а там, бежал этот змееныш очень быстро. - Вот баченок, вот сученок! -выругался я в отчаянии. У меня даже мелькнула шальная мысль садануть ему пулю вдогонку из патрона, что остался в патроннике. Но как бы там ни было, не стрелять же в ребенка, да к тому же я сам виноват, не фиг было хлебалом щелкать. Магазины вот жалко, были бы они от автомата, тогда черт с ними, а то ведь от РПК, на 45 патронов, просто так в оружейках не валяются, их достать трудно. "Ну что вот теперь делать, и где искать эту сучару? Какой же я все-таки лопух, черт возьми! Расскажи кому ни будь, засмеют нахер" - сокрушался я, размахивая руками. И тут я заметил возле дувала еще двух бачат, они сидели возле забора, и смеялись, тыча пальцами в мою сторону. Я направился к ним, намериваясь со злости надрать уши этим наглым щенятам. И тут мне в голову пришла одна идея, - я решил через этих бачат вернуть украденные рожки, главное, их надо как-то заинтересовать в этом деле, все афганцы, с мала до велика, очень падки на деньги, это у них в крови. Я на ходу начал шарить по карманам, Хэбэшка была Хасана, и я не знал, где и что у него лежит. Во внутреннем кармане, рядом с пачкой "Охотничьих" сигарет, мне удалось нащупать целлофановый пакет, я вытащил его, в пакете лежали деньги, там были афгани вперемешку с чеками, это было как раз то, что надо. Я вытащил две купюры по сто афганей, зажал их в кулаке и, повесив на лицо добродушную улыбку, подошел к бачатам. Одному из них на вид было лет восемь от силы, младший выглядел лет на пять. - На русском говоришь? - обратился я к старшему. - Бакшиш давай, шулави, - сказал младший, протягивая руку. - Патроны мои принесите, - я протянул автомат, показывая на пустое место от магазина. Бачата уставились на меня, делая вид, будто не понимают, о чем это я, хотя оба они прекрасно видели, как их дружок упер мои патроны. - Ну, хорошо, а как насчет этого? - я разжал ладонь, показав им деньги. Бачата одновременно потянулись за деньгами, я снова сжал ладонь в кулак и убрал руку. - Нет, не угадали, сначала патроны принесите. - Обманешь шурави, - хитро улыбнувшись, сказал старший и прищурил один глаз. - А если я дам вам деньги, обманите вы, - я тоже прищурил один глаз и состряпал хитрую улыбку, как бы показывая им свое недоверие. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга, я первый прервал молчание, и изложил свой вариант выхода из этой ситуации: - Даю для начала сто афганей, а если принесете мои патроны, получите еще сто. Баченок, что постарше, показал мне два пальца, со словами: - Двести давай, и двести потом. - Сто сейчас, и триста потом, - предложил я. Про себя я подумал, "пусть только принесут мои патроны, а там видно будет, сколько им дать денег, и давать ли вообще", хотя я прекрасно понимал, что деньги им отдать придется, этих чертят просто так не проведешь. Странная ситуация получается, у меня украли патроны, и мне еще приходится покупать свои же патроны, за свои же деньги, это наглость с их стороны. - Не-е, шурави, давай сейчас денга, - с недоверием сказал баченок. - Как тебя зовут? - спросил я старшего. - Сайдулла, - ответил он. - Слушай Сайдулла, если я сейчас вам дам двести афганей, то вы уйдете, и не вернетесь вообще, - высказал я свое подозрение. - Не-е, двести давай, потом ты обманешь, патрона заберешь, а деньга не дашь. Давай двести, - не уступал баченок. - Вот упертый душманчик, - буркнул я себе под нос, и протянул им двести афганей со словами: - Нате деньги, и быстрее тащите сюда мои патроны. Сайдулла выхватил у меня из ладони помятые афошки, и они оба направились в сторону дувалов, за которыми недавно скрылся воришка. - Быстрее давайте! - крикнул я им вслед. Бачата не оборачиваясь прибавили шаг, а я, с сожалением вздохнув, полез в карман за остальными двухстами афошками. - Ну вот и прекрасно, меня сначала обокрали, а теперь еще и "обкатали", - сказал я сам себе, усаживаясь на землю и закуривая сигарету. Не успев до конца выкурить одну сигарету, я заметил, как из-за дувала показались бачата. Сайдулла тащил в руке какой-то предмет, похожий на связку магазинов. "Ну ни хрена себе оперативность", - подумал я, такое ощущение, как будто этот третий воришка специально сидел за дувалами и ждал своих приятелей, а может, так оно и было. Мне вообще-то было наплевать, каким образом они вернут магазины, лишь бы вернули, а четыреста афганей не такая уж и большая сумма, жаль только, что отдавать эти деньги приходится за то, что сам так глупо лопухнулся. - Шурави, давай еще двести, - сказал Сайдулла, подойдя ко мне, магазины он держал за спиной. - Покажи магазины. Откуда я знаю, может, в них уже нет патронов. Сайдулла отошел назад на пару шагов и показал мне связку, сначала с одной стороны, потом с другой. - Покажи дырочки, может они неполные, - не унимался я. - Шурави, давай денга, все патрона здес. Если нет, я даю денга обратна. - Ну ладно, на афошки, -я протянул Сайдулле две сотенных бумажки. Сайдулла подошел, и осторожно взяв деньги, протянул мне связку рожков. Я встал, и пристегнув магазин к автомату, направился на блок. Пройдя несколько шагов я обернулся, Сайдулла со своим дружком стояли на месте и смотрели мне вслед, я остановился, и, повернувшись к ним, спросил: - Сайдулла, ты Лейлу знаешь? - Да, знаю. Что, красивый девушка, нравитца, да? - сказал Сайдулла, хитро улыбаясь. - Не знаю, я не видел ее лица, а все остальное вроде ничего, - ответил я улыбнувшись, вспоминая встречу на озере. - Лейла очень красивый девушка, Лейла девушка Сафара, она будет его жена. - А кто такой Сафар? - спросил я. - Сафар воин, Сафар сильный, смелый воин. Он тебе, шурави, за Лейла башка отрежит. - Плевать я хотел на вашего Сафара, пусть он лучше за свою башку беспокоится. А что, Лейла сама хочет стать его женой? - Лейла никто спросит, у Сафара многа денга, он платил калым, - ответил Сайдулла. Я больше не стал попусту тратить время на болтовню, и оставив бачат, направился к своему блоку. Времени до темноты оставалось совсем немного, а у меня сегодня еще были дела. Подходя к блоку, я заметил БТР, стоящий рядом с нашей машиной. "Вот черт! Опять "шакалы" привалили, сейчас снова куда-нибудь запрягут", подумал я и замедлил шаг. А когда подошел поближе, то увидел, что это машина Качи-вачи с первой роты. Сам грузин сидел возле нашего БТРа, рядом с ним сидел Хасан в трусах и тельнике. Туркмен в шлемофоне сидел на броне, свесив ноги в водительский люк, больше никого рядом с БТРами видно не было. Хасан, увидев меня, закричал, размахивая руками: - Юра, ну где ты лазишь? Я Сапога послал в дукан, чтоб он тебя нашел. Напялил мои шмотки и пропал с концами. - А че случилось? - спросил я. - Да ничего не случилось, просто ты ушел и пропал, мало ли чего может случиться с тобой в кишлаке. - Ты, небось, за свои кроссовки и хэбэшку волнуешься. Подумал, наверное, что если вдруг меня духи хапнули, то накрылись твои шмотки, да? - начал я подкалывать Хасана. - Юрка, опять подъе...ваешь? Хрен больше получишь мои шмотки, раз такое базаришь, - обиженным голосом произнес Хасан. - Да ладно, Хасан, завязывай кислячиться, я ведь шучу, ты же знаешь, - успокоил я его. Я подошел и поздоровался с Качи-вачи: - А ты, грузин, что здесь делаешь? - спросил, подсев к нему. - Чай пью, нэ видишь что ли, - ответил Качи-вачи заплетающимся языком. - Хасан, как это ты допустил такое, почему первая рота кайфует нашим чаем? - спросил я, изображая удивление. - Да у нас уже полмешка растащили, пока ты по кишлаку шарахался, уже почти все про чай прознали, - с раздражением в голосе высказался Хасан, присаживаясь рядом. - Вай-вай Хасан, как я тебе бедному сочувствую, вот-то тебя обсосали, - произнес я певучим голосом, поглаживая Хасана по голове. - Ага, жди, обсосешь ты этого таджика, он наш чай куда-то затырил, и теперь все стрелки на Петруху переводит. Машину ротного уже зае...али клиенты. Ротный весь на изменах, ни хрена понять не может, чего это все за чаем приезжают. В общем, ротный в эфир прокричал, если кто еще приедет за чаем, по е...альнику получит, - высказался Туркмен, спрыгивая в брони БТРа. - А ротный случайно не въехал, что это за чай? - спросил я, посмотрев на него. - Не ссы, не въехал. Он там с прапором брагу квасит, им не до чая, - обнадежил меня Туркмен. - Хасан, а куда ты чай дел? - спросил я Хасана. - Закопал навэрно, - промямлил Качи-вачи. - И ловушек вокруг понаставил, - добавил я. - Юра, где ты лазил? -теперь уже поинтересовался Туркмен. - Да так, встретил возле мечети муллу какого-то странного, поболтали с ним немного. - О чем это интересно ты с муллой мог болтать. Не о вере ли? - спросил удивленно Хасан. - И о вере, и о жизни, и ваще. Неглупый дедок, этот мулла. В кишлаке мне сказали, что он в Союзе на зоне сидел. Я встал и начал снимать с себя Хасана шмотки, после чего подошел к своему танкачу, и повернувшись спиной к Хасану, достал из кармана четыреста афганей, незаметно сунув их в карман Хасановского ХБ. Про случай с крадеными магазинами я пока решил не рассказывать, во избежание подковырок со стороны пацанов. - Я прэдставлаю, как этот мулла малытву читает по фэне, вэсь такой на пантах, - Качи-вачи раскинул пальцы как урка и произнес с растяжкой: - Аллах велык в нату-у-рэ! - Качи-вачи, ты че, Аллаха ваще не боишься? - перебил я грузина. - А чего я его боятса буду. - А ты не мусульманин что-ли? - спросил я, протягивая хэбэшку Хасану. - Юра, гонишь да? Я хрэстьянин. - Да ну, ни п...зди. - Грузины не мусульмане, Юра, ты че паришься, - поправил меня Хасан, беря у меня из рук свои шмотки. - Да это вы мне мозги парите! Цаца мне недавно втирал, что он ярый мусульманин, - недоумевал я. - Да, Цаца мусульманин, только он абхазец, - поправил меня Качи-вачи. - А какая нахрен разница? - спросил я. - Как какая, балшая разница, - ответил Качи-вачи. - Да хрен вас поймет, там татарин не татарин, тут грузины не грузины. - Панимаешь Юра, абхазец, это савсэм другой националность, а грузын, это... - Вон БМПшка разведчиков в нашу сторону едет, - прервал грузина Хасан. Мы повернули головы, со стороны гор, мимо блока взводного в нашу сторону направлялась БМПшка. - А чего это они в горах делали? - спросил я, привставая. - А хрен его знает. Сейчас подъедут, и узнаем, - пояснил Хасан. Через пару минут к нам подкатила БМПшка разведчиков, она остановилась рядом с нашим БТРом, потом резко развернулась к нам боком и заглохла. На броне находился Артиков, он сидел на башне, под ногами у него лежало что-то похожее на тело человека. -Артик, откуда вы?! - выкрикнул Хасан. -С гор спустились, бакшиш везем комбату, в виде духовского снайпера, - ткнув ногой лежащее на броне тело, ответил Артиков, закуривая сигарету. Сверху БМПшки почти одновременно открылись два люка, из люков вынырнули Семен с Царевым. -С чем пожаловали, ваше величество? - подколол я Царева. -Урод этот Бабтиста ранил, - ответил Царев, и не оборачиваясь показал большим пальцем через плечо, в сторону башни, за которой лежал пленный дух. - Тяжело ранил? - спросил я, подходя к БМПшке, чтоб посмотреть на духа. Все остальные тоже поднялись и последовали за мной. - Пуля разворотила Баптисту челюсть и пробила плечо, - отозвался с башни Артиков. Баптист - это парнишка по имени Илья, водила со второй роты. Он был мой земляк, из Казахстана. По национальности тоже русский, но строго придерживался какой-то непонятной веры, и его прозвали Баптистом. Хотя Илья был против такого прозвища, он говорил: "Я к баптистам никакого отношения не имею, я отношусь к уральцам староверам, а баптисты это совсем другое". Но мы нифига не разбирались в этих верах, староверы - нововеры, нам было на это наплевать. Просто слышали, что есть в союзе какая-то запрещенная секта - баптисты, поэтому и прозвали Илью - Баптистом. Илья отслужил полтора года и считался "дедом", он не курил, не пил, не матерился, и за время службы в Афгане ни разу не выстрелил из оружия, так как это противоречило его вере. Комбат считал это дурью, и поначалу пытался выбить из головы Ильи эти сектантские заморочки, но ничего не добившись, плюнул, и посадил его водилой на БТР. К тому же Илья был всегда послушным, исполнительным и работящим парнем, и никогда не нарушал дисциплины, а такое поведение среди советских солдат было большой редкостью. Я подошел к БМПшке и глянул на лежащего духа. Голова его была рассечена чуть выше лба. Руки и ноги духа были связаны каким-то проводом. Я приподнялся на цыпочки и заглянул ему в лицо, оно было наполовину в запекшейся крови вперемешку с пылью. - Он хоть живой? - спросил я, взглянув на Артикова. - Еще какой живой, падла, - отозвался Артиков и, ткнув носком сапожка духу в лицо, добавил: - Правда, Семену пришлось огреть его автоматом по башке. У-у, сучара, а ну открывай глаза, собака! А то еще раз по черепу схлопочешь, - Артиков замахнулся на духа автоматом. - Нехрен было кусаться, душара вонючий. Во рту полтора зуба, а руку чуть насквозь не прох...ярил - урод, не дай бог еще заражение пойдет от его вонючей пасти, - возмущался Семен, разглядывая запястье. - Артик, а ну, подвинь его рожу сюда, - попросил я. Артиков нагнулся и, схватив за грудки лежащего духа, подвинул его на край брони, голова духа свисла вниз. Мне показалось, что я этого духа где-то уже видел, хотя эти духи в большинстве своем все на одну рожу, особенно старики, но вот одежда его не вызывала сомнений, это был тот самый пастух, у которого мы совсем недавно позаимствовали нескольких баранов. - Хасан, ты не поверишь! Посмотри, кто здесь лежит! - воскликнул я, тыча пальцем в морду духа. Хасан с Туркменом подскочили к БМПшке, и уставились в лицо лежащему духу. Дух пошевелил свисшей головой, тихо простонал, и медленно открыл слипшиеся от крови глаза. У Хасана от удивления вытянулось лицо. Он в упор посмотрел сначала на меня, потом на Туркмена. - Ну что я вам говорил, а! Ну, чего вы шары вылупили? Говорил я вам, что надо было грохнуть этого пастуха. Говорил, а?! Я жопой чуял, что это дух! - Хасан, может ротного позвать? Неплохой момент слегка рисануться. Это ведь ротный приказал тебе не убивать этого духа, - решил я подколоть Хасана. - Юра, а ты ваще молчи. Ты больше всех меня тормозил, - ляпнул Хасан в мой адрес. Все остальные с непониманием и легким удивлением смотрели на нас троих. - Э, мужики, о чем это вы там? - спросил Артиков, глядя то на нас, то на духа. -Да это пастух, который гонял отару на водопой. Я хотел его заеб...нить, но вот эти два кадра не дали мне этого сделать, - Хасан ткнул пальцем сначала в меня, потом в Туркмена. - Ну ладно, Хасан, хорош разоряться. Теперь можешь резать хоть всех пастухов, я тебе слова против не скажу, только успокойся, а то у тебя уже пар со лба идет от напряжения, - успокаивал я Хасана, легонько похлопывая его по плечу. - А что если я его сейчас зарежу? -Хасан достал штык-нож и стал водить им возле шеи духа. - Сначала я ему викалю гляз, - произнес Качи-вачи, и тоже, достав свой штык-нож, стал целится острием в глаз духа. - Э-э, а ну отойдите от него! Комбат сказал живым его довезти! - крикнул Семен и стал вылезать из люка. - Ну ладно, пусть пока поживет. Без меня его не убивайте, я потом приду и сам его зарежу, - произнес Хасан, пряча штык-нож. Качи-вачи же продолжал целится духу в глаз, его рука, держащая нож, качалась как маятник, из стороны в сторону. - Грузин, отойди от духа! - снова крикнул Семен. - Я только гляз викалю, - пролепетал Качи-вачи. - Я потом тебе глаз выколю! - с раздражением в голосе произнес Семен и, прыгнув на край брони, отодвинул духа в сторону. Качи-вачи не стал больше дразнить Семена и, спрятав свой штык-нож, взял в руки котелок с недопитым чаем, а Семен вернулся на место и сел на броню, свесив ноги в люк. - А как вы его вычислили? - спросил Туркмен. - Комбат засек его в бинокль. Первый раз он лупанул, но мимо, пуля попала по броне комбатовского БТРа, чуть не попала в водилу. А второй раз он попал в Баптиста, а комбат в это время горы в бинокль просматривал и случайно засек этого стрелка, - рассказал Царев. - Это х...ня, вы посмотрите, с чего стрелял этот придурок. Я специально захватил этот мушкет, для прикола, - Артиков нагнулся и поднял с брони так называемую духовскую снайперку. Это было что-то невообразимое, этакая двухметровая шестигранная труба с привязанной к ней палкой типа приклада. Недаром говорят, "дай духу в руки палку, и он будет с нее стрелять". - А ну-ка, дай сюда эту железяку, - обратился я к Артикову, протянув руку. Артиков подал мне эту трубу со словами: - Хорошо держи, а то тяжелая, падла. Я взял в руки трубу и стал ее разглядывать, ко мне подошли Хасан, Туркмен, Качи-вачи и Урал, и тоже с удивлением уставились на эту горе-винтовку. К этой трубе ржавой проволокой был прикручен небольшой кусок доски, спиленный под конус. Шестигранный ствол, судя по виду, когда-то служил для чего-то стреляющего, наверное, он был от кремневого мушкета времен первой афгано-английской войны. У основания ствола видна была канавка для пороха с дырочкой в конце, типичный "поджиг". Афганцы с древних времен воевали, и не удивительно, что здесь можно встретить оружие всех времен и народов. - Ну надо же, е... твою мать! Я х...ею! С кем мы воюем?! - не переставал я удивляться, вертя в руках духовский ствол. - Где он только откопал эту хреновину? - спросил Хасан. - Досталась по наследству от Александра Македонского, - пошутил Туркмен. - Или в музее спи...дил, - добавил Урал. - Татарин, ты лучше ночной прицел иди найди, а то ротный нас за яйца подвесит, - обратился я к Уралу. - Да хрен с ним, с прицелом этим, пусть духам в наследство остается, - ответил безразличным тоном Урал. - А духи из этого прицела смастерят ружье, и будут по нам стрелять, - ляпнул Хасан, заглядывая в ствол духовского мушкета. -Вы там осторожней с этой дурой, она затрамбована, е...анет еще, не дай бог,. - предостерег нас Царев. - А где он тарился, этот дух? - спросил Хасан, отводя в сторону ствол мушкета. - Вон на той горе, рядом с тем местом, где до этого стоял ваш блок. Если бы ваш БТР там стоять остался, то этот чертила кого-нибудь из вас точно бы завалил, - объяснил Царев. Я посмотрел в сторону, где мы до этого стояли, и произнес: - Там же где-то наш ротный стоит. - Машина вашего ротного вон там, в низине, почти возле речки, - поправил меня Царев. - У него там нырка была конкретная, между двух камней, хрен сразу заметишь. И как только комбат умудрился его выпасти? - говорил Артиков. - Значит, блок ротного возле водопоя стал. Наверное, баранов надеются дождаться. А пастух здесь валяется с разбитой башкой, - промолвил я, и посмотрел на Семена. Семен немного подался вперед и, тряся рукой, громко произнес: - Блин, мы там на ваши ловушки напоролись! К оврагу стали подъезжать, и вдруг как пи...данет сбоку, потом с другого. Мы чуть не ох...ели в БМПшке, думали - на мину напоролись, Царь чуть из люка не выпрыгнул. Услышав подколку в свой адрес, в разговор встрял Царев: - Ты бы на себя посмотрел, дергал за рычаги, как дурак, чуть опять в овраг не улетели. Но Семен, не обращая внимания на выпад Царева и даже не взглянув в его сторону, продолжил рассказ, активно жестикулируя: - А когда брали его, ваще прикол. Я подкрался, из-за камня выглядываю, а дух этот сидит на своем мушкете, как на метле и шомполом орудует, я поначалу подумал, что он дрочит, потом смотрю, а у него между колен ствол зажат. Подскакиваю к нему и хватаю за ствол, и в это время он, сученок, меня зубами за руку цапнул, пришлось двинуть его по балде автоматом, - закончил Семен, громко смеясь. - Что, оставить вам на память этот мушкет? - предложил Артиков, наблюдая за тем, с каким интересом мы его разглядываем. - Да нахрен он нам нужен, комбату подарите, пусть глянет на духовскую артиллерию, - ответил я, и бросил ствол на броню БМПшки. Царев спрыгнул с брони и подошел к нам. - Качи-вачи, дай попить, - Царев взял из рук грузина котелок и допил чай. - Царь, оставь чаю попить! - крикнул Семен, выбираясь из люка. - Нету уже, - помахав котелком ответил Царев. - Да сейчас поставим, какие проблемы, - ответил Урал и, взяв из рук Царева котелок, отправился готовить чай. - Да у нас время в обрез, комбат ждет, - сказал Семен, спрыгивая с брони. Узнаете, что это за чай, ночевать здесь останетесь, - заявил Туркмен, и крикнул Хасану: - Хасан, тащи заварку, пусть мужики чайку хапнут! Хасан молча встал и отправился за заваркой, даже не возмутился, как это обычно с ним бывает. Туркмен подмигнул мне, показывая на уходящего Хасана, я кивнул и улыбнулся. - Мы вообще-то краем уха слышали про какой-то волшебный чай из вашей роты. Петруха его на сахар вроде меняет? - спросил Семен, глядя на Туркмена. - Не знаю, на что его там Петруха меняет, но к ним лучше за чаем не ехать, иначе от ротного по еб...лу получите, - пояснил Туркмен. - А причем тут ваш ротный? - удивился Семен. - Ну как это причем. Едут же один за другим, покоя не дают. Ротного эта езда уже заеб...ла. Так что лучше попейте его здесь, пока мы добрые, - ответил я Семену. Через пару минут появился Хасан с кульком заварки в руках, и спросил: - Ну что, подождете, пока чай закипит? - Да нет, мы и так у вас задержались. Солнце уже зашло, скоро стемнеет, да и батя разорется, - ответил Царев. - Царь, бери заварку, и поехали быстрей! - крикнул Семен и, запрыгнув в люк, запустил движок. Царев взял у Хасана кулек с заваркой, передал его Артикову и, запрыгнув на броню, махнул нам рукой. БМПшка разведчиков развернулась на пол-оборота, постояла на месте пару секунд, после чего, дернувшись пару раз, тронулась с места и быстро набирая скорость удалилась. МИНУТЫ БЛАЖЕНСТВА Я подошел к БТРу, поднял с земли свой пыльный и запачканный кровью танкач, посмотрел на него: кровь давно уже засохла, превратившись в серо-бурые пятна. Застирывать кровь было уже поздно, надо было сразу замочить шмотки в холодной воде, но что поделаешь, придется по приезду выбрасывать куртку вместе со штанами. Да и стираться сегодня уже поздно, солнце зашло за горы, жара спала, начало веять прохладой, а в сырой одежде не очень-то уютно себя чувствуешь в холодную ночь. Я напялил на себя грязный комбез и уселся возле колеса БТРа. "Искупнуться бы конечно не помешало, а то я и сам не чище этого комбеза, ну да ладно, завтра схожу", - подумал я про себя и, посмотрев на шатающего туда-сюда грузина, крикнул ему: - Качи-вачи, а ты че здесь шара...бишся, тебя наверно уже давно ищут?! - Нычево, падаждут, - махнул рукой Качи-вачи, и повернулся к Хасану: - Хасан, насыпь чая, я пацанам отвэзу. - Заеб...ли вы уже! Здесь вам че, чайхана? - возмутился Хасан. - Да ладно, не пантуйса. Пацаны абижятса будут. Грузина от кайфа слегка покачивало, "плыл" он капитально. Я сидя наблюдал за грузином и думал, "интересно, как он поедет за рулем в таком состоянии, или кому-то из нас придется его везти до блока на его же БТРе. В общем, надо его сбагрить отсюда, пока он еще на ногах держится". Видя, что Хасан упорно не хочет удовлетворять просьбу грузина, я встрял в их разговор: - Хасан, да насыпь ты ему заварки, че жмешься, свои же пацаны. - А-а, ладно, - Хасан махнул рукой и направился за заваркой, бормоча на ходу: - Свои, не свои, тут все свои, на всех х...й не напасешься. Качи-вачи, немного постояв, отправился вслед за Хасаном. - Бля, а где Сапог? Где он сука лазит? Не хватало еще его искать по кишлаку, - забеспокоился Туркмен. - Давно он свалил? - спросил я Туркмена. - Да не так давно, но пора бы уже и вернутся, - ответил Туркмен, вглядываясь в сторону кишлака. Раскинув руки, я завалился на спину со словами: - Хасан его послал, пусть сам теперь и ищет, я лично не пойду, и так уже налазился. - Жрать когда будем? Скоро уже стемнеет. Как потом костер разжигать? - подал голос Урал. - Ну так разводи, чего тупые вопросы задаешь, - промямлил я зевая. - Ну ладно, я пакатыл. Спасыба за чай, - послышался голос грузина. - Ну, давай, кати, привет там всем от нас, - напутствовал я его. Качи-вачи засунул за пазуху кулек с заваркой, после чего с большим трудом и не без помощи Туркмена вскарабкался на броню, и кое-как втиснулся в водительский люк. Примерно с минуту БТР не подавал никаких звуков, мы все молча смотрели на машину, ожидая, когда же хотя бы запустятся движки; БТР молча стоял, мы молча наблюдали, никому из нас не хотелось везти грузина на блок, а грузин все никак не мог сориентироваться в пространстве. Туркмену первому надоело ждать, и он, стукнув по броне автоматом, крикнул: - Ты че, уснул там?! - Нэ-нэ-нэ! - донеслось из люка. - Может тебя отвезти?! -Предложил Туркмен, и сделал при этом такое выражение лица, на котором было отчетливо написано, "нахрена я это сказал". - Нэ-нэ-нэ! - опять послышалось из люка. - Хули ты нэнэкаешь? Заводи давай свою кошару! - крикнул я. Туркмен подошел к БТРу и уже, было, собрался залезть на броню, как вдруг заработал стартер и движки загудели. Качи-вачи несколько раз усердно газанул, и наконец-то тронулся с места, его БТР медленно пополз вперед. Еще некоторое время, мы понаблюдали за отъезжающим БТРом и, убедившись, что Качи-вачи с управлением каким-то образом все-таки справляется, немного успокоились. Туркмен с облегчением вздохнул, и уселся на расстеленный брезент, бросив рядом свой автомат, а я опять улегся на спину и натянул панаму на глаза. - Заеб...л этот грузин, тяжелый как верблюд. Да еще своими грязными "копытами" всю хэбэшку мне измазал. И где он только грязь здесь нашел? - возмущался Туркмен, отряхиваясь от глины. - Ну так надо было его через десантный люк запихать, - запоздало посоветовал Урал. - Ага, он бы до утра по отсеку ползал, - ляпнул в ответ Туркмен. - Хасан, вали Сапога искать. Нахрена его в кишлак заслал? - пробормотал я подошедшему Хасану и, приподняв с глаз панаму, посмотрел на него. - Нафига его искать, вон он прется, - ответил спокойно Хасан и, усевшись рядом, резко хлопнул меня по животу ладонью. От неожиданности я подскочил. - Ну ты че, ох...ел ваще! - выкрикнул я и, сорвав с головы панаму, швырнул ею в Хасана. - Хорош спать, жрать сейчас будем, Чайку хапнем, а то ты весь нервный какой-то, - засмеялся Хасан, отскакивая от меня. - Панаму подай, придурок! - Держи, - Хасан носком кроссовки поддел мою панаму и подбросил. Я поймал ее на лету и, отряхнув от пыли, надел на голову. - Пойду-ка я искупнусь. Может, тоже сходишь за компанию, у меня появилось дикое желание утопить тебя в озере? - обратился я Хасану. - Не, Юра, на этот раз утопить меня не получится, я уже ходил на озеро, - ответил Хасан. - Ну, тогда готовьте жрать, воины ислама, а я пошел купаться. Я поднялся, взял свой автомат и, повесив его на плечо, направился к озеру. Урал сидел сзади БТРа и возился с дровами, разжигая костер. - Как вода? - спросил я его, проходя мимо. - Нормально, возле берега теплая, а дальше ледяная, родников внизу навалом. Ты там только не долго, скоро жрать будем. - Да я недолго, нырну пару раз и обратно. Пройдя немного, я обернулся и увидел Сапога, он как раз подходил к БТРу, в руках он тащил вещмешок. Только я открыл рот, чтоб окликнуть его, как Сапог сменив направление, уже зашагал в мою сторону. - Юра, ты здесь? А я тебя ищу везде, - промолвил Сапог, растянувшись в улыбке. - Куда я нах...й денусь. Че ты там в мешке тащишь? - Виноград, Туркмен попросил. - Дай я немного возьму, с Туркменова разрешения. Я запустил руку в вещмешок, и вытащил оттуда небольшую кисть винограда, Урал заметив у меня в руках виноград, тоже подошел к Сапогу, и, молча взяв из мешка кисть винограда, отправился дальше разводить костер. - Сапог, когда ты ходил к "шакалам" в кишлак, че они там решили? - Остаемся пока, старики убазарили командира расщелину пока не трогать. Но командир их предупредил, если духи пройдут в кишлак и при этом пострадает хоть один военный, то пиз...ец и кишлаку и этой дыре. - Ну что ж, звучит убедительно. Раз старейшины обещали, значит так и будет, а если аксакалы не сдержат обещание, то командир свое слово сдержит, в этом можно не сомневаться, - пробубнил я себе под нос: - Че ты говоришь? - спросил Сапог, не расслышав мои слова. - Да это я так, про себя. А на блок, туда никого не поставили? - Хотели нас туда перекинуть и один танк, но потом передумали. - Ну, то, что нас бы туда загнали, в этом я не сомневаюсь, наш БТР как затычка. Сапог, ты Мамедовский автомат разбирал? - Нет, а что? - Почисть его и смажь, а то Мамед за ним не следил ни хрена. За оружием надо всегда следить, если откажет в неподходящий момент, можешь в цинк сыграть, как нех...й делать. А то со мною раз был один подобный случай, и этого было достаточно, чтобы понять, как это хреново, когда отказывает оружие во время боя. Сапог взглянул на меня с интересом. - Может, помнишь тот случай, когда вы чижами только в полк приехали? Нас тогда еще по тревоге подняли, духи обстреляли из зеленки "точку", и колону с горючкой? - А, да, помню, я тогда глухо испугался, нихрена понять не могу, куда я попал. Мы ведь только с Союза прилетели, прапор нас привел в подразделение, и вдруг крики такие. Рота - тревога! И тут все сразу сорвались с места, и ломанулись куда-то. А мы стоим как дураки, и не знаем, что делать: или бежать, или прятаться, я от страха чуть под кровать не залез. - Сапог, прекращай раздавать виноград! Кто тебя за ним посылал?! - крикнул Туркмен. - Ну ладно, Сапог, тащи Туркмену виноград, а то он уже разоряется. Сапог торопливо зашагал к БТРу отдавать Туркмену вещмешок, а я не спеша побрел дальше в сторону озера, жуя на ходу виноград. В памяти моей пронесся тот случай с заклинившим автоматом, я помнил его, как будто это произошло вчера. Стрессовые моменты очень сильно врезаются в память, и впоследствии тебя преследуют не только зрительные образы, но и пережитые чувства, а отчетливей всего запоминается чувство страха. Случилось это в августе 86-го, наша рота стояла на пятнадцатиминутной готовности, как раз привезли "чижей" из Шинданда, и старшина пошел отбирать клиентов в нашу роту. Рота только пришла с обеда, и мы сидели в палатке, ожидая, когда же старшина приведет чижей: первый приход "чижей" в роту - это событие знаменательное. Не успел старшина с новобранцами зайти в палатку, как раздался крик дневального: "Рота - тревога!" Мы все подскочили и ринулись к выходу, старшина резко отпихнул "чижей" в сторону, чтоб мы не посшибали их. После того, как наши машины выдвинулись из расположения полка, ротный объявил, что "духи" из зеленки обстреляли сторожевую заставу. А когда мы приблизились к этой заставе, оказалось, что духи уже долбят из зеленки по колонне машин с "горючкой", которая двигалась по бетонке в сторону Шинданда. На бетонке уже горели два "КАМАЗа"-бензовоза и БТР сопровождения, водители из колонны, залегли за бетонкой и отстреливались от "духов". Ротный, моментально оценив обстановку, оставил второй взвод держать бетонку, а все остальные, обогнув сопку, должны были зайти с другой стороны зеленки, чтоб не дать духам уйти в горы. Машины мы оставили за сопкой, не доезжая зеленки, чтоб духи не раздолбали их с гранатометов. Здесь же стояли несколько "КАМАЗов", успевших выскочить из зоны обстрела. Я чего-то замешкался возле БТРов и бежал, немного отставая от своих, и тут меня окликнул какой-то прапор из колонны наливлиников: - В зеленку?! - спросил он, высунувшись из открытой двери КАМАЗа. - Да! - крикнул я в ответ, пробегая мимо машины. - На, держи, браток, в зеленке пригодится! - снова раздался голос этого прапора. Я на секунду остановился и обернулся. Прапор кинул мне какой-то зеленый сверток. Я поймал на лету этот сверток и взглянул на прапора. - Это масхалат, накинь его. Ну, давайте мужики, ни пуха! Я махнул ему рукой и побежал дальше, догонять своих. Тормознув на несколько секунд, я в спешке развернул масхалат и надел его поверх хэбэшки. Масхалат был еще новый, видно, недавно со склада, от него исходил едва уловимый запах свежей краски. Я еще тогда не подозревал, что этот самый масхалат впоследствии спасет мне жизнь. Бежали мы на пределе, жара как раз достигла своего пика, солнце чуть ли не плавило камни, а мы в полной бое укладке отмахивали километры, не чуя ног под собой. Вот тут-то я и проклял тот день, когда первый раз взял в зубы сигарету. Было такое ощущение, что вот-вот разорвет дыхалку на части, я бежал, хватая ртом раскаленный воздух, то и дело смахивая панамой со лба едкий и соленый пот, который бежал с меня градом и резал глаза. Обогнув сопку, мы растянулись цепью и заскочили в зеленку. На бегу я споткнулся о какой-то пенек и плашмя упал в траву, прямо на автомат, который висел на груди; от боли я чуть не взвыл, плюхнувшись лицом в прохладную траву, испытывая облом и кайф одновременно. Кое-как отдышавшись, кряхтя и отхаркиваясь, я перевернулся на спину, из затвора автомата торчала какая-то ветка. Выдернув ветку из затвора, я перевернулся обратно на живот, и попытался передернуть затвор, чтоб проверить. Затвор подался чуть назад и заклинил, и ни туда, ни обратно не двигался. - Черт, кусок от ветки, застрял внутри. И нахрена я его дергал, автомат то взведенный, надо было нажать на спуск, возвратом от выстрела, может, и раздробило бы эту херовину, - бормотал я себе под нос. А тут еще "душара" из-за деревьев выскочил с "мухой" в руках, шагах в тридцати от меня. Смотрел этот дух, как раз, туда, где лежал я. Мне даже на мгновение показалось, что взгляды наши встретились. Я медленно опустил голову и зажмурил глаза, на меня накатил жуткий страх, все тело пробрало мелкой дрожью, сердце билось так, что это биение, наверное, слышал даже этот дух. Тот, кто смотрел в глаза вооруженному душману, наверное, меня поймет. Я лежал, уткнувшись лицом в траву и затаив дыхание, отсчитывал секунды в ожидании выстрела. Мне так сильно не хотелось умирать, что я чуть не разрыдался от этой нелепой безысходности. В голове пронеслась мысль, "ну вот и все, пиз...ец, отвоевался, сейчас как уеб...т из этой пушки, и полетит моя труха почву удобрять, разнесет так, что в цинк нечего будет собрать". Время шло, но выстрела не последовало, а я все лежал с зажмуренными глазами и боялся их открыть. Где-то сбоку раздалась автоматная очередь, потом еще одна, и началась стрельба. Я открыл глаза и глянул на то место, где несколько секунд назад находился дух с "трубой", - его там не было! Мне крупно повезло, я остался жив. Может дух меня не заметил, может его спугнули выстрелы или еще что-то, я не знаю, но думаю, что он, скорее всего, просто меня не заметил, в противном случае, выстрелить этот "дух" успел бы, в этом можно было не сомневаться. Меня спас масхалат, который одолжил мне прапор. Я хотел после боя встретится с этим прапором, поблагодарить его и вернуть масхалат. Но когда мы вышли к бетонке, колоны наливников там уже не было. Рядом с бетонкой дымились два сгоревших КАМАЗа и БТР, их столкнули с бетонки, чтоб расчистить проезд. С тех пор я всегда вожу этот масхалат с собой. До озера было не далеко, поэтому путь мой много времени не занял. Я приблизился к озеру метрах в ста от небольшого пляжа, того самого, где я первый раз повстречал Лейлу. Там стоял танк. Танкисты сидели рядом с ним и о чем-то оживленно болтали, горел костер, судя по всему, они готовили ужин. Танкисты заметили меня и обернулись, я махнул им рукой. - Привет, Хохол! - крикнул мне Бауржан Абаев. Бауржан был мой земляк, казах по национальности. Меня он называл хохлом, он всех славян из Казахстана называл хохлами. - Здорово, Бабай! - крикнул я ему в ответ. Я называл его Бабаем, если взять первую букву его имени и приставить к фамилии, получалось Бабаев, отсюда и кликуха "Бабай". Он по началу обижался, когда я его так называл, но потом смирился, я же не со зла это делал. Азиаты вообще-то обижаются, когда их называют Бабаями, они воспринимают это, как оскорбление национальности. - Рыбу пришел глушить?! - спросил Бауржан. - Нет! Искупнуться решил, пока не стемнело! - Смотри, чтоб крабы яйца не отгрызли! - крикнул Бабай, и все танкисты громко засмеялись. - А тебе че, уже отгрызли?! - подколол я в ответ. - Да, отгрызли, сейчас как раз их и жарим! - Смотрите, не обожритесь, а то за два года без бабы их, наверное, раздуло, как арбузы! - Подходи потом, рыбы печеной похаваешь! Танкисты, наверное, наглушив гранатами рыбы, запекали ее в глине. Мы в рейдах, частенько так готовили свежую рыбу, если выпадало счастье ее раздобыть. А метод добычи один, глушили рыбу в речке гранатами. А готовится рыба так: берешь свежую рыбу, обмазываешь ее толстым слоем густой, вязкой глины, и бросаешь в костер. Глина на костре твердеет и раскаляется, а рыба внутри запекается, как картошка, потом разламываешь этот комок глины с запекшейся внутри рыбой. Чешуя со шкурой прилипает к стенкам глины, и остается только мясо, для нас это был деликатес. - Подойду обязательно! - крикнул я в ответ танкистам, и стал снимать с себя одежду. Раздевшись догола, я подошел к воде и окинул взглядом озерную гладь, поверхность озера напоминала огромное зеркало, в котором отчетливо, как на картине, отражалось голубое небо, высокая прибрежная трава, и макушки гор. Полюбовавшись с минуту этой красотой, я вошел по пояс в воду. Дно было пологое, приятно было не спеша идти по песчаному дну, погружаясь медленно в воду. Когда вода достигла уровня груди, я, слегка оттолкнувшись, нырнул. Проплыв под водой, насколько хватило воздуха в легких, я вынырнул на поверхность. Возле берега вода была еще теплая, но стоило мне немного отплыть подальше к середине, как я почувствовал ступнями ледяную воду, примерно в полутора метрах от поверхности. Да, прав был Татарин, родников на дне было в изобилии. Даже палящее афганское солнце за длинный июльский день не в состоянии было обогреть воду в озере. Плавать я научился с раннего детства, и чувствовал себя в воде, как рыба, мог хорошо плыть в любом положении. Перевернувшись на спину, я не торопясь поплыл к противоположному берегу озера, лениво работая ногами и кистями рук, стараясь плыть как можно медленнее. Вокруг было тихо, лишь всплески от ступней моих ног изредка нарушали эту тишину. Где-то на блоках, вдалеке от озера, иногда доносились одиночные выстрелы или короткие очереди, порой пробивался отрывистый смех танкистов, но эти звуки были где-то там, вдалеке и в стороне, как будто доносились они из какой-то другой жизни. Как приятно было, вот так плыть, глядя в бездонную синеву неба, слушать эту редкую тишину и ощущать всем телом приятную прохладу воды. В моем сознании воцарилось абсолютное спокойствие и гармония, куда-то пропали все тревоги и страхи, было такое ощущение, как будто я оказался в центре вселенной и растворился в ней весь без остатка. Куда-то на второй план отодвинулось все, война, смерть, жара и лишения, оставались только, я, вода, и небо. Хотелось навсегда остаться в этом состоянии, раствориться в нем, и ни когда не возвращаться в эту жестокую реальность. Что ни говори, а все-таки приятно осознавать, что даже в таком кошмаре, как война, иногда бывают подобные минуты блаженства. РОКОВАЯ ГРАНАТА