о зла Поверить в реальность души не спеши. Бетховен. Зверь-гений. Глухой. В три руки. Он правда безумен? В крови нет тепла?! Ты слышал в тех звуках распятье души? Ты видел, как глохла под ними молва? Гроза Ты видел, как в небе, ражмежив глаза, Гроза разлеглась проституткой на поле? Легла первой каплей на травы слеза, Заверив о бурном слезливом раздолье. Ты моря не видел? Но хватит небес! Там часто случаются бури и штили. Корнями с листвой прорастает в них лес, За полем надстроив растущие мили. Ты видел, как сняв свой замшелый халат, Чеканил творец золотые монеты? Типичный полночных небесей распад Залил сальным лаком пустые скелеты. Жасмин Бедный мой жасмин жалил мне зрачки. Кистями зимы зажигал июнь. На траву ссыпал снегом лепестки. Белое кругом, и попробуй сплюнь. А теперь засох мертвым тростником. Ветви без листвы, поднятые ввысь. В горле боль и хрип, от снежинок ком. Кости без листвы говорят: "Держись". Ночь Ночь в окне. Зачатье дня. Все слова равны нулю. Нет ни "можно", ни "нельзя". Мы с тобою не в строю. Перемирье в одну ночь. Снимем маски до утра. Я хочу тебе помочь, Но помочь ты мне должна. Мы с тобой пьяны уже От вина и от Луны. На каком-то этаже Силуэтами видны. Мы с тобой не будем спать, Чтоб остаться в той ночи. Чтоб похмельем не порвать Огня плачущей свечи. N. Ты неземной кусочек неба. С тобою быть мне не дано. В темной пещере лучик света, Кричащий о тебе одной. Мой мир исполнен мрачных красок. Затменьем, точками зрачки. Ростки волшебных теплых сказок Засохли, не поднявшись из земли. Как верит в идола язычник, Издалека лишь восхищаюсь. Ловлю с тобою каждый миг я И оставляю тебе жалость. Когда закончится дорога И смерть скомандует "отбой", Лишь об одном прошу я Бога - Увидеть нежный образ твой. Пускай секунду, пусть мгновенье, Его мне хватит навсегда. И попрошу я лишь прощенья, Что полюбить ты не смогла. Дымок Дымок веселый ласками, Петлею сизой щерится. И в смерть совсем не верится. Труба дымится сказками. Слова у печки теплые. Эфир неоном светится. Гроза в окошке метится И гром грохочет стеклами. И хоть немного грустно мне, Что мы с тобой повздорили, Не лучше воля боли ли? Письма твои горят в огне. Так счастье радует во сне. Слова смолят теплом в огне. Так хорошо, уютно мне На самом дне... Верлен Сентиментальных разговоров Нутро не трогают тона. И бурова искристых взоров Давно не достигают дна. И общих радостей причастья Не заставляют грудь стучать. Но озверевшему несчастью Твоих слез, к счастью, не узнать. Ветер Ветер тихо качает мертвые ветки берез. Он листву с них срывает и мне ставит последний вопрос: Что тебе надо от жизни? Чем ты ее заслужил? Может, и ты тоже лишний? - ветер спросил. +++ Картинки лесные из снов иль заветов. Бутылка с горилкой для встречи рассветов. Тропинки узки, часов гнутые стрелки. В развилке на ветке белье сушат белки. Опилки от резаных праздничных елей. Копилки разбитые прежних метелей. Художник Я все дальше иду от огней И несу своих мыслей мешок. Вдалеке от шумящих людей Я стираю ступни в порошок. И чем дальше в пустыне иду, Тяжелее, но легче мой путь. Нетерпимей конца пути жду, Чтобы лечь на песок и уснуть. Расствориться в мире своем, Чтоб никто не смог помешать. Каждой клеткой проникнуться сном, На кресте своем себя распять. +++ Пыльные тучи недвижные в высях. Солнце за ними. Вечерний янтарь. Мне вспоминается сказкою старь - Лесть потаенная с мордочкой лисьей. Дни календарные, павшие с древа. Времени шаг слаб осенней порой. Ветра холодного сабельный вой. Стон ветвей голых. Вкус свежего хлеба. +++ Сиделка. Елка заезженной старью - вправо и влево огни. Кони. В погоне за ними скачет морозный январь. И в янтаре снегири. Кружится в вальсе метель. К тепу примерзшая сталь - Сторожу дали медаль. Сторожу снится постель. Мчит каруселью метель. Стелится даль из картинок Дали В лунной пыли, на полигоне Земли. Кошки Восхищаюсь звериною страстью, Где один поцелуй - в сердце, в кровь. Где кошачьи две львиные пасти И шипят, и ревут "про любовь". Когда в шею клыки яд вливают, И взрывают твердь когти межой, Клочья шерсти на травы слезают Под счастливо-болезненный вой. Берроуз А Берроуз совсем без бороды! А я думал - молодой и с бородой. А на роже морщины видны! А я думал - красив и живой. А Берроуза любят лгуны! А я думал, он гвоздь им в глазах. Его именем строят мосты! А я думал, за ним гиблый прах. Разлука Смотри-ка, к нам тянутся руки разлуки. Возьми на поруки возможные муки. Стихи раздели дыханьем на слоги, Чтоб звуки водили крылатые ноги. Названия ядов возьми из тетради. Вложи вожжи в руки, чтоб быть не в накладе. Пусть оды приходят - весенние воды. Как роды - болезнь - цена нашей свободы. Сон Мне приснился сон отрадный: Я с тобой гулял в саду. Мы не виделись полвека И расстались лишь к утру. Мы рассказывали жизни, Что прожили без любви. И слова наши слогались В годы, месяцы и дни. Я открыл глаза в мир воли, Выдохнув невольный стон. Явь пронзила разум болью, Что любовь - больной мой сон. +++ Холодеет кофе в кружке на столе. Больше ничего не напомнит о тебе. В облачные хлопья свернулось молоко, Солнце тычет пальцем в мутное окно. Кто сжимает стены? Кто уздит часы? Одинокой птицей в выси льешься ты. Что напоминает о тебе, о нас? Кофе цвета лгавших, но любимых глаз. Я знаю, почему Я разучился верить. Я знаю, почему. Процентами измерить как павшую листву? Количество погибших, количество живых, А также процент лишних - процент всех остальных. Проходят мимо люди, и людям наплевать, Утро их тело будит, душа ложится спать. Так кровь с ладоней просто смывается водой, Играя с жизнью в кости, только всегда с чужой. Копаться в чем придется - в крови, в дерьме, в себе. Сердце из сети рвется и плачет о весне. Вечер Прячет медовый вечер Тыльные стены домов. Вечером ползти легче К сюрреализму снов. Солнце козыри мечет В стекла крещатых окон. Вечер нервы подлечит - Вечером - новый кон. Город огнями маячит. Солнце на запад ушло. Ветер над крышами скачет. В небе луну занесло. По извилинам неба Пробираясь улиткой, По туманной тропинке Нега сна идет снегом. Там измученный бегом Конь в степи замерзает. Морду к смерти склоняет. Конь весной засыпает. Амазония Когда-то ты жил в лесу. Не по асфальту ходил. Держа копье на весу, Не знал "процент" своих сил. Зато каждое дерево знал И растворялся в листве. Сам, какое хотел, давал Названье своей земле. Когда ребенок рождался, Старик шел в лес умирать. Лишь имя его оставалось, Чтоб молодой мог забрать. Дитя Маленький, как мир. Новый, как день. Жизнь - веселый пир... Время тянет тень. Время знаний навалит, Пир превратится в кошмар. Пока сердце мысли не жалят, Цени свой неведенья дар. Белокурая девочка в белом - Моя муза, что плачет навзрыд. С растернованным иглами телом. Днем страдает. Ночами не спит. Хармс Вечер тих августовский, золоченный. Переулок застыл обесточенный... Эта весть о войне так нечаянна, Муза скорбно молчит, опечалена. И табак у меня нынче кончился, И подруга взирает наводчицей. А в душе - что бедлам - раздвоение, И плясать, и рыдать настроение. Убаюкало Что-то воздуха мне мало! Что-то многого мне надо. Сталью покрывало стало. Эй, пастух, где твое стадо? А где флейта, что здесь пела? В тишине расклады ада. Лишь мурашки бродят смело В сумерках райского сада. Да, блужданье духу мило, Да, добро побоям радо, Что отравой напоило, Убаюкало с бокала. Весна Немытые окна сверкают на солнце, Ручьи по асфальту несут свою грязь. В траве "мать-и-мачехи" желтые кольца, И дети проносятся мимо, смеясь. Весна разлеглась по улицам лужами. Нервозность засела в широких зрачках. Мой двор переполнен убитыми стужами, А жизнь просыпается в первых ростках. Поезда Все поезда идут куда-то, Но ни один из них меня Не отвезет домой обратно, Где я не знал, что жизнь - война. Все поезда идут куда-то, И на любой могу я сесть. Но нет обратно мне возврата. Мне места нет, где детство есть. Комната Комната ноет ареной. Трубы, как ульи гудят. Лампа пленит мух Сиреной. Прет тараканов отряд. Стулья расставили вилы. Оком моргает окно. Там рассвет пробует силы, Зыбко тумана бельмо. А. Мы знакомы семь часов. Завтра будет, как вчера - Снова каша лишних слов, Жар потухшего костра. И лениво, словно сыр, Время плавится опять. Снова я вернулся в мир, Я готов кого-то ждать. Дым еще мутит слезу, Только нет огня в крови. Страсть потухла на ветру. Остановка на пути. А Ты жнешь меня ядом змеиной закваски, Актерским кривлянием формы пустой. Ты сеешь меня дрожью искренней ласки, Когда гладишь раны мне милой рукой. Когда солнце в сердце ломалось на части, Сомненья сжимали его до крови, Мой бархатный день превращался в ненастье, И двери сквозили концами пути. Я видел глаза твои в фосфоре мысли, И схемы волос, раздвоенных в концах, И брови, что крыльями в небе зависли, И облако губ, что скользило в духах. Скрипач О. Когану Скрипач играл, а может быть сам Бог... Выдох и вдох - смычок к себе и от себя. Ни дня без игры. Жизнь, как игра. Настрой - весна, в любое время года. Искусство - не работа, не развлечение, Бесконечная болезнь к терпению. Восприятие - как должно - без жалоб, со смирением. Спасение при жизни. При смерти -- облегчение. Времени нет Размножаются вечером окна окна моего, Серыми, синими, белыми кроют вуалями. Сучит сучками глаза полуночи сукно, Город огнем пилит мили рваными далями. Там у окна тепло, хорошо, порошок. Там я курю, табака облака вдаль дымлю. Точного времени нет, только мутный поток. Дымный поток сядет пылью мышиной к утру. Пьян Пьян, как завтра и вчера, Я валялся на поляне. Мягкий ветер иногда Шевелил лицо в бурьяне. Встать, увидеть нету сил. Руки в разные канавы. Сквозь ресницы моросил Лучик солнца окаянный. Ноги мокрые водой Знать давали из оврага. Им охота снова в бой, Им охота в руки флага. Я - лист Я сам создал себе мечту, Я сам мечтой себя разрушил. Осколки дыма на ветру - От жженых листьев в небо души. Я не хочу идти назад. Идти вперед гораздо ближе. И буду больше других рад, Когда вдруг ветер с ветки слижет Меня - и вниз, к павшей листве. Спокойно гнить иль быть сожженным. Быть может, я вернусь к тебе Печальным ясенем иль кленом. +++ С надеждой в сердце зря я ждал тебя, увы! Без видимых причин, так бесконечно долго. Под снежною пыльцой и факелом луны, Прохожих, как ножом, встречая взглядом волка. У трюмо стоим вдвоем. Вскользь слежу, как вор, за нею. За сомненьями сомненья Волнами наводят стрем. Слышу, как неровен вдох. Меланхолия в движеньях. В эту зиму о цветеньи Мне вещает грустный Бог. Сомнения Слабость минуты выводит сомненья. Мнения, мысли. Одно на одно. Сильные мысли рождают виденья, Слабые мысли ложатся на дно. Мысли дерутся, как дикие звери. Вмиг друг друга на части рвут. Смерть за идею для них - не потеря, Только при смерти они и живут. Меня бархат ланитов встречал, Леденцы твоих губ, искры взора. Но в тумане потерян причал, И я знаю, что это не ссора. А. Иди к черту, дорогая! Я искать тебя не буду. Мне совсем менять не в радость На чуму свою простуду. Называй меня безумным, Докой до бесчестных дел... Это правда! В конце строчки Многоточье и пробел. Как гном, усатый мотылек Крылами копошится за окном. В своей идее недалек, В упрямстве - властелин и Бог. Камедью Я отжил животом и памятью. Нет фамилий и формул во мне, Когда чувства янтарною камедью Расцветают крылами во сне. Прикрываюсь, чтоб глаз тешить, ветошью. Закрываю свой рот от ушей. В своем мире я старенький дедушка, Юный шут в чужом мире людей. Деду Твой путь теперь закончен, Красивый долгий путь. Ты в первый раз спокойно Решился вдруг уснуть. Ты спишь для всех на свете, Но лишь не для меня. Пусть в небе будет обитель, Пусть пухом будет земля. Оставил часы. Абстрактные цифры. Лишь время уходит. Куда? Все равно! Наверно, туда же, куда и молитвы - Возможно, на небо, возможно, на дно. Нострадамус Предел будущего знаю. Мне виденья давят мозг. Эры, войны наблюдаю - Медленно, но под откос. Куски времени, пространства, Как стекло калейдоскопа. Вновь теряют постоянство Брызги - в будущем - потока. Меня звали Нострадамус. Инквизиции жрет боль. Говорю, что ждет вас хаос, Рай начнется через ноль. Кроты породу рыли рылом, Коты томились по сношеньям, Киты толкались, теснясь в море, А кляузник поставил кляксу... ++ + Доставь мне радость, со мной почавкай. Встань на корачки и стань собакой. Побудь животным со мной - животным, Потрись о щеку, да, телом потным. Скорей мне справку предъяви, Что есть инфекция в крови. Трава Сизый запах травы. Терпкий прищур мечты. Чьи объедки? Дары? Искус черной дыры? Точат нос комары - Чары летней поры. К небу липнут штаны Голоштанной страны. Облака, дым, плоты, Птицы ветру верны. Запищали коты - Время бледной звезды. Млечный путь высоты Нас влечет от земли. Маларме Он растворялся в полутьме часов, Рассудком не касаясь до значений, Без судорог, инстинктов и влечений, Без правил, исключений и основ. Любовь Больше, чем человек. Больше, чем Бог. Воды глоток, когда от жажды умираю. С тобой - летаю. Без тебя - ползаю. Засыпаю. Просыпаюсь. Стараюсь жить. Продолжаю падать вниз. Роспись кровью - С ЛЮБОВЬЮ! Зеленый луг Зеленый луг по высям плыл В даль. Месяц цинком моросил Траву. И вам хватало сил Плясать. Ты на руках носил Мечту. Ты зачарован был Игрой. Уста в пылу прикрыл Устами. Безумье жар явил Рекой. Ты за бессмертие просил Любви. Возьми груз смертных крыл С собой. Я тоже зачарован был На зеленеющем лугу и в высях жил. Я - Фауст Эта жизнь - сувенир, Пестрой радуги блик, Пир расстроенных лир, Миф. Вселенной лишь миг. Под напор злых задир, Под зуд глупых зануд, Я люблю этот мир, Хоть любить его - труд! Я с утра повел спор, Заглянув в души сад. Шел туда - пел задор, Молча плелся назад. В этом споре льстец - черт Адвокат и палач. Меня к бездне влечет, Я - слепец, а был зряч. Он давно надо мной Свою палку сломал. Поиграю с судьбой, Зная, что я пропал. ++ + Моя лирика - стратегия без стратега, Концепция Чистого листа, Киста в области конечностей Христа, Река мгновений на века, в берега мозга, Игра гения "в дурака", Нагасаки, Герника, Страхи Блока, Драке, Есенин, водка, Ф. Гарсия Лорка, порка и коронация порока, Строка "пером в бока", мистика слога, Байка бардака грез в коробке рассудка. Моя лирика - часов стрелка, как брага по кругу, С другом под флагом мига, в никуда дорога Смертника из барака на зов висельника, Скука пророка к идее побега, Кафка, Алхимия кабака, тоска пьяного Бога, Свобода "лабуха", строка на нерест потока, Потуга астматика, скрежет смычка, Республика риторики изменника, смысла забастовка. Духи Табачные кольца сжимают мне горло... Может, помечен я смерти печатью? И неудачи - работа проклятья? И ссоры с миром - зло адовой рати? Бред до рассвета. Уснуть я не в силах. Может, ведьмак ворожит, нервы солит? Может быть, кто-то Психею неволит? Месяц рогами глаза магом колет. Взор темноты мне зрачки распирает. Может, Аида зовет? Мир для духов. Иль Мефистофель лукавит над ухом? Может, я зверя обнял, спутав с другом? Рифмовать морфейной формой Вырывать слова из лавы, Быть вместилищем отравы, Как пора любви упорной. Стравлять звуки со значеньем, Шить гармонию из ветра, Из невидимого спектра Плыть неведомым теченьем. К слову, словно мухи к меду, Знаки препинанья липнут. Шар монады в высях стынет. Шива каплет с неба воду. Экскременты подсознанья, Боль сердечной аритмии, Гнев, что до краев налили - Составные для писанья. Невеста Жало нужды притупило лоск жалости. Волосы выжгло пархатое пламя. Трещины в руки прокрались снегами. Долго молчала и не дождалась ты. Сердце прогнули огромные малости. Спину топтали дни сапогами. Ночи кровать заливали слезами. Много молилась и не дождалась ты. В сумрак ходила в далекие волости. Поутру крылья срывала руками. Сны на заре обращалися снами. Долго мечтала и не дождалась ты. Кости ломали вымыслов лопасти. Долго не выживешь книжными сагами. Годы, как камни, скатились в овраги. Думала долго и не дождалась ты. Три мира Три мира странствия мыслей. В каждом предела нет. Каждая акция жизни - Пакет всевозможных конфет. Первый - сознанье и разум, Радость земная и грязь. То, что увидишь ты глазом, Плача или смеясь. Второй мир заведует страстью, Что объяснить ты не смог. Мажет волшебною мазью, Вялит любовью твой мозг. Третий мир - мысль неземная, Сюрреализм снов и бред. Рождает идея слепая Предчувствие будущих бед. Есенин I Я писал на полях книг. Приступ скуки за днем стих. Мне во сне свой явил лик Старец, вечность слогавший в стих. И промолвил чудной старик: "Тебя ждет много жутких вех. Но однажды твой пьяный крик Первой птицей разбудит век. Пусть в миру не осталось дорог, Пусть тропинка к грядущему - страх, Ведь как строг не казался бы срок, Любой срок - дым, тщета - ляжет в прах. Не дели по частям жизни миг. Ты рожден, чтобы чист был твой вздох. Ведь цветок, что не к сроку поник, Своим сердцем уже не цветок. Превратит в вино время лишь сок. Царь миров, ты так слаб на ногах. Завтра тело твое съест песок, Будут песни твои жить в ветрах..." Образ спрятался в утренний ток. Солнце бодростью терло костяк. "Гвозди в руки мне иль молоток?" - Сердцем водит дитя на полях. II Я повесился утром в сарае, Когда солнце пустило ростки. Я увидел смерть смысла, страдая, За намыленным краем тоски. Легкий ветер качал мое тело, И улыбка росла на лице. И бессмертье покоем запело В брызгах Леты, в забвенья пыльце. +++ Он, невзирая на последствия, Не мог стесняться грубых действий. Остановившись на бесчестии, Он вывел, что такое честь. Кабак зловонил пред ним родиной, Сверкал создатель мерзкой гадиной. Все, что имел - давно украдено. И нечего желать - все есть. Желюди Желуди, люди, пища свиней. Рождались на небе, прыгали вниз, Лопнула кожа в засилье идей. Природа? Судьба? Божий каприз? Кто скажет теперь - зачем? Для чего? Возможно, что небо и знает ответ. Но нету возможности влезть на него. Узнать, как внизу, наверху тоже нет. Желуди, люди, пища богов. Жили, как свиньи, взлетали затем. Верили в искренность собственных слов, Верили в лживость общественных тем. Серый бархат внизу так манит с высоты. В сознанье призыв - пуститься в полет. Выжигай, вырывай больные мечты: Здесь паденьем всегда кончается взлет. +++ На венах ссадины - никак им не зажить, И дух израненный, что мечется в тисках. Мгла позади, а впереди лишь страх. Так зыбко утвержденье - стоит жить. Я падал птицей в солнце. По руке Цыганка мне гадала и бледнела. Поднять глаза, сказать слова не смела, И ангел над челом стоял в тоске. С нами снами снова слово - буквы слепы, звуки глухи. С нами сны. Злы. Паразиты. Ихни жабры розоваты. Алые ланиты бриты. Опиаты. Кайфа сбыты. Ты бы быты в брод раздвинул. Принял. Внял. Стал неформалом, Как Бретон, Рембо, Берроуз, закусил бы ус и губы, И обиделся на смыслы, ибо всяки смыслы грубы. Потому все грезы грязны, потому все слезы злобны, Потому все смехи мрачны... С нами снами корчи черта, что способен на развраты И с солдатом, и с ребенком. И значимости караты Метят личности и страны... Колотые вены - струны Перестроены иначе. Это расставлять деревья В рунах смерти, по порядку. Подзывать небесьи кары. Лопались, краснея, струны. Наливали кровь в стаканы Тараканы - язвы Кафки. ++ + Грязь рождает муть. Жить в ней и уснуть. С креста Христа снять, чтоб друзей распять. В пир чуму одеть, чтоб в огне сгореть. С костей мякоть смыть. С радости завыть. Иль с судьбой побег - сквозь таежный снег. Ждать всю жизнь весну, двигаясь к концу. Как гонимый зверь - в запертую дверь. Не жалея ног - в сумрачный итог. Сизый бархат лиц. Молча взоры ниц. В мраке слепых глаз траур, как экстаз. Черно - белый сон. Смело за балкон Время - юркий дым. Ты - твой старый сын. Кто с карниза вниз прыгает на бис? Мучить и страдать. Верить, предавать. Слушать, говорить. Породить, убить. В бреду ложных схем плыть, чтобы затем. В мире вечных тем слово стало плотью ... Телефон к Богу У меня есть к Богу телефон! Из мебели только он в пустой моей комнате. В кричащей темноте лезут ко мне нехорошие мысли. Молнии и гром за окном. Раздражен сегодня Создатель. Веры одной случается мало, и тогда ко мне идут. Человечество устало. Помощи просит. Боль, которую они приносят с собой, Бывает, проходит, бывает, иначе. Они в трубку плачут и в момент трезвеют. Когда-то давно нам изменила удача. Так что заходи. Аминь. +++ Безбашенная ночь пришла - глаза открой, Когда ушел из города тупой реальный день. И растревожила она душ человечьих рой, И в тело с болью напустила она лень. Обрезала резко все грани на крестах, Иллюзию с реальностью породнив на время, И в темноте впервые вдруг зародился страх, И в темноте теченье изменили реки-вены. По черным прядям ночи в небо лезут души, Утратившие веру, немодные пророки, С разбитыми мечтами, их крики дождь заглушит, А тьма загладит краски и зарифмует строки. Луна светит уныло в потухшем мертвом небе, Повесив отраженье в моих больших зрачках. Оставив за собой открытыми все двери, Которые до этого были на замках. Ночь, когда реальность превращается в мечты, И разум растворяется на больные сны. Ночь, когда над океаном серости лишь тьма, Звезды в небе плачут, и мычит луна. I Я трезв от тоски... Кабак тянет к рвоте. Сжимает виски Мигренная боль. Бреду по проспекту В расстегнутой кофте И вижу в бреду В каждой шлюхе Ассоль. II Клеймят чело мне дни, Бьют, жилки раздувая. Слепят зрачки огни, А тени знобью льнут. И время не спеша В ток сердца яд вливает, Несет меня, кряхтя, На самый страшный суд. III Раз счастливы ползти, То вас не гложет небо. И нет в глазах тоски, И нет в груди болей. Вам соль солдатских слез Приправой служит к хлебу. Отрава сладких грез В аду ползучих дней. Ницше Лошадь податливо прячет Морду от кулака. Плеть ее тело нянчит, Шпоры ласкают бока. Всадник - лихой победитель С красной помадой в усах. Сняв с потных плеч черный китель, Гордо глядит в небеса. С клячи глядит он на звезды, С Марсом ведет диалог. Звезды - забитые гвозди В подошвы армейских сапог. + + + Сожаленье - вялый шаг, И почти всегда назад. Сожаленья жгли Рейхстаг - Желтая дорога в ад. Только здесь и лишь сейчас Все, что было - все во мгле. Каждый час открытых глаз - Жажда власти на земле. Всадник кляче - злой палач. А ты сделал шаг к себе. Сожаленья съели плач - Плач по власти на земле. Дневники Письмена откровеньем имен Доверительно двери откроют. Поклонившись, заметишь поклон - Это зеркало "времени слоя". Знаешь чувством, здесь есть, чего нет. Чего нет - это все, кроме чувства. Где-то там его скользкий скелет. Где-то здесь он, рожденный в капусте. Ты пригреешь его на груди, Если страх не сожрет тебя первым. Либо путник один на пути, Либо путник один идет с кем-то. Набирай, брат, дружину друзей - Королей, и шутов, и счастливцев. С их весельем тебе веселей Проявлять их истлевшие лица. I Любовь припечет снег, завьюжит печаль. Забыть невозможно. Страсть смыслу не служит. Как в теплое тело старательно - сталь, Истерика памяти душу задушит. Запиленным полем, задавленным дерном, Асфальтовым альтом, литаврами фар Подальше по далям, походкою тертой, Тащить за плечами печали - твой дар. Пиковая дама, клинок в черном сердце. Мой крест, моя точка и мой страшный суд. С полвека до веры закончились рельсы. С полвека надежды меня там не ждут. Ты помнишь, мы жили, как дети на небе, Друг в друга вмещая вселенную всю. А ночи и дни, как побочные тени, Ломались на доли под словом "люблю". Мне лень вспоминать, кто подумал о плене, Коль в зеркале взоров теперь не вдвоем. Вино забродившее бродит по вене, Меня выжигая в тень желчи огнем. II Экспресс косяками, кругами, с друзьями, Забытыми битвами быта - в ботву! Я дни календарные ставлю крестами. Нелепыми цифрами боль хороню. Тоска сердце точит, как тучи на солнце, Как осень, что тенью прикончила день. Мне колят глаза "мать-и-мачехи" кольца, Венец, что принес тебе месяц, надень. Я ночью рождаюсь, в час точки отсчета. С рассветом - распятье, падение в ад. Забыться до будущей ночи - забота, С мечтою о жизни, с шагами назад. Из сна вынося образ резкий, до крика, Печаль превращается в лезвия флаг. Бегу в переход от весеннего блика. Бегу в паранойю, в болезни, в кабак. Я вырвал в истерике провода сплетен. Грусть - корни мои стоят без воды. Грусть - ветви мои ветром спутаны в сети. И слезы от дыма - от жженой листвы. III На озере розовом вырежу звездами Я милое имя на всех языках. Чтоб грезы мои тебе в небе грозами Напомнили наш первый грех, первый страх. Кровавый рассвет воскресит краски радостно Подобием смерти, разума спазмами. И стрелами солнце отправит безжалостно Отсутствие знания в область маразма. Вживаясь по памяти в бред жизнью прошлою, Когда в счастье жаром, как Феникс, гореть, Что доза, где больше, чем страшно положено, Улиткой по лезвию лесть через смерть. Тоска, что казнит без суда, шутя душит. Меня слушал ветер, а дождь вытер нож. Уже раскидав на кусочки по лужам, Ничто гонит в прах. Во спасение ложь. Тоска ведет счет не днями и цифрами, Не тылом бутылок, постылых, пустых, Не химией слез, не слепыми молитвами. Тоска - роды правды, что втиснута в стих. Болезнь Запачкать кровью белый снег. Бродить, как терпкое вино. Сломать у дерева побег. Подняться и упасть на дно. Родиться вновь, пройдя сквозь смерть. Сойти с креста, весной воскреснуть. И спеть, когда по телу плеть, Аккомпанемент ударам - песню. Как ненавижу этот страшный зуд и боль, Когда быт телом давит мне на душу. Когда страх сыплет мне на раны соль, Закрыв руками рот, глаза и уши. И в раз, которому уж нет числа, Душа вступает на обратный путь. Подобно, как закончится зима, Болезнь отступит и осядет муть. Страсть Пьяная страсть вяжет, Рот откровением рвет. Гнет алкогольного стажа Сеет тебя и жнет. Карами время колет Плоть, твой настрой жует. Кто тебе пишет роли? Кто за тебя трезвым лжет? Паузы пропасти скалят, Скорости смертью растут. Память картинами валит Мозг, где другие живут. Помню, бежал по полю. Воля за мной гналась. Пуля пробила болью, Вытравив в травы страсть. ++ + Неловко оскалившись после нектара, Я в тар-тарары разбиваю стакан. Стакана мне много, осколков мне мало. Сегодня я трезв, что б сказать, что я пьян. Я что-то сказал и от слога качаюсь? Отчалил плевок вместо подписи в дол. Я тверд, словно грифель, но все же ломаюсь. Как ломаный грифель крошусь я на пол. Клеопатра и Колумб С. и А. Катится в мрак Клеопатра, Колумб - за нею, искать. Дождь за окном манной каплет. Обоим им ночью не спать. Снова Колумб жив в походе. Лестницы, лифты, леса... Маятся в мятой погоде Морем к земле, небеса. Компас мутузит по кругу Стрелку заветных шагов. Север сеамничит югу. Здравствуй, Колумб! Будь здоров! Выплывут двое лишь утром, Держась за солнечный свет. Живет Клеопатрой, Колумбом Растаявшей ночи скелет. I С апломбом королевско-шутовским, На череп втиснув ржавую корону, Люблю встречать просителей нагим Из снов пришедших, пьяных, к мраку трона. И снова оргий хоровод вокруг, И грех, и всемогущество, и свежесть. В объятьях миллиона глаз и рук До петухов в отраве адской нежусь. II Слова раскручивая вяло, Язык змеится под корягу. И зубы обнажая жалом, Народу шут дает присягу. я Я - грехи и свастика, Я - на асфальте грязь. Попробуй меня ластиком, Попробуй грязь закрась. Попробуй меня выдержать. Попробуй, не убив, Без крови сердце вырезать, Подохнуть, полюбив. Есенин Теперь подымись. Одевайся. Беги к доброй матушке. Плачь. Кляни меня - черта - и кайся, Что барин был груб и горяч. Отныне забудешь игрушки. С крапивы огнем спину жжет. И слезы смывают веснушки, И чибис несладко поет. Засыпят снежинки крылечко, Молва детство скоро убьет. Но, может, поставишь ты свечку, Когда меня дьяк отпоет. +++ Гротеском истерии гений реет. Гнеет в регате пузом вокруг смерти. Распорками вселенной ветра веют. Качают головы дары - удары плети. Ждать направлений, выбирать - не сложно... Все цели - море. Карты мелей скрыты. Вода правдива ложью, правдой ложна. Время утопшими всласть дремлет сыто. Нет образов из бездны безобразных. Сыскавших скорбный скарб размытых былей, В обглоданных мощах и в душах разных. Не эти пыли были прежде львы ли? +++ Заранее предупрежу я вас о ранах. Старайтесь, что получите, понять. Не будет здесь ни правых, ни неправых, Кто прав, пока дерутся, не узнать. Смогу ли я боле Терпеть боль неволи, Или выберу холод И голод раздолья? Смогу ли есть хлеб Вместе с слезной солью? Иль станет мне домом Бескрайнее поле? Есенин Есенин. Рука в бирюзе. Качаясь у грязной стены, Дальтоник рисует стихи Пастелью порезов в руке. Бечевка уже на мази... В окошке встает медный шар И льет свой змеиный нектар. Кадык заиграл взаперти. Я был уверен Я был уверен, что летать так просто, И вышел за окно, как в дверь. Раскинув руки, ногами в воздух, Разглядывая на асфальте смерть. И разглядеть ее хотелось лучше. Я стал все ближе подлетать. Объединив землю, тело и душу, Прилег с ней рядом, больше чтоб не встать. Вот и все, вот мой последний вздох. Что жалило меня, осталось позади. Счастье или боль мне приготовил Бог? Встретит ль он меня в конце пути? И будет ли лучше там Моей калечной душе? Ты сможешь узнать и сам, Когда там зайдешь ко мне. Коробок Сломанными пальцами карабкаюсь наверх. Пролетает стороною удивленный стерх. Спичечной коробкою подо мною мир, Спичечной коробкою надо мною пир. Вакуум коробки - скользкий таракан. Никого там нету, только я и план. Еду в электричке и смотрю в окно. Я смотрю из окон. Я - актер кино. Там экспресс мелькает косяком в ночи. Кровь по кругу дурно выжигой стучит. Я совсем забылся. Слог совсем не мой. Фразой, что не знаю сам, себя, с собой. На душе селедка, на ногах мандраж. Дым принял кальяном смысл на абордаж. Вот уже светает. Мне бы отдохнуть. Заправляю чифирь по объездам в грудь. + + + Жизнь содержит процент боли. Боль рождает облегченье. Облегченье держит волю. Волей движется терпенье. У терпенья есть пределы. У пределов есть надежда. Из надежды ползет смелость. Смелость - есть презренье к смерти. Метро Я стою в метро. Выбираю цветок. Позади стена на запад и восток. Позади нечто шевелящихся ног. Впереди мечта. Мертвой жизни кусок. Словно мертвая плоть. Словно Дантовский ад. По цветам истерично ищет выхода взгляд. Кто толкнул здесь меня? Хрупкой грезы распад. Я живой? Я стою. Я вернулся назад! Прихоть плоти, похоти сытой. Против воли тобой завладел. Хрусталь на полу, мной разбитый, Мне заплакал, тебе - запел. +++ Через рвы, как слоны, Мы вольны, мы равны. Как животные - львы - Все в крови - и чисты. С нами будет на "ты" Ночь в открытые рты. Под затменье звезды Вложит в жабры нам сны. Разведет прочь мосты От смертей до мечты. Будда с той стороны Тушит окон костры. Луны здесь - что блины. Слезы солью полны - Просто брызги волны От китайской стены. Под давленьем коры Дух бежит из норы. Его сносят пары В домну чудной страны. Леший Лыжи побегом лижут Душу. Искусом жгут. Слышу, щебечет крыша, Жмет руку рыжий жгут. Леший стихи мне пишет. Лишний во мне живет. Приторно в уши дышит, Медом сквозь строки лжет. Пляшут мысли, как мыши, Зубами основу грызут. Грозами разум вышит. Молнии мечет шут. Лешего я прикончу. Вычту, пока он спит. Кончу веселые строчки Там, где душа не лежит. Катится спазм конвульсий. Колется еж внутри. Пули предсмертного пульса Вилами в мозг легли. +++ Кривые линии осеннего ландшафта Открылись за пределами мечтаний. Они кидают в покаянье жертвы, И самость прет риторикой из чрева. Смотрите, люди, вот я и вернулся. Я был понужден пеленгом волшебным. Но эмпирической действительности якорь Вернул в желудок мой холодный голод. Падение Измеряю глубину луж босыми ногами, Мажу об штанины городской помет. На теле и на ризах штопаные раны. Паденье в кратер жизни - по крайней мере, взлет. Освободил свой разум, но дух мой обезумел. Теперь не нужно спрашивать, что можно, что нельзя. Пускай не жил я раньше, теперь же точно умер. Скоро меня зарежет болезнь, как порося. Но нету страха. Черти! Я жду вас с облегченьем. Только желанье написать чуть больше, чем слова. Как вера в сердце явится порой с церковным пеньем, Как без раздумий веришь в силу вечного костра. Мигрируют клетки моих рук и ног. Клетки мозга, я слышу, мигрируют тоже. Кружит муравей, попавший в поток. Расплываются в стороны рожи прохожих. На асфальте, на гранях узоры растут. Фокусирую взор - новый образ живет. Сам себя развлекаю, сам себе мудрый шут, Пока кровь по запутанным венам ползет. Постпечаль Печаль уходит, оставив боль разрухи. И ветер горя гуляет по пустыне. Закрыв глаза, протягиваю руки - Я чувствую, как быстро кровь в них стынет. Вперед. Быстрее. Через тьму на волю. И скорость света завершит работу, Добавив в море грез пригоршню соли, Закончив реквием мажорной нотой. Серый день Стынет солнце синее. Кольца улиц колятся, Ленью линяют активнее. Слезы болью солятся. Крыльями птицы делятся. Телятся фразами разумы. Селами на стены селятся Кошка мечтает экстазами. Стрелами провода роятся. Пар по стеклу пятится. Ною, наверное, ноется. Радио радием катится. Дождь икает и кается. Молнии в ад тычатся. Черновик к ночи комкается. "Черный квадрат" в окно пялится. Слова Мертвы все строки, все слова Степная жухлая трава. Пишу пеплом на полях, И поля ложатся в прах. Ах, зачем мне этот скрип? Словно ломят ветки лип. Глупый смех, наивный стыд, Ложь и эгоизм обид. Но в начале грех и страх - Песок ржавый на зубах. А в глазах могилы дно. Искушает вновь окно. Слово становится плотью Скоро кара разбудит шагающих, Спящих, сопящих, юродивых, В парнике безразличья блуждающих, Пока слово становится плотью. Колдуны плачут и маятся, И зубрят завет от Мефодия. День гримасами психов скалится - Это слово становится плотью. Кто-то Кто-то родился, Кто-то подох. Жизнь - лишь мгновенье, выдох и вдох. Кого-то забыли, кто-то воскрес, Из ранней могилы влез до небес. Приторно-горький Я. Сам себе едкий дым. Мягкий кусок опия - Стану врагом родным. Нежась в созвучьях моих, Станешь большой эстет. Каждый наш день мил и тих, Но без меня и дня нет. Приторно-горький Я. Сам себе терпкий вкус. Мягкий кусок опия. Вялый инъекции укус. Экспресс Я бежал, как в бреду, своей цели не зная. Мой последний экспресс шпалы-ребра считал. Мне колеса стучали, что погибла родная. Зайчик солнечный ядом в оконце моргал. Город высью бетонной в могилу ложился, И перрон пролетел, как прощальный причал, Когда мертвый закат в теле болью разлился, Встречный поезд гудком в тишину закричал. Пламя с названием "Время". Племя с названием "Поиск". Плесень азов, жизни стремя, Вечной бактерии происк. Ноль, извергающий семя. Лучшая мысль - упорство. Девственность тверди - бремя Кровью умаслит, что черство. Красный глянцевый шелк, Закутав неврастеника в шок, Рассказал о вечном, наверное, Заверив - жизнь быстротечна, Встрепенувшись в воде бантом... Скользкий эфемерный фантом Чиркнул спичкой, Зажег свечки. Мак Свинцовый мак - злой черный маг, Свой рыжий флаг мне в руки дал. Луна - с пятак, Земля - с пятак, Мой мозг обмяк и в грязь упал. Слепой простак в семействе скряг, Порочный стяг нести устал. Полночный друг - шут и остряк - Вдруг сделал фляг и вра