оляет более гибко реагировать на конъюнктуру рынка и рациональнее использовать производственные мощности. Так, если в начале 80-х Пентагон "обслуживало" четырнадцать ведущих авиастроительных компаний, то к 1995 году их осталось только пять, а к 2000-му , согласно прогнозам специалистов, их будет не более трех. В 1994 году в состав корпорации Northrop вошла авиастроительная фирма Gruman, в марте 1995-го в результате слияния Lockheed и Martin Marietta был создан крупнейший в мире авиакосмический концерн. В самом конце 1996 года было сообщено о слиянии двух гигантов мировой авиаиндустрии McDonnell Douglas и Boeing, а сейчас уже говорят об объединении крупнейших французских авиакосмических компаний Dassault Aviation и Aerospatiale. Многопрофильность также становится обязательным условием существования современных высокотехнологичных компаний. Возьмем, к примеру, McDonnell Douglas - крупнейшего подрядчика министерства обороны США. На пяти предприятиях фирмы осуществляется разработка, изготовление, ремонт и модернизация авиационной техники самого различного назначения: истребители F-15, палубные истребители штурмовики F/A-18 и AV-8B, вертолеты AH-64A "Apache" и Explorer, учебно-тренировочные самолеты T-45 Goshawk, противокорабельные ракеты Harpoon и пр. Именно концентрация научно- технических и производственных мощностей позволила корпорации не только создавать конкурентоспособную технику, но и активно продвигать ее на мировом рынке. Создание нашего концерна, как решительный шаг в повышении уровня интеграции, естественно усиливает его возможности в области экспорта. У нас накоплен определенный маркетинговый опыт и мы намерены наращивать работу в области стратегического анализа и планирования, имиджевой политики и рекламы. Реакция специалистов на нашу продукцию на международных и региональных выставках-салонах подтверждает правильность этого выбора. Уже сегодня по суммарным объемам экспортных продаж ВПК "МАПО" занимает пятое место среди крупнейших компаний России и первое место среди предприятий отечественного машиностроительного комплекса. Концерн является одним из ведущих мировых экпортеров боевых самолетов. В период с 1993 по 1995 годы в пять стран мира (Иран, Венгрия, Малайзия, Словакия, Индия) было поставлено семьдесят самолетов на сумму более двух миллиардов долларов. Сегодня в экспортном потенциале концерна истребители МИГ- 29СМ, боевые вертолеты Ка-50 "Черная акула" и Ка-52 "Аллигатор", учебно-тренировочные самолеты МИГ-АТ, с которыми мы связываем большие надежды как на внутреннем, так и зарубежном рынке. Общая потребность в самолетах этого класса, в мире, по оценкам экспертов, составляет порядка 1800 единиц. В портфеле бизнеспредложений у нас есть и программа МИГ-21-93, гражданские самолеты бизнес-класса. Кроме того, мы не отказались от предоставления зарубежным партнерам различного рода сервисных услуг и поставки запчастей. Но для завоевания новых рынков нам нужна, если хотите, "политика агрессивного маркетинга". Большим подспорьем в этом мог бы стать федеральный закон о военно- техническом сотрудничестве с зарубежными странами. Но создания одной законодательной базы еще недостаточно. Надо постепенно идти к тому, что на Западе называется политикой государственного протекционизма - всемерному политическому содействию государства экспорту оружия и предоставлению определенных политических льгот. Тогда будут фигурировать и другие цифры. Свидетельством устойчивости ВПК "МАПО" являются его достижения в кризисных условиях. Так, практически на собственные средства мы создали и испытываем учебнотренировочный самолет следующего поколения МИГ-АТ. Этот самолет - новое слово в авиации. В печати проскользнули "уколы": мол, самолет дорог. Я бы не согласился с этим. Дело в том, что по заявленной цене одного самолета нельзя судить об экономической эффективности процесса обучения курсантов на этом самолете. Любой современный УТС - это часть учебнотренировочного комплекса, включающего также тренажеры, компьютерные классы. Если рассматривать МИГ-АТ в более широком аспекте, то результат получается обратный. Во-первых, новый самолет обеспечивает обучение на всех этапах летной подготовки - от начального до завершающего, включая часть этапа освоения боевого самолета, т.е. не требуются "переходные" самолеты. Во-вторых, МИГ-АТ обеспечивает специализацию подготовки пилотов для конкретного типа истребителя (МИГ-29, Су-27, Mirage 2000, Rafale, F- 16, F-18 и др.), что в свою очередь приводит к унификации самолетного парка ВВС. Кроме того, МИГ-АТ имеет высокую топливную экономичность, а это существенно снижает расходы на подготовку курсантов. Могу также добавить, что в 1997 году запланировано поставить в ВВС десять готовых машин. Другое достижение - двухместная версия боевого ударного вертолета Ка-50 - Ка-52 "Аллигатор". Такого вертолета нет ни у кого в мире, и не скоро появится. Эти прорывы в кризисных условиях вселяют оптимизм и уверенность, что мы выбрали правильный курс. Это подтверждают и ученые-экономисты. Концерны типа ВПК "МАПО" с замкнутым производственно-сбытовым циклом - магистральный путь развития российской рыночной экономики. АВ: Константин Макиенко РОЛЬ ВОЕННО-ТЕХНИЧЕСКОГО СОТРУДНИЧЕСТВА В ОТНОШЕНИЯХ МЕЖДУ ВОСТОКОМ И ЗАПАДОМ Определение терминов Понятие военно-технического сотрудничества, будучи в сущности изящным эвфемизмом, родившимся и используемым почти исключительно в России, означает в реальности два основных типа интеракций между государствами. Во-первых, это трансферты оружия и боевой техники, а также военных или двойных технологий. Имеет смысл особо подчеркнуть, что речь идет именно о трансфертах, а не только о продажах, поскольку в последнее время коммерческий подход, доминировавший у ведущих экспортеров в первые годы после окончания холодной войны, сменился подходом более комплексным, содержащим также стратегические военно- политические элементы и предусматривающим в том числе и безвозмездные или лизинговые поставки. Вторым важнейшим элементом понятия ВТС являются совместные НИОКР, производство, маркетинг и продажа изделий оборонного и двойного назначения. Некоторых пояснений требует кроме того и использование термина "Восток". В период холодной войны это понятие несло прежде всего социально-политическую и социальноэкономическую нагрузку и было тождественно понятиям "социалистический лагерь" или "советский блок". Хотя в настоящий момент такое понимание термина потеряло свой смысл, он все еще иногда используется применительно к ЦВЕ, Балканам и бывшим республикам СССР. Более традиционным и на сегодня более актуальным является понимание Востока как цивилизационной реальности, совокупности разнородных культур, единственным общим знаменателем для которых является их отличность от бывшей до последнего времени "эталонной" западной цивилизационной модели. Понятно, что связи, подпадающие под определение "военнотехническое сотрудничество", составляют довольно скромную часть во всем комплексе отношений между Востоком и Западом. Даже если брать только экономические отношения и абстрагироваться от всех других - политических, культурных, информационный отношений - то и в этом случае доля торговли вооружениями составит всего лишь около 1% от всего объема мировой торговли. Однако, как это будет показано ниже, военно-технические связи между Востоком и Западом, оставаясь относительно незначительными по своим количественным параметрам, несут весьма важную качественную нагрузку, поскольку являются одним из каналов изменения баланса сил между Востоком и Западом. Динамика баланса сил между Востоком и Западом Начиная с Нового Времени западная цивилизационная структура демонстрировала свою более высокую по сравнению со структурой восточной эффективность. Это проявлялось в более высоких темпах экономического и демографического роста, а также в способности к технологической и, что еще более важно, социальной инновации. В конечном итоге интегральным показателем отставания Востока стала его военная несостоятельность, окончательно проявившаяся в конце XVII века, когда после победы Яна Собесского у Вены началось вытеснение Османской империи из Европы. Апофеозом военнополитического доминирования Запада стала эпоха колониализма, когда значительная часть Востока была поставлена под прямой или косвенный политический контроль европейских держав. Несмотря на последовавшую в 50-70-х годах ХХ века деколонизацию, западная цивилизационная модель по-прежнему оставалась эталонной, поскольку именно в ее рамках были обеспечены интенсивное экономическое развитие, социальное благополучие, инновационный динамизм и концентрация значительной военной мощи. Ощущение идеальности западной структуры особенно усилилось после краха в конце 80-х социалистического проекта и начала затяжного системного кризиса реализовывавших его государств. Отражением доминировавших в конце 80-х - начале 90-х годов настроений стала статья Ф.Фукуямы "Конец истории?", где автор говорит об окончательном торжестве западной цивилизационной модели, основанной на либерализме и рынке. Однако еще до дезинтеграции социалистической системы, в самый разгар холодной войны, стали появляться признаки того, что человечество подошло к моменту, когда превосходство западной цивилизационной структуры перестает быть очевидным, и цивилизации Востока, возможно, предпримут в ближайшие десятилетия попытку исторического реванша, своего рода цивилизационного контрнаступления. Проявлениями такого состояния предреванша стали изменения экономического и финансового баланса сил, этнодемографической ситуации, а также эволюция ценностных ориентаций элитных групп развивающихся стран. Изменения в балансе экономической мощи характеризуются падением относительной доли стран Запада в мировом производстве и торговле. Другим таким показателем являются более высокие темпы экономического развития стран АзиатскоТихоокеанской зоны, где рост в 6%, совершенно недостижимый для Европы и Америки, считается если не провальным, то вполне заурядным. На фоне форсированного развития новых индустриальных стран западные экономики пребывают после серии нефтяных шоков в состоянии перманентной депрессии или очень вялого роста. Другим индикатором усиления Востока является мировая демографическая динамика и характер миграционных потоков. Речь идет даже не об относительном и абсолютном демографическом весе Востока (население, скажем, Германии, составляет всего менее 1,5% от мирового), а о том, что вследствие массовой миграции выходцев из Азии и Африки в Европу и Северную Америку под угрозой оказывается этническое и расовое лицо самих центров западной цивилизации. Одним из наиболее серьезных индикаторов постепенного перемещения центра мирового развития из атлантической в тихоокеанскую зоны является сосредоточение в странах АТР значительных финансовых ресурсов. В то время, как бюджеты США и стран ЕС уже на протяжении многих лет дефицитны, Тайвань, Япония и КНР накапливают значительные валютные резервы. Между тем именно финансовая ситуация служит наиболее тонким показателем благополучия государственного механизма. Все эти факты, однако, могут свидетельствовать лишь об изменении геополитического баланса мощи и совсем необязательно доказывают возможность цивилизационного реванша Востока. Вполне можно допустить, что экономические успехи конфуцианских драконов как раз и определяются тем, что Тайвань, Южная Корея и Япония восприняли основные ценности либерального западного общества, основанного на плюрализме и рыночной экономике, и сумели выработать органический синтез традиционных и импортированных с Запада цивилизационных кодов. С этим можно было бы согласиться, если бы не еще один феmомен, проявившийся примерно с начала 80-х годов, когда политические элиты ряда стран третьего мира стали отвергать западные ценности на концептуальном, идейно-теоретическом уровне. В наиболее концентрированном и четко сформулированном виде это проявилось в Исламской Республике Иран и у идеологов исламских фундаменталистских движений. Сегодня такой антизападный и антиамериканский дискурс локализован уже не только в мусульманском, но и конфуцианском (прежде всего в КНР) мире. Интересно отметить, что в 80-е годы произошла парадоксальная рокировка носителей антизападных настроений. В первые десятилетия деколонизации политические элиты освободившихся стран были ориентированы на проведение модернизации, то есть ликвидацию социально-политических и экономических отличий своих стран от "эталонных" западных структур. Носителями традиционалистских настроений при этом оставались малограмотные неэлитные группы населения (широкие народные массы по старорежимной терминологии). В восьмидесятые годы, когда элиты стран Востока все чаще поворачиваются лицом к традиционным историческим ценностям своих культур, народные массы, напротив, подверглись широкой, хотя и поверхностной вестернизации, главным образом на уровне своих потребительских преференций. Именно идейный, концептуальный вызов западным ценностям, подкрепленный экономическими успехами стран АТР, и позволяет говорить о не просто геополитическом перераспределении баланса сил в пользу Востока, но именно о грядущей попытке цивилизационного реванша исламской и конфуцианский культур. Роль военно-технического сотрудничества в изменении баланса сил между Востоком и Западом Вслед за первыми признаками фундаментальных изменений в балансе финансово-экономической мощи и в восприятии политическими элитами стран Востока западной цивилизационной модели как эталонной, последовали усилия государств АТР по ликвидации военного и, что еще важнее, военнотехнологического отставания от ведущих стран Запада. С начала 90-х годов КНР, а затем государства АСЕАН приступили к реализации военных реформ, направленных на модернизацию их вооруженных сил и создание современных компактных, мобильных армий, обладающих большой огневой мощью, вместо старых полуиррегулярных и полутерриториальных массовых народных армий, выполняющих скорее полицейские и административные функции. Одновременно в торговле продукцией военного назначения появились качественно новые моменты: страны АТР приступили к закупкам не просто оружия и боевой техники, но элементов технологии их производства, или даже полных лицензий. Нефтедобывающие капиталоизбыточные государства Ближнего и Среднего Востока в то же время подписали ряд контрактов на закупку не просто ультрасовременных вооружений, но таких его видов, которые еще находились в стадии НИОКР или предпроизводства. В качестве примеров такого рода можно привести контракты на поставку Францией танков Leclerc в ОАЭ и фрегатов La Fayette в Саудовскую Аравию и истребителей Mirage 2000-5 в Катар. В настоящее время на тендере в АбуДаби на поставку 60-80 истребителей для ВВС ОАЭ Францией выставлены самолеты Rafale, поступление которых в авиацию самой Франции ожидается на ранее, чем в 2002 году. Россия на тот же тендер выставила Су-35, закупки которого ВоенноВоздушными силами РФ вообще пока не рассматриваются по финансовым соображениям. Кроме того, недавно прошла информация о продаже Индии 40 многофункциональных истребителей Су-30, которые также пока не поступают на вооружение российской авиации. Сложилась парадоксальная ситуация. Если в годы холодной войны сверхдержавы передавали своим клиентам в Третьем мире в основном устаревшее вооружение, то после ее окончания начались продажи самых современных систем. Более того, некоторые виды вооружений поступают покупателям одновременно с поставками в армии стран-экспортеров, а самолеты Rafale, Су-30 и Су-35 окажутся на вооружении импортеров, возможно, даже раньше, чем у производителей этих типов оружия. Все эти факты указывают на то, что вслед за глобальным сдвигом в конфигурации финансово-экономической мощи с лагом примерно в 5-10 лет начался процесс сокращения военнотехнологического отставания азиатских стран от ведущих держав Запада. На сегодняшний момент лишь США обладают бесспорным военным превосходством над любой другой армией мира. Это превосходство обеспечивается лидерством Вашингтона в средствах разведки, передачи и обработки информации, а также в способности проецировать силу в планетарном масштабе. Однако финансовое обеспечение ведения военных действий в конфликте средней интенсивности уже является, как это показал кувейтский кризис, невозможным для США в одностороннем порядке, и требует подключения ресурсов других стран. Европейские державы не обладают на настоящий момент подобными возможностями, однако стремятся овладеть ими, объединив свои финансовые, промышленные и технологические потенциалы. Наконец, Россия на сегодняшний день обладает остаточными возможностями ведения стратегической космической разведки и способностью региональной проекции силы, которые, в случае сохранения нынешних тенденций деградации национальной технологической, научной и экономической базы будут утеряны в течение ближайших 5-10 лет. Параллельно с тем, как традиционные военные и технологические лидеры планеты сталкиваются со все возрастающими финансовыми трудностями и вынуждены свертывать либо объединять свои военные проекты, государства АТР, напротив, начинают целый ряд своих национальных аэрокосмических программ. Это относится к Индии (проекты "Агни" и LCA), Малайзии, Индонезии, Тайваню, Южной Корее и, конечно, КНР. Необходимо подчеркнуть, что пробуксовка или прекращение некоторых военных программ западных стран объясняются прежде всего финансовыми причинами, и лишь во вторую очередь - проблемами собственно разработки новых образцов вооружений. Дело в том, что каждое новое поколение послевоенных систем вооружения требовало примерно удвоения - утроения финансовых, временных и трудовых затрат на их НИОКР и производство. Соответственно, господствовавшей до сих пор тенденцией было сокращение числа корпораций и стран, способных производить современные системы вооружений, а также уменьшение количества самих этих систем. Так, в отличие от десятков образцов самолетов первого - четвертого военного поколений, машины пятой генерации насчитывают только 5 проектов - F-22 Lockheed Martin, Rafale Dassault Aviation, JAS-39 Grippen, Ef 2000 и 1.42 ВПК "МАПО". Из них только 3 являются действительно национальными (F-22, Rafale и 1.42), поскольку Eurofighter представляет собой совместный проект, а Grippen - проект со значительным иностранным научно-технологическим участием. Наконец, лишь две из пяти машин - американский F-22 и российский 1.42 обладают всем набором характеристик изделий пятого поколения - радиолокационной малозаметностью, сверхманевренностью, крейсерской сверхзвуковой скоростью и многофункциональностью. Остальные истребители относятся к числу самолетов пятого послевоенного поколения лишь по формальным временным признакам. Можно также с уверенностью утверждать, что из этих пяти производителей только США с высокой степенью вероятности смогут приступить к НИОКР машин следующего поколения. Европейские производители объединят свои усилия с Францией и Швецией, но даже в этом случае нельзя исключать возникновения необходимости для них искать кооперации с американцами. Россия вряд ли сможет в одиночку приступить к реализации программы самолета шестого поколения. ВПК и вооруженные силы стран Запада и России выработали несколько ответов на вызов стремительного удорожания разработки и производства новых типов оружия и боевой техники: 1) Резкое увеличение сроков службы видов вооружений за счет их модернизации. Особенно пластичной в этом смысле оказалась опять-таки авиация. Некоторые наиболее удачные образцы авиационной техники стоят на вооружении по 40 лет. Это относится, например, к бомбардировщикам В-52, Ту-95, истребителю МИГ-21. Глубокая модернизация позволяет подтягивать возможности таких удачных машин до потенциала техники следующего поколения (МиГ-21-93 сопоставим с F-16, МиГ-29М - превосходит Ef 2000). 2) Дифференциация легких, упрощенных и тяжелых усложненных видов оружия и боевой техники (F-15 и F-16; Су-27 и МиГ-29; С-300В и C-300 ПМУ). Развертывание легких систем позволяет уменьшить расходы на закупку дорогих и сложных видов оружия. Кроме того, упрощенные виды вооружений имеют более высокие экспортные перспективы. 3) Концентрация производства и финансовых ресурсов. Происходит как на национальном уровне - путем слияния военнопромышленных корпораций, так и на уровне международном - путем реализации совместных программ. Помимо массирования ограниченных и недостаточных в каждом отдельном случае ресурсов это позволяет создать не только мощные, но и диверсифицированные, а значит, устойчивые к негативным внутренним и внешним воздействиям корпорации. В этих условиях нарастания финансовых трудностей ВПК стран Запада и России и одновременной концентрации финансового потенциала в регионе АТР ВТС выступает фактически как один из каналов перераспределения глобальной мощи между Востоком и Западом в пользу первого, а также как механизм конвертации уже имеющегося у ряда стран АТР финансово- экономического потенциала в потенциал военнотехнологический. Утечка военных технологий на Восток осуществляется главным образом через Францию, Россию и в меньшей степени Израиль. Насколько можно судить, главным оппонентом этой практики выступают США. Очевидно, встает вопрос о перспективности, возможности и желательности совместных усилий стран Запада и России по ограничению и замедлению трансфертов военных технологий на Восток. Думается, меры такого рода маловероятны. Хотя степень саморегулирования системы международных отношений возрастает, эта система все еще остается слабо управляемой, а принятие решений - полицентричным. На этом фоне трудно ожидать от Франции или России, экономики и ВПК которых сталкиваются с тяжелым кризисом, односторонних мер по самоограничению на экспорт технологий или высокотехнологичной продукции. Такие самоограничения были бы возможны только в случае встречных шагов США по уменьшению своей доли на рынке готовой военной продукции. Однако и в этом случае попытки заблокировать ликвидацию странами АТР военно-технологического отставания кажутся бесперспективными. Изменения в балансе сил между Востоком и Западом носят базовый инфраструктурный характер, меняется соотношение практически по всем видам ресурсов. Военно-технологический потенциал составляет лишь один из сегментов интегральной мощи государств, и стремление заморозить изменение в балансе одного вида ресурсов при невозможности остановить такие же тенденции по всему их комплексу не имеет никакого смысла. В сущности, ликвидация военно-технологического отставания стран АТР при сохранении нынешних финансово-экономических тенденций станет чисто технической и организационной проблемой, решение которой можно лишь замедлить, но не остановить. Россия и Восток: перспективы ВТС Наконец, последний вопрос, который возникает в связи с затронутой темой - это место России в военно-техническом сотрудничестве Восток - Запад. Проблемы, с которыми сталкивается российская военная промышленность и разработчики военной продукции, сходны с трудностями американских и особенно европейских оружейников. Это значит, что, сохраняя значительный промышленный, технологический и инновационный потенциал, Россия сталкивается с проблемой нехватки финансовых ресурсов для ведения новых разработок и оснащения новой техникой своих вооруженных сил. Поскольку российский ВПК сталкивается с теми же вызовами, что и западный, его реакции также аналогичны усилиям западных корпораций и правительств. Помимо сокращения военного производства и НИОКР, а также активизации усилий по увеличению экспорта оружия и боевой техники, Россия приступила и к структурным изменениям своего ВПК. Речь идет о создании мощных диверсифицированных корпораций, объединяющих весь цикл создания продукции - от ее разработки и производства до маркетинга, продажи и послепродажного обслуживания. Пионером создания таких корпораций стало объединение МАПО "МИГ", на базе которого создан Военно-промышленный комплекс "МАПО". Однако, по всей видимости, организация мощных ФПГ окажется недостаточной для сохранения и развития имеющегося потенциала военной промышленности РФ. Поэтому представляется неизбежным также создание транснациональных корпораций или как минимум расширение международной кооперации в области военно-технического сотрудничества. В настоящее время наибольшее развитие получило сотрудничество с Францией, совместно с которой осуществляется несколько проектов. Успех реализации этих проектов (УТС МИГ-АТ, вертолет Ми-38, боеприпасы для РСЗО "Град") оценить пока невозможно, однако уже сегодня можно видеть как минимум два фактора, которые в будущем будут серьезно лимитировать развитие франкороссийского и в более широком смысле европейско- российского сотрудничества. Основным препятствием для развития российскофранцузских военно-технических связей является вполне логичная и закономерная ориентация Парижа на развитие совместных европейских программ, а также, и это самое главное, совпадение структуры проблем и потребностей ВПК России и Франции. И Россия, и европейцы обладают научнопромышленным потенциалом для создания и производства нового оружия и боевой техники, и нуждаются в заказах и капиталах. Структурная близость делает их естественными конкурентами и блокирует возможность широкомасштабного сотрудничества. Гораздо более перспективным представляется развитие совместных программ с государствами Восточной и ЮгоВосточной Азии, в отношениях с которыми наблюдается, напротив, структурная дополняемость. Страны АТР обладают крупными финансовыми ресурсами и нуждаются в интеллектуальной и технологической поддержке для создания собственной военной и высокотехнологичной гражданской промышленности (прежде всего, аэрокосмической). Российский ВПК и тесно связанный с ним аэрокосмический комплекс могут оказать азиатским партнерам такое содействие, получив взамен необходимые для своего развития и развития экономики всей страны финансовые ресурсы. Совместные российско-азиатские проекты (вплоть до создания ТНК) представляются многообещающими еще и с учетом высказанной ранее идеи о смещении центра мирового развития из атлантической в тихоокеанскую зону. Сегодня экономическое и политическое присутствие России в АТР сведено до минимума, и интенсификация военно-технических связей РФ со странами региона позволит несколько заполнить этот вакуум и послужит своего рода прицепом, соединяющим Россию с будущим локомотивом мировой экономики. Особо следует подчеркнуть, что речь идет вовсе не об организации утечки критических технологий в страны с антизападными диктаторскими или террористическими режимами, а о попытке использовать в интересах России объективно существующую ситуацию тектонического сдвига в конфигурации мощи на оси Восток - Запад, в результате которого происходит, если угодно, высвобождение энергии, то есть выброс государствами АТР финансовых ресурсов на преодоление технологического разрыва со странами Запада. Ориентация этих финансовых потоков на Россию стала бы для нее историческим шансом, позволяющим использовать несырьевые источники капиталов для проведения преобразований и преодоления системного кризиса страны.. 1. С начала 80-х годов наблюдается ускоренное сосредоточение экономической и финансовой мощи, а также демографического потенциала в азиатско-тихоокеанском регионе и одновременное относительное падение доли США и Западной Европы в мировой экономике и торговле. При сохранении существующих тенденций центр мирового развития переместится в XXI веке из атлантической в тихоокеанскую зону. Это приведет к снижению привлекательности западной цивилизационной модели и усилению критики фундаментальных ценностей европейско-американской цивилизации.. 2. С начала 90-х годов некоторые страны АТР, используя успехи в финансово-экономической области, приступили к реформированию своих вооруженных сил с целью создания современных мобильных, компактных и мощных армий. Военные реформы с необходимостью повлекли за собой активизацию закупок современных боевых систем и технологии их производства. 3. В этих условиях военно-технические связи стран Востока с государствами Запада и Россией выступают как канал перераспределения военно-технологической мощи в пользу первых и как механизм конвертации финансово-экономических ресурсов стран АТР в военно-технологический и инновационный потенциал.. 4. Главными источниками современных видов вооружений и военных технологий для стран Востока являются Россия и Франция, экономики и, в частности, ВПК которых переживают кризис. В роли основного оппонента технологических трансфертов выступают США.. 5. Процесс изменения конфигурации глобальной мощи объективен, и попытки заморозить его бесперспективны.. 6. Россия может использовать готовность стран АТР и Ближнего и Среднего Востока инвестировать в создание их национальной военно- технологической и инновационной базы для сохранения и развития собственного ВПК и экономики, улучшения структуры своей внешней торговли и платежного баланса, а также для попытки интеграции в мировую экономику в качестве экспортера высокотехнологичной продукции, а не только сырья и топлива. 7. Отказ России по политическим причинам или под иностранным давлением от экспорта современных систем вооружений будет использован другими странами, скорее всего европейскими и республиками бывшего СССР, и приведет к потере крупных источников доходов. При этом Россия своим отказом не сможет заблокировать ликвидацию странами Востока их военно- технологического отставания от Запада. АВ: Валерий Родиков МИХАИЛ ВАЛЬДЕНБЕРГ: "МИГи" ЖИЗНИ На очередном авиашоу в Ле Бурже симпатичная француженка с очаровательной женской непосредственностью воскликнула, увидев звезду салона российский МИГ-29: "какой сексуальный самолет!" В ее понимании, как она объяснила, "сексуальность" - это мужская красота. В этом она права: МИГ-29, действительно, красив, а красивая машина, по мнению главных конструкторов, не может плохо летать. Главным конструктором ставшего уже легендой МИГ-29 был нынешний Генеральный конструктор ВПК "МАПО" Михаил Романович Вальденберг. Что удивительно, с тех пор, как он помнит себя, а это лет с пяти, он уже определенно знал, что будет строить самолеты. Эту мысль настойчиво внушал ему отец - инженерстроитель, воздвигший в Москве много зданий. В ансамблях домов по Ленинскому проспекту между Октябрьской и Гагаринской площадями, по Кутузовскому проспекту, в центре столицы навечно остался его труд. Почти вся жизнь отца была посвящена строительству Москвы, но был период, когда он оказался причастным к созданию отечественной авиапромышленности. Его направили главным инженером возводить авиационный комплекс в Безымянке под Куйбышевым. Здесь сейчас раскинулись три крупных авиазавода. Видимо. контакт с авиапромышленностью и повальная увлеченность авиацией 30-х годов сказались на отцовском выборе будущей профессии сына. Это было время рекордных полетов, спасения "челюскинцев", всенародного боготворения авиаторов. Миша не спорил, не возражал и с покорностью, свойственной детям, любящим своих родителей, решил, что отец целиком и полностью прав. Так и вышло, как задумал отец: в школе - занятия авиамоделизмом, а после ее окончания - в МАИ. Правда школьную программу за 9 и 10 класс ему пришлось сдавать экстерном. Дело в том, что будущего главного конструктора в восьмом классе выгнали из школы из-за досадного казуса... Шла война. Школьные занятия по допризывной подготовке проводились в Измайловском парке. Один не в меру эмоциональный ученик пошел с винтовкой с примкнутым штыком на не совсем корректного военрука. Миша, видя, что дело может закончиться весьма плачевно, схватил винтовку и попытался отвести штык от объекта атаки. Военрук был спасен, но Миша оказался крайним. Ему же и приписали зловредное намерение направить штык в воспитателя будущих солдат и генералов. Строгая дисциплина военной поры блюлась и на производстве, и в школе, и Михаил оказался за входными дверьми бывшей родной школы. Справедливо говорят: нет худа без добра. Юноша освоил оставшийся школьный курс на подготовительных курсах МАИ, сумел получить аттестат зрелости и на год раньше своих бывших соучеников поступил в МАИ. Преддипломную практику проходил в микояновском ОКБ. Сюда же в марте 1951 года распределился, попал в бригаду, занимавшуюся средствами спасения и фонарем. Это сейчас есть отдельная фирма "Звезда" Гая Северина, специализирующаяся на катапультных креслах, а в то время каждое ОКБ проектировало средства аварийного покидания своих самолетов само. Первыми его наставниками были блестящие конструкторы Валентин Михайлович Беляев, здравствующий и по сию пору, и Сергей Николаевич Люшин - специалист по проектированию планеров. Шесть лет посвятил проблеме аварийного покидания МИГ-21 молодой инженер: от проекта до государственных испытаний. Была создана интересная система. Кресло с летчиком отстреливалось вместе с фонарем, образуя своего рода капсулу. Такой системой было оснащено около 400 истребителей. Следующий конструкторский этап Михаила - ведущий инженер по самолету МИГ-21Ф, первой серийной модели МИГ-21. На этой теме молодой проектант работал вместе с молодым летчиком-испытателем Александром Васильевичем Федотовым, будущим Героем Советского Союза. Он погибнет признанным асом испытательного дела 4 апреля 1984 года на МИГ-31 при исследовании топливной системы. "Мы оба были "зеленые", неопытные, - рассказывает Вальденберг, - и при первой же скоростной рулежке самолет перевернулся колесами вверх. Артем Иванович Микоян, человек высочайшей мудрости и доброжелательности, отнесся к этому происшествию с большим напряжением. Работа была на контроле в Политбюро". Михаила Романовича сняли с этой темы, и ... Микоян назначил его ведущим инженером по спарке МИГ-21. Ее разработку только собирались начинать. С самого нуля до завершения государственных испытаний провел Вальденберг этот самолет. Сопровождал его и на авиационном заводе в Тбилиси, где начиналось серийное производство. Почти пять лет провел он на заводе заместителем Микояна. В 1965 году Микоян возвратил его в Москву и послал в том же качестве на завод "Знамя труда", нынешнее МАПО "МИГ". Занимался он МИГ-21 и МИГ-23, но не сработался с тогдашним директором влиятельнейшим Павлом Андреевичем Ворониным. Р. А. Беляков, ставший после Артема Ивановича Генеральным конструктором ОКБ, отозвал Вальденберга и назначил его заместителем главного конструктора МИГ-27, который серийно выпускался в Иркутске и Улан-Удэ. Главным конструктором МИГ-29 Вальденберг был назначен в 1982 году приказом министра авиационной промышленности П.В. Дементьева. Получив полномочия главного, он вместе с Генеральным конструктором Р.А. Беляковым начал программу усовершенствования истребителя. Пошли модификации. Более десяти лет был Михаил Романович главным конструктором МИГ29, и ему во многом обязан самолет своим завидным долгожительством в роли мирового лидера. За МИГ-29 Вальденберг получил "Героя Социалистического Труда". Последней конструкторской работой в ОКБ в качестве главного конструктора была глубокая модернизация МИГ-29, получившая индекс МИГ- 29М. По существу, новый самолет. Прошел почти все испытания, есть опытная партия. Есть решение об эксплуатации его в строевых частях. По всем статьям превосходит западные истребители, еще только проходящие испытания, такие, как "Еврофайтер" и "Рафаль". Но кризисное состояние отечественных финансов и экономики застопорили его запуск в серию. С 1993 года Михаил Романович на новом поприще - Генеральный директор фирмы "МИГ-сервис". Его знания и опыт, преломленные в ракурсе сервисного обслуживания, дали добрые всходы. С образованием ВПК "МАПО" Вальденберга пригласили стать Генеральным конструктором. Выбор был не случайным. Те, кто с ним работали всегда отмечали его неординарность, острый ум, большие организаторские способности, умение работать с людьми всех рангов - от рабочего до министра. В свои 68 лет Михаил Романович бодр, энергичен, подтянут. Видно сказываются гены творческого долголетия. Его отец ушел на пенсию в 78 лет. Он считает, что ему повезло: он оказался нужным, несмотря на солидный возраст, и, что делает особо весомой эту востребованность - масштабность задач, с которыми приходится иметь дело и экстремальность условий, в которых приходится их решать. "ВПК "МАПО" - первый серьезный шаг к масштабной интеграции и структурной перестройке "оборонки" и есть все основания полагать, что выбрано правильное направление, иначе бы я за это дело не взялся", - говорит умудренный жизнью бывший главный конструктор МИГ-29. АВ: Валерий РОДИКОВ СЕРГЕЙ МИХЕЕВ. ОТЕЦ "ЧЕРНОЙ АКУЛЫ" На международных авиасалонах у вертолетов фирмы "Камов" всегда толпится авиационный люд. Почему к русскому вертолету столь пристальное внимание? Да потому, отвечают специалисты, что у него два винта на одной оси, такого ни у одной фирмы в мире нет. До серийного выпуска смогло довести эти вертолеты лишь одно ОКБ, известное ныне как фирма "Камов", которое вот уже 22 года возглавляет Генеральный конструктор Сергей Викторович Михеев. В чем же преимущество соосной схемы, которая оказалась не по зубам никому, кроме "камовцев", перед заполонившими мир вертолетами с хвостовым винтом. Она наиболее экономична. При работе несущего винта неизбежно возникает реактивная сила, которая разворачивает машину в противоположную вращению винта сторону. Для парирования реактивного момента Игорь Сикорский придумал хвостовой винт. Однако на его работу уходит около 15 процентов мощности двигателей. Камовскому вертолету хвостовой винт не нужен, а следовательно, не нужна длинная через весь фюзеляж трансмиссия к нему. Поэтому машина выигрывает как в мощности, так и в габаритах. Камовские вертолеты при всех непогодах чувствуют себя в режиме висения стабильно, по выражению Михеева, "сидят плотно, как утюг", что очень важно при посадке на корабль, особенно в шторм, когда палуба ходуном ходит, а также при проведении монтажных работ высокой точности. Недаром единственным вертолетом, который смог осуществить ювелирную операцию - опустить трос с научной аппаратурой через вытяжную трубу диаметром около полуметра в сердце взорвавшегося реактора Чернобыльской АЭС, был противолодочный вертолет Ка-27 - детище Сергея Викторовича. Эта машина способна продолжительное время висеть на одном месте на постоянной высоте. Так ученые смо7гли получить информацию о том, каково истинное состояние с виду утихомирившегося ядерного джина. А знаменитая "Черная акула" (Ка-50) - не имеющий аналогов армейский боевой вертолет, разработка которого была начата по инициативе Михеева, - целая копилка мировых рекордов. Он, единственный в мире, может зависнуть на одном месте в течение 12 часов, может "пятиться" назад со скоростью 90 км в час и лететь боком на 10 км в час помедленнее. Соосная схема - это скоростной набор высоты, устойчивое поведение на предельно малых высотах, невозможная для машин с хвостовым винтом маневренность и самолетная легкость управления. Эстафета Генерального конструктора вертолетов с сосными винтами перешла к Сергею Викторовичу от их родоначальника, уже ставшего легендой Николая Ильича Камова. Интересно, что 1944-1945 годах экспериментальный вертолет соосной схемы разработало яковлевское ОКБ. Поднялся в воздух он в 1947 году, но испытания были прекращены уже на первом этапе. Николай Ильич был более настойчив. Его одноместный вертолет соосной схемы Ка-8 "летающий мотоцикл" успешно продрался сквозь тернии испытаний, и еще помогла удача. Василий Сталин, собиравший все авиационные новинки для авиационного парада в Тушино, набрел в ЦАГИ на Ка-8. Необычная машина ему приглянулась, и он приказал включить ее в список участников парада. По ходившей в то время байке, именно демонстрационный показ Ка-8 на авиационном параде в Тушино 25 июля 1948 года побудил вождя высказаться кратко и категорично: вертолетам быть. Так это или не так, но свою историю нынешняя фирма "Камов" отсчитывает как раз с 1948 года. Она разместилась в Тушино, на территории, где впоследствии будет создан отечественный космический "челнок" "Буран". Руководить новым вертолетным ОКБ доверили Камову. Позднее камовцы переедут в подмосковные Люберцы на Ухтомку. Отсюда еще в тридцатые годы поднимались в воздух первые советские вертолеты. Перед самой войной здесь было начато строительство предприятия по производству автожиров, но - война оборвала эти планы на нулевом цикле. Автожирщиков, в том числе и Камова, эвакуировали в Свердловск. Там под одной церковной крышей разместились сразу четыре КБ. Среди них было ОКБ Виктора Болховитинова, создавшее первый отечественный ракетный истребитель БИ- 1, который в мае 1942 поднял в воздух Григорий Бахчиванджи. После Свердловска Николай Ильич оказался в ЦАГИ. Автожирное КБ расформировали: в войну было не до диковинных автожиров. На Ухтомский вертолетный завод, скрытый в то время под наименованием п/я 938, в 1962 году точно в Международный женский день 8 марта