все, не сочтут порочным. Это и называю стать последователем людей. Сравнивать совершенное с древним, значит стать последователем древних, хотя в таких словах поучение, по существу же порицание, [но] идущее от древних, не от меня. Таким образом, я не пострадаю, даже будучи прямым. Это и называю стать последователем древних. Можно ли так [действовать]? - Нет, нельзя! - ответил Конфуций. - Слишком много замыслов. Пусть, обладая [собственным] мерилом, не заискивая, [останешься] твердым и избегнешь осуждения. Все же, оставь это [дело]. Разве можно таким [способом] оказать [на царя] влияние, равносильное [его собственному] желанию учиться? - Больше мне нечего предложить. Осмелюсь ли попросить совета? - спросил Янь Юань. - Разве легко осуществить то [желание], которым [ты] обладаешь? Того, кто считает это легким, не одобрит Высокое Небо, - сказал Конфуций. - Постись и я тебе поведаю. - Семья [у меня], Хоя, бедная, - заметил Янь Юань. - Уже несколько лун [я] не пил вина, не ел мяса и скоромных овощей {3}. Можно ли считать, что постился? - Таково воздержание перед принесением жертв, а не перед размышлением. - Дозвольте спросить, что такое воздержание перед размышлением? - Это [значит], - ответил Конфуций, - сосредоточить свою волю на одном, слушать не ушами, а сердцем, не сердцем, а душой. Когда перестанешь слышать ушами и откликаться сердцем, душа [очистится до] пустоты и будет готова [воспринимать] вещи. Только путь будет стекаться в пустоту {4}. [Достижение] пустоты и есть воздержание перед размышлением. - Пока [я], Хой, не воспринял [этого] наставления, существовал [только] как [я], Хой. Лишь начал его применять, [меня], Хоя, не стало. Можно ли считать, [что я достиг] пустоты? - спросил Янь Юань. - [Да], полностью - ответил учитель. - [Теперь] я тебе поведаю: ты можешь войти в клетку царя и в ней разгуливать, оставаясь, равнодушным к царской славе. Станет слушать - пой, не станет - умолкни. Без покровителей и без ненавистников, как бы вынужденно, поселись в том же доме. Это почти то, [что нужно]. Легко не ходить, [но] невозможно ходить, не оставляя следов. Действуя, как человек, легко лицемерить; [но] действуя, как природа, невозможно лицемерить. Ведь [все] наслышаны, что летает тот, кто обладает крыльями; но слыханное [ли дело], чтобы летал тот, кто не обладает крыльями. Ведь [все] наслышаны, что мудр тот, кто обладает знаниями; но слыханное [ли дело], чтобы был мудр тот, кто не обладает знаниями. Посмотри на то отверстие [в двери]. Через [его] пустоту в доме появляется свет. Остановится доброе знамение, остановись и ты. Если же не остановится, то, можно сказать, будешь мчаться, даже сидя [на месте]. Если слухом и зрением обратишься к внутреннему, а разумом [сердцем] - к внешнему то прибудут к тебе не только люди, но даже душа предков и боги. Таково [будет] влияние на [всю] тьму вещей. Это служило основой для Молодого Дракона и Ограждающего; того же до конца жизни придерживались Готовящий Жертвенное Мясо и Опирающийся о Стол {5}, тем более это необходимо [человеку], не состоящему на службе! Царский сын Высокий {6}, готовясь ехать Послом в Ци, спросил Конфуция: - Не посоветуете ли, как мне быть? Царь посылает [меня], Чжуляна, с весьма важным поручением. В Ци же, вероятно, примут с большим почетом, но [с делом] спешить не станут. Я тревожусь. Ведь и простого человека нельзя торопить, не то, что царя, Вы говорили [мне], Чжуляну, что без учения любое дело - и большое и малое - редко удается благополучно завершить. Если дело не увенчается успехом, [меня] покарает человек; если же увенчается, [меня] настигнут [силы] жара и холода. Избежать беды в том и в другом случае способен лишь добродетельный. Пищу я ем простую, не изысканную; в жару не ищу прохлады. Но вот сегодня утром я получил приказ, а к вечеру - пил ледяную воду, у меня поднялся жар. Еще не доехал до места, а уже страдаю от лихорадки. Если дела не завершу, покарают и люди. Обе эти [беды мне], слуге, не вынести. - В Поднебесной существуют две великие заповеди, - ответил Конфуций. - Одну [дает] судьба, другую - долг. Судьбою дана сыну любовь к родителям, от нее не освободить сердца. Долг велит слуге служить государю. Государь всюду, куда бы [ты] ни пришел; нигде в Поднебесной [от него] не укроешься. Таковы эти великие заповеди. Вот почему совершенная сыновняя почтительность в том, чтобы служить родителям и покоить их в любых условиях; а полная преданность государю - в том, чтобы служить ему и покоить его при любых условиях. Служить всеми помыслами, не изменяясь, радость ли перед [тобой] или горе, и даже в безвыходном положении принимать [все] спокойно как судьбу - это высшая добродетель. Бывает, конечно, что слуга или сын вынуждены, выполняя поручение, забыть о самом себе. У него не найдется досуга для наслаждения жизнью или для страха перед смертью. [Поэтому-то] вы и можете отправляться. Дозвольте [мне] повторить то, что [я] когда-то слыхал. С соседними [царствами] следует поддерживать взаимную дружбу, основанную на верности [в делах]; далеким [царствам] следует [высказывать] преданность в речах. Речи должен кто-то передавать, а самое трудное на свете - передавать слова радости или гнева одной стороны другой стороне. В радости изливают друг другу слишком много приятных слов, в гневе обрушивают друг на друга слишком много злых слов. [Но] все чрезмерное безрассудно, безрассудное же не внушает доверия. Подозрения и губят того, кто передает речь {7}. Поэтому в "Образцовых речах" {8} и говорится: "передавай неизменной сущность [дела], опускай лишние слова". [Соблюдай это правило] и, возможно, останешься цел. [Помни], кроме того: искусные борцы начинают мериться силами открыто, а кончают тайным [приемом] - в напряженный [момент] прибегают ко многим хитростям; вино пьют согласно церемониям, соблюдая вначале порядок, кончают же беспорядком - большое возбуждение ведет к чрезмерным наслаждениям. И так во всем. Начинают с извинений, а кончают грубостями. Ничтожное вначале становится огромным к концу. В словах - и ветер и волны <буря>, в делах - победа или поражение. Ветер и волны вызвать нетрудно, но к опасности легко приводят и победа и поражение. Поэтому без [особых] оснований [и высказываются] гневные суждения, [полные] резких, пристрастных слов. Рычат, не выбирая выражений, словно дикие звери с клокочущим дыханием в предсмертной агонии. И злоба растет. [Когда] злоба доходит до высшего предела, [с другой стороны] в ответ почему-то также непременно появляется негодование. [Если никто] не сознает, отчего [все] началось, то кто может знать, чем [все] кончится?! Поэтому в "Образцовых речах" и говорится: "не отклоняйся от порученного, не настаивай на решении, превысишь меру - [доведешь] до крайностей". [Ибо| отклоняться от порученного, настаивать на решении - опасно. Ведь благоприятное решение приходит не скоро, а неблагоприятного уже не исправить. Не следует ли быть осторожным? [Для тебя же] лучше всего пользоваться каждой возможностью, чтобы отдохнуть сердцем и, вверяясь неизбежному, укреплять свои чувства. Как добиться ответа [от Ци]? Самое лучшее - ввериться судьбе, но это и самое трудное. Янь Врата Бытия {9}, готовясь [занять пост] наставника наследника вэйского царя Чудотворного {10}, спросил у Цюй Боюя {11}: - Как мне поступить в данном случае? У здешнего человека [царя] природная склонность к убийствам. [Если] его не удерживать, опасность будет грозить [всему] нашему царству; [если] же его удерживать, опасность будет грозить мне. Знаний у него хватает, чтобы понять чужие ошибки; но не хватает, чтобы понять собственные. - Какой замечательный вопрос! - воскликнул Цюй Боюй. - Остерегайся его! Будь с ним осторожен! Будь точен в своем [поведении]! Лучше всего внешне [с ним] сближаться, а в сердце хранить гармонию. Однако и в том и в другом - опасность. Сближение не должно стать глубоким, а [внутренняя] гармония не должна стать явной. [Если] сблизишься глубоко, упадешь и погибнешь; [если внутренняя] гармония будет явной, составит доброе имя и славу, то [она же] обернется бедой, злом. Станет он вести себя, как ребенок, [и ты] веди себя с ним, как ребенок; не станет соблюдать ранга, [и ты] с ним не соблюдай ранга; будет переходить все границы, [и ты] с ним переходи все границы. Достигнешь этого, сможешь с ним тесно сблизиться и освободить [его] от ошибок. Видел ли ты, как [кузнечик] богомол в гневе топорщит крылья, преграждая дорогу повозке? Не сознавая, что ему ее не одолеть, он переоценивает свои силы. Остерегайся! Будь осторожен! [Если], кичась заслугами, станешь их переоценивать, совершишь ту же ошибку. Знаешь ли ты, как [человек] кормит тигра? {12} Не решится давать тигру живого зверя, [ибо] убивая его, [тигр] придет в ярость; не решится дать целую тушу, [ибо] разрывая ее, [тигр] придет в ярость. Своевременно кормит голодного, постигая, что приводит его в ярость. Тигр и человек принадлежат к различным видам. Человек потакает тигру, и тигр к нему ластится; перечит - и тигр его убивает. Вот тот, кто холил лошадей, уносил навоз в корзинах, а мочу - в кувшинах. Но вот налетели комары и оводы, он внезапно хлопнул коня - [а тот], порвав удила, проломил [ему] голову и разбил грудь. Разве не нужна осторожность? Чрезмерная забота и любовь могут привести к гибели. Плотник Кремень направлялся в Ци и на повороте дороги у алтаря Земли увидел Дуб в сотню обхватов, такой огромный, что за ним могли бы укрыться много тысяч быков <целый бык>, высотою же - с гору. В восьмидесяти локтях над землей возвышалась его крона с десятком таких толстых ветвей, что каждой: хватило бы на лодку. Зеваки [толпились], точно на ярмарке. А плотник, не останавливаясь и не оборачиваясь, прошел мимо [дерева]. Ученики, вдоволь насмотревшись на Дуб, догнали [плотника] и спросили: - Почему [вы], Преждерожденный, прошли мимо, не останавливаясь и не захотели даже взглянуть? [Нам] еще не приходилось видеть такого прекрасного материала с тех пор, как мы с топором и секирой последовали за [вами], учитель. - Довольно! Замолчите! - ответил им плотник. - От него нет проку. Лодка, [сделанная] из него, - потонет, гроб или саркофаг - быстро сгниют, посуда - расколется. Сделаешь ворота или двери - [из них] будет сочиться сок, колонну - [ее] источат черви. Это дерево не строевое, ни на что не годное, оттого и живет долго. [Когда] плотник Кремень вернулся [домой], во сне ему привиделся Дуб у алтаря. - С какими [деревьями] ты хочешь меня сравнить? - спросил Дуб. - С теми, что идут на украшения? [Или] с плодоносящими? Вот боярышник и груша, апельсиновое дерево и памела. [Как только] плоды созреют, [их] обирают, а обирая, оскорбляют: большие ветви ломают, маленькие - обрывают. Из-за того что полезны, они страдают всю жизнь и гибнут преждевременно, не прожив отведенного природой срока. Это происходит со всеми с тех пор, как появился обычай сбивать плоды. Вот почему я давно уже стремился стать бесполезным, чуть не погиб, но теперь добился своего - и это принесло мне огромную пользу. Разве вырос бы я таким высоким, если бы мог для чего-нибудь пригодиться? К тому же мы оба: и ты и я - вещи. Разве может одна вещь судить о другой? Не тебе, смертному, бесполезному человеку, понять бесполезное дерево! {13} Очнувшись, плотник Кремень стал толковать свой сон, а ученики спросили: - [Если Дуб] стремился не приносить пользы, почему же он вырос у алтаря? - Не болтайте! Замолчите! - ответил плотник. - Он вырос [там] затем, чтобы невежды его не оскорбляли. Разве не срубили бы его, не будь здесь алтаря Земли? И все же он живет так долго по другой причине, чем все остальные. Не отдалимся ли [мы от истины], меряя его обычной меркой? Владеющий Своими Чувствами из Южного Предместья, гуляя на Шан-горе, увидел необыкновенно большое дерево: тысяча колесниц, запряженных четверкой коней, нашла бы приют под его тенью. - Что за дерево! - воскликнул он. - Вот, должно быть, замечательный материал! Он посмотрел вверх и увидел, что ветви дерева извилисты, корявы и не могут пойти на балки и перекладины; посмотрел вниз и увидел, что корни так разветвляются, что не могут служить ни для гроба, ни для саркофага. Лизнул лист - обжег и поранил себе язык; понюхал лист и на целых три дня обезумел, точно опьянел. И тогда Владеющий Своими Чувствами сказал: - Поистине это дерево ни на что не годно, поэтому [оно] и выросло таким огромным. Ах! Ведь прозорливый человек не [показывает, чем он] полезен, так же как и это [дерево]! [На земле] у рода Терновника в Сун хорошо принимаются орех, туя и шелковица. Вырастут они в одну-две пяди толщиной - их срубают, чтобы вытесать кол для [привязи] обезьян; вырастут в три-четыре пяди - их срубают, чтобы сделать балки в доме знатного; вырастут в семь-восемь пядей - их срубают, чтобы сколотить гроб для человека благородного или богатого купца. Вот такие деревья и умирают под топором и секирой прежде времени, не прожив отведенного им природой срока. Они гибнут потому, что полезны. [Будь они бесполезны], их бы освободили так же, как запрещают приносить в жертву Реке быка с белым лбом, поросенка с рылом кверху и человека, страдающего геморроем. В таких [признаках] колдуны и жрецы видят предвестье беды, прозорливые же люди находят в них предзнаменование великого счастья. Подбородок Урода Шу {14} касался пупка, плечи возвышались над макушкой, пучок волос [на затылке] торчал прямо в небеса. Внутренности теснились в верхней части тела, бедренные кости походили на ребра. Склонясь над иглой или стиркой, он зарабатывал достаточно, чтобы набить брюхо; провеивая и очищая зерно, мог прокормить десять человек. [Когда] призывали воинов, среди них [без опаски] толкался [этот] калека. [Когда] объявляли общую повинность, его, всегда больного, не назначали на работу. [Когда же] производилась раздача немощным, он получал три чжуна зерна и десять вязанок хвороста. [Если] способен прокормиться и дожить до предельного срока тот, у кого искалечено тело, то тем более тот; у кого искалечена добродетель! [Когда] Конфуций направлялся в Чу, чуский безумец Встречающий Колесницы {15} прошел мимо его ворот и пропел: "О Феникс! О Феникс! Прощай, добродетель! Грядущее - в далях. Прошедшее - где ты? Есть путь в Поднебесной - Мудрейших творенье. Пути не обрящем - Мудрейший в сторонке. Ужасное время - Спасайся от казни! Пушинкою счастье - Держи - улетает! Но тяжести горя Как скинуть - не знаю! Оставь, о Мудрейший! К чему добродетель! Опасно! Опасно! Оставь за чертою! О страшные тернии! Сгиньте с дороги! Мой путь так извилист. Мне ноги не раньте!" Гора грабит сама себя деревьями. Масло сжигает само себя в светильнике. Корицу срубают оттого, что она съедобна. Лаковое дерево срубают оттого, что оно полезно. Все знают, как полезно быть полезным; но никто не знает, как полезно быть бесполезным. Глава 5 ЗНАК ПОЛНОТЫ СВОЙСТВ {1} В Лу жил Ван Кляча {2}, которому отрубили ногу за преступление. За ним следовало столько же учеников, сколько и заКонфуцием. Чан Цзи {3} спросил [о нем] у Конфуция: - Что за человек Ван Кляча? [Хотя] у него отрублена нога, за ним следует, как и за [вами], учитель, половина [царства] Лу. [Он] не поучает стоя, не ведет бесед сидя, но приходят [к нему] опустошенными, а возвращаются исполненными [истины]. Не существует ли воистину "учение без слов" {4}, совершенствование разума без [внешней] формы? - Он - мудрый человек, - ответил Конфуций. - [Я], Цю, еще не успел побывать [у него], но пойду учиться, тем более [следует это сделать] тем, кто хуже [меня], Цю. И почему только в Лу? Поднебесную [я], Цю, поведу у него учиться! - Человеку [за преступление] отрубили ногу, а [величают его] Преждерожденным Ваном! Насколько же превосходит он обычных: людей! Но как он этого добился? - спросил Чан Цзи. - Как могуча жизнь, как могуча смерть, а [они] не в силах: его изменить. Пусть обрушится небо, пусть опрокинется земля, и [это] не принесет ему утраты. [В его] знании нет пробелов, [оно] не меняется вместе с [изменением] вещей. Обозначая развитие вещей, [он] твердо придерживается их предка <сущности> - Что это значит? - [Когда] исходят из различий, видят [одну] печень [или] желчь, [одно царство] Чу [или] Юэ; [когда] исходят из уподобления <общего> {5}, видят тьму вещей в единстве. Так и поступает [Ван]. [Уходит] от знаний, которые приносят зрение и слух, странствует разумом в гармонии свойств. Видя общее в вещах, не замечает того, что они теряют; утрата собственной ноги для него то же, что потеря [комка] земли. - Он занимается самим собой. Благодаря своим познаниям обретает разум, а благодаря своему разуму обретает законы разума. Почему же собираются вокруг него другие? - Люди смотрят на [свое] отражение не в текучей воде, а в стоячей {6}, [ибо] лишь неподвижное способно остановить [домогательства] всех [других. Из вещей,] получающих жизнь от земли {7}, только кедр и туя зеленеют и зимой и летом: [из людей], получающих жизнь от неба, правильным был только Ограждающий. [Он] сумел, к счастью, вести правильную жизнь и исправлять жизнь всех. Один герой, сохраняя изначальный характер и бесстрашную сущность, [способен] смело проложить путь сквозь [все] девять армий. Если на подобное способен тот, для кого самое важное - стремление к славе, на что же окажется способным тот, кто органами чувств воспринимает небо и землю, объемлет [всю] тьму вещей? Пребывая лишь временно в шести частях [своего] тела, [воспринимая] образы слухом и зрением, [он] объединяет познанное в едином знании, и [законы] разума не умирают. [Когда] такой человек выберет день, чтобы подняться ввысь <умереть>, люди последуют за ним. Разве согласится он заниматься делами? Наставник Счастливый {8}, которому отрубили ногу в наказание [за преступление], учился вместе с чжэнским Цзычанем у Темнеющего Ока. [Однажды] Цзычань сказал Счастливому: - Когда я выхожу первым, ты задерживайся; когда же ты выходишь первым, я буду задерживаться. На другой день они снова сидели на той же циновке в том же зале, и Цзычань повторил: - Когда я выхожу первым, ты задерживайся; когда же ты выходишь первым, я буду задерживаться. Сейчас я пойду, задержишься ли ты? Кроме того, не считаешь ли себя равным [мне], облеченному властью? Видишь [меня], облеченного властью, а дороги не уступаешь! - Поистине ли облеченный властью остается им и в доме учителя? - спросил Счастливый. - Ты любуешься собой, облеченным властью, и [хочешь], чтобы [все] оставались позади. А я слышал, что к чистому зеркалу не пристанет ни пыль, ни грязь; если же пристает, значит зеркало нечистое. Тот, кто долго прожил вместе с человеком достойным, не совершает ошибок. Ты же выбрал великого, Преждерожденного, а сказал такое. Не ошибаешься ли? - Такой, как ты, а еще споришь о добродетели с Высочайшим? - возразил Цзычань. - Подсчитай-ка свои достоинства! Не хватит ли тебе, чтобы раскаяться? - Многие рассказывают о себе так, будто лишились [ноги] незаслуженно; редко кто признается, что лишился [ноги] заслуженно; лишь достойные способны понять неизбежное и спокойно покориться своей судьбе. [А если кто-либо] бродит перед натянутым луком Охотника {9} в центре [мишени] и в него [стрела] не попадет, это также судьба! Многие, сохранившие обе ноги, смеялись надо мной, одноногим, и меня охватывал гнев. Только попав к Преждерожденному, [я] освободился от позора и вернулся [к обычному состоянию]. Преждерожденный незаметно очистил меня добротой. Уже девятнадцать лет странствую с учителем, не сознавая, что я - подвергшийся наказанию. Ныне мы с тобой изучаем внутреннюю жизнь, а ты выискиваешь [что-то] в моем внешнем. Не ошибаешься ли ты? Цзычань от волнения изменился в лице и сказал: - Тебе не придется больше так говорить. В Лу жил изувеченный в наказание [за преступление] по прозвищу Беспалый с Дяди-горы {10}. Ступая на пятках, он пришел повидаться с Конфуцием, но тот сказал: - Раньше ты был неосторожен и навлек на себя такую беду. Зачем же теперь [ко мне] пришел? - Ведь я всего-навсего не разбирался в делах, вот и лишился, пальцев на ногах - отнесся легкомысленно к собственному телу, - ответил Беспалый. - Ныне же я принес [вам], учитель, нечто более ценное, чем ноги, что стараюсь сохранить в целости. На [вас], учитель, я смотрел, как на небо и на землю. Ведь небо все покрывает, а земля все поддерживает. Разве ждал от [вас], учитель, такого приема? - [Я], Цю, был невежлив, - извинился Конфуций. - Дозвольте рассказать [вам], чему [я] научился. Почему же вы не входите? [Но] Беспалый ушел. - Старайтесь, ученики, - сказал Конфуций. - Если [даже] Беспалый, изувеченный в наказание, еще стремится к учению, чтобы возместить содеянное в прошлом зло, тем более [должен стремиться] тот, чья добродетель в целости. Беспалый же поведал [обо всем] Лаоцзы: - Конфуций еще не сумел стать настоящим человеком. Почему он без конца тебе подражает? Он стремится прославиться как [человек] удивительный и чудесный. [Ему] неведомо, что для настоящего человека это лишь путы, [связывающие] по рукам и по ногам. - Нельзя ли освободить его от этих пут? - спросил Лаоцзы. - Почему бы не показать ему прямо единство жизни и смерти, возможного и невозможного? - Как его освободишь? Ведь [это] кара, [наложенная] на него природой. Луский царь Айгун и спросил Конфуция; - Что за человек безобразный вэец, которого звали Жалкий Горбун То? {12}. Мужчины, которым приходилось с ним вместе жить, [так к нему] привязывались, что не могли уйти. Увидя его, девушки просили родителей: "Лучше отдайте ему в наложницы, чем другому в жены". [Их] не пугало, что [наложниц] у него было уже больше десятка. Никто не слыхал, чтобы он запевал - всегда лишь вторил. Он не стоял на престоле, не мог спасать от смерти; не получал жалованья, не мог насыщать голодных; своим же безобразием пугал всю Поднебесную. Он лишь вторил, никогда не запевая, [слава] его познаний не выходила за пределы округи, и все же к нему стремились и мужчины и женщины - он был, наверно, выдающимся человеком! [Я], единственный {13}, призвал его и увидел, что безобразием [он] воистину пугает всю Поднебесную. [Но] не прожил он у [меня], единственного, и одной луны, а [я], единственный, [уже] привязался к нему. Не прошло и года, а [я], единственный, стал ему доверять. В царстве не было [тогда] ведающего закланием жертвенного скота, и [я], единственный, [хотел] назначить его, а он опечалился. Позже согласился, но с такими колебаниями, будто отказывался. [Мне], единственному, стало досадно, но в конце концов [я] ему вручил должность. Вскоре, однако, [он] покинул? [меня,] единственного, и ушел. [Я], единственный, горевал, точно об умершем, как будто никто другой не мог разделить со мной радости власти. - Однажды, - начал Конфуций, - когда [я], Цю, ходил Послом в Чу, [я] заметил поросят, которые сосали свою уже мертвую мать. Но вскоре [они] взглянули на нее, бросили сосать и убежали, [ибо] не увидели [в ней] себя, не нашли [своего] подобия. В своей матери [они] любили не тело, а двигавшую им [жизнь]. - Погребая погибшего в бою, его провожают без опахала из; перьев, - продолжал Конфуций. - [Ибо для таких знаков отличия] нет оснований, как [нет смысла] заботиться о туфлях тому, кому отрубили ногу в наказание. [Никто] в свите Сына Неба не срезает ногтей, не прокалывает [себе] ушей. Новобрачный не выходит из дома, свободен от службы. Этого достаточно [для них], сохранивших в целости [свое] тело, тем более же для тех, кто сохранил в целости добродетель! [Обратимся же] ныне к Жалкому Горбуну То. Ничего не говорил, а снискал доверие; не имел заслуг, а пользовался [общей] любовью; ему вручали власть и боялись лишь его отказа. Он должен был быть человеком целостных способностей, Добродетель которого не [проявлялась] во [внешней] форме. - Что означает "человек целостных способностей"? - спросил Айгун. - Веление судьбы, развитие событий: рождение и смерть, жизнь и утрату, удачу и неудачу, богатство и бедность, добродетель и порок, хвалу и хулу, голод и жажду, холод и жару - он [воспринимает] как смену дня и ночи. [Ведь] знание не способно управлять их началом. Поэтому [он считает, что] не стоит из-за них нарушать гармонию [внутри себя], нельзя допускать [их] к себе! в сердце. Предоставляет им гармонично обращаться, а [сам] не утрачивает радости; предоставляет дню и ночи сменяться без конца, а [сам] подходит к другим [нежно, будто] весна. И тогда в сердце у каждого рождается [это] время года. Вот это и называется "целостными способностями". - Что означает "добродетель, которая не [проявлялась] во [внешней] форме"? - Вот пример: самое ровное - это поверхность воды в покое. [Подобно ей он все] хранит внутри, внешне [ничуть] не взволнуется. Совершенствование добродетели и есть воспитание [в себе] гармонии. [Его] добродетель не (проявляется] во [внешней] форме, [поэтому] его и не могут покинуть. Передав об этом через несколько дней Миньцзы {14}, Айгун сказал: - Раньше я считал высшим пониманием [долга] то, что, стоя лицом к югу, правлю Поднебесной, храню в народе порядок и печалюсь о смерти людей. Ныне же я услышал о настоящем человеке и боюсь, что подобным совершенством не обладаю: легковесно отношусь к самому себе и веду к гибели царство. Мы с Конфуцием не царь и слуга - [мы с ним] друзья по добродетели. Безгубый {15} калека с кривыми ногами подал [как-то] совет вэйскому царю Чудотворному и [так] понравился Чудотворному, что шеи у нормальных людей стали казаться тому слишком короткими. Человек с Зобом, похожим на кувшин [как-то] подал совет цискому царю Хуаньгуну и так царю понравился, что шеи нормальных людей стали казаться тому слишком тонкими. Так что преимущества в свойствах заставляют забыть о телесном. [Если] человек не забывает о том, что забывается, а забывает о том, что не забывается, то это - истинное забвение. Поэтому у мудрого есть где странствовать. [Для него] знания - зло, клятвенные союзы - клей, добродетель - [средство] приобретения, [предметы] ремесла - товар. Мудрый не строит планов, зачем ему знания? Не рубит, зачем ему клей? Не утрачивает, зачем ему добродетель? Не торгует, зачем ему товар? [Вместо] всего этого [его] кормит природа. Природа кормит естественной пищей. Поскольку пищу он получает от природы, зачем ему людское? Тело у него человеческое, [но он] не знает человеческих страстей. Телом - человек, поэтому и живет среди людей, не страдая человеческими страстями, не принимая ни хвалы, ни хулы. В незначительном, в малом он - человек. Высокий, величественный, [он] в одиночестве совершенствует в себе природное. Творящий Благо спросил Чжуанцзы: - Бывают ли люди без страстей? - Бывают, - ответил Чжуанцзы. - Как можно назвать человеком человека без страстей? - Почему же не называть его человеком, [если] путь дал такой облик, а природа сформировала такое тело? - Если называется человеком, как может он быть без страстей? - Это не то, что я называю страстями. Я называю бесстрастным такого человека, который не губит свое тело внутри любовью и ненавистью; такого, который всегда следует естественному, и не добавляет к жизни [искусственного]. - [Если] не добавлять к жизни [искусственного], - возразил Творящий Благо, - как [поддерживать] существование тела? - Путь дал [человеку] такой облик, природа сформировала такое тело, - повторил Чжуанцзы. - А ты относишься к своему разуму как к внешнему, напрасно расходуешь свой эфир: поешь, прислонясь к дереву; спишь, опираясь о столик. Природа избрала [для] тебя тело, а ты споришь о том, что такое твердое и белое. Глава 6 ОСНОВНОЙ УЧИТЕЛЬ {1} Знание созданного природой и знание созданного человеком - [знание] истинное. Знание созданного природой дается природой. [Тот, кто обладает] знанием созданного человеком, с помощью познания познанного упражняется в познании непознанного. [Такой человек] не умирает преждевременно, доживает до естественного предельного возраста. Это знание наиболее полное. И все же в нем есть и пагубное. Ведь знание точное от [чего-то] зависит, а то, от чего оно зависит, - совершенно неопределенное. Как знать, называемое мною природным - это, быть может, человеческое, а называемое человеческим - это, быть может, природное? Только настоящий человек {2} обладает истинным знанием. Кого же называют настоящим человеком? Настоящий человек древности не шел против малого, не хвалился подвигами, не [входил в число] мужей, [представляющих] замыслы. Поэтому ошибаясь, не раскаивался, а поступив правильно, не [впадал] в самодовольство. Такой человек [мог] подняться на вершину и не устрашиться, войти в воду и не промокнуть, вступить в огонь и не обжечься. Своим познанием [он, даже] умирая, мог восходить к пути. Настоящий человек древности спал без сновидений, просыпаясь, не печалился, вкушая пищу, не наслаждался. Дыхание у него было глубоким, исходило из пят, а у обычных людей идет из горла. У человека, побежденного [в споре], слова застревают в глотке, будто [его] тошнит, - чем сильнее страсти в человеке, тем меньше в нем [проявляется] естественное начало. Настоящий человек древности не ведал любви к жизни, не ведал страха перед смертью. Входя [в жизнь], не радовался, ухом [из жизни], не противился, равнодушно приходил и равнодушно возвращался - и только. Не забывал о том, что было для него началом; не стремился к тому, что служило ему концом. Получав [что-либо], радовался, возвращая, об этом забывал. Это и называется не помогать разумом пути, не помогать природе искусственным. Такого и называют настоящим человеком. У такого сердце - в покое, [выражение] лица - неизменно, лоб - высок и ясен. Прохлада [исходит от него], точно от осени тепло, точно от весны. Радость и гнев [его естественны], как четыре времени года. [Он] общается с вещами, [как это] необходимо, но [никто] не знает его пределов. Поэтому мудрый способен поднята войско, покорить царство, не утратив [привязанности] людских сердец; распространить полезное на [всю] тьму вещей, но не из любви к людям. Ибо тот, кто упивается [своим] пониманием вещей, не мудр; обладающий личными привязанностями не милосерден; [тот, кто ожидает] удобного момента, не добродетелен; кто взвешивает полезное и вредное, тот - неблагородный муж; [кто] теряет себя, домогаясь славы, тот не муж; [тот, кто] жертвует собой, теряя истинное, тот не [способен] повелевать другими. Такие, как Ху Буцзе {3} и Омраченный Свет {4}, Старший Ровный и Младший Равный, Сидящий на Корточках, Помнящий о Других {5} и Наставник Олень {6}, были слугами других, исполняли чужие желания, а не собственные. Настоящий человек древности был справедлив и беспристрастен; [ему] как будто [чего-то] не хватало, но не [требовалось] дополнительного; [он] любил одиночество, но [на нем] не настаивал; соблюдал чистоту, но без прикрас. Улыбался, словно от радости, но двигался лишь по принуждению. Собранное [в нем] вторгалось в нас, вместе с ним в нас укреплялись свойства. Строгостью был подобен времени, возвышенный, не терпел ограничений; отдаляющийся, будто с сомкнутыми устами; бессознательный, будто забывший о словах. Наказания считали телом [управления], обряды - [его] крыльями, знания - [определением благоприятного] времени, добродетель - согласием [с другими]. Те, кто считал наказания телом [управления], были умеренны в казнях; те, кто считал обряды крыльями, действовали в согласии с миром; те, кто считал знания [определением благоприятного] времени, были вынуждены применять их в делах; те, кто считал добродетель согласием [с другими], говорили, что поднимаются на вершину вместе со [всеми], у кого есть ноги. Люди полагали, что (они] воистину труженики. То, что они любили, было единым; то, что они не любили, было единым. В своем единстве [они были] едиными; в отсутствии единства [они были] едиными. В своем единстве [они] были последователями природного; в отсутствии единства [они] были последователями человеческого. [Тот, в ком] природное и человеческое не побеждают друг друга, и называется настоящим человеком. Жизнь и смерть - от судьбы. Она так же постоянна, как природа в смене дня и ночи. То, что человек в этом не может воспринять, [относится] к свойствам [самих] вещей. Одни видят только Небо как [своего] отца и его любят, тем более [должны бы любить то], что выше неба. Другие видят только благородного мужа [царя], их превосходящего, и готовы за него умереть; тем более [должны бы это делать] ради того, что более истинно, [чем царь]. Когда источник высыхает, рыбы, поддерживая одна другую, собираются на мели, и [стараются] дать друг другу влагу дыханием и слюной. [Но] лучше [им] забыть друг о друге [в просторах] рек и озер. Вместо того чтобы восхвалять Высочайшего и порицать Разрывающего на Части, лучше предать забвению их обоих и идти по своему пути. Огромная масса снабдила меня телом, израсходовала мою жизнь в труде, дала мне отдых в старости, успокоила меня в смерти. То, что сделало хорошей мою жизнь, сделало хорошей и мою смерть {7}. [Если] спрятать лодку в бухте, а холм - в озере, скажут, что они в сохранности, но в полночь Силач унесет все на спине, а Невежда ничего не будет знать. В [каком бы] подходящем месте ни спрятать большое или малое, [оно] все же исчезнет. Вот если спрятать Поднебесную в Поднебесной, ей некуда будет исчезнуть, - таков общий закон для [всех] вещей. Только отлили тело в форме человека, и уже ему радуются; но это тело еще испытает тьму изменений бесконечных, такое счастье разве можно измерить? Поэтому мудрый странствует там, где вещи не теряются, где все сохраняется. [Он] видит доброе и в ранней смерти и в старости, и в начале и в конце. [Если] другие ему подражают, то тем более [должны подражать] тому, от чего зависит [вся] тьма вещей, от чего зависит [все] развитие в целом. Ведь путь обладает реальностью и достоверностью, [но у него] отсутствуют деяние и телесная форма. О нем можно рассказать, но [его] нельзя взять; можно постичь, но нельзя увидеть. В нем самом и его основа и его корень. [Он] существовал вечно, прежде неба и земли, с самой древности: [он] дал святость душам предков, дал святость богам {8}, породил небо и землю. [Он] выше зенита, а не высокий, ниже надира, а не низкий; [существовал] прежде неба и земли, а не древен; старше самой отдаленной древности, а не стар. [Человек] из рода Кабаньей Шкуры {9} обрел его и привел в порядок небо и землю. Готовящий Жертвенное Мясо обрел его и проник к матери воздуха. Ковш, Связующий Звезды {10}, обрел его и никогда не ошибался. Солнце и луна обрели его и никогда не останавливались. Каньпэй {11} обрел его и взошел на гору Союз Старших Братьев. Фын И {12} обрел его и странствовал по великой Реке. Цзянь У обрел его и поселился на горе Великой. Желтый Предок обрел его и поднялся в облака. Вечно Недовольный {13} обрел его и поселился в [Черном] дворце. Юй Цян обрел его и укрепился на Северном полюсе. Мать Западных Царей обрела его и уселась на Шаогуан-горе. Никто не знает, что было началом <пути>; никто не знает, что будет ему концом. Пэн Цзу обрел его [и прожил] от [времен] Ограждающего до Пяти царей {14}. Фу Юэ {15} обрел его и стал помощником Удина, [сделав Удина] хозяином Поднебесной. [Фу Юэ] поднялся на восток Млечного пути и, оседлав Стрельца и Скорпиона, стал в ряду звезд. Подсолнечник из Южного предместья {16} спросил у Женщины Одинокой {17}: - Почему у тебя в такой старости цвет лица, словно у ребенка? - Я слушаю о пути, - ответила Одинокая. - Могу ли изучить путь? - Нет, не можешь! Ты не такой человек. Вот Бу-Опора Балки {18}. [У него] способности мудрого, но нет пути мудрого; у меня же есть путь мудрого, но нет способностей мудрого. Я хотела бы научить его, он поистине смог бы стать мудрым. Но и помимо него тому, кто обладает путем мудрого, легко передать путь обладающему способностями мудрого. Я бы лишь его удерживала и ему говорила, и через три дня [он] сумел бы [познать] отчужденность от Поднебесной. После того как [он] познал бы отчужденность от Поднебесной, я бы снова его удерживала, и через семь дней [он] сумел бы [познать] отчужденность от вещей. После того как познал бы отчужденность от вещей, я бы снова его удерживала, и через девять дней [он] сумел бы [познать] отчужденность от жизни. [Познав же] отчужденность от жизни, был бы способен стать ясным, как утро. Став ясным, как утро, сумел бы увидеть единое. Увидев же единое, сумел бы забыть о прошлом и настоящем. Забыв о прошлом и настоящем, сумел бы вступить [туда, где] нет ни жизни, ни смерти. [Ведь] то, что убивает жизнь, не умирает; то, что рождает жизнь, не рождается. Это то, что каждую вещь сопровождает, встречает, разрушает, создает. Имя этому - покой в столкновениях. Покой в столкновениях означает, что создание [происходит лишь] после столкновения {19}. - От кого ты об этом слышала? - спросил Подсолнечник из Южного Предместья. - Я слышала от сына Гадателя на Черепашьем Панцире {20}, а сын Гадателя слышал от внука Повторяющего, а внук Повторяющего слышал от Ясного Взора, а Ясный Взор слышал от Шепчущего на Ухо, а Шепчущий на Ухо слышал от Неотложного Труда, а Неотложный Труд слышал от Поющего, а Поющий слышал от Изначального Эфира, а Изначальный Эфир слышал от Пустоты, а Пустота слышала от Безначального. Приносящий Жертвы, Носильщик {21}, Пахарь {22} и Приходящий, беседуя, сказали друг другу: - Мы подружились бы с тем, кто способен считать небытие - головой, жизнь - позвоночником, а смерть - хвостом; с тем, кто понимает, что рождение и смерть, существование и гибель составляют единое целое {23}. Все четверо посмотрели друг на друга и рассмеялись. [Ни у кого из них] в сердце не возникло возражений, и [они] стали друзьями. Но вдруг Носильщик заболел, и Приносящий Жертвы отправился его навестить. - Как величественно то, что творит вещи, - воскликнул больной, - то, что сделало меня таким согбенным! На его горбу открылся нарыв. Внутренности [у него] теснились в верхней части тела, подбородок касался пупка, плечи возвышались над макушкой, пучок волос [на затылке] торчал прямо в небеса. Эфир, [силы] жара и холода в нем пришли в смятение, но сердцем он был легок и беззаботен. Дотащившись до колодца и посмотрев на свое отражение, сказал: - Как жаль! Таким горбуном создало меня то, что творит вещи! - Тебе это не нравится? - Нет, как может не нравиться? Допустим, моя левая рука превратилась бы в петуха {24}, и тогда я должен был бы кричать в полночь. Допустим, моя правая рука превратилась бы в самострел, и тогда я должен был бы добывать птицу на жаркое. Допустим, что мой крестец превратился бы в колеса, а моя душа - в коня, и на мне стали бы ездить, разве сменили бы упряжку? Ведь для