Лариса Матрос. Не наукой единой
---------------------------------------------------------------
© Copyright Лариса Матрос
Email: LarisaMatros(a)aol.com
WWW: http://www.geocities.com/matrosl/
WWW: http://matrosl.sitecity.ru/
Date: 22 Mar 2004
---------------------------------------------------------------
. Уже более десяти лет я живу вне того места, где прошли вдохновенные
годы жизни, годы становления и развития моих творческих устремлений
В романе "Презумпция виновности" я стремилась, как могла, выразить свое
понимание того, как был задуман Академгородок, каким мы хотели его видеть,
каким реально видели, что сбылось и не сбылось, связанное с ним. Я работала
над этой книгой 8 лет, анализируя, обдумывая, все, что накопилось в
документах, в памяти, в душе, чтоб книга была правдивой и искренней .
Когда получила приглашение участвовать в "Сборнике воспоминаний", то
первой реакцией было предложить фрагменты "Презумпции виновности", но тут же
отказалась от этой мысли, как неправомерной. Социологические аспекты книги,
преобладающее место в которых занимают сюжеты, связанные с Академгородком,
хоть и основаны на подлинных событиях, - все же сюжеты романа,
художественного произведения. Главная героиня, творческий путь которой схож
( но не тождественен ) моему творческому пути- не есть я. Это -
собирательный образ , как и все вымышленные персонажи , составленные из
знаковых характеристик представителей тех слоем общества, которые они
олицетворяют. Потому никакие фрагменты книги не соответствуют жару
"воспоминаний", подразумевающему изложение событий реальным лицом.
И все же... и все же, - самое главное, что бы могла о Городке сказать,
я в книге сказала, пусть и устами своих героев..
. Потому в этих заметках хочу поделиться воспоминаниями о том, что
можно назвать "supllementary" , - то есть о сопутствующих (основным аспектам
жизнедеятельности академгородковцев) сюжетах, с которыми мне довелось в той
или иной степени соприкоснуться.
.
Неотъемлемой частью духовной жизни Академгородка были
театрально-концерные сезоны. Каких только театральных коллективов,
оркестров, певцов, танцоров, мастеров разговорного жанра ни принимала сцена
Дома Ученых. И бывалые (порой объездившие весь мир) знаменитости нередко
терялись, не знали как себя вести при встрече с нашей публикой. Я не раз
бывала свидетелем таких ситуаций, но никогда не утруждала себя попыткой
проанализировать этот феномен. И вот сейчас, стимулированные жанром
"Воспоминаний" обобщения как бы рождаются сами собой.
При уникальном воссоединении на небольшом географическом пространстве
небывалого количества ярких индивидуальностей с независимыми взглядами на
всех и на все, в восприятии артистов городковцы проявляли поразительное
единомыслие и "единовкусие".. Это выражалось в том, что, если артист
(коллектив) не понравился, он не понравился всем, если полюбился- то
полюбился всеми.
Форма выражения отношения зала к тому, что ему являет сцена была
уникальной, как уникальна аудиторная, в большинстве состоящая из ученых и
"примкнувших к ним". Потому внешнее проявление отношения к выступающим -
было плодом исследовательского процесса , осуществляемого залом, как единым
целом. Я не помню случая, чтобы в доме Ученых были слышны бурные
аплодисменты в начале концерта (спектакля) при выступлении здесь впервые
даже самых что ни на есть знаменитостей. Как правило, это были скупые
хлопки, скорее как дань вежливости, нежели проявление эмоций зрителей. В
зависимости от результатов "исследования", накал реакции публики мог
нарастать, превращаясь нередко в овации, либо наоборот - совсем угаснуть уже
за пределы черты вежливости к гастролеру.
У артистов это нередко вызывало недоумение, и они теряли ориентацию в
том, как себя вести, что "подать" этим загадочным обитателям загадочного
места, чтоб заслужить адекватную реакцию на свой труд.
Тестирование артистом публики на предмет определения уровня подачи
"развлечения" давало немедленный результат- халтура, подделка, дешевка не
пройдет!
Однако и высшая планка творчества не всегда обеспечивала артисту успех.
Он должен был полюбиться залу.
Я относилась к числу самых активных посетителей разного рода "зрелищ" в
Доме Ученых и мне не раз приходилось быть свидетелем тому, что артисты прямо
обращались к публике с недоумением: "Мол, что Вы хотите, что я должен
(должна, должны) делать, чтоб Вам понравиться...?".
Не могу не вспомнить, как в перерыве одного из концертов классической
музыки в фойе ДУ, ко мне (возможно потому, что я первой попалась ему на
глаза) подошел "первая скрипка" знаменитейшего музыкального коллектива и
сказал: "Извините, но... мы никогда не соприкасались с такой публикой..
Почему Вы нас так холодно принимаете, Что не так? Мы растеряны ..." Я
улыбнулась в ответ и сказала: "Погодите... О реакции нашей публики, вы
сделаете вывод в конце концерта..." Концерт был великолепный, закончился
долгими овациями и исполнениями на бис. Я сидела недалеко от сцены, и когда
счастливые и обессиленные музыканты благодарно кланялись, мне казалось , что
"первая скрипка" смотрит на меня, говоря молча : "А вы, однако, были
правы..." Но может, это только мне казалось. Ведь многим из нас порой
кажется, что актер кланяется именно "мне", смотрит только "на меня", и не
без грусти констатируем после концерта, что каждая конкретная единичка
зрительного зала ( "даже добрый зритель в 9-м ряду", которому посвятил
знаменитую песенку А.Райкин), - незначимая частичка, очень значимого для
него зала в целом.
Однако, здесь хочу подчеркнуть, что по моим наблюдениям подобные
ситуации случались с теми актерами (независимо от степени их всеобщей
известности), кто посетил Академгородок впервые. И если первая встреча
завершалась влюбленностью публики, то ведущая к сцене ДУ зеленая улица,
усыпанная восторгами, артисту была обеспечена, надолго, может навсегда.
Любимец становился обреченным на успех здесь и ему уже прощалось все, только
бы он (она, они) были с нами почаще.
Одной из таких наших любимиц была исполнительница русских романсов
черноокая, пышнотелая красавица с дивным голосом Галина Карева. Если память
мне не изменяет, то было время, когда она приезжала в Академгородок каждый
год и всегда был ажиотаж с билетами, которые нужно было загодя приобрести,
чтоб не упустить "вожделенное счастье" услышать ( столько раз
спетое-перепетое по радио, на концертах другими исполнителями) о том ,как
"две гитары за окном жалобно заныли", о ком-то , кого чьи -то " зеленные,
обманные глаза сводили с ума" ,о ком-то, кому "только раз в холодный зимний
вечер ..так хочется любить", о том, как "отцвели уж давно хризантемы в саду,
а любовь все жива...", и много -много других сентиментальных историй ,
представленных в уникальном в своем роде песенном жанре, каким является
русский романс.
Количество популярных романсом небесконечно, и очевидно, чтоб не
надоесть нам, певица на каком-то этапе стала разнообразить свой репертуар
романсами собственного сочинения. Это были наивные подражания тому самому,
что, на ее взгляд, могло нам порядком надоесть, но у зала вызывало восторг и
это. Кареву любили и потому ей можно было все и незачем ей было волноваться
о необходимости расширять репертуар, так как об актрисе, которая "сделалась
больна, лишилась голоса и зренья, и ходит по миру одна" (как и все остальное
) из уст любимицы мы были готовы слышать и тысячи раз.
В нашем Академгородке, где столь высока была планка требований в
восприятии всех жанров культуры и искусства по интеллектуальному критерию (
чего стоили хотя бы "кодексы" киноклуба "Сигма"), где был культ точной науки
и не в чести излишние "сентименты", где слова "красивость", "мещанство", как
камни бросались по стремлениям оформить бытовые условия или даже свой
внешний облик не по стандартам "антибуржуазного" романтизма ( а порой и
"хипповости"), кажется парадоксальным феноменальное поклонение этой
"салонной" певице и репертуар, и внешним вид, и манера исполнения, и
сценические туалеты, которой были олицетворением того, что, мягко говоря,
было не в чести здесь..
Но на самом деле никакого парадокса. Скорее это было проявлением закона
духовной жизни обитателей этой, отличающейся, особой эмоциональностью,
шестой части земли, малым клочком которой является Академгородок. При всей
уникальности, необычности состава его населения, оно все равно неотъемлемая
часть тех, кого "умом не понять", потому, что какую бы доминирующую роль
здесь не играла умственная деятельность работа головы), она не может
нивелировать работу души, одним из проявлений которой является
сентиментальность. И как бы мы ее не прятали за внешним скепсисом, она сидит
и ждет своего часа, чтоб дать о себе знать.
Галина Карева была выражением закономерности, которую гениально, на мой
взгляд, сформулировал Е. Евтушенко применительно к отношению к поэзии.:
"Поэт в России больше, чем поэт". Галина Карева для нас была больше, чем
певица. Феномен ее успеха в Городке состоял в том, что и она сама и ее пение
были подобны бокалу вина, который позволял расслабиться для выражения
сентиментальности, которую глубоко прятали не только от посторонних, но и от
самих себя .
И это подтверждает следующий сюжет этой же стороны жизни Городка.
В тот год Галина Карева в Городок почему-то не приехала, однако в
программе ДУ появилось объявление, что приезжает исполнительница русских
романсов Н..... Я точно не помню ее фамилии, которая имела окончание,
свойственное грузинским -швили- , а звали ее Нина. Мы читали: "Нина...
швили", а видели: "Галина Карева" и потому ажиотаж с билетами был такой же.
В назначенный день на сцену ДУ вышла певица, являющая полную
противоположность Каревой и по внешнему виду, и по репертуару... Высокая,
худощавая, в строгом одеянии, она начала с исполнения какого-то неизвестного
романса малоизвестного русского композитора (позапрошлого века). У певицы
был голос необыкновенной красоты и силы, и все свидетельствовало о том, что
она представляет высочайшего уровня мастерство исполнителя оперного и
камерного классического репертуара.
Зал почти никак не отреагировал не первый романс, несмотря на ее
поклоны, явно призывающие хоть к каким-нибудь аплодисментам.. Кому-то из
известных принадлежат такие слова: "Артист должен быть в полной форме, если
в зале даже один зритель, и тот спит". Очевидно, следуя этой заповеди
певица, продолжала с "полной выкладкой" петь малоизвестные романсы, с трудом
скрывая отчаянье , вызванное равнодушием зала.
Но когда уже равнодушие переросло в неравнодушие с минусом, то есть,
когда некоторые зрители начали вставать с мест, чтоб уйти, певица в какой-то
момент замерла в оцепенении, затем резко повернулась к залу спиной и стала
что- то шептать аккомпанирующим ей музыкантам. Они, быстро
сориентировавшись, заиграли мелодию " Вдоль по Питерской" и она запела всей
мощью своего голоса. Движение в зале приостановилось, вставшие вернулись на
свои места, а когда пение закончилось, последовали первые в этот вечер
(пусть не бурные) но достаточно громкие аплодисменты.
И тут произошло что-то невероятное для такого события. Певица, стоя на
сцене, разрыдалась. Зал притих в ожидании, не проявляя, однако, ни малейшего
чувства вины и угрызения совести. Работники сцены принесли ей стул, какое-то
питье, она успокоилась, собралась, снова вышла на свое место в центре сцены
и, спокойно, насколько позволяло мастерство самообладания, произнесла:
" Я долго готовилась к приезду в этот всемирно известный центр науки. Я
слышала, что здесь сконцентрированы интеллектуалы со всей страны, которые
имеют строгие суждения обо всем, и потому я подготовила соответствующий
репертуар. Я считала, что в этом месте я не могу себе позволить петь -
перепетое всеми и в жанре "две гитары за окном". Я рылась в архивах, собрала
малоизвестные романсы, малоизвестных композиторов... Например вот этого...
(я не помню фамилию композитора, которого назвала). И она стала рассказывать
о его судьбе, историю создания романса. А потом его спела. Зал стал
проявлять доброжелательность, рекомендуя подобным рассказом сопровождать
исполнение остальных романсов репертуара.
В целом концерт прошел хорошо. Были аплодисменты... Но это уже
напоминало обычную страницу интеллектуальной жизни Академгородка, что-то
вроде, семинара, конференции, где в качестве иллюстрации были не слайды со
схемами и формулами, а малоизвестные романсы.
После концерта публика расходились, очевидно, не сожалея о потраченном
времени, но у всех на лице было выражение, означающее: "Конечно же - это не
Галина Карева"...
Конечно же, не Галина Карева... И не потому, что не было обнаженных
плеч, играющих для нас прекрасных женственных форм, чувственно-вдохновенных
лучистых глаз, и празднично-концертного платья. Не было того настроения, не
было облегчения от выплеснутой наружу сентиментальности, задушевности, той
стороны работы души, которую, слава Богу ( в наш рациональный век, в
условиях , где культом было ко всему , в том числе и к гуманитарной сфере,
применить математические методы моделирования), мы не утратили, и которую
имели возможность воодушевлять с помощью замечательной певицы. И потому нам
было, за что любить и есть за что вспоминать светло и с благодарностью
Галину Кареву.
Этот очерк был написан для журнала "Сенатор" (где и опубликован) во
время проведения журналом акции в память певицы в честь ее семидеятилетия.
См.
http://www.senator.senat.org/matros.html
К числу кумиров в Академгородка бесспорно можно отнести Анну Герман. Да
и не могла она не стать любимой певицей нашего Академгородка, поскольку она
сама была олицетворением его единства и борьбы противоположностей. С одной
стороны - Академгородок был наисерьезнейшим центром интеллигентности и
местом приложения человеческого труда, каковым спокон веку являются обители
ученых, с другой - местом неукротимого романтизма, неугасающей молодости и
всевозможных проявлений поэтического отношения к жизни.
Сценический образ Анны Герман скорее напоминал певицу классического
жанра: строгость и элегантность, как в одежде, так и в поведении - ничего
лишнего, вычурного, все взвешено и строго выверено. Но она была эстрадной
певицей какого-то особого жанра, недосягаемого уровня эталона для многих в
эстраде, что можно отнести скорее к классике. Ведь классика или классическое
искусство считается классикой тем, что она соответствует двум основным
критериям - правдивости и подлинности чувств, которые выражают и
соответствуют такому уровню эстетики, при котром исключена пошлость и
"дешевка". Искусство Анны Герман соответствовало именно этим двум критериям
классического духовного пения, ведь она пела от души и всем сердцем.
Когда я впервые увидела эту белокурую женщину на сцене, причем с
небольшого расстояния, то была удивлена ее внешностью. Раньше с экрана
телевизора она мне представлялась совершенно иной, но тут она предстала
перед нами такой высокой, с крупными чертами лица и с красивой фигурой,
отнюдь не отличавшейся пышными "секси" формами, обладать которыми сегодня
стремятся многие женщины и современные "артистки".
Возможно, другой женщине, с природными данными как у Анны Герман,
нетрудно было обрести грубоватый облик, Анна же была олицетворением
неподражаемой нежности и женственности. Поэтому иногда казалось, что ее
песни более соответствуют маленькому и хрупкому созданию. Но она пела эти
песни, причем так звучали они из ее уст, что порой в зале у большинства из
нас на глазах появлялись слезы, вызванные не только ее песнями, но и
высочайшим уровнем их исполнения.
У нее были такие песни, в содержании которых таились настроения русской
лихости и свободы, можно было и даже хотелось плясать цыганочку ("А он мне
нравится", "Танцующие Евридики"...). Тогда казалось: вот бы сейчас
разгуляться на сцене вместе с ней!.. Она пела их в своей неизменно
элегантной и сдержанной манере - так волнующе и так трогательно, что все
чаще возникал вопрос: почему эти песни звучат так трогательно и волнующе,
задевая сердца людей? Да все просто: потому что она представляла собой тот
образ интеллигентности, которая всегда востребована нормальными людьми - это
была изысканность с элементами аристократизма, когда не принято обнажать
внешней атрибутикой внутреннюю энергетику и глубину чувств. А чтоб "завести"
публику ей не нужно было "флиртовать" с аудиторией дешевыми приемами, для
этого ей достаточно было использовать всю гамму оттенков своего дивного
голоса, чтобы весь зал был у нее в плену.
У большого артиста, как Анна Герман, при всем разнообразии творческих
успехов, всегда есть что-то единственное, которое концентрирует в себе весь
масштаб его творчества и таланта. И этим единственным для меня у Анны Герман
была песня "Эхо любви" из кинофильма "Судьба" Евгения Матвеева. Будучи еще
юной девчонкой, я была влюблена в него с фильма "Воскресенье", была его
большой поклонницей и всегда следила за его творчеством. Но если б даже он
ничего не создавал до этой картины, то я бы все равно преклонялась перед
этим мастером только за то, что он голосом Анны Герман озвучил песенный
шедевр "Эхо любви" в своей кинематографической картине "Судьба". Прочтите
слова этой песни. Я уверена, что они тут же воспроизведут в вашей памяти
прекрасный образ Анны Герман, потому что эта песня - гармония редчайшего
единения - сплав творчества композитора, поэта и певческого мастерства,
озвученного волшебным голосом певицы.
"Покроется небо пылинками звезд
И выгнутся ветки упруго
Тебя я услышу за тысячу верст
Мы - эхо, мы - эхо...
Мы - долгое эхо друг друга..."
Last-modified: Mon, 15 Jan 2007 07:36:25 GMT