в своей огромной башке, не то что набы. Услышит два разноречивых крика, насторожится. Черепаха еще раз качнула судно. Тачч щелкнула переключателем - свет залил кабину, погас, и, когда глаза привыкли к темноте, на экране стало заметно быстро уменьшающееся пятно. Наба удирал что было силы. А под прямым углом в дальнем секторе маячило овальное пятнышко. Сумун! На таком большом расстоянии только гигант мог дать четкое отражение. - Это он! - вскрикнул Глор. Тачч отпихнула его от экрана. Глор, несмотря на темноту, ощутил злобное напряжение в ее жесте и опять удивился: зачем старая, одинокая монтажница пригласила их на охоту? Здесь благотворительность не принята... Сумун приближался. Он шел прямо на бот. Его изображение на экране переходило из сектора в сектор, приближаясь к центру. А в центре были они. В стеклянном пузыре, который уверенно выдерживает огромное давление воды, но лопается под таранным ударом. А бронированное тело сумуна весит сотни тонн Тачч выключила излучатель и проговорила: - Он заметил нас. Слышите? В кабине перекатывалось низкое, как рев двигателя на малых оборотах, глухое урчание. Приложив руку к обшивке, Глор ощутил вибрацию. Что-то задребезжало в машинном отсеке. - Ах и ах, страшно!... - вздохнула Ник. В темноте Тачч спросила полным голосом, с горькой насмешкой: - Боишься, монтажница? Здесь все настоящее - и тьма и смерть... - Да перестаньте вы! Почему он не атакует? - спросил Глор. - _Б_о_л_ь_ш_о_й_ или уходит сразу, или нападает, - сказала охотница. - Этот не уходит. Глор, который тоже трусил, внезапно брякнул: - Нападает всегда, как носорог. И сжался. Слова "носорог" в здешнем языке не было - Севка образовал его, как в русском, из "носа" и "рога". Он сжался, но сейчас же понял - перед лицом настоящей смерти никто не расслышит его обмолвки. Достаточно ведь одного удара - и их тела уйдут на дно, и никого не будет рядом, чтобы спасти Мыслящих... Тачч подхватила с лихорадочным весельем: - Не носорог, а таранонос, так будет верней, монтажник Глор... Он пошел! Сейчас вы увидите тараноноса! Сумун рявкнул так, что бот качнулся. Вспыхнул прожектор. В его ослепительном желтом луче мелькнуло тело - плоское, как кинжал, если на него смотреть с острия. Глор успел заметить две яркие точки - глаза. Кинжал вильнул и ушел из луча. На щитке водителя мигал багровый огонек - пушка на взводе. Бот вертелся в воде. Тачч встречала прожектором каждую атаку сумуна, а зверь уходил от луча в темноту, носился вокруг по вытянутым, кометным орбитам. Зажатый креслом, Глор не мог шевельнуть головой. Бот стоял в воде вертикально, когда сумун второй раз попал в луч - в сотне шагов прожекторами сверкнули глаза. Грохнула пушка. Унесясь куда-то вбок, охотники видели, как навстречу стремительно растущим глазам сумуна мчался черный хвостатый снаряд. Затем все исчезло. Волна закружила судно - невредимый зверь пронесся вблизи, разрывая воду гигантскими ластами. Отдача отбросила бот и спасла экипаж. Он слишком много весил, сумун. С разгона его протащило на сотню метров вниз, на это ушло пять секунд - долгое время, когда речь идет о жизни. Тачч успела развернуться, схватить голову сумуна в луч и нажать педаль спуска. И снаряд пошел вниз, как бурав, по стержню луча. Пошел в то место, где спустя полсекунды оказалась передняя треть туловища сумуна, и туда ударил хвостатый снаряд. Проломил панцирь, вошел глубоко, как нужно, и взорвался. И, тщательно прицелившись в огромную треугольную голову, Тачч послала последний, третий снаряд из магазина. А зачем? Пылали все прожекторы. Странные тени кружили за границей освещенного конуса - огромные и крошечные, стремительные и почти неподвижные. Трупоеды. Их добыча опускалась на дно. Сумун был мертв. Передняя пара ластов, судорожно подергиваясь, втягивалась под панцирь. Две остальные еще работали, продолжая разворот, прерванный ударом снаряда. Тело рыскало, как корабль, потерявший управление. Выписывало петли. Неуклонно, с каждым витком, опускалось ко дну. За ним, раскачиваясь в водоворотах, шел бот. Сумун был чудовищно огромен - голова втрое длинней суденышка. Да, такая добыча сделала бы честь любому охотнику... Низкий, гудящий рев пронизывал воду. Зверь был мертв, но какой-то нерв, включающий сигнал атаки, еще жил. У-у-рр... У-рр... - ревело в ледяной воде. Сумун опускался, и бот как зачарованный шел за ним. Глор стал готовить буксир - обычно добытых сумунов вытаскивают наверх и кинографируют рядом с ботом. Тачч остановила его: - Зачем? Дело сделано... "Тем лучше", - подумал Севка. Зверь был поразительно похож на земного жука-плавунца. Он был в тысячу раз больше и, значит, в миллиард раз тяжелее, но плоское бронированное тело, шесть ног-ластов, голова, сросшаяся с туловищем, и гладкие, идеально обтекаемые линии тела - все было как у плавунца. И еще челюсти, изогнутые, металлически-синие, как сабли великана. Даже глаза были как у земного насекомого - сложные, из многих тысяч простых глазок каждый... Странно, жутко было Машке и Севке. Это чудовищное существо, лишенное страха, и равнодушно-злобная монтажница Тачч, убившая его неизвестно зачем. Действительно, зачем? Выследила, подманила, атаковала, едва не погибнув сама, и проводила на дно, и зачем-то отогнала трупоедов, и теперь смотрела на него с надменной скукой... Глор показал на нее глазами и прошептал: - Кажется, Ник, я начинаю тебя понимать. На обратном пути Тачч и Ник, которая прекрасно владела собой, говорили о работе. Обсуждали настройку большого реактора - на эту тему монтажники высшего класса могли говорить до бесконечности. Они спорили, а Глор вспоминал, что известно о сумунах. Самый крупный зверь на планете и, наверно, самый древний. Но древностями здесь не интересуются. Живет сумун очень долго - неизвестно сколько, - этим также никто не интересуется. Разрешено неограниченное уничтожение, ибо зверь нападает на субмарины. Все погибшие субмарины приписываются сумунам. Скорость при атаке - около ста двадцати километров в час. Пожалуй, все. Подозрительно мало. О черепахах наба известно во много раз больше. "Ну, мало знаем о сумунах, - думал Глор, - и это вовсе не подозрительно. Здесь фактически нет биологов, а врачи занимаются только пересадками сознания. Медицина и биология нам без надобности, - ядовито подумал он. - Подсаженные сознания вылечивают свои тела без всякой медицины и биологии... Но почему я начал думать об этом? А! Тачч всадила второй снаряд в голову. Так расправляются с балогами, когда хотят, чтобы разум погиб вместе с телом. Ты становишься подозрительным, - предупредил себя Глор. - Не думаешь же ты, что у сумуна было сознание балога, как у Нурры! Кто рискнет подплыть к сумуну с "посредником" и зачем?" Он отбросил эту бесполезную мысль. В сущности, ему приходилось теперь передумывать заново все, что он знал о народе Пути. Ему было не до сумунов. Его спутницы тем временем болтали о том о сем. Госпожа Тачч рассказала о новом, только что появившемся в продаже ботике для подводной охоты - "Повелителе ураганов". Глор прислушался. Новый тип ботика, оказывается, был неуязвим для сумунов. И удары о скалы ему нипочем. Но дорого, дорого... Госпожа Ник держалась безукоризненно, выглядела спокойной и доброжелательной. "Молодец", - подумал Глор. И исподволь ввернул свое, задуманное, пригласил Тачч в гости: "Вместе посидим с модельками, то да ее..." Они расстались очень довольные друг другом. Разошлись по своим виноградинам, а там - по антигравитационным кабинам. Как все космические инженеры, монтажники не могли подолгу находиться в нормальном поле тяготения - начинало ломить суставы, путались мысли. Глор едва добрался до своей кабинки, бросился в антигравитационный гамак и долго перекладывался с боку на бок, пока ломота не ушла из костей. Тогда он погрузился в спокойную, ясную неподвижность, заменяющую балогам сон. Опять приглашение Его поднял браслет. Часовой - у входа в коридор - предупреждал: "Гость к господам монтажникам, помещение 7-17!" Глор вскочил, поспешно натянул перчатки. Ник открыла дверь. Брякнуло оружие. Через порог переступил - нет, перепорхнул - незнакомый офицер в форме Космической Охраны, в парадном комбинезоне с золочеными изображениями лаби-лаби на портупее. - Во имя Пути! Девять раз по девять извинений, госпожа Ник, господин Глор! Представляюсь: Клагг, заместитель начальника личной охраны его предусмотрительности командора Пути Джала Восьмого... Он отсалютовал, подпрыгнув от избытка вежливости. Его лицо слабоумного ангела сияло. - Польщены, - сказал Глор. - Прошу вас, мы рады... Офицер просиял еще ослепительней и шепнул: - К вам личное поручение его предусмотрительности... Они растерянно присели. Они ожидали чего угодно, только не этого. А Клагг вытянулся и заговорил официально: - Его предусмотрительность, будучи довольны вашим, господин Глор, сын Тавик, поведением при известном вам вчерашнем случае... - Он сделал паузу. - И отдавая должное мастерству вашей подруги, госпожи Ник, дочери Род, приглашает вас обоих на орбитальный монтаж в Главном доке. Что прикажете передать его предусмотрительности? - Во имя Пути, согласен! - мгновенно ответил Глор. - Во имя Пути, согласна! - ответила Ник. Вопрос о согласии не более чем формальность. Командор Пути был третьим из правителей планеты. Первый - Великий Диспетчер, второй - Великий Десантник. От приглашения Великих не отказываются. Ник и Глор видели командора Пути всего раз пять-шесть, хотя принадлежали к высшей касте и закончили Космическую Академию, в которой командор Пути был почетным начальником. Да, они удостоились большой чести, но ведь, работая в сотнях километров от поверхности планеты, они безнадежно удаляются от своей цели - от специалистов, занятых с детекторами... Мысль, видимо, отразилась на лицах монтажников. Господин Клагг покровительственно улыбнулся и проблеял: - Не сомневайтесь, господа, вы справитесь наилучшим образом! Слово космического офицера, его предусмотрительность знает вас лучше, чем вы сами. Он из-зумительно умеет подбирать свой персонал! "По тебе как раз и видно, - подумал Глор. - Экий болван..." Между тем болван вручил им по жетону - пропуска в Главный док - и наказал сегодня же вечером, в первый послезакатный час, явиться на космодром-3. И порхнул себе через порог, оставив Глора и Ник в очень скверном настроении. Поиски схемы перчаток откладывались на неопределенный срок.  * ЧАСТЬ ВТОРАЯ. КОСМОС *  Земля. Институт скорой помощи К середине июня начались дожди. Грохочущие, как тяжелые орудия, летние грозы отмывали асфальт, выполаскивали больную листву городских деревьев, и они стояли молодые и чистенькие, как весною. В разгар такой грозы на шоссе из аэропорта стремительное такси попало правыми колесами на плывущий студень обочины, дернуло, завертелось, поехало боком и перевернулось на крышу. И дорога замерла. Завопили тормоза набегающих с двух сторон машин. Из сплющенной кабинки вытягивали человека в изорванном, сплошь обляпанном кровью пиджаке - понесли под навес автобусной остановки. Понесли умирать. Он уж не дышал. Но сквозь пелену дождя проскочил кремовый фургон "скорой", тормознул, перевалил через газон, разделяющий дорогу, и минуты не прошло, как "скорая" неслась обратно. Еще через десять минут грузовик техпомощи увез разбитую "Волгу" и обморочного, исцарапанного, но в общем невредимого шофера. Тем временем в кабинке "скорой" каждый делал свое дело. Младший фельдшер резал и сдирал одежду. Врач нацеливался зажимами, перехватывал кровоточащие сосуды. Старший фельдшер, собрав складками сердитое солдатское лицо, регулировал легочный автомат. Водитель гнал машину, вдохновенно удерживая ее на слое воды, покрывающей асфальт, как масло. На въезде в город ливень кончился, как оборвал, и водитель еще добавил газу. Многометровый шлейф водяной пыли тянулся за "скорой". Жалобно, тонко кричала сирена, покрывая шум центральных улиц. На перекрестках регулировщики выглядывали из-под мокрых дождевиков и свистели, останавливая движение. Последний поворот. Машина наискось чиркнула по перекрестку, вкатилась в переулок и, еще раз наддав сиреной, свернула во двор. - К операционному, - напомнил врач. Водитель молча правил. Врач все еще оттирал руки марлевой салфеткой. Он проговорил, всматриваясь в лицо раненого: - Яков Борисович, прямо с кислородом - в операционную. Фельдшер уже отпирал дверцу. Машина задним кодом подвернула к дверям операционного корпуса, взвизгнули по рельсам колесики носилок, и поспешно, приседая под тяжестью, фельдшеры понесли носилки в дом. Дождь ударил по вялому боку кислородной подушки. ...Выйдя из операционного, врач сказал водителю: - Не напрасно гнали... Сам Ямщиков дежурит - взял на стол... Хирург был похож на носорога - морщинистый, свирепо-невозмутимый, "сам Ямщиков". Он вышел с растопыренными руками, окинул взглядом свой оркестр - ассистентов, сестер, анестезиологов. Проговорил: - Открываем полость. Печень будем штопать... И наступила Великая Тишина. Печень была _о_ч_е_н_ь_ скверная. Через полчаса хирург спросил: - Пульс? - Норма. - Я спрашиваю: _п_у_л_ь_с_?! - Иван Иваныч, норма! - отвечал анестезиолог. - Врете! Первый ассистент смигнул с ресниц пот, нагнулся к кардиографу: - Не врет, Иван Иваныч. Пульс восемьдесят... Иван Иванович только покосился - свирепо, поверх маски... Руки его укладывали печень, как тесто в форму. - Я вам еще не врал, Ван-Ваныч... У него насос вместо сердца, право... Идеальный какой-то больной. Дышит как дельфин, - сказал анестезиолог. Иван Иванович фыркнул в маску. Несколько минут в операционной молчали, только сестра шепотом считала салфетки, чтобы не забыть кусок марли в брюшной полости. Потом хирург сказал в пространство: "Шейте..." Третий врач передвинулся на его место и стал зашивать полость, стремительно протаскивая иглу и завязывая узелки. А профессор Ямщиков затопал вокруг стола. Руки он нес перед собой, как два флажка. Посмотрел, проговорил: - Веко! Раненому приподняли веко, и хирург посмотрел зрачок. Глаза самого профессора были лишены ресниц, воспалены и свирепы. Он фыркнул, повел маской и приказал: - Готовьте челюсть. Руки. Все готовьте! Ира! Позвони _м_о_е_й_. Скажи, _с_а_м_ обедать не придет. Скажи, апостола режет... "Резал" Иван Иванович до ночи - пациент упорно дышал, и сердце действительно работало как насос. Утром же профессор, едва вошел, осведомился - жив ли оперированный. Оказалось, жив... Ямщиков отправился в бокс, пофыркал и вдруг приказал: - Ира! Швы смотреть! - Где, Ван-Ваныч? - Брюшину. Июньское утро сверкало за окном - за спиной профессора. Дождь лил ночь напролет. Светило солнце, а с деревьев еще капало. - ... Эт-та что такое?! - шепотом спросил Ямщиков. - Соединительная ткань, - пискнула Ира. - У, академик... Поди сюда. Слушай. Никого к больному не допускать! НИКОГО! Сма-атри... - Посмотрю, Иван Иваныч, - пропищала Ира. По ее лицу было видно - умрет, никого не пустит... Ямщиков стремительной носорожьей побежкой покатился к административному корпусу и через минуту был в кабинете профессора Потосова, директора Института Скорой помощи. - Дорогому гостю! - удивленно пропел директор. Ямщиков пренебрег его удивлением и спросил: - Смотрел вчерашние операции? - Пока администрирую. Что? Были происшествия? - Происшествия? Зачем же?.. Были операции... - отвечал Ямщиков. - Поинтересуйся, - и положил на стол тетрадочку - историю болезни. Черные, по-восточному изогнутые брови профессора Потосова полезли вверх и согнулись, как вопросительные знаки. - Довезли из Караваева?! - воскликнул директор. - Так точно. Я прооперировал. - Печень? - Все. Печень, череп, ребра извлек. Ноги сколотил. Руку еще. Пузырь зашили... - Ты отчаянный человек, Иван! Ночью он умер, конечно? - Живет. - Ну и здоровяк!.. Поздравляю, Иван! Рискнул - выиграл! - Ты не прыгай, - сказал Иван Иванович. - Помнишь, был секретный циркуляр? Здесь читали, в твоем кабинете? - Что-то помню, - выжидательно сказал директор. - Ничего ты не помнишь... Не бреши. Приказано сообщать о случаях ускоренной регенерации тканей. Где этот циркуляр? - У меня в сейфе. Скажи, при чем циркуляр? Очень здоровый человек, выжил, - спасибо ему! Помнится, году в сорок третьем... - Ты подними циркуляр, - перебил Иван Иванович. Директор полез в сейф. А профессор Ямщиков навалился животом на край стола и хрипло зашептал: - Утром... утром, - понимаешь, - полчаса назад приходим с Ирой... Живой... Хорошо... Храпит, как извозчик. А брюшина зажила! - Что, что? - За-жи-ла! На уровне пятого дня. Чисто. Хоть швы снимай... - Иван Иванович повертел толстыми пальцами, подыскивая еще сравнения. - Хоть хвойную ванну ему прописывай! Челюсть срослась! Между тем профессор Потосов извлекал из сейфа последовательно: обломок человеческой кости, коробку с танталовыми шурупами - для свинчивания костей же, коробку сверл, бутылку спирта и, наконец, папку с бумагами. В ней отыскал циркулярное письмо, начинающееся словами: "Всем больницам, госпиталям, станциям "Скорой помощи"..." Они прочли документ. Потосов опустил его на стол - текстом вниз, - набрал телефонный номер. - Алло! С кем я говорю? Так, правильно.. А это говорит профессор Потосов, директор Института "Скорой". Да, по письму. Вчера. Мужчина. После авто. Я говорю, после автомобильной катастрофы. Да. Нет, он спит. Наркоз у него. Да. Да. Договорились... Добыча Из ворот Центра выехали машины с оперативными сотрудниками и, избирая скорость, ринулись к бульварам. За ними - госпитальный "раф". Старшим отправился Ганин. Начальник Центра руководил операцией из своего кабинета, по радио. Он сидел, покусывал ноготь и отмечал время. Машины вышли через семь минут после звонка Потосова. Въехали во двор Института Скорой помощи еще через девять минут. Итого шестнадцать. Врачи - во главе с Анной Егоровной - прямо от ворот, подхватив в машину Ямщикова, помчались к операционному корпусу. Офицеры оперативной группы сопровождали "раф" до операционного корпуса, а там разделились. Пятеро обеспечивали охрану врачей, двое остались на связи, а еще трое поехали дальше, в глубину институтского сада, к каптерке, где хранится одежда пациентов. Через двадцать шесть минут после начала операции Зернов услышал голос Ганина: - Первый, первый!.. Докладывает Павел. Обнаружено! Повторяю - обнаружено! Прием! - Первый к Павлу. Изъять все личные вещи раненого. Доставить немедленно, на третьей машине. Допросить гардеробщицу - не спрашивали ли одежду до нас. Связной? Доктора мне. Прием. - Связной к Первому. Доктора вызываю. Павел передает - третья машина вышла в хозяйство. Две длинные минуты - пауза. Затем голос Анны Егоровны: - Первый, я доктор. Слушаю. - Что скажете о раненом? - Фортуна, товарищ Первый. Он! - Транспортабелен? - Он здоровей нас с вами, - сказала Анна Егоровна. - Хитрющий мужик. Притворяется коматозным. - Не понял. Прием. - Симулирует глубокую потерю сознания. - Понятно. Готовьте к транспортировке. - А его не отдадут, - сказала Анна Егоровна. - Об этом позаботится Павел, - сказал Зернов. - Конец... Связной, дайте Павла! Прием... Но, отпустив кнопку микрофона, Зернов опять услышал голос Анны Егоровны: - Первый! Вы учтите, здесь Иван Ямщиков. Он скандал устроит... Ему на вашего Павла, знаете... Как всякий старожил Н., Зернов был наслышан о профессоре Ямщикове. О его мастерстве, почти сказочном, и о неукротимом характере. И когда госпитальная машина вернулась во двор Центра, из нее вышел первым Ямщиков. Он протопал по служебной лестнице в больничку, не отставая от носилок, на которых несли "апостола". Лишь на таких условиях он согласился выпустить волшебного пациента из операционного бокса. Ровно через час после выезда группы в кабинете Зернова состоялось совещание. Героем его был не "апостол" - с ним-то все было ясно. Посреди стола лежал зеленый цилиндрик в палец длиной. Рядом - пять голубоватых кристаллов. Первая добыча Центра. Благоволин сказал: - Вне сомнения, это "посредник". Излучатель такой же, как на шестизарядном, который я видел. Вот - воронка на торце. Такие же нити для включения. Длинная - передача, короткая - прием... Разрешите открыть? - Открывайте, - сказал Зернов и по-детски вытянул шею. Физик покрутил цилиндрик в пальцах. Чмокнув, отвалилась крышка. Открылось круглое бархатное ложе для Мыслящего. Пустое. Длинные ворсинки бархата шевелились сами по себе, как живые. Разобрать их цвет оказалось невозможным - они были черными и одновременно всех цветов радуги. Илья Михайлович - заведующий научной частью - схватил со стола лупу и прищуренным глазом впился в ворсинки. Сказал с едкой завистью: - Микроконтакты... Эх!.. Заместитель Зернова - тот, что возглавлял следственную комиссию в Тугарине, - сказал: - Так, хорошо. Значит, на одном контрольном пункте рентгеновский аппарат можем заменить этим прибором? Это достижение... "Камею" обезопасим на сто процентов! - Прежде всего, медицинская проверка, - сказала Анна Егоровна. - Эта штука же орудует в мозге - нашли игрушку... Вы можете поручиться, что она безвредна? Благоволин вдруг сказал странным голосом: - Это "посредник" планетного класса. Стало тихо. Дмитрий Алексеевич сидел, сжав пальцами виски. - Сейчас, сейчас, - пробормотал он. - Сейчас я вспомню... А! Планетного - именно так... Извлекает только _э_т_и_х_ Мыслящих... Наших не... Как бы сформулировать?... Наших не берет. Он безвреден для мозга, Анна Егоровна. Еще что-то было, сейчас... А! Он действует эн раз, затем самоуничтожается. Вся их аппаратура, выносимая с корабля, имеет ограниченное количество циклов... - Физик бормотал, как со сна, и это было так непохоже на его обычную самоуверенную манеру, что всем стало не по себе. - Эн, эн... Сколько же?... По-видимому, девять, "Посредник" девятиразового действия. На контрольном пункте его нельзя использовать. - Нельзя-а? - спросил Ганин. - Откуда вы это все знаете? (Благоволин не ответил.) А раньше почему не доложили? - Сейчас только вспомнил, Иван Павлович. - Почему девять? - спросил кто-то. - У них девятеричная система счета, - сказал Благоволин. Начальник Центра сложил кончики пальцев, поднялся: - Спасибо, товарищи. Оперативные решения откладываем. Пока ведем исследования. Первое - надо получить рентгенограммы прибора. Используйте рентгеновские аппараты, установленные на проходных. Получите снимки в разных ракурсах. В карманах, портфелях, обуви. Возможно, прибор вообще прозрачен для рентгена, а мы штабных работников облучаем каждый день. Второе - врачам, психологам, физикам провести комплексное исследование. Программу представите на утверждение. Прибор не портить. Включать разрешаю не больше двух раз. - Михаил Тихонович! - вскрикнула докторша. - Не больше двух раз, - жестко повторил Зернов. - Третье... "Апостол" не должен знать, что "посредник" и кристаллы мы обнаружили. Впрочем, следствие и поведу сам. Последнее. Я приказываю считать, что мы _н_и_ч_е_г_о_ не добились. Ни-че-го. Взяли в плен шестерых врагов - право, это не победа... Товарищи, вы свободны. Дмитрий Алексеевич, останьтесь. Он обождал, пока все вышли: - Дмитрий Алексеевич, вы играли. Плохо играли. Неважный вы актер... - Сознаюсь, - сказал физик. - Я не Москвин. - Вы притворялись, что вспоминаете. - Ну да. Остальное - правда. (Зернов пожал плечами.) Не верите? Все, что я говорил, поддается проверке. "Посредник" наверняка один раз был в деле, - после восьми включений он рассыплется, если не после семи. Проверяйте. И для рентгена он непрозрачен, как я говорил. - Зачем вы играли? - спросил Зернов. - Михаил Тихонович... Я не хвастун, правда? Ведь я даю ценнейшую информацию. Без нее "посредник" бы погиб. А он еще пригодится, хотя бы для операции "Тройное звено"... Смею напомнить, я же дал информацию об однозарядном "посреднике", и сегодня она подтвердилась убедительнейшим образом. Что вам до манеры, в которой я выступаю на совещании? - Неубедительно, - сказал Зернов. - Я должен знать все, что знаете вы. Тогда, когда нужно мне, а не по вашему усмотрению. Сейчас я должен знать, зачем вы играли. Физик достал служебное удостоверение, положил на стол. - По-видимому, я отстранен от работы. - Не имею другого выхода. - Я готов. Михаил Тихонович, одна просьба, - я жду письма или телеграммы. Пусть меня известят, и тогда я расскажу вам все. Лично вам, и никому другому. Он грустно, шаркая большими ногами, вышел ив кабинета. Зернов сказал в пустоту: - Нелепо... Да что делать? Если он не применит к Благоволину дисциплинарные меры, то они будут применены к нему, Зернову. Он дал Ганину распоряжение о домашнем аресте. Затем написал несколько слов на листке именного блокнота, поставил дату и листок запечатал в конверт. Открыл большой сейф, в нем еще одну дверцу, и туда, в отделение для самых важных бумаг, спрятал конверт. Обычная прогулка Двое суток назад мир казался прекрасно устроенным. Он был подобен Солнечной системе, в которой светят три Солнца - Великие, - вокруг них по сложным, однако же неизменным орбитам вращаются члены высших каст. Затем вторая система спутников - низшие касты. Все было четко и определенно. Цель Пути задана раз и навсегда. После смерти - возрождение. При жизни - стремление вверх. В темноте подземных заводов копошились низшие из низших, "крапчатые комбинезоны", парии. Розовые комбинезоны обслуживали поверхность планеты и мечтали о работе в Монтировочных. Один на тысячу допускался до обслуживания ракет. Для балога высшей касты начальной ступенью успеха был орбитальный монтаж. Последней ступенью - Бессмертие и Вечная жизнь на спутниках. Туда, ввысь, направлялись стремления Глора и Ник двое суток назад. А сегодня, удостоившись приглашения от самого командора Пути, монтажники угрюмо натянули капюшоны на глаза и выглядывали из-под них как рош-роши, посаженные в клетку... Орбитальные монтажники получают отпуск раз в полгода - таков устав Главного дока. На орбитах не место посторонним. Там уж не познакомиться с биохимиком, специалистом по детекторам. Неудача казалась сокрушительной. Они стремились вниз, к подземным заводам, а их послали на орбиты. Наступил час Большого восхода - три часа до смены. Ник проворчала в капюшон: - Поедем, что ли, покатаемся. Напоследок... - Ну, поедем, - сказал Глор. - Клянусь черными звездами!.. - Он злобно передернул плечами и шагнул в коридор. Впоследствии он понял, что повело его к магазинам, Он бессознательно жаждал утешения, а в голове застрял вчерашний разговор о новом ботике для подводной охоты. Говорили, что бот уже выставлен для продажи. И, выведя "Скитальца" из гаража, Глор послал его на восточную дорогу, к магазинам предметов роскоши. Над заводской равниной занималась Большая заря - между горизонтом и черной полосой туч поднялся сноп синих лучей. Восход был скверный, под стать их настроению. - Хорошо бы, если вдруг буря... Ракеты бы отменили... - сказала Ник. - Не надейся, - проворчал Глор, но все же поднес к уху браслет и взял прогноз погоды. Действительно, ожидался ураган. До прогнозу, фронт достигнет третьего округа к Большому закату. Однако же - фронт, не эпицентр. Ракеты будут взлетать до полуночи... И монтажники мрачно умолкли. Лишь косились на подземные заводы - их было полно вокруг восточного шоссе. То и дело мелькали зияющие жерла туннелей, из которых по пандусам выезжали грузовозы с тюками комбинезонов, контейнерами башмаков, металлического проката, пластмассы, синтетической пищи. Только с перчатками не было. А может, и были. Может, как раз последний гравилет, заваленный контейнерами с надписью "приборы", и вез перчатки... Потом в распадке между двумя холмами блеснул золотистый полусферический купол - магазины. Глор спросил: - Пойдем взглянем на этого.. На новый бот? - О великие небеса!.. - простонала Ник. - Новый бот! - и отвернулась. Глор только ждал повода, чтобы разозлиться. И вот повод нашелся. Госпожа Ник ухитрилась спиной показать, как она презирает Глора за недостойное, неуместнее, попросту говоря, младенческое любопытство. Он должен думать, _д_у_м_а_т_ь_, искать выход, когда же он станет взрослым, наконец?! - Иди, если желаешь. Я пока подумаю, - сказала она. Глор фыркнул и пошел. Ему уже не хотелось смотреть ботик, но отступать тоже не хотелось. Независимо ссутулив плечи, он оглядел полусфероидный вестибюль. Хорошо бы, отыскался знакомый - поболтали бы. А Ник пусть ждет. В элитном магазине только и болтать. Но прозрачные площадки, лесенки, переходы были почти пусты. Стеклянная фантасмагория, заполняющая вестибюль, сияла самодовольным смугло-розовым светом. К Глору со всех ног подкатил робот в синей униформе. Пропищал: - Господин монтажник высшего класса, соблаговолите... Глор отмахнулся. Эскалатор бесшумно низверг его в торговые залы. Назойливый робот, позвякивая от избытка услужливости, топал следом. "Пускай его, - подумал Глор. - Все-таки компания..." В пустом зале громкоговоритель бормотал кокетливым женским голосом: "Пилот-приставка даст вам, господа, незабываемые ощущения"... "М-да... Незабываемых ощущений только и не хватает", - злобно подумал Глор. Перед ним в длинном туннеле сияли свежей оранжевой краской шестиноги. Дальше - гравилеты. Еще дальше, в легкой дымке из-за расстояния, висели мыльные пузыри подводных ботов. "Зал больших машин". Навстречу прошли, как белые привидения, два Диспетчера. Ближний к Глору казался слишком юным для столь высокой касты. К тому же он щеголял в немыслимом, тончайшем комбинезоне. На боках франта явственно проступали смигзы - рудименты третьей пары конечностей. Ох, и наглый же юнец!... Разве такой щенок может быть толковым инженером? И уже - Диспетчер! Не зря шепчут, что беспардонная наглость - лучший путь к величию... Злобно подергивая плечами, Глор прошел к "Повелителю ураганов" и воззрился на него невидящими глазами. Приходится смотреть, раз уж пришел. Обводы и правда потрясающие. Ото, а люки! Великолепнейшие люки... Он присел, чтобы заглянуть под брюхо машины, и услыхал незнакомый голос: - Господин Глор, сын Тавик? Честь имею приветствовать! Светлоглазый Под кормой "Повелителя" стоял небольшой, очень складный балог. Был он в комбинезоне специалиста высшего класса, с застежками инженера-физика - серебристом, с сиреневыми каемочками. Одежда сидела на нем броско, щеголевато и казалась совершенно новой. Руки в безукоризненных перчатках он держал сложенными у живота. Наверно, чтобы не прикоснуться к чему-нибудь грязному. В отвороте перчатки, оттопыривая его, торчал цилиндрический чехол для магнитной проволоки, а на левом плече висел маленький считывающий аппарат. Такой аппарат был и у Глора, только ему да и любому монтажнику никогда не пришло бы в голову разгуливать с ним в публичном месте. Но инженеры-физики проделывали это довольно часто. Лицо инженера казалось веселым и благожелательным. На Глора уставились бойкие глаза, отличавшиеся одной особенностью - они были не абсолютно черными, как у всех, а сероватыми. Редкое качество. Такие глаза невозможно забыть. И Глор мог поклясться покоем своих Мыслящих, что никогда их не видел. Светлоглазый шустро присел - поклонился. - Честь имею, господин Глор! Плавного Пути! - Плавного Пути, господин инженер... Чем я... - Не трудитесь! - воскликнул инженер-физик. - Вы никогда меня не видели, это я знаю. Однако же... - Светлоглазый, быстро оглянувшись, отвернул перчатку и выключил свой браслет. - Я не назову своего имени, господин Глор. Вы уж простите. Он выразительно покосился на браслет Глора. И тот, сам не зная почему, нажал на выключатель. Сейчас же Светлоглазый придвинулся к нему и громко прошептал в ужо: - Я ждал вас, чтобы предложить вам Бессмертие! Стоп! Не отворачивайтесь, подумайте! - В подарок? - Ну что вы! Услуга за услугу. Так что же? "Надо его выслушать, - подумал Глор. - Терять нечего. Терять совершенно нечего. Полчаса я могу на него потратить - не больше. До смены надо проехать к Старой Башне и убить Нурру". Мысли, настигающие нас, как выстрел из-за угла... "У инженера-физика глаза убийцы, вот в чем дело, и вот почему Ник смотрит как затравленный рош-рош, - думал Глор. - Она-то помнит - я забыл. Нурру нельзя оставлять в живых. О подлый, подлый мир..." - Я вас слушаю, господин инженер-физик. - Благодарю! - живо ответил Светлоглазый и щелкнул пальцами, подзывая робота. Синий приятель Глора был тут как тут. - Открой кабину "Повелителя ураганов", малыш! - Слушаюсь... - Робот подпрыгнул, прошлепал присосками по корпусу бота и отвалил крышку. - Новейшая модель, господа элит-специалисты! Имеется нижний люк для выныривания при подводной охоте, размер восемь на шесть, при наличии обычного верхнего и бокового люков трюмного размера одиннадцать на одиннадцать... Люк захлопнулся. Светлоглазый успел отпихнуть робота, и тот остался снаружи. Он жестикулировал, стоя на прозрачной броне, чудовищно искажающей все вокруг. Ноги робота казались огромными, а тело - крошечным, как синенькая елочная игрушка. Светлоглазый был ловкач. Как только захлопнулся люк, он придвинул челюсти к уху Глора и зашептал-защелкал с невероятной энергией и убедительностью: - Был у вас нынче Клагг? Отлично! Известное лицо определяет вас к себе инженером для поручений. Не знали? Теперь знаете. При выходах в Космос в двухместной ракете известное лицо _в_а_ш_е_. Поняли? Это очень просто и совершенно безопасно. - Инженер весело щелкнул челюстями. - Он сам водит ракету, сам, понимаете? - Что безопасно? - спросил Глор. - Подменить его, экий вы чудак! Подменить! Вот у меня "посредник". Оставшись с известным лицом в ракете, вы подмените его на содержимое "посредника".. "_П_о_с_р_е_д_н_и_к_"?! Где?! - изумился Глор. Но тут же понял: провокация Охраны, ничего более. Нашли дурачка... - Господин инженер-физик! Да как вы осмелились!... - Не трудитесь, - перебил Светлоглазый. - Я не агент Охраны. Отказываетесь? Великолепно. Собираетесь донести на меня? Прекрасно. Пожалуйста. Только учтите - мы предусмотрели и отказ и донос. Подумайте, господин монтажник Глор! Глор поднял руку с браслетом - вызвать Охрану. Инженер быстрым шепотом предупредил: - Осторожно! Подумайте! Вы включаете автоматизм, обеспечивающий мою безопасность. Я не благотворитель, предупреждаю... И, оглянувшись, он живо распахнул чехол - на Глора уставился излучатель "посредника". - Подчиняюсь насилию, - сказал Глор. - Ну, говорите. - Вы производите подмену. Новый, х-м, вы понимаете кто, дарует вам Бессмертие и звание Диспетчера или Полного командора - на выбор. И соответствующую должность в Космосе. Учтите - Бессмертие! Соглашайтесь! Бессмертие - величайший соблазн для смертного существа... Получить право до конца Пути переходить из тела в тело без ожидания очереди, без минуты небытия! Но Глору был нужен "посредник". Только "посредник". Волшебная палочка, универсальный ключ ко всем проблемам. - Предположим, я соглашусь. Какие гарантии? - Никаких, - сказал Светлоглазый. - Помилуйте! Действие само содержит в себе гарантии. Вы будете владельцем тайны - новому Великому волей-неволей придется вас озолотить. - Либо уничтожить. - Фу... Деловые отношения, господин Глор! Мы не убийцы. Мы сотрудничаем честно. - Слова, - сказал Глор. - Пересадочную инструкцию даете? - Разумеется. Она в чехле вместе с прибором. - Срок? - Не так важно. Лучше не тянуть. - Дополнительные указания? - Перчатки для нового владельца будут в ракете завтра. С чехлом не расставайтесь, только при перелете уложите в контейнер. Мыслящего не извлекайте ни под каким видом. Слышите? - угрожающе спросил инженер. - Это категорическое условие. Помните, нас нельзя обмануть. Возмездие будет мгновенным. - Ладно, - сказал Глор. - А я позабочусь, чтобы вы меня не обманули. - Мы-то что... Уничтожьте Мыслящего известного лица. Госпоже Ник ни слова. Плавного Пути. Безветренной дороги. - Безветренной дороги, - сказал Глор. - Да, почему вы обратились ко мне? - Я же сказал - вы назначены адъютантом к известному лицу. Ну идите, идите, идите! И Глор пошел. Договор Большое Солнце низко висело над деревьями. Вот-вот оно скроется в тучах, медленно опускающихся от зенита к горизонту. Предчувствуя бурю, вышли на охоту целые стаи лаби-лаби, от громадных ветеранов по молоди, родившейся этим летом, - с носовой платок величиною. Позже, с первым ударом урагана, лаби-лаби свернутся в клубочки и попрячутся в развилках воздушных корней. А пока они летали под черными, как уголь, тучами. Небо полыхало зловещими зарницами, призрачно-зелеными в солнечном свете. Заповедный лес шелестел и гудел, как возбужденная толпа. Деревья стали меньше ростом - уходили в землю поглубже, запускали дополнительные корни, переплетались между собой ветвями. Одни лишь рата, спутники бурь, стояли невозмутимо. Эти деревья поддавались ураганам, взлетали высоко, к самым тучам, и мчались многие сотни километров, захватывая новые области. Иные ухитрялись миновать Дикий океан и пустить корни на другом материке. Ник и Глор смотрели на лесную суету, пока "Скиталец" пробирался к Старой Башне. Ехали в открытую - сегодня они покидают планету, а на орбитах свои законы и своя Охрана. Все уже было переговорено. "Посредник" спрятан в стальном кожухе двигателя - если Светлоглазый рассчитывал подслушивать их разговоры, то он зря рассчитывал. Стальной экран отсекает радиоволны. Госпожа Ник сидела просветленная, небрежно постукивала ботинком. Когда Глор, явившись из магазинов, рассказал ей про чхага, она ответила тремя фразами: - Ты молодец. Я уж думала бежать и скрываться. Поехали брать Нурру, умница ты мой... По дороге к лесу они прослушали пересадочную инструкцию. Чхаг дал не всю ПИ, только два раздела - "Общие правила" и "Правила пользования ППК", то есть "посредниками планетного класса". Из общего раздела они узнали, что ППК берут исключительно Мыслящих балогов. Иными словами, Севка и Машка не могли перемещаться из тела в тело с помощью ППК. Им, инопланетным, нужен был ПДК - "посредник десантного класса", чтобы перебраться в тела химиков, остаться на планете и добывать схему перчаток. Но десантного "посредника" не было. Приходилось лететь в Главный док. С другой стороны, там их ждала возможность настолько соблазнительная, что лучше было не думать о ней пока что... Правда, эту возможность, которую Глор и Ник даже не обсуждали, а только обменялись взглядами и поняли, - эту возможность удастся реализовать тоже с помощью десантного "посредника". Как его заполучить и как найти третий раздел ПИ - вот вопрос! Башня приближалась, покачиваясь в такт шагам машины. С верхушки сорвался лист - кувыркнулся, встал на ребро, свистнул в чащу. "Они обречены, как этот лист был обречен упасть. И Ник обречена. Рано или поздно мы их оставим, и тогда с ними расправятся как с предателями", - подумал Севка. Вчера от этой мысли Севки у Гло