. -- Придурки не они, придурок тот, кто дал им наводку, -- ответил я. Снаряды продолжали рваться, только немного сместившись в сторону. -- Пошли посмотрим, где наши, а то уйдут, а мы останемся тут, -- предложил Грек. Мы вышли из дувала и, пригнувшись, побежали в направлении, откуда раздавались чьи-то маты. Но не успели мы отбежать от дувала, как рядом засвистели пули. Хасан с Греком успели выскочить со двора и спрятаться за глиняным забором, а я и Сапог заскочили обратно в дувал. Черт возьми, с одной стороны долбят наши, с другой обстреливают духи, дурдом какой-то получается. Да еще ветер-афганец начал немного задувать, ну, сейчас начнется пыльная пурга, а тут и без того тошно. -- Сапог, сиди здесь, а я вылезу и посмотрю, откуда нас обстреливают, -- сказал я Сапогу. Я медленно вышел из дувала, потом подбежал к стене и, прижавшись к ней, стал пробираться в конец двора. За стеной раздалась короткая очередь, наверное, кто-то из наших, подумал я и выглянул из за глиняного забора, -- он был невысокий, метра полтора, выложенный из глиняных кирпичей. Недалеко от забора сидел Закиров, а метрах пятидесяти от него валялся Носорог, судя по всему, Носорог был мертв, поблизости никого из наших не было. Закиров повернулся, увидев меня, он испугался и побледнел, он смотрел на меня, а я на него, мы оба молчали. Я догадался, что здесь произошло. -- Юра, ты меня сдашь? -- спросил дрожащим голосом Закиров. -- Сдают мочу на анализы, а в армии докладывают, -- ответил я. -- Ну, ты доложишь об этом? Я немного помолчал, глядя Закирову в глаза, а потом ответил: -- Нет, я не скажу никому об этом. Я сейчас уйду отсюда, и будем считать, что я ничего не видел. А ты разверни Насорога ногами вон туда, -- я показал пальцем в сторону гор. -- Спасибо Юра. -- Не надо меня благодарить, ты о себе подумай, тебе с этим жить. И все, больше об этом никакого разговора, я тебя не видел и ты меня не видел, а дальше поступай, как знаешь. Я, спрятавшись за забор, отправился обратно к дувалу в котором сидел Сапог. Закиров был нормальным парнишкой, если кто узнает об этом, то ему светит трибунал и большой срок, а я не хотел портить ему жизнь. Что касается Носорога, то он был быком, и рано или поздно все равно бы нарвался на такой исход. В Афгане и раньше бывали подобные случаи, я слышал об одном таком в нашем полку. Одному офицеру бросили под кровать гранату, когда он спал в каптерке, кто это сделал -- так и не нашли, да больно и не искали, отписали, что погиб при исполнении, и точка. Я заскочил в дувал и крикнул Сапогу: -- Пошли быстрее отсюда, а то наши уже отошли. Мы выскочили из дувала и побежали к выходу со двора. Недалеко завязалась перестрелка, кто-то, наверное, нарвался на духов. Мы с Сапогом пригнувшись побежали в сторону от куда доносились выстрелы. Вот и наши показались, через двор, я заметил ротного рядом с радистом, там же были взводный, Хасан, Урал, Грек, Бача и еще кто-то с нашей роты. Хасан, увидев нас с Сапогом, закричал: -- Там духи! С этой стороны идите, с этой! -- он показывал рукой, с какой стороны к ним подходить. Пробегая возле какого-то дувала, я увидел открытую дверь, и выстрелил туда очередью. У меня в одном магазине закончились патроны, я остановился на пару секунд, чтоб перевернуть магазины и вдруг заметил, как где-то сбоку что-то мелькнуло, я поднял глаза и замер. Из двери одного дувала примерно в ста шагах от нас, выскочил дух с буром, дуло от которого было направленно в меня. А я стою с отстегнутыми магазинами в руке. Это конец, подумал я, и тут рядом раздалась автоматная очередь, я вздрогнул, и закрыл глаза. Когда открыл их, то увидел согнутого пополам духа на коленях, а рядом стоял Сапог с автоматом направленным на духа. Этот дух, скорее всего, был не из банды, он наверно житель этого кишлака, который был обозлен на советских военных, вот и решил хоть чем-то отомстить нам. Но, как бы там ни было, для нас он был дух с винтовкой, а значит враг. И сколько их тут по кишлаку прячутся, неизвестно. -- Я его убил Юра, я убил его, -- тихо проговорил Сапог. Я с облегчением выдохнул, придя в себя, повернулся к Сапогу, и громко сказал: -- Ну, конечно же, ты его убил. Да ты не только духа убил, ты же меня спас от этого душары, Сапог! Какой же ты молодец, черт тебя побери! Я тряс Сапога за плечи, а он стоял и улыбался. Это был его первый убитый дух, у Сапога был гордый вид и он не скрывал это, к тому же благодаря ему я остался жив. Отношение к Сапогу я, конечно же, с этого момента переменю, теперь его не будут гонять и припахивать, Сапог будет "черпак", и относиться теперь к нему будут соответственно, я так решил. -- Ну, чего вы там торчите, как два дурака, бегите быстрее сюда! -- кричал нам Хасан. Я пристегнул магазин, передернул затвор, слегка стукнув по плечу Сапога, махнул ему, и мы побежали к своим. Ротный метался и громко матерился: -- Ну надо же, е... твою мать! Довоевались, черт возьми, сколько людей положили и все бестолку, все бестолку! Ну что это за блядство! Скажите мне, а?! Один мудак броню загнал в кишлак, другой огневую поддержку вызвал по своим, эти козлы "зеленые" духам дали выйти (зелеными в Афгане называли сарбосов). Мы все стояли и с недоумением смотрели на ротного, а он, сняв кепку, швырнул ее на землю и сел, схватившись за голову. -- Что случилось, командир? -- спросил Грек. -- Что случилось, спрашиваешь?! А случилось вот что, духи прорвали сарбосовский заслон, и вышли с кишлака. Понял? Почти вся банда съеб...лась, остались, может быть, единицы, кто не успел слинять, но основная часть ушла нахер. Полкач дал команду выводить людей из кишлака, все, отвоевались. Все бестолку, бестолку. Понимаете?! -- Да вся эта война бестолку, если честно признаться. Сколько лет уже мудохаемся и никакого толку. И еще хоть сто лет будем тут защищать эту долбанную революцию, и все равно никакого толку не будет. Вот такие вот дела, -- сделал заключение Грек. -- Ну ладно, хватит рассуждать, давай всем отбой и уходим от сюда быстрее, -- скомандовал ротный. Из-за дувала показались Закиров и Мосейко, они тащили Носорога. -- Кого несете? -- крикнул им ротный. -- Носорога убили, -- ответил Мосейко. -- Тьфу ты, черт! Ну, тащите его к машинам, там где-то стрекоза стоит, в нее погрузите, и Приходьку тоже заберите. И давайте пошли отсюда все, быстро давайте. Мы все смотрели, как Мосейко с Закировым тащат Носорога, они тащили его за руки лицом вниз. У Носорога было две дырки одна в спине, одна в затылке. Проходя мимо, Закиров посмотрел в мою сторону, взгляды наши встретились, он сразу опустил глаза. Да, не плохо Закиров приложил его, подумал я, глянув на Носорога. Потом я подошел к Хасану с Уралом. -- Хасан, а ты знаешь, что я сейчас живой, благодаря Сапогу. -- Не понял. Ты про че? -- спросил Хасан. -- Я говорю, что Сапог меня от смерти спас. И я рассказал пацанам, как это произошло. Все начали хвалить Сапога и дружески похлопывать его по плечу. В общем, Сапог был реабилитирован, теперь к нему все будут относиться по-другому. Откуда-то нарисовались разведчики, Пипок с Серегой, и подошли к нам. -- Ну, как дела, соляра? -- с приколом заявил Пипок, раскинув пальцы на руках как урка. -- Сам ты кто? -- спросил его Хасан. Мы не спеша направились обратно, к расположению полка. -- А это кто? -- спросил Серега, показывая на убитого Приходьку. -- Прапор, командир третьего взвода, -- ответил Урал. -- Ну че, духи дали вам просраться? -- спросил Серега. -- А вам не дали? -- спросил я в ответ. -- Да так, немного потрепали. Сане кисть оторвало пулей от ДШК. Когда к вертолету подъезжали, БМПшка развернулась боком к кишлаку, а оттуда залп из ДШК. Саня хотел люк захлопнуть, руку высунул и в это время ему пулей по руке и шарахнуло. Но это ерунда, в первой роте пятеро погибли, и ротного контузило. Мы недавно их видели, -- рассказал Серега. Ихнего ротного, наверное, контузило, когда только в кишлак входили, это, похоже, рядом с ним мина разорвалась, рассуждал я про себя. Потом спросил Серегу: -- А кто погиб, не спросили? -- Три узбека, годки, я их не знаю. Один дембель, тезка мой из Кишинева, Пипка земляк, и ара -- Ваган, вроде, зовут. Знаешь таких? -- Да так, близко не общались, иногда, бывало, заходил к ним в роту по делам, там встречались. -- Да, жалко Саню, на гитаре он классно играл, -- с сожалением промолвил Урал. -- А летчики живы остались? -- спросил я. -- Да, их вертушка забрала. А у вас-то как дела? -- спросил Пипок. -- Хреново, Пипок, хреново, -- ответил я ему. -- Мы слыхали, что вас САУшки бомбили. Правда, да? -- Да, черт возьми. Чуть не забомбили, суки. Хорошо мы не успели дальше продвинуться, -- ответил Хасан. -- Это первая рота их навела, они там нарвались на засаду, четыре точки с ДШК по ним влупили. Они отошли и дали координаты артдивизиону, а замполит сдуру броню в кишлак заслал. Один танк кумулятивкой сожгли, водила погиб, остальным повезло, они сидел на трансмиссии. -- Сарбосы мудаки, банду упустили. Слышали да? -- обратился я к Сереге. -- Да слышали, конечно. Тут что-то нечисто с этими сарбосами, по-моему, все это было спецом устроено. И сарбосы не зря левый фланг прикрывать вызвались, там ущелье за кишлаком, в него духи и проскользнули. У этих сарбосов, наверно, наполовину духи служат, да и все они там духи, все друг другу родня, их хрен поймет там. Одно ясно, вояки с них никудышные. -- Да оно и понятно, мы, возможно, когда-то покинем Афган, а им здесь оставаться. Так что они особое рвение не проявляют, -- сказал я. Мы в свою очередь рассказали им, что здесь с нами происходило, кого ранило, кто погиб. Выйдя с кишлака, мы все погрузились в машины, БТРы в это время подъехали поближе. Тут же не далеко стояла санитарная вертушка, в нее грузили раненых и погибших. Вдоль кишлака мотались три "таблетки". Первая и вторая роты уже погрузились в машины и отъехали, танкисты буксировали из кишлака подбитый танк. Вот так и закончилась наша очередная горе-проческа. И на хрена мы вообще в этот кишлак лезли, непонятно, и за что пацаны погибли, тоже вопрос. НЕБОЛЬШОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ Наши БТРы двинулись к дороге, на которой наш полк выстраивался в колонну. Ветер задувал все сильнее и сильнее, техника, маневрируя, поднимала пыль, и без того гонимую ветром. Мы все запрыгнули в десантный отсек и стали сбрасывать лифчики и бронежилеты. Потом Урал с Сапогом залезли на броню, а я и Хасан остались в БТРе. -- Ну, как вы там, мужики? -- спросил нас Туркмен. -- Да мы-то нормально, чего нельзя сказать о некоторых других, -- ответил я. -- Да я на рации сидел все время, так что в некотором роде я в курсе, что за бардак был в кишлаке. -- На рации одно, а в кишлаке совсем другое. -- Знаете, мужики? Не легко вот так сидеть и ждать, когда вы вернетесь из этого кошмара, все ли вернетесь. Лучше я бы бросил эту чертову машину, и был бы рядом с вами, это намного легче. Сколько мы вместе служим, когда вы на проческе, когда отправляетесь в горы или в зеленку, я все время на нервах и ни на секунду не слезаю с эфира. Когда от танкистов весточку получил, спокойнее на душе стало, хоть и жалко Мамеда с Приходькой, но то, что вы, пацаны, живы, это меня успокоило хоть немного. -- Все будет нормально, водила ты наш. А пожрать не мешало бы, -- выкрикнул Хасан. -- Давай похаваем, какой базар, -- предложил я Хасану. -- Да разогреть бы хавку на костре, а то горячего давно не жрал. Запарила уже эта сухомятка. БТР наш пристроился к колонне и остановился. В люк заглянул Сапог и обратился к Хасану: -- Хасан, тебя ротный зовет. -- Где он? -- спросил Хасан. -- На БТРе своем сидит, впереди нас. Хасан вылез из люка, и мы с Туркменом остались одни. Туркмен сидел и молчал, положив голову на руль. -- Да ладно, Туркмен, не переживай, мы всегда возвращались, вернемся и в следующий раз. А когда в Союз вернемся, то обязательно когда-нибудь встретимся вместе, и будем вспоминать этот сучий кошмар уже в прошлом, -- сказал я Туркмену и похлопал его по плечу. -- Пусть слова твои Юра, дойдут до бога, -- сказал Туркмен. -- Дойдут, дойдут, вот увидишь. Может к медикам заскочим, проведаем Качка. -- Ах да, забыл. Качка вертушка забрала с ранеными, у него температура поднялась, заражение вроде пошло. -- Вот черт, я так и знал, у него температура была еще тогда, я думал это у него от браги. -- Я подъезжал к вертушке, когда его грузили, вид у него был не важный. Вам привет передавал. -- Ну ничего, выкарабкается, Качок пацан здоровый. -- Будем надеяться. -- Туркмен, а ты знаешь? Если бы не Сапог, не сидел бы я тут с вами. -- Нет, не знаю, -- подняв голову, сказал с удивлением Туркмен. И я рассказал Туркмену, как Сапог замочил духа, потом я рассказал, что происходило в кишлаке. Туркмен смотрел на меня и слушал, не перебивая, и не задавая вопросов. Закончив, я спросил Туркмена: -- Ну, и как ты назовешь все это блядство? -- Юра, в какие условия нас ставят, в таких условиях мы и действуем. А что касается промашек и потерь, пусть это будет на совести генералов. А мы будем делать то, что нам прикажут, и никуда от этого не денешься, мы давали присягу. Здесь война, на войне умирают, и к сожалению многие гибнут по глупости, если не по своей, то по глупости командиров. -- Ты, Туркмен, рассуждаешь, прямо как проповедник. -- Ну, я же все-таки учился в офицерском училище, меня там пропагандой зарядили под завязку. Тут в люк заскочил Хасан: -- В общем, так, сейчас колонна выдвигается в Герат, едем сначала в сарбосовскую дивизию, там передохнем и пообедаем заодно, подождем наливники с горючкой, наши за это время смотаются в полк за хавкой и боеприпасами. После куда-то еще рванем, а вот куда -- не знаю. -- А на хрена нам эти сарбосы? -- спросил я. -- Да не знаю я, полкач так решил. Наверно, хочет навести разборки за провал в кишлаке. Ротный говорит, что полкач замполита вздрючил, и хотел в расположение отправить, но потом передумал, сами знаете, с замполитами ссориться опасно. -- Пи...дить их надо. Это в Союзе пусть они политику свою пихают, а тут Афган, здесь другая политика. Черт, как базар про замполитов заходит, вспоминаются политзанятия, и сразу тянет на сон, -- сказал я, и завалился на десантное сидение. Спустя какое-то время я задремал, проснулся от жуткой жары весь мокрый от пота. БТР был раскален как духовка, я глянул на часы, они показывали пол одиннадцатого дня, проспал я где-то около двух часов. Рядом на сиденье спал Урал. -- Туркмен, где мы едем? -- Я не Туркмен, я Хасан. -- А где Туркмен? -- Спит рядом с тобой. -- Это же Урал. -- Да на полу он спит. -- Где едем, черт возьми? -- Окрестности Герата показались, духовский мост уже видно, километра три примерно до него. -- Спаситель мой где? -- Сапог, что ли? На броне сидит. -- У нас, вроде, брага оставалась? -- Да, там есть пара литров. -- На привале надо будет допить, а то переиграет и будет сивухой переть, ненавижу этот запах. -- Конечно, выпьем, неужели ты думаешь, что мы ее обратно в полк привезем. -- Дай чарса, я косяк заколочу, свой отдал пацанам. Хасан протянул пластинку, я взял у него эту пластинку и заколотил сигарету. -- Ты будешь? Хотя чего я спрашиваю, когда ты не хотел. -- Вот именно, и никогда такое не спрашивай. Я прикурил и, сделав несколько затяжек, передал сигарету Хасану. -- Юра, ты че гильзу не вставил? -- Да облом с ней возиться, я не до конца выпотрошил, и забил так. (Гильза -- это трубочка сделанная из плотной бумаги, ее вставляешь в выпотрошенную сигарету, как фильтр, чтоб табак не попадал в рот. Обычно мы ее делали из картонки из спичечного коробка или из пачки от сигарет.) Мы выкурили косяк и я, захватив с собой автомат, полез на броню. Сапог сидел и разглядывал окрестности, колонна как змея двигалась по извилистой дороге, пыль относилась ветром в сторону и на броне было более или менее сносно. Жара стояла сумасшедшая, и горячий ветер обжигал лицо, но мы давно к этому привыкли и не обращали внимания. Впереди виднелись окрестности Герата, но это была духовская часть Герата. Полк, конечно, не поедет через город, хотя через него намного ближе, чем в объезд, но есть одно "но", там везде духи и везде мины. Бывали случаи, когда наши пытались таким образом сократить путь, но без происшествий это сделать никому не удавалось, и приходилось всегда в спешке возвращаться обратно и ехать в объезд, только время зря теряли, а бывало, что людей и технику. Я обратился к Сапогу: -- Слушай, Сапог, а как тебя зовут-то? А то постоянно Сапог, Сапог. -- Андрей, -- ответил Сапог. -- Значит, тезка Качка? -- Значит, так. -- А на гражданке чем занимался? -- Да ничем, работал сварщиком, потом в армию забрали. -- А родом откуда? -- Родился во Фрунзе, там школу закончил и уехал в Казахстан, в город Актюбинск. -- Родня там, что ли? -- Да нет, так просто поехал. Да, в общем, долгая история. -- Да расскажи ты, все равно делать нечего. -- После окончания школы гуляли мы на выпускном вечере, ну и выпили малость. Там ансамбль наш школьный пел, аппаратура у них была новая, недавно только закупили. Ну, мы с дружками после вечера еще выпили немного, и решили эту аппаратуру свиснуть. Трое нас было, вот мы ночью пришли к школе, выставили окно и залезли в здание, потом прошли в спортзал, там была кладовка и в ней хранилась вся эта аппаратура. Вот мы ее оттуда и уперли, взяли три электрогитары, усилитель, пару колонок, микрофоны и еще всякой дряни по мелочи, барабаны брать не стали, они гремят как кастрюли. Всю эту хрень мы спрятали за гаражами, и решили, когда все утихнет, пихнем все это, новая аппаратура у нас спросом пользовалась. А на другой день в школе начался кипеш, ментов вызвали, начали выдергивать тех, кто был на выпускном. А один мой дружок, Бахыт его звали, кому-то по пьяне проболтался, а тот другому и в оконцовке дошло до ментов. Двоих моих дружков забрали, а я успел смотаться, забрал из дома документы, взял деньги, сколько смог найти в доме, и рванул куда глаза глядят, а из родных ничего никому не сказал, матушка с батей были в это время на работе, а сестренка в школе. Ехал куда попало, сначала на попутках, потом на товарняках, и оказался в каком-то городе, как потом оказалось, это и был Актюбинск. Как раз было время сдачи документов в учебные заведения всякие, я набрел на какое-то училище и сдал документы на сварщика. Год проучился, но домой пока писать боялся, потом уже через полтора года на новогодние каникулы съездил в свой город, и втихаря пришел домой. Дома, конечно, все обрадовались, что я хоть живой оказался, потом разборки устроили, но все в конце концов обошлось. Батя рассказал, что моих дружков посадили обоих, по два года дали общака, а меня менты сначала искали, спрашивали, а потом вроде бросили это дело, но мне батя посоветовал пока никому на глаза не показываться, а дальше видно будет. Потом я снова уехал в Актюбинск, закончил училище, прошел практику, потом началась отработка и оттуда же призвался в армию. Вот и вся история. -- Ну ты даешь, Сапог, да ты, оказывается, фестивальщик. -- Да, было дело. -- Ну а чего здесь-то опустился так? Ты ведь вроде нормальный пацан, судя по рассказу. -- Да это с учебки еще. Я с Носорогом в месте в одной учебке был, а у него земляк там служил на постоянке в роте обеспечения, вот они меня и загоняли. А потом когда сюда попал, Носорог меня стал опускать дальше, и сказал, если пикну, то он меня отпидарасит и всем объявит об этом, а я с детства драться не могу и не люблю. Он приставал ко мне постоянно. Ну, ты понимаешь о чем я. -- Че ты говоришь? Носорог хотел тебя отжарить...? Сапог да ты че, шутишь? -- я обалдел от удивления. -- Да какие тут шутки. Я ему сказал, что если он это сделает, я застрелюсь. Потом он отстал вроде, но обещал до самого дембеля меня чмырить. К Закирову он приставал постоянно насчет этого, но Закирчик с ним подрался, Носорог был здоровый бык и, естественно, отметелил Закирчика. Но Носорог тебя боялся, ты же земляк Закирова. Но ты дембель, и поэтому Носорог запугивал постоянно Закирчика, мол, уйдут дембеля, я тебя чурку ваще урою. -- Так значит, Носорог беспределом занимался в роте конкретно? -- Еще как. -- Так он же трусливый был, как заяц. -- Это он перед вами трусливый. "Да, -- подумал я, -- Носорог оказывается, опускал пацанов по всякому. Ну что ж, он на что шел, на то и нарвался, Закиров оказался пацанчиком не промах. Но если б не Закирчик, так кто-нибудь другой все равно бы это сделал. Так ведь нельзя, здесь же не зона, черт возьми, но даже на зоне беспределом не занимаются." -- А этот урод пидарасил кого-нибудь в роте? -- спросил я Сапога. -- Вроде нет, но я по крайней мере, такого не слышал. Но приставал он к чижам постоянно. -- Ну ты даешь, Сапог, я даже представить себе такого не мог. А ну, Сапог, пошли в БТР запрыгнем. Я запрыгнул в люк, и уселся на командирское сидение, Сапог залез за мной и пробрался в отсек, Туркмен с Уралом уже проснулись, и сидели болтали о чем-то. -- Пацаны, знаете, что я вам сейчас расскажу, а? -- Ну и что ты нам расскажешь, Юрец? -- спросил Хасан. -- Я вам сейчас про Носорога, царствие ему подземельное, такую х...ню расскажу, не поверите. И я поведал пацанам о том, что мне рассказал Сапог. Все слушали с недоумением, никто про Носорога такое не слышал, также как и я. -- Не пи...ди, -- удивленно произнес Хасан, выслушав меня. -- Вот свидетель перед вами, Сапог, не верите мне, спросите его. Хасан посмотрел на Сапога, тот закивал головой. Потом все принялись обсуждать услышанное. Всех перебил Хасан. -- Машина комбата свернула в кишлак! -- крикнул он. Мы все вылезли на броню, Хасан отдал руль Туркмену, и тоже вылез с нами. За БТРом комбата в кишлак съехала машина ротного. Из кишлака повыскакивали бачата и побежали в сторону колонны, размахивая открытками, монтановскими сумками и всякой дребеденью, на которую можно обменять у нас еду или что-либо из одежды, у некоторых из них в руках были лепешки чарса, за ними потянулись и остальные обитатели этого небольшого кишлачка, они тащили канистры и ведра для солярки или бензина. На окраине кишлака находились насколько бедных дуканчиков, в них торговали изюмом, сушеными дынями, гранатами (плод такой), лепешками и виноградом. Колонна остановилась, к машинам сразу же стали подбегать бачата и жители кишлака, началась торговля. Офицеры пытались отогнать бачат от машин, но те, как назойливые мухи, облепляли одну машину за другой. К нам подбежали пара бачат и стали предлагать чарс и всякие побрякушки. -- Шурави, сумка бери, короший сумка. Мала деньга беру, -- баченок показывал мне три пальца, мол, триста афганей. -- Да не надо мне твою сумку, пошел вон отсюда! -- крикнул я ему. Урал подозвал этого баченка и стал предлагать ему сменять шапку на сумку. Хасан менял у другого бачи чарс на кашу из сухпая. Пока эти двое бачат парили нам мозги, третий с другой стороны пытался отвязать ящик с гранатами, которые были привязаны с боку БТРа. Я увидел это и закричал: -- А ну, быстро пошел вон от сюда, сученок. Баченок отбежал на несколько метров, потом остановился и стал смотреть на меня. Я навел на него автомат и передернул затвор. -- Вали отсюда я тебе сказал, не врубаешься что ли. Баченок скривил мне гримасу и побежал к следующему БТРу. Сапог сидел на башне и наблюдал за происходящим. Я крикнул ему: -- Сапог, смотри за этими чертятами, а то они весь БТР по гайкам растащат. К нам подошел старик с канистрой. -- Масла, масла, -- говорил он и показывал на канистру. Я поманил его пальцем, он быстро подошел ко мне и стал протягивать канистру. -- Да убери ты эту канистру, пистолетные патроны есть, цинк. Понимаешь. Пуф-пуф. Понимаешь? Маленький такой, -- я показывал пальцами размер патрончика. -- Масла, Шурави, -- тыкал он мне канистру. -- Вот баран, да нахер мне твоя канистра. Хасан! Переведи этому придурку. -- Че ты хотел? -- спросил Хасан, подойдя к нам. -- Патроны ему хочу сбагрить, скажи ты ему там по-своему. Хасан перебросился с этим аксакалом несколькими фразами, тот закивал. Хасан показал ему два пальца, старик ему один. -- Он берет один цинк, -- сказал Хасан. -- За сколько? -- За пятнадцать. Говорит, что два бы взял с удовольствием, но денег на два нету. -- Так пусть предложит кому-нибудь из своих. Хотя, слушай, поехали подъедем к кишлаку, заодно в дукане возьмем лепешек и винограду. Хасан вытащил цинк с патронами и показал старику, чтоб подошел с другой стороны. Тот обошел БТР, отдал деньги и забрал цинк с патронами; замотав его в мешковину, он поспешно направился в кишлак. -- Туркмен! Поехали подъедем к дуканам. БТР наш тронулся, и мы направились в сторону дуканов. Хасан показал пальцем в сторону кишлака. Там между дувалами стояли две БМПшки. -- Смотрите, вон разведка стоит. -- Ну, ни фига себе, они уже там, ну разведчики, шустрые ребята, -- удивился я. -- Сейчас подъедем и узнаем, чего они там торчат, -- промолвил Урал. -- А ну, покажь сумарь, -- я взял из рук Урала сумку, которую он выменял у бачи. -- За шапку выкрутил, да? -- Пришлось еще ремень отдать в придачу. -- Ниче, нормально, на дембель покатит, -- я протянул Уралу сумку. Мы подъехали к дуканам и стали разглядывать их содержимое. Туркмен спрыгнул с БТРа и, подойдя к дуканщику, стал с ним о чем-то болтать, пробуя при этом виноград. -- Хасан, а давай заберем все, что захотим, а если этот душара будет пи...деть, по башке автоматом долбанем, и все, че зря деньги тратить, -- предложил я. -- Ага, конечно, это уже наша сторона Герата, тут советники где-то недалеко. Сейчас пожалуются царандойцам или ХАДовцам, те особняк подключат, потом разъе...ывайся с ними. -- Да пошли они нахер эти царандойцы, как воевать, так их нету. К тому же это не наша сторона, здесь пограничная зона. -- Да какая разница, чья сторона. Скажут, что мародерством занимаемся и все такое. -- Ну, иди возьми пожрать в дукане, а то Туркмен стоит болтает бестолку и виноград жрет. -- Пошли вместе. Мы спрыгнули с брони и подошли к Туркмену с дуканщиком. Потом Хасан пошел к другому дукану, расположенному недалеко от этого. -- Ну че Туркмен торгуешься? -- спросил я. -- Да нет, просто болтаем. Зачем торговаться, я и так нахаляву фрукты хаваю. Я тоже оторвал от кисти несколько виноградинок и стал кидать их в рот по одной. К нашему БТРу снова подбежали двое бачат и стали крутиться, предлагая что-то Уралу с Сапогом. Я хотел крикнуть им, чтоб смотрели за этими гавриками, но Сапог и так бдительно наблюдал за бачатами. Дуканщик неплохо знал русский, и я его спросил: -- Патроны возьмешь? -- Какой патрон? -- спросил он. -- Пистолет -- Макаров. -- Скока? -- Цинк. -- Давай неси, беру. -- Пятнадцать, -- предложил я. -- Давай, даю пятнадцать. -- А двадцать? -- Нет, двадцать не даю, цена пятнадцать, больше не даю. К нам подошел Хасан, в руках у него было несколько лепешек и гора винограда. Туркмен тоже купил пару лепешек, винограда и несколько гранат, и мы направились к БТРу. -- Тот дуканщик берет патроны, -- обратился ко мне Хасан. -- Этот тоже берет. -- Я с тем уже договорился за пятнадцать. -- Я с этим тоже, да к тому же сюда ближе нести. Я обернулся, дуканщик шел следом за нами. Потом я увидел, как другой дуканщик тоже бежит к нашему БТРу. После оба дуканщика стали спорить между собой, размахивая руками. -- Хасан, чего они орут? -- спросил я. -- Спорят, кто патроны возьмет. -- Кто больше заплатит, тот и возьмет, че тут думать. -- Ага, хрен они больше заплатят, будут целый день спорить, а больше пятнадцати ни один не даст. -- Ну и пошли они тогда нахер, не ждать же, пока они наорутся. Мы залезли на броню, Хасан достал цинк с патронами, и что-то крикнул им, оба дуканщика сразу заткнулись и уставились на Хасана. -- Чего ты им такого сказал? -- спросил я Хасана. -- Предложил, как ты советовал, кто больше даст, того и цинк, и они заткнулись сразу. Потом Хасан показал пальцем на дуканщика, с которым договаривался я и, говоря ему что-то по-таджикски, указал на меня, после чего протянул ему патроны, тот подошел ко мне и протянул деньги, я взял их и положил в карман. После афганцев деньги можно не пересчитывать, они обычно не надувают, это наши вечно "кидают" духов на каждом шагу. То солидол им спихнут вместо масла, в канистру натолкают солидола, а сверху нальют немного масла, то вместо тушенки пропихнут хрень какую-нибудь в банке. Поэтому духи нам не очень то доверяют, прежде чем дать деньги они говорят: "Шурави, давай контрол", мол, давай проверим. И так удачно сторговавшись, мы загрузились на броню и направились в сторону, где стояли разведчики, там же недалеко стояли машины комбата и ротного. -- А че ты своему дуканщику патроны не продал? -- Тот, с которым ты договорился, таджик по нации. -- А, ну тогда понятно, родная кровь, значит. Слушай, а ты чарса взял? --спросил я Хасана. -- Взял, конечно, я чарс всегда в первую очередь беру. -- Ну тогда забей косяк, что ли. -- Я уже забил. -- Ну взрывай. -- Кто будет? Сапог, курнешь? -- Не, я не буду. -- Ну, дело хозяйское. Урал, спроси Туркмена. -- Нет, он не будет, -- ответил Урал. Мы втроем курнули косяк, БТР как раз подкатил к БМПшкам разведчиков. Из люка торчал Серега. -- Серега, где остальные? -- крикнул ему я. -- По кишлаку шарахаются где-то. -- А че вы здесь делаете? -- Комбат здесь со старейшинами базарит о чем-то. -- А Пипок где? -- Не знаю, там по кишлаку лазит, только что на горизонте мелькал, потом свалил куда-то. Мы с Хасаном спрыгнули с брони и направились в кишлак, Урал запрыгнул на БМПшку к разведчикам, а Туркмен с Сапогом остались в БТРе. Километрах в двух виднелись руины старого города, и немного позади видно было духовский мост, вдалеке виднелась бетонка и кусочек нашего моста с заставой, мы находились на возвышенности, и поэтому видели всю окраину старого и нового города. В кишлаке жизнь била ключом, женщины что-то колдовали возле глиняных печей находящихся во дворах, наверное, пекли лепешки, старики курили чилим и о чем-то судачили между собой. Мужиков и парней в кишлаке видно не было, в основном они были в бандах, а тех, кто не успел уйти в банду, забирали в армию. Жители кишлака смотрели на нас с подозрением, явно они нам не доверяли, да как нам доверять, наши военные частенько заезжая в подобные кишлаки, занимались тут беспределом. Заходили во все дома, забирали все, что понравится, одним словом просто грабили их, и возразить местные ничего не могли, а все делалось под видом того, что, мол, ищем здесь оружие и боеприпасы и тайники душманов. Чумазые как чертята детишки со стороны глазели на наших солдат, а те, что были посмелее, подбегали и протягивали ручки со словами: "Шурави -- бакшиш, бакшиш" (это значит подарок). По всему было видно, что кишлак бедный, это было видно и по одежде обитателей и по постройкам. Зелени тоже здесь было мало, по окраинам кое-где виднелись редкие виноградники, в низине ближе к речке были разбиты небольшие участки огородиков. Рядом с огородами паслось небольшое стадо баранов и пара коров, по кишлаку бродил худой и облезлый верблюд и пара оседланных ишаков. -- Куда мы идем? -- спросил я Хасана. -- Да никуда, просто походим по кишлаку, посмотрим, как люди живут. А че еще делать? Вдруг рядом с нами прогремел выстрел, потом крик и очередь из автомата. Мы с Хасаном моментально вскинули автоматы и стали озираться. Очередь прервалась, но крик продолжался, в кишлаке сразу все забегали, перепуганные жители начали прятаться по домам, военные держали оружие наготове. Я заскочил за дувал, и вдруг увидел орущего Пипка, он кричал как дурак, направив автомат на дверь дувала, палец его сжимал курок, но в магазине закончились патроны, и слышен был только его крик. Я подбежал к нему и тряхнул за плечо: -- Пипок, че ты орешь?! Что случилось?! Черт возьми! -- я развернул его к себе лицом. -- Не, ты видел?! Мля, Душара, сука рваный! Чуть не замочил, пидор! Не, ты видел? Мля, гад -- падла! Ты видел? Юра, ты видел?! -- Пипок талдычил как сумасшедший. -- Да успокойся ты, Пипок! -- крикнул я ему в лицо. Пипок смотрел на меня ошалелыми и перепуганными глазами. Я первый раз в жизни видел перепуганную улыбку. К нам подбежали бойцы и офицеры, они в непонятках смотрели на нас с Пипком. Подбежали наш ротный с комбатом и летеха -- взводный разведки. -- Что здесь происходит?! -- закричал комбат. Пипок показывал на дверь дувала и повторял дрожащим голосом: -- Душара, сука, чуть не застрелил -- гад. Мы все бросились к двери дувала, первым заскочил в дувал комбат, за ним ротный и взводный разведки, за ними зашли мы с Хасаном. В дувале была жуткая картина. На полу лежал старик, рядом валялся бур, рядом со стариком лежала женщина, а возле нее плакал ребенок двух лет примерно. Старик был весь изорван пулями, женщина была тяжело ранена, но еще дышала, ребенок вроде был цел. Пипок от страха выпустил в двери дувала весь рожок на сорок пять патронов. -- Выходим отсюда! Быстро! Мудаки, е... вашу мать! -- крикнул комбат. Мы выскочили из дувала. -- Ко мне иди, Пипонин! -- крикнул Пипку Комбат. Пипок подбежал к нему. -- Ну почему с тобой вечно что-нибудь приключается? Росту от горшка два вершка, а чтоб где не случилось, везде Пипонин. Ну, что здесь было? Черт тебя возьми! -- Душара этот из бура, товарищ майор, пуля по макушке задела, чуть не убил, сволочь такая, -- талдычил Пипок, глядя на комбата. -- Кто давал команду бродить по кишлаку?! А ты, лейтенант, какого хрена смотрел?! А-а, -- комбат махнул рукой и крикнул: -- Все по машинам, и уходим отсюда! Быстро! Мы все быстро направились к машинам, я посмотрел на Пипка и увидел, что макушка у него обоженная, меня разобрал смех. Пипку повезло с его ростом, этот дед намеривался попасть в лоб первому, кто из военных сунется в дверь его дома. -- Юра, ну че ты смеешься? Тебе бы так. -- Не дай бог, Пипок. Если б я был на твоем месте, то дырка была бы у меня, как раз между глаз. Ну, ты не переживай Пипок, живой ведь остался, и благодари бога за свой рост. -- Ага, не переживай. У меня вон руки дрожат как с похмелья. -- Ну так похмелись. Сейчас запрыгнешь на минутку на наш БТР, он рядом стоит с вашей БМПшкой. -- А зачем? -- Потом узнаешь, а сейчас пошли быстрей на машины. Мы бегом добежали до своих машин, и запрыгнули на броню. -- Что случилось? -- Спросил Туркмен. -- Потом расскажу. -- Сапог, налей кружку браги побыстрее. -- Да в чем дело? -- опять спросил Туркмен недоумевая. -- Пипку надо стресс снять, когда расскажу -- уссытесь. Сапог налил браги в кружку, Пипок дрожащими руками схватил ее, и с присербом стал пить, выпив, он немного отдышался, потом, поблагодарив мня, побежал к своей БМПшке. -- Давай похаваем, я жрать хочу, как из пулемета, -- предложил Хасан после того, как БТР наш тронулся. Мы все расположились в десантном отсеке, разлили брагу и приготовились спокойно поесть. По ходу мы с Хасаном стали рассказывать, что приключилось с Пипком в кишлаке. Пацаны падали со смеху, когда я рассказывал про перепуганную улыбку и обоженную макушку. После мы помянули мужиков, тех, кто не вернулся с прочески и, сытно поев лепешек с виноградом, расположились немного отдохнуть, а колонна в это время медленно двигалась в сторону бетонки. Кишлак остался позади, позади также остались мертвый старик, смертельно раненная женщина и чудом уцелевший перепуганный ребенок. А мы катили по дороге, не задумываясь о том, какое горе причинили этой семье, близким этих людей, нам было на это наплевать, у нас была другая мораль, а если сказать точнее, то не было ни какой морали, мы просто были на войне. В ГОСТЯХ У САРБОСОВ Спустя время колонна выехала на бетонку и, минуя сторожевую заставу, направилась в центр советского Герата. На въезде в город, по обе стороны бетонки возвышались стройные тополя. Особого внимания жители города на нас не обращали, для них это было обычным делом, наши колонны частенько мотались туда-сюда по бетонке, проходящей через город, патруль постоянно мелькал по Герату, да и район, где находились наши советники, находился прямо в городе. Центр Герата пестрел дуканами, они располагались по обе стороны бетонки, глаза разбегались от обилия товаров. На витринах красовалась японская аппаратура: двухкассетники и телевизоры рядами были выставлены в стеклах витрин, каких моделей здесь только не было, все сверкало и переливалось. Союз не больно баловал нас импортной аппаратурой, поэтому нам было в диковинку все эти навороты японской техники, за две три тысячи афганей здесь можно было приобрести не плохую магнитолу. Одежды и обуви здесь тоже был широкий выбор, на витринах весели костюмы самых знаменитых западных фирм, от спортивных до строгих. Женского белья тоже было в изобилии, особенно пользовались спросом у наших офицеров "недельки" (это женские трусики, в комплекте на каждый день недели), они брали их своим женам или подругам. Из обуви в основном были кроссовки любого типа и расцветки. Продуктовые дуканы были напичканы разными экзотическими фруктами, в атмосфере витал запах жареных шашлыков. Мы ехали и смотрели на все это, как в музее, Сапог вообще тонул во впечатлениях от увиденного, он же практически не вылезал из расположения полка. -- Смотри, Юра! -- выкрикнул Хасан, и показал пальцем на женщину в парандже. -- А че смотреть, баба как баба, только рожи не видно. -- Да нет, ты посмотри на ее башмаки. Я глянул на ноги, на этой девке, были одеты модные кроссовки. -- Да, прикол, сочетание средневековья и цивилизации. Хасан что-то ей крикнул на своем языке, но она ноль эмоций, даже не взглянула в нашу сторону. -- Да нахрен ты ей сдался, Хасан, -- сказал я ему. -- Вот бы напялить ее, у меня скоро яйца взорвутся, -- промолвил с сожалением Хасан. -- Сначала надо на морду посмотреть, может там страшилище. -- Да какая разница, мне сейчас похеру, хоть крокодил. -- Хасан, ну тебя нахер, не дразни меня, лучше про это не думать, а то стояк замучит. Колонна свернула вправо и покатила в сторону расположения сарбосовской дивизии. Спустя время мы остановились перпендикулярно дороге, которая вела к воротам с аркой, это был въезд на территорию сарбосовской дивизии. Наш БТР остановился прямо напротив этих ворот, по обе стороны арки на пьедестале красовались две пушки старинного образца. У ворот стояло несколько БТРов и три легковые тойоты, это скорее всего были машины советников. Дивизия располагалась на склоне горы, чуть правее находился полигон, на нем наши советники обучали сарбосовских призывников обращаться с нашим оружием. БТРы полкача и комбата заехали в ворота дивизии и остановились возле штаба. Мимо нашей колонны прокатили два джипа и один разрисованный БТР, это была дружественная банда Асифа, они не воевали ни с духами, ни с нашими, и в основном играли роль посредников между воюющими сторонами. Дворец Асифа был в пригороде Герата, приходилось там разок бывать, мы сопровождали туда сарбосовского министра обороны. Одним словом