голодной. Хозяйка любезно сказала ей: -- Прошу вас еще как-нибудь прийти ко мне отобедать. -- С удовольствием, -- ответила Раневская, -- хоть сейчас! -- Вы слышали, как не повезло писателю N.? -- спросили у Раневской. -- Нет, а что с ним случилось? -- Он упал и сломал правую ногу. -- Действительно, не повезло. Чем же он теперь будет писать? -- посочувствовала Фаина Георгиевна. Журналист спрашивает у Раневской: -- Как вы считаете, в чем разница между умным человеком и дураком? -- Дело в том, молодой человек, что умный знает, в чем эта разница, но никогда об этом не спрашивает. -- Кем была ваша мать до замужества? -- спросил у Раневской настырный интервьюер. -- У меня не было матери до ее замужества, -- пресекла Фаина Георгиевна дальнейшие вопросы. У Раневской спросили, любит ли она Рихарда Штрауса, и услышали в ответ: -- Как Рихарда я люблю Вагнера, а как Штрауса -- Иоганна. На одесском рынке мужчина продает попугая и индюка. Раневская: -- Сколько стоит ваш попугай? -- Тысячу рублей, ведь он говорящий, может сказать "ты дурак". -- А индюк? -- Десять тысяч, -- Почему так дорого? -- Самый умный. Он не говорит "ты дурак", но он так думает. Рина Зеленая рассказывала: -- В санатории Раневская сидела за столом с каким-то занудой, который все время хаял еду. И суп холодный, и котлеты не соленые, и компот не сладкий. (Может, и вправду.) За завтраком он брезгливо говорил: "Ну что это за яйца? Смех один. Вот в детстве у моей мамочки, я помню, были яйца!" -- А вы не путаете ее с папочкой? -- осведомилась Раневская. На заграничных гастролях коллега заходит вместе с Фаиной Георгиевной в кукольный магазин "Барби и Кен". -- Моя дочка обожает Барби. Я хотел бы купить ей какой-нибудь набор... -- У нас широчайший выбор, -- говорит продавщица, -- "Барби в деревне", "Барби на Гавайях", "Барби на горных лыжах", "Барби разведенная"... -- А какие цены? -- Все по 100 долларов, только "Барби разведенная" -- двести. -- Почему так? -- Ну как же, -- вмешивается Раневская. -- У нее ко всему еще дом Кена, машина Кена, бассейн Кена... Идущую по улице Раневскую толкнул какой-то человек, да еще и обругал грязными словами. Фаина Георгиевна сказала ему: -- В силу ряда причин я не могу сейчас ответить вам словами, какие употребляете вы. Но я искренне надеюсь, что когда вы вернетесь домой, ваша мать выскочит из подворотни и как следует вас искусает. Приятельница сообщает Раневской: -- Я вчера была в гостях у N. И пела для них два часа... Фаина Георгиевна прерывает ее возгласом: -- Так им и надо! Я их тоже терпеть не могу! Раневскую о чем-то попросили и добавили: -- Вы ведь добрый человек, вы не откажете. -- Во мне два человека, -- ответила Фаина Георгиевна. -- Добрый не может отказать, а второй может. Сегодня как раз дежурит второй. В переполненном автобусе, развозившем артистов после спектакля, раздался неприличный звук. Раневская наклонилась к уху соседа и шепотом, но так, чтобы все слышали, выдала: -- Чувствуете, голубчик? У кого-то открылось второе дыхание! В театре. -- Извините, Фаина Георгиевна, но вы сели на мой веер! -- Что? То-то мне показалось, что снизу дует. Артист "Моссовета" Николай Афонин жил рядом с Раневской. У него был "горбатый" "Запорожец", и иногда Афонин подвозил Фаину Георгиевну из театра домой. Как-то в его "Запорожец" втиснулись сзади три человека, а впереди, рядом с Афониным, села Раневская. Подъезжая к своему дому, она спросила: -- К-Колечка, сколько стоит ваш автомобиль? Афонин сказал: -- Две тысячи двести рублей, Фаина Георгиевна. -- Какое блядство со стороны правительства, -- мрачно заключила Раневская, выбираясь из горбатого аппарата. Раневская с подругой оказались в деревне. -- Смотри, какая красивая лошадь! -- Это не лошадь, а свинья! -- Да? А почему у нее рога? Фаина Георгиевна Раневская однажды заметила Вано Ильичу Мурадели: -- А ведь вы, Вано, не композитор! Мурадели обиделся: -- Это почему же я не композитор? -- Да потому, что у вас фамилия такая. Вместо "ми" у вас "му", вместо "ре" -- "ра", вместо "до" -- "де", а вместо "ля" -- "ли". Вы же, Вано, в ноты не попадаете. Как-то начальник ТВ Лапин спросил: -- Когда же вы, Фаина Георгиевна, засниметесь для телевидения? "После такого вопроса должны были бы последовать арест и расстрел", -- говорила Раневская. В другой раз Лапин спросил ее: -- В чем я увижу вас в следующий раз? -- В гробу, -- предположила Раневская. Литературовед Зильберштейн, долгие годы редактировавший "Литературное наследство", попросил как-то Раневскую написать воспоминания об Ахматовой. -- Ведь вы, наверное, ее часто вспоминаете, -- спросил он. -- Ахматову я вспоминаю ежесекундно, -- ответила Раневская, -- но написать о себе воспоминания она мне не поручала. А потом добавила: "Какая страшная жизнь ждет эту великую женщину после смерти -- воспоминания друзей". В больнице, увидев, что Раневская читает Цицерона, врач заметил: -- Не часто встретишь женщину, читающую Цицерона. -- Да и мужчину, читающего Цицерона, встретишь не часто, -- парировала Фаина Георгиевна. В театре им. Моссовета Охлопков ставил "Преступление и наказание". Геннадию Бортникову как раз об эту пору выпало съездить во Францию и встретиться там с дочерью Достоевского. Как-то, обедая в буфете театра, он с восторгом рассказывал коллегам о встрече с дочерью, как эта дочь похожа на отца: -- Вы не поверите, друзья, абсолютное портретное сходство, ну просто одно лицо! Сидевшая тут же Раневская подняла лицо от супа и как бы между прочим спросила: -- И с бородой? Раневская стояла в своей грим-уборной совершенно голая. И курила. Вдруг к ней без стука вошел директор-распорядитель театра имени Моссовета Валентин Школьников. И ошарашенно замер. Фаина Георгиевна спокойно спросила: -- Вас не шокирует, что я курю? Артисты театра послали Солженицыну (еще до его изгнания) поздравительную телеграмму. Живо обсуждали этот акт. У Раневской вырвалось: -- Какие вы смелые! А я послала ему письмо. Известная актриса в истерике кричала на собрании труппы: -- Я знаю, вы только и ждете моей смерти, чтобы прийти и плюнуть на мою могилу! Раневская толстым голосом заметила: -- Терпеть не могу стоять в очереди! -- Почему Бог создал женщин такими красивыми и такими глупыми? -- спросили как-то Раневскую. -- Красивыми -- чтобы их могли любить мужчины, а глупыми -- чтобы они могли любить мужчин. Раневская вспоминала, что в доме отдыха, где она недавно была, объявили конкурс на самый короткий рассказ. Тема -- любовь, но есть четыре условия: 1) в рассказе должна быть упомянута королева; 2) упомянут Бог; 3) чтобы было немного секса; 4) присутствовала тайна. Первую премию получил рассказ размером в одну фразу: "О, Боже, -- воскликнула королева. -- Я, кажется, беременна и неизвестно от кого!" Режиссер театра имени Моссовета Андрей Житинкин вспоминает. -- Это было на репетиции последнего спектакля Фаины Георгиевны "Правда хорошо, а счастье лучше" по Островскому. Репетировали Раневская и Варвара Сошальская. Обе они были почтенного возраста: Сошальской -- к восьмидесяти, а Раневской -- за восемьдесят. Варвара была в плохом настроении: плохо спала, подскочило давление. В общем, ужасно. Раневская пошла в буфет, чтобы купить ей шоколадку или что-нибудь сладкое, дабы поднять подруге настроение. Там ее внимание привлекла одна диковинная вещь, которую она раньше никогда не видела -- здоровенные парниковые огурцы, впервые появившиеся в Москве посреди зимы. Раневская, заинтригованная, купила огурец невообразимых размеров, положила в глубокий карман передника (она играла прислугу) и пошла на сцену. В тот момент, когда она должна была подать барыне (Сошальской) какой-то предмет, она вытащила из кармана огурец и говорит: -- Вавочка (так в театре звали Сошальскую), я дарю тебе этот огурчик. Та обрадовалась: -- Фуфочка, спасибо, спасибо тебе. Раневская, уходя со сцены, вдруг повернулась, очень хитро подмигнула и продолжила фразу: -- Вавочка, я дарю тебе этот огурчик. Хочешь ешь его, хочешь -- живи с ним. Вере Марецкой присвоили звание Героя Социалистического Труда. Любя актрису и признавая ее заслуги в искусстве, Раневская тем не менее заметила: -- Чтобы мне получить это звание, надо сыграть Чапаева. - Меня так хорошо принимали, -- рассказывал Раневской вернувшийся с гастролей артист N. -- Я выступал на больших открытых площадках, и публика непрестанно мне рукоплескала! -- Вам просто повезло, -- заметила Фаина Георгиевна. -- На следующей неделе выступать было бы намного сложнее. -- Почему? -- Синоптики обещают похолодание, и будет намного меньше комаров. Идет обсуждение пьесы. Все сидят. Фаина Георгиевна, рассказывая что-то, встает, чтобы принести книгу, возвращается, продолжая говорить стоя. Сидящие слушают и вдруг: -- Проклятый девятнадцатый век, проклятое воспитание: не могу стоять, когда мужчины сидят, -- как бы между прочим замечает Раневская. -- Дорогая, сегодня спала с незапертой дверью. А если бы кто-то вошел, -- всполошилась приятельница Раневской, дама пенсионного возраста. -- Ну сколько можно обольщаться, -- пресекла Фаина Георгиевна собеседницу. -- Почему женщины так много времени и средств уделяют внешнему виду, а не развитию интеллекта? -- Потому что слепых мужчин гораздо меньше, чем глупых. ГЛАВА VI МУЛИ, ИЛИ ВЕСЕЛЬЕ В АДУ Во время эвакуации Ахматова и Раневская часто гуляли по Ташкенту вместе. "Мы бродили по рынку, по старому городу, -- вспоминала Раневская. За мной бежали дети и хором кричали: "Муля, не нервируй меня". Это очень надоедало, мешало мне слушать Анну Андреевну. К тому же я остро ненавидела роль, которая принесла мне популярность. Я об этом сказала Ахматовой. "Не огорчайтесь, у каждого из нас есть свой Myля!" Я спросила: "Что у вас "Myля?" "Сжала руки под темной вуалью" -- это мои "Мули", -- сказала Анна Андреевна". Раневская спешила увидеть смешное -- и тем защититься от реальности. Можно сказать, что она умудрилась сотворить из собственной жизни комический "ужастик" и сыграть в нем лучшую свою роль. Раневская рассказывала, что, когда Ахматова бранила ее, она огрызалась. Тогда Ахматова говорила: -- Наша фирма -- "Два петуха!" -- В эвакуации в Ташкенте Раневская взялась продать кусок кожи для обуви. Обычно такая операция легко проводится на толкучке. Но она направилась в комиссионный магазин, чтобы купля-продажа была легальной. Там кожу почему-то не приняли, а у выхода из магазина ее остановила какая-то женщина и предложила продать ей эту кожу из рук в руки. В самый момент совершения сделки появился милиционер -- молодой узбек, -- который немедленно повел незадачливую спекулянтку в отделение милиции. Повел по мостовой при всеобщем внимании прохожих: -- Он идет решительной, быстрой походкой, -- рассказывала Раневская, -- а я стараюсь поспеть за ним, попасть ему в ногу и делаю вид для собравшейся публики, что это просто мой хороший знакомый и я с ним беседую. Но вот беда: ничего не получается, -- он не очень-то меня понимает, да и мне не о чем с ним говорить. И я стала оживленно, весело произносить тексты из прежних моих ролей, жестикулируя и пытаясь сыграть непринужденную приятельскую беседу... А толпа мальчишек да и взрослых любителей кино, сопровождая нас по тротуару, в упоении кричала: "Мулю повели! Смотрите, нашу Мулю ведут в милицию!" Они радовались, они смеялись. Я поняла: они меня ненавидят! И заканчивала со свойственной ей гиперболизацией и трагическим изломом бровей: -- Это ужасно! Народ меня ненавидит! Раневская передавала рассказ Ахматовой. -- В Пушкинский дом пришел бедно одетый старик и просил ему помочь, жаловался на нужду, а между тем, он имеет отношение к Пушкину. Сотрудники Пушкинского дома в экстазе кинулись к старику с вопросами, каким образом он связан с Александром Сергеевичем. Старик гордо объявил: -- Я являюсь праправнуком Булгарина. В январе 1940 года Анна Андреевна Ахматова опубликовала теперь уже зацитированные до дыр великие строчки: Когда б вы знали, из какого сора Растут стихи, не ведая стыда, Как желтый одуванчик у забора, Как лопухи и лебеда. И тогда же в сороковом году их должны были прочитать по радио. Но секретарь Ленинградского обкома по пропаганде товарищ Бедин написал на экземпляре стихотворения свою резолюцию: "Надо писать о полезных злаках, о ржи, о пшенице, а не о сорняках". Раневская передавала рассказ Надежды Обуховой. Та получила письмо от ссыльного. Он писал: "Сейчас вбежал урка и крикнул: "Интеллигент, бежи скорей с барака. Надька жизни дает". Это по радио передавали романсы в исполнении Обуховой. В 1954 году советское правительство решило сделать большой подарок немецкому народу, возвратив ему его же собственные сокровища Дрезденской галереи, вывезенные во время войны как дорогой трофей. Но правительство решило сделать и еще один красивый жест -- спустя почти десять лет после победы показать эти сокровища своему народу. В Москве люди сутками стояли в очереди в Пушкинский музей, чтобы посмотреть на картины великих мастеров, среди которых была "Сикстинская мадонна" Рафаэля. Рассказывают, возле "Сикстинской мадонны" стоят две шикарно одетых дамы, и одна обращается к другой. -- Не понимаю, что все так сходят с ума и чего они в ней находят... Случайно оказавшаяся рядом Фаина Георгиевна так на это отреагировала: -- Милочка! Эта дама столько веков восхищала человечество, что теперь она сама имеет право выбирать, на кого производить впечатление. -- А вы куда хотели бы попасть, Фаина Георгиевна, -- в рай или ад? -- спросили у Раневской. -- Конечно, рай предпочтительнее из-за климата, но веселее мне было бы в аду -- из-за компании, -- рассудила Фаина Георгиевна. Некая энергичная поэтесса без комплексов предложила Раневской спекулятивное барахло: духи мытищинского разлива и искусственный половой член -- "агрэгат из Парижа". "Сказала, что покупала специально для меня. Трогательно. Я не приобрела, но родила экспромт: Уезжая в тундру, Продала доху. И купила пундру И фальшивый х... Есть дамы, которые, представьте себе, этим пользуются. Что за мир? Сколько идиотов вокруг, как весело от них!" У Раневской спросили: что для нее самое трудное? -- О, самое трудное я делаю до завтрака, -- сообщила она. -- И что же это? -- Встаю с постели. В Комарове, рядом с санаторием, где отдыхает Раневская, проходит железная дорога. -- Как отдыхаете, Фаина Георгиевна? -- Как Анна Каренина. В другой раз, отвечая на вопрос, где отдыхает летом, Раневская объясняла: -- В Комарове -- там еще железная дорога -- в санатории имени Анны Карениной. Раневская рассказывала, как они с группой артистов театра поехали в подшефный колхоз и зашли в правление представиться и пообщаться с народом. Вошедший с ними председатель колхоза вдруг застеснялся шума, грязи и табачного дыма. - Еб вашу мать! - заорал он, перекрывая другие голоса - Во что вы превратили правление, еб вашу мать. У вас здесь знаете что?.. Бабы, выйдите! (Бабы вышли.) У вас здесь, если хотите, хаос! Раневская со всеми своими домашними и огромным багажом приезжает на вокзал. - Жалко, что мы не захватили пианино, - говорит Фаина Георгиевна. - Неостроумно, - замечает кто-то из сопровождавших. - Действительно неостроумно, - вздыхает Раневская. - Дело в том, что на пианино я оставила все билеты. Раневская в замешательстве подходит к кассе, покупает билет в кино. -- Да ведь вы же купили У меня билет на этот сеанс пять минут назад, -- удивляется кассир. -- Я знаю, -- говорит Фаина Георгиевна. -- Но у входа в кинозал какой-то болван взял и разорвал его. Раневская ходит очень грустная, чем-то расстроена. -- У меня украли жемчужное ожерелье! -- Как оно выглядело? -- Как настоящее... Фаина Георгиевна вернулась домой бледная, как смерть, и рассказала, что ехала от театра на такси. -- Я сразу поняла, что он лихач. Как он лавировал между машинами, увиливал от грузовиков, проскакивал прямо перед носом у прохожих! Но по-настоящему я испугалась уже потом. Когда мы приехали, он достал лупу, чтобы посмотреть на счетчик! Как-то на гастролях Фаина Георгиевна зашла в местный музей и присела в кресло отдохнуть. К ней подошел смотритель и сделал замечание: -- Здесь сидеть нельзя, это кресло графа Суворова Рымникского. -- Ну и что? Его ведь сейчас нет. А как придет, я встану. Во время гастролей во Львове ночью, выйдя однажды на балкон гостиницы, Фаина Георгиевна с ужасом обнаружила светящееся неоновыми буквами огромных размеров неприличное существительное на букву "е". Потрясенная ночными порядками любимого города, добропорядочно соблюдавшего моральный советский кодекс днем, Раневская уже не смогла заснуть и лишь на рассвете разглядела потухшую первую букву "М" на вывеске мебельного магазина, написанной по-украински: "Мебля". -- Фуфа, почему ты всегда подходишь к окну, когда я начинаю петь? -- Я не хочу, чтобы соседи подумали, будто я бью тебя! Близким друзьям, которые ее посещали, Раневская иногда предлагала посмотреть на картину, которую она нарисовала. И показывала чистый лист. -- И что же здесь изображено? -- интересуются зрители. -- Разве вы не видите? Это же переход евреев через Красное море. -- И где же здесь море? -- Оно уже позади. -- А где евреи? -- Они уже перешли через море. -- Где же тогда египтяне? -- А вот они-то скоро появятся! Ждите! Когда Раневская получила новую квартиру, друзья перевезли ее немудрящее имущество, помогли расставить и разложить все по местам, и собрались уходить. Вдруг она заголосила: -- Боже мой, где мои похоронные принадлежности?! Куда вы положили мои похоронные принадлежности? Не уходите же, я потом сама ни за что не найду, я же старая, они могут понадобиться в любую минуту! Все стали искать эти "похоронные принадлежности", не совсем понимая, что, собственно, следует искать. И вдруг Раневская радостно возгласила: -- Слава Богу, нашла! И торжественно продемонстрировала всем коробочку со своими орденами и медалями. Раневская приглашает в гости и предупреждает, что звонок не работает: -- Как придете, стучите ногами. -- Почему ногами, Фаина Георгиевна? -- Но вы же не с пустыми руками собираетесь приходить! Перед Олимпиадой 80-го года в московскую торговлю поступила инструкция: быть особо вежливыми и ни в чем покупателям не отказывать. По этому поводу ходило много анекдотов. Вот один, весьма похожий на быль. Заходит в магазин на Таганке мужчина и спрашивает: -- Мне бы перчатки... -- Вам какие? Кожаные, замшевые, шерстяные? -- Мне кожаные. -- А вам светлые или темные? -- Черные. -- Под пальто или под плащ? -- Под плащ. -- Хорошо... Принесите, пожалуйста, нам ваш плащ, и мы подберем перчатки нужного цвета и фасона. Рядом стоит Раневская и все это слушает. Потом наклоняется к мужчине и театральным шепотом, так что слышит весь торговый зал, говорит: -- Не верьте, молодой человек! Я им уже и унитаз приволокла, и жопу показывала, а туалетной бумаги все равно нет! -- Что это у вас, Фаина Георгиевна, глаза воспалены? -- Вчера отправилась на премьеру, а передо мной уселась необычно крупная женщина. Пришлось весь спектакль смотреть через дырочку от сережки в ее ухе. Алексей Щеглов, которого Раневская называла "эрзац-внуком", женился. Перед визитом к Раневской его жену Татьяну предупредили; -- Танечка, только не возражайте Фаине Георгиевне! Когда молодожены приехали к ней, Раневская долгим взглядом оглядела Таню и сказала: -- Танечка, вы одеты, как кардинал. -- Да, это так, -- подтвердила Таня, помня наставления. Вернувшись домой, Щегловы встретили бледную мать Алексея с убитым лицом. Раневская, пока они были в дороге, уже позвонила ей и сказала: -- Поздравляю, у тебя невестка -- нахалка. Однажды Раневская потребовала у Тани Щегловой -- инженера по профессии -- объяснить ей, почему железные корабли не тонут. Таня попыталась напомнить Раневской закон Архимеда. -- Что вы, дорогая, у меня была двойка, -- отрешенно сетовала Фаина Георгиевна. -- Почему, когда вы садитесь в ванну, вода вытесняется и льется на пол? -- наседала Таня. -- Потому что у меня большая жопа, -- грустно отвечала Раневская. Маша Голикова, внучатая племянница Любови Орловой, подрабатывала корреспондентом на радио. После записи интервью она пришла к Фаине Георгиевне и сказала: -- Все хорошо, но в одном месте нужно переписать слово "феномен". Я проверила, современное звучание должно быть с ударением в середине слова -- "феномен". Раневская переписала весь кусок, но, дойдя до слова "феномен", заявила в микрофон: -- Феномен, феномен и еще раз феномен, а кто говорит "феномен", пусть идет в жопу. Актер Малого театра Михаил Михайлович Новохижин некоторое время был ректором Театрального училища имени Щепкина. Однажды звонит ему Раневская: -- Мишенька, милый мой, огромную просьбу к вам имею: к вам поступает мальчик, фамилия Малахов, обратите внимание, умоляю -- очень талантливый, о чень, очень. Личная просьба моя: не проглядите, дорогой мой, безумно талантливый мальчик. Рекомендация Раневской дорого стоила -- Новохижин обещал "лично проследить". После прослушивания "гениального мальчика" Но-вохижин позвонил Раневской. -- Фаина Георгиевна, дорогая, видите ли, не знаю даже, как и сказать... И тут же услышал крик Раневской: -- Что? Говно мальчишка? Гоните его в шею, Мишенька, гоните немедленно! Боже мой, что я могу поделать: меня просят, никому не могу отказать! 14 апреля 1976 года. Множество людей столпилось в гримуборной Раневской, которую в связи с 80-летием наградили орденом Ленина. -- У меня такое чувство, что я голая моюсь в ванной и пришла экскурсия. Александра Александровича Румнева, снимавшегося вместе с Раневской в сцене бала в фильме "Золушка", искусного графика и изысканного кавалера, Раневская называла "Последний котелок Москвы". Румнев, давний друг Фаины Георгиевны, часто приходил в ее полутемную комнату, они подолгу беседовали. Он садился рядом и рисовал в своей тонкой, карандашной манере; часто засиживался допоздна. По меркам Лизы, домработницы Раневской, обстановка была интимная. Однажды она выразила свой протест: -- Фаина Георгиевна, что же это такое? Ходить-ходить, на кровать садится, а предложения не делает?! Однажды Раневская с артистом Геннадием Бортниковым застряли в лифте. Только минут через сорок их освободили. Своему компаньону Фаина Георгаевна сказала: -- Геночка! Вы теперь обязаны на мне жениться: иначе вы меня скомпрометируете. ГЛАВА VII НАБЛЮДАТЕЛЬ, ИЛИ СКОЛЬКО В ЧЕЛОВЕКЕ ГОВНА? Ткань на юбке Раневской от долгой носки истончилась. Фаина Георгиевна скорее с удовольствием, чем с сожалением, констатирует, глядя на прореху: -- Напора красоты не может сдержать ничто! Раневская не сочиняла анекдоты. Просто умела отстраняться от ситуации -- как от опостылевшего зеркала. Фаина Георгиевна исправляла "минус" на "плюс". И после такой операции можно было как-то жить дальше -- до следующего приступа "невозможности". "Народ у нас самый даровитый, добрый и совестливый. Но практически как-то складывается так, что постоянно, процентов на восемьдесят, нас окружают идиоты, мошенники и жуткие дамы без собачек. Беда!" (Из записной книжки.) Фаина Георгиевна гуляет по Петергофу, все фонтанирует, "из Самсона" струя бьет вверх и т.д. Раневская возмущенно говорит: -- Это неправда! Увидев только что установленный памятник Карлу Марксу напротив Большого театра: -- Это же холодильник с бородой. Раневская как-то рассказывала, что согласно результатам исследования, проведенного среди двух тысяч современных женщин, выяснилось, что двадцать процентов, т.е. каждая пятая, не носят трусы. -- Помилуйте, Фаина Георгиевна, да где же это могли у нас напечатать? -- Нигде. Данные получены мною лично от продавца в обувном магазине. -- Сейчас, когда человек стесняется сказать, что ему не хочется умирать, он говорит так: очень хочется выжить, чтобы посмотреть, что будет потом. Как будто, если бы не это, он немедленно был бы готов лечь в гроб. -- Чем умный отличается от мудрого? -- спросили у Раневской. -- Умный знает, как выпутаться из трудного положения, а мудрый никогда в него не попадает. У Раневской спросили: -- Чем может утешиться человек, с которым случилось несчастье? -- Умный человек утешится, когда осознает неминуемость того, что случилось. Дурак же утешается тем, что и с другими случится то же. -- Женщина, чтобы преуспеть в жизни, должна обладать двумя качествами. Она должна быть достаточно умна для того, чтобы нравиться глупым мужчинам, и достаточно глупа, чтобы нравиться мужчинам умным, -- говорила Раневская. -- А как вы считаете, кто умнее -- мужчины или женщины? -- спросили у Раневской. -- Женщины, конечно, умнее. Вы когда-нибудь слышали о женщине, которая бы потеряла голову только от того, что у мужчины красивые ноги? Однажды Раневскую спросили: -- Почему красивые женщины пользуются большим успехом, чем умные? -- Это же очевидно -- ведь слепых мужчин совсем мало, а глупых пруд пруди. Так и осталось невыясненным, оговорка это была или шутка: -- Почему все дуры такие женщины? -- Сколько раз краснеет в жизни женщина? -- Четыре раза: в первую брачную ночь, когда первый раз изменяет мужу, когда первый раз берет деньги, когда первый раз дает деньги. -- А мужчина? -- Два раза: первый раз -- когда не может второй, второй -- когда не может первый. Объясняя кому-то, почему презерватив белого цвета, Раневская говорила: -- Потому что белый цвет полнит. -- Сегодня я убила пять мух, -- сказала Раневская. - Двух самцов и трех самок. -- Как вы это определили? -- Две сидели на пивной бутылке, а три на зеркале. В присутствии Раневской однажды зашел разговор о современной молодежи -- Вы правы, -- заметила Фаина Георгиевна, -- сегодняшняя молодежь ужасная. Но еще ужаснее то, что мы не принадлежим к ней. -- Или я старею и глупею, или нынешняя молодежь ни на что не похожа! -- сетовала Раневская. Раньше я просто не знала, как отвечать на их вопросы, а теперь даже не понимаю, о чем они спрашивают. -- На голодный желудок русский человек ничего делать и думать не хочет, а на сытый -- не может. Раневская любила повторять: из жизни нужно, по возможности, устранять все, для чего нужны деньги. Но с досадой добавляла афоризм Бальзака: "Деньги нужны, даже для того, чтобы без них обходиться". -- Природа весьма тщательно продумала устройство нашего организма, -- философично заметила однажды Раневская. -- Чтобы мы видели, сколько мы переедаем, наш живот расположен на той же стороне тела, что и глаза. -- Фаина Георгиевна, как вы считаете, сидеть в сортире -- это умственная работа или физическая? -- Конечно, умственная. Если бы это была физическая работа, я бы наняла человека. Олег Даль рассказывал: -- Снимается сцена на натуре. В чистом поле. У Раневской неважно с желудком. Она уединяется в зеленый домик где-то на горизонте. Нет и нет ее, нет и нет. Несколько раз посылают помрежа: не случилось ли что? Раневская откликается, успокаивает, говорит, что жива, и опять ее все нет и нет. Наконец она появляется и величественно говорит: "Господи! Кто бы мог подумать, что в человеке столько говна!" -- Почему вы играете на деньги? -- Играть на деньги можно в трех случаях: если есть способности и деньги, если нет денег, но есть способности, и если нет способностей, но есть деньги. -- А вы знаете, я цветы не люблю. Деревья мыслители, а цветы -- кокотки. -- Наш водитель Ковшило ненавидит меня аи то, что он возит меня, а не я его, -- заметила Раневская. Когда он приезжал за ней на своем "каблучке", соседи по дому кричали: -- Бабушка, что сегодня развозите? Мальчик сказал: "Я сержусь на Пушкина, няня ему рассказала сказки, а он их записал и выдал за свои". "Прелесть!" -- передавала услышанное Раневская. После глубокого вздоха последовало продолжение: -- Но боюсь, что мальчик все же полный идиот. После вечернего чтения эрзац-внук спросил Раневскую: -- А как Красная Шапочка узнала, что на кровати лежит не бабушка, а серый волк? -- Да очень просто: внучка посчитала ноги -- волк имеет аж четыре ноги, а бабушка только две. Вот видишь, Лешенька, как важно знать арифметику! Как-то, когда Раневская еще жила в одной квартире с Вульфами, а маленький Алеша ночью капризничал и не засыпал, Павла Леонтьевна предложила: -- Может, я ему что-нибудь спою? -- Ну зачем же так сразу, -- возразила Раневская. -- Давай еще попробуем по-хорошему. -- Фуфа! -- будит Раневскую эрзац-внук. -- Мне кажется, где-то пищит мышь... -- Ну и что ты хочешь от меня? Чтобы я пошла ее смазать? Раневская объясняет внуку, чем отличается сказка от были: -- Сказка -- это когда женился на лягушке, а она оказалась царевной. А быль -- это когда наоборот. -- Вот женишься, Алешенька, тогда поймешь, что такое счастье. -Да? -- Да. Но поздно будет. Эрзац-внук спрашивает у Фуфы: -- Что это ты все время пьешь что-то из бутылочки, а потом пищишь "пи-пи-пи"? -- Лекарство это, -- отвечает Раневская.Читать умеешь? Тогда читай: "Принимай после пищи". ГЛАВА VIII ЛЮБОВЬ, ИЛИ ЗАВИДОВАТЬ НЕЧЕМУ Семья заменяет все. Поэтому, прежде чем ее завести, стоит подумать, что тебе важнее: все или семья. Раневская Фаина Георгиевна не раз повторяла, что не была счастлива в любви: "Моя внешность испортила мне личную жизнь". Раневская не ждала взаимности -- она ждала, что как-нибудь, однажды, сердце ее успокоится, закончится бесполезный бунт против самой себя. Кажется, не дождалась. Но трезвей ее в вопросах любви и брака не было. -- Удивительно, -- сказала задумчиво Раневская. -- Когда мне было 20 лет, я думала только о любви. Теперь же я люблю только думать. Раневская всю жизнь прожила одиноко: ни семьи, ни детей. Однажды ее спросили, была ли о на когда-нибудь влюблена. -- А как же, -- сказала Раневская, -- вот было мне девятнадцать лет, поступила я в провинциальную труппу -- сразу же и влюбилась. В первого героя-любовника! Уж такой красавец был! А я-то, правду сказать, страшна была, как смертный грех... Но очень любила ходить вокруг, глаза на него таращила, он, конечно, ноль внимания... А однажды вдруг подходит и говорит шикарным своим баритоном: "Деточка, вы ведь возле театра комнату снимснимаете? Так ждите сегодня вечером: буду к вам в семь часов". Я побежала к антрепренеру, денег в счет жалованья взяла, вина накупила, еды всякой, оделась, накрасилась-- жду сижу. В семь нет, в восемь нету, в девятом часу приходит... Пьяный и с бабой! "Деточка, - говорит, -- погуляйте где-нибудь пару часиков, дорогая моя!" С тех пор не то что влюбляться -- смотреть на них не могу: гады и мерзавцы! Раневская выступала на одном из литературно-театральных вечеров. Во время обсуждения девушка лет шестнадцати спросила: -- Фаина Георгиевна, что такое любовь? Раневская подумала и сказала: -- Забыла.- А через секунду добавила: -- Но помню, что это что-то очень приятное. На том же вечере Раневскую спросили: -- Какие, по вашему мнению, женщины склонны к большей верности -- брюнетки или блондинки? Не задумываясь, она ответила: -- Седые! -- Вы не поверите, Фаина Георгиевна, но меня еще не целовал никто, кроме жениха. -- Это вы хвастаете, милочка, или жалуетесь? Великая русская актриса Александра Яблочкина пребывала в девицах до старости. Как-то она спросила у Раневской, как, собственно, занимаются любовью. После подробного рассказа Раневской Яблочкина воскликнула: -- Боже! И это все без наркоза!!! Сотрудница Радиокомитета N. постоянно переживала драмы из-за своих любовных отношений с сослуживцем, которого звали Симой: то она рыдала из-за очередной ссоры, то он ее бросал, то она делала от него аборт... Раневская называла ее "жертва ХераСимы". -- У меня будет счастливый день, когда вы станете импотентом, -- заявила Раневская настырному ухажеру. Расставляя точки над i, собеседница спрашивает у Раневской. -- То есть вы хотите сказать, Фаина Георгиевна, что Н. и Р. живут как муж и жена? -- Нет. Гораздо лучше, -- ответила та. У Раневской спросили, не знает ли она причины развода знакомой пары. Фаина Георгиевна ответила: -- У них были разные вкусы -- она любила мужчин, а он -- женщин. -- Фаина Георгиевна, на что похожа женщина, если ее поставить вверх ногами? -- На копилку. -- А мужчина? -- На вешалку. -- Если женщина говорит мужчине, что он самый умный, значит, она понимает, что второго такого дурака она не найдет. Раневская возвращается с гастролей. Разговор в купе. Одна говорит: "Вот вернусь домой и во всем признаюсь мужу". Вторая: "Ну, ты и смелая". Третья: "Ну, ты и глупая". Раневская: "Ну, у тебя и память". Отправившись -- от нечего делать на гастролях днем -- в зоопарк, артисты увидели необычного оленя, на голове которого вместо двух рогов красовалось целых четыре. Послышались реплики: -- Какое странное животное! Что за фокус? -- Я думаю, -- пробасила Раневская, -- что это просто вдовец, который имел неосторожность снова жениться. Однажды Раневская спросила Ахматову: -- Кто муж овцы? Ахматова сказала: -- Баран, так что завидовать нечему. Разгадывают кроссворд: -- Женский половой орган из пяти букв? -- По вертикали или по горизонтали? -- По горизонтали. -- Тогда ротик. Опять отгадывают кроссворд. -- Падшее существо, пять букв, последняя мягкий знак? Раневская быстро: -- Рубль! Актеры обсуждают на собрании труппы товарища, который обвиняется в гомосексуализме: "Это растление молодежи, это преступление..." -- Боже мой, несчастная страна, где человек не может распорядиться своей жопой, -- вздохнула Раневская. Как-то в 60-е годы Раневская и еще несколько артисток ее театра поехали по путевке на Черное море. А муж одной из ее товарок достал путевку в другой санаторий этого же курорта. Потом Фаина Георгиевна рассказывала: -- И вот раз муж пришел навестить жену. Прогуливаются они по аллее, и все встречные мужчины очень приветливо раскланиваются с его женой. Муж заинтересовался: -- Кто это? -- Это члены моего кружка... Затем все вместе пошли провожать мужа до его санатория. Видят, там многие женщины раскланиваются с ним. -- А кто это? -- спрашивает жена. -- А это кружки моего члена. -- Н. относится ко мне, как к собаке, -- жаловалась Раневская. -- Даже хуже! У собаки есть меховое манто, а мне о нем приходится только мечтать. -- Лесбиянство, гомосексуализм, мазохизм, садизм -- это не извращения, -- строго объясняет Раневская. -- Извращений, собственно, только два: хоккей на траве и балет на льду. Если женщина идет с опущенной головой -- у нее есть любовник! Если женщина идет с гордо поднятой головой -- у нее есть любовник! Если женщина держит голову прямо -- у нее есть любовник! И вообще -- если у женщины есть голова, то у нее есть любовник! Союз глупого мужчины и глупой женщины порождает мать-героиню. Союз глупой женщины и умного мужчины порождает мать-одиночку. Союз умной женщины и глупого мужчины порождает обычную семью. Союз умного мужчины и умной женщины порождает легкий флирт. ГЛАВА IX ПОЛИТПРОСВЕТ, ИЛИ ПОЛЗДОРОВЬЯ ЗА РЕВОЛЮЦИЮ На съемках "Мечты" Ромма на Западной Украине хозяйка квартиры, где жила Раневская, говорила: -- Пани Ранецкая, эта революция таки стоила мне полздоровья. Раневская пережила Ленина, Сталина, Хрущева, Брежнева. За 88 лет повидала всякое: уклонистов, невозвращенцев, лишенцев, классово чуждых, классово близких, убийц в белых халатах, космополитов, выдвиженцев, отщепенцев, диссидентов, подписантов, тамиздатовцев, самиздатовцев... Политизация населения дошла до точки кипения. Раневская в качестве подтверждения этого ссылалась на Щепкину-Куперник, которая рассказывала, как корректор переделала фразу "на камине стояли Марс и Венера" в "Маркс и Венера". Раневская говорила, что когда Бог собирался создать землю, то заранее знал, что в 20-м веке в России будет править КПСС, и решил дать советским людям такие три качества, как ум, честность и партийность. Но тут вмешался Черт и убедил, что три таких качества сразу -- жирно будет. Хватит и двух. Так и довелось: Если человек умный и честный -- то беспартийный. Если умный и партийный -- то нечестный. Если честный и партийный -- то дурак. -- Прогуливаюсь по аллее в правительственном санатории в Сочи, -- вспоминала Раневская. -- Мне навстречу идет Каганович и сходу начал разговор: -- Как вы там поживаете в театре? Над чем работаете? -- Ставим "Белые ночи" по Достоевскому. Тогда он воодушевленно восклицает. -- А идея там какая, идея? -- Идея в том, что человек не должен убивать человека. Стремительно последовала категоричная оценка, с руководящим жестом рукой: "Это не наша идея. Не наша". И быстро удалился. На гастролях с Раневской всегда случалось непред виденное. Так, в Ленинграде в 1950 году ей был предложен роскошный номер в "Европейской" с видом на Русский музей, сквер, площадь Искусств. Раневская охотно заняла его и несколько дней в хорошем расположении духа принимала своих ленинградских друзей, рассказывала анекдоты, обменивалась новостями, ругала власть и чиновников. Через неделю к ней пришел администратор и очень вежливо предложил переехать в такой же номер на другой этаж. -- Почему? -- возмутилась Фаина Георгиевна. -- Номеров много, а Раневская у вас одна. -- Да, да, -- лепетал администратор, -- но мы очень вас просим переехать, там вам будет удобнее. -- Мне и здесь хорошо, -- отказалась Фаина Георгиевна. Пришел директор "Европейской" и, включив воду в ванной, объяснил, что ждет на днях высокое лицо, а этот номер в гостинице единственный, оборудованный прослушивающим устройством. После этого Фаина Георгиевна моментально переехала и не спала на новом месте оставшиеся ночи, вспоминая свои высказывания в прежнем номере и размышляя о том, что с ней теперь будет. Когда Ахматова хотела поделиться с Раневской чем-то особенно закрытым, они шли к каналу, где в начале Ордынки был небольшой сквер. Там они могли спокойно говорить о своих делах, не боясь того, что и подслушает КГБ. Они назвали этот скверик "Сквер Лаврентия Павловича". Всех артистов заставляли ходить в кружок марксистско-ленинской философии. Как-то преподаватель спросил, что такое национальное по форме и совершенное по содержанию. -- Это пивная кружка с водкой, -- ответила Раневская. В театр Моссовета пришел лектор читать лекцию о полетах в космос. Закончив ее, предлагает задават