омощников Хашима Тачи одно время бывший и военным командиром УЧК. Здесь же по данным военной безопасности находился какой-то британский офицер спецназа, бывший военным советником УЧК. Этот анклав лишь весной 1999 года четыре раза, как только мне было известно был целью наших наступлений. Раз еще до моего приезда в одном неудачном наступлении "цервени беретки" потеряли несколько мертвых. В первый же день по моему приезду я стал свидетелем нового наступления как полицейских так и армейских подразделений на этот анклав. Правда в начале я подумал, что вот мол опоздал на войну и УЧК мол полностью побеждена. Такое мнение во мне укрепили слова толстого и важного офицера в штабе бригады, который говорил своим коллегам что все УЧК - конец и сейчас в штаб приведут самого Султана. Однако такое мнение у меня быстро развеялось когда я с двумя подофицерами из штаба - один кадровик, второй из военной безопасности, отправился на место нашего главного удара под Обринье. На вершине лысой горы было собранно немало войск и мы проехав подразделения армии и полиции, собранных в каких-то длинных одно - двух этажных зданиях перед склоном, как оказалось бывших казармах УЧК, подъехали к дому вокруг которого стояло три грузовика и человек двадцать тридцать солдат. Как всегда последовало предложение выпить кофе со стороны командира, но попробовать его мы не смогли. Кружившие в воздухе самолеты НАТО стали отбрасывать сначала ловушки и потом и что-то покрепче и вдруг рядом раздались взрывы. Все побежали в подвал и посидев там, опять было выбрались наружу, хотя по моему мнению тресни в этот дом ракета, особой защиты подвал не был бы. Тут опять раздались взрывы и все опять побежали в подвал, а потом опять выбрались наружу. Что делать никто не знал, и так как бегание вокруг дома мне надоело, тем более что целью он вместе с военными машинами был хорошей, то я отошел от него на метров 50 к машине командира бригады и прилег с моими спутниками на пригорке за кустом вместе с Негошем, телохранителем комбрига. Отсюда хорошо виделось как в лощине под нами на поросшем лесом склоне следующей более низкой горы что-то дымилось и поднимались белые клубы разрывов. Как мне объяснили там наступала разведрота и как выяснилось потом, она прямо на машинах попала под удар авиации НАТО. Была уничтожена одна машина с восьмью бойцами в том числе с командиром разведроты, а еще человек пять где-то было раненно и при этом колонна попала в засаду УЧК. Интервентному взводу военной полиции наступавшему левее, больше повезло и он только попал в засаду УЧК потеряв троих раненными. УЧК очевидно имела связь с авиацией НАТО и в этом я полностью уверился когда во время авиаударов услышал по захваченной раньше у шиптар портативной радиостанции торопливый говор, что офицер безопасности перевел как просьбы оборонявшихся к своему командованию об огневой подержке. Под удар попали и другие подразделения. В паре сотне метров от нас валил густой черный дым, но никто особого желания отправиться туда не испытывал, хотя было много криков, что в какой-то машине "наш" водитель. Мои спутники недолго подумав завели свою легковую машину и мы отправились туда где незадолго до этого проехали. Дорога была перегорожена горящим танком, а рядом с ним горели бензозаправщик и еще одна машина. Как оказалось ракета разорвалась в нескольких метрах от бензозаправщика и пламя с того перекинулось на пополнявшийся горючим танк и соседнюю машину.Одного раненого Любо,из военной полиции увезли, но никто не мог сообразить все ли живы, пока не выяснилось, что в танке остался механик водитель и его обугленный труп позднее был вытащен. Тут неожиданно появилось два или три бронированных УАЗ с пулеметами на крыше, состоящих на вооружении специальных формирований МВД, но они тут же развернулись с еще несколькими грузовиками с полсотней полицейских державших здесь позиции, но к тому времени спаковавшихся и сразу же отбывших назад под озлобленные комментарии военных. Однако через минут 5 - 10 за ними последовало еще два три десятка резервистов нашей бригады на трех тракторах с прицепами и я хорошо запомнил как один из них кричал, что мол Косово было и останется шиптарским. Не помогли уговоры и приказы бывших со мной штабных подофицеров и танкистов остававшихся с двумя танками без всякого пехотного прикрытия и то в наиважном месте Появился командир бригады Любиша Дикович, со своей свитой и сам опешил от происходящего. Сказав что сейчас кого-то срочно пришлет отправился за уехавшими, нас же трое человек заняли оборону встретив там лишь одного добровольца из пехоты, который со своими товарищами занимал позиции слева и внизу от нас. Это немного разъяснило ситуацию и доброволец сев в трактор, брошенный полицией и погрузив туда брошенные ею же упаковки с минеральной водой отправился назад к своим. Наконец после получасового - часового ожидания появились сначала резервисты, правда не ставшие занимать позиции, а затем какие-то срочнослужащие солдаты распределенные своим командиром по позициям и освободившие нас. Понятно что на этом операция была закончена и в конце дня я узнал что бригада потеряла убитыми в тот день до10- 15 человек. Новая акция началась через пару недель и опять после долгой но неторопливой огневой подготовки артиллерии и танков на нашем участке пехотный батальон и разведрота первое время наступали без проблем, хотя полкилометра пришлось идти полдня. Противник отступал лишь спорадически и то местами отстреливаясь. Махалы (селения) из которых состояли албанские села, лежащие в долине еще задолго до акции опустели от жителей, но входя в дома можно было увидеть, что во многих из них ночевали бойцы из УЧК - на полу лежали матрасы, в углу стояли печи и вообще комнаты где они спали были хорошо прибраны, хотя дома нередко были сожженны. Как развивалась операция на других участках не знаю, но на нашем, наша разведрота, хотя и выйдя после пехоты быстро дошла до высоты Бок Тырстенички и оставив взводы срочнослужащих и резервистов в домах под ней,"Струя" второй по счету командир роты со мною и взводом добровольцев вышел на высоту и дабы показать наше место нахождения поджег амбар с кукурузой у одиноко стоящего дома.Его действия были результативными и вскоре взвод добровольцев здесь был обстрелян снайпером.Стало понятно что противник лишь выжидает время в лесу на склоне следующей высоты за которой уже лежало Горне Обринье. Справа от нас должна была находится полиция МВД, но попытка установить с ней связь оказалась бесполезной. Пройдя метров 500 вправо и спустившись с высот до ручья и селения Беженич мы никого не обнаружили, зато по возвращению увидели в 200 - 300 метров от себя троих албанцев быстро скрывшихся в зарослях после нескольких очередей нашего пулеметчика "Бырко". На крайнем левом фланге, который держал взвод срочнослужащих дело шло нормально, но пехота бывшая левее с двумя танками вырвалась слишком вперед и ее в теснине зажали огнем. В конце концов наступила ночь и раведрота была выведена в базу, зато пехота осталась ночевать в лесу и как потом выяснилось потеряла в тот день около десятка человек убитыми и раненными. Пехота шла через поляны цепью в полный рост и хорошо виделась албанцами подкараулившими ее в удобном месте. К тому же пехоту похоже накрыла и наша же артилерия, вызванная для поддержки этой же пехоты. Понятно, что и эта операция была неудачна и УЧК опять возвратилась на свои исходные позиции. Наконец последний раз для наступления на этот анклав были отправлены силы двух бригад 37 и 58 и отряды специальной полиции и САЙ. Операция продолжалась 4 - 5 дней. Как мы перед этим доносили в наш штаб, УЧК имела в лесу много траншей из которых они могли обстреливать дорогу, но вначале сопротивления на нашем участке почти не было. Наступала наша разведрота с левым крылом завязанным на военную полицию, а правым крылом на специальную полицию. После нескольких часов медленного продвижения когда людей приходилось постоянно подталкивать и доходило порою до идиотизма когда их ложили иные командиры цепью на середине поляны хотя при этом был слышен порою звук бегущих людей по которым сразу открывался огонь. Разведрота дошла до первой речки, точнее ручья. Здесь движение остановилось, так как во первых сводная группа тыловых подразделений настолько отстала, что военная полиция не могла держать связь с ними бывшими на ее левом крыле, и с нами разведчиками. То же самое происходило по всей линии наступления, что можно было понять по радиопереговорам, когда многие подразделения не могли найти своих соседей. Сама практика когда в одной линии шли и тыловики и артиллеристы и даже бойцы ПВО вместе с пехотными ротами, а также разведчиками, интервентными взводами военной полиции и пехоты специальной полицией и САЙ привело к общему снижению в качестве. К тому же противник стал сопротивляться и наш взвод срочнослужащих был вынужден прийти на помощь военной полиции, остановленной огнем перед одним селением, и хотя несколько бойцов УЧК здесь было убито и ранено, но движение это надолго задержало, а тут же произошло нападение на взвод резервистов нашей роты с которым шла наша русская тройка со стороны двух групп противника в полутора десятка метров ниже. Последним чуть-чуть не хватило хладнокровия дабы прорвать наше кольцо окружения ибо опять у нас стреляло человек пять, а десять отлеживалось и противника удалось отогнать лишь ручными гранатами. Впрочем как выяснилось через пару недель противник смог пройти здесь ибо как мы потом обнаружили в одном разведпатруле от резервистов до взвода срочнослужащих и военной полиции осталось метров 300 густо поросшего пространства, которое никто не проверил и там потом были найдены блиндажи. О наличии блиндажей можно было командирам догадаться еще в ходе акции, когда мы нашли землянку (склад с мукой) и ясно было видно что часть мешков была вынесена за пару часов до нашего прихода. Однако что-то сделать самоинициативно было тяжело, а командование было озабочено своевременным занятием намеченных позиций на карте, хотя все эти сплошные линии на ней на деле напоминали решето. Движение продолжалось до большой поляны где находилась конечная точка разведроты - селение Беженич. Было ясно, что двигаться следовало колонами по одному через лес слева от поляны, что и было предложено мною командиру роты . Вместо этого движение было продолжено цепью через открытую поляну, и при этом на середине поляны оно было остановленно,по приказу сверху и то в нескольких сот метрах от домов. Более того кто-то из штаба роты притащил кому-то посылку из дома с пивом и соком прямо на поляну и начался пикник. Все это было настолько глупо, что казалось превзойти это было невозможно, но это только казалось. Парадоксально, но на душе стало легче когда услышался характерный звук стрельбы из китайских автоматов УЧК в лесу слева и было понятно, что они уже прорвались сквозь наше кольцо. Как оказалось УЧК напала с тыла при выходе из кольца военную полицию, а и положила по ней одну или две 60 миллиметровые мины. Наши решили не остаться в долгу и сами саданули по лесу из минометов хотя точно было неизвестно где военная полиция, а где шиптары. Хорошо, что перед этим левое крыло ротной цепи неизвестно что ждавшей на поляне подтянулась к центру ибо одна наша мина легла как раз на место где был левый край цепи и где были я и Слава. Выяснилось потом что миномет плохо очистили. Наконец решили входить в Беженич колонной, хотя пошли скорее толпой, но на входе в него по нам был открыт огонь из одного - двух карабинов и два три десятка человек из взводов резервистов и срочнослужащих были вынуждены залечь в кустах не зная откуда стреляют. Связь с добровольцами шедшими правее лесом была потерянна, а не было и радиосвязи. Попытка выйти на них не увенчалась успехом хотя мы вдвоем с еще тремя резервистами двинулись на соединение с ними и вышли к горящим домам на опушке леса высоты справо, но выскочившие оттуда люди, чья форма в сумерках была малоразличима заняли оборону вокруг одного дома и хотя мы им кричали, они не отзывались. Потом выяснилось, что это была специальная полиция вообще потерявшая связь и со своими и с нами разведчиками. Ночью мы,опять вдвоем, вошли в село бросив на звук подозрительного шума ручную гранату, но возвратившись были оповещены, что в село будет рота входить под утро и после малоприятного сна на природе мы опять поперлись в село после чего наконец-то оно было занято, и кроме семидесятилетнего деда там никого найдено уже не было. Опять началось типичное надоевшее "сидение" на позициях и я со Славой не желая присутствовать на очередном пикнике, отправился в танковый батальон, где была группа русских в десять человек, которая с танковым батальоном должна была нанести удар в центр анклава. В танковом батальоне дело шло схожим сценарием. Несколько его танков с пехотой из состава этого же батальона так же шли от точки к точке совместно с подразделениями САЙ, а впереди шел сербский капитан со своим танком с сербским экипажем и с шестью русскими на броне. Здесь кроме шиптар действовала раэ и авиация НАТО. Командир танкового батальона русских невзлюбил ибо они хоть и разбросанные им по ротам действовали опять вместе под командой еще более им нелюбимого сербского капитана и когда комбат капитана оставил вместе с 3 - 4 сербами в только занятом селе, а сам приказал войскам отойти от этого села на несколько километров, то русские капитана тогда не оставили, чем вызвали еще большое раздражение комбата против себя. Все же в той операции их группа занимая ключевые точки перед движением цепи обеспечив хороший темп наступления. Однако в самом начале операции, когда войска шли цепью на первое село оттуда шиптары открыли огонь и один тромблон (винтовочная граната) попал в Прагу (спаренную 30 миллиметровую зенитную самоходную установку) отбив одному парню ногу. Вскоре под чьи-то пулеметы попала и полиция потеряв четырех человек мертвыми. Потери были и в 1-ом пехотном батальоне и в других подразделениях. В середине операции,отряд крушевацкой бригады самовольно оставил свои позиции, а вскоре и все шестьсот человек из этого отряда самовольно покинули Космет устроив демонстрации в Крушевце. В конце концов с русской группой танкового батальона мы вошли в Обринье и смогли сверху наблюдать как наша пехота и полиция в лощине поросшей лесом под нами пытаются загнать группу УЧК и все это на площади 500 на 500 метров. Те отстреливались и несколько раз пускали в воздух черные сигнальные ракеты давая знаки друг другу. Не знаю почему, но поддержки танков никто не попросил хотя лощина была как на ладони и группа в конце концов ушла. Мы попытались сами проследить куда ушли шиптары и следы вели вправо в лощину где внизу село якобы было занято нашими войсками. Было непонятно куда делось до тысячи бойцов УЧК,. Но из сел были выведены лишь колонны женщин, детей и стариков. Не знаю сколько во всей операции было точно убито и взято в плен шиптар из УЧК ,максимум несколько десятков, а куда делась тысяча остальных можно было только догадываться. Между тем когда мы вдвоем перед операцией ходили в разведдозоры, то в прибор ночного видения только на участке селения Истог-махала села Полужа, длиной может в 400 -500 метров, в лесу было обнаружено девять дымов, а потом выяснилось, что в местах откуда исходили дымы находились траншеи и блиндажи. Понятно, что костры жгли не женщины и дети, а вооруженные бойцы УЧК, и вероятно по три - четыре человека на костер. Не было наидено ни того где были спрятаны грузы, ни вообще какие либо документы и средства связи. Найденный подземный туннель не был не только уничтожен, но и не заминирован. Куда делась УЧК увиделось уже по возвращению когда все русские танкового батальона вместе с сербским капитаном и двумя его людьми, и конечно нами двумя, были посажены в грузовик долженствующий идти впереди обеспечивая дорогу, а за ним шла Прага, три танка и бронетранспортер командира батальона. До выезда на дорогу Глоговац - Сербица все шло нормально, хотя зрелище места где незадолго до этого подорвался на мине бронетранспортер полиции было не из приятных. Наш маленький грузовик был переполнен людьми, а какой-то тип сюда запихал найденный им сварочный аппарат,который в конце концов Слава с матом вышвырнул по дороге. Выехав же на автопуть наш грузовик неожиданно встал, так как в двигателе закончилось масло. Подумав немного наш капитан Боян сказал, что мол давайте пройдемся пешком ибо до поворота в село Морина где была база танкового батальона осталось немного. Стоило нам сделать пару десятков шагов как из леса справа с каких - нибудь пар сотен метров по нам ударило несколько очередей. Мы растянулись тогда уже в колонну на 20 - 30 метров и пули били как по нам так и по грузовику. Шедшие впереди капитан с шестью русскими сразу скрылись на левой обочине, а мы вдвоем забрались в дом стоящий у дороги, а остальные же сербы, вместе с одним добровольцем из Белоруссии, заняли позицию на обочине у грузовика. Противник вел огонь не переставая. Было их скорее всего один - два десятка и то разделенных в две группы, так что останься мы в грузовике то без потерь вряд ли бы обошлись. Мы отвечали огнем, а потом стал бить и танк стоящий у грузовика, но никаких результатов это не дало. Более того одна группа противник стала приближаться лесом справа от нас к грузовику и выстрелы становились все слышнее. От командира батальона не было ни слуху ни духу. Вероятно он со всем своим штабом под прикрытием Праги ждал пока мы "победим" УЧК. До победы было далековато, тем более что первая наша группа оказалась отсеченной и пришлось мне лезть на броню танка и подогнав его к этой группе вместе с ней за броней танка бежать еще пару сотен метров ведя из-за него огонь. Едва передохнули как пули засвистели с левой стороны и пришлось опять бежать до следующего полуразрушенного дома, откуда опять пришлось вести огонь. Полтора десятка полицейских дежуривших у выезда на автопуть толком не стреляли, хотя их пост стоял у дороги. В конце концов капитан дал знак колонне на проезд и танки пошли в базу стреляя по лесу из пушек, но это видимо не причинило вреда бойцам УЧК укрывавшимся вероятно в траншеях, которые наши войска в "чищении" не уничтожали. Командир батальона выехал на своем бронетранспортере не только ничем не сказав, но посбивая шлагбаум перед въездом в базу, а мы вскочив в два грузовика выбрались последними. Так что тактика чищения с ростом опыта у противника и с более лучшим его вооружением давала все худшие результаты, тем более что чищение шло в одну линию, и редко когда впереди цепи шли разведдозоры, а позади нее шел резерв,что было положено по уставам ЮНА. Еще одна подобная акция на село Васильево где вместе с разведротой действовали военно-территориальный отряд из Косово Поля, пехота и полиция опять прошла в том же духе. Пока шла артподготовка, пока где-то кто-то связывал боевые порядки, пока кто-то решал идти его подразделению вперед или подождать, целая группа УЧК в полсотни ушла из села, вступая лишь в короткие перестрелки, и хотя акция шла еще 5 - 6 дней почти вся она ушла из кольца окружения. Лишь раз ребята из взвода срочнослужащих убили одного шиптара и то судя по его внешнему виду и карабину в руках не принадлежавшему к элите и при этом он сам был виноват в своей смерти так как вместе со своими несколькими товарищами не только приходил спать в уже занятое село, но еще и вздумал утром пройти через него. Из Васильева шел длинный водо-оросительный канал переходящий на выходе из села в подземный туннель выходивший через десять километров на Чичавице. Этот туннель мы вдвоем потом исследовали до подножия горы и обнаружили, что там вход в него открыт а воды в нем не было, а зато были следы людей. Перед началом операции я не знал о чем идет речь и получив две мины направленного действия МРУД (типа советской МОН-50 и американской ClaymoreМ18) думал, что мне хватит два их заряда пластичной взрывчатки по 900 грамм для того чтобы завалить туннель. На деле же это было сооружение с 30 сантиметровыми железобетонными плитами два метра высотой и 4 метра шириной для чего требовалось не два а сто киллограм взрывчатки. Впрочем это никого не волновало, главное отметится и я как идиот по колено в воде полчаса устанавливал взрывчатку дабы получить лишь полуметровый разрыв в верхнем стыке боковой и верхней плиты. Потом мне офицер из штаба бригады пообещал взрывчатку и я было обрадовался когда узнал что меня зовет командир роты получивший якобы взрывчатку. На деле мне дали две ручные гранаты со слезоточивым газом дабы я бросил куда считаю нужным и выкурил всех шиптар из тунеля. Так как простые математические вычисления говорили, что от подножия горы до выхода тунеля на Чичавице было 80 тысяч кубометров воздушного объема, то не помогла бы мне ни тысяча таких гранат, а не то что десяток который нам послала военная полиция, но 8 которых наш старшина запасливо складировал. Под конец нам перестали давать в дозоры в которые мы шли самоинициативно, но по одобрению командира роты, даже приборы ночного видения, и мы были вынуждены выходить без них. Еще похлеще шла июньская операция чищения местности вправо от дороги Глоговац - Србица до горного массива Чичавица включительно. Здесь вообще акцию вел штаб корпуса и было собранно кроме нашей еще две бригады, разведывательно-диверсионный отряд корпуса, многочисленные отряды полиции, и я уже не знаю кто еще. Карта плана операции была настолько густо заполнена точками различных рубежей, что мы шли со скоростью один километр в один день. Остановок было больше чем чего бы то ни было еще. То разведотряду корпуса надо было полдня стрелять из минометов по какому-то лесу откуда его обстреляли шиптары, то еще полдня вся бригада не могла заставить командира какого-то сводного взвода тыловиков войти в одно село уже почти со всех сторон окруженное нашими войсками, то артилерия целый день вела огонь по зданию какой-то школы у которой утром кто-то видел нескольких вооруженных шиптар, то наконец полиция целый день не захотела сдвинуться с места и мне подумалось чего ради нам вдвоем надо добровольно идти в каждую операцию когда очевидно что это своеобразное надувание мыльных пузырей когда кто-то в штабах зарабатывает очередную звездочку. Это мнение у меня укрепилось когда я рано утром услышал очереди из китайских автоматов уже за спинами танкового батальона с которым перед этим наш взвод срочнослужащих едва ошибочно не вступил в перестрелку. Было ясно, что шиптары прошли, но так как никого это уже и не интересовало мы сплюнув отправились на базу дабы зря не мерзнуть по лесам. Подобная тактика еще была бы оправдана действуй шиптары группами по 200 - 300 человек, но ведь их группы насчитывали 10 - 15 человек, разбиваемые при том на подгруппы и с ними нужно было бороться ротами в которых можно было установить и связь и плотное взаимодействие, а и избежать междуусобных обстрелов, которых я стал бояться больше шиптарских. По большому счету сама тактика чищения могла принести успех лишь при многократном превосходстве над противником. Счастье наших войск, что УЧК мало использовала мины, особенно растяжки, и в первую очередь выпрыгивающие мины ПРОМ или аналогичные типы мин иностранного производства, и тогда мы несли бы куда большие потери. Давно замечено, что бой по иному видится из боевых порядков и из штаба особенно чем дальше он от передовой, потому что ситуация в бою настолько быстро менялась, что приказы из штаба пусть и толковые очень часто оказывались ненужными, а то и вредными из-за опоздания в сроках или недостатка полной информации о происходящем у командиров. В чищение мы ходили часто и все они были приблизительно одинаковы "суперменов" в них не было, да и быть не могло ибо стоило супермену побежать вперед, как его могли по ошибке срезать огнем его же соседи справа и слева относительно быстро. Все же были операции чищения завершавшиеся быстро и успешно Так.одна из них в которой участвовала разведрота шла на села Каменица и Полужа когда до двухсот албанцев было взято в плен, а в еще нескольких дополнительных чищениях в том числе и нашей разведроты,в течении двух недель было найдено по лесам еще несколько десятков человек, а несколько убито. Не все они были из УЧК но определить это было тяжело ибо бойцы УЧК при угрозе плена сбрасывали свои формы (пятнистую германского производства) хотя были и другие расцветки, в том числе югославской армии) и становились якобы гражданскими лицами. Другая подобная операция была проведена в мае на район Кралицы и Донего Преказа силами роты военной полиции,нашей разведроты , танкового батальона, тыловиков и пехоты. Сводная группа нашей роты насчитывала три - четыре десятка человек Так было постоянно и всегда значительная, а то и большая часть людей оставалась во всех подразделениях в базах и многие бойцы за всю войну вообще по 2 - 3 раза участвовали в каких-то лишь даже относительно боевых выходах. Справа от нас шла военная полиция, а слева тыловики которые впрочем вскоре потерялись. Взаимопонимание у нас с командиром взвода срочнослужащих командовавшего группой было хорошее и мы договорились, что цепью идем лишь лесом, а открытое пространство преодолеваем колонной и то впереди шел бы дозор в 4 - 5 человек(то есть мы вдвоем и несколько срочнослужащих) оседлывавший бы высоты ко линии наступления. Этим мы обеспечивали и скрытность подхода и быстроту движения, а и силу огня. Это было не лишним как из-за двух американских штурмовиков А-10А беспрепятственно круживших над нами пару часов так и из-за УЧК. Первой с шиптарами имела близкое столкновение военная полиция и погнала их на нас. Мы как раз вышли на предпоследний верх перед последним нашим рубежом как увидели как на другой стороне ложбины перебегают какие-то люди в черных, кажется формах, тяжело нагруженные и вооруженные. Нас двое и пара срочнослужащих с командиром, сразу побежало вниз и вовремя ибо стоило нам достичь опушки леса как в паре десятков метров от нас застрочило сразу несколько китайских автоматов. После получасовой перестрелки и швыряния ручных гранат нами все стихло и так как левое крыло нашей роты не поторопилось охватить противника слева пользуясь кустарником, то он оторвался и ушел в сторону села Преказ. Мы здесь опять задержались на полчаса - час и затем соединившись с военной полицией прошли на верх последней высоты и лесом вышли на опушку под которой лежало село Дони Преказ. Там шла стрельба и несколько домов горело. Оказалось, группа только тогда прибывших русских добровольцев первой вошла в село обозначая дымом подожженных домов свое местонахождение, обеспечили продвижение танка и уничтожили несколько бойцов УЧК. По общим оценкам всего их было уничтожено в той операции около 7 - 8. К сожалению тыловики опять остановились оставив свободные проходы, а часть остальной группы из танкового батальона занялась грабежом и потом вообще открыла огонь по своим убив одного серба пошедшего с русскими, свалив ответственность на последних. После же в акции при возвращении пехоты в базу, она попала в засаду потеряв троих человек мертвыми. Многие недостатки являлись вследствии неслажености и неподготовки людей. Лишь военная полиция смогла как-то держаться на уровне но только потому что имела в своем составе интервентный взвод состоящий из трех отделений срочнослужащих резервистов и добровольцев. В нашей разведроте интервентного взвода создать не дали, да и многие наши люди этого не хотели, что привело к общему снижению результативности. Мне все это было непонятно. Создавалось впечатление словно командование боялось элитных групп и его устраивала серая одинаковость. Особо характерной была судьба русского отряда в танковом батальоне. Сначала их пару недель водили за нос по казармам в Сербии, а потом отправили на границу, но в место где никаких боевых действий не велось. Я в то время как раз просил еще русских но тех хотя половина из них были разведчики по специальности, и многие уже участвовали в боевых действиях, перебросили в танковый батальон, о чем я случайно узнал лишь через десяток дней. В танковом батальоне их разбросали по танковым ротам, а комбат словно задался целью насолить им покрепче. Надо сказать комбат был не единственным в этом роде. Еще в Сербии какой-то генерал, как и полагается генералам очень важный и уверенный в себе и своих суждениях заявил им, что мол "опыт Боснии научил нас, что русские когда собираются вместе становятся неуправляемыми и начинают убивать гражданских лиц". На самом деле русские и в Войско Республики Сербской и в Югославскую армию приезжали воевать и как правило в те подразделения что постоянно ходили по акциям, а работа с гражданским населением была в ведении особо доверенных формирований, типа специальной полиции. К тому же русские отряды в Боснии и Герцеговине появились в конце 1992 года, т.е. когда прошел период первоначальных беспорядков,массовых убийств и грабежей, а что касается Космета, то они ехали сюда воевать не с УЧК, а с НАТО, тем более что сама же югославская пропаганда уверяла весь мир, что УЧК больше не существует. Если бы тот генерал включил немного мозг он бы понял, что люди из России просто не могли ехать сюда дабы грабить гражданских лиц, тем более что те кто хочет грабить на войны не ездит а занимается уголовной предпринимательской либо политической деятельностью.Конечно и среди добровольцев дерьмо встречалось, но вину за это несет прежде всего власть, распустившая свои войска, не ведя ни должного отбора, ни подготовки в них. Не знаю чего ради надо было нести подобную чушь, тем более, что в бою русские добровольцы были в общей массе куда дисциплинированее а и подготовленее большей части местных военнослужащих в первую очередь резервистов. Русская группа в танковом батальоне со своими сербским капитаном была отмечена и командирами САЙ, предлагавшими шестерым русским составлявших ударную группу переход в свои ряды еще во время акции на Обрине. Другое дело, что дисциплиной в югославской армии нередко считалось подобострастность к командиру, в чем весьма отличались в танковом батальоне иные офицеры, особенно вытащенные из резерва пенсионеры и в конце концов их стараниями русская группа в конце мая закончила свое существование. Использовали они случай с дракой между тремя русскими, хотя таких драк здесь случалось немало. Моментально последовал доклад командиру бригады и всю группу, кроме офицера афганца,бывшего доктором, посадили под сопровождением военной полиции в машину и отвезли в казарму Косово Поля откуда те сами добрались до Ниша. В паспорта иным из них им поставили печать о депортации, а у нескольких вообще паспорта пропали из их личных дел. Не знаю о какой чести после этого можно говорить в данном случае. Ведь с самого начала было ясно, что им никогда не бывавшим раньше в Югославии и не знавшим языка необходима была помощь и нас, готовых им помочь надо было соединить с ними. Нас же даже не оповестили об их приезде, хотя обещаний было предостаточно. Разбросав людей по ротам, командование само создавало в их среде анархию, ибо своего официального командира у них не было, а их сербский капитан был всего лишь командиром одной из рот и сам едва не был отправлен под военный суд комбатом. Вскоре это привело к трагедии когда один из них, Сергей Старцев(уроженец Черкас)бывший милиционер из Днепропетровска, по предложению одного местного резервиста пошел в одно якобы незанятое село. Этот резервист своими коллегами оценивался как большой врун, но Сергей тогда должен был показать сербам, что он "русский солдат и пулям не кланяется". С собой они взяли всего одного русского из Крыма и в селе напоролись на шиптар из УЧК. Резервист еще до этого куда-то пропал и доктор - афганец потом доказывал, что он специально повел в то село Сергея по сговору с пленными шиптарами которых держали в танковом батальоне. В начавшейся суматохе Сергей пропал без вести и так о нем ничего не узнали кроме крови на месте где его видел последний раз его же товарищ. Впрочем впоследствии в том селе был найден труп без головы и кожи, но никто не определил в югославской армии Сергей ли это ,оставив его ребенка без пенсии. Подобная политика по отношению к русским добровольцам велась с армейского верха и я не знаю чего ради оттуда пошли потом жалобы на УЧК и КФОР. Русские лишь показатели общего отношения верха югославской армии к ведению войны. Много добровольцев хотело тогда помочь сербам и в другой более нормальной армии организовали бы все дабы побольше людей приехало в какую нибудь отдельную бригаду добровольцев. Югославски же военный верх наоборот пытался уже приехавших на свои в основном деньги людей поставить в наихудшие условия. Это касается и денег которых даже положенных 1200 динар зарплаты и от 45 до 120 динар суточных (тогда 20 динар один доллар) нередко и не выплатили дав лишь пособие на отъезд, и это касается условий в которых люди воевали, так что больше приходилось "воевать" с югославскими командирами чем с шиптарами. Русских добровольцев было на Космете не больше двух сотен и уж свести их в одну часть вместе с какими-то сербскими добровольцами из Сербии(Больше всего их у нас было из Воеводины), из Черногории, из Республики Сербской, вполне было можно. В конце концов и к тем относились не многим лучше.Правда добровольцев из Республики Сербской я встретил здесь мало,всего пять-шесть, куда больше я видел русских, но как я слышал несколько групп первых было на границе. Русских же было относительно много в районе Призрена и там то можно было дислоцировать добровольческий отряд, Единственная проблема была бы не в командовании отрядом а в довольно значительном различии русских и сербов. У русских добровольцев чувство долга все таки присутствовало куда сильнее чем у большей массы сербов, готовых поставить под сомнение практически любой авторитет, что в теории, что на практике. Подобная психологическая несовместимость всегда мешала, но с другой стороны иные сербы именно поэтому и предпочитали быть с русскими. В конце концов с организацией хорошего отбора и обучения кадров при твердом порядке вполне могла была быть создана хорошая отдельная часть могущая действовать и на границе и во внутренних областях Космета с куда большей энергией чем это было принято в югославской армии. Что касается шумихи в прессе, в том числе российской, то она была бы в любом случае и коль было кому платить деньги, то находились и те кто готов выдумывать что угодно для того чтобы лишний раз разобличать сербов. Так как политика России вроде бы была просербской то делали это более изощренно чем раньше. Так Наталья Пуртова в Новых Известиях использовала смерть русского добровольца Федора Шульги, погибшего на границе, куда его югославское командование послало в компании с финским и датским добровольцами (Доброволец из Дании Нильсен до войны работал на Космете в организации европейской безопасности и сотрудничества и следовательно хорошо зарабатывал и приехал на Космет не ради денег, но это не избавило его в Дании от судебного преследования). Шульга там и погиб, а финн и датчанин были раненны и все они были награждены югославским командованием. Этот случай был использован Пуртовой дабы бездоказательно назвав Шульгу и финна и датчанина наемниками, и то бойцами каких-то неведомых "особых" отрядов, заодно поставить большой заголовок "Русские добровольцы возвращаются на Родину в цинковых гробах". Насколько же известно, здесь погибло трое русских добровольцев, в нашей бригаде Сергей, а кто он русский или украинец никто не разбирался, на границе Шульга и еще один Виталий Булах, который был в списке посмертно награжденных,но неизвестно где погиб. Еще одна статья была в "Комсомольской правде" и правда в ней была действительно комсомольская, которую написал Николай Варсегов. В статье был типичный голливудский набор для русских, водка, секс, наемник, мат. Правда меру человек все же перебрал что с русбатом ибо речь в статье шла как раз о десятке русских добровольцев танкового батальона, что с густыми ягодно сочными кустами черешни, что с чучелом трупа лежащим на мосту, как воздушная маскировка (полный бред!). Видимо причина этого была в том, что "Очарованный страник" как он сам себя назвал на деле из Приштины на место боевых действий и не выезжал. Но с другой стороны чего высказывать претензии к людям "второй древнейшей профессии" коль иные командиры российского контингента КФОР говорили о добровольцах в том же духе, что и журналисты. Правда у первых для этого были отдельные причины. Первоначально российский КФОР был у сербов популярен особенно после занятия им 12 июня аэродрома Слатина под Приштиной когда дело едва ли не дошло до боя с англичанами. Сербы надеялись на то что россияне получат свой сектор на севере Космета, что включало бы Приштину, Гнилане и Косовскую Митровицу и дало бы возможность сербам сохранить хоть часть Космета. Однако так как Запад с Россией не считался, то свои сектора получили американцы, британцы, французы и итальянцы, но не россияне поставленные на уровень турок, голандцев, норвежцев и арабов из ОАЭ. Позднее даже запланированной смены голландцев россиянами в Ораховце не произошло. Хотя сербы в этом городке были в полном окружении убиваемые шиптарами, готовыми мстить кому угодно лишь бы это было безнаказанно, россиянам преградили путь албанские баррикады. Понятно что это была намеренная провокация УЧК и то по заказу Запада, да бы еще раз унизить русских и показать сербам кто хозяин Космета. Оправдание же было найдено типичное - русские наемники, настолько много здесь убили гражданских лиц, что албанцы ненавидят всех русских. Российское же командование сразу же проглотило наживку которую ему дали командиры УЧК и стало оправдываться "мол надо же видеть разницу между уголовниками из России и нами честными вояками". Хотелось бы спросить чего ради русские добровольцы были сразу записаны в уголовники и где тому доказательство. Насколько известно наркотиками и рэкетом по Европе занимается как раз УЧК, которую уже на Западе газеты называют наркоорганизацией, а что касается организованной преступности из бывшего СССР то ее люди если и бегут то все как то в Западную Европу или в Америку,воевать же едут те кто хочет именно воевать, и тут есть люди всех положений и убеждений. Вся демагогия о том что российские десантники не могут войти в Ораховац из-за русских наемников смешна. Британцы сербские баррикады в Косово Поле за полчаса разобрали избивая сербов хотя те требовали внимания к судьбе сербов захваченных УЧК уже после прихода сюда НАТО. Российский же контингент имеющий в международной полиции сто своих земляков из ОМОН и СОБР не мог разобрать баррикады албанцев из-за того что его многие командиры это сделать просто были не могли всилу подавления инициативы сверху, но никак не из-за русских добровольцев. Албанцы держали ведь баррикады на дорогах, а в лесу их не было, вот бы и сделали десантники ночной марш через горы в Ораховац, а баррикады следоало разобрать бронетранспортерами с помощью ОМОН-а. Вообще же ныне американцы в каждой своей дивизии имеют от нескольких десятков до пары сотен вертолетов и неясно почему в контингенте составленном в основном ВДВ нет вертолетов. Ведь парашютные десанты дороги и редки, а вертолеты куда более эфективный транспорт.Российское командование в состоянии было организовать такой десант прямо на Ораховац,Впрочем российскому контингенту на Косме