сть, так что если нужно... Лорд ненадолго задумался, постукивая тонкими длинными пальцами по блестящей полировке стола. - Это настолько серьезно? - Очень. - Кивнул я. - Эдик, прости, но у меня не слишком много времени... Мне неудобно тебя беспокоить, но... Ты можешь чем-нибудь помочь? Он снова замолчал, пристально и изучающе глядя на меня. - У меня есть знакомые в Петербурге... - Наконец произнес Лорд. - Я сам живу в Питере... Только вот... - Ладно, я понимаю, - тяжело вздохнул я, поднимаясь на ноги, - еще раз извини за беспокойство. Не буду вам мешать. - Пойми, если от решения твоих проблем зависит очень многое, я был бы рад помочь, однако... Есть определенные нюансы... - Эдгар с сожалением развел руками. - Не стоит беспокойства, Эдик, - кивнул ему на прощание я, - от этого не так уж много и зависит. Всего лишь, возможно, моя жизнь. Махнув рукой, я развернулся, направляясь к выходу. - Влад! - Окрикнул меня Эдгар и поднялся из-за стола вслед за мной, легко опираясь на свою извечную трость. - Записывай адрес. - Мальчики, а вы не будете возражать, если я тоже приеду? - Неожиданно подала голос Юля. Эдгар вопросительно посмотрел на меня. Я пожал плечами. - Конечно, приезжай, - вздохнул Лорд, - ты же знаешь, что я всегда рад тебя видеть. Благо, в последнее время ты заглядываешь ко мне вне Глубины крайне редко... Улицы были привычно полны людьми, куда-то торопящимися по своим делам и просто прогуливающимися вдоль стеклянных аквариумов огромных пестрых витрин. Я шел навстречу человеческому потоку, и мне казалось, что сквозь движущуюся массу тел иду лишь я один, что я бреду, едва касаясь ступнями зыбкого дна, через стремительное течение живой реки, наперекор бьющим наотмашь в лицо волнам, готовым смыть, подхватить меня своей неумолимой силой, закружить в быстротечном водовороте. Я шел им навстречу. Я заглядывал в лица. Кто-то приветливо улыбался мне в ответ, кто-то прятал глаза. И я искал чьи-то взгляды, пытаясь осознать, понять, почувствовать, живые ли они, есть ли в них то, чем дышит этот мир, то, благодаря чему под нарисованным небом все еще бьются нарисованные сердца, способные радоваться и любить, грустить и ненавидеть, сердца, способные разбиваться на тысячи блестящих осколков, тускло мерцающих нарисованными звездами с ненастоящего неба. Ты слишком часто убивала меня, Глубина, чтобы я мог поверить в реальность этих недостижимых звезд. Ты слишком часто убивала во мне меня, чтобы это смогло повториться вновь. Я остановился на краю тротуара и, дождавшись, пока мимо промелькнет с десяток стремительных разноцветных легковушек, нашарил взглядом приближающийся с огромной скоростью грузовик, хищно сверкающий в вечернем полумраке лакированной сталью и серебристым хромом. Кто-то гнал большие массивы данных с одного сервера на другой - машина была неповоротливой и тяжелой, крытый брезентом шестиколесный прицеп едва не волочился брюхом по светло-серому асфальту под давлением неведомого мне груза. Пожалуй, такой не успеет затормозить, если неосторожный пешеход неожиданно вынырнет из толпы перед самым его носом. Будем надеяться, что не успеет. Когда до плоского, будто срезанного гигантским ножом рыла грузовика осталось каких-то несколько метров, я сделал шаг вперед. Пронзительно чихнула и зашипела встревоженной змеей гидравлика, заскрежетали заблокировавшие четыре пары колес мощные тормоза. Поздно. Глубокое, застывшее в бесконечном падении внутрь себя небо вспыхнуло миллионами ослепительных красок, свернувшихся в яркий, влекущий и затягивающий сознание водоворот. Мне показалось, что я уже слышу настойчивый шелест волн того бурного потока, который я пытался преодолеть всего лишь несколько секунд назад, растянувшихся теперь в вечность. В следующий миг калейдоскопическое небо свернулось в яркую точку, ослепившую меня. И я растворился в этой призрачной белизне, нырнул в нее с головой, в одно мгновение став ею. А она стала мной. Волны тихо разбивались о мокрый песок, податливо расступающийся под моей ногой, чайки с пронзительным плачем метались над волнами, едва касаясь крыльями белой пены на верхушках черных бурунов простирающейся за горизонт воды. Они камнем падали вниз и снова взмывали к небу, пахнущему свежестью и грозой, не в силах разбиться насмерть об острые, но зыбкие волны. - Будет шторм, - сказал я, глядя на сгущающиеся вдали сине-черные облака, из-за которых уносились в бесконечность ровные лучи тонущего за краем земли солнца. - Пусть будет, - отозвался тихий голос за моей спиной, и краем сознания я неожиданно ощутил чье-то теплое, отстраненное присутствие, охватывающее мой разум призрачной, туманной пеленой. - Ты правильно сделал, что пришел. - Я хотел посмотреть на этот мираж, - пожал плечами я, - наверное, это один из самых красивых миражей, которые я видел в своей жизни. - Весь наш мир соткан из миражей, - ответили торопливые волны, - из чужих миражей и твоих собственных грез, в которые ты сам так и не смог до конца поверить. - Любые миражи рано или поздно рассеются, - осторожно возразил я, - они не могут существовать вечно. - На их место придут другие, - улыбнулось предзакатное небо, - и так будет продолжаться всегда, до тех пор, пока есть те, для кого чужие миражи могут стать их собственной жизнью. - Но ведь это неправильно, - упрямо произнес я, - такой мир не может не быть жестоким. - Люди привыкли жить в миражах, - прошелестел ласкаемый волнами песок под ногами. - То, какими они будут, зависит лишь от самих людей. Не в чем упрекать твой собственный мир, глядя в одно из тысяч его отражений. - Кажется, я понимаю тебя... - Кивнул я, бросив взгляд на показавшийся в узком просвете облаков золотистый солнечный диск. - Но это вряд ли способно что-то изменить. - Да, - ответили чайки над волнами, - ты должен был понять. Теперь иди. И солнечный свет расстелился вдоль границы прибоя жемчужной тропинкой, и я ступил на него, не боясь коснуться этих янтарных лучей, и красный мрамор закатного неба над головой готов был опрокинуться на черный мрамор беспокойного моря далеко внизу. Я шел по улице Первых Дизайнеров, огибая фасад красивого, стилизованного под старину здания, на первом этаже которого некогда располагался офис фирмы "Нетлан", я двигался по пустынному тротуару, касаясь рукой стен обступивших его домов, и асфальт послушно стелился передо мной, а дома не пугались этого легкого и мимолетного прикосновения. Я шел по улице Первых Дизайнеров единственный и последний раз в своей жизни, навсегда унося ее с собой. Набрав номер, я вдавил до упора кнопку вызова абонента. Пейджер замигал красной лампочкой соединения, дожидаясь, пока человек, который должен был ответить на мой звонок, получит сигнал о том, что кто-то разыскивает его по сети. Наконец мерцающий красный свет сменился ровным зеленым. "На связи" - возникла на экране короткая надпись. "Жду вас на площади Грейс Хоппер возле памятника через двадцать минут" - набрал я на портативной клавиатуре ответ. Пейджер долго молчал. "Для меня удобнее через полтора часа" - появилась наконец реплика моего невидимого собеседника. "Через двадцать минут", - снова отстучал я и отключил связь. Купив в ближайшем супермаркете большой бумажный конверт, я бросил в него извлеченную из кармана ярко-красную пластмассовую дискету, и, надписав адрес, опустил письмо в расположенный возле выхода из магазина металлический почтовый ящик. Теперь оставалось только ждать. Он появился в привычном сером деловом костюме с небольшим кожаным дипломатом в руках. Остановившись возле гранитного пьедестала, на котором высилась бронзовая фигура некогда знаменитой и безусловно талантливой программистки, чьим именем была названа эта площадь, он стал настороженно озираться по сторонам, время от времени украдкой поглядывая на часы. - Сегодня без "кока-колы"? - Поинтересовался я, приближаясь к нему из-за постамента и протягивая руку для приветствия. При звуке моего голоса он слегка вздрогнул и резко повернулся в мою сторону. - Вас совершенно невозможно узнать в этом теле. - Произнес в ответ он. - Здравствуйте... дайвер. - Здравствуйте, мистер Спайлз. - Отозвался я. Вот теперь Роберт вздрогнул уже по-настоящему. Дежурная, но вполне приветливая улыбка исчезла с его лица, и я почти физически почувствовал его напряжение, проступившее за напускным внешним спокойствием. Один ноль в мою пользу. Я знаю его настоящее имя. Он мое - нет. - Зачем вы назначили встречу, дайвер? - Сухо поинтересовался он, вроде бы с безразличием, но внимательно и встревожено обводя цепким взглядом окрестности. - Вам что-то удалось узнать? - Да, - улыбаясь, сказал я, - но боюсь, что вы, равно как и ваши конкуренты, тянули пустышку. Не беспокойтесь, Роберт, сейчас за нами никто не следит. - Вот как? - Он снова смерил меня холодным оценивающим взглядом. - Право же, дайвер, я поражаюсь вашим способностям. Честно говоря, я совершенно не верил в то, что вы сможете что-то выяснить. - Как приятно сознавать, что вы ошибались, - ухмыльнулся я в ответ, и, достав из кармана другую дискету, протянул ему. - Посмотрите, это весьма познавательно. Однако хочу сразу предупредить, что копию этого диска я уже отправил вашим коллегам, с которыми вы столь усердно и самоотверженно сражались за пустоту и фантом. Надеюсь, это устранит все недоразумения. С минуту Роберт Спайлз вертел дискету в руках, по-видимому, не только перекачивая хранящиеся там файлы на свой рабочий компьютер, но и прямо на ходу пытаясь оценить ценность их содержимого. - Что же, спасибо, дайвер, - ответил наконец он, - вам, похоже, действительно удалось наткнуться на весьма любопытный феномен. Только, боюсь, он немного не по моей части. - Продайте эти данные кому-нибудь из голливудских режиссеров, - посоветовал я, - они страшно любят подобные штучки. Кажется, между нами была какая-то договоренность? Несколько мгновений Спайлз пристально смотрел мне в глаза. Затем, неохотно кивнув, он потянулся к внутреннему карману пиджака, извлек оттуда массивный золотой "паркер", что-то быстро нацарапал в небольшом светло-зеленом блокноте и, оторвав верхний листок, протянул его мне. - Что же, будем играть честно, - натянуто улыбнулся он, - это чек на пятьсот тысяч за проделанную вами работу. Удачи вам в ваших начинаниях, дайвер. С этими словами он сдержанно кивнул мне головой и зашагал прочь. Повертев несуществующий чек в руках, я с интересом заглянул на испещренный мелким зеленоватым узором бланк. Поле с указанием реквизитов получателя осталось пустым - Роберт не знал номера моего счета. Аккуратно заполнив недостающие графы чека, я сложил его пополам, и, разорвав на мелкие клочки, выбросил их в ближайшую урну - теперь необходимости в этом документе не было: узнав данные получателя, банковский компьютер уже отправил требуемую сумму на мой счет. Больше меня здесь ничего не держало. Закрыв глаза, я мысленно досчитал до трех и торопливо выдернул тянущийся к моему виртуальному шлему шнур из разъема. Компьютер протестующе заверещал. - Соединение оборвалось, - пояснил я испуганно подбежавшему ко мне администратору. - Еще раз спасибо, парень. Я поднялся из-за столика, положил шлем рядом с клавиатурой и, размяв затекшие суставы, поспешил сделать то, о чем мечтал на протяжении всего сеанса моего пребывания в Глубине. Почки работали вполне исправно, а "Навигатор", несмотря на уверения бармена, оказался очень даже неплохим. Спустя несколько минут я толкнул стеклянные двери игрового клуба и вышел в холодную и промозглую питерскую ночь. 08 Такси остановилось в центре полностью погруженного в темноту двора где-то на окраине Купчино. Рассчитавшись с водителем, я окинул взглядом тоскливо тянущуюся вдоль усаженного уже совсем облетевшими деревьями газона восьмиэтажную бетонную "коробку" и принялся последовательно обходить парадные, выискивая среди указанных над дверьми табличек номер нужной мне квартиры. Требуемый подъезд оказался третьим по счету. На лестнице было еще темнее, чем во дворе, чтобы нащупать кнопку вызова лифта, я вынужден был подсветить себе зажигалкой. Задребезжали шаткие двери, и тесная, закопченная и разрисованная небрежным граффити кабинка осветилась изнутри тусклой желтоватой лампой. Я нажал продавленную кнопку четвертого этажа, лифт, пронзительно взвизгнув мотором, затрещал наматываемым на скрытый где-то высоко над головой вал металлическим тросом. Дверь квартиры, в которой обитал Лорд, была обита продранным в нескольких местах дешевым дерматином, на поверхности которого фломастером был неаккуратно выведен ее номер. Я с любопытством взглянул на расшатанный и надтреснутый звонок: как-то уж слишком не вязалась вся эта резко бросающаяся в глаза запущенность с образом педантичного, аккуратного, вечно подтянутого и утонченно-интеллигентного Эдгара, знакомого мне в Глубине. Это показалось мне странным и настораживающим. А если вспомнить, с какой неохотой Эдик оставил мне свой адрес и то очевидное усилие, с которым он высказал приглашение приехать... Наверное, мне не стоило навязываться в гости, не стоило просить его о помощи - кто знает, какие проблемы окружают каждого из нас за яркой и ярморочно-праздничной пеленой дип-программы? Что поджидает нас за порогом выдуманного нами самими мира, где все мы так или иначе становимся немного богами? Тесные квартиры, в кухнях которых невозможно развернуться двоим обитателям этой крошечной бетонной клетки, шумные и беспокойные дети, больные родители... Мало ли что могло заставить Эдгара сделать одним из основных жизненных принципов привычку не принимать у себя гостей? Однако отступать было уже поздно. Я обещал приехать и теперь меня ждут. В любом случае, никогда не поздно извиниться и ускользнуть под благовидным предлогом, избавив хозяина от своего нежелательного общества. Переночую в парке на скамейке, ничего страшного. Зато потом меня не будет мучить совесть за то, что влез со своими проблемами в чью-то размеренную и спокойную жизнь... Глубоко вздохнув, я нажал кнопку звонка, с той стороны отчетливо донеслась мелодичная и протяжно-грустная трель. Мне долго никто не открывал. Я уже собрался было развернуться и уйти прочь, как в тишине лестничной площадки раздался резкий щелчок отпираемого замка. Дверь распахнулась. - Проходи, - чуть посторонившись, сказал Эдгар, пропуская меня в заваленный какими-то коробками, ящиками с обувью, тюками и уж совсем неопределенным хламом тесный коридор. Эдик, Эдик... Ты мог бы сказать. Ты мог хотя бы намекнуть на то, что виртуальность и вправду является для тебя единственным по-настоящему существующим миром, в котором ты можешь просто жить, быть таким, каким ты хочешь и должен быть, миром, в котором тебе открыто и доступно все, миром, навсегда заменившим тебе реальность. Хотя, как ты смог бы объяснить, что Глубина и есть то единственное место, где ты можешь просто выпить бокал хорошего вина, прогуляться вдоль ограды заросшего зеленью кладбища и пообщаться с теми, чье общество приятно и интересно тебе, иными словами, сделать то, что недоступно тебе здесь? А мне, наверное, следовало бы просто догадаться... - Закрой дверь, - попросил Лорд, - и, если тебе не трудно, лучше помолчи. Обычно у людей, с которыми мне приходится общаться в реальности, есть одно неприятное свойство: что бы они ни говорили, в их голосе все равно ощущается сочувствие и какая-то подспудная радость о том, что их в этой жизни не угораздило вот так... Как меня... Как бы они это ни пытались скрыть. - Спасибо, Эдгар. - Тихо произнес я. - За что? - Поднял бровь он. - За то, что согласился помочь. Это дорого стоит. - Пустое, - отмахнулся Лорд. - Пошли в комнату, здесь сквозняк. Тяжело опираясь на короткую трость, он заковылял впереди, показывая мне дорогу, я зашагал следом. Комната была крошечной, чистой и опрятной, за белоснежным тюлем, скрывающим черное ночное окно, угадывались живые цветы. Рядом, на небольшом, но удобном столе покоился работающий компьютер, чуть в стороне поблескивал пластиковым боком подключенный к дип-карте машины виртуальный шлем. Эдгар входил в Глубину без виртуального костюма, по всей видимости, именно этим и объяснялась подмеченная мною ранее хрупкость, скованность его движений. Ничего иного ему, впрочем, не оставалось. Не научилась еще западная промышленность выпускать костюмы, рассчитанные на тело восьмилетнего ребенка, поскольку производители по каким-то одним им ведомым причинам установили нижний возрастной порог для обитателей Глубины в десять лет. То, что на свет изредка рождаются люди, которым вполне подходит шлем стандартного размера, но не годится стандартная одежда, промышленностью, увы, предусмотрено не было. На диване, поджав под себя ноги, сидела Юля. - Привет, - кивнул ей я и она улыбнулась в ответ. - Присаживайся, - кивнул Эдгар в сторону дивана, - тебе чаю или кофе? - Не стоит, Эдик, мне неудобно злоупотреблять твоим гостеприимством... - Смущенно отозвался я, - Я никому здесь не помешаю? - Значит, кофе. - Кивнул Эдгар. - Никому ты не помешаешь. Я живу один. Удалось год назад добыть эту квартиру... по инвалидности. Родители помогли. Сейчас поставлю чайник, а ты рассказывай. - Собственно, рассказ, наверное, будет звучать со стороны как минимум странно... - Осторожно произнес я., внутренне приготовившись к долгому и трудному разговору. - По-видимому, мне все же следует начать с небольшого предисловия... Я до сих пор так и не разобрался до конца, что же произошло на самом деле. И, честно говоря, до сих пор не верю в то, что миллионы подключенных к сети компьютеров могут обрести собственный разум. Наверное, Глубина просто повзрослела. Стала собой - настоящим миром, который мы так желали и стремились создать... А каждым поистине настоящим миром управляют собственные законы, многие из которых нам пока еще просто неизвестны. Представьте себе средневековый поселок, жители которого твердо уверены, что где-то за лесом есть заколдованное и проклятое место, куда по ночам слетаются ведьмы жечь свои колдовские костры, а случайно забредший туда путник неизменно умрет спустя какое-то время в страшных и необъяснимых мучениях. С точки зрения современной истории такая легенда выглядела бы смешной и наивной, если упустить из виду тот факт, что в двадцатом веке исследователи неожиданно обнаруживают под грунтом "проклятого места" залежи урановой руды... И легенда перестает пугать нас только потому, что мы знаем, что такое радиация и можем объяснить древнее предание. Никому не известно, какие знания неподвластны нам сейчас... Одна чашка кофе сменялась другой, за окнами посерело, а я продолжал свой рассказ. Юля и Эдгар напряженно слушали, лишь изредка перебивая меня краткими возгласами или вопросами. Наконец, я перевел дыхание и смолк. - Что ты собираешься теперь делать? - Спросил Лорд, задумчиво теребя в руках пустую сигаретную пачку. - Не знаю, - развел руками я, - еще не решил. - Трудно уйти от собственной судьбы, - вздохнул Эдгар, поднимая на меня взгляд, - еще труднее уйти от самого себя. Никогда не знаешь, куда ты в итоге придешь. - Что ты имеешь в виду? - Переспросил я, раскуривая последнюю оставшуюся у меня сегодня сигарету. - Ты очень точно подметил, что слишком многое нам неизвестно не только о виртуальности, которая появилась на свет не так давно и еще не успела толком встать на ноги и расправить плечи, но даже и о том мире, куда мы возвращаемся, отключив компьютер и отправляясь на кухню готовить ужин. Я много думал об этом... Ты знаком с современной физикой? - Немного. - Кивнул я. - Помнишь, из чего состоит материя? - Из молекул, - улыбнулся я, - которые в свою очередь состоят из атомов...Это известно каждому школьнику, Эдик. - ..которые в свою очередь состоят из электронов и ядра, - подхватил Эдгар, - которое, расщепляясь, превращается в еще более мелкие частицы... Что такое электрон, Влад? - Электромагнитная волна, поскольку для нее справедливы свойства дифракции и интерференции... - Не задумываясь, отбарабанил я, все еще не понимая, к чему он клонит. - А частицы, из которых состоит атомное ядро? - Тоже электромагнитное излучение... Постой... Ты хочешь сказать, что... Лорд медленно кивнул. - Весь наш мир - пустота, мой друг. Пустота, пронизанная миллиардами электромагнитных волн разных частот, волн, несущих в себе информацию, волн, которые субъективно воспринимаются другой пустотой по имени Влад, как письменный стол, компьютер, бутерброд с сыром или любимая девушка... Об этом говорит любой учебник физики. Говорит подтекстом, между строк, передавая это знание в виде набора разрозненных фактов. Только лишь потому, что никому до сих пор не хватало смелости заявить об этом открытым текстом. Слишком уж это страшно... Неужели он прав? Нет, не может быть... Но... - Выныривая из одной Глубины, Влад, ты всего-навсего попадаешь в другую. - Тихо, словно общаясь с напуганным и растерявшимся ребенком, сказал Эдгар, - вот только где ты окажешься, вынырнув из второй Глубины, из той, в которой ты родился и вырос?.. Несколько минут в комнате висела мрачная, тяжелая тишина. Затем я медленно поднялся на ноги. - Я пойду, Эдик. - Произнес я. - И... спасибо тебе. - Куда ты собрался идти? - Подала наконец голос Юля. - Навстречу самому себе, - улыбнулся в ответ я, - навстречу человеку, спрятаться от которого у меня все равно не получится. - Я провожу тебя, - сказала Юля, - иначе ты заблудишься в наших дворах. Я улыбнулся. - Заходи, Влад, - добавил Эдгар, - я буду рад снова тебя видеть. 09 С неба лениво сыпался снег и таял, не долетая до земли - первый снег в этом году. Мы шли молча, втаптывая раскисшие кленовые листья в блеклую муть разлившихся по асфальту луж. - Это случилось чуть больше года назад, там, в Глубине... - Неожиданно начала она, отшвыривая ногой в сторону попавшийся на пути камушек, - просто было чудовищно скучно, я устала после работы, зашла в это кафе и присела к нему за столик... Я не перебивал. Пасмурное, неохотно расстающееся с ночной темнотой небо закапало мелким холодным дождем, потом, словно передумав, дохнуло пахнущим прелой листвой и мокрой землей ветром. Снова пошел снег. - Мы около получаса проболтали буквально ни о чем, он показался мне очень интересным человеком. - Продолжала Юля. - Эдик заочно получил высшее образование, он действительно талантливый программист, Влад, а я тогда занималась пространственным дизайном... Нам было о чем поговорить. Потом нахлынули дела, я закрутилась и почти не вспоминала об этой встрече. Только спустя несколько дней, когда снова стало грустно и одиноко, я опять пришла в этот бар и встретила там его. Мы стали видеться чаще, он оказался веселым и обаятельным парнем, и мне было ужасно приятно и интересно проводить с ним время...Мы смеялись, шутили, разговаривали о литературе, музыке, философии и истории, у нас появились общие, только одним нам понятные темы для бесед... Через несколько недель я вдруг обнаружила, что думаю о нем, что мне чего-то не хватает, когда я сижу на работе или еду домой, что каждую минуту мне подсознательно хочется бросить все к черту и бежать туда, чтобы снова услышать его голос, увидеть его улыбку... Это стало какой-то манией, наркотиком, от которого я впала в стойкую и сладкую зависимость... Знаешь, я никогда раньше не верила в то, что один человек может настолько привязаться к другому там, в Глубине, и всегда смеялась над теми, кто утверждал обратное. И вот попалась в эти сети, ощутила это наваждение сама... Жизнь покатилась в какую-то пропасть: я стала задерживаться на работе, появляться там по выходным, только для того, чтобы снова придти к нему. Тогда я заканчивала институт - и едва не завалила сессию... Мокрое солнце на мгновение выглянуло из-за плотной пелены облаков и снова кануло в укрывшее небо призрачное грязно-серое марево. Начинался новый день, и хлопья снега ложились нам на плечи, прятались в ее волосах, превращаясь в капли воды, струящиеся по ее щекам. - Я не могла даже предположить, что такое возможно, Влад. Это было каким-то безумием, мороком, фантастическим вихрем чувств, эмоций, ощущений, увлекшим меня сказочным ураганом, и подарившим мне все краски жизни, на которые, пожалуй, не был способен реальный мир. Я полюбила Глубину, оставив там свое сердце... Это было настолько ярко и красиво, что реальность понемногу стала мне неинтересна, она начала казаться мне серой и постылой, лишенной даже намека на привлекательность и ту насыщенность настоящей, полнокровной жизнью, которую я впервые испытала там... Ты когда-нибудь чувствовал что-либо подобное, Влад? - Нет. - Отозвался я. - Потом... - Через какое-то мгновение снова заговорила она. - Потом я неожиданно поняла, что уже просто не могу существовать без него. И я видела, что он тоже привязался ко мне, что ему хорошо, когда я рядом, что он тоже скучает и переживает, кода мы не видимся долго. В тот день мы гуляли вместе по городу, он предложил заглянуть в дисней-парк, ты знаешь это место, виртуальный диснейленд, куда толпами возят впервые оказавшихся в Глубине туристов... Мы катались на аттракционах, и тогда он впервые обнял меня... У меня по-настоящему закружилась голова, наверное, оттого, что карусели в этом парке слишком хорошо нарисованы... Мы присели на скамейку и я поцеловала его... Это невозможно описать словами, Влад. Этот поцелуй я запомнила на всю жизнь, словно все происходило в первый раз... Мы снова гуляли и мне не хотелось уходить из Глубины. Мы расстались, только когда сработал мой таймер. На следующий день я плюнула на работу, плюнула на недописанный диплом и снова бросилась в виртуальность. Но я не настолько сошла с ума, чтобы не понимать, что отношения в Глубине навсегда обречены остаться лишь виртуальным романом, романом, который не сможет найти выхода за пределы этого тесного мира. Когда я узнала, что мы живем в одном городе, я предложила ему встретиться. И он замкнулся в себе. Стал избегать общения, а когда нам все же удавалось увидеться, он вел себя так, словно мы чужие друг другу люди, отвечая на мои слова лишь односложными и ничего не значащими фразами. Мы болтали о какой-то ерунде, даже не помню о чем, или просто молчали, слушая музыку и глотая вино... Я не могла понять, что между нами произошло, что оттолкнуло его, чем я могла разрушить наши отношения... Я оставила ему свой телефон и попросила позвонить, в надежде, что мы сможем сказать друг другу то, что не в состоянии сказать, когда мы рядом. Я весь вечер сидела рядом с телефоном, тысячи раз проигрывала в уме предстоящий разговор, думала, как объясню ему, что просто хочу быть рядом... Но звонка не последовало. И на следующий день. И через день - тоже. Ты представить себе не можешь, что тогда творилось со мной... Я молчал. Юля посмотрела в пасмурное небо, поймала рукой крутящуюся в воздухе снежинку, разжала ладонь - и крошечный кусочек осеннего неба исчез без следа, растаяв в ее пальцах призрачным наваждением. - Я готова была расколотить компьютер, стереть к черту дип-программу и больше никогда не входить в Глубину. Я не могла заснуть, стала нервной и дерганой, заводилась с пол-оборота и ругалась с окружающими по пустякам... Мне казалось, что все кончено и назад пути уже нет. Но на четвертый день я не выдержала, бросилась в Диптаун, пришла в бар и нашла его там... Я просто была счастлива снова увидеть его... И тогда... Он признался мне... Но было уже поздно, я любила этот виртуальный образ, этого человека, которого не существует в реальности... Полюбила - там, в Глубине, но не смогла перенести это чувство сюда. Мы встречаемся в виртуальности до сих пор, ты знаешь... Почти всегда - в виртуальности. И я по-прежнему живу, каждую минуту разрываясь между тем миром и этим. - Метро, - кратко сказал я, когда впереди показался приземистый купол станции. - Да, тебе нужно идти... Удачи, Влад. - Ответила она. - Извини меня за то, что я тебе тут наговорила. - Все в порядке, Юля. - Отозвался я. - Счастья тебе. Даст Бог, еще увидимся. - Ты знаешь, где меня найти, - кивнула в ответ она, - пока. Я махнул ей рукой на прощанье и шагнул навстречу хлещущему из стеклянных дверей теплому ветру подземки. Ты жестока, Глубина. Ты жестока к тем, кто открывает тебе свою душу и дарит тебе свою жизнь. Жестокий нарисованный мир обыкновенных нарисованных людей. Слишком реальный, чтобы быть сказкой. 0А Снег валил вовсю, быстро темнело, и на Невском уже зажглись яркие огни реклам. Несмотря на холод, я стоял на балконе в одной футболке, роняя сигаретный пепел в притаившуюся внизу пустоту. - Спайлза все-таки вышвырнули из страны, - сказал за моей спиной Олегатор, кутающийся в пушистый махровый свитер. Он замерз, но все равно терпеливо стоял в дверях, и из его чашки обильно валил в комнату пряный кофейный пар. - Повез в Штаты разбирать твой подарочек... друг американской разведки. - Спайлз получил то, что хотел получить, - пожал плечами я, - им этого дерьма теперь хватит надолго. - Ты все сделал правильно, - улыбнулся Олег, - и, к слову, Денисов просил тебе передать, что их предложение все еще остается в силе. - Ты же знаешь мой ответ. - Сказал я, и выбросив догоревшую сигарету в темноту, вошел в квартиру, закрывая за собой дверь. - Не стой на сквозняке, воспаление подхватишь. - У меня антивирус есть, - ухмыльнулся хакер, доставая из кармана пластмассовый цилиндрик быстрорастворимого аспирина, - хорошее средство, между прочим: стакан "упсы", стакан водки. - Без "упсы" обойдешься, - шутливо огрызнулся я, - наливай. Олег потянулся к бутылке. - Сам-то не жалеешь? - Поинтересовался я, принимая из его рук свой стакан. - Не-а, - замотал головой Олегатор, - не о чем жалеть, старик. Деньги неплохие, проезд бесплатный, скидки на оплату квартиры... Да и работа спокойная, никакой тебе суматохи. - И как же мне к тебе теперь обращаться? - Улыбнувшись, поинтересовался я. - По имени-отчеству, или сразу по званию? - Иди ты в жопу, дайвер, - плюнул в сторону он, - твое здоровье. Я поднял свою порцию терпко пахнущего спиртом напитка и взглянул сквозь граненое стекло на тускло мерцающий горящей лампочкой питания компьютер. На темно-синем экране монитора застыла крошечная белая фигурка падающего в бесконечность человека. Я заглянул сквозь прочное, навсегда разделяющее две реальности стекло в оставленный мною мир, подаривший нам свободу и радость, боль и страдание, обиды и наслаждение, ненависть и любовь. Я заглянул в Глубину. Чтобы больше уже никогда туда не вернуться. Ноябрь 2000 г., Санкт-Петербург.