целоваться нет? А ты ей говорил, что это непоследовательно? Лечить - так лечить. Стрелять - так стрелять... - Она объясняет это тем, что механически лечь в постель и раздвинуть ноги она может. По моей просьбе. А вот целоваться и все-такое - нет, потому что она меня не любит и не хочет. - О, так она у тебя девушка с принципами? - С заебами. Называй это лучше принципами. Ты же ее любишь. У одной моей знакомой - тоже есть принцип. Точнее заеб. Не давать мужикам чаще одного раза. И кстати, серьезные проблемы в личной жизни от этого... Да, сильный характер. Трахать меня - пожалуйста, а все остальное - извини, не могу... Оригинально! То-есть она как бы извиняется перед самой собой за то, что вообще тебе дает... Так что это за секс? У меня бы не встало. - Так и у меня толком не встает. От этого я психую. От психоза еще больше не стоит. Например, если ты договорился с ней заранее о сексе (а по-другому это не бывает), то ты ей говоришь: "пошли", она так спокойно говорит "пошли", сама раздевается, ложится и ждет. И смотрит на тебя с видом - "давай делай это, только поскорее, потому что мне сейчас довольно неприятно" - А ты чего от нее хочешь? Чтоб она шевелилась и целовалась, проявляя так свою любовь? - Я хочу, чтоб она была. Любовь. - Понятно. All you need is love. Ты попал... Ладно, поехали в отель. Я подумаю по дороге. - Пожалуйста. Очень надо. Со стороны виднее. Да и в женщинах ты разбираешься лучше чем я. - Доктор, вы мне льстите. - По крайней мере, они на тебя вешаются. Я поразился неадекватности Матвея. Мы расплатились и пошли на стоянку такси. - Самая нужная - не вешается. А на остальных мне уже давно плевать, - сказал я через некоторое время. * * * Когда наше такси въехало в центр города, я очнулся от мыслей о Маше, Матвее финдиректриссе и прочем идиотизме. Вот где оказался настоящий fusion. Искрящийся бутик Армани слева, церковь рождества Богородицы справа и колонна Траяна впереди. К колонне направляется группа американских туристов в шортах. В это время из церкви выходит стройный худой священник, в своей униформе, покрой которой не менялся лет пятсот, и идет своей дорогой. Посмотрев на фары Ламборджини, которые попытались осветить колонну, но не смогли и отвернули в сторону, я подумал, что на освещении своих чудес римляне экономят. А зря. В Риме есть, что подсвечивать. Наконец, такси остановилось у подъезда гостиницы. Мы быстро зарегистрировались, бросили вещи в номере и спустились в бар. Матвей хотел продолжения психотерапевтического вечера. Я покорился. - Итак Бюро Добрых Услуг продолжает психотерапевтический концерт по вашим заявкам. Все, что вы хотели знать про своего финансового директора, но боялись спросить. Кстати, ты вроде ее давно знаешь? - Да уж года четыре. Еще до ее замужества. - И все это время ее добиваешься? - С разной силой... - Хм... Но я думал, что у тебя с ней полный порядок. Может, это сезонное обострение? - У меня обострение от того, что на прошлой неделе я помогал ей по хозяйству. Порезал руку. Полез в аптечку. И нашел там упаковку презервативов. А презервативами мы с ней не пользуемся. И никогда не пользовались. - Лазить по чужим аптечкам - неприлично. Это как по чужим сумочкам. А вдруг она держит презервативы для подруг? Или так. На всякий случай?Помнишь частушку "по деревне шел Иван? " - Не смешно. Я ее спросил в лоб. Она фыркнула и сказала, что если я еще раз коснусь этой темы - мы немедленно расстанемся. После этого у меня крыша и поехала. Значит, у нее кто-то еще есть. Точно! - А ты ревнуешь? - "Ревную" - не то слово. Меня плющит и колбасит. - Итак, две цели, которые тебе есть смысл ставить перед собой: выкинуть директриссу к черту из головы или добиться от нее, чего ты хочешь. Какую цель рассматриваем? - Вторую. - Я так и думал. Зря. Первая - благородней. Потому что сложнее. И принесет больше счастья, славы и независимости. Но любовь, как известно, лишает человека разума. Ладно... Итак, цель номер два - добиться. Для этого тебе придется попотеть. - Я уже полгода потею. - Ты потеешь не тем местом. Если за полгода она тебя такого не полюбила - значит уже и не полюбит. - А как же цель номер два? Все безнадежно?! - Я сказал: "она тебя такого не полюбит". Единственный твой шанс - измениться. Перестать быть собой. Например, потяжелеть - ??? - Ты же сам как-то сказал, ей нравятся крупные мужики. Чтоб прижал так прижал. - Да. Вроде того. - Ну вот. Накачайся. Нажрись анаболиков. Сделай квадратики. Сгони животик. - Ты издеваешься? - Нет. Я не издеваюсь. Но если ты рассчитываешь, что она вот-вот обнаружит в тебе скрытые сокровища - то издеваешься ты. Причем над собой. Все, что Оля в тебе нашла - она уже нашла. И это ей как-то - не очень... Поэтому ты должен стать другим. Заметь, не просто сменить имидж. Это к политехнологам. А измениться. - А в какую сторону меняться? Да в любую. Все равно. Терять тебе нечего. Ты - на северном полюсе. Куда бы ты ни начал двигаться - везде будет юг. Начни спиваться, как мы с Антоном, и она может придти к тебе из жалости. Запишись в наемники на войну в Чечне и она может придти к тебе из уважения. Но она того не стоит! - Разумеется. Тогда переходим к цели No1. - Постой с целью No1. Но, понимаешь, измениться - слишком сложное решение. - Естественно. У сложной задачи может не быть простого решения. Тем более, ситуация застарелая. Отношения, извини, огрубели. Засохли. Выкристализовались и вызывают подагрическую боль. Но, если ты настаиваешь, у меня есть для тебя третье решение. Простое и элегантное. Абсолютно природное. Правда, уверенности что оно тебе поможет у меня немного. - Ну?! - Прими все как есть. Секс со скрещенными руками, ее нелюбовь к тебе, других ее мужиков. Хотя бы потенциальных. Радуйся всему. Например, отсутствию оргазма. Считай, что вы трахаетесь по-даосски. Радуйся, что у тебя не стоит. Одной проблемой меньше. Словом, радуйся тому, что есть. И хотя результат я не гарантирую, зато предполагаю, что сам процесс станет приятней. - Хорошо, - сказал Матвей заглядывая в свой стакан с крайне удивленным выражением на лице. Я попробую. Значит, или No1, или измениться или принять как есть? Я тоже заглянул в стакан Матвея и ничего интересного там не обнаружил. Я отобрал стакан и поставил его на место. - Да. Ты отлично все усвоил. А теперь послушай про настоящие проблемы. Я перечислил установленные факты и поделился сомнительными предположениями. Матвей скорчил скептическую рожу. А чего, собственно, от него было ждать? Потом он попросил меня еще раз рассказать про калипсол. Про видения, про другой мир. Потом Матвей меня удивил. - Помнишь, - сказал он, я лет пять назад ездил в Эквадор путешествовать? - Естественно, сказал я. Матвей тогда был на пике цветнометаллической славы и решил попасть чуть ли не на 15 тысяч долларов за путешествие к эквадорским медным рудникам. Думаю, что - рудники - была отмазка. Просто Мотю вставило под предлогом бизнеса устроить себе экзотические приключения на абсолютно противоположную часть планеты. С залетом на Огненную Землю, остров Пасхи и остров Питкерн. - Отлично. Там мы добрались до местности в верховьях Амазонки, где живет индейское племя шуаров. Охотников за черепами. Ты должен помнить. Я рассказывал. Они убивают врагов отравленными стрелами, выпущенными из специальных трехметровых трубок, наподобие духовых ружей. Потом они отрезают им головы. А потом каким-то образом, хер знает каким, уменьшают ее до размера сжатого кулака, да так, что все пропорции сохраняются, даже выражение лица. Называется эта голова - тсантса. Секрета этой херни не знает никто. - Помню, Матвей. Ты даже привез одну такую голову. С зашитыми губами. Девушки чуть в обморок не падали. - Да. Мы там из-за наводнения застряли в одной индейской деревне на неделю. И я за это время насмотрелся на их обряды и наслушался их рассказов. Так вот - шуары убеждены, что дневная жизнь человека полна призраков и обманов, а правда существует только в сновидениях. Во сне даже враги говорят правду, потому что не обременены собственным телом. А так как при нормальном сне сновидений не много, то их нужно вызывать искусственно. Для этого у них существуют специальный напиток. Он получается из отжатия стебля мандрагоры. Называется майкоа. От него наступает оцепенение с грезами наяву. Точно так, как ты рассказывал про калипсол. - Послушай! Но практику наркотических опьянений использует такое количество народов, что перечислять лень. Одного Кастанеду вспомни. - А у кого еще есть яд, не оставляющий следов? - Следов после его воздействия? - Именно. Животных, убитых этим ядом шуары иногда вообще едят сырыми. Своими глазами видел, как они завалили из своей трехметровой пушки большую обезьяну. Она грохнулась через секунду после того, как стрела попала ей в плечо. А еще через минуту они уже жрали ее мясо совершенно сырым. Я бы даже сказал теплым. Меня чуть не стошнило. Я спросил у проводника, как же так? Отравленная стрела - а они едят и хоть бы хны. Он сказал, что яд действует мгновенно и мгновенно же исчезает. Без всяких следов. И у Химика ведь ничего не нашли в крови? - Скажу, что ты меня удивил. Шуаров нам только не хватает в жизни. Так что? - сказал я, уже изрядно одуревший от усталости и виски. - Наркотик-галлюциноген, вызывающий оцепенение, отрезанная голова, бесследно действующий яд - все подходит. Правда, что из этого следует, - я не знаю. - Что египтяне произошли от шуаров. Или наоборот. Но это не тема на сегодня. Пошли-ка спать. Мы поднялись из бара и пошли в номер. Кровати оказались раздельными, и слава Богу, Матвей не храпел. * * * С утра, еще до завтрака мы пошли в бизнес-центр отеля проверить почту. От Антона пришло письмо. Оно оказалось довольно длинным, поэтому мы решили его распечатать. За завтраком (ветчина, свежий хлеб, масло, джем, кофе) мы принялись за чтение. Собственно Антоновская часть письма была короткой. "Дорогие члены концессии "Одиночество-12"! Форваржу письмо моего старого приятеля, который смог устроить вам встречу в Ватикане. Судя по всему, вы вышли на верный след. Надеюсь, что факты, которые он излагает, окажутся полезными. Действуйте по его инструкциям и держите меня в курсе дела. Если будет время - пойдите на www.vatican.va, там есть много информации, которая может окажется полезной. Ваш Антон." PS Мне очень нравится идея о сотрудничестве со спецслужбой Ватикана. Где, как не там, имеют представление о различных сектах и культах? Далее шел текст от старого приятеля к Антону: "Привет! Ты не поверишь, но то, что я не послал тебя с твоей просьбой, куда тебе следовало бы идти, оказалось на удивление разумным. Я передал твой текст по нашим каналам, как и обещал. Прочитав слово "хаты", Креспо, шеф Ватиканской тайной полиции, не поленился позвонить мне и спросить кто вы, собственно, такие. Я дал твоим друзьям лучшие рекомендации. Надеюсь еще познакомиться с ними и убедиться, что не ошибся. По приезде в Рим они должны позвонить отцу Джозефу. Потом Джозеф все организует сам. На всякий случай, перешли им это письмо, чтоб они знали с кем будут иметь дело: Отец Джозеф - один из ведущих сотрудников Института Внешних Дел (ИВД) - аналога тайной полиции. Сам Джозеф - американец, работал в ЦРУ. Католик, естественно. Он кстати, прототип отца Куарта из "Кожи для Барабана" Реверто. Его шеф - директор ИВД архиепископ Креспо. Скорее всего, тоже будет на встрече. Они - очень жесткие ребята и не любят церемониться. Их службу называют Левой рукой Господа. Но вы можете им доверять. В разумных пределах, разумеется. А вот если с твоими друзьями захочет встретиться кардинал с говорящей фамилией Вышинский, - пусть напрягутся и вставятся. Он - законченный сукин сын. Кроме того, префект, то-есть начальник Священной конгрегации по делам учения о вере. А эта контора до 1965 года называлась Святейшая Инквизиция. Со всеми вытекающими... Не упоминать ничего лишнего, и самое главное, не называть мое имя. Это - повредит. Если их пустят в Апостольский дворец, то я рекомендую оглядываться по сторонам. Таких картин, фресок и интерьеров они больше не увидят нигде. И - привет швейцарским гвардейцам. Твой Дема" - Кто такой Дема? Откуда взялся этот старый приятель, который не посылает Антона куда следует? - Матвей звучал озадаченно. - Забей! У Антона этих приятелей... - А мы? - Не ревнуй. Мы - друзья. Ну что, я звоню Джозефу? - Звони, - со вздохом сказал Матвей. Только давай переговоры с ними буду вести я. У меня опыта побольше. А ты слишком мягкий. Выболтаешь им все сразу, а в обмен мы ничего не получим. Ты лучше задавай вопросы. ОК? Я, пожав плечами, согласился. У Матвея действительно был богатый опыт переговоров со всякими мерзавцами. Я набрал номер, и отец Джозеф предложил нам встретиться в кафе Эль-Греко, на площади Испании через полчаса. Мы пошли искать такси и и вскоре рассматривали картины с видами Рима на стенах кафе. Я подошел и осмотрел бюст Виктора-Эммануила. Он мне как-то не понравился. Мне показалось, что скучная легитимная власть Италии - не идет. Не успели мы обсудить, почему туристам кажется, что Цезарь, Муссолини и Берлускони идут итальянцам, а самих итальянцев от них тошнит, как услышали: Good morning, gentlеmen! Конец девятой главы Глава 10 Отец Джозеф оказался высоким человеком лет сорока с фигурой боксера, в черном костюме и черной же рубашке со стоящим воротничком. Внимательный, спокойный. Глаза какие-то бесцветные. Очень короткая стрижка. Агрессивная, но в меру. Он присел к нам за столик, мы улыбнулись друг другу, и переговоры начались. Отец Джозеф начал беседу с вопроса о том, нравится ли нам это место, сообщив, что за столиком, за которым мы сейчас сидим, некоторое время назад сидели Джакомо Казанова, Людвиг Баварский, Байрон и Стендаль. Мы прониклись к месту уважением. Хотя кто такой Людвиг Баварский я тогда не знал. Но все равно. Потом я потрогал столик и сказал, что в жизни бы не дал ему двести лет с лишним. Наконец, мы перешли к делу. Дело Матвей изложил в трех предложениях, совершенно без подробностей. Две смерти, PR-заказ, копты. Первый же вопрос отца Джозефа совпадал с тем, что спросил вчера вечером у меня Матвей. Почему именно Рим? - Ну, сказал Матвей, судя по всему, мы не ошиблись, если за 24 часа смогли получить аудиенцию у такого высокопоставленного лица. Я посмотрел на отца Джозефа. Он усмехнулся. - Да, сказал он, - эта история вызывает у нас определенный интерес. Даже озабоченность. - И именно вам поручено заниматься этой историей? Я довольно покачал головой. Молодец, Мотя! Жми его! Сейчас Джозеф должен будет рассказать про то, что и Креспо и Инквизитор Вышинский тоже интересуются нашими скромными персонами. И мы пойдем в Апостольский дворец. - Да, - сказал Джозеф. Поручено мне. Я обычно занимаюсь деликатными делами. Такого рода. Но не исключено, что с вами захотят встретиться несколько выскопоставленных лиц Ватикана. - Давайте договоримся о правилах игры, сказал Матвей. Мы, очевидно, встревожены одним и тем же. У нас сходные интересы. Следовательно, мы не играем друг против друга. Мы делимся с вами своей информацией, вы делитесь с нами своей. Потом - вырабатываем совместный план действий. "Прыткий молодой человек!" - читалось в глазах отца Джозефа. Мне показалось, что он чуть прищурившись посмотрел, как мы одеты. Мы были одеты как туристы. Я был в светло-голубых джинсах и модной рубашке сделанной из грубой дерюги, почти из мешковины. Матвей был в темно-синих джинсах и белой шелковой рубашке со стоечкой. Хорошо, сказал отец Джозеф. Давайте меняться информацией. Только по этому вопросу, разумеется. И ни по какому другому. Но... Но поскольку предложение исходит от вашей стороны, то и первый ход за вами, джентльмены! Мой друг и ваш тезка расскажет все лучше, - и Мотя чуть прищурив глаза расслабленно кивнул на меня. Через пятнадцать минут рассказа и еще две чашечки кофе отец Джозеф извинился, сказал несколько предложений в телефон по-итальянски, после чего предложил нам посетить Апостольский дворец. - Для того чтобы иметь возможность выполнить свою часть договора в полной мере, я сочту за честь пригласить вас... Мы не возражали. Дема был прав - нас ожидали шеф тайной полиции Ватикана Креспо и Великий Инквизитор, точнее префект Священной конгрегации кардинал Вышинский. Мы попытались расплатиться за кофе, но он улыбнулся и просто подписал счет. Для официанта это оказалось более чем достаточным, и мы собрались уходить. - А чаевые, - робко спросил я? - Ватикан не платит чаевых, сказал, улыбнувшись, отец Джозеф. - А русские платят, - сказал Матвей и положил бумажку в 10 евро. Что за понты? Мы сели в припаркованный за углом черный Бентли и через десять минут въехали в ворота Ватикана. Нам отсалютовал алебардой гвардеец в полосато-желто-красной форме с лихо надвинутым черным беретом. Мы поднялись по лестнице и пошли по коридорам. Дема был прав. Интерьеры вставляли. Мраморные полы со сложной мозаикой в бело-синих тонах. Фрески на стенах, написанные маслом. Крутые лестницы с расписными сводами и чугунные перила запутанного литья. Пока мы шли, я понял, что понятия не имею как будет по английски "Ваше Высокопресвященство". Матвей только фыркнул, когда я спросил его об этом. Один из коридоров кончился небольшим полукруглым залом. Над входом в зал висела, обрамляя полуарку, довольно темная латунная табличка Instituto per le Opere Esteriori. В зале стоял массивный темно-коричневый письменный стол, обитый зеленым сукном. На столе стоял жидкокристаллически монитор, два телефона кнопок на 30 каждый и канцелярский прибор. "Интересно, какие у них дыроколы", - подумал я. Я всегда любил пафосные канцтовары. За столом сидел человек лет тридцати пяти, одетый в черную сутану с фиолетовым воротником. На голове у него была черная шапочка. Мы остановились в центре зала. Отец Джозеф молча поклонился. Черный человек нажал кнопку на телефоне и что-то тихо произнес. Я озирался в приемной, Матвей подошел к одной и стен и уставился на нее. Потом подозвал меня. - Можешь перевести? Что Антон, что Мотя почему то считали, что годового курса медицинской латыни достаточно для того, чтобы стать специалистом по классической филологии. Или хотя бы переводить с латыни без словаря. Я их, конечно, не разубеждал, но сейчас почувствовал себя из-за такой ерунды дискомфортно. Предстояло отвечать перед Мотей за латинский базар. Я без особой надежды поднял глаза и прочел инкрустированную золотом надпись под небольшой статуей Девы Марии: AVE MARIA GRATIA PLENA DOMINUS TECUM BENEDICTA TU IN MULIERIBUS ET BENEDICTUS FRUCTUS VENTRIS TUIS JESUS Я решил, что надо постараться перевести внимание Моти с текста на скульптуру, в тайне надеясь что она работы Микеланджело. Дева Мария была великолепна: нежна, чувственна и нервно озабочена чем-то. Я сказал самым простым и естественным голосом, на который был способен. - Это Ave Maria. Молитва. А вот скульптура, кажется... - Я сам вижу, что молитва. Перевести можешь? Дело пахло легким позором. Тогда я попытался для очистки совести найти несколько знакомых слов кроме имен (gratia, benedicta, fructus). Сочетание этих слов показалось мне знакомым. И знакомство шло из какого-то глубокого детства. Я попытался прислушаться к самому себе. Няня. Дача. Ранний зимний вечер. Мы только что полдничали чаем с печеньем, а теперь куда-то идем. В небе летают большие птицы. Маленькая церковь. Сейчас. Сейчас. Секунду! Есть! Есть! "Богородице, Дево Радуйся" и "Ave Maria" это одна и та же молитва! Я осторожно посмотрел на Мотю и стал переводить. Но не с латыни, а с церковно-славянского. Радуйся Мария, полная благодати. С тобой Господь. Ты благославенна среди жен и благословен плод живота твоего - Иисус. Мотя посмотрел на меня со смесью страха и уважения перед тайным знанием. Тогда я, чтобы подстраховаться, невозмутимым голосом сказал: - Да это то же, что и "Богородице Дево Радуйся!" Только по латыни. Не так уж сильно разделились наши церкви. Молитвы одни и те же. Мотя, чуть наклонив голову, начал разглядывать меня как одно из чудес Ватикана. Впрочем, секретарь помешал мне насладиться торжеством. Он поднялся из-за стола, поклонился нам, подошел к двери и потянул за бронзовую ручку. Дверь открылась. За ней виднелась другая дверь, такая же черная и массивная. Он открыл и ее, а затем еще раз поклонился нам. Мы вошли в кабинет. Я ахнул, даже не успев толком оглядеться. Полусводчатые огромные потолки. Ряд узких высоких окон с обеих сторон. Книжные шкафы, разделяющие пространство. Т-образный стол, за который могло бы сесть человек двадцать. Или тридцать. И фрески, фрески, фрески на стенах. Никаких картин в золоченых рамах. Только фрески. В кабинете, хотя по-хорошему, это место следовало бы назвать залом, находилось двое людей. Один стоял далеко от нас, слева, прямо напротив окна, так что был виден скорее его силуэт. Он был весь в белом. Белый чуть сгорбленный силуэт на фоне небесно голубого окна. Второй начал движение в нашу сторону. Черная сутана с яркой пурпурной каймой. Первая ассоциация, которая пришла мне в голову при виде его была "Прокуратор". На вид ему было около шестидесяти, волосы торчали ежиком (кажется, это здесь принято). Тонкие золотые очки. Очень странные черные сапожки с длинной шнуровкой, уходящей под сутану.. На руке перстень. Рубин, размером с компьютерную клавишу. Силуэт у окна делал вид, что он нас не видит. Он махал белыми крыльями, как будто с кем то разговаривал. Отец Джозеф поклонился. Быстрым уверенным деловым поклоном. Я почувствовал себя в средневековье. Но решив, что рукопожатия маловероятны, (если что-то тут и делают с руками - то их целуют), я тоже поклонился. Не так быстро, низко и уверенно, но все таки... Краем глаза я успел заметить, что Матвей сделал тоже самое. Прокуратор в ответ легко кивнул нам троим и жестом пригласил садиться. Мы, оглянувшись друг на друга, сели. Прокуратор сел напротив нас. Ватиканская демократия. - Bon giorno, - сказал Прокуратор и улыбнулся чуть смущенно. Из-за улыбки и звуков чуть хрипловатого голоса он показался мне простым итальянским священником времен Петрарки. Исповедал только что бедного французского рыцаря, который умер от гангрены в придорожной гостинице, а теперь решил поговорить и с нами. Узнать, как дела, может, помочь чем? Хотя рубин и кровавый подбой все-таки создавали дистанцию. - Это мой шеф, - сказал Джозеф. Монсиньор Креспо. А это - он кивнул в сторону белой птицы у окна - монсиньор Вышинский - Nice to meet you monsignores сказал Матвей и чуть поклонился. - "Да, ты Матвей - дипломат!" - подумал я. Отец Джозеф очень четко изложил все, что мы ему рассказали. Мой пятнадцатиминутный рассказ в кафе уложился в три минуты. - Чем мы можем вам помочь, монсиньоры? По голосу Прокуратора казалось, что он искренне хочет нам помочь. - Мы хотим знать, кто убил наших друзей. Кто такие хаты? - Тайное общество. И в каком-то смысле народ. - Как это может быть? - Кровнородственные браки на протяжении нескольких тысяч лет. Члены этого общества (они называют себя Братством) должны рожать детей от своих братьев и сестер. Инбридинг. - Каковы цели этого Братства? В чем их миссия? Сеять зло. Проливать кровь и слезы. Но об этом знают только члены Братства, посвященные в высокие степени. Посвященные в начальные степень считают себя избранным народом. Полагают, что их главная цель - сохранение неких тайных знаний. Что-то связанное с жизнью после смерти. Но они - пешки. Как мы полагаем, на самом деле, их задача - поддерживать устойчивость Братства. Занимать высокие посты в обществе, чтобы влиять на принятие политических и финансовых решений. Естественно, Братство помогает им в этом всеми силами, требуя от них всего двух вещей: безусловного послушания и сохранения тайны. Наказания за отступничество - весьма тяжелы. Он задумался. Весьма тяжелы. А зачем им зло? Зачем кровь и слезы? Мы не знаем этого достоверно. Не думаю, что аргументы об их непосредственной связи с дьволом показались вам убедительными. - А откуда они вообще взялись, эти хаты? Матвей выглядел раздраженным. Он никогда не любил сталкиваться с силой, превосходящую его собственную. - Мы полагаем, что окончательно Братство сформировалось в начале нашей эры. Как раз в коптском монастыре Дейр-Эль-Бахри. С тех пор это место священно для них. Но корни его в неких тайных знаниях древнего Египта, которыми владели жрецы. - Не жрецы. Фараоны. - Фараоны? И Прокуратор, и Джозеф посмотрели на меня с удивлением. Я коротко пересказал им то, что смог разведать про Хатшепсут. Они выслушали меня внимательно, но не согласились. - По нашем данным, тайны принадлежали жрецам. Хотя то, что священным животным хатов стала двухгловая змея, символ власти фараона, может говорить об осмысленности и вашей точки зрения. - Змея-альбинос? - Почему альбинос?! - Мне друзья рассказывали, что в Израиле в одном месте по дороге из Тель-Авива в Эйлат живет двухголовая змея-альбинос. Прокуратор нахмурился, а отец Джозеф записал адрес места. Я решил задать, наконец, вопрос, который так мучил меня все это время: - Зачем хатам публиковать кодовые слова "Калипсол", "Дейр-Эль-Бахри", "Одиночество"? И что означает число 222461215? - Ответить про число, нам наверное, проще. Мы в течение последних пятнадцати лет анализировали его на лучших компьютерах, и теперь можем сказать - у нас нет никого понятия. Про коды - сложнее. Судя по всему, это слова-заклинания или их обрывки. Из области того, что в средние века называлось колдовством, и в излишней жесткости, при уничтожении которого, нас сегодня так обвиняют. У нас есть серьезные основания считать, что большинство так называемых колдунов и ведьм были непосредственно связаны с хатами. Возможно, через публикацию этих кодов хаты пытаются как-то воздействовать на общество. Хотя мы не знаем как именно. - Как хаты организованны? Сколько у них степеней посвящения. Как минимум - три. Но возможно - больше. Предводитель Братства носит титул Джессер Джессеру. Святейший из святых. Где он находится - мы не знаем. Не исключено, что в России. Я вспомнил анекдот про Святого Духа и Россию, но на как ни в чем не бывало поднял голову и удивленно нахмурил брови. Прокуратор словно не заметив этого спокойно объяснил. - Легкий путь к власти. Много свободных денег. Коррумированные правохранительные органы. Много ядерного оружия. Его светское имя нам, разумеется, неизвестно. Хаты скопировали нашу схему иерархии по географическому принципу - от Папу через кардиналов, арихиепископов и епископов к простым священникам. Впрочем (он усмехнулся) любая международная коропорация скопировала нашу схему организации. Я подумал, что Антону покажется интересным, что он собирается работать в организации, устроенной по образу и подобию Римской католической церкви. - Есть ли у вас какие-то данные о связи хатов с одним индейским племенем, живущим в верховьях Амазонки, с шуарами? Их еще называют охотниками за черепами. Они делают такие сувениры - уменьшенные головы. Матвей, долгое время сидевший молча и внимательно поглядывавший на ватиканцев неожиданно вошел в разговор. Ватиканцы переглянулись. Прокуратор пожал плечами. Ответить решил отец Джозеф. Он говорил медленне и осторожней обычного. - У нас нет данных о прямой связи между хатами и шуарами. Хотя мы знаем про некоторые обряды шуаров. Сейчас, как минимум, две наших миссии находятся там. В районе реки Упанга, на востоке Эквадора. Какую вы видите связь с хатами? - Это же элементарно, джентльмены! Дедукция. У шуаров есть яд, не оставляющий следов в организме, есть растительный аналог калипсола. Корень мандрагоры. И они тоже отрезают головы. Потом они их высушивают и пропорционально уменьшают. Причем никто знает, как им это удается. Ватиканцы значительно переглянулись. Отец Джозеф вопросительно посмотрел на Прокуратора. Тот чуть заметно кивнул. - Это так. Вы немного ошиблись в названии. Шуаров называют не охотниками за черепами, а охотниками за головами. В отрезанной и высушенной голове, тсантсе, уже нет черепа. Шуары отрезают голову, делают тонкий надрез на коже, острожно ее снимают, зашивают надрез, зашивают губы, потом обрабатывают кожу в дубящем растворе, а затем набивают ее нагретыми маленькими камнями. Затем коптят в течение нескольких недель. Голова уменьшается. - Вы неплохо знаете шуарские обычаи, - искренне удивился Матвей, хороня репутацию крутого переговорщика. Я был уверен, что секрет уменьшения головы - нераскрытая тайна. - Мы находимся в кабинете префекта Священной конгрегации по делам учения о вере. Прокуратор наклонил голову в сторону белой тени, о существовании которой я уже успел забыть. Все суеверия и ритуалы, которые с ними связаны, находятся в сфере наших непосредственных интересов. Тут белая тень, резко развернулась к нам лицом, немного взвив сутану, и подошла, встав за прямо за Прокуратором. На ее груди сиял золотой наперстный крест. Лицо у нее оказалось длинным, даже вытянутым. Лоб высокий, в красных крапинках. Глаза - рыбьи. - У меня есть несколько вопросов к этим джентельменам. Великий Инквизитор, он же префект Священной конгрегации по вопросам веры, он же выскочка Вышинский говорил тихим немного шепелявящим голосом с польским акцентом. - Мне кажется, (он довольно сердито оглядел всех присутствующих), что теперь наша очередь спрашивать. Как в старые времена. Хотя мы больше никого не сжигаем. Я понял, что это шутка, хотя голос у него был совершенно серьезный и никто не улыбнулся. Мы покорно кивнули. - Зачем вы вообще ввязались в это дело? - Умер наш друг. Потом его жена. - По-моему, такими вещами должна заниматься полиция, а не друзья. - Но русская полиция, то-есть милиция не смогла бы ничего сделать... - А как вы можете доказать, что вы сами не связаны с хатами? Он обвел внимательным взглядом всех присутствующих в комнате, и я вздрогнул. Вот ведь казуистика во плоти! Вот она - говорящая фамилия. И молчание спустилось на нас, как по команде. При этом мы замолчали, как минимум, на минуту. Минута молчания - это очень много. Особенно, когда никого не хоронят. Мне особенно не понравилось, что после слов Вышинского все перестали смотреть друг на друга. Я понял, что ситуация уже в третий раз за два дня выходит из под контроля и начал поминать нехорошим словом Антона с его Демой. Хотя с другой стороны, Дема же нас предупреждал... - Мы связаны с хатами, - неожиданно подал голос Матвей. Мы получили от них PR-заказ. Они убили наших друзей. И связали себя с нами. Вышинский, не дослушав ответа до конца, заговорил на латыни. Прокуратор и Джозеф его слушали. Прокуратор - устало. Джозеф - внимательно. Речь его длилась несколько минут. Я, естественно, не понял ни слова. Потом он резко отвернулся от нас, произнес in Nomine Domini, и отошел к своему окну. Мне показалось, что угроза миновала и встреча подходит к концу. - Можем ли мы рассчитывать на сотрудничество с вами при дальнейшем расследования? - Нет. Вот такое обрывистое, военное "нет". - Но... Прокуратор перестал быть добродушным средневековым священником. Глаза его стали желтыми и жесткими. Хриплый голос звучал как команда. - Не лезьте в это дело. Оно - большое и грязное. Вашего друга и его жену - не воскресить. Души их, да упокоятся на небесах. А ваш земной путь еще не кончен. И не надо сокращать его лишними знаниями. Как говорит Екклезиаст in multa sapientia multa sit indignatio et qui addit scientiam addat et laborem. По-английски: во многой мудрости много печали; и кто умножает познания - умножает скорбь. Вы женаты? - он обратился ко мне, неожиданно снова возвращаясь к образу доброго пастыря. - Нет, - растерянно сказал я. - Плохо. А вы? - он требовательно посмотрел на Матвея. - Тоже нет. - Также плохо. Все равно, поберегите свою жизнь. Женитесь, родите детей и не лезьте к хатам. Отец Джозеф поднялся, указав на завершение аудиенции. - Можно последний вопрос? - Разумеется. (Мне показалось, он сейчас добавит "сын мой") - Копты сказали, что вы спрашивали их о чем-то несколько сот лет назад. Это тоже как-то касалось хатов. - Да. Почти восемьсот лет назад в одном из наших монастырей на севере Италии случилась очень неприятная история, связанная с хатами. К сожалению, копты тогда не помогли нам. Мы могли бы остановить эту заразу еще в 13-ом веке. У нас тогда было больше силы. Гораздо больше. Но вот вам еще раз мой совет (теперь это, действительно, звучало как совет, а не как приказ): оставьте это дело. Не лезьте в него. Предоставьте это организациям значительно более серьезным. Хотя и у них, как видите, не все получается. - А как же история о Давиде и Голиафе? - решил подшутить я. - Это было другое время, другая страна и другой народ. Он сделал паузу, и прикрыл на мгновенье глаза, как будто пытался что-то вспомнить. - Возможно, вам больше подходит история про Иосифа и его братьев. - Но у меня нет братьев! - Все равно. Прочтите еще раз Бытие, главы с 37 по 50. Желаю удачи! Мы поклонились и вышли. Белый кардинал даже не оглянулся. Отец Джозеф проводил нас до главного входа. Матвей сказал, что хотел бы получить средневековые материалы о коптах. Отец Джозеф колебался, но Матвей твердо, даже с моей точки зрения, агрессивно напомнил ему про договоренность в кафе. Хорошо. Я пришлю вам документ, о котором говорил Креспо. Но мне кажется, что он утратил актуальность несколько сот лет назад. Это скорее литературный памятник. Детективная готическая новелла. Если это самые свежие документы по хатам, которыми вы готовы делиться с нами, то мы согласны. Пусть это будет на вашей совести. Если быть честными, вы тоже не предоставили нам много новой информации о хатах. Очередное злодеяние не вселенского масштаба... Далеко не Вселенского. Странно, что вы так далеко продвинулись в своем расследовании, что дошли до нас. Странно, что вы не хотите помогать нам больше чем литературными памятниками. Нам не нужна ваша помощь. А вам, если вы последуете совету забыть обо всем, что вы узнали, не потребуется ни наша помощь, ни чья бы то ни было еще. Тем не менее, он записав записал наши адреса и, подтвердил, что вышлет на них "Готическую Новеллу", предупредив, что она, естественно, написана на латыни. Матвей успокоил его, сказав, что я в совершенстве владею латынью. Отец Джозеф с удивлением на меня посмотрел но не стал развивать тему. Он поклонился нам, повернулся как по команде "кругом", и исчез в коридорах Апостольсокого дворца. Мы пошли в не очень понятном мне направлении, раздумывая каждый о своем. Через какое-то время я заговорил первым. - Послушай, Мотя! У меня есть к тебе один вопрос. - Ну? - Как граждане Ватикана размножаются? - ??? - Ватикан - государство. У него есть граждане. С тремя из них мы только что беседовали. А граждане - стареют и умирают. При этом - у всех этих граждан - целибат. Они не могут жениться. Вопрос: откуда берутся новые граждане Ватикана? Мотя объяснил в нескольких нецензурных словах, до какой именно степени его беспокоит демографическая ситуация в Ватикане. По его словам, выходило, что она его совершенно не беспокоит. Беспокоило его совершенно другое. - Эти ребята хотят, чтобы мы слили. Зачем? - По-моему, они нас просто жалеют. - Вряд ли. Зачем тогда вызывали нас к себе? Мы же рассказали все этому Джозефу еще в кафе. - Не знаю. Зачем? - Чтоб посмотреть на нас и решить, можно ли иметь с нами дело. - Ну? - Они посмотрели и решили, что нельзя. Они нас ни во что не ставят, понимаешь? - Мотя, но... - Они ошибаются. Они, блядь, очень ошибаются. И когда они поймут, что они ошиблись, они заебутся извиняться перед нами. - Мотя, но мне кажется, что они правы. Они считают, что мы мало что можем сделать с этим тайным обществом, которое старше нашей, в общем-то, немолодой страны в три с лишним раза. Тем более, теперь, когда мы знаем, кто убил Химика и Лилю, мы можем себе... - Нет мы не знаем, кто убил Химика и Лилю. Я имею в виду, кто именно. И тем более мы не знаем за что их убило это сраное Братство. Но что еще хуже: эти ватиканские кастраты не верят, что мы можем что-нибудь сделать с хатами. А мы можем. Мы до хера чего можем сделать с этими отмороженными ублюдками. Как и с любыми другими. Я не стал спорить с заведенным до предела Мотей. Хотя, честно говоря, его реакция меня удивила. Лично мне казалось, что наша миссия выполнена. Причем выполнена на сто с лишним процентов. Мы не без труда, не без риска и не без интуитивно верных шагов вычислили организацию, убившую наших друзей. А выносить ей приговор и, тем более, приводить его в исполнение... Извините! Для этого существуют специально обученные люди. Да и визг от проворачивающихся на асфальте шин белого Мерседеса еще стоял у меня в ушах. Но всего этого я Моте не сказал, решив дождаться более удобного случая. Самолет в Москву улетал завтра утром. Сегодня было времени хоть отбавляй. Мы отправились гулять по Риму. В музыкальном магазине я купил по просьбе Антона только что вышедший альбом Celtic Women. От нечего делать, я вставил его в CD-player и стал слушать. Пели, как и обещало название, женщины. Сначала, если бы не некий налет языческого варварства и совершенно непонятный язык, я бы сказал, что это очень похоже на американский спиричуэлс. Потом с помощью скрытой плещущей энергии варварство победило с заметным музыкальным преимуществом. Тут сказать мне уже было нечего. Особенно про An Gabhar Ban. Разве, что кельтскую музыку в Риме слушать глупо. Лучше бы уж поставить Челентано. На худой конец, Тато Кутуньо с его Italiano Vero. Потом я, вдруг, понял, что не прав. А кого же ставить в Риме, как не кельтов? Единственный народ, захвативший Рим на росте римской военной славы... Вандалы и готы завоевывали, уставший, пресыщенный, обрюзгший и все повидавший Рим. А кельты - молодой, крепнущий и дрезкий. Тем более, что настоящей латинской музыки не осталось. А кельтская - пока есть. Sa tsean ghleann thiar a bhi si raibh Go dti gur fhas na hadharc' uirthi Bliain is cead is corradh laethe Go dtainig an aois go trean uirthi Bhi si gcro bheag ins an cheo Go dtainig feil'Eoin is gur ealaigh si Thart an rod san bealach mor Gur lean a toir go gear uirthi. Стало темнеть. Матвей предложил пойти поискать казино или ночной клуб. Ему хотелось оторваться. Я отказался. Тогда мы вернулись в Эль-Греко, поужинали и отправились в гостиницу. Мы пошли к стойке регистрации гостиницы и подтвердили билеты на завтра на утренний рейс. Матвей выглядел очень раздраженным и чуть не наорал на черноглазую длинноногую итальянку за то, что записала его фамилию с ошибкой. Herasnov вместо Krasnov. Я еще подумал, что спать мне не светит. Затем мы пошли в гостиничный бар. Матвей заказал коньяк. Мне совершенно не хотелось никакого алкоголя. Я пил зеленый чай. - Значит, ты за то, чтобы смотать удочки? - мрачно спросил Матвей. - Ну если так советует сам Папа Римский... Послушай, у них больше опыта, денег и связей. Им бороться с хатами проще. Сп