левой руки широкий золотой браслет, с выгравированными на нем символами Шарейн. На ногах сандалии, которые Шарейн украсила вышитыми вавилонскими заклинаниями - чтобы ноги несли по тропе любви, ведущей только к ней. Сколько времени прошло со дня битвы с черным принцем, подумал он, ближе привлекая ее к себе. Казалось, вечность, а в то же время как будто вчера. Как давно Он не мог сказать - в этом мире без времени вчера и вечность были одинаковы. И вчера и вечность тому назад перестал об этом беспокоиться. Они плыли все вперед и вперед. В черной каюте, очищенной от зла, жили теперь викинг, Джиджи и перс. Джиджи или Сигурд двигали прикрепленные к корме два больших весла, с помощью которых поворачивали корабль. Иногда, в хорошую погоду, место у руля занимали девушки Шарейн. В черной каюте викинг отыскал наковальню, изготовил горн и теперь ковал мечи. Он сделал меч для Джиджи, девяти футов в длину, и гигант с ногами гнома вертел им, как веткой. Но Джиджи больше нравилась булава, которую тоже изготовил для него Сигурд - длинная, как меч, с огромным бронзовым шаром, усаженным остриями, на конце. Зубран остался верен своему ятагану. А викинг продолжал работать, готовя более легкое вооружение для девушек Шарейн. Он сделал им щиты и учился пользоваться одновременно мечом и щитом, как это они делали. А Кентон участвовал в этом обучении, фехтовал с Сигурдом, боролся с Джиджи и пытался своим мечом отразить удары ятагана Зубрана. Все это Джиджи всячески поощрял. - Пока жив Кланет, мы с опасности, - хрипло повторял он. - Наш корабль должен быть сильным. - Мы покончили с Кланетом! - отвечал Кентон слегка хвастливо. - Нет, - отвечал Джиджи. - Он придет в сопровождении множества воинов. Раньше или позже, но черный жрец придет. Они получили вскоре подтверждение этого. Сразу после битвы Кентон взял одного из черных рабов, нубийца, и посадил его на место Зачеля. Теперь им не хватало гребцов. Они встретили корабль, остановили его и потребовали гребца. Капитан отдал им одного - со страхом, быстро и тут же торопливо уплыл. - Он не знал, что Кланета тут больше нет, - усмехнулся Джиджи. Но вскоре после этого они встретили еще один корабль. Капитан не остановился, когда они его окликнули, и им пришлось преследовать корабль и сражаться. Это было маленькое судно, его легко догнали и захватили. И капитан корабля мрачно сообщил им, что Кланет находится в Эмактиле, он там верховный жрец храма Нергала и входит в совет храма Семи Зон. Больше того, черный жрец пользуется расположением того, кого капитан назвал Повелителем двух смертей, - они решили, что это правитель Эмактилы. Кланет, так говорил капитан, сообщил всем, что корабля Иштар больше не нужно бояться, что на нем больше нет ни Нергала, ни Иштар, а только мужчины и женщины. Всякий, кто встретит этот корабль, должен его потопить, а экипаж пленить. За них назначена награда. - И будь моя лодка немного побольше и людей у меня не так мало, я попробовал бы получить награду, - смело закончил он. Они взяли все, что им было нужно, и отпустили корабль, но когда тот таял в тумане, капитан крикнул им, чтобы они наслаждались жизнью, пока могут, потому что Кланет на большом корабле со многими людьми ищет их, и им недолго осталось жить. - Хо-хо! - рассмеялся Джиджи, - хо-хо! Кланет ищет нас? Что ж, я тебя предупреждал, Волк, что так и будет. Что же теперь? - Можно пристать к одному из островов, выбрать хорошую позицию, и пусть приходит, - ответил Кентон. - Мы можем построить крепость, создать защиту. Так у нас будет больше возможностей, чем на корабле, - если правда, что он преследует нас на большом судне со множеством солдат. Они решили, что совет Кентона хорош, и поплыли к островам - Сигурд у руля, Джиджи, перс и женщины Шарейн на карауле. - Да, мой дорогой повелитель, даже ты не знаешь, как сильно я тебя люблю, - снова прошептала Шарейн, глаза восхищенные, руки обнимают шею. Губы их соединились. Даже в горячем огне их соприкосновения он удивлялся перемене, происшедшей с Шарейн, - любовь изменила ее с того момента, как он внес ее в ее жилище, взяв ее по праву своими сильными руками. Воспоминания заставили его задрожать: Шарейн поверженная, неземные чудеса, вспыхнувшие над ее алтарем и своими огненными пальцами переплетшие его душу с ее в пламенном экстазе. - Скажи мне, повелитель, как ты меня любишь, - томно шептала она. И тут послышался крик Сигурда: - Буди рабов! Весла в работу! Шторм приближается! Незаметно в каюте потемнело. Кентон слышал свисток надсмотрщика, крики и топот ног. Он расцепил руки Шарейн, поцеловал ее, лучше, чем словами, ответив на вопрос, и вышел на палубу. Небо быстро чернело. Вспыхнула призматическая молния, раздался грохот грома. Поднялся и заревел ветер. Спустили парус. И корабль, ведомы твердой рукой Сигурда, полетел перед бурей. Начался дождь. Корабль несся сквозь него, окруженный чернотою, прошитой мириадами многоцветный змей-молний, соединивших море с небом. Сильный порыв ветра накренил корабль. Дверь каюты Шарейн распахнулась. Кентон пробрался к Джиджи, крича женщинам, чтобы они шли внутрь. Он смотрел, как они с трудом уходят. - Мы с Зубраном присмотрим, - крикнул он в ухо Джиджи. - Помоги Сигурду у руля. Но Джиджи не успел пройти и метра, как ветер неожиданно стих. - Направо! - услышали они крик Сигурда. - Посмотрите направо! Втроем они подбежали к правому борту. Во тьме виднелся широкий слабо сверкающий диск, как огонь маяка в тумане. Его диаметр быстро уменьшался, при этом диск становился ярче. Диск вырвался из тумана, превратился в ослепительный луч, который пролетел над волнами и уперся в корабль. Кентон разглядел два ряда весел, которые несли навстречу им огромный корпус с чудовищной скоростью. Виднелся сверкающий таран, заостренный, как копье. Он выдавался из носа корабля, как рог гигантского носорога. - Кланет! - закричал Джиджи и с криком побежал к черной каюте, Зубран за ним. - Шарейн! - крикнул Кентон и заторопился к ее двери. Корабль резко повернул и накренился так, что вода хлынула через правый борт. Кентон упал и покатился к фальшборту, ударился и несколько мгновений лежал оглушенный. Маневры Сигурда не могли спасти корабль. Бирема изменила курс и пошла параллельно, чтобы срезать весла правого борта. Викинг пытался предотвратить удар. Но на атакующем корабле было слишком много гребцов, его скорость намного превосходила скорость корабля Иштар с его единственной банкой с семью веслами. Вниз опустились весла биремы, она ударила по борту корабль Иштар, сломав его весла, как палочки. Кентон с трудом встал; он видел, как спешит к нему Джиджи с булавой в руках, рядом со сверкающим ятаганом Зубран. А сразу за ними, оставив бесполезный руль, викинг Сигурд, со щитом на руке, с высоко поднятым большим мечом. Они уже рядом с ним. Головокружение его прошло. Викинг сунул ему щит. Кентон извлек собственный меч. - К Шарейн! - выдохнул он. Они побежали. Прежде чем они успели добежать до ее каюты, защитить ее, два десятка солдат, одетых в кольчуги из колец, вооруженные короткими мечами, высыпали из триремы и преградили им путь к каюте. А за ними виднелись еще десятки. Взметнулась булава Джиджи, обрушившись на солдат. Голубое лезвие меча Набу, ятаган Зубрана, меч Сигурда поднимались и опускались, ударяли и рубили. Через мгновение они были покрыты кровью. Но они не могли приблизиться ни на шаг. На месте каждого убитого солдата тут же появлялся новый. А из биремы продолжали высыпать воины. Просвистела стрела, задрожала в щите Сигурда. Еще одна ударила Зубрана в плечо. Послышался рев Кланета: - Никаких стрел! Черноволосую собаку и желтоволосую взять живыми! Остальных убивайте, если нужно, мечами. Теперь солдаты биремы окружили их со всех сторон. Спина к спине на небольшом пространстве сражались четверо. На палубу падали солдаты в кольчугах. Гора трупов вокруг все росла, а они продолжали сражаться. На волосатой груди Джиджи появилась рана, оттуда лилась кровь. Сигурд получил десяток разрезов. А Зубран, если не считать раны от стрелы, оставался невредим. Он сражался молча, а Сигурд ревел и пел при ударах, Джиджи смеялся, когда его гигантская палица сокрушала кости и сухожилия. Но барьер из людей Кланета между ними и Шарейн оставался непреодолимым. Что с Шарейн? Сердце Кентона упало. Он бросил быстрый взгляд на галерею. Она стояла там с тремя вооруженными девушками, с мечом в руке, отражая натиск солдат, которые по двое поднимались по узкому мостику, переброшенному с биремы. Но это взгляд не был разумным поступком. В незащищенный бок ударил меч, парализуя его. Кентон упал бы, если бы не рука викинга. - Спокойно, кровный брат - услышал он голос Сигурда. - Мой щит перед тобой. Передохни! С корабля Кланета донесся торжествующий крик. С его палуба протянулись два ствола. К ним были привязаны веревки, а с концов свисала сеть - она опустилась точно га Шарейн и трех других женщин. Они пытались выбраться из сети. Но сеть связывала, спутывала их. Они бились в ней, беспомощные, как бабочки. Неожиданно сеть натянулась под действием веревок. Медленно стволы стали подниматься, перенося сеть на палубу атакующего корабля. - Хо! Шарейн! - насмехался Кланет. - Хо! Сосуд Иштар! Добро пожаловать на мой корабль! - Боже! - простонал Кентон. Ярость и отчаяние вернули ему силы, и он бросился вперед. Под его напором воины отступили. Снова он теснил их. Что-то ударило его в висок. Он упал. Люди Кланета набросились на него, хватая за руки, за ноги, за горло. Что-то разбросало их. Короткие ноги Джиджи появились рядом, его булава свистела, люди падали от ее ударов. Кентон поднял голову и смутно разглядел Сигурда справа от себя и Зубрана слева. Он посмотрел вверх. Сеть с бьющимися женщинами опустилась на палубу биремы. И снова послышался рев Кланета: - Добро пожаловать, прекрасная Шарейн! Добро пожаловать! Он с трудом встал, вырвался из рук викинга, шатаясь, пошел вперед - к ней. - Схватите его! - послышался крик черного жреца. - Его вес в золоте тем, кто принесет его - живым! Теперь вокруг него образовалось кольцо воинов. От троих товарищей его отделяли солдаты. Они падали под ударами булавы, меча и ятагана, но место их занимали другие. И расстояние между Кентоном и его товарищами постоянно увеличивалось. Он перестал отбиваться. В конце концов ведь он этого хочет. Так будет лучше. Они возьмут его - и он будет с Шарейн. - Поднимите его! - заревел Кланет. - Пусть эта шлюха Иштар увидит его! Пленившие его воины высоко подняли его на руках. Он слышал плач Шарейн... Головокружение охватило его. Как будто его бросили в водоворот, который засасывает его - далеко. Он видел смотрящих на него Джиджи, Зубрана и Сигурда, лица их превратились в невероятные кровавые маски. И они прекратили сражаться. И другие лица, десятки, все смотрели на него с тем же выражением изумления, переходившего в ужас. Теперь они все смотрели на него как в отверстие огромного туннеля, в который он падал. Державшие его руки растаяли. Лица исчезли. - Джиджи! - звал он. - Сигурд! Зубран! Помогите мне! Он слышал рев ветра. Потом трубный звук. Постепенно этот звук стал подозрительно знакомым - он слышал его в другой жизни, века и века назад. Что это? Звук становился все громче, безапеляционней... Сигнал автомобиля! Задрожав, он открыл глаза. И оказался в своей комнате! Перед ним стоял игрушечный драгоценный корабль. И в дверь стучали, возбужденно, часто; слышались испуганные голоса. Потом голос Джевинса, запинающийся, полный страха: - Мистер Джон! Мистер Джон! 15. ВНИЗ ПО ЗВУКОВОЙ НИТИ Кентон подавил дурноту; протянув дрожащую руку, включил электричество. - Мистер Джон! Мистер Джон! В голосе старого слуги звучал ужас он колотил в дверь, дергал за дверную ручку. Кентон ухватился за край стола, заставил себя заговорить. - Да... Джевинс, - он пытался говорить как можно естественнее, - в чем дело? Он услышал облегченный вздох, бормотание других слуг, снова заговорил Джевинс. - Я проходил мимо и услышал ваш крик. Ужасный крик. Вы больны? Кентон отчаянно боролся с подступающей слабостью, умудрился рассмеяться. - Нет, я уснул. И видел кошмар. Не беспокойтесь! Идите спать. - О... и все? В голосе Джевинса звучало облегчение, но слышалось и сомнение. Он не уходил; в неуверенности стоял за дверью. Перед глазами Кентона стоял туман, тонкая алая вуаль. Колени его неожиданно подогнулись, он едва не упал. Добрался до дивана и лег. Паническое желание позвать на помощь, попросить взломать дверь едва не заставило его говорить. Но тут же он понял, что не должен этого делать; он должен сражаться один - если хочет сохранить надежду вернуться на палубу корабля. - Идите, Джевинс! - резко сказал он. - Разве я не говорил вам, что меня сегодня нельзя тревожить? Уходите! Слишком поздно он сообразил, что никогда раньше не говорил так со стариком, который любил его, как сына. Он выдал себя, подтвердил сомнения Джевинса, что что-то в закрытой комнате неладно. Страх подстегнул его язык. - Все в порядке. - Он заставил себя рассмеяться. - Конечно, со мной все в порядке. Проклятый туман перед глазами! Что это? Он провел рукой по глазам, она была вся в крови. Он тупо смотрел на нее. - Хорошо, мистер Джон, - в голосе слуги больше не было сомнения, только любовь. - Но я слышал, как вы кричите... Боже! Неужели он никогда не уйдет! Взгляд Кентона перешел на предплечье, на плечо. Все в крови Кровь капала с пальцев. - Всего лишь кошмар, - спокойно прервал он. - Я теперь закончу работу и лягу, так что можете идти. - Спокойной ночи, мистер Джон. - Спокойной ночи, - ответил он. Качаясь, сидел он на диване, пока не затихли шаги Джевинса и остальных. Потом попытался встать. Слабость его была слишком велика. Он соскользнул на колени, пополз по полу к низкому шкафчику, ощупью открыл дверь и достал бутылку коньяку. Поднес к губам и отпил. Крепкий напиток придал ему сил. Он встал. У него сильно болел бок. Он зажал его рукой и почувствовал, как сквозь пальцы сочится кровь. Он вспомнил - сюда его поразил меч одного из людей Кланета. И тут в его мозгу всплыла картина - стрела, дрожащая в щите викинга, булава Джиджи, глядящие воины, сеть, захватившая Шарейн и ее женщин, удивленные лица... И теперь - это! Он снова поднял бутылку. На полпути ко рту остановился, каждая мышца напряжена, каждый нерв натянут. Против него стоял человек, весь в крови с головы до ног. Он увидел сильное гневное лицо, сверкающие глаза со смертоносной угрозой, длинные спутанные черные волосы спускались до окрашенных в алое плеч. На лбу у основания волос резаная рана, из которой капает кровь. Человек этот обнажен по пояс, и справа на боку у него широкий разрез, до самого ребра. Кровавый, грозный, ужасный в алой жидкости жизни, живой призрак с какого-то пиратского корабля смотрел на него. Стоп! Что-то в этом призраке знакомое - глаза! Взгляд Кентона привлекло сверкание золотого кольца на правой руке над локтем. Браслет. И он узнал этот браслет... Свадебный подарок Шарейн! Кто этот человек? Кентон не мог думать ясно, мозг его охватывала немота, красный туман стоял перед глазами, слабость снова наползала на него. Неожиданно его охватил приступ гнева. Он схватил бутылку и хотел швырнуть ее прямо в дикое яростное лицо. Левая рука человека взметнулась, сжимая такую же бутылку. Это он сам, Джон Кентон, в длинном зеркале на стене. Залитая кровью, страшно израненная, гневная фигура - это он сам! Часы прозвонили десять. И как будто эти медленные удары послужили детонатором, с Кентоном произошло изменение. Мозг его прояснился, воля и целеустремленность вернулись. Он еще отпил из бутылки, и, не глядя больше в зеркало, не глядя на игрушечный корабль, пошел к двери. Взяв в руку ключ, он остановился и задумался. Нет, этого делать нельзя. Он не может рисковать, выходя из комнаты. Джевинс может все еще быть поблизости; кто-нибудь другой из слуг может увидеть его. Если он сам не узнал себя, как же будут реагировать другие? Он не сможет пойти куда-нибудь, чтобы очистить раны, смыть кровь. Придется действовать здесь. Кентон вернулся в кабинет, по дороге сдернув со стола скатерть. Ногой он задел что-то на полу. Меч Набу лежал тут, больше не голубой, а, как и он сам, красный от лезвия до рукояти. Кентон пока оставил его на полу. Смочил коньяком скатерть и попробовал промыть раны. Из другого шкафчика достал свою аптечку. Тут была корпия, бинты и йод. Закусив губу от боли, он залил йодом большую рану у себя на боку, смазал рану на лбу. Сделал компресс из корпии и привязал ко лбу и к груди. Кровь остановилась. Боль от йода уменьшилась. Тогда он снова подошел к зеркалу и осмотрел себя. Часы пробили половину одиннадцатого. Половина одиннадцатого! Сколько было, когда он взял в руки золотую цепочку и призвал корабль - цепь подняла его и перенесла в загадочный мир? Тогда было девять! Всего полтора часа назад! Но за это время в том другом мире без времени он побывал и рабом, и победителем, сражался в великих битвах, завоевал и корабль, и женщину, которая насмехалась над ним, стал тем, кем он теперь был. И все это меньше чем за два часа! Он направился к кораблю, подобрав по дороге меч. Вытер кровь с рукояти, но не тронул лезвие. Еще отпил из бутылки, прежде чем осмелился опустить взгляд. Вначале он взглянул на каюту Шарейн. Среди маленьких цветущих деревьев виднелись пустоты. Дверь каюты, разбитая, лежала на палубе. Подоконник окна разбит. На крыше он заметил сидящих голубей. Головы у них были опущены, как в трауре. Вместо семи весел торчали только четыре. И в гребной яме осталось только восемь гребцов. В правом борту корабля были щели и глубокие вмятины - следы столкновения с биремой в том странном мире, где остался корабль и откуда его унесло. У рулевого весла стояла кукла - игрушка, направлявшая игрушечный корабль. Высокий человек с длинными светлыми волосами. И ног его еще две игрушки - одна с сияющей безволосой головой и обезьяньими руками, другая рыжебородая, с агатовыми глазами и сверкающим ятаганом на коленях. Страстное стремление потрясло Кентона, он ощутил сердечную боль, такую тоску, какую может испытать человек, заброшенный на далекую звезду в просторах космоса. - Джиджи! - застонал он. - Сигурд! Зубран! Верните меня к себе! Он наклонился к ним, касался их нежными пальцами, дышал на них, как будто хотел передать им тепло жизни. Дольше всех он задержался на Джиджи - инстинктивно чувствовал, что ниневит больше других способен помочь ему. Сигурд силен, перс умен, но в коротконогом гиганте жили древние боги земли, когда она была еще молода и полна неведомыми силами, давно забытыми людьми. - Джиджи! - прошептал он, приблизив к нему лицо. Снова и снова повторял он: - Джиджи! Услышь меня! Джиджи! Показалось ли ему или кукла шевельнулась? И тут, нарушив его сосредоточенность, послышался крик. Мальчишки-газетчики кричали о каких-то глупых новостях этого глупого мира, который он давно отбросил от себя. Крик нарушил, разорвал тонкую нить, которая начала образовываться между ним и игрушкой. Он с проклятием выпрямился. В глазах его помутилось, он упал. Сказалось усилие, вернулась предательская слабость. Он дотащился до шкафа, отбил горлышко второй бутылки и влил ее содержимое себе в горло. Подстегнутая кровь зашумела в ушах, силы возвращались к нему. Он выключил свет. Через тяжелый занавес с улицы пробивался луч света и падал на игрушечные фигурки. Снова Кентон собрал все силы воли для призыва. - Джиджи! Это я! Зову тебя! Джиджи! Ответь мне! Джиджи! Игрушка шевельнулась, голова ее поднялась, тело дрогнуло. Далеко, далеко, холодный, как морозный узор на стекле, призрачный и нереальный, приходящий из неизмеримого удаления, услышал он голос Джиджи: - Волк! Я слышу тебя! Волк! Где ты? Мозг его ухватился за этот голос, как будто это нить, держащая его над огромной пропастью. - Волк, вернись к нам - голос звучал сильнее. - Джиджи! Джиджи! Помоги мне вернуться! Два голоса - далекий, тонкий, холодный и его собственный встретились, сплелись, связались. Они протянулись над пропастью, которая лежала между ним и тем неведомым измерением, в котором плыл корабль. Маленькая фигура больше не сидела на корточках. Она распрямилась. Голос Джиджи звучал все громче: - Волк! Иди к нам! Мы слышим тебя! Иди к нам! И, как заклинание: - Шарейн! Шарейн! Шарейн! При имени любимой он почувствовал, как удваиваются его силы. - Джиджи! Джиджи! Продолжай звать! Он больше не видел свою комнату. Он видел корабль - далеко, далеко внизу. Сам он превратился в плывущий высоко комочек жизни, стремящийся вниз и зовущий, зовущий Джиджи на помощь. Нить звуков, соединившая их, напряглась и задрожала, как паутинка. Но выдержала и продолжала держать его. Корабль увеличивался. Он был туманным, облачным, но все рос и рос, и Кентон все опускался на него по звуковой нити Теперь послышались еще два голоса, подкреплявшие первый: пение Сигурда, призывы Зубрана, шум ветра в корабельных снастях, молитва волн, перебирающих четки пены. Корабль становился все реальнее. Через него просвечивала комната. Казалось, она борется с кораблем, пытается отогнать его. Но корабль отгонял ее, призывал его голосами товарищей, голосами ветра и моря. - Волк! Мы чувствуем - ты близко! Иди к нам... Шарейн! Шарейн! Шарейн! Призрачные очертания ожили, охватили его. К нему протянулись руки Джиджи, схватили его, выхватили их пространства. И тут он услышал хаотический шум, другой мир, подстегиваемый могучими ветрами, закружился вокруг него. Он стоял на палубе корабля. Джиджи прижимал его к своей волосатой груди. На плечах его лежали руки Сигурда. Зубран держал Кентона за руки выкрикивая радостные и непонятные персидские проклятия. - Волк! - взревел Джиджи, слезы лились по его морщинистому лицу. - Куда ты ушел? Во имя всех богов, где ты был? - Неважно! - всхлипывал Кентон. - Неважно, где я был, Джиджи. Я вернулся. Слава Богу, я вернулся! 17. В ПОИСКАХ ОСТРОВА КОЛДУНОВ Им везло. Серебряный туман тесно окутал корабль, так что он плыл в круге, едва ли вдвое превышавшем его длину. Туман скрывал корабль. Кентон спал мало и загонял гребцов до изнеможения. - Приближается сильная буря, - предупредил Сигурд. - Молись Одину, чтобы она задержалась до нашего прихода в Эмактилу, - ответил Кентон. - Будь у нас лошадь, я принес бы ее в жертву Всеобщему Отцу, - сказал Сигурд. - Тогда он придержал бы бурю. - Говори тише, чтобы нас не услышали морские кони, - сказал Кентон. Он расспросил викинга о его замечании во время рассказа пленного капитана, когда тот сказал, что жрица в жилище Бела. - Она в безопасности, даже от Кланета, пока у нее нет другого возлюбленного, кроме бога, - объяснил Сигурд. - Другого возлюбленного, кроме бога! - взревел Кентон, опуская руку на рукоять меча и свирепо глядя на Сигурда. - У нее не будет другого возлюбленного, кроме меня, Сигурд, ни бога, ни человека! Что ты хотел сказать? - Убери руку с меча, Волк, - ответил Сигурд. - Я не собираюсь оскорблять тебя. Только - боги есть боги! И ведь капитан говорил, что твоя женщина ходит как во сне, память у нее отобрали. Если это так, кровный брат, то она и тебя не помнит. Кентон сморщился. - Нергал однажды пытался разлучить любивших друг друга мужчину и женщину, - ответил он, - как мы с Шарейн. Не смог. Не думаю, что жрец Нергала преуспеет там, где потерпел поражение его хозяин. - Не очень умное рассуждение, Волк, - это Зубран неслышно подошел к ним. - Боги сильны. Поэтому им не нужны хитрость и коварство. Они наносят удар, и все кончено. Я согласен, что это не артистично, но зато результативно. Человек, у которого нет силы богов, должен полагаться на хитрость и коварство. Поэтому человеку часто удается то, что не удается богам. Из своей слабости он черпает силу. Богов нельзя в этом винить - разве в том, что сделали человека слабее себя. Поэтому Кланета следует опасаться больше, чем Нергала, его хозяина. - Он не может изгнать меня из сердца Шарейн! - воскликнул Кентон. Викинг склонился к компасу. - Может, прав ты, - пробормотал он. - А может, Зубран. Все, что я знаю: пока твоя женщина верна Белу, ни один человек не может повредить ей. Уклончивый в этом пункте, в остальных викинг отвечал прямо и подробно. Он многое видел, будучи рабом жрецов Нергала. Он знал город, хорошо знал Храм Семи Зон. Но лучше всего то, что он знал, как попасть в Эмактилу другой дорогой, не через гавань. Это было очень важно: ясно, что в гавани их могли сразу же узнать. - Смотрите, друзья, - Сигурд концом меча начертил грубую карту на досках палубы. - Вот город. Он в конце фьорда. По обе стороны фьорда вздымаются горы и двумя длинными полосами уходят далеко к морю. Но вот здесь, - он указал место, где береговая линия приближается к вилке, откуда отходит левый горный отрог, - здесь залив с узким входом со стороны моря. Жрецы Нергала используют это место для тайных жертвоприношений. Между заливом и городом дорога, идущая через холмы. Дорога приводит к большому храму. Я прошел по ней и стоял на берегах залива. Вместе с другими рабами нес жрецов в носилках и предметы для жертвоприношения. Потребуется два сна, чтобы корабль добрался от Эмактилы до этого места, но только половина этого времени напрямик, и сильный человек смог бы проделать этот путь еще быстрее. К тому же я хорошо знаю Храм Семи Зон, он долго был моим домом, - продолжал Сигурд. - В высоту он достигает тридцати мачт. Кентон быстро прикинул. Получается около шестисот футов. Да, высоко. - Сердцевину храма, - говорил Сигурд, - составляют святилища богов и богини Иштар, одно над другим Вокруг этой сердцевины помещения жрецов и жриц и меньшие святилища. Главных святилищ семь, самое верхнее их них принадлежит Белу. Внизу обширный двор с алтарями и другими священными предметами, куда люди приходят молиться. Все входы сильно укреплены и охраняются. Даже мы вчетвером не сможем войти - здесь. Но вокруг храма, который имеет такую форму, - он нацарапал усеченный конус, - проходит большая каменная лестница вот так, - он провел спиральную линия от основания конуса к вершине. - На одинаковом расстоянии друг от друга на лестнице стоят часовые. У основания лестницы казармы гарнизона. Ясно? - Ясно, что потребуется армия, чтобы захватить храм, - проворчал Джиджи. - Вовсе нет, - ответил викинг. - Вспомните, как мы захватили галеру, хотя их было гораздо больше. Мы подплывем на корабле к этому тайному месту. Если жрецы там, сделаем, что сможем, - перебьем их или убежим. Но если Норны прикажут жрецам не быть там, мы спрячем корабль и оставим гребцов на попечении чернокожего. Потом мы вчетвером, в одежде моряков и в длинных плащах, захваченных на галере, пойдем скрытной дорогой к городу. По поводу лестницы - у меня есть план. Вдоль нее стена - до груди человека. Если сможем незаметно пробраться у основания лестницы, поползем в тени этой стены, по дороге убивая часовых. Доберемся до жилища Бела, войдем и заберем Шарейн. Но в хорошую погоду этого не сделать, - закончил он. - Должна быть темнота или буря, чтобы нас не увидели с улицы. Поэтому я молю Одина, чтобы он задержал бурю, пока мы не доберемся до города и не начнем подъем по лестнице. Потому что в бурю мы сможем все это проделать, и сделаем быстро. - Но я не вижу в этом плане возможности убить Кланета, - ворчал Зубран. - Ползем, прячемся, снова ползем с Шарейн. И все. Клянусь Ормуздом, у меня слишком нежные колени, чтобы ползать. К тому же мой ятаган хочет оцарапать шкуру черного жреца. - Пока Кланет жив, для нас нет безопасности, - прохрипел Джиджи на свой старый мотив. - Я пока не думал о Кланете, - сказал викинг. - На первом месте женщина Кентона. После этого - займемся черным жрецом. - Мне стыдно, - сказал Зубран. - Следовало бы помнить. Но, по правде говоря, я чувствовал бы себя лучше, если бы по дороге к ней у нас была возможность убить Кланета. Я согласен с Джиджи - пока он жив, нет безопасности ни для твоего кровного брата, ни для кого из нас. Впрочем, Шарейн, конечно, в первую очередь. Викинг всматривался в компас. Снова посмотрел внимательно и показал остальным. Голубые стрелки располагались параллельно, их острия указывали на одно место. - Мы движемся прямо к Эмактиле, - сказал Сигурд. - Но вошли ли мы в фьорд? Во всяком случае мы близко к нему. Он повернул рулевое весло. Корабль развернулся. Большая стрелка повернулась на четверть оборота. Малая указывала по-прежнему прямо. - Это ничего не доказывает, - сказал викинг, - только то, что мы больше не направляемся прямо к городу. Но мы где-то рядом с входом. Следите за гребцами. Все медленнее полз корабль, отыскивая путь в тумане. И вот перед ними показалось что-то темное. Оно росло медленно, медленно. Показался низкий берег, который вскоре резко поднимался и тонул в глубокой тени. Сигурд произнес благодарственную молитву. - Мы по другую сторону гор, - сказал он. - Где-то вблизи от того места, о котором я вам говорил. Пусть надсмотрщик ведет корабль вдоль берега. Он резко повернул весло, корабль развернулся и пошел вдоль берега. Скоро впереди показался высокий хребет. Они обогнули его и оказались у узкого залива, в который Сигурд и направил корабль. - Здесь мы спрячемся, - сказал он. - Вон в той группе деревьев. Они растут прямо из воды. В этой рощице корабль не увидят ни с моря, ни с берега. Они вплыли в рощу. Длинная густая листва скрыла корабль. Привяжите корабль к деревьям, - прошептал Сигурд. - Побыстрее. Тут могут оказаться жрецы. Посмотрим позже, когда двинемся в путь. Корабль оставим на женщин. С ними чернокожий. И пусть сидят тихо до нашего возвращения. Он прожал сильными плечами. - У тебя будет больше шансов вернуться, если ты срежешь свои длинные волосы и бороду, Сигурд, - сказал перс и добавил: - И у нас тоже. - Что! - гневно воскликнул Сигурд. - Срезать волосы! Даже когда я был рабом, их не тронули! - Умный совет, - заметил Кентон. - И, Зубран, Твоя пламенная борода и рыжие волосы - лучше бы сбрить их, или по крайней мере перекрасить. - Клянусь Ормуздом, нет! - воскликнул перс так же гневно, как Сигурд. - Птицелов расставил сеть и попался в нее! - рассмеялся Сигурд. - Совет тем не менее хорош. Лучше потерять волосы с головы, чем голову с плеч! Девушки принесли ножницы. Со смехом они подстригли гриву Сигурда, укоротили его длинную бороду, придав ей форму лопаты. Удивительно преобразился после этого Сигурд, сын Тригга. - Вот уж кого Кланет не узнает, увидев, - сказал Джиджи. Теперь в руках женщин оказался перс. Они погрузили в темную жидкость тряпки и обложили ими голову и бороду Зубрана. Красный цвет потемнел, сменился каштановым. Разница между старым и новым Зубраном оказалась не так велика, как между старым и новым Сигурдом. Но Кентон и Джиджи кивнули одобрительно - красный цвет, бросавшийся в глаза, как и грива северянина, исчез. Оставались Кентон и Джиджи. С ними мало что можно было сделать. Нельзя изменить лягушечий рот Джиджи, мигающие бусинки глаз, лысую макушку, необыкновенно широкие плечи. - Сними кольца с ушей, - попросил Кентон. - А ты - браслет с руки, - ответил Джиджи. - Подарок Шарейн! Никогда! - воскликнул Кентон гневно, как только что северянин и перс. - Ушные кольца подарила мне женщина, которая любила меня не меньше, чем твоя. - Впервые за то время, что Кентон знал Джиджи, в голосе того прозвучал гнев. Перс негромко рассмеялся. Это сняло напряжение. Кентон виновато улыбнулся барабанщику. Джиджи ответил улыбкой. - Что ж, - заметил он, похоже, мы все должны принести жертву, - и начал отстегивать кольца. - Не надо, Джиджи! - Кентон почувствовал, что он не в состоянии расстаться с браслетом - символом любви Шарейн. - Оставь их. Кольца и браслет можно спрятать. - Не знаю, - с сомнением ответил Джиджи. Лучше бы снять. И что-то есть в идее жертвоприношения... - В твоих словах мало смысла, - упрямо сказал Кентон. - Ты думаешь? - размышлял Джиджи. - Многие видели у тебя на руке этот браслет, когда ты сражался с Кланетом и потерял Шарейн. И Кланет видел его. Что-то нашептывает мне, что он более опасен, чем кольца в моих ушах. - Мне никто ничего не шепчет, - упрямо ответил Кентон. Он пошел в бывшую каюту Кланета и начал переодеваться в одежду моряков, взятую на галере. ОН надел кожаную рубашки, рукава которой крепились вокруг запястий. - Видишь, - сказал он Джиджи, - браслет не виден. Затем брюки из того же материала, перевязанные у пояса. Высокие ботинки со шнуровкой. Поверх рубашки короткая кольчуга. На голове конический металлический шлем, с которого на плечи и спину свисала промасленная прочная кожа. Остальные оделись так же. Только перс не расстался со своей старой кольчугой. Он сказал, что знает ее прочность, а остальные ему незнакомы. Старый друг, испытанный и всегда верный, сказал он он не оставит его ради новых, чью верность еще не испытал. А Джиджи низко натянул шлем и спрятал уши и ушные кольца. Вокруг шеи он повязал шелковый шарф, укрыв им рот. Набросил поверх всего плащи, они посмотрели друг на друга повеселевшими глазами. Викинг и перс изменились неузнаваемо. Можно не бояться, что их узнают. Кентон тоже сильно изменился благодаря новой одежде. Плащ скрыл короткие ноги Джиджи, шарф вокруг лица и конический шлем делали его тоже с трудом узнаваемым. - Хорошо! - прошептал викинг. - Очень хорошо! - подхватил Кентон. Они перепоясались и сунули за пояс свои мечи и короткие мечи, скованные Сигурдом. Только Джиджи не взял ни девятифутовый меч, скованный Сигурдом, ни свою булаву. Булава слишком известна, меч - помеха в пути, и его, как и булаву, невозможно скрыть. Он взял два меча средней длины. Взял и длинную веревку и прицепил к ней крюк. Обвязался веревкой, а крюк подцепил к поясу. - Веди нас, Сигурд, - сказал Кентон. Один за другим они перелезли через борт, прошли по мелкой воде и постояли на берегу, пока Сигурд осматривался в поисках ориентиров. Туман стал еще плотнее. Золотые листья, соцветия алых и желтых цветов были вытканы на фоне тумана, как на древнем китайском экране. В тумане показалась фигура Сигурда. - Пошли. Я нашел дорогу. Молча пошли они за ним сквозь туман, под серебряной тенью деревьев. 18. В ГОРОДЕ КОЛДУНОВ Путь действительно оказался тайным. Как Сигурд находил дорогу в мерцающем тумане, какими приметами руководствовался, Кентон не мог сказать. Но викинг без колебаний шел вперед. Между двумя холмами, заросшими золотым папоротником, пролегала узкая дорога, она проходила через густой кустарник, где неподвижный воздух был томным от запаха бесчисленных незнакомых цветов, через рощи стройных деревьев, похожих на бамбук, только стволы у них были ярко-алые, через леса, похожие на парки, в которых сгущались тускло-серебряные тени. Шагали они по мягкому мху неслышно. Давно позади остался шелест моря. Все вокруг было тихо. На краю одной из таких похожих на парк рощ викинг остановился. - Место жертвоприношений, - прошептал он. - Посмотрю, нет ли поблизости черных собак Нергала. Подождите меня здесь. Он растворился в тумане. Они молча ждали. Чувствовалось, что что-то злое спит под этими деревьями, и если они заговорят или пошевельнутся, оно может проснуться. Оттуда, как будто спящее зло дышало, доносился сладковатый кладбищенский запах, который был и в каюте Кланета. Бесшумно, как и ушел, вернулся Сигурд. - Черных одежд нет, - сказал он. - И все же - что-то от их темного бога всегда живет в этой роще. Быстрее бы миновать это место! Идите быстро и не шумите. Они пошли. Наконец Сигурд остановился и облегченно вздохнул. - Прошли, - сказал он. И повел их быстрее. Путь начал круто подниматься. Они шли длинным глубоким оврагом, в котором туман стоял так плотно, что они с трудом пробирались через булыжники, усеивавшие его дно. Миновали два больших монолита - и остановились. Внезапно тишина, окружавшая их до сих пор, была нарушена. Перед ними по-прежнему была лишь стена тумана, но оттуда и снизу доносилось бормотание, голоса большого города, скрип мачт, дребезжание цепей, всплески весел и время от времени крики, вырывавшиеся из смутного гула стремительно, как хищная птица. - Гавань, - сказал Сигурд и указал вниз и направо. - Эмактила под нами, близко. А там, - он снова указал вниз и немного налево, - там Храм Семи Зон. Кентон взглянул в том направлении. Туманная громада виднелась в серебряных облаках, очертания ее конусообразные, вершина плоская. Сердце его забилось быстрее. Они продолжали спускаться. Бормотание города становилось все громче. Все яснее виднелся гигантский храм, все выше уходил он в небо. И по-прежнему туман скрывал от них город. Они подошли к высокой каменной стене. Здесь Сигурд повернул и повел их в рощу мощных, густо поросших листвой деревьев. Они скользили меж деревьями, следуя за викингом, который теперь двигался очень осторожно. Наконец он выглянул из-за толстого ствола, поманил их. За деревьями виднелась широкая дорога с глубокими колеями. - Дорога в город, - сказал он. - Теперь можем идти спокойно. Они спустились с откоса и пошли по дороге, идя теперь рядом друг с другом. Скоро деревья уступили место полям, насколько позволял видеть туман, возделанным. На полях росли высокие растения с листьями, как у кукурузы, но шафраново-желтыми, а не зелеными, а вместо початков длинные метелки блестящих белых плодов; видня были ряды кустов, на которых росли зеленые, как изумруд, ягоды; странные фрукты; деревья обвивали лианы, с которых свисали похожие на тыкву плоды, но в форме звезды. Они увидели дома, двухэтажные, похожие на кубики, с меньшими кубиками, пристроенными с боков, как игрушки детей. Дома были причудливо раскрашены - и по цвету, и по рисунку. Фасады в полоску, с чередованием вертикальных полос шириной в ярд и голубого цвета; другие фасады желтые, с алыми зигзагами, как упрощенное изображение молнии; широкие горизонтальные полосы алого цвета чередовались с зелеными. Дорога сузилась стала улицей, вымощенной камнями. Раскрашенные дома стояли гуще. Мимо проходили мужчины и женщины, коричневые и черные, одинаково одетые в белые одеяния без рукавов, доходившие до колен. На правом запястье у всех виднелось бронзовое кольцо, с которого спадала небольшая цепь. Они несли груз - кувшины, корзины с фруктами и другими продуктами, плоские хлебы красновато-коричневого цвета, плоские фляги шириной в фут. Проходя, они с любопытством взглядывали на четверку. - Рабы, - сказал Сигурд. Теперь раскрашенные дома стояли сплошной линией. На них виднелись галереи, а на них - цветущие деревья и растения, похожие на те, что росли над розовой каютой на корабле. С некоторых галерей наклонялись женщины и подзывали прохожих. По этой улице они дошли до другой, большой и полной народу. И здесь Кентон остановился в изумлении. Вдали виднелся огромный храм с террасами. Вдоль его сторон располагались многочисленные лавки. У дверей стояли хозяева, расхв