерывно атаковал с севера, востока и запада. 12 же февраля, когда противник был выбит из Бельско-Бяла, его натиск в районе Ясеницы, где были перерезаны пути отхода на запад, стал еще более ожесточенным. В тот день он предпринял 19 атак. Они следовали со всех сторон и осуществлялись силами от пехотного батальона до полка с 40-50 танками. Трудно пришлось воинам нашей окруженной группы. К тому же снаряды, мины и патроны, не пополнявшиеся четверо суток, были у них на счету. Но высокий моральный дух бойцов и прочная броня тяжелых танков выдержали все испытания. Отбив все атаки, группа дождалась помощи подошедших с востока остальных полков 340-й стрелковой дивизии, частей 52-го стрелкового корпуса и правофланговых подразделений 11-го стрелкового корпуса 1-й гвардейской армии. Вражеские силы, так и не сумевшие осуществить свои намерения, были окончательно разгромлены и рассеяны, а их остатки бежали на запад по глухим горным тропам южнее Ясеницы. Все эти дни упорные бои шли также в центре и на правом фланге армии. Здесь в числе действовавших против нас были части 20-й танковой и 18-й эсэсовской моторизованной дивизий. В связи с их появлением число танков у противника увеличилось в несколько раз. Что же касается по-прежнему противостоявших нам 78, 359, 544 и 545-й пехотных дивизий, то они непрерывно получали пополнение. Кроме того, им были приданы многочисленные специальные части, используемые в качестве пехоты, в том числе несколько саперных, 994, 1028, 1429-й охранные, 2-й штурмовой, 35-й пулеметный, 2-й полицейский, 284-й зенитный батальоны, 2-й железнодорожный и 1544-й учебный батальоны, учебный дивизион штурмовых орудий, учебные полки "Северная Украина" и "Северная Германия" и другие. Всего за 20 дней февраля было засечено 28 таких специальных частей. Среди них был и полк власовцев. Поскольку зашла речь о власовцах, хотелось бы пояснить, кто такие были эти изменники Родины. Кое-кто полагает, что то были бывшие воины 2-й ударной армии, якобы чуть ли не целиком перешедшей на сторону врага летом 1942 г. во главе с изменником А. А. Власовым. Именно таков был провокационный слух, \542\ распространявшийся не только во время войны пропагандой противника, но и после ее окончания западными мистификаторами. К чести 2-й ударной армии, действовавшей на Волховском фронте, должен сказать, что, как со всей очевидностью свидетельствуют документы, сохранившиеся в Архиве Министерства обороны СССР, она сражалась героически. Ее воины в тяжелейших условиях окружения, при катастрофической нехватке боеприпасов пробивали себе путь сквозь вражеское кольцо. И пробили. Те, кто не пал в борьбе с противником, вышли из окружения и вновь влились в ряды сражавшихся с немецко-фашистскими захватчиками. Не вернулся лишь Власов. И не потому, что не имел такой возможности. Из документов и донесений тех, кто шел вместе с ним и вышел из окружения, в то время как Власов отправился в противоположную сторону - в стан врага, видно, что трижды он пренебрег возможностью вырваться из кольца. Ясно: он бросил армию и предал Родину сознательно, преднамеренно. Это подтверждается и всей его дальнейшей изменнической деятельностью под руководством шефа гестапо Гиммлера вплоть до той минуты, когда 12 мая 1945 г. на чехословацкой земле предателя Власова, пытавшегося скрыться, вытащили из машины офицеры 162-й танковой бригады 25-го танкового корпуса Красной Армии. Откуда же взялись его подручные, власовцы, спросит читатель. Белоэмигрантское отребье и попавших в плен выходцев из ликвидированных в нашей стране паразитических классов, а также тех, кто изменил по трусости, - всех их гестапо направляло к своему верному лакею Власову. Из них и формировались в последующий период войны части, личный состав которых был одет в форму немецко-фашистской армии и воевал за интересы германского фашизма. Но вернемся к февральским боям 1945 г. Прибывшее пополнение вражеское командование немедленно бросало в бой. Этим оно добилось, что контратаки стали почти непрерывными. С 1 по 12 февраля их было свыше 200, в том числе 8 февраля - 43, на следующий день - 46, а 12 февраля - 52. Таким образом, число их все возрастало. Результата же они не давали. Правда, были случаи, когда контратакующим удавалось затормозить наше наступление, но, не выдержав ответных ударов, они тут же откатывались назад. Командующий фронтом решил, что для создания решительного перелома в боевых действиях нам нужны дополнительные силы. В связи с этим 10 февраля он передал из своего резерва в состав 38-й армии 95-й стрелковый корпус генерала И. И. Мельникова. Он имел 237-ю, 351-ю стрелковые и 2-ю гвардейскую воздушно-десантную дивизии, которые и были мною введены в бой в центре нашей полосы наступления. Но прорыв обороны врага все же осуществили не свежие дивизии, а правофланговый 101-й стрелковый корпус \543\ генерал-лейтенанта А. Л. Бондарева. Он имел задачу выйти главными силами на рубеж Струмень, Дрогомысль, Охабы. Совершив маневр, корпус сосредоточил свои усилия на правом фланге. Здесь вскоре и обозначился успех. Наступлению 183-й стрелковой дивизии препятствовал опорный пункт врага на ст. Забжег. Через нее проходит железная дорога из Дзедзице на запад. Здесь же узел трех шоссейных дорог. Удержанию этого населенного пункта гитлеровцы придавали большое значение еще и потому, что расположенный к западу от него лесной массив позволял скрытно подбрасывать сюда подкрепления. Овладеть ст. Забжег было приказано 227-му стрелковому полку, сосредоточенному в населенном пункте Охоце. Ему для этого придавались 8 танков 12-го гвардейского танкового полка. Командир 227-го стрелкового полка подполковник Н. П. Чалов создал 8 штурмовых групп. Каждой из них, имевшей до двух взводов, он определил объект атаки и выделил по одному танку. В ночь на 10 февраля группы бесшумно вышли на рубеж атаки, находившийся в 50-100 м от противника. В 400-450 м позади них расположились танки. На рассвете артиллерия и танки обрушили свой огонь на центральную часть опорного пункта в Забжеге. Вслед за тем штурмовые группы с танками пошли в атаку. Внезапный стремительный удар причинил противнику большие потери и вынудил его отойти в лес, к дороге, идущей вдоль Вислы на запад. Там гитлеровцы несколько пришли в себя и предприняли одну за другой ряд контратак с целью вернуть Забжег. Но успеха не имели. Теперь препятствием для дальнейшего продвижения полка стал лес, в котором засел противник. Чалов решил обойти его с севера, вдоль Вислы. Оставив в Забжеге для прикрытия стрелковый батальон, он с остальными силами, поддерживаемыми танками, двинулся по намеченному обходному пути. Враг не ожидал такого маневра, и полк, сбивая мелкие группы противника, к утру 11 февраля вышел в район населенного пункта Гурна-Конец. Здесь он форсировал Вислу и завязал бой на южной окраине Мал. Висла. А тем временем вслед за полком Н. П. Чалова двинулись по его маршруту 285-й и 295-й стрелковые полки. Также форсировав Вислу, они овладели крупным населенным пунктом Струмень. Наконец, 140-я и 70-я гвардейская стрелковые дивизии, используя успех 183-й, очистили от противника лес западнее Забжега и вышли на плацдарм за Вислой, где завязались упорные бои. Быстрому захвату и расширению этого плацдарма способствовало форсирование Вислы с ходу, а также овладение мостом. Первой подобралась к мосту группа воинов 234-го инженерно-саперного батальона, обеспечивавшего наступление 101-го стрелкового корпуса. Под прикрытием автоматчиков и танков 5-й гвардейской танковой бригады полковника И. М. Моруса саперы \544\ подползли к мосту. Они знали, что он наверняка минирован и вот-вот будет взорван. Но им также хорошо было известно, что нужно во что бы то ни стало предотвратить его уничтожение. Кому как не саперам понимать все значение захвата моста для успеха наступательных действий! И младший сержант Слесаренко с рядовым Пустовойтовым поползли по минированному мосту. В любое мгновенье они могли вместе с ним взлететь на воздух. Но это не остановило отважных саперов. Бесстрашие и самоотверженность сочетались в них с большим опытом. Ведь позади, на долгом пути наступления, осталось немало мостов, разминированных ими буквально в последние минуты. Так и теперь ползли Слесаренко и Пустовойтов, зорко глядя по сторонам в поисках хорошо известных им признаков. И вот обнаружены детонирующий шнур и кабель. Мгновенно перерезав их, саперы спасли мост от взрыва. Все это было сделано бесшумно, и вражеская охрана лишь тогда обнаружила наших воинов, когда они уже сделали свое дело. Но не успели гитлеровцы поднять тревогу, как были уничтожены огнем автоматчиков. Затем саперы извлекли из-под моста взрывчатку, а автоматчики с танкистами организовали его охрану. То обстоятельство, что мост не был уничтожен, ухудшило положение противника. Враг трижды пытался прорваться к мосту и подорвать его до подхода наших главных сил. Но безрезультатно. VI Отразив вражеские контратаки, мы закрепились на плацдарме и установили тесную локтевую связь с 60-й армией. Наш стык больше не разделяла Висла. Более того, прорыв 101-го стрелкового корпуса обеспечил также продвижение на запад войск центра и левого фланга армии. Завоевание же обширного плацдарма на западном берегу Вислы, кроме того, способствовало наступлению как 60-й армии 1-го Украинского фронта, так и правого фланга 1-й гвардейской армии 4-го Украинского фронта. К тому времени задача 4-го Украинского фронта существенно изменилась. В начале операции он своим правым крылом обеспечивал действия войск 1-го Украинского фронта на краковском направлении и западнее. Теперь же, когда главные усилия последних были перенесены в Верхнюю Силезию, а на моравско-остравском направлении решающая роль перешла к правому флангу нашего фронта - 38-й и части сил 1-й гвардейской армий, их действия обеспечивала справа 60-я армия 1-го Украинского фронта. Усилившееся значение нашего наступления подчеркивалось решением Ставки Верховного Главнокомандования о передаче 4-му Украинскому фронту двух легких горнострелковых корпусов, а также 5-го гвардейского механизированного корпуса генерала Б. М. Скворцова. Что касается последнего, то он, как \545\ указывалось в распоряжении Ставки от 6 февраля 1945 г., передавался "для использования его на участке 38-й армии"{310}. Корпус генерала Скворцова был полностью укомплектован личным составом и вооружением, но имел недостаток в материальной части. Особенно давала себя знать нехватка автомашин. Ими корпус был обеспечен лишь на 25%{311}. Прибытие недостающего количества ожидалось только к 20 февраля. Это заставило" несколько отсрочить наступление на Моравскую Остраву, хотя до города оставалось всего 50-60 км. 18 февраля 38-я армия по распоряжению фронта перешла к обороне. Ясло-Горлицкая наступательная операция закончилась. Наибольший вклад в ее осуществление внесла наша армия, Как отмечал в одной из своих послевоенных статей Маршал Советского Союза А. И. Еременко, сменивший в конце марта 1945 г. И. Е. Петрова, "основную роль в прорыве сыграли войска 38-й армии, действовавшей на правом фланге"{312}. Ход и результаты наступления подтвердили правильность выбора направления главного удара на запад, а не на юго-запад, через многочисленные хребты, как это было в Карпатско-Дуклинской операции. Что касается освобождения восточных и центральных районов Чехословакии, то эту задачу успешно решали в январской операции 18-я и левый фланг 1-й гвардейской армии 4-го Украинского фронта. В дни Ясло-Горлицкой операции мы с еще большей наглядностью увидели приближение краха фашистской Германии. Как отмечалось, еще до нашего наступления гитлеровские солдаты находились в подавленном состоянии. Когда же началось наше наступление, участились случаи отхода без приказа, сдачи в плен целыми подразделениями. Так, пленные из 215-го пехотного полка 78-й пехотной дивизии рассказали, что их 1-й батальон в полном составе бросил позиции сразу же после начала атаки наших войск и вопреки приказу отошел в тыл{313}. Характерный случай произошел 18 февраля. Во время отражения контратаки минометчики 705-го стрелкового полка 121-й стрелковой дивизии забросили в расположение противника 10 агитмин с листовками Национального комитета "Свободная Германия". Через два часа после того, как контратака была отбита, наши бойцы заметили группу немецких солдат, приближавшихся с поднятыми руками и белым полотнищем. Как только немцы оказались в нашем окопе, за ними последовала новая группа солдат, а потом еще две группы{314}. \546\ Общая численность перешедших здесь на пашу сторону составила 42 человека. То были все оставшиеся в живых в 3-й роте 1083-го пехотного полка 544-й пехотной дивизии. На завершающем этапе операции наши войска встретились с новыми формированиями, разрекламированными гитлеровцами. Речь идет о так называемом фольксштурме, который, согласно уверениям Геббельса, должен был не более и не менее как остановить наступление Красной Армии. То был один из последних фашистских блефов. О том, что в действительности представлял собой фольксштурм, мы получили представление при освобождении г. Бельско-Бяла. Оказалось, что здесь на одном из участков нам противостоял 172-й батальон фольксштурма, но мы об этом узнали лишь из показаний пленных. Захваченные нами фольксштурмисты, в подавляющем большинстве физически непригодные к военной службе, рассказали, что их организация объявлена добровольной, но в действительности каждого из них призвали по повесткам, в которых указывалось, что неявка карается по закону военного времени. Вскоре они воочию увидели, что означала эта приписка: на их глазах были схвачены и немедленно расстреляны 17 человек, пытавшихся уклониться от мобилизации в фольксштурм. Один из пленных воспроизвел следующее напутствие, полученное ими перед боем от нациста-агитатора, явившегося к ним в сопровождении гестаповцев: "Теперь дело идет о жизни и смерти. Бояться смерти нам нечего. Смерть предопределена человеку в час его рождения. Идите на фронт и деритесь. Если попадете в плен - вас расстреляют русские, если попробуете убежать в тыл - вас расстреляют свои, а если попробуете перебежать к русским - на родине будут уничтожены ваши семьи. Ну, а теперь вперед на врага с панцер-фаустами в руках". Рассказывая об этом, пленный добавил: "Нам действительно выдали панцер-фаусты, но что с ними делать, мы не знали и боялись их"{315}. Дело закончилось тем, что указанный батальон при первом же ударе одной из наших частей бежал, понеся тяжелые потери. Не преуспев и в беге, большинство фольксштурмистов оказалось в плену. Глубоко эшелонированная оборона, новые противопехотные стеклянные мины, фауст-патроны - ни одно из этих средств, примененных противником, не смогло повлиять на темпы нашего наступления в Ясло-Горлицкой операции. Стремительность продвижения пехоты и танков обеспечивалась действиями артиллерии, уничтожавшей огневые точки и инженерные сооружения противника, успешно справившейся с задачей непрерывного сопровождения атаки. Хорошо действовала в период преследования и наша подвижная группа. Хотя она не имела сколоченного штаба и достаточных средств связи, \547\ однако и в этих условиях играла важную роль в операции. Группа широко применяла обходы опорных пунктов противника и там, где горный рельеф не ограничивал ее маневра, выходила на пути отступления вражеских войск. В итоге операции войска 38-й армии продвинулись по северным отрогам Карпат более чем на 300 км, освободили от немецко-фашистских захватчиков обширные районы Южной Польши, вышли в районы верхнего течения Вислы и к Моравско-Остравскому промышленному комплексу Чехословакии, который после потери Силезии играл важнейшую роль в военном производстве фашистской Германии. Противник понес чувствительные потери: убито и ранено свыше 35 тыс. солдат и офицеров, уничтожено 127 танков, 108 самоходно-артиллерийских орудий, 234 полевых орудия, 234 миномета, 1545 пулеметов, 85 бронетранспортеров, 2700 автомашин, захвачено 5610 пленных, освобождено 1370 населенных пунктов и 63 железнодорожные станции{316}. В период Ясло-Горлицкой операции четыре раза были отмечены войска 38-й армии в приказах Верховного Главнокомандующего - в связи с освобождением польских городов Ясло и Горлице, Новы Сонч, Вадовице, Бельско-Бяла. Москва от имени Родины салютовала в честь этих побед. Многие соединения и части армии получили почетные наименования "Ясловские", "Горлицкие", "Бельские", другие Указом Президиума Верховного Совета СССР были награждены орденами. Среди них стрелковые дивизии: 70-я гвардейская генерал-майора И. А. Гусева, 81-я полковника И. И. Матусевича, 141-я генерал-майора В. Н. Моложаева, 211-я полковника Г. С. Томиловского, 241-я генерал-майора С. А. Ивановского и 340-я генерал-майора Ф. Н. Пархоменко. Их личный состав проявил в боях массовый героизм и величайшую самоотверженность. \548\ Как хотелось бы мне рассказать о всех бесчисленных подвигах, совершенных воинами 38-й армии! К сожалению, в рамках данной книги это невозможно. Тем не менее не могу не упомянуть хотя бы вкратце о некоторых из них, запомнившихся особенно ярко. Немало славных подвигов совершил младший сержант М. А. Мардар, командир отделения 1-й роты 1-го батальона 894-го стрелкового полка 211-й стрелковой дивизии. В боях за Горлице, действуя с пулеметом впереди боевого порядка, он уничтожил минометный расчет противника, мешавший продвижению роты. Когда гитлеровцы перешли в контратаку с целью отбить захваченный нами мост через р. Бяла, М. А. Мардар подпустил фашистов на близкое расстояние и кинжальным огнем уничтожил до 40 из них. Так он отбил у врага охоту к овладению мостом. А несколько дней спустя в бою за Новы Сонч сержант Мардар в подобной же обстановке уничтожил еще свыше 30 гитлеровцев. Там отважный воин пал смертью храбрых. Советское правительство высоко оценило его подвиги, удостоив М. А. Мардара посмертно высшей награды - звания Героя Советского Союза{317}. Когда на подступах к Бельско-Бяла на пути наступающих частей 81-й стрелковой дивизии оказались две бетонированные огневые точки противника, уничтожить их добровольно вызвались разведчики М. С. Маляренко и Л. В. Глыбин. Они незаметно подползли к первой из них, забросали ее гранатами, а затем ворвались внутрь. Оказавшие сопротивление гитлеровцы были уничтожены. Но в это время гарнизон второй огневой точки открыл пулеметный огонь. Рядовой Л. В. Глыбин был смертельно ранен. Оставшись один, М. С. Маляренко решил все же выполнить задачу до конца. Он начал пробираться по траншее, которая вела ко второй огневой точке. Когда же навстречу ему двинулась группа вражеских автоматчиков, их обстреляла наша артиллерия, и они поспешили укрыться под бетонированным колпаком. М. С. Маляренко к тому времени был ранен, однако, несмотря на это, ворвался вслед за фашистами в неприятельский дзот и с гранатой в руке вынудил гарнизон сложить оружие. Затем он привел четырех взятых им в плен гитлеровцев в свою часть и доложил, что путь вперед свободен{318}. За этот подвиг рядовой М. С. Маляренко был удостоен звания Героя Советского Союза. Другой разведчик, сержант Д. П. Смирнов из 1002-го стрелкового полка 305-й стрелковой дивизии, в бою за опорный пункт противника в населенном пункте Чеховице обнаружил в подвале каменного дома вражеский пулемет, мешавший движению нашей пехоты. Взяв с собой двух бойцов, он незаметно подполз к зданию \549\ и через подвальное окно забросал гранатами огневую точку противника. Затем они втроем ворвались в подвал, где обнаружили 20 гитлеровцев. Семеро из них, пытавшиеся сопротивляться, были убиты, а остальные 13 во главе с офицером взяты в плен{319}. В самых трудных условиях наши воины вступали в бой и побеждали. Пример тому - действия группы разведчиков 623-го артиллерийского полка 183-й стрелковой дивизии во главе с командиром полка подполковником М. А. Рачковым. В только что освобожденном Закличине они ночью неожиданно встретили до сотни гитлеровцев. Как потом выяснилось, то были подразделения вражеских войск, отходивших из полосы 60-й армии. Подполковник Рачков и 6 разведчиков смело вступили в бой. Уничтожив 25 вражеских солдат и офицеров, они остальных обратили в бегство{320}. Не растерялся при встрече с врагом санитарный инструктор 81-й стрелковой дивизии старший сержант П. С. Катухин. Получив приказание командира роты оказать первую помощь раненому бойцу и вынести его из ничейной полосы, Катухин проник туда и начал было перевязывать раненого. Но тут из стоявшего невдалеке дома до него донеслась немецкая речь. Санинструктор изготовил для боя гранату и автомат, затем предложил засевшим в подвале гитлеровцам сдаться. Они отказались. Катухину пришлось пустить в ход гранату и автомат. В результате семеро гитлеровцев были убиты. Только после этого из подвала вылезли и сдались 26 солдат и один офицер. Старший сержант привел их в штаб полка, а затем вернулся за раненым бойцом и вынес его с поля боя{321}. Указом Президиума Верховного Совета СССР санинструктору П. С. Катухину было присвоено звание Героя Советского Союза. Когда после окончания войны я увидел во время Парада Победы на Красной площади в Москве поверженные в прах фашистские знамена, мне вспомнился еще один дерзкий подвиг во время Ясло-Горлицкой операции. Его совершил старшина Ерохтин. Завершив в тылу врага выполнение поставленной задачи, он решил поосновательнее дезорганизовать оборону противника на данном участке. И вот перед возвращением в свою часть Ерохтин проник ночью в штаб немецко-фашистского полка. Добравшись до помещения, где находились знаменосец и три его ассистента, он уничтожил их. Вражеское же полковое знамя доставил в свою часть в качестве трофея{322}. Таких и иных трофеев было нами взято немало. Главный же итог Ясло-Горлицкой операции состоял в том, что мы овладели большим плацдармом за Вислой в районе Струмень и почти вплотную подошли к Моравской Остраве, ждавшей освобождения. \550\ ГЛАВА XVII. У ПОСЛЕДНЕЙ ПРЕГРАДЫ I Об укрепленном районе, преграждавшем путь к освобождению не только Моравской Остравы, но и всей Чехословакии, мы имели довольно общее представление. Однако и этого было достаточно, чтобы понимать: предстояли тяжелые бои. Моравско-Остравский промышленный район Чехословакии расположен в южной части Силезской низменности, между Моравско-Силезскими Бескидами и Судетскими горами. Холмистая, большей частью лесистая местность с высотами от 200 до 425 м постепенно повышается к западу, к Судетам, и к юго-востоку, к Карпатам, а на севере постепенно переходит в равнину. На югозападе она тянется до так называемых Чешских ворот - своеобразного коридора в горах шириной 10-15 км, местами суживающегося до 3 км. Весь этот район изрезан неширокими лощинами и узкими долинами рек и ручьев, а также обрывистыми оврагами, что сильно затрудняет, а местами и вообще исключает движение войск вне дорог. Характер местности был очень удобен для создания оборонительных рубежей. Правда, он благоприятствовал и выбору скрытых подступов к вражеской обороне, однако ограничивал свободу маневра наступающих, особенно танковых и механизированных соединений. Кроме того, продвижение на запад требовало преодоления Одры и ее правых притоков - Остравицы и Ольши. Если же еще учесть, что их пойма, особенно последней, сплошь изрезана мелиоративными каналами, то станет очевидной вся сложность рельефа местности, на которой нам предстояло наступать. Описываемый район был подготовлен к обороне заблаговременно. Нам было известно, что вдоль чехословацкой границы с Германией и Польшей имелись укрепленные районы с обширной системой долговременных сооружений. Впоследствии, после прорыва вражеской обороны, мы имели возможность увидеть их воочию. И помню, что когда мы вместе с А. А. Епишевым уже в конце апреля осматривали эти сооружения, то пришли к выводу: нам прорывать такую \551\ долговременную оборону довелось впервые. Добавлю: в дальнейшем, подробно знакомясь с боевыми действиями наших войск на других фронтах, я обнаружил, что в годы войны с фашистской Германией всего лишь на трех участках пришлось прорывать мощную долговременную оборону. Одним из них был Карельский перешеек, другим - граница Восточной Пруссии, третьим - Моравско-Остравский район, на пороге которого и стояла ранней весной 1945 г. наша 38-я армия. Возможно, этот перечень неполон, но вряд ли можно его намного увеличить. Так или иначе, нам предстояло преодолеть вражескую оборону, рассчитанную на длительное сопротивление. Несколько забегая вперед, расскажу, какой она предстала впоследствии перед моими глазами. Подходы к Моравской Остраве с востока прикрывались тремя долговременными оборонительными полосами, проходившими вдоль упомянутых рек Ольша, Остравица и Одра, и одной с севера, на рубеже Троппау (Опава) - Моравская Острава. Здесь были построены железобетонные доты различных типов: пулеметно-артиллерийские с 6-8 амбразурами и пулеметные с 6, 2 и 1 амбразурами. Почти у всех было также по 2-3 пулеметных колпака, возвышавшихся над землей на 30-50 см. Полоса состояла из четырех линий укреплений. На переднем крае в 500-800 м один от другого располагались 6-8-амбразурные капониры, а в промежутках между ними, через каждые 150-250 м, - 2-амбразурные пулеметные. Огонь из них велся на фланги и в тыл, причем огневая система была построена так, что подавление или уничтожение 2-3 рядом расположенных дотов лишь ослабляло ее, но в целом не нарушало. Большие пулеметно-артиллерийские доты, имевшие от 6 до 8 амбразур, представляли собой мощные сооружения с 2,5-метровыми боковыми и 3-метровыми фронтальными стенами. Они были вооружены каждый двумя скорострельными 37-мм пушками, двумя спаренными и четырьмя одиночными пулеметами. В них, помимо казематов, имелись жилые комнаты для гарнизонов, вентиляционное и электрооборудование, водоснабжение, канализация, кладовые, телефонная связь. Вмещали такие доты 80- 100 человек. Малые доты с гарнизоном от 4 до 6 человек, вооруженных 1-2 станковыми пулеметами, являлись как бы дополнением к большим и имели задачу поддерживать их из глубины. Все эти сооружения были тщательно замаскированы, и на расстоянии их нельзя было отличить от множества расположенных вокруг холмов. Соединялись они ходами сообщения. В 75- 100 м перед дотами были сооружены контрэскарпы с железобетонными опорными стенками. Их продолжением служили надолбы на бетонном фундаменте. Пространство между дотами и впереди контрэскарпов полностью простреливалось{323}. \552\ Эти укрепления были построены Чехословакией в 20- 30-х годах под руководством французских инженеров, имевших опыт сооружения линии Мажино. После печально известного Мюнхена, когда Чехословакию предали Гитлеру западные державы и ее собственное антинародное правительство, укрепленные районы были разоружены. Однако к описываемому моменту немецко-фашистское командование частично восстановило их" чтобы использовать в борьбе с наступавшими советскими и чехословацкими войсками, иначе говоря, для продления своего господства в Чехословакии. Так вновь дали себя знать плоды предвоенной политики западных держав, способствовавшей осуществлению захватнических планов Гитлера, в том числе и в отношении Чехословакии. Вновь обернулось против этой страны и предательство ее национальной буржуазии, боявшейся собственного народа больше, чем фашистской агрессии. Об этом думали мы с А. А. Епишевым, осматривая укрепления. Да, конечно, располагая такой долговременной оборонительной полосой вдоль своих границ, чехословацкий народ, несомненно, был в состоянии отразить первый натиск гитлеровских захватчиков и дождаться помощи Советского Союза. Этого не произошло потому, что помощь нашей страны была отвергнута. Буржуазия Чехословакии предпочла стать на колени перед поработителями, обнажив антинациональную, эксплуататорскую сущность своих классовых интересов... Немецко-фашистское командование, восстановив к весне 1945 г. часть построенных укреплений, усилило их полевыми сооружениями. Они состояли из двух-трех линий траншей с проволочными заграждениями и минными полями. Первая траншея находилась в 100-150 м впереди дотов и была защищена проволочной сетью в 4-6 рядов на низких кольях, а местами спиралью Бруно. Гитлеровцы далеко не случайно так основательно укрепили оборону подступов к Моравской Остраве. Как известно, в результате январского наступления 1945 г. Красная Армия нанесла решительное поражение противнику на варшавско-берлинском направлении, очистила от гитлеровских захватчиков большую часть Польши, глубоко вторглась в пределы фашистской Германии и готовилась к нанесению завершающего удара. Гитлеровские войска понесли огромные потери, и их стратегическое положение резко ухудшилось, о чем свидетельствовал выход Советских Вооруженных Сил на р. Одер, откуда оставалось всего 60 км до Берлина. Полная победа над немцами теперь уже близка, - гласил приказ Верховного Главнокомандующего от 23 февраля 1945 г. В нем были подведены итоги успешной зимней кампании Красной Армии, в результате которой военные действия были \553\ перенесены на территорию Германии и сорвано наступление немецко-фашистских войск против наших англо-американских союзников на Западе. Позади был славный путь от Москвы и Сталинграда, путь борьбы и побед в деле освобождения нашей Родины от захватчиков, впереди - завершение исторической миссии Советских Вооруженных Сил по разгрому гитлеровского рейха и избавлению народов от фашистского ига. Какой нужно было обладать мощью, чтобы все это осуществить! И нашлась такая сила. Ее дал своей Красной Армии советский народ, ведомый ленинской партией. Впереди нам сияла Победа, и советские воины шли к ней с огромным, не знающим преград наступательным порывом. Боевой же дух немецко-фашистской армии под влиянием крупных поражений на советско-германском фронте резко понизился. Упала дисциплина. Вот что писал, например, командир 18-й моторизованной дивизии СС в своем приказе от 6 марта 1945 г.: "...За пять лет войны сильно понизилось качество нашего пехотинца и гренадера по сравнению с тем, которое было у нас, когда мы только впервые вступили в бой. Это объясняется тем, что пехотинец идет на позиции уже не будучи так хорошо обучен, с другой же стороны, что является основным и что нужно всячески искоренять в связи с многочисленными поражениями и связанными с этим отступлениями, пехотинец окончательно \554\ потерял веру в себя и свое оружие. В последних боях эти недостатки обнаружились с особой ясностью"{324}. Процесс разложения все глубже проникал в немецко-фашистскую армию. Об этом, в частности, свидетельствует и признание бывшего гитлеровского генерала К. Типпельскирха. Приводя один из фактов отхода частей СС без приказа, имевший место в районе Секешфехервара в Венгрии, он заявил, что это событие поразило "Гитлера точно гром среди ясного неба. Части использовавшихся в этом наступлении дивизий СС, в том числе отряды его личной охраны, на которых он полагался как на каменную гору, не выдержали: у них истощились силы и вера. В припадке беспредельного бешенства Гитлер приказал снять с них нарукавные знаки с его именем"{325}. Катастрофическое положение сложилось и в экономике Германии. Падение добычи угля, выплавки чугуна и стали, производства проката и авиационного бензина привело к сокращению военной продукции. Выпуск танков с 723 в январе 1944 г. уменьшился до 447 в январе 1945 г., производство стрелково-артиллерийского вооружения и боеприпасов упало за тот же период на 50-60%. Это обстоятельство в значительной степени объясняет мотивы, которыми руководствовалось вражеское командование, столь тщательно готовясь к обороне Моравско-Остравского промышленного района. Он и в предшествующие годы был для фашистской Германии крупной базой производства вооружения. В Моравской Остраве и расположенных невдалеке от нее Цешине, Богумине, Карвинне, Троппау (Опава), Фриштате, Фридеке, Нов. Йичине работали десятки заводов металлургической, химической, машиностроительной, нефтеперегонной, электрокабельной и многих других отраслей промышленности, угольные шахты, текстильные и другие фабрики. Здесь гитлеровцы производили большое количество военной продукции. Особое значение этот район приобрел для них к весне 1945 г., когда он оказался одним из немногих промышленных центров, остававшихся в их руках. И они делали все возможное, чтобы удержать его. О том, какую роль отводил противник обороне Моравско-Остравского района, можно судить по показаниям пленных, захваченных нами в ходе операции. Так, они утверждали, что в начале марта в Моравскую Остраву приезжал Гитлер. Выступая перед командным составом, он требовал любой ценой удержать район и грозил строжайшими карами за отступление. Кроме того, 9 марта здесь был получен приказ Кейтеля, согласно \555\ которому семьи сдавшихся в плен немецких солдат и офицеров подлежали суду. А вот еще два показания. Фельдфебель штрафной роты 1-го танкового корпуса, взятый в плен 12 марта, сообщил: "9 марта я слышал в моей роте речь политофицера, который сказал: мы стоим перед событиями решающей важности, и, если Богемия и Моравия не будут удержаны, война проиграна"{326}. Солдат 473-го пехотного полка 253-й пехотной дивизии рассказал: "4 марта командир дивизии генерал-лейтенант Беккер посетил наш полк и обратился к нам с речью. Он сказал, что от моравско-остравской земли зависит теперь 80% военного производства. Если вы отдадите Моравскую Остраву, - говорил он нам, - вы отдадите Германию"{327}. Но надежды гитлеровцев были беспочвенны, а их политические маневры обречены на провал. К тому времени, как и прежде, советско-германский фронт оставался основным во второй мировой войне. Именно здесь в жестоких сражениях решались дальнейшие судьбы мира. Советские войска рвали в клочья вражескую оборону, окружали и уничтожали крупные группировки противника. Были отрезаны и изолированы 26 дивизий в Курляндии, 27 - в Восточной Пруссии, окружены и уничтожены или уничтожались гарнизоны в Лодзи, Торуни, Познани, Шнайдемюле и Будапеште. Соответствующей огромному вкладу Советского Союза в успешное развитие военных действий была его роль в антигитлеровской коалиции, которая за годы войны значительно окрепла. В описываемое время это отразилось, в частности, в совместно принятых решениях на конференции глав правительств СССР, США и Англии, состоявшейся в Ялте с 4 по 11 февраля 1945 г. Здесь были согласованы планы окончательного разгрома германского и японского агрессоров и определены основные принципы послевоенного устройства мира и международной безопасности. Фашистская Германия стояла на пороге гибели. Чтобы ускорить ее, Красная Армия продолжала наносить мощные удары на всем советско-германском фронте, в том числе и на чехословацкой земле. Одним из них должна была стать Моравско-Остравская наступательная операция, имевшая в силу показанных выше обстоятельств серьезное военно-политическое значение. Осуществить ее предстояло нашему 4-му Украинскому фронту. Ставка Верховного Главнокомандования усилила 4-й Украинский фронт двумя легкими горнострелковыми корпусами, переброшенными из района Мурманска, полностью укомплектованным механизированным корпусом и артиллерийской дивизией прорыва. Это должно было обеспечить успешное продвижение через промышленные районы Чехословакии к ее столице Праге. \556\ 13 февраля командующий войсками фронта в докладе Верховному Главнокомандующему изложил свои соображения о последующих действиях войск{328}. Имелось в виду нанести удар с целью разгрома противостоявших сил, выхода на рубеж р. Влтава и овладения Прагой. Операция общей глубиной до 350 км должна была осуществляться в три этапа в течение 40- 45 дней. Первые два этапа намечалось провести на глубину 115-120 км каждый. На один из них отводилось 8 дней, на другой - 15. Наступать предполагалось через упоминавшийся промышленный район в обход Моравской Остравы с юга, далее на Оломоуц и, наконец, на Прагу.