А какая разница? -- спросил Урал. -- А тебе какая? -- Да в общем никакой, -- и они с Сапогом потащили ее дальше. На Сапога жалко было смотреть, на лице его была маска перепуганного шизофреника, который вот-вот расплачется. Я встал и пошел к воротам, ХБшка, стояла колом от пота, солнце палило во всю силу, а лицо обдувал горячий ветер. Сушняк давил со страшной силой, я отцепил флягу с водой и глотнул, запрокинув голову, перед глазами открылась бездонная голубизна неба, и не было видно ни одной тучки, только сплошная бескрайняя голубизна, и палящий фонарь под названием солнце. Вдруг со стороны гор появилась вертушка, а за ней еще одна, обе были с красными крестами. Интересно, откуда это они? С нашего полка вроде нигде не воюют, соседний полк тоже никуда не выезжал. Неужели разведроту накрыли где-то? Подойдя к воротам, я увидел там ротного, который что-то показывал водиле с тягача. -- Что, не влазит в ворота? -- спросил я ротного. -- А, это ты Бережной? Да, подкрылками цепляет. -- Ну так пусть протаранит одну сторону, лопата у него вон какая, можно горы таранить. -- Да, наверное, придется так и сделать. -- Что за санитарные вертушки мелькают, товарищ старший лейтенант? -- спросил я ротного. -- Десантура в горах, сегодня утром их туда забросили. -- Достается, наверное, ребятам в голубых беретах? -- Да уж, несладко им сейчас. Нас наверно на блок поставят с той стороны гор. Если ДШБ духов из ущелья выбьет, нам придется их встречать внизу. -- Черт, там десантуру молотят, а мы тут говно хороним, -- я сплюнул загустевшую как кисель слюну. -- И это тоже кому-то делать надо, и ни чего с этим не поделаешь, -- ответил ротный. К нам подошел водила с тягача, это был парнишка литовец, звали его Витаутас. -- Ну, что будем делать, командир? -- спросил он. -- Таранить какую-нибудь из сторон, выбирай любую. -- Нет проблем, таранить, так таранить, -- ответил спокойно Витаутас и пошел в тягач. Мы отошли в сторону и приготовились наблюдать за тягачом. -- Как думаешь, с первого раза протаранит? -- спросил ротный. -- Да запросто, -- ответил я, и добавил, -- тягач это тот же танк, только без башни. Тягач развернулся, опустил лопату, отъехал назад метров сто, и с разгона шарахнул по краю стены. Поднялась пыль, посыпались глиняные кирпичи, и ворота стали на пару метров шире. Тягач въехал во двор кишлака и поехал к колодцу. Я посмотрел на ротного и спросил: -- Товарищ старший лейтенант, а может, не будем жечь трупы? Закопаем их поглубже, и все, чего зря соляру палить, а то этот запах жареного мяса опять, я когда-нибудь сойду с ума от этого запаха. -- Ты думаешь, для меня это удовольствие? Я и так уже шашлыки до конца жизни жрать не смогу. Ладно, пойду скажу, чтоб не жгли. А замполиту надо доложить, что сожгли. Это же его идея, лично мне все это, как серпом по яйцам. Ротный пошел к тягачу, а я побрел на свой БТР, там народу и так хватает и без меня управятся, я лучше с Туркменом посижу. Запрыгнув в люк БТРа, я увидел там Хасана. -- Хасан, а ты чего здесь делаешь? -- Сижу вот, косяк забиваю. Жду, когда ты придешь, и мы курнем с тобой. Туркмен вот, тоже захотел раскумариться. -- А как же виноград, а, Туркмен? Ты ж с виноградом хотел, -- сказал я глядя на Туркмена. -- Да какой там виноград. Я ходил в кишлак и насмотрелся там винограда. -- А ты что, ходил к колодцу? -- Да, сидеть надоело, и решил сходить посмотреть. -- Ну и как тебе пейзаж? -- Уж лучше б я здесь сидел. Хасан прикурил косяк и подсел к нам. -- Слушай, Хасан, как тебе лезет этот чарс? -- спросил я Хасана. -- А тебе? -- Дак ты же постоянно рядом, и постоянно с косяком, куда ж тут денешься. -- А ты не кури, -- сказал Хасан и передал косяк Туркмену. -- Я б не курил, да вот неохота смотреть трезвыми глазами на твою обдолбленную рожу. -- Ну, тогда кури и молчи. -- Там еще что-нибудь осталось из того, что Серега нам дал? -- Есть, на три косяка где-то. -- Хасан, если б у тебя был мешок чарса, ты бы сел, и за пять минут выкурил бы весь мешок? -- А ты дай мне мешок чарса, и увидишь. -- А что толку? Ты его один хрен за раз весь скуришь, а что не скуришь, сожрешь. Пока мы болтали, Туркмен сидел и курил, слушая нас. -- Туркмен, ты что там прибился? Давай сюда косяк, -- я забрал у него косяк и докурил его сам. -- Э, вы что это ребята, а где косяк? -- очнулся Хасан. -- Туркмен скурил, мне только пятка досталась, -- сказал я Хасану. -- Что, еще забивать, что ли?! -- Мне хватит, -- сказал я. -- Мне тоже, --сказал Туркмен. -- Да пошли вы..., я тогда сам себе забью, --Хасан достал сигарету и стал потрошить. -- Хасан, ты когда план начал курить? --Спросил я. -- Еще до того как родился. -- А ты Туркмен? -- После того как родился. -- Ну а я тогда во время родов. -- Мужики! -- воскликнул Хасан. -- Приезжайте ко мне после дембеля, я вам мешок плана дам, там, где я живу, его растет навалом. -- Нашел чем удивить, -- сказал спокойно я, -- приезжайте ко мне в Алма-Ату, поедем к моему корешу, он в Чу живет, я вам вагон этой дряни накошу. Слышали наверно про Чуйскую долину? Хасан прикурил косяк, и сказал затягиваясь. -- У нас в Таджикистане план лучше. -- Хрен тебе, самый хороший план на Чуйской долине. -- Самый хороший план, это афганский чарс, -- сказал Туркмен, и взял косяк у Хасана из рук. -- Туркмен, только не увлекайся, здесь я еще сижу, -- сказал я шепотом Туркмену. Туркмен протянул мне косяк со словами: -- На, Юрик, а то опять скажешь, что я все скурил. Тут соскочил Хасан, и, ударившись головой о затвор пулемета, сел обратно, схватившись за голову. -- Хасан, ты хотел что-то сказать? -- спросил я, и затянулся пару раз. -- Да... да... дай сюда косяк! Вы оху...ли оба, я себе забил, а тут уже х...й ночевал, а кто-то вроде не хотел больше. Хасан забрал у меня косяк и начал курить, глядя на нас по очереди, то на меня, то на Туркмена. -- Ну че уставились, хрен вам, вы свое выкурили, -- сказал он. Мы с Туркменом посмотрели друг на друга и оба "раскололись". Не помню, сколько я угарал, наверное, минут пять. Туркмен от хохота вообще вылез на броню, а Хасан сидел, и с деловым видом докуривал косяк. -- Э-э-э, наши возвращаются, -- крикнул сверху Туркмен. Я сел в командирское сидение, а Хасан запрыгнул за руль. -- Я поеду, -- сказал он заплетающимся языком. -- Ты смотри, не заедь куда-нибудь. -- Не ссы, Маруся! -- крикнул Хасан и запустил движки. -- Ты подожди ехать, пацаны еще не запрыгнули. Тут в люк заглянул Туркмен. -- Эй, вы чего там? -- Тут все занято, так что сиди на броне, -- сказал я Туркмену. -- Ты Юра смотри за Хасаном, а то он опять, куда-нибудь заедет. Хасан вытолкнул рукой голову Туркмена из люка. -- Да не надо меня учить, вы еще под стол пешком ходили, когда я первый раз за руль сел. -- За руль чего, ишака? -- подколол я Хасана. -- У моего деда был УАЗик военного образца, я на нем по пескам рассекал. -- А-а-а, ну тогда понятно, тогда поехали, раз такое дело. Я стукнул автоматом по броне и крикнул: -- Наверху все? -- Да, да, все нормально, -- раздался голос сверху. -- Хасан, ну давай трогай, машина ротного уже отъехала. Или ты забыл, как трогаться? Стремена в бока и кнутом по жопе, а когда остановиться надо, потяни за уздечку. Тебя, наверное, так дед учил? -- Юра, подколешь меня, когда я срать сяду. -- Хасан, ты этот прикол от меня слышал, да? -- Нет. Я его еще по гражданке слышал. -- Твой дед, наверное, так тебя подкалывал. -- Бабушка так меня подкалывала! Доволен? -- Хасан в упор посмотрел мне в лицо. -- Да, да, конечно, доволен, только поехать уже давно пора. Тебе не кажется? БТР тронулся, и медленно начал набирать ход, Хасан сидел за рулем с деловым видом. Я надел шлемофон и настроил волну на "Голос Америки", там как раз шла трансляция про бой в горах, которые находились в трех километрах от нас. "Голос Америки" вещал на всех языках пятнадцати Советских республик, в этот момент шла трансляция на Украинском языке, я толком ничего не мог разобрать, и снял шлемофон, выставив рацию на общий эфир. Мы направлялись в сторону бетонки, но вдруг ротный, показал рукой по направлению вправо и их БТР свернул вправо. -- Куда это они? -- спросил удивленно Хасан. -- Куда, куда. На танковую точку. Он же обещал заскочить туда по пути, -- сказал я Хасану. -- А зачем? -- Пиз...ы танкистам вставить. У них под носом средь белого дня кишлак вырезали. Может, и их тоже замочили. Надо же проверить, как ты считаешь, а, Хасан? -- Я никак не считаю, мне похеру. Мы направились за машиной ротного. Подъехав к танковой точке, мы с Хасаном высунулись из люков, и стали наблюдать за происходящим. А произошло вот что. Ротный, спрыгнув с БТРа направился в капонир, там должен был находиться экипаж танка, стоящего на охранении полка. Из двери показался сержант, -- видно, услышав звук наших моторов, он решил посмотреть, кого там принесло. Увидев офицера, он приложил руку к помятой панаме, и стал докладывать, его слегка качало, как антенну на ветру. -- Товаищ сташий ейтенант, докладывает командил танковой точки, сейжант Собоев, -- заплетающимся языком пролепетал сержант. Из капонира раздался крик: -- Соболь, кого там хрен принес? Ротный долбанул сержанта кулаком в лоб, и быстрым шагом направился к двери, открыв дверь пинком, он скрылся внутри капонира. Сержант сидел на заднице и тряс головой, он и так был в полной прострации, а тут еще по башке получил от ротного. Из капонира раздавался грохот, звон посуды и шквал матов, потом появился ротный, держа в руках двадцатилитровый стеклянный бутыль, в котором было чуть больше половины браги. -- Петруха! Хватай бутыль и тащи в БТР, -- крикнул ротный. Пятрас спрыгнул с машины, подбежал к ротному и, взяв у него бутыль, попер его в машину. Ротный, проходя мимо сержанта, бросил ему: -- Скажите спасибо, времени у меня нет на вас блядей. Устроили здесь кабак. Ротный запрыгнул на броню и крикнул нам: -- Поедем с той стороны гор, -- и показал пальцем в противоположную от бетонки сторону, и добавил: -- Колонна нас не ждала, они обогнули горы со стороны бетонки и уже, наверное, стали на блок с другой стороны в одном из кишлаков. А нам ближе обогнуть горы с этой стороны. Ну все, двинули. БТР ротного дернулся и стал набирать скорость, мы двинулись за ними, помахав рукой обалдевшим от переполоха танкистам. -- Во, ни фига себе ротный отоварился, -- сказал я. -- Надо будет у ротного литра три вырулить, -- предложил Хасан. -- Ага, щас, он уже разогнался и отлил. -- Ну, на чарс сменяем. -- Ему твой чарс нахер не упал. Да и вообще, у тебя чарс-то хоть есть? -- Сейчас в каком-нибудь кишлаке возьмем. -- Ну так сначала возьми, а уже потом меняться думай. Я высунулся из люка, солнце клонилось к закату и "афганец" начал потихоньку утихать, но все равно в лицо дул поток горячего воздуха. Пыль от переднего БТРа относило в сторону, и на броне более или менее можно было ехать. Надо набрать во фляжку воды из бака, подумал я и стал вылезать из люка. Сзади на каждом БТРе стояли два бака с водой обшитые кошмой, вода была в Афгане на вес золота. Кошмой мы обшивали баки для охлаждения воды, смачиваешь ее периодически водой, и обдуваемая ветром кошма становится холодной, не дает нагреться воде в баке. -- Ну, как тут наверху? -- спросил я пацанов. -- Да все ништяк, вот ждем, когда солнце сядет, а то запарила уже эта жара, -- ответил Урал. -- Сапог, а ты-то как, не выпал еще? -- Да нормально все, -- ответил потухшим голосом Сапог. Я открыл крышку одного бака и засунул флягу в воду, внутри что-то звякнуло, я не понял. Фляга об стенку бака стукнулась, что ли? Да вроде до стенки еще далеко, я пошарил рукой и нащупал канистру внутри бака. Во, ни фига себе, а это еще откуда? Я оглянулся назад и увидел напряженно глядящего на меня Урала, остальные сидели спокойно, и никак не реагировали. -- Это моя канистра, -- сказал Урал. -- Ты что, Урал, вообще охерел, канистру с дизмаслом в бак с водой засунул? -- спросил я, подумав, что в этой канистре дизмасло для продажи. -- Да там брага, -- еле слышно сказал Урал. -- Что, брага? -- переспросил я, не поверив своим ушам. -- Да, да, брага, -- глядя на меня, громко ответил Урал. Туркмен, Качок и Сапог мгновенно повернули головы к нам. -- А какого черта ты молчал, Татарин хренов? -- допытывался я. -- Она еще не готова, а вам скажи, так вы ее выжрете, и не дождетесь. -- Сколько времени стоит? -- спросил Туркмен. -- Трое суток будет сегодня вечером, -- ответил Урал. -- Ну ты, Татарин, даешь, двадцать литров браги, и ты молчишь, -- не переставал удивляться я. -- Да чего ты, Юра, насел на меня, как будто б я один ее выпить собрался, вот поспеет, и выпьем вместе. -- Да уже трое суток прошло, ее уже пить вовсю можно. -- Да успокойся ты, Юра, сейчас на блок станем и спокойно выпьем, не на ходу же ее хлебать, -- сказал Качок. -- А вдруг меня духи замочат, и я не успею даже браги напиться, -- не унимался я. -- Замочат, нам больше достанется, -- сказал с подколкой Туркмен. Тут вылез из люка Хасан и крикнул: -- Чего вы там у баков собрались? -- Тут брага, 20 литров, Татарин затарил в бак канистру, а я нашел. -- Не пиз...и! -- крикнул Хасан, вытянув лицо от удивления. БТР вдруг повело в сторону. -- За дорогой смотри, дурак, -- крикнул я ему. -- Вы там без меня не пейте, имейте совесть. Туркмен, на, езжай. Кто водила, я или ты? -- Фигу тебе, сам сел за руль, теперь вот и езжай, а мы тут браги похлебаем, -- ответил Туркмен. -- Я сейчас брошу руль, на фига мне это надо. -- Да езжай, не боись, никто ничего пока не пьет. На блок станем, потом вмажем, -- успокоил я Хасана. -- Надо было подрочить этого Таджика, -- сказал Туркмен. -- Да на фиг он сдался. Ты что его не знаешь? Сейчас руль бросит, и тебе потом ехать. А если он от руля оторвется, то эту брагу придется нам пить сейчас, Хасан просто так не успокоится, -- сказал я Туркмену. -- А мы ротному завидовали, а у самих брага в баке едет. Ну ты, Урал, даешь, -- покачал головой Качок. -- Что б вы без меня делали? -- пропел Урал с довольной миной. В сторону перевала пролетели две санитарные вертушки и четыре "крокодила". -- Там на перевале, что-то серьезное происходит. Штурмовики начинают подтягивать, -- произнес я, глядя в небо. -- Нам придется духов у подножья ловить, наверное, -- высказал мнение Урал. -- Если до темноты до наших доедем, то да, а если не успеем, и стемнеет, то наоборот, духи нас будут ловить у подножья. Так что надо быстрее обогнуть эти горы, и примкнуть к нашим, пока не поздно, -- ответил я Уралу, и полез в люк БТРа. -- Юра, что там за брага? --спросил меня Хасан. -- Да Урал затарил канистру с брагой в бак с водой, а я хотел воды набрать, ну и надыбал ее там. -- А че он молчал-то? -- Ну как че? Чтоб мы ее не выпили раньше времени. -- А когда он ее поставил? -- Вчера вечером, -- я не стал говорить Хасану, что брага стоит уже трое суток, а то бы он бросил руль, и полез ее пробовать, ну а за ним и все остальные, ну и я, конечно. -- О, завтра уже можно пробовать, -- сказал Хасан с довольным видом. -- Брага брагой, а я жрать хочу с самого утра. Я полез в коробку, вынул оттуда пачку сухпайка, открыл ее и достал банку с тушенкой и сахар, кашу брать не стал, она в холодном виде как застывший парафин. С открывашками проблем не было, они шли в комплекте к цинкам с боеприпасами, и к банкам с запалами от гранат. Сухари и кашу я закинул обратно в коробку, а вместо сухарей взял батоны в вакуумной упаковке. Батоны эти были, в общем, ничего, но без воды их жрать было невозможно, потому как они были сухими, не в смысле твердыми, а сухими, то есть очищенными полностью от влаги и слегка проспиртованными. Когда открываешь упаковку, спирт сразу испаряется, и батоны становятся мягкими и на вид как свежие, их было по два в каждой упаковке. Я достал один батон, открыл банку тушенки и с аппетитом все это съел, запив водой с сахаром. Для советского солдата этого было достаточно, за два года я уже привык к этим сухпаям и постоянным рейдам. Я завалился на матрац, который валялся на полу БТРа, положил под голову бушлат, и решил подремать. Монотонно гудели движки, БТР шел мягко, я лежал и смотрел в потолок. Спать не хотелось, я просто лежал и думал о всякой ерунде, о гражданке, о бабах, о вине и водке, в общем, о том, о чем думает обычно солдат вдалеке от дома. О доме я не думал, так как его у меня не было, а может это и к лучшему, если убьют, то хоть горевать никто не будет. Хотя в данный момент мне умирать не хотелось. Я всегда мечтал -- вот вернусь на гражданку, найду себе хорошую бабу, женюсь, заведем детей, и обязательно двух, а может трех, возьмем из детдома, из того, где воспитывался сам, и воспитаем их так, чтоб они никогда не думали о том, что у них не было родителей. Помечтав немного, я решил узнать, где мы находимся. -- Хасан! Где мы? -- крикнул я. -- В Афгане, -- ответил Хасан. -- Да что ты говоришь? А я думал, мы в Африке. Я спрашиваю, в каком месте? -- Тебе улицу назвать? -- Да ты заколебал, Хасан. Нормально ответить не можешь, что ли? -- Да откуда я знаю! Встань и посмотри. -- А по рации что трещат? -- Да ни кого не слышно пока. -- Пойти что ли Сапога поучить с винтовки стрелять, держать он ее вроде научился, -- сказал я, вставая. -- Сходи, сходи, заодно и посмотришь, где мы едем, -- ответил Хасан. Я, взяв свой автомат, полез на броню. Высунувшись из люка, я спросил: -- Брагу не выпили? -- Выпили, ты опоздал, -- ответил Урал. Сапог сидел возле баков и глазел на горы, которые простирались справа от нас. Впереди, метрах в пятидесяти, катил БТР ротного. Я глянул на горы, и по коже пробежали мурашки, неприятное ощущение было от этого вида. Много раз, вот так же как сейчас, двигаясь у подножья, колонна нарывалась на засаду, или на снайпера. По боевому ехать тоже опасно, на мины нарываешься чаще чем на засады, и поэтому немного безопаснее ехать на броне, хотя какая разница, хоть так, хоть эдак, в Афгане по всякому опасно. -- Сапог, снайперка заряжена? -- спросил я. -- Да, заряжена, -- ответил он. -- А ну передерни затвор. -- Зачем? -- спросил удивленно Сапог. -- Духов стрелять будем. Понял? -- Каких духов? -- Злых духов. Хочу посмотреть, как ты стреляешь. Сапог передернул затвор и посмотрел на меня. Я огляделся вокруг, подыскивая подходящую мишень. -- Сапог, видишь вон тот выступ в скале, а на нем коряга торчит или что-то вроде того? -- я показал пальцем на выступ с виднеющейся на нем какой-то ерундой в виде коряги. -- Да, вижу. -- А ну, стреляй по этой херне. Сапог прицелился и застыл в этой позе. Время шло, Сапог целился. -- Сапог, ты что -- уснул? -- спросил его Качок. -- Ему, наверно, корягу жалко, -- добавил Урал. Раздался выстрел, пуля легла метрах в тридцати от цели, Сапог посмотрел на меня. -- Сапог, дубина, да если ты так будешь целиться, тебя духи не только замочат, но и в плен возьмут вместе с винтовкой. Мало того, ты хотя бы примерно попал, куда целился. А ну, давай снова стреляй, пока не отъехали от места. Целиться будешь три секунды, если дольше задержишься, я тебе в лоб заеду, не попадешь, тоже в лоб получишь. А ну давай быстро целься. Сапог прицелился, я начал считать. -- Раз... Два... Раздался выстрел, пуля легла рядом с целью, почти в полуметре от нее. Сапог опустил винтовку и снова посмотрел на меня. -- Сапог, ты без пиз...юлей, ни чего не можешь делать, так что ли? -- Ну ведь чуть-чуть не попал, -- промямлил Сапог. -- Нет, насчет этого я тебе ни чего не говорю, выстрелил ты хорошо, я даже удивился. Я про другое, тебе пока не вставишь, до тебя не доходит. А если пойдем на проческу, или нарвемся на засаду, я что, за тобой буду ходить и пугать, навроде, если не попадешь, то в лоб получишь и все такое, так что ли? Да нас тогда обоих завалят, дурила ты. Станем на блок, ты у меня тренироваться часами напролет будешь. Понял? -- Понял, -- пробубнил Сапог. КАРАВАН БТР ротного вдруг резко стал, мы потихоньку подъехали к ним и остановились рядом. Ротный смотрел в бинокль. -- Вот идет караван, по сыпучим пескам, он везет анашу в свой родной Пакистан, -- пропел слова из песни, ротный. -- Что там такое, товарищ старший лейтенант. Караван что ли? -- Три барбухайки направляются в сторону иранской границы. Выехали, по-моему, из подножья этих гор. Так, а ну быстро за ними, до границы еще далеко, так что накроем их минут через двадцать, не больше. Мы рванули вперед, все попрыгали в люки и похватали бронежилеты, боеприпасы, и выскочили на броню. Бронежилеты у нас были Б-2, они были легкие, 6 килограмм, пуля их конечно пробивала как фанеру, но от осколков и пуль на излете они иногда помогали. Туркмен пересел за руль, а Хасан, взяв автомат, выскочил на броню. Я приготовил пулеметы к бою и, оставив их на взводе, тоже вылез на броню. Минут через пять на горизонте показались четыре точки. Ротный, смотря в бинокль, показал четыре пальца, но мы уже и так видели, что там было четыре барбухайки. -- Может, мирный караван? -- сказал Качок, проверяя затвор своего АКСа. -- Может и мирный. Только, когда не далеко в ущелье идет бой, мирные караваны навряд ли будут шататься возле гор. Так что, наверняка, это духовский, -- ответил я ему. Уже ясно стали видны очертания каравана, и было видно, что первым идет верблюд, а за ним три барбухайки с крытыми кузовами навроде будок, расстояние до них было в пределах километра. Из БТРа ротного пальнул короткой очередью пулемет КПВТ, давая предупредительный выстрел. Мы сняли автоматы с предохранителей и передернули затворы, я сел рядом с люком, чтоб, если что, сразу прыгнуть за башенные пулеметы. Караван остановился, неужели мирный, подумал я, духовские обычно отстреливаются, а этот стал и стоит. Ротный показал нам, что их БТР заедет спереди, а нам показал заходить сзади. Мы разделились, БТР ротного на всех парах полетел наперерез каравану, а мы направились прямо по курсу, как и ехали до этого, только прибавив скорости. Все молча наблюдали за приближающимся караваном, и с готовностью в любой момент вступить в бой. Вдруг караван начал рассыпаться: две барбухайки развернувшись, помчались в сторону гор, а верблюд и оставшаяся барбухайка стояли на месте. Далеко отъехать они, конечно, не смогут, БТР едет намного быстрее этих колымаг, можно было достать их из КПВТ, но они успели заскочить за сопку у подножия гор. Туркмен, высунувшись из люка, показал в сторону отъезжающих двух барбухаек и крикнул нам: -- Догоняем эти две, я постараюсь перескочить через сопку и срезать им путь к горам. -- Давай, давай, Туркмен, жми, -- крикнул я ему. Наш БТР подлетел к сопке и начал на нее взбираться, движки работали на пределе, машина уверенно взбиралась вверх. Надо отдать должное Туркмену, БТР наш был всегда на ходу, и отказов почти никогда не было, мало того, он пер как зверь, будь то в гору, будь то по пескам. Да еще плюс к тому, Туркмен где-то урвал бескамерные колеса, что значительно сокращало проблемы в рейдах. Взобравшись на сопку, БТР вдруг накренило вниз, впереди был крутой, почти вертикальный спуск. -- Держитесь, черт возьми! -- успел крикнуть я, и схватился за крышку люка. Все похватались, кто за что мог: Урал с качком схватились за ствол от башенного пулемета, Хасан схватился за баки с водой, я одной рукой держался за люк, а другой держал за шкварник Сапога, который чуть не улетел вперед БТРа. Туркмен давил на тормоза, но машину юзом тащило вниз, а вода из баков лилась нам на голову. Спустя время, мы сопровождаемые столбом пыли, можно сказать приземлились, клуб пыли накрыл нас. Кашляя, отплевываясь и матерясь, мы начали приходить в себя. -- Все на месте, никто не выпал? -- закричал Туркмен. -- Если даже Сапог здесь, значит все, -- крикнул Урал. -- Ну, тогда двигаем дальше, -- сказал Туркмен. Пыль рассеялась, я оглянулся назад и обалдел, мы летели метров сто вниз, почти по вертикальному склону. Вдруг перед нами выскочила барбухайка, я в какое то мгновение даже успел увидеть удивленные рожи двух духов, сидящих в кабине. Не успели мы обалдеть, как барбухайка развернулась к нам бортом, за ней выскочила вторая, и тоже резко вырулила вбок, все это произошло в считанные секунды. Я посмотрел вперед, и меня пробило холодным потом -- на нас в упор смотрели два ствола ДШКа. -- Ложись, ДШКа в кузове! -- успел крикнуть я, и нас всех как ветром сдуло с брони. Раздался грохот, и пули зазвенели по броне. Я упал на землю и прижался к десантному люку, рядом со мной почти одновременно тоже кто-то грохнулся. Если сказать, что я испугался, то значит, вообще ничего не сказать. -- Бля, пиз...ец, на дембель в цинковом ящике, на этот раз точно, -- услышал я чей-то голос, оказалось, это был Хасан, который лежал рядом со мной. -- Урал, ты живой? Давай мочи из гранатомета, иначе нам всем жопа! -- заорал я, и посмотрел вверх. На броне сидел Сапог, вцепившись в ствол КПВТ. Я обалдел, от него по идее и мокрого места не должно остаться после такой канонады. Его счастье, что БТР был накренен на бок, и пули рикошетом улетали в сторону. Я подпрыгнул и, схватив Сапога за штанину, резко дернул вниз, он упал на землю, как мешок. Башня БТРа мгновенно развернулась, и заработали сразу оба башенных пулемета, это, скорее всего, Туркмен прыгнул за пулеметы, но из-за Сапога, который можно сказать висел на стволе, Туркмен не мог развернуть башню пораньше. Потом раздался взрыв впереди БТРа, я пальнул пару раз из подствольника в сторону, где предположительно находилась барбухайка. Вокруг происходило непонятно что, одновременно работали и ДШКа и КПВТ с ПКТ, свист пуль раздавался со всех сторон. Я огляделся вокруг, рядом лежал Сапог, распластавшись, как лягушонок, за колесом сидел Хасан и плевал из подствольника, сопровождая все это благим матом. Высовываться из-за БТРа было как-то страшновато, если пуля от ДШКа попадет в голову, то башка разлетится как арбуз. Но желание увидеть, что все-таки происходит, оказалось сильнее страха, и я высунулся, держа АКС наготове. Метрах в ста пятидесяти горела барбухайка, накренившись на один бок, у нее не было заднего колеса. ДШКа продолжал работать, но пули уже не долетали до БТРа. Из-за сильного наклона кузова, угол подъема на станине, где крепились пулеметы, не позволял поднять стволы выше. Потом духовские пулеметы заглохли, из кузова барбухайки выскочил дух и, прихрамывая, побежал в противоположную от нас сторону, я выстрелил очередью ему по ногам, он упал. Вторая барбухайка была в полукилометре от нас и направлялась в сторону гор. Возле меня открылся десантный люк, из него появился Туркмен: -- Все живые? -- спросил он. -- Да х...й его знает! Качок, Урал! Вы живые там? -- крикнул я. -- Да, да все нормально, Качок ранен в бок, но не тяжело, -- крикнул в ответ Урал, с другой стороны БТРа. -- Давайте быстро в машину и погнали за второй барбухайкой, а то уйдет сука, -- крикнул Туркмен. -- Не уйдет. Дай мне "муху", только быстро. Туркмен исчез в люке и через секунду появился обратно с трубой в руках. Я взял трубу, выбежал на равнину, взводя на ходу установку. Присев на одно колено, я поймал в прицел барбухайку, шла она на подъем и двигалась медленно, к тому же расположена была боком к нам. Цель была прекрасная, расстояние составляло метров пятьсот-шестьсот от силы. -- Ну, держите бакшиш, сучары, -- произнес я со злостью, и нажал на спуск. Ракета быстро пошла на цель, блеснула вспышка в районе кабины, и барбухайка встала, было четко видно, как заполыхала кабина. Я отбросил в сторону пустую трубу, сел на землю и достал сигарету, руки дрожали от пережитого стресса, я с трудом прикурил сигарету, сделал несколько глубоких затяжек, потом медленно поднялся и побрел к БТРу. Неужели все обошлось, я не верил, что остался живой, а перед глазами стояли две дырки от стволов ДШКа, состояние, мягко выражаясь, было жуткое. Недалеко горела другая барбухайка, я хотел пойти заглянуть в кабину и посмотреть, остался ли кто жив из духов, но потом подумал, да ну их на хер, к тому же Туркмен там поработал из башенных пулеметов, так что навряд ли кто живой остался. -- Ни хрена себе дела, так и ебан....ться можно, -- сказал я приглушенным голосом, подойдя к мужикам. -- Юра, что это было, черт возьми? И вообще, откуда они взялись?! -- спросил Хасан с обалдевшим взглядом. -- Пиз...ец подкрался незаметно, вот что это было, -- ответил я и сел под колесо БТРа. Потом посмотрел на Хасана, и спросил: -- Хасан, а че ты косяк не забиваешь, а? Как раз самое время. -- Что-то не хочется, -- ответил Хасан. -- Руки дрожат наверно? -- начал я подкалывать Хасана, хотя самому мне было не смешно. Хасан подскочил и протянул мне руки со словами: -- На, на, смотри. Ну, где они дрожат? -- Да ладно, убери руки. У меня у самого они дрожат, еле сигарету подкурил, -- сказал я глядя на Хасана. -- Скоре всего, духи хотели заскочить за сопку, чтоб слинять из зоны обстрела, а мы двинули наперерез, и перескочили через эту сопку, -- заявил Туркмен высовываясь из люка. -- Скажи, что мы наебн...лись с этой сопки. Туркмен, так ведь можно и в пропасть улететь. Ты че, не видел, куда летишь? Туркмен посмотрел вверх, потом на меня и, присвистнув, спросил: -- Мы живые, или нет? -- Что-то я ангелов не вижу, -- помахав руками, как крыльями, сказал Хасан. -- А вон они горят, ангелы твои, -- ляпнул я Хасану. И тут вспомнил, что Качок-то ранен. Я встал и спросил: -- А Качок где, что с ним? -- Там он, с другой стороны, наверное, с Уралом, -- ответил Хасан. -- А придурок этот где? -- Здесь в БТРе сидит, если еще не сдох с перепугу, -- ответил Туркмен. Я встал и обошел БТР, Урал что-то колдовал над Качком. -- Урал, возьми гранатомет и пальни пару раз по кузову, той барбухайке кабину я подорвал, а будка вроде целая, хоть там никого не видно было, но для верности все же не мешало б еще долбануть. Урал молча встал, взял гранатомет, и полез в люк за гранатами. Качок полулежал на боку, облокотившись на локоть, бок его был перетянут бинтом, а лицо было перекошено от боли. -- Ну, как ты? -- спросил я его. -- Если не считать пробитого бока, и то, что я чуть не обосрался от страха, то в остальном все нормально. -- Бок сильно задело? -- Да не знаю, черт... боль жуткая, там торчит что-то, я чувствую. -- Дай посмотрю, если есть там что-то, то надо вытащить, а то так и будешь мучиться. За БТРом раздался выстрел, потом второй, это Урал из гранатомета добивал барбухайку. Я снял перевязку сделанную Уралом, рана была как порез, сантиметра четыре длиной, кровь шла не очень сильно, я раздвинул рану, что б посмотреть глубоко ли его зацепило. -- А-а-ай! Юра, ты че делаешь, гонишь что ли?! -- закричал Качок. К нам подошли Хасан и Туркмен, и сели на корточки. -- Ну, че там? -- тихо спросил Хасан. -- Да хрен его знает, на пулю не похоже, -- ответил я. Потом спросил Качка: -- Качок, может, когда ты падал, зацепился за какую-то ерунду? -- Какой хер зацепился, я же говорю там торчит что-то, -- стеная, ответил Качок. -- Так. В общем надо доставать. Качок, ты как, готов терпеть боль? -- А что мне остается? Или может, посоветуешь, как ее не терпеть? -- Давай косяк ему забьем, он выкурит, может, не так больно будет, -- предложил Хасан. -- Да че толку твой косяк, надо героин или на крайняк промедол. У нас есть что-нибудь? -- спросил я. -- Только "баян", но заправить его нечем, -- ответил Туркмен, разводя руками. -- Сапог! -- крикнул я. Из люка показалась морда, вся в пыли. -- Канистру тащи! -- крикнул я ему. -- А? -- издал короткий звук Сапог. -- Ну че ты на меня уставился? Канистру с брагой неси, труп ходячий. Сапог полез на броню за брагой. -- Бля буду, везет же дуракам, на броне остался, и ни хрена ни одна пуля не попала. Я наверх посмотрел, вижу, Сапог сидит на броне, уцепившись за ствол пулемета. Ни фига себе думаю, подпрыгнул и дернул его за штанину, он грохнулся оттуда, как мешок с говном, -- начал я рассказывать, смеясь. Тут Туркмен подпрыгнул: -- А я думаю, че за ерунда, поворотный механизм на пулеметах заклинил, что ли, а это оказывается Сапог на них висел, ишак. Мы начали смеяться, напряжение и страх прошли, наступило время обсуждать произошедшее. -- А-а-ах, бля! Да не смешите вы, и так больно, черт возьми, -- простонал со смехом Качок. -- Мужики, надо Качка оперировать, а то мы забазарились. Сапог, ну где ты там, черт тебя возьми? Давай быстрее брагу неси, тормоз х...ев! -- крикнул я Сапогу. Я легонько похлопал Качка по плечу, и сказал: -- Держись, Качок, сейчас браги литр хапнешь, и будет все нормально, вытащим тебе эту канитель. Сапог принес канистру и поставил рядом со мной. -- Ну как ты Сапог, крыша не поехала еще? -- спросил я его. -- Чуть не поехала, -- дрожащим голосом пролепетал Сапог. -- Скажи спасибо, что тебе ее не снесло вообще. Кружки тащи, и пару банок тушенки. Сапог опять убежал. Я посмотрел на небо, день шел к закату, через часа три-четыре стемнеет, надо побыстрее сматывать отсюда. -- Дело к закату, мужики, -- показав на солнце сказал я. -- Время еще есть, успеем, -- сказал спокойно Хасан. -- А БТР как? -- спросил я Туркмена. -- В командирское окно пуля попала, на своем-то я успел щиток захлопнуть, а в остальном, все нормально. -- Ну надо же, мы просто в рубашке родились, я думал нам пи...дец всем, а тут все так обошлось, я до сих пор не могу поверить. -- Ну, это кому как, мне вон бочину пробили, -- сказал Качок, кривясь от боли. -- Да это ерунда, главное, что не смертельно, -- успокоил я Качка. Появился Сапог с кружками и тушенкой. -- Давай, открывай тушенку, -- обратился я к Сапогу. -- Открывалку забыл, -- с сожалением проговорил Сапог. -- Я сейчас тебя пристрелю, сука, если ты не растормозишься, -- я встал, схватил Сапога за шкирку и толкнул к БТРу. Он со свистом заскочил в десантный люк. Я налил по очереди пять кружек, потом взял одну и протянул Качку, он взял кружку и медленно выпил, потом выпили мы, одна кружка осталась полной. -- А где Урал? -- спросил Хасан. -- Да хрен его знает, улетел наверно, вместе с гранатой, -- сказал я и крикнул: -- Урал! Где ты там?! Появился Сапог с открывалкой, и принялся открывать тушенку. -- Сапог, а где твоя кружка? -- спросил его Хасан. -- Там, в котелке лежит, -- ответил Сапог, показывая в сторону БТРа -- Ну так неси ее, и тоже выпьешь, ты ведь теперь в составе экипажа. Сапог молча пошел за кружкой, через минуту он вернулся и поставил кружку рядом с канистрой, я налил в нее браги. -- Ну, давай Сапог, вмажь, за то, что жив остался, -- проговорил Хасан. Сапог выпил и покривился. -- А тебе, Качок, еще две кружки залпом, и я попробую вынуть тебе из бочины то, что ты там якобы чувствуешь, -- сказал я, повернувшись к Качку. Я налил кружку и протянул Качку, он выпил, я налил еще одну и опять протянул ему. -- Дай отдышаться, черт возьми. Ух, крепкая падла, -- сказал Качок, потом достал сигарету и прикурил ее. -- Действительно крепкая, неужели за сутки так покрепчала, -- произнес Хасан с удивлением. -- Трое суток уже стоит, мы тебе не сказали тогда, чтоб ты не накинулся на нее, -- ответил я ему. Да где же этот Татарин, елки палки, подумал я, потом встал и пошел посмотреть, куда он делся. Я увидел, как Урал тащил что-то тяжелое. -- Урал, что ты там волочешь? -- крикнул я ему. -- Духа тащу, с перебитыми ногами. Помоги лучше, чем спрашивать, -- ответил он. И я вспомнил, как прострелил ноги духу, который выскочил из кузова барбухайки. -- Урал, да брось ты его нахер. -- Зачем бросать, он еще живой, и к тому же в сознании. -- Ну тогда сам и тащи его, -- ответил я ему и пошел обратно к пацанам. -- Че там такое, Урал духа что ли тащит? -- спросил Туркмен, и все посмотрели на меня. -- Да, духа прет, я прострелил ему ноги, и забыл про него, это дух, который за ДШКа сидел. -- Бля, да я его сейчас пристрелю козла, -- сказал Хасан, и встал передернув затвор АКСа. -- Успокойся Хасан, пристрелить всегда успеем, лучше заберем его с собой, садись, садись давай, -- сказал я, и дернул Хасана за штанину. К нам подошел Урал, увидев налитую кружку, он взял ее, и молча выпил. -- Ну, куда денем этого душару? -- А куда ты его дел? -- спросил я Урала. -- Там лежит, за БТРом. Хасан встал и пошел за БТР. -- Хасан! Ты там не замочи его, -- крикнул я Хасану. -- Да не ссы ты, я просто побазарю с ним немного, -- ответил из-за БТРа Хасан. -- А он не уползет? -- опять спросил я Урала. -- Нет, я связал ему руки его же чалмой. -- А не сдохнет? -- спросил Туркмен. -- Нет, не сдохнет, я перебинтовал ему ноги тряпкой, -- ответил спокойно Урал. -- Ну, ты Татарин заботливый такой, прям как сестра милосердия, -- сказал я ему. Потом я встал и залез в БТР, там у нас в аптечке лежали медицинские щипчики с загнутыми концами похожие на ножницы, я не знаю, как они там у медиков называются, но мы их называли щипцы. Мы специально возили их с собой, на случай если придется вытаскивать пулю или осколки из тела. Я достал щипцы и йод, после чего вылез обратно. -- Ну Качок, готовься, сейчас будем тебя оперировать. Брагу вмазал? -- спросил я его. -- Да вмазал, только подожди, покурю вот, а потом приступай, -- сказал Качок. -- Ну, кури, кури, никто тебя не торопит. Сапог стоял радом, и пялился на Качка. Я посмотрел на него и спросил: -- Сапог, ну чего уставился, Андрюху первый раз видишь что ли? Иди вон, лучше на духа посмотри. Да не ссы ты, он не укусит тебя, а если укусит, то выбей ему зубы, я разрешаю. Сапог молча пошел за БТР, куда минуту назад пошел Хасан. Послышался гул мотора. -- Это ротный! -- крикнул я, и быстро налил брагу в кружки. -- Давайте, берите быстрее. Сапог! Беги сюда, быстро. Сапог подбежал и спросил: -- Че такое, Юра? -- Че такое, че такое! А ну хватай канистру, и бегом ее с глаз долой! Мы спешно выпили, и Сапог утащил канистру в БТР. Через минуту нарисовался БТР ротного. Развернувшись, он остановился рядом с нашим. -- Как вы там?! -- крикнул ротный и, спрыгнув на землю, направился к нам. -- Да вот, Качок ранен, а в остальном, вроде пронесло. А у вас как дела, че так долго не было? -- спросил я ротного. -- За верблюдом гонялись. -- А что, верблюды быстро бегают? -- Если в твою жопу посмотрят два пулемета, ты тоже быстро побежишь. -- Мне они, только что в морду посмотрели. К нам подошли пацаны из БТРа ротного, водила Петруха, Серега с Володей, Олег и Бача. -- Ну, как вы? -- спросил Олег. -- Да вот, живые вроде. Правда пришлось немножко испугаться, барбухайки из-за сопки выскочили, а у одной в кузове пара ДШКа оказалась, а мы все на броне. Да мало того, еще и вон с того откоса слетели, не успели после приземления прийти в себя, а тут еще духи перед глазами, я их маму еб...л, думали труба всем приснилась. Но вроде пронесло и на этот раз, -- закончил рассказ Хасан