дрея было отдано заграждению и обслуживанию блоков, а нашими глазами и ушами были Дик и комтех. Их задачей было смотреть вокруг, чтоб никто не подобрался к нам незамеченным, все-таки граница есть граница, здесь всякое бывает. Довольно часто мы слышали выстрелы охотничьих ружей всевозможных калибров. Пальба несколько утихла днем, но ближе к вечеру опять усилилась. Мы долго провозились с очередным капризным блоком и пока настраивали его, наступила полная темнота. Двигаться дальше с фонарями толку мало, поэтому мы решили сворачиваться. Перед тем, как закрыть блок, Андрей решил еще раз проверить все параметры, но едва подключил тестер, метрах в трехстах сзади нас громко бухнул выстрел из ружья 12-го калибра. Андрей тут же удивленно хмыкнул и пробормотал: - Вы будете смеяться, но мы висим. Я глянул через его плечо на шкалу прибора - действительно, питание не поступало. Комтех тихо выругался и сказал: - Звоните на заставу, сдается мне, только что перебили питающий кабель, до выстрела-то все было в порядке. Так и вышло, взволнованный дежурный ответил, что весь правый фланг системы только что выдал сигнал "Неисправность". Решение пришло быстро: я отправил комтеха на нашей машине к предыдущему блоку отключать неисправные участки, попросил выслать с заставы дополнительный дозор, а сам с Андреем двинулся к предполагаемому месту повреждения. Метров через двести мы, не надеясь на то, что найдем повреждение в свете фонарей, взялись за кабель руками и пошли медленно, тщательно ощупывая оболочку. Через некоторое время забеспокоился Дик, сделал стойку в сторону тыла, показывая, что чует там посторонних. Андрей вполголоса сказал: - Пойти бы и дать по рогам этому стрелку, наверняка Дик на него показывает. Ответить я не успел - грохнул выстрел, по камышу прошел заряд крупной картечи, я почувствовал рывок за рукав, упал и откатился чуть в сторону, погасив фонарь и выхватывая пистолет. Рядом улегся выученный Дик, пригнув голову, часто сопя носом и подергивая вздыбленной шкурой. Ночь выпала светлая, глаза довольно быстро привыкли к темноте, и я увидел Андрея, лежащего за опорой через два пролета от нас и изготовившегося к стрельбе. Ударили еще три выстрела подряд. Я отметил, что стрелков всего двое, первое ружье двенадцатого, второе - шестнадцатого калибра, стреляют дробью и картечью, метров с сорока-пятидесяти. Скосил глаза на рукав ватника - торчит вывороченный белый клок, повезло. Показал Андрею, чтоб не двигался, сам укрылся за опорой, отвел руку с фонарем в сторону, включил его, направляя луч на верхушки высокого камыша, и закричал что было сил: - Прекратите стрельбу, здесь люди! Ответом были еще два дуплета. Такого оборота я никак не ожидал. Вырубил фонарь, перекинул его ремень через шею, послал Дика к Андрею и пополз следом. Прополз половину, когда бахнул еще выстрел, на этот раз где-то сзади в землю тяжело шлепнулась тупая охотничья пуля. Андрей при моем приближении откатился за следующую опору и замер, выставив вперед оружие. Снова выстрел, опять пулей, затем два дробью. Бьют наугад, но примерно в то место, где мы только что находились, голосов не слышно. Андрей прошептал: - Слышь, командир, давай я чесану из автомата повыше, пугану? - Да ты с ума сошел, лучше вызывай по радио заставу. Там у них на телефонной связи Жук с комтехом, пусть им скажут, чтоб к нам не совались и тревожку по тылу высылают. А этих паразитов сами тихонько возьмем, когда еще разок ружья разрядят. Пока мы сделали пролаз в заграждении, пропустили туда Дика и пролезли сами, выстрелы повторились еще дважды. Я предварительно растравил Дика командой "Чужой" и теперь еле удерживал здоровенного зверюгу за ошейник. Когда оба невидимых ружья плюнули через камыши своей опасной начинкой, я шепнул псу "Фас!", и он, как пуля, рванул вперед сквозь заросли. Нам с Андреем бежать по густому камышу было много труднее, хоть и старались мы изо всех сил, торопясь на поднявшиеся крики и рычание. Я с замиранием сердца ждал выстрела и визга умирающего животного и словно крылья вырастали на ногах. Считанные секунды нужны, чтоб пробежать пятьдесят метров, даже со старта лежа и через камыш, но произошло за эти секунды многое. Когда мы выскочили из зарослей, я увидел картину, которая до сих пор встает в памяти очень четко и ясно. Один человек громко визжа пытался отползти на спине в кусты, баюкая одной рукой другую. В свете фонаря отчетливо белели сломанные кости предплечья, торчащие сквозь разорванный и залитый кровью рукав куртки. Недалеко на земле валялась двустволка с окрытыми стволами. Чуть дальше, на спине, раскинув крестом руки лежал другой человек, придавленный глухо рычащим Диком. Рядом с их телами лежало второе ружье. В бессильно откинутой руке человек все еще сжимал большой охотничий нож. Андрей безжалостно наступил ему на локоть и пинком второй ноги выбил нож из ослабевших пальцев. Человек не мог даже кричать, потому что Дик держал его зубами за горло, лишь слабо, придушенно хрипел. Андрей осветил их близко сдвинутые головы и я увидел, что из широкой раны на морде пса волнами сбегает кровь, заливая шею задержанного. Я встал на колени, погладил Дика и шепнул: "Хорошо, ты взял его. Теперь все, дай, фу!", но зверь, словно не слыша меня, продолжал держать своего врага. Отпустил только после почесывания за ушами и ласковых уговоров. Оттягивать пса за ошейник в таком положении было нельзя, зверь мог инстинктивно сомкнуть челюсти и просто вырвал бы человеку горло. Дик поднялся шатаясь, сделал несколько шагов в сторону и тяжело лег, не спуская глаз с противников. Я быстро осмотрел его, пока Андрей собирал в кучу ружья, ножи и патронташи, попутно прикрикнув на подвывавшего первого задержанного: "А ну заткнись, гнида, пока я тебе приклад в глотку не вколотил!" Помимо пореза на морде, у зверя была еще глубокая рана в боку - видимо, пока он не придушил своего противника, тот успел ударить его ножом. Кровь текла просто ручьем, пес быстро терял силы, но даже не делал попыток зализать бок, внимательно смотрел на задержанных. Я быстро перевязал его раны, но кровь продолжала сочиться через повязки. Пока Андрей объяснял по радио тревожной группе, где мы находимся, я осмотрел задержанных. От обоих здорово несло перегаром, что частично объясняло их "геройскую" стрельбу. Вколол обезболивающее и наложил повязку типу со сломанной рукой, других повреждений у него не было, видимо, Дик атаковал его первым. Этот недавно стрелявший в нас "герой" только трусливо скулил, переводя расширенные в ужасе глаза с меня на Дика, брюки между ног были мокрые. У второго, крупного дядьки, была насквозь прокушена левая ладонь и на шее остались крупные синяки с кровоподтеками - следы собачьих зубов. Он довольно долго приходил в себя, а когда очухался, сразу принялся выступать. Пока он бухтел, что упечет нас всех в тюрьму и заяснял, какой он большой начальник, мы просто терпели, даже не вступали в пререкания. А вот когда попытался подойти к оружию, несмотря на предупреждение, не выдержали. Едва он сделал пару шагов, как я со всего маху врезал ему ногой в толстое брюхо, а подскочивший Андрей от души добавил прикладом в бок. Так что тревожным мы сдали его опять без сознания. Дик к тому времени лежал пластом, прикрыв свои огромные говорящие глаза, дышал хрипло, тяжело и прерывисто. Вместе с тревожкой примчался и Жук на нашем УАЗике. В шесть рук мы положили зверя на заднее сиденье, я сел рядом, положил его перевязанную голову к себе на колени и попросил водилу: - Гони быстро, но постарайся трясти поменьше, а то ему очень больно. Вовка кивнул, и мы помчались. На заставе мы поменяли псу промокшие повязки, вкололи антибиотики и обезболивающее, но лучше ему не стало. Он почти не реагировал на наши прикосновения, даже не скулил. Только из пасти при каждом выдохе вырывались жуткие хлюпающие звуки и шла кровь. Начальник заставы тронул меня за плечо и сказал: - Отходит пес, давай звони в отряд, проси добро на выезд. Может, успеешь довезти его до ветеринарки. В поселковой больнице ему точно не помогут, а наши глядишь и вытащат... Оперативным дежурным сидел знакомый майор, долго объяснять ему что к чему не пришлось. Едва услышав, что Дик тяжело ранен, он сразу скомандовал: - Немедленно гоните сюда, ветеринаров я предупрежу, будут ждать на месте. Дика мы довезли живым, Вовка проявил себя на все сто. Он даже каким-то чудом успевал замечать и мягко обруливать на сумасшедшей скорости многочисленные рытвины, чтоб не тревожить раненого. Я сидел сзади, поддерживая голову и огромное, непривычно слабое тело друга, вытирал ему сукровицу и слезы, считал выдохи, каждый раз с замиранием сердца ожидая следующего, и оставшиеся километры. Ветврач и фельдшер ждали нас перед распахнутыми дверями собачьей больницы. Едва мы положили зверя на операционный стол, как фельдшер, самый сильный человек в части, прапорщик Гена Татарский прихватил нас с Жуком за шиворот, выставил на улицу и захлопнул перед носом дверь, бросив: - Не путайтесь под ногами и шуруйте спать. Какой там сон?! Жука я отправил в казарму несмотря на его протесты, а сам сбегал к ближайшему телефону, доложил оперативному о прибытии и сказал, что буду ждать конца операции. Майор не возражал, сказал, что рапорт я успею отписать и завтра. Бесконечных два часа я то сидел на холодном крыльце ветеринарки, теребя ремешок кобуры, то метался по двору и впервые в жизни сожалел, что не курю. Когда открылась дверь и вышли ребята, я до того извелся, что даже не смог ничего спросить, только глянул на них затравленно, по-собачьи. Оба разулыбались и врач, старший лейтенант Леха Образцов, протянул мне полный стакан едва разбавленного спирта: - На, за здоровье пациента полагается выпить без закуски. Вкуса спирта я не почувствовал, выпил как воду, занюхал склоненной генкиной головой и только потом пробормотал: - Ну, как все прошло? Как он там? Леха засмеялся и ответил: - Да вот мы с Геной поспорили. Он ставит на то, что Дик послезавтра вечером бегать станет, а я - что завтра. Вари гречку на молоке, ему пару дней не мясо нужно, а чего полегче для желудка. Я только обнял ребят, потому что слов не было, да и горло перехватило от радости. Генка пошутил: - Слыхал, Леша, грохот? Это у него камень с души свалился. А потом мы здорово напились у меня дома. Сначала я подробно рассказал, что и как произошло, затем долго вспоминали наше служебное житье-бытье, в основном всякие забавные случаи, словно не хотели пускать в свою радость что-нибудь плохое. Дик тогда действительно быстро поправился, через три недели уже ходил со мной на службу и уплетал за обе щеки свою нехитрую собачью еду, быстро набирая потерянные килограммы. По-прежнему весело гонял чаек с голубями и сурово пугал со двора маленьких шумных собачонок... Он погиб весной, во время поиска нарушителя. Всего за две недели до начала новой, весенней сезонки... ВЫЕЗД День начался без претензий на приключения. Мы с сержантом Серегой Гвоздевым после развода отправились в мастерскую и принялись ковыряться в неисправной станции "Кредо". Маялись с ней уже третий день и все без толку. Вся остальная наша команда разъехалась по границе, и помочь было некому. В десять зазвонил телефон, оперативный дежурный сказал, что на второй заставе вышел из строя участок системы. Я перезвонил на коммутатор, связался с "потерпевшими" и уточнил, в чем дело. Стало ясно, что своими силами они не справятся. Я пообещал к вечеру подъехать, и мы принялись собираться. Обычный выезд на неисправность, каких тысячи накатали за службу. Ехать предстояло далеко, поэтому отправились мы, не дожидаясь обеда, и по дороге проголодались. Решили по пути завернуть в поселок, на въезде в который была общепитовская столовая. Когда подъезжали ко двору столовки, из ворот на приличной скорости вылетел задрипанный "жигуленок". Разбрызгивая лужи и мотаясь по раскисшей от недавнего ливня дороге, с трудом вписался в поворот и проскочил под самым бампером нашего УАЗика. Жук топнул по тормозам, а я уперся в панель, испугавшись столкновения. Дремавший сзади Серега стукнулся в спинку переднего сидения и, проснувшись, хрипло спросил, потирая ушибленный нос: - Володя, ты чего, опять курицу пожалел? - Петухов, блин, а не курицу! Залил глаза посреди рабочего дня, да еще полную машину насажал, гонщик недоделанный, - выругал Жук лихого водителя. Потом сказал: - Запиши-ка на всякий случай номер, командир, чего-то уж очень шустро они от столовки отъехали. Да и мало ли что, может, ментам пригодится... Я расстегнул планшет и накарябал продиктованный Вовкой номер. В это время мы въехали во двор столовой и затормозили у кособоко стоящего милицейского "Москвича". - А, так вот почему эта пьянь так резво смылась! - кивнул Вовка на "Москвич". Только выбрались из машины, как из столовой с криком "Помогите!" выскочила растрепанная женщина в белом переднике. Мы кинулись внутрь, даже не захлопнув дверцы. Вбежав в столовую, я увидел лежащего на полу лицом вниз старшину милиции, под его головой расползалась большая лужа крови. В нос ударил запах пороха. Кобура милиционера расстегнута, но оружия ни в руках, ни рядом я не заметил. Из-под моего сапога со звоном выскочила стреляная пистолетная гильза. Прислонясь к раздаточной стойке, сидел лейтенант, форменная голубая рубашка на груди потемнела от крови. Зажимая ему рану рукой, рядом сидел еще один милиционер, сержант, а вокруг, галдя и толкаясь, бестолково суетились пара каких-то работяг и повариха. Вовка с Сергеем кинулись к старшине, а я к лейтенанту. Подскочил, рявкнул на толкающихся вокруг: "Разойдись!", нагнулся над раненым. - Кто вас? - спросил у сержанта. - Наркоманы, чтоб их... Старшину ножом, а его из старшинского пистолета... - сержант говорил с трудом, дышал хрипло и прерывисто. Подскочил с полотенцем в руках Сергей, прижал его к ране. Следом с другой стороны подлез с ИПП Жук, отодвинул сержанта, сказал тихо: - Готов старшина, горла нет. У ментовской машины два ската пробиты, - разорвал рубаху, начал бинтовать. Я прикрикнул на опять загалдевших людей, сказал, чтоб бежали за врачом и в поселковый Совет - звонить в милицию и нашим, отдал записку с номером машины. Помог подняться сержанту и повел к окну. Он застонал. Я заметил, что по его виску стекает струйкой кровь. - С тобой что? - Ерунда, пуля по макушке чиркнула, да один из них ногой в живот приложил. Догнать бы, а то потом ищи их... Вы на машине? - Да. Что у них с оружием? - нагнул ему голову и стал аккуратно раздвигать слипшиеся от крови волосы, добираясь до раны. Пуля распорола кожу и задела кость. С таким ранением трудно хорошо себя чувствовать. Достал платок, приложил к ране. - Пистолеты наших, свой я не отдал... Ножи. Может, что еще, но я не видел. А у вас? Я хлопнул по кобуре: - Мой ствол и все, в командировку едем. Мимо нас на улицу выскочил Жук, затарахтел мотор нашей машины. Подошел Сергей, протянул мне снаряженный пистолетный магазин: - Лейтенанта. У старшины нет, забрали видно. - Догнать бы, а? - снова попросил сержант. - Догоним, у нас машина новая, да и не уйти им по такой дороге от УАЗа. Ну, командир, рвем? Я кусал губы, соображая: догнать-то догоним, а как брать?! Своих ребят совать под пули - страшно, а один против пятерых без автомата не воин. - А кто с ранеными останется? - Лейтенант дышит ровно, хоть и без сознания. Повариха в себя пришла, присмотрит, да и люди скоро сбегутся, врач тут есть. Поехали быстрее, мы же не на "Волге"! Сержант, давай ствол и магазин. Но тот поднялся с подоконника: - Нет, я с вами! - Сиди уж, какой из тебя вояка! - прикрикнул Сергей, но сержант уже пошел к выходу. Я махнул рукой, крикнул поварихе: - Ничего здесь не трогайте! - и мы кинулись к машине. Мимоходом глянул на часы - на все ушло чуть больше пяти минут. Жук повыкидывал к тому времени прямо на траву все наши тяжелые и хрупкие шмутки и развернул машину. Едва мы забрались, он утопил педаль газа в пол. Впервые за всю службу я помянул добрым словом разбитые грунтовые дороги Приморья - на асфальте или бетоне следов не остается. Домчались до развилки - следы "Жигулей" вправо, к большому поселку. Там наша комендатура, районный отдел милиции, не уйдут, даже если мы не справимся. Сергей перевязывал сержанта, а тот рассказывал о происшествии. Кто-то из местных позвонил, что в поселке появилась незнакомцы, вели себя довольно странно, людей сторонились и лазали по зарослям конопли за околицей. Всех местных давно приучила к повышенной бдительности близость границы. Своего участкового здесь не было, и их наряд отправился выяснять, что за люди. Подъехали к столовой, увидели похожую по описанию машину, зашли проверить. Сержант подошел к двоим, сидящим за столиком, лейтенант - к стоящим у стойки, старшина остался у входа. Пятый, очевидно, водитель, спокойно мыл руки в углу. Он и напал первым, полоснув старшину ножом по горлу, и открыл стрельбу из пистолета. Один из сидевших ударил сержанта, а когда тот, справившись с ударом, отскочил и попытался достать оружие, по нему открыли огонь. Потом нападавшие выскочили на улицу, остальное нам известно. Всего стреляли пять раз. Арифметика простая: если у бандитов нет другого оружия, то у них осталось девятнадцать патронов на два пистолета. У нас - сорок, соотношение выгодное, можно особо не экономить. Еще сержант отметил, что с оружием они управлялись ловко, все молодые и крепкие. Показался идущий навстречу грузовик: тормознул, заморгал фарами, призывая остановиться. Вовка подрулил вплотную, открыл дверцу: - Что?! - Километрах в двух красные "Жигули". Там пятеро, пытаются вытащить машину из канавы. Я хотел помочь, а когда останавливался, у одного пистолет увидел, испугался и газанул, - взволнованно сказал водитель. - Знаем, спасибо! - крикнул Жук, собираясь захлопнуть дверцу, но водитель прокричал: - Погодите! Там, за мной, далеко правда, иномарка тащится, в ней мужик с женой и детьми, а те пятеро свою машину всяко вытащат, если уже не вытолкали, как бы не встретились! Жук кивнул и наддал газу. Сержант отдал пистолет Сергею, сам он не то что стрелять, сидеть мог еле-еле. Мы передернули затворы и приготовились. В указанной канаве машины не было, и мы помчались дальше. Догнали довольно быстро, Вовка пристроился сзади метрах в сорока и держал дистанцию. - Что делать будем, командир? - Ничего, так и держись, пока иномарку не встретим, потом видно будет. Впереди показалась еле плетущаяся навстречу старая машинешка, "Жигули" сбавили скорость. - Давай ближе, - скомандовал я Жуку, - попытается остановиться или прижать встречного - тарань со всей дури. Когда мы приблизились, в "Жигулях" опустились боковые стекла и справа и слева высунулись пистолеты. Жук резко крутанул руль, уходя в сторону, чтобы стрелять мог только один, я пригнулся, Сергей с сержантом нырнули вниз. Щелкнули три выстрела, одна пуля пробила ветровое стекло с Вовкиной стороны и вышла сквозь тент сзади, две другие ударили в металл корпуса. Я разбил рукояткой боковое стекло и дважды ответил, целясь в заднее крыло, пугая. По сидящим в переполненном салоне попасть было проще, но пока не хотелось. Трясло нещадно и я не был уверен, что попал. В левом окне промелькнула прижавшаяся к обочине иномарка, испуганные лица сидящих в ней. Я машинально отметил: у бандитов осталось шестнадцать патронов. Сергей выбил стекло слева, высунулся по пояс и, когда Жук бросил машину в другую сторону, также дважды выстрелил. Из "Жигулей", конечно, огрызнулись: одна опять в корпус, вторая мимо. "Четырнадцать". Вовка притормозил, разорвал дистанцию. - По колесам попасть сможете, если я параллельно пройду? - Вряд ли, трясет, как на арбе. К тому же, мы в колеса, а они по нам понужают. Гнать будем, пока к поселку не прижмем. Сколько осталось, километров тридцать пять? Оттуда уже наверняка и наши, и менты навстречу выехали. Так безопасней, деться-то им некуда. Но мирно отконвоировать машину не вышло. По нам выстрелили четыре раза и, несмотря на большую дистанцию и Вовкины маневры, еще дважды пули попали в машину. Из-под капота у нас повалил пар - пробит радиатор. - Стрелки хреновы! Они мне всю машину изувечили, а вы попасть не можете! - выругал нас Жук и заметил, что такими темпами двигатель через пару-тройку километров сдохнет. Отпускать бандитов не хотелось - мало ли кто им встретится по дороге и чем эта встреча обернется. Поэтому мы опять приблизились и по очереди добили магазины, по-прежнему целясь в крылья и колеса. По нам тоже постреляли. Жук на каждое попадание в машину ругался, словно пули задевали его самого. По нашим подсчетам, у них осталось шесть зарядов. Мы перезарядили оружие и снова изготовились к стрельбе, но тут "Жигуль" резко тормознул, двери открылись и оттуда выскочили все сразу. Четверо кинулись врассыпную, а один укрылся за машиной и прицелился. Он успел выстрелить два раза. УАЗик еще полз на затянутом ручном тормозе, а мы уже выкатились из него и открыли ответный огонь. Стрелка швырнуло назад, и он остался лежать не шевелясь. Сергей в три прыжка добежал до машины, не обращая внимания на лежащего, откинул подальше валявшийся пистолет, оперся о капот и первым же выстрелом сбил одного из бегущих, запутавшегося в высокой траве. Тот упал с криком, схватившись за простреленную ногу. Сергей бросил пистолет на крышу, указывая на него, крикнул отстающему милиционеру: - Сержант, хватай пушку и бери раненого! - а сам кинулся за вторым бегуном, на ходу снимая и наматывая на руку ремень. Мы с Жуком, вооруженным монтировкой, перескочили на другую сторону дороги, за двумя другими, удалявшимися в разные стороны. - Вовка, брось железку, возьми второй ствол! - крикнул я, но он лишь отмахнулся: - Толку-то?! Там одна пуля! Оба бандита оказались неплохими бегунами, но тягаться с нами не могли. Я дважды выстрелил в воздух, провоцируя на ответ, чтобы выяснить, у них ли второй пистолет. Тот, за кем погнался было Вовка, оглянулся и выстрелил навскидку. Жук до выстрела упал, перекатился в сторону и крикнул: - Меняемся! Я побежал за стрелявшим, стараясь не отпускать далеко, но и не лезть под пулю. Выстрелил еще раз, опять вверх. Брать живым - этому нас учили с первых дней службы, трупы не говорят. Бандит развернулся и опустился на колено, поднимая пистолет двумя руками. Я метнулся вправо-влево, упал и несколько раз кувыркнулся, меняя направление. Щелкнул выстрел, я ответил оставшимся патроном, в прыжке, не целясь. Еще раз изменил положение, вставил последний магазин, продолжая метаться из стороны в сторону. Выстрел, опять мимо, везет мне сегодня... Я успел заметить, как этот тип бросил разряженное оружие и кинулся бежать дальше. Из пистолета я стреляю неважно, поэтому рванул вдогонку, сократил дистанцию и, уперев стреляющую руку в ствол дерева, послал подряд три пули, целясь по кустам поближе к нему, потом крикнул: - Стой, застрелю! Сомнений, видимо, не было, поэтому он остановился, поднял руки и повернулся ко мне лицом. Я подошел поближе и скомандовал: - Ложись, руки за голову, ноги шире. Тип выполнил команду, я упер ствол ему в лопатки, обшарил одежду. Вынул сзади из-за пояса охотничий нож в ножнах, сунул себе за ремень, велел подняться и шагать назад. По пути подобрал брошенный пистолет. Когда подходили к дороге, увидел бредущего с другой стороны второго беглеца, которого увесистыми пинками подгонял Жук. Его задержанный заметно хромал, руки были скручены сзади. Выбрались на дорогу. У "Жигулей", тяжело опираясь, стоял сержант с пистолетом и смотрел на воющего внизу бандита, подстреленного Серегой. Я заставил "своего" лечь, сковал ему руки наручниками сержанта, спросил: - Что с первым? - Наповал. Я кивнул и пошел за раненым. Тот, видимо, совсем одурел от боли и страха, потому что при моем приближении выхватил нож и не обращая внимания на мой пистолет заорал: "Не подходи, зарежу!" Спорить я не стал, выбил у него ногой нож и пнул в бок. Затем ухватил за шиворот и потянул бесчуственное тело обратно. Меня сильно беспокоило отсутствие Сереги. Он был самым сильным у нас в группе, бегал тоже лучше всех. Пока я накладывал на перебитую ногу все еще не очухавшемуся бандиту жгут, Жук довел до нас "клиента", уложил, бросил на капот нож. - Как ты его взял? - спросил сержант. - Легко. Он когда за нож схватился, я ему монтажкой по голени швыранул, да по башке сапогом съездил, и все дела. Где Серега-то? Оттуда выстрелов не было? - Нет, ни выстрелов, ни криков не слыхать, - ответил сержант. - Командир, вяжи этому козлу руки и бросай, пошли искать, потом перевяжем, - обеспокоенно сказал Вовка, - Ты как, сержант, голова не кружится? Присмотришь за этими? - Нормально, идите. Может, проедет кто, остановлю. Да и наши скоро должны быть, наверняка навстречу выехали. С той стороны дороги, куда убежали Сергей с бандитом, лес подступал близко, но был не особо густым. Примятая трава хорошо показывала, кто, как и куда двигался по ней. Мы прошли метров триста, трава пошла поменьше, следы стали теряться. - Эх, жаль Дикушки твоего нет больше, враз бы всех сцапал и нашел... - вздохнул Жук, - Давай, стрельни, что ли? - Патронов осталось пять штук, кричи лучше, я послушаю. Жук сложил руки рупором, громко и длинно закричал "Серега-а-а!" Откуда-то слева отозвалось еле слышное "А-а-а..." Мы бросились в том направлении, пробежали метров сто, Жук опять закричал. Ответили уже много ближе, но голос был не знакомый и человек кричал, словно нехотя. Мы недоуменно переглянулись и двинулись туда, разойдясь в стороны и стараясь не шуметь. Через некоторое время Жук лег и сделал мне знак "Смотри вправо". Я присел за куст, вгляделся, ловя чужое движение. Но тут Вовка поднялся и крикнул мне: - Пошли, это Гвоздь! Я поспешил за ним и увидел медленно идущего связанного человека в грязной джинсовой куртке, а за ним... Серегу я узнал только по форме. Вместо лица у него было кровавое пятно. Он шел качаясь, прижимая обе руки к голове... Жук не вникая в подробности с ходу пнул задержанного в живот, отчего тот упал, скрючился и его стошнило. Я проскочил мимо, к Сергею, которому Вовка помог сесть, осторожно разглядывая. Кровь лилась из здоровенной раны, перечеркнувшей его лицо со лба до подбородка. Мы, стараясь причинять поменьше боли, отерли кровь и, пока я зажимал края страшной раны пальцами, Вовка перевязывал голову друга остатками бинта. Сергей все время пытался что-то сказать, но воздух вырывался из разрезанной щеки, кровь заливала ему рот и ничего разобрать было нельзя. Мне показалось, что я понял его беспокойство и сказал: - Тихо, ничего не говори, не пытайся, ты мешаешь нам. Глаз твой цел, просто кровью залило напрочь, потому и не видишь. Рубец здоровый, щека насквозь, но ничего опасного, зашьют. Сейчас замотаем. Вовка тебе второй глаз оставит, на дорогу смотреть, а рот забинтуем, кровь придется сглатывать, пока до машины не дойдем. Или слегка наклоняй лицо, чтоб через бинты сочилась. Не волнуйся, понял? Сергей успокоился, достал из кармана опасную бритву, показал ею на свое лицо - трофей, которым его полоснул задержанный. Шли мы очень медленно, спешить больше было некуда. Когда выбрались на дорогу, там уже стояла милицейская машина, с нарядом автоматчиков. Здесь же был врач из "Скорой помощи", их машина умчалась за лейтенантом. Пока врач оказывал помощь Сергею и бандитам, подъехала тревожная группа из комендатуры, следом за ней вторая "Скорая". Жук с водителями поколдовал над нашим пострадавшим УАЗиком и сказал, что до отряда доберется своим ходом. Офицер комендатуры вызвался ехать с ним, старшим машины. Сергея и подстреленного бандита увезли медики, остальных забрали с собой менты, а я пересел в машину комендатуры, и мы поехали к столовой, за оставленными запчастями и вещами - меня по-прежнему ждала неисправность на второй заставе. ПОСЛЕДНЯЯ ТРЕВОГА Вой сирены, долгий и тоскливый. Звонок телефона, спокойный голос дневального: - Бросайте работу, сирену слышите? Вот так началась моя последняя тревога. Не знал я тогда, что последняя... А и что бы изменилось, если бы знал? Быстрее собрался, тщательнее подготовился? Вряд ли. Некуда уже было быстрее и тщательнее. Постарался бы получше все запомнить? Да я и так помню их все до единой - и боевые, и учебные. Так же хорошо помню, как и людей, с которыми сводила служба. Как и участки всех наших застав, все эти бесчисленные сопки, мосты, речки, столбы заграждения... Все море событий, произошедших за пять лет моей службы, намертво впечаталось в мою память, стерев значительную часть воспоминаний детства и юности. Странно устроена человеческая память. Спустя много лет я по-прежнему четко помню не то что участки местности или названия рек, а даже запахи, трещины в бревнах мостов, число и расположение подгнивших или выдавленных из мокрой земли опор заграждения. А их ни много ни мало - через каждые три метра на трехстах километрах. До сих пор во сне и наяву вижу каждую вышку, каждую сопку... *** Тревога посреди рабочей недели - от такого мы давно отвыкли. Я даже сначала подумал, что учебная. Но, пробегая по плацу, увидел выруливающие из автопарка транспортные машины и прибавил скорости, понял - обстановка. Влетел домой, привел себя в "тревожный порядок", вернулся в мастерскую за оставленным там псом - лопоухим охламоном Чипом - и встал в строй. Довели обстановку: старшина-срочник и двое солдат из танковой части укрепрайона перестреляли резервную смену караула и убили часового при попытке захватить БМП резерва "первой очереди", то есть с полными баками и боекомплектом. Что странно - все трое старослужащие, а не задолбанные "дедовщиной" сопляки. К счастью, это им не удалось и теперь, разделившись, бегают где-то на участке девятой заставы. Наша задача - блокировать их перемещение и вызвать армейские подразделения на захват. Это хорошо, сами прощелкали - пусть сами и берут. При себе дезертиры имеют четыре автомата, ручной пулемет, гранаты РГД и солидный запас патронов. Ничего себе! В тылу девятой полно всяких окопов, ДОТов и прочей дребедени, каждая сопка превращена в укрепрайон и все это поддерживается в хорошем состоянии. Если где-нибудь там засядут, крутая "маленькая война" может получиться. Я уже подумывал о том, чтобы быстренько свести своего недопеска Чипа на питомник, но ЗНШ приказал всех собак брать с собой - мало ли что... На раздаче заданий он кивнул на Чипа: - Твой юноша след берет? - До часа давности уверенно, а дальше мы еще не проверяли. - Пойдешь в поисковую. Сколько твоих стариков в наличии? - Пятеро. - Двоих отдашь мне, сам выбери, кого. Молодняк не бери. И тут влез в разговор наш начальник медслужбы, черт бы его забрал: - Его в поисковую нельзя! Его вообще никуда нельзя, у него нестроевая категория! И, между прочим, предстоит комиссия на профпригодность, от которой он уже давно скрывается. Я после такой травмы не имею права выпускать его в поиски, а он все ездит и меня в грош не ставит. Это форменное безобразие! Я уже набрал воздуха, чтобы послать его подальше, несмотря на всю признательность и уважение, но ЗНШ не терпящим возражений тоном выдал новую задачу: - С этим потом разберемся. Возьмешь с собой "Фару", "Трос"*, снайперку и на своей машине выдвинешься сюда, - он отчеркнул ногтем точку на моей карте, - одного из своих мне все же отдай. Доберетесь, сориентируешься на месте, займете позицию секрета и только после этого выйдешь на связь. Позывной - твой личный номер. Пес твой будет работать с кем-нибудь из твоих ребят? - Нет, - соврал я. Еще не хватало! Мало того, что солдат вечно отбирают, так еще собственную собаку неизвестно в какую переделку отдай этому злодею! Он мужик лихой, вряд ли будет армейцев вызывать, если сам кого найдет... Спросил у своих: - Кто с ЗНШ в поисковую хочет? Все пятеро сразу сделали шаг вперед, переглянулись и заржали. Я злобно прошипел "Предатели!", сжал кулак, тряхнул и выкинул три пальца. Остальные тоже, кто сколько; мы посчитались - выпало Мишке. Жаль, лучший "фарщик" и снайпер отличный, но переигрывать не стали - примета плохая. Через десять минут, оставив загрустившего Чипа лежать в свободном вольере, мы, обогнав на нашем лихом УАЗике колонну отряда, мчались в указанный квадрат. Местность мы там знали прекрасно, могли без карты и компаса ходить. Получалось, что засесть должны в центре оцепленного квадрата, в "карбышевском" ДОТе. Это довоенное, в три этажа под землю сооружение находилось на высоте, контролирующей два здоровенных распадка, по которым проходили заброшенные дороги в сторону границы. Вокруг, на вершине, были нарыты траншеи и окопы круговой обороны. Добравшись, мы загнали УАЗика в кусты у подножья сопки. Пока мы с Жуком готовили запасную радиостанцию, маскировали машину и опутывали подходы контактной нитью "Троса", ребята тихо поднялись с трех сторон к ДОТу, проверили его и перетаскали снаряжение. Когда мы поднялись наверх, по окружности распуская нить, Андрей с Лешкой уже установили и настроили "Фару", а Сергей вырубил кусты, выросшие перед амбразурами, и замаскировал ими позицию. Потом мы натаскали травы и веток внутрь ДОТа и выложили два царских ложа. Когда полностью обустроились, я связался со штабом и доложил о полной готовности ловить всех подряд. Бессменный поисковый связист Репнин велел постоянно быть на связи и не хлопать ушами, потому что мы были одни на много километров, вокруг бродили только редкие поисковые группы. Часть заслонов ушла далеко к границе, а остальные перекрывали дороги и подходы к поселкам. Пока не стемнело, мы все выбрались на воздух и расположились кругом неподалеку друг от друга, осматривая местность. Глазея вокруг, ребята тихо болтали обо всем подряд. Настроение после "нападения" медика у меня было неважное - очень я не хотел ехать на эту медкомиссию. Поэтому, сидя в траншее и оглядывая в бинокль свой сектор, я в разговоры не вступал. Бойцы мои не оставили это без внимания, и Андрей окликнул: - Чего не в духе, командир? С Таблеткой поругался? - Не с Таблеткой, а с начальником медслужбы... Да комиссия эта, черт бы ее драл! Я уже два месяца назад ее пройти должен, вот он меня и отлавливает. - Слушай, а если они тебя все-таки уволят, что с нами будет, кого поставят вместо тебя? - спросил Лешка. - Типун тебе на язык, "уволят"!.. Не знаю я, Леха. Свято место пусто не бывает. Не найдется прапорщика или "сверчка" - поставят сержанта-срочника, как до меня было. Тебя, например, или Серегу. Может, из молодых кого... - Да не расстраивайся ты, обойдется. А нет - так все вместе на дембель поедем: ты, я, Андрюха. Плохо, что ли? - отозвался Вовка. - Это вам - дембель, а мне - увольнение вчистую, по медпоказаниям. Чего уж тут хорошего? Да и не хочу я отсюда никуда ехать! - А что ты хочешь, однажды в тайге копыта отбросить? Вспомни, как тебя с прошлого поиска Андрей с Серегой выводили, когда нога из-за ливня отнялась. Ты свое уже отбегал, теперь только погоду можешь предсказывать, смотря что и где у тебя болит и отключается. Еще пару раз шарахнет чем-нибудь - и все, совсем развалишься, - не унимался Жук. - А я вот тебе как дам сейчас по башке, тогда посмотрим, кто из нас свое отбегал! Да ну вас к черту, нашли тему! Давайте лучше о девках говорить. Но разговор уже не клеился, похоже, все мы думали тогда об одном. Всегда жаль расставаться с людьми, с которыми так много пережили вместе. Жук с Андрюхой - дембеля, с ними все ясно, через полмесяца приказ - и домой. А вот Лешке с Сергеем только весной увольняться, могли бы и послужить еще, смену получше подготовить. Чего уж так-то, ни уму, ни сердцу... Вон, Серегу врачи оставили после ранения, хоть и срочник. А на меня насели - ну просто беда. После контузии сразу чуть не отправили, даже в Москву писать пришлось. Хорошо, что оттуда вступились, да из округа и отряда позвонили. Чем-то сейчас обернется? Зав. отделением госпиталя сказал, что если через год состояние не улучшится - вчистую спишет, хоть в ООН обращайся. А самочувствие, действительно, временами не ахти какое. Мне бы еще полгода-год, в форму войти, сил подкопить... От тоскливых мыслей оторвал вызов по радио. Репнин сказал, что машинист грузового состава видел дым у одного из ДОТов вблизи железной дороги, в пяти километрах от нас. Зная об обстановке, он связался с диспетчером, а тот позвонил в отряд. Туда уже шла поисковая группа, но нам было ближе. Я сказал, что оставляю двоих на позиции и еще с двумя иду туда. Затем строго-настрого наказал Сереге с Жуком не лезть самим, если кого заметят, и сидеть тише мыши. Отдал Сереге снайперку, он мне автомат - и побежали. Указанный ДОТ мы знали хорошо. Он был одноэтажным и относительно небольшим, врезанным в невысокую сопку. Кругового обзора и обороны там не было, что нам на руку. Подобрались со слепой стороны, очень медленно и осторожно. Дыма мы не заметили, но ноздри уловили запах недавно залитого костра. Мы с Лешкой расползлись в стороны и взяли на прицел закрытую дверь. Андрей неслышно переполз на бетонный колпак, осмотрел сверху амбразуры, показал нам жестом "заперты", приник к одной из стальных вентиляционных трубок, торчащих из крыши. Недоуменно пожал плечами и показал нам: "Три человека, курят и не таясь разговаривают". Я махнул ему, подзывая к себе. Мы чуть отодвинулись и принялись перешептываться. Андрей был уверен, что внутри находятся три человека. Сказал, что по разговорам, похоже, солдаты, а вот те или нет - непонятно. Что-то уж очень беспечно для убийц и дезертиров себя ведут. Хотя, кто знает... Штурмом в лоб ДОТ не взять, не для того он строился, чтоб с наскока брали. Там противоосколочный извилистый тамбур-коридор, в котором расположиться можно только гуськом, за ним - вторая бронированная дверь. Одна граната или очередь через бойницу изнутри - и всем в тамбуре конец. Амбразуры хоть и заперты, но смотровые щели оставлены открытыми. Я тихо вызвал подходящую группу, узнал по голосу старшего лейтенанта Новикова. Он ответил, что через пять минут будет у нас. Когда они подошли, мы посоветовались, и Новиков предложил попытаться выкурить обитателей ДОТа, чтобы зря не поднимать паники. Он с одним из своих и Андреем забрались на крышу, расположились над дверью. Лешка встал справа, двое других солдат - слева, я отодвинулся насколько мог назад и изготовился к стрельбе. Новиков аккуратно осмотрел все вентиляционные трубки, выбрал одну и достал из кармана обыкновенный взрывпакет, что используют на тактических занятиях для имитации взрыва гранаты. Что-то прикинул, укоротил ножом фитиль, поджег и скинул в трубку. Поежился - взрыв в небольшом замкнутом пространстве - это жутко! Раздался тихий хлопок, вся мощь звука досталась обитателям ДОТа. Я затаил дыхание, нагнулся над прицелом. Открылась дверь, и оттуда в клубах дыма с матерками высунулся человек в форме, без ремня и оружия. Леха быстро и точно ударил его прикладом в голову, стоящие с другой стороны солдаты приняли на себя падающее тело, отшвырнули, один насел сверху, скручивая руки. За первым человеком высунулся второй, держась обеими руками за уши. Леха ударил его в живот и дернул к себе. На крыше приподнялся, изготовился к прыжку Новиков, показал мне: "Осторожно, не подстрели!" Тигром спрыгнул н