И... НЕ ВЛЮБЛЯЙСЯ В ЧЕРНЫЙ ГЛАЗ! ЧЕРНЫЙ ГЛАЗ ОПАСНЫЙ.... С той внучкой - (а никто и не помнит о ней: "Там, что был ребенок, в Фаросе?"), как раз все в порядке. Умерла бабушка. От той самой болезни - перестрадания. Перестрадала. Никто ее не называет "Эвита". Было принято не любить ее. Вся страна смеялась. Выскочка! Райка! Говорит Маргарет Тетчер - "хочу, говорит, сережки - точь в точь - как у вас!" Во - воспитание! Пустили Дуньку в Европу! Ишь - сережки ей подавай! Как у самой Тетчер. Ишь - ножки - то показывает! Туфельки-шарфики! НА ДЕНЬГИ НАРОДНЫЕ! Может не вся страна? Мне она нравилась. Тем что - СЕРЕЖКИ, ТУФЕЛЬКИ, ШАРФИКИ. И что после Аликс - ( а уж ту- то ненавидели! А теперь все деток ее поминают) впервые - Женщина. Бедная девушка. Первая наша - леди. И не Дунька она, а Элиза Дулитл. С нее и началась вся эта "техника мягкого ввода" - возрождение российской Бедной Девушки из простых. До сих пор не могу привыкнуть. Иду - сзади разговор: "... А в субботу к нам сельдь должны завезть. Я себе возьму и другим раздам..." - ну и представляю себе что-то такое - из Галича. От чего плакать хочется. А что еще может быть в рыбном отделе? Повернулась - идет себе бычок - качается, а с ним под ручку... Я ее даже узнала - я ее вижу каждый день в этом рыбном. В халате и нарукавниках. Узнала потому что - портреты рисую с детства и у меня память на лица. Потому что эта Золушка превратилась - в НАСТОЯЩУЮ ДЕВУШКУ ИЗ ЖУРНАЛА. Не в Тетку из Торговли, а в Девушку из Журнала. Раньше таких не было. В продуктовых - точно таких не стояло. И не от богатства и связей - они стоят в рыбном. Понятное дело, что-то они варят на этой рыбе. Немножко - на туфельки-шарфики, и слава Богу, что могут наварить. Бедная девушка - Стержень Нации. Умерла наша выскочка - Элиза - Эвита. "Не плачь по мне, Россия..." А я - плакала. Вышла с этой газетой из редакции "Новоруского Слова" и расплакалась прямо на Пресловутом Бродвее. Святой Никола, расскажи ей про туфельки маленьких продавщиц. И что провинциальную модницу теперь не отличишь от столичной - французские журналы продаются повсюду - а уж когда есть информация, о том, что носят в Париже - Бедная девушка не растеряется и сообразит, как соответствовать. Стоило ли за это умирать? Да кто ж знал? Она просто жила. Любила мужика своего. Обрадовалась, что вдруг можно - да по всему свету, да по телевизору. Ну и надела туфельки, что получше... а потом - пошло-поехало. Перестрадала, заболела да и померла. А я -то - перестрадала, заболела и ... жива осталась. Благодаря Эвите. С Эвитой было вот что: Пришли антиперонисты и решили ее тело сжечь. Из мавзолея ее, ясное дело - выкинули. Но и просто в могилу переложить не хотели.Чтоб неповадно было народу приходить на ее могилу и вести перонистские разговоры. Получалось, что ее могила обязательно станет рассадником перонизма, а зачем это нужно, когда кругом уже антиперонизм обьявлен. Вообщем велели одному полковнику ее сжечь от греха подальше. А народ выкрал эту ее мумию и стал ее прятать. Вся эта история описана одним латиноамериканским писателем в одном романе. Не помню как фамилия писателя и название тоже не помню. Может так и называется "Эвита"? А может "Санта-Эвита"? Ну что-то такое. Роман этот перевели и напечатали в "Иностранке". Я уж давно жила в Америке и никакой "Иностранки" в глаза не видела, но однажды у Рицмана в гостях, (так что он тоже косвенно причастен к моему чудесному спасению), вижу валяется "Иностранка" - я стала ее листать, нашла эту "Эвиту" и от любви к мюзиклу, выпросила себе этот роман почитать. Там дальше этот полковник долго за ней гоняется и постепенно понимает, как ее любит простой народ. Эта Эвита наладила по всей Аргентине такую грандиозную раздачу ботинок и одеял, что все церкви и синагоги Америки, вместе взятые, могли отдохнуть. В конце концов, полковник сам становится ярым перонистом и, догнав, хоронит ее как положено и свято хранит тайну ее могилы, от своих бывших друзей антиперонистов. Кажется его в конце растреляли. Или наоборот - наши победили. Не помню. Моя сестра Анька - которая объиспанилась, живет в Мадриде, танцует фламенко и все про них понимает, говорит, что в Латинской Америке - если война или революция- то никогда не разобраться - "кто тут немцы, а кто наши". Главное - они волновались - похоронить ее по-нормальному. Потому что у них там - Бог - полностью деревенский и от этого - они в него сильно верят. Я даже не понимаю, как ее могли в мавзолей положить? Наверное, временно положили, а потом собирались - хоронить как положено. Вот такой роман. А начинался он с начала ее болезни. И как положено, в латиноамериканской литературе, которой никогда - тело - не стыдно, там было подробнейшее описание всех симптомов, всего, что она чувствовала, где там, что у нее болело, от начала до конца. Отчего то я все это запомнила. Да не от чего, просто память хорошая. И когда в Париже - со мной стало происходить что-то странное - я вспомнила эту "Эвиту". Вела я себя, конешно как все дуры-бабы, в подобных случаях. По-моему весь мир рассказывает друг-другу истории о том, что если русский человек заболел - то он не идет к доутору, а звонит знакомым и спрашивает, как ему лечиться. Желательно конешно, знакомому, который много болел - у такого, считается большой опыт. Ну и что? Я до сих пор считаю, что это правильно. Просто я теперь, когда мне звонят посоветоваться с какой-нибудь штукой, посильнее насморка, твердым голосом велю немедленно к доктору идти. И даже там, в Нью-Йорке выдаю адреса всех бесплатных заведений, где делают основные анализы. Без страховки - к врачу не разбежишься. Вообщем я стала со всеми советоваться. Главное - место - такое деликатное, что и как назвать то его, непонятно. А женщин вокруг - никого. Алеша окончательно от них устал, всех разогнал - я одна курицу готовлю и хватит. Вокруг - сплошь какие-то парубки без правожительства, беглые матросы, я на них ору, они обижаются. Один в меня из пистолета стрелял - прямо в лоб, хорошо пуля холостая попалась, (между прочим, если в лоб стрелять человеку из пистолета, то иногда можно и убить ненароком), другой ножом пихаится, третий - еврей как положено - в очках и лысый, думала защитит - все ж Свои-Наши, так тот хуже всех оказался - окурком в меня кинул! Прямо в Рождество. Кричал "Еврей еврею не товарищь!". Этот вообще самый нервный был. Он там жил себе спокойно в Париже семь лет по паспорту какого-то португальца, а потом поссорился из-за девушки с одним дядькой - знаменитым художником, решил его застрелить ( там вокруг Алеши такая жизнь - как в народной песне и все время "за измену плотют кровью"), прибежал, кольтом размахивает, дядька испугался, со страху в полицию позвонил. Ничего страшного не было - но португальский паспорт - все ж таки отобрали. И парень этот страшно убивался. Понятно - кому ж охота из португальцев обратно в евреи? Да я и случаев таких больше не знаю. Наоборот - из евреев в португальцы - случаев полно. Они потом все капитанами на работу устраивались - и наоткрывали кучу разных интересных мест. Колумб, например, Америго Веспуччи... Но чтоб наоборот - этот случай, он был конешно уникальный. Вот такой был вокруг здоровый коллектив. Стала я с ними советоваться. Все как обычно в таких случаях приняли самое живейшее участие, наперебой стали советы давать: У меня тоже самое. Только в жопе. Это геморрой. Тебе красного вина нельзя. Да простуда у нее! Ванну горячую! Я те говорю - венеруха обыкновенная. Что "ни с кем"? Не пизди уж, "ни с кем", К доктору надо - пусть таблеток даст. Не надо ей к доктору! Облепиховое масло достань... Все советовали, и который стрелял, и который резал, главный то злодей - бывший португалец - как самый ученый, велел никого их не слушать - а попросту марганцовкой промывать. Это прозвучало уж вовсе убедительно. Он даже сам обещал марганцовку принести, потому что в чужой стране, вещи - невидимки, ну которые дома - откуда-то всегда есть (йод, марганцовка, табуретка, тапочки...) - вдруг превращаются в проблему. Вообщем я вроде как успокоилась. Ладно, думаю, принесет марганцовки... Книжка эта все не шла у меня из головы, и все время вертелась эта мелодия "...Не плачь по мне, Аргентина...". Ясно было, что в Париже - без денег к врачу не пойдешь. На бесплатную медицину - прав нет. Все это уже сто раз описано - как раз про Европу. А в это время - Новый Год - на носу. Мансарда у меня прелестная - дико дешевая и оплачена уж за три месяца вперед (там иначе не сдают). Улица Пигаль, седьмой этаж, Эйфелеву башню в окно видать... опять же любимый Алеша рядом. И вообще - Париж. Я там рисовала новогодние открытки - очень красивые и этим зарабатывала. С рук продавала и даже в какой-то сувенирный магазин сдала. Вообщем полная идиллия. Жить бы да радоваться. А я - плачу, кричу на всех - непонятно, что происходит - страх внутри - чего? Сказали же - принесут марганцовки... Кошка - была испанская. Испанская обычно бывает мышка. Нет, мушка! А у меня была кошка. Она там, в Испании пристала к алешиной дочке. Долго шла за ней по улице. Кошки так себя не ведут - это типично собачье поведение. В результате, алешина дочка - сунула ее под куртку и села с ней в поезд. Под курткой, кошка нелегально пересекла границу Франции и оказалась в Париже. Дочка принесла ее домой, а там своя кошка. То есть - Коренное Население. И уж совсем незнакомое с основами этики и политической корректности. Эта - коренная французская кошка четко поняла, что из ее блюдца отлили некоторое колличество молока в соседнюю мисочку. И она - этой испанской кошке - нелегалке - жидовке выдала такой пизды, что Алеше пришлось немедленно взять беднягу и отнести в подвал - где все мы целыми днями тусовались. А мне - помните, да, С КОТАМИ НЕЛЬЗЯ! Я устроила ей кроватку, место для еды. Все надеялась, что как-нибудь обойдется. Но на второй день - уж поздно ночью - у меня начался приступ аллергии по полной программе. Это все вместе - насморк, астма, глаза... Главное, она все время сидела возле меня и глядела на меня, эта кошка. Понятно почему - я ее кормила. Один морячок ее полюбил, и она стала спать возле него, но когда не спит - все ко мне норовит. Вообщем наступила ночь и страшная гроза. А я кашляю, чихаю, глаза ни хрена не видят. Я решила похитить кошку из подвала и отнести своей подруге художнице Фаньке - она кошатница. То есть намеренье было вполне благое - хоть сейчас мости им дорогу в Кошачий Ад. Схватила кошку и побежала домой, на Веселую Пигаль. Дождь, как из ведра - бегу я вдоль по этой несчастной Пигаль, она ни хрена не веселая, кошка тоже страдает - вырывается, а сама я - уж полностью реву навзрыд. На середине дороги взяла и разжала руки. Кошка - выпрыгнула и сразу в подворотню. Никогда я ее больше не видела. Но помнить всегда буду. На следуюший день - шум, крик, скандал, дочка плачет, Алеша ругается, я оправдываюсь - довольно неубедительно: - Ты знал! Ты же знал, что мне - С КОТАМИ НЕЛЬЗЯ! Мы столько жили вместе! Не мог не знать! Откуда я мог узнать? Ведь у нас никаких котов никогда не было! Почему ты не сказала? Мы бы ее в другое место пристроили! Ничего бы ты не пристроил! Ее морячок уже полюбил! Вы бы мне велели таблетки пить - от кошки, а мне от них плохо! Почему ты ее не отнесла к кому-нибудь? Я хотела... Я несла... Я к Фаньке несла! А потом не донесла... Убирайся отсюда к чертовой матери! Иди на улицу и без кошки не возвращайся! Алеша орет - как героический морской дедушка, мама или Захар Михалыч. Кто бы их всех боялся... Я покорно поплелась на улицу. Алешу я достаточно хорошо знаю - это называется ЗОЛОТОЕ СЕРДЦЕ С ТЯЖЕЛЫМ ХАРАКТЕРОМ. (Мама, дедушка и Захар Михалыч - вероятно тот же случай). Было понятно, что если обычно можно вернуться минут через двадцать - то на этот раз - лучше подождать до завтра. Вокруг на улице - был предновогодний Париж - теплынь и неосенний мелкий дождичек... Я шла, шла, мимо лотка с яблоками, мимо лавки с курицами, а когда я шла мимо туристического агенства, Пушкин - ну тот, детский, который должен за всеми все доедать - в войну этот Пушкин почти изчезает, а в мирное время ему лафа, говорит мне: Тебе сказано русским языком - иди и без кошки не возвращайся. Вот тут продают билеты на Нью-Йорк. Купи сейчас же билет и катись домой к маме-папе и родной Горячей Линии Женского Здоровья, телефон которой висит в вагонах сабвея. Ты с ума сошел! Послезавтра Новый Год! Милениум, Второе Тысячелетие, и вообще у меня хата оплачена до первого марта! В любом случае надо еще два месяца прожить тут. - Ты чего не понимаешь, что влипла по серьезному? Быстро заходи сюда и договаривайся насчет билета! Иначе тебе не светит никакое Второе Тысячелетие, так и помрешь, как дура, в Первом. Второе-то, между прочим, только через год наступает! Конешно, это Пушкин сказал. Ну не Святой же Никола? Станет он разговаривать с такой сомнительной Бедной Девушкой, как я. Пушкин - больше некому! Ну и послушалась, конешно. Пушкин - известное дело, он "СВОЕ - НАШЕ - ВСЕ". ....................................................................................................................................... - ...Еще бы два месяца - и была бы реальная угроза для жизни. А пока что у вас стадия "два би". Это замечательно! За последние недели я все время слышала подобные радостные восклицания. У тебя рак - но самый лучший из всех! "Ютери" - их лечат! Это Оля - еврейская девушка - похожая на меня, русская докторша в самом дорогом госпитале Нью-Йорка. Там лечат миллионеров, мэра Джулиани, и по ГОРЯЧЕЙ ЛИНИИ ЖЕНСКОГО ЗДОРОВЬЯ, весь нищий Гарлем. Это их районная поликлиника. У меня другой район, но новая жена Брука - Ирочка - через русскую Олю (надо же своих тянуть), впилила меня именно сюда. Тут какой-то новый метод. С вашим диагнозом, в этой стадии "два би" - у нас 98% процентов излечения. Новый метод! Все замечательно! Андрюха, а эти, которые 2% ? Они что? Да это врачи так должны говорить. На всякий случай. Если ты в это время от чего-нибудь другого помрешь. Все ж бывает. Это подстраховка. Если американский врач говорит 98% - значит они лечат это. 98% это здорово, понимаешь! Этот курс занимает три месяца. Все будет чудесно. Локальная радиотерапия. И химиотерапия - локальная. Вы не потеряете волосы! Нет, нет, это не больно. Никакого плохого самочувствия. Может быть легкое недомогание. Бывает, что немного тошнит... ...Мотор колеса крутит Москва уже видна Маруська в институте Саклифосовскава На стол Маруську ложуть Шестнадцать докторей... Все есть в народной песне. Есть даже и более о конкретно-реально моем случае: Я не знаю, как у вас Но у нас в Японии Семь врачей в пизду глядели Ничего не поняли! Вот именно. А этот мой госпиталь вместе с еще одним в Израиле, и еще одним в Лондоне - чего- то такое нашустрили - для моей болезни. Теперь это уже много где есть. А тогда был совсем новый метод. Все равно - помогает только если вовремя... Вообщем - понеслась пизда по кочкам. Опять же не в переносном смысле - а практически в буквальном. Жила я жила, мечтала о любви - представляла внутри у себя какой-нибудь роскошный Фаллический символ - типа Жезл Страсти, предавалась одиноким фантазиям, но такого, никакая моя фантазия предположить не могла. Чего ж они в меня только не засовывали! Этот каталог " С НАШИМ ОБОРУДОВАНЬЕМ ВЫ СМОЖЕТЕ ИМЕТЬ ДО 160-И ОРГАЗМОВ В ДЕНЬ! " бледнет перед каталогом медицинского оборудованья, побывавшего в моем лоне за эти три месяца. Коллекция орудий пыток из Музея Религии и Атеизма - тоже. Иногда простые медицинские клещи и плоскозубцы. А в основном - неизвестные приборы, в которых что-то жужжало, трещало, вспыхивали лампочки, тянулись разноцветные проводочки... Иногда мои мучители вдруг проявляли неуместную политкорректность. Поднося к моему лону очередное жужжащее чудовище, дизайном напоминавшее мужской детородный орган, толстый негр говорил: Если вам неудобно, чтобы это исследованье проводил мужчина, вы можете отказаться, и я позову ассистентку. Да чего уж там, валяйте. Понятие "мужчина", мне к тому времени представлялось уже чем-то из другой жизни. Вообще мысль о том, что после того, как в этом месте побывают все эти рубанки, коловороты, радиопередатчики и карданные валы, словом, поработают все эти врачебных дел мастера - золотые руки, - мысль о том, что ТУДА еще когда-нибудь сможет войти кусочек живого человеческого хуя, постепенно уходила из моего сознания все дальше и дальше. Я даже как-то успокоилась - не придется больше никаких любовников искать, вот и хорошо. Все равно, я была на удивление неудачлива в этих поисках. Главное достоинство нашего метода - то, что вы получите возможность снова жить Полноценной Половой Жизнью! У вас есть бойфренд, Джулия? Жить, чего? Чем? Вы получите возможность вернуться к Полноценной Половой Жизни! С нашим медицинским оборудованьем вы скоро станете здоровой и СМОЖЕТЕ ИМЕТЬ ДО 160-И ШЕСТИДЕСЯТИ ОРГАЗМОВ В ДЕНЬ, Джулия! Это - замечательно! Потом - когда совсем вылечили - поздравили с возвращением ДЕВСТВЕННОСТИ. Они там все улыбались эти врачи. Не американской дежурной улыбкой, а по-настоящему. И смеялись. И физиономии у них были счастливые. Мне казалось, что я нахожусь среди сумасшедших. Или чудовищных циников. Из меня день за днем выходила жизнь - так мне казалось, а эти ребята становились все веселей и веселей. Все эти шестнадцать докторей были молодые и красивые. Не вполне разноцветные - черных не было. Не попадают в аспирантуру самого дорогого госпиталя. Индусы были... Самый красивый - кажется ирландец. Он больше всех веселился. Однажды я не выдержала, перестала плакать (я почти все время плакала - дома на кровати - полешче, а в госпитале - уж так плохо становилось, что терпеть невмочь), спрашиваю у него: Ну как ты можешь так веселиться, когда я вот тут плачу и умираю. Мне больно с утра до ночи и все органы у меня ни хрена не работают, и ходить я уж почти не могу и другие несчастные тут бродят как бледные тени. Что ты хохочешь все время? А он говорит: Я смеюсь от радости. Вот тут - в этом отделении, мы вас всех вылечим. Ты через год будешь бегать - здоровая как огурчик. И все эти бледные тени тоже. Смеюсь от радости. А радуюсь - что еще чего-то научились лечить. Каждый день мы отсюда выпускаем ЗДОРОВЫХ. Все равно он меня раздражал. И вообще я ему не верила. Это сейчас я понимаю, как он себя чувствовал - он каждый день подметал свой верный кусок мира. Даже если немножко подметешь, то уже такое счастье. Можно поднять голову, не орать ничего в небо попусту, а тихо сказать: ВО. ВИДАЛ? А оттуда тебе ответят: - МЫ видали все на свете, кроме шила и гвоздя... И все равно - радость. Помимо того, что в меня засовывали всякие посторонние предметы, меня саму периодически клали в какую-то страшную трубу - полностью из Эдгара По. А на прощанье - положили в закрытую комнату, привинтили к чреву огромный ящик, похожий на шарманку и три дня дули из него радиацию - прямо -ТУДА! Входить в комнату никому не разрешалось. Радиация! Вставать - тоже нельзя. И лошадиные дозы таблеток. А я уже поняла, что они меня вылечили. Что там дальше будет с этой Хиросимой вместо "любовного оборудованья" я не знала, но знала уж точно - что умирать мне не придется. Кто-то вынес меня из боя. Эвита, Кошка, Золотое сердце с тяжелым характером или Веселые шестнадцать докторей - придаток к последним научным открытиям? Кто меня вынес? Три дня в этом полубреду в голове все вертелся "Синий платочек". Думала, что сочиняю про себя - Бедную девушку, а вышло про Россию: Снова вода серебриться Возле балтийского рва... - Кто меня вынес, сестрица? Это - родная братва. "...Синенький, скромный..." не надо! Эту уже не допеть Дремлет гармошка в три ряда Дремлет трехрядная плеть Выйдет обеим сгодиться Каждой наступит пора... Кто меня вынес, сестрица? Это - твои юнкера "Красная горка" упала "Белая лошадь" в крови... Машет платочек с причала Синий комочек любви Под комиссарской кожанкой Под офицерской полой... Кто меня вынес, гражданка? РОДИНЫ ВЕЧНЫЙ КОНВОЙ. Скоро я в отпуск поеду В роще поют соловьи Нынче - повсюду ПОБЕДА Значит повсюду - СВОИ Синим платочком помашем В хате накроем столы Кто меня вынес, мамаша? Это - ОТЧИЗНЫ ОРЛЫ. "...Синенький скромный платочек падал с опущенных плеч..." Кто тебя вынес, сыночек? Бог ли решил поберечь... А у больничного сада Снова поет инвалид: "...Синенький, скромный..." не надо! Это пройдет, отболит... Синенький скромный платочек- Неба грошовый лоскут... Кто тебя вынес, сыночек - ЗА ОСТАЛЬНЫМИ ПРИДУТ. Всех нас - КТО-ТО вынес. Кончается век. Кончается моя болезнь. Кончается в России Гражданская война. Медленно подступают Законы Мирного Времени. На дворе Питер - тот из учебника истории - до четырнадцатого года. С какой-то очередной проигранной войной, ( Цусима, что ль?), с очередными страданиями по Империи - кровная одна шестая превратилась в какую-то жалкую одну двенадцатую. Евреи почти все уехали - остальные стали русскими. Все прямо как в моей фантазии - "Двести - вмести". Выходит что я - РУсская, а я-то хотела сказать, что я - РУфь! Такое красивое - женщина, которая пришла жить в чужой народ от любви к нему... Вышло не так. Другое РУ. Возрождают всякие старые названия и старые подвалы - в них ходят туристы. А в новых подвалах и мансардах сидят новые художники - поэты и прочие Свои-Наши. Кто-то с кем-то уже подрался. Им теперь нельзя за один столик - никто не подставлял щеки - конешно, ведь они не читали мою книгу! Они еще не знают ничего про Законы Мирного Времени. Западники и ... больше не говорят "Славянофилы" - какие на хрен "Славяно" - после Николая Гумилева - опять мы - Азиаты и Скифы.... Но "славянофилы" было - хорошее слов, а теперь говорят - Почвенники и Фундаменталисты. Еще - Государственники. Все - редкостно мерзкие слова. Противно звучащие. И сильно бессмысленные. На жидов и антисемитов - тоже не разделишься - все жиды - там с антисемитами - в этой партии Любви к России. А Западники - они наверное, тоже в этой партии, но только не в силах предать свою юность - любовь к той - Ненастоящей, полученной из рук еврейских старушек - Америки. Поля ты любишь Америку? Американскую идею? Конешно, люблю. Америку. Какую? А какую идею? То, что она принимает в себя всех. Эмигранты. Первая зима - вот идея. А ты не думаешь, что от этой бесконешной Первой зимы - когда нет ни табуретки, ни тапочек, ни йода, ни открывалки для консервов, они полностью заклинились на жизни тела? Конешно. Но идея - была не в этом. Я люблю - Американскую Идею. А Америку? Нью-йорк? Люблю, конешно. Ну - вот вы - центровые нью-йоркские ребята, а расслабиться вы можете ? Жить вам легко? Нет. Конешно, в N.Y. нельзя расслабиться. Тут тяжело. А в России... Где в России? В Москве - тоже нельзя! Москву не бери - это наша русскоязычная заграница. Питер... Питер - это не пример. Питер, может быть - лучшее место на земле. При чем тут Россия и Америка? В Вермонте можно расслабиться. В маленьких красивых городках. Где ходят старые хиппи- интеллектуалы. А где ты хочешь жить? В Питере и в Нью-Йорке. А кто у тебя Свои-Наши? Тут все-таки молчание. Пару минут. Дети эмигрантов в Нью-Йорке. Ну такие, которые ходили в специальный класс "английский - второй язык". Артистические дети эмигрантов. Из разных стран, но самые свои - русские. Артистические дети русских эмигрантов. Ну, русские ребята из "Ля Гвардии". Евреи? Больше свои? Нет. Это совсем не важно. А как же антисемиты? Нету. Есть белые суперматисты - они всех ненавидят. И всех эмигрантов. У нас в компании - желтые, черные и дети эмигрантов. Русских - они страшно ненавидят. Больше даже чем евреев. Слушай, у нас такая компания - мы все дети, которых били в школе. Меня - там в Индиане. Не за то, что русская и не за то, что еврейка - за то, что Чудо-Юдо из страшного ненавистного Нью-Йорк города. За то, что "москвичка" вообщем, да? Да! (Она все время смеется.) Про тебя я знаю, но остальные в вашей компании... красивые, высокие, отчего били? Да, а бьют маленькие, низенькие... Всегда есть лидер и бьют тех, кто не согласен идти под лидера. Я тоже всегда была не согласна. Меня не били. Просто не принимают и все. Да вообщем до сих пор. Но ты права из таких тоже делаются компании. В таких компаниях никого не травят... Насчет Америки лучше спросить у Поли. В одиннадцать лет, в Мид-вест Индиане, им задали проект - исследованье какой- нибудь проблемы на двух реальных примерах. Поля сделала проект "Исследованье злодейства. Гитлер и акула-людоед" Какая ты глупая! Акула - животное. Она не нарочно! Ты не знаешь! Она полная сволочь! Никто так себя не ведет. Все остальные акулы ведут себя прилично. А что Гитлер? Если бы ты встретила его, пятилетнего и знала б, что это Гитлер, а у тебя был бы пистолет, убила бы его? Нет, конешно! Я бы его УКРАЛА! Откуда? У его родителей и привела бы к нам, что бы ты его воспитывала. Он бы не вышел никакой Гитлер, а вышел бы хороший художник. Они врут, что он бездарный - нормальные акварели. Если бы его приняли тогда в художественную школу - не было бы Освенцима. Да - это известная фраза. Значит, все вышло из-за того, что не приняли? Нет, конешно. Из-за того, что НОРМАЛЬНО воспитанный человек, если его не принял куда-то один еврей или даже три - он может запросто евреев невзлюбить, но он не захочет их всех выгнать из мира. Не захочет сразу убивать толпы народу. Ну, он не сразу... Не захочет ни сразу, ни постепенно! Значит все дело в воспитании... А как быть с акулой? Отдать на воспитание... дельфинам? С акулой - ничего не сделаешь. Перебить их? Перебить никого нельзя! Нарушается экология и... Божий замысел, да? Он ведь эту акулу придумал? Да! Просто поставить табличку - что купаться тут нельзя - АКУЛЫ. А если кто-то нечаянно упал с корабля? Ничего не поделаешь. Жалко и все. Вот такая была мудрая девица в одиннадцать лет. И серьезная. А теперь все хохочет. Научилась у меня - мамаши, иронизировать над святым, то есть над собственными проблемами. А я - не смогла Америку полюбить. Не себя в Америке - именно Америку. Совсем не смогла. Уважение и благодарность - если нет любви - всегда результат - раздражение. И к тому же - злобное раздражение, (в отличие от раздражения равнодушного, с которым я выслушиваю здесь в россии всякие агрессивные глупости об Америке). Все это опять похоже на Жидов с двумя головами, которые УКРАЛИ ВСЕ ЗОЛОТО У НАРОДА. И везде одинаково (как Ребенок Двоюродной Сестры!): В Индиане - Нью-Йорк. В Питере - раньше - Жиды, теперь Америка. В Париже - арабы, америка и опять - жиды. И все какое-то мифическое. Из жестокого романса. Может это - Роковая Любовь? Но Законы Мирного Времени - тем и хороши, что есть возможность спокойно обмениваться мнениями, даже и без всякого участия щек. Полю я учила любить Россию, а Америку - она сама научилась - ПОНИМАТЬ. А любить - это наверное позже приходит. По крайней мере, я отчетливо представляю себе нас с Полей в этом подвальчике - я конешно с Антизападниками, а она - с Западниками. Все равно в подвальчике - мир. И Питер, как мы только что выяснили - лучшее место на земле. В Питер меня заманил Захар Михалыч. Он шевелил своими черными усами как положено Чудовищу, а я, неожиданно превратившись в красавицу - где Чудовище там и Красавица, на второй день пребывания в Москве, села в ночную плацкарту "Ленинград-Липецк" и через десять часов вышла на Московский вокзал. На перрон. Потом на Лиговку. Тут я сразу ( после московской - Хорошей Толпы - прилично одетые брюнетистые московские русичи) - увидела - эту Чудь Белоглазую, этих шатающихся геноцидных ребяток, похожих на корявые деревца - Лиговка - подходящее место для встречи с Родиной. Я не была в России тринадцать лет - не могла - не хотела туристкой. Потом два дня в Москве - я успела увидеть Тверскую улицу, любимую подругу и какие-то рестораны с живыми рыбами в полу, ( меня принимал старый друг - редактор "Афиши" - показывал достижения). ...И ты, как положено, скажешь: "Москва расцвела!" - и сядешь со снобом за столик московского клуба.... Никакой Илюша не сноб - скорее классический русско-еврейский истерик - тяжелое золотое детство и отсюда - куча комплексов. Не виделись 13 лет, (так вышло, что он меня провожал, в последнюю мою ночь - оказался в Питере.) Приезжаю. Он показывает мне рыб в полу и юную красавицу с грузинской фамилией. - Я тут в Москве - недавно. Только три года... Почему то, я догадалась, что недавно - не из Грузии... Вы были где-нибудь в Англии? В пансионе? Да, в закрытой школе для девочек... Москва похожа на американское кино. И вот сразу - Лиговка! Я шла с сумкой по этой рощице пьяниц, и все было ясно. Ну что я готова каждому из них... ну скажем - расцеловать. А больше я, кажется и не могу ничего. Внутри у меня - неведомая Хиросима. Было ясно - что у меня Роковая Любовь. Вот к этому болоту. Как к мужику, с которым не хочешь видеться и разговаривать, никакой на хуй дружбы! Или ты - мой. Или видеться не будем. Каждому из них... МОИ синюшники! (Интересно как у них обстоят дела с Ребенком Двоюродной Сестры? Не болен ли он, случаем?) Мои Лешие - Водяные и сама я - наконец - стала себе СВОЯ - БОЛОТНАЯ КИКИМОРА. (Это такая нестарая ведьма. И не злая!) Больше мы не ссоримся. Больше я не убегаю. Питер даже не делает вид, что он гордый. Не говорит "Мне надо подумать", это была бы история не про Питер. Или не про меня. Нет, выбежал как есенинский пес - радостно и с лаем. Я тоже - как пес - радостно и с лаем. Между своими - не стыдно. От Лиговки до Колокольной - совсем близко. Вхожу в дом, и Захар Михалыч протягивает мне - КУРИЦУ. Можешь сварить? Все, мне - в больницу. Я побежал. Через минуту - я одна в квартире. Ну, то есть с Курицей. Яблоком. И Пушкиным. Жалко только, что никогда уже не будет никаких любовников. Вот тут - у меня были бы любовники. Точно знаю, что были бы. Как обидно. Перестрадала из-за Америки и теперь вот - Хиросима... Ой, что ж такое. Книга уже кончилась, а я почти ничего не написала про Старца Алешу! Про Алешу - великого русского поэта. И главное, название второй части "Алеша и Джульетта" - подразумевает... Да я собиралась, но все время на что-то отвлекаюсь. Единственное что может узнать читатель из этой второй части - это то, что однажды Алеша двинул мне по физиономии - не больно и не страшно - как в детстве. За чем последовало небольшое кровопролитное побоище ( победа, как вы помните - оказалось за мной). Это - интересный материал из рубрики "Рядом с гением", но "ПРИЗНАТЬСЯ Я ОЖИДАЛА БОЛЬШЕГО!". Но про Алешу - пишут! Гиршкович давеча назвал его "парижский бард", объединив таким образом с Брасансом и Гинзбуром, что прелестно, и уж конешно веселее, чем быть "русским поэтом в изгнании". В ученой книге "Авангард" (господина Савицкого сочинение) - Алеши вообще немеряно! На страницах - 45, 46, 47, 53-58, 111, 115, 116, 117-119, 261, 262, 267, 274- 276, 303, 365, 412, 413, 783, 785, 786, 900 и 1006! Но там - все больше непонятными иностранными словами, (да одно "авангард" - чего стоит!). Искусствоведенье - почти всегда - энтомология. И у живой бабочки осыпается с крыльев весь узор... Нет я написала! Я много написала! И про бабочку: А он бравый был мужчина Сорок лет тому прошло Но горит его лучина Бьется бабочка в чело Бьется рыба - рвется невод Бьется птица - рвется сеть Никогда он бравым не был И проститься не успеть. Колупает пальцем стену Смертным пламенем пропах Поищи, подруга вену, Проверяй и бровь и пах. А найдешь - пусти отраву Дай забыться, дай забыть Да снеси меня в канаву- Мне в канаве легше плыть. Положи меня, не трогай Не тревожь закат души В ту канаву при дороге, Слышь, подруга, положи. Положи меня на место У последнего столба Мне нужна одна невеста- Моя горькая судьба! Я судьбы твоей не хуже, Обогрею да пропью Хвост селедошный на ужин, А на завтрак - "мать твою!" Я судьбы твоей не краше Ни румяна, ни бела Угости меня, папаша, Папироской до угла И вранье, что нам проститься До заката не поспеть Бьется невод - рвется птица Бьется рыба - рвется сеть Бьется всадник - рвется лошадь Закусивши удила И душа твоя, Алеша, НЕВЕЧЕРНЯЯ ВЗОШЛА. Бровь и пах - это последние вены, когда остальные уже сожжены. Колоться не приходилось, а колоть неоднократно с 14-ти лет. Как говорят бывшие стукачи "времь был такое!". Пост - хиппи тайм... А в песне - метафора. В мое время, Алеша - уж ничего внутривенного - пиво и красное вино - посредством ротовой полости... Я написала - 10 песен - Мемуар про Алешу. Все о любви! А прозой - тяжело... КОНЕШНО Я ЛЮБИЛА ТЕБЯ АЛЕША! До сих пор люблю. Помню, как писал Пал Василич Крусанов, все твои трещинки - пою твои-мои песенки... О России я тоже написала, меньше чем было задумано. О евреях - вообще как-то походя. Об Америке - так и вовсе отказалась писать. Вообщем приходится признать, что вся моя толстая книга - в основном, о НЕЙ. Об этой - ну которая... в которую... и потом из нее обратно - ПРЫГ! Нет, ни ПРЫГ, а долго и мучительно вытискиваются, фиолетовыми плечами - вперед, навстречу ПЕРВОЙ ЗИМЕ. НОВЕНЬКИЕ, получившие ПРАВОЖИТЕЛЬСТВО. Прямо из НЕЕ они попадают вот сюда, где стоят ведра грязи и крови - на прохождение АЛЬТЕРНАТИВНОЙ СЛУЖБЫ. Служишь все время, пока ты здесь. В конце - дембель - идешь в какой-нибудь СРАЗУ ПРАВИЛЬНЫЙ мир - отдыхать. Мне уже сейчас - как-то подозрительно легко живется - наверное пора начинать дембельский альбом... Это может и двадцать лет занять, только бы сообразить, в чем он должен заключаться... Из МОЕЙ - уже никогда никто.... Так сказали веселые шестнадцать докторей. Бедная она - Девушка - бледное питерское отродье... Все! Я тебя вылечил. У тебя там все теперь нормально внутри! Нормально? А было? Был - УЖАС. Я тебе не буду рассказывать. Ну, как что? Не знаю. Не описать. "Пещера ужаса"? "Комната страха". А почему ты мне не сказал? Я думал, что это навсегда. Что я буду тебя расстраивать? Как же ты в этот ужас... А что я должен был делать? Сказать тебе, что ты - девушка - инвалид? Жалко было. Тем более, я думал, что ты на неделю. Решил - потерплю. Ты что забыла, что я тебя три раза сажал в поезд и отправлял обратно в Москву? Конешно, помню! Один раз даже в ведомственном вагоне. Говорил: "Ну вот ты и отдохнула, теперь в Москву, а уж оттуда в Нью-Йорк!", один раз на гастроли отправил - петь в Китайском Летчике, третий раз... Ты оказалась какая-то Харри из "Соляриса"... выхода у меня не было, зажмурился от ужаса и куда-то там пробурился... Откуда я знал, что ты навеки сюда явилась? Да я бы не стал тебе рассказывать, но теперь ТАМ все нормально стало. Как у всех? Лучше! Новая луна? ...И месяц молодой. Понятно... Так я пойду? Куда это ты пойдешь? По деревне прогуляться. По Колокольной улице. Давай. Гармонь не забудь... ... Теперь уж у меня на Колокольной целых три любовника. На Караванной - пять. А на Конюшенной так и вовсе - СЕМЕРО! На Конюшенной я нынче проживаю, а работаю, как положено еврейской старушке, редактором в дамском журнале и совсем не мечтаю о любви, потому что, чего ж тут о ней мечтать? Тут - везде любовь. Она лезет в двери и в окна, от нее надо отмахиваться, как от комаров, все время стряхивать чьи то лапы со своих плеч или колен, закрывать окна, чтобы не мешали спать любовные песни, все время следить, чтобы тебя кто-нибудь нечаянно не СКЛОНИЛ, бабы тут ходят в синяках - побитые из ревности, мужики в шрамах - полученных в пьяных драках из-за баб, по улице идешь - обрывки разговоров - все о любви: ...Что же ты, зараза, бровь свою подбрила и надела, поял, синий свой берет... ...Тут взяла я в рученьки топор, размахнулась... ой, чего ж я заболталася, ни к чему весь этот разговор.... Это потому что лето и Белые ночи. А уж как наступит октябрь! Тогда уж вовсе нечем заняться кроме любви - зимой то в этом городе нет света с утра до вечера и с вечера до утра. А денег в этом городе тоже нету. И светская жизнь в упадке. А уж славы в этом городе и подавно не огребешь. И только РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА живет тут круглый год - дует ветром из подворотен, пробегает чумными крысами по мостовым, катается Яблочком по блюдечку, кудахчет Черной Курочкой под ножом, выскакивает Пушкиным из Ящика Пандоры, как черт из табакерки. Русская литература, которая все про любовь, да про любовь... Все мы тут больны любовью и можно назвать это место лепрозорием, но я предпочитаю гордое слово - ФОРТ, и поскольку кроме любви и литературы, у нас имеется Судоверфь и три завода - Пивной, Хлебно-шоколадный и Кефирно - молочный, то есть надежда, слышишь, дедушка - русский матрос, и ты - Никола - русский Бог, слышишь, ЕСТЬ НАДЕЖДА, что этот мы этот форт - удержим. И еще куда-нибудь сплаваем, а иначе Судоверфь - то зачем? Город Питер. 2002. Большая Конюшенная. --------------------------------------------------------------- Пишите письма! "Юлия Беломлинская" julietta60(no_spam)mail.ru (замените (no_spam) на значок мэйла).