Оцените этот текст:


---------------------------------------------------------------
     © Copyright Олег Михайлович Блоцкий
     Date: 21 Mar 2004
     Оставить комментарий
     Рассказ
---------------------------------------------------------------



     Обед закончился. Рота, распаренная в душной, как хорошая  русская баня,
столовой, потянулась к дверям.  На  входе  солдат перехватил замполит роты -
старший лейтенант Кодряков.
     -  Значит,  так,  бойцы,  никуда   не  расползаться.   Вымыть  котелки,
перекурить и в казарму. Сна не будет.
     - А что будет? - сбились вокруг Кодрякова подчиненные.
     Солдаты  мечтали  сейчас  только  об  упругой  холодной  струе  воды  в
умывальнике, а  после  -  хоть  недолгой тяжелой  полудреме в густом тяжелом
воздухе помещения, который даже вентиляторы были не в силах разогнать.
     - Будем писать социалистические обязательства.
     - Ну-у-у, - дружно возмутилась рота, - нам по распорядку отдых положен.
     Замполит ощерился. Края губ поползли вверх.
     -  Что  по  распорядку  положено,  на  то   кое-что  наложено.   Бланки
только-только  из Кабула привезли, а обязательства уже  сегодня сдать  надо.
Так что, - Кодряков развел руками, - будем  мазюкать. Думаете,  мне заняться
нечем? Да я лучше  бы в  модуле  под кондером  тащился, чем с вами, уродами,
бумагу марал.
     Сраженная наповал такой железной логикой рота стихла и уныло потянулась
к умывальникам. В котелках лениво позвякивали алюминиевые ложки.
     В казарме в  нешироком  проходе между кроватями в  два яруса - табуреты
рядами. На них, как воробьи на телеграфных проводах, -  парни в выгоревшей и
застиранной форме.
     Замполит Кодряков положил на стол раскрытую общую тетрадь.
     - Итак, социалистические обязательства. Бланки эти, - старший лейтенант
покосился на стопку листов ярких, попугайских расцветок, - из Союза волокли.
Все по счету. Предупреждаю, ни одного запоротого листа. Кто ошибется...
     - В наряд пойдет, - выкрикнул солдат с плутоватыми глазами.
     Все засмеялись.
     Наряды  были в  подразделении ежедневно. Вернувшись  с  войны, рота  не
вылезала из  караулов и  рабочих команд по столовой. Этим кого-либо испугать
было сложно.
     - Ошибся, Соколов, - ничуть не обиделся  на неуклюжую  шутку замполит и
на полном  серьезе пообещал:  -  На  ближайших  боевых будет  на  хребте АГС
таскать. Рагимов, бедняга, усох,  а ему скоро  дембель.  Так что жди, Сафар,
еще помощничков.
     Горбоносый азербайджанец коротко усмехнулся. Мелькнули белоснежные, как
шапки гор вокруг полка, зубы. АГС он, в принципе, и так давно уже не таскал,
но дело это, по-прежнему числилось за ним.
     -  Пусть Рагимов  таскает, пусть  качается. Полезно перед  домом,  - не
унимался Соколов.
     - Качаться он на бабе будет,  - разозлился Кодряков, - а ты, малец, еще
слово скажешь под руку - точно "тушку" будешь таскать, бессменно.
     Соколов  спрятался  за товарищей,  тихонечко охнув.  От  них -  хорошим
довеском к словам замполита - он получил несколько успокаивающих тычков.
     Кодряков ухмыльнулся и спокойно продолжил:
     - На черновиках  запишите пункты обязательств, проставите себе оценки и
спортивные разряды, после чего опусы свои  покажите мне.  Я подкорректирую и
выдам бланк. На  него  аккуратненько все переписываете  и сдаете мне.  Дело,
хлопцы, спешное. Поэтому давайте без глупых вопросов. Чем  быстрее сделаете,
тем быстрее вас отпущу.
     Рота послушно склонилась над листками.
     Кодряков начал читать медленно и торжественно.
     - Вверху пишем:  "Идя навстречу  сороковой годовщине Великой Победы над
фашистской Германией, претворяя решения двадцать седьмого съезда  КПСС, я  -
только  полностью  указывайте  свое  имя,  отечество  -  принимаю  следующие
социалистические обязательства. Первое! - Голос замполита начал вибрировать,
достигнув  наивысшей   точки  напряжения.   -   Стать  отличником  боевой  и
политической  подготовки.  Второе! Стать  классным  специалистом.  В скобках
отметьте - первый, второй или третий класс. Есть?
     Несколько  пар  глаз  согласно   мигнули.   Кодряков  перевел  дыхание,
кашлянул, прочищая горло, и продолжил:
     -  Третье.  Иметь по  предметам обучения следующие  оценки.  Дисциплины
записывайте в столбик:
     Политическая подготовка.
     Специальная подготовка.
     Техническая подготовка.
     Физическая подготовка.
     Строевая подготовка.
     И  если раньше  раздавались  лишь отдельные  сдавленные смешки,  то  на
последнем пункте рота дружно загоготала.
     Солдаты ехидно поглядывали  на замполита,  строили  удивленные  рожи  и
громко хохотали.
     Для  этих  ребят была  служба не рядом  учебных дисциплин, а  настоящей
беспрерывной  и  кровавой  войной.  Они  раз  за разом  уходили в горы,  где
выслеживали не фанерного, а настоящего врага.
     Подтверждением  тому были вертолеты,  парами  приходящие  на боевые  по
радиосигналу с места  боев. Пузатые  темно-зеленые  машины лишь на мгновение
замирали на гранитных  уступах  и  тут же взмывали  вверх. Они брали курс на
госпитали, унося в своих металлических утробах раненых, искалеченных солдат.
     Кодряков  служил  в  Афгане  третий  год.  Подчиненных  своих  замполит
прекрасно понимал. Он выдержал паузу,  выставил раскрытую ладонь перед собой
и многообещающе подмигнул.
     - Погодите, то ли еще будет.
     Рота  была заинтригована. Солдаты  вытягивали шеи. Старший лейтенант не
стал их томить и сразу продолжил:
     Общевоинские уставы.
     Огневая подготовка.
     ЗОМП.
     - Что-э? Зомп? - несказанно удивился Рагимов. - Это кто такой?
     - Тоже  дембель, только  в соседней  роте, - усмехнулся  Кодряков. - Не
кто, а  что. Защита  от оружия массового поражения, - расшифровал замполит и
надолго  вывел  роту  из  строя,  потому  что его  подчиненные  и  слыхом не
слыхивали о каком-то там оружии массового поражения.
     Солдаты валились от смеха  друг на друга и колотили ногами по полу.  На
глаза наворачивались  слезы, и  вперемешку со струйками пота скатывались  по
щекам, темными пятнами кропя хлопчатобумажную ткань.
     Стекла в окнах звенели.
     - Товарищ  старший  лейтенант, -  не вытерпел Соколов, -  откуда вы это
взяли и зачем нам все это?
     - Хочешь сказать, это я сам выдумал?
     - Нет, нет, - испугался Соколов, - просто понять хочу.
     - Это, брат, социалистические обязательства, - начал спокойно объяснять
Кодряков, зная,  что вопрос  этот мучает  сейчас  не одного Соколова.  -  Не
думай, что только мы этим занимаемся. Вся страна пишет. На гражданке тоже. В
школе писал?
     Соколов наморщил лоб, вспоминая, и кивнул головой.
     - То-то.  Люди должны состязаться друг  с  другом,  и этим они улучшают
свои трудовые успехи, добиваются высоких показателей.
     - Я на заводе вкалывал до армии, - сказал угрюмый сержант Потапов. - Мы
тоже  этой херомантией  занимались. Только ничего хорошего не  выходило. Как
брак  гнали,  так и продолжали гнать, как  тащили все  домой из  цеха, так и
продолжали тащить.
     - Не переживай. Народ и армия едины, - ухмыльнулся Кодряков.
     Замполит успел до Афгана вкусить службу в Союзе и при желании мог много
интересного рассказать своим подчиненным о жизни армии там, в том  числе и о
социалистических обязательствах.
     -  Э-э-э,  -  скривился  Рагимов,  -  уставы-муставы,  строевая-боевая,
зомпа-бомпа.  Какая  там  строевая подготовка? -  лицо  азербайджанца  пошло
красными  пятнами,  и  он начал  причудливо  жестикулировать.  -  За  четыре
последних месяца  мы только три недели дома были. Все время,  как  ишаки, по
горам лазили. Я дембельскую форму не подготовил. Как домой поеду?  Чмом, да?
Вы говорите - занятия нужны, а я форму еще не сделал, - переживал Рагимов.
     Он, однако,  забыл  добавить,  что  за  время  всех  этих боевых он так
похудел, что  ремень  его складывался чуть  ли не вдвое. Вездесущий  Соколов
даже  пошутил:  "Ну, Сафар,  домой вернешься  -  сразу беги  устраиваться  в
медицинский  институт  -  экспонатом.   Там  профессора-очкастики  на   тебя
показывать  будут и  рассказики свои травить: вот жилы, вот кости, вот мышцы
всякие".
     -  Видишь  ли,  Сафар,  -  Кодряков неспешно прохаживался возле  стола,
заложив  руки  за  спину. - Не буду  тебя обманывать  -  я с тобой полностью
согласен. Все это идиотизм, и писульки эти никому не нужны, тем более здесь.
Если в  Союзе еще  как-то следят за этим делом, оценки липовые  на проверках
выводят, то у нас  даже на  это времени  нет. Если разобраться, то  для меня
главная оценка - это твоя жизнь, а в конечном итоге - твое возвращение домой
невредимым и в дембельской форме, - все засмеялись. - Но пока в Союзе пишут,
и мы будем тем же заниматься. Кстати, на Родине работенки  в этом  отношении
побольше  -  соцсоревнования  принимают там два раза в год: на зимний период
обучения и на летний. А бывает так, что и к праздникам пишут. Вся  армия: от
границ  с ФРГ до  Берингова  пролива  -  границы с США. Видите, парни, вы не
одиноки.
     Кодряков остановился и обвел всех взглядом.
     - Но  мы же  не  на  Беринговом  проливе, -  попытался  понять  Соколов
замполита, - мы в Афгане, в ОКСВА.
     -  Хлопцы, пока в газетах будут говорить о наших учебных боях здесь и о
выкопанных  для  афганцев колодцах, до  тех пор  мы  обыкновенная  Советская
Армия, как в Союзе, хотя бы  внешне. И требовать по  бумагам от нас будут то
же,   что   и   везде:   отличников  боевой   и   политической   подготовки,
воинов-спортсменов  и прочую херню.  Радуйтесь,  что  раньше с нас  этого не
спрашивали. Теперь будем строчить как миленькие. Какой-то олух в политотделе
армии встрепенулся -  наверное, только-только по замене приехал, - теперь от
бумаг продыху не будет. Так что, - Кодряков хлопнул ладонью по столу, как бы
подводя  итог  своему долгому монологу,  - не нами  это придумано,  не нам и
отменять. А  тебе, Сафар,  и другим дембелям я дам время подготовиться. Быть
может, на эти боевые не пойдете.
     Дембели  настороженно  завозились  на табуретках. Рагимов  заголосил  и
вновь пошел пятнами.
     - Я чмо, что  ли? Почему  на боевые не берете? Форма-морма не нада мне,
если на  войну не пойду! Земляки уважать не будут, "щеглы" уважать не будут,
"духи"  уважать не будут. Я не нужен  уже, да? - обиделся Рагимов и  красные
пятна становились все больше.
     - Нужен, Сафар, нужен,  - успокоил его Кодряков, - все  нужны. Конечно,
пойдете на боевые, а с формой придумаем что-нибудь.
     И  продолжил замполит  решительно  и  громко,  чувствуя, что ускользает
внимание роты,  и видя, что  многие впадают в  послеобеденную  дрему,  роняя
голову на грудь и опуская плечи вниз.
     - Четвертое! Подтвердить  спортивный разряд. Так  как ни у кого из  вас
его нет,  тогда  - получить спортивный разряд. Отметьте, какие есть: первый,
второй или третий. Пятое! Выполнить нормативы ВСК первой или второй ступени!
Шестое! Здесь внимание, - Кодряков постучал костяшками пальцев по столу. - В
этом пункте необходимо написать что-то от себя: какое-нибудь дело, но только
реальное.  Допустим,  дерево  около  модуля посадить,  обновить какой-нибудь
стенд  или  территорию  вокруг казармы окультурить.  Дел хозяйственных, сами
знаете, невпроворот.  Только давайте  сразу договоримся - писать  то,  что в
самом  деле сможете  выполнить. Я понимаю, все эти  обязательства  лягут  на
полку  и никто в них заглядывать  не будет. У нас  ведь как? Главное - взять
обязательства, причем высочайшие, отрапортовать наверх и сразу забыть. Ну, а
выполнили  или  нет  - это  второстепенно и,  в принципе, никого не волнует.
Однако идею до конца опошлять не будем. Должно  же хоть что-то светлое быть!
Поэтому  напишите пусть  небольшое, но  реальное дело,  тогда всем от  этого
польза будет. Идет?
     - Идет! - согласилась рота.
     -   Ну  и  последнее.  Пункт   седьмой!  Вызываю  на   социалистическое
соревнование. Место оставьте:  скажу,  кто с кем будет в связке,  - Кодряков
оторвал  взгляд от тетради и для устрашения нахмурился. - Предупреждаю сразу
- на бланках все должно  быть написано своей рукой.  Дембеля и "дедушки", на
молодых не  рассчитывайте  - сами царапайте.  Я проверю. Все. Приступайте  к
работе,  по-быстрому.  Не тяните  кота за  одно место, - закончил  Кодряков,
отошел к окну и закурил.
     Рота  принялась  за  дело.  Вместе  со  всеми трудился  угрюмый сержант
Потапов. С пятью  пунктами он справился быстро. Сержант был парнем скромным:
везде проставил четверки, да и спортивный разряд был стандартный - второй.
     На шестом  пункте  Потапов споткнулся. Сержант нахмурился. Он  думал  о
добром деле, которое было бы ему по силам. В голову сержанту ничего не шло.
     Сунулся  к Рагимову в  листок -  тот дерево  перед  дембелем  обязуется
посадить и заставить земляков за ним ухаживать. Глянул к Соколову - он стенд
размалевать собрался. Но Соколов может  - хоть и болтун, но  рисует здорово,
всем дембелям в роте альбомы делал.
     Рота  справлялась с  шестым пунктом быстро.  Некоторые, кто без  особых
талантов,  решили   территорию  вокруг  казармы,  как  замполит   выразился,
окультурить. Кто-то готов был хоть  сейчас табуретки заново переколотить, да
так, что сто лет простоят без ремонта.
     Потапов  везде  опаздывал, а  быть  вторым  или на  подхвате у  кого-то
гордость, должность и срок службы не позволяли.
     В  рядах  образовывались бреши  - многие  сдавали начисто  переписанные
листы и уходили курить на  улицу. А  Потапов сидел, тупо смотрел на листок с
расползшимися строками и злился на самого себя.
     И тут его осенило.
     "Черт возьми, как я об этом сразу не  подумал, -  радостно  пробормотал
он, облегченно вздыхая  и разводя  плечи, -  ведь пользы-то сколько будет от
этого!"  -  серьезно размышлял  Потапов,  попутно  удивляясь  недогадливости
товарищей.
     Сержант  скользнул взглядом по  частоколу кроватей, прикинул  что-то  в
уме,  а затем быстро и решительно написал: "Обязуюсь на ближайшей операции в
ходе боевых действий против мятежников застрелить четырех душманов -  врагов
Апрельской революции и строительства мирной жизни в Афганистане".
     Поставив точку, Потапов задумался. Он  вспомнил последние боевые и того
духа, которого выцелил, но все никак не мог уложить.
     Душок попался вертлявый, проворный и долго мелькал за камнями.
     Потапов чуть ли не целый магазин расстрелял  и  основательно запарился,
пока  душок не грохнулся все-таки на иссохшую, в трещинах землю и забился на
ней в предсмертных конвульсиях.
     "Нет,  -  усомнился сержант, - тут  пока одного  завалишь  -  окосеешь.
Четыре - это много".
     И цифру "четыре" Потапов исправил на цифру "два".
     "Если быть  честным, так до конца", - подумал  угрюмый  сержант.  Да  и
Кодрякова,  которого  он   прямо-таки  боготворил,  подводить  Потапову   не
хотелось.


Last-modified: Sun, 21 Mar 2004 12:58:14 GMT
Оцените этот текст: