ались на дорогу. За ночь они так измучились, что валились с ног, и, заметив стог соломы возле какого-то дома, прилегли отдохнуть. Хозяину дома как раз в эту ночь приснилось, что два красных солнца опустились за его жильем. Встревоженный таким предзнаменованием, он оделся и вышел во двор. Его ослепило яркое сияние, подымавшееся к небу из-за стога соломы. -- Чьи вы дети? -- спросил хозяин, подойдя поближе и заметив мальчиков. Император был слишком напуган и молчал, а ван Чэнь-лю, указывая на него, произнес: -- Это наш император -- он бежал из-за смуты, поднятой евнухами. А я -- его брат, ван Чэнь-лю. Взволнованный хозяин, низко кланяясь, сказал: -- Я -- Цуй И, брат бывшего сы-ту Цуй Ле. Я возненавидел евнухов, когда узнал, что они продают должности, и поэтому скрываюсь здесь. Он ввел императора в дом, опустился перед ним на колени и предложил пищу и вино. В ту же ночь Минь Гун, преследовавший Дуань Гуя, догнал его и спросил, где Сын неба. Дуань Гуй отвечал, что потерял его на полдороге и ничего о нем не знает. Без дальнейших разговоров Минь Гун уложил евнуха на месте, повесил его отрубленную голову на шею своего коня, затем разослал людей во все стороны и сам тоже отправился на поиски. Так, едучи в одиночестве, он оказался возле дома Цуй И. Отвечая на расспросы хозяина, Минь Гун рассказал ему обо всем. Тогда Цуй И ввел его в дом, где находился император. Сын неба и подданный горько заплакали. -- Поднебесная ни одного дня не может оставаться без повелителя, -- сказал Минь Гун. -- Прошу вас, государь, возвратиться в столицу. У Цуй И была только одна тощая лошаденка, ее и оседлали для императора. Минь Гун с ваном Чэнь-лю сели на одного коня, и немедля все двинулись в путь. Не проехали они и трех ли, как их встретили сы-ту Ван Юнь и другие чиновники. Никто не мог удержать слез. Вперед был послан гонец с головой Дуань Гуя, чтобы выставить ее напоказ в столице. Императору и вану подали отличных коней. Так Сын неба возвращался в столицу. Но вскоре на пути всадников возник лес знамен, заслонивших солнце, тучи пыли закрыли небо -- навстречу двигался отряд войск. Сановники побледнели. Император тоже очень испугался. Юань Шао поспешил узнать, что это за люди. Из-под сени знамен выехал военачальник и зычным голосом спросил: -- Где Сын неба? Император в страхе молчал. Тут ван Чэнь-лю придержал коня и громко кликнул: -- Эй, пришельцы, кто вы такие? -- Дун Чжо -- цы-ши округа Силян, -- отвечал Дун Чжо. -- Ты явился грабить или охранять нас? -- спросил ван Чэнь-лю. -- Я прибыл охранять особу императора, -- сказал Дун Чжо. -- Если так, почему же ты не сходишь с коня? -- воскликнул ван Чэнь-лю. -- Император здесь! Дун Чжо всполошился, проворно соскочил с коня и, поклонившись, стал у левой обочины дороги. Ван Чэнь-лю говорил с ним, не проявляя при этом ни малейшего волнения, и даже ни разу не запнулся. Это вызвало восхищение Дун Чжо. "Вот кто достоин занять место на троне!" -- подумал он. В тот же день император вступил во дворец, где встретился с императрицей- матерью. Все были растроганы до слез. Но торжество встречи было омрачено одним обстоятельством -- исчезла императорская печать. Дун Чжо расположил войска за городскими стенами. Ежедневно в сопровождении вооруженной стражи он разъезжал по улицам города, наводя страх на горожан. Дун Чжо входил во дворец и выходил оттуда, не боясь никого. Это вызвало подозрения у цзюнь-сяо-вэя Бао Синя, который поделился ими с Юань Шао. -- Дун Чжо явно затевает что-то, -- сказал Бао Синь. -- Надо как можно скорее удалить его. -- Когда императорский двор устанавливается заново, нельзя действовать легкомысленно, -- возразил ему Юань Шао. Тогда Бао Синь высказал свои сомнения Ван Юню. -- Да, об этом следует подумать, -- ответил ему Ван Юнь. Бао Синь со своим отрядом отправился в Тайшань. Дун Чжо привлек на свою сторону войска Хэ Цзиня и его брата. Как-то в беседе с Ли Жу он открыл свои планы: -- А что, если бы я решился свергнуть императора и посадить на престол вана Чэнь-лю? -- Ныне императорский двор без правителя; если не воспользоваться этим моментом и упустить время, то положение изменится, -- сказал Ли Жу. -- Завтра в саду Вэньмин соберем чиновников, объявим им о низложении императора и возведем на престол вана Чэнь-лю. Казним тех, кто не захочет повиноваться нам, и этим сразу же укрепим нашу власть. На другой день Дун Чжо созвал к себе на пир сановников. Все они дрожали перед ним, и никто не посмел отказаться. Когда все гости были в сборе, к воротам сада подъехал сам Дун Чжо. Он сошел с коня и, не снимая меча, занял свое место. Когда вино обошло несколько кругов, хозяин вдруг встал и подал знак прекратить музыку. -- Слушайте меня внимательно! -- раздался его голос. Присутствующие затаили дыхание. -- Сын неба -- это повелитель людей, -- начал Дун Чжо. -- Но если он не внушает к себе уважения, он недостоин наследовать власть своих предков. Тот, кто ныне находится на троне, хил и слаб, умом и ученостью уступает вану Чэнь-лю, который поистине достоин трона. А посему я хочу низложить нынешнего императора и возвести на престол вана Чэнь-лю. Что скажете вы, высокие сановники? Чиновники слушали, не осмеливаясь проронить ни звука. Но внезапно один из присутствующих оттолкнул столик и, встав перед Дун Чжо, крикнул: -- Недопустимо! Недопустимо! Кто ты такой, что осмеливаешься произносить подобные слова? Наш повелитель -- законный сын покойного императора! Он не сделал ничего дурного. Какое ты имеешь право вести такие безрассудные речи? Не иначе как ты собираешься присвоить власть! Дун Чжо посмотрел на него -- это был Дин Юань, цы-ши округа Цзинчжоу, и в сильном гневе крикнул: -- Кто со мной -- будут жить, кто против меня -- всех убью! Он тут же схватился за меч, чтобы зарубить Дин Юаня, но Ли Жу, заметив за спиной Дин Юаня его телохранителя, который, грозно сверкая глазами, с воинственным видом держал алебарду, поспешно сказал: -- Здесь не место для обсуждения государственных дел. Завтра в зале совета мы успеем потолковать обо всем. После того как Дин Юаня уговорили сесть на коня и уехать, Дун Чжо спросил сановников: -- Правильно я сказал или нет? -- Вы не правы, -- произнес Лу Чжи. -- В древности И Инь заточил Тай Цзя в Тунговом дворце, и причиной тому была непросвещенность правителя. Позже Хо Гуан объявил в храме предков о низложении князя Чан И за то, что за двадцать семь дней пребывания на троне он сотворил более трех тысяч зол. Нынешний император хоть и молод, но умен и гуманен. К тому же он не совершил ничего дурного. Вы -- провинциальный цы-ши, не имеющий ни опыта в государственных делах, ни великих талантов И Иня и Хо Гуана! По какому праву хотите вы низложить императора и возвести на престол другого? Вспомните слова великого мудреца: "Это можно позволить себе, если преследуешь цели И Иня; если же цель иная -- станешь узурпатором". Дун Чжо в ярости схватился за меч, но и-лан Пэн Бо удержал его. -- Шан-шу Лу Чжи -- надежда всего народа, -- произнес он. -- Если вы убьете его, боюсь, содрогнется вся Поднебесная. Дун Чжо остановился. -- О таких делах, как низложение и возведение на престол императора, говорить в пьяном виде нельзя, -- заметил сы-ту Ван Юнь. -- Обсудим это в другой день. Сановники разошлись. Дун Чжо, опираясь на меч, стоял у ворот сада, когда заметил всадника с алебардой, галопом скакавшего на коне вдоль садовой ограды. -- Что это за человек? -- спросил Дун Чжо у Ли Жу. -- Это Люй Бу, приемный сын Дин Юаня, -- ответил тот. -- Вам не следовало бы попадаться ему на глаза. Дун Чжо скрылся в саду. На другой день стало известно, что Дин Юань с войском подошел к городу. Дун Чжо вместе с Ли Жу повел свои войска ему навстречу, и когда обе армии выстроились друг против друга, Дун Чжо снова увидел Люй Бу. Голову его украшала великолепная шитая золотом шапка, а под панцырем был надет расшитый цветами боевой халат, подпоясанный поясом и драгоценной пряжкой в виде львиной головы. Подхлестнув коня, он появился перед строем вслед за Дин Юанем, который в сильном гневе кричал, обращаясь к Дун Чжо: -- К несчастью для государства, власть стала игрушкой в руках евнухов, что довело народ до бедственного положения. Но как смеешь ты, у которого нет никаких заслуг, вести сумасбродные речи о низложении и возведении на трон императора? Ты хочешь сеять смуту при дворе! Не успел Дун Чжо ответить, как Люй Бу, горя желанием сразиться, помчался прямо на него. Дун Чжо обратился в бегство. Под натиском войск Дин Юаня воины Дун Чжо отступили на тридцать ли и расположились лагерем. Дун Чжо созвал военачальников на совет. -- По-моему, Люй Бу необыкновенный человек, -- сказал он. -- Вот если бы мне удалось привлечь его на свою сторону, я был бы спокоен за Поднебесную! Тут к шатру приблизился какой-то человек и обнадежил его: -- Мы с Люй Бу земляки. Я знаю его: он храбр, но не умен, гонится за выгодой и забывает о долге. Мне кажется, я сумею уговорить его перейти к вам. Человек, сказавший так, был Ли Су, военачальник отряда Тигров(*1). -- Как же ты уговоришь его? -- поинтересовался Дун Чжо. -- Я слышал, что у вас есть замечательный конь по прозвищу Красный заяц, который в день пробегает тысячу ли. Подарите Люй Бу этого коня, и вы завоюете его сердце. А я постараюсь уговорить его. Ручаюсь, Люй Бу изменит Дин Юаню и перейдет на вашу сторону. -- Что вы думаете об этом? -- обратился Дун Чжо к Ли Жу. -- Если вы хотите завладеть Поднебесной, стоит ли жалеть одного коня? -- ответил Ли Жу. Дун Чжо с радостью отдал коня, добавив еще тысячу лян золота, несколько десятков нитей жемчуга и яшмовый пояс. Ли Су отправился с дарами в лагерь Люй Бу. Когда стража остановила его, он сказал: -- Доложите начальнику, что к нему приехал земляк. Ли Су, представ перед Люй Бу, обратился к нему с такими словами: -- Надеюсь, что вы, дорогой брат, чувствуете себя хорошо с тех пор, как мы расстались? -- Мы уже давно не виделись, -- отвечая на поклон, сказал Люй Бу. -- Где вы теперь служите? -- Я -- чжун-лан-цзян в отряде Тигров, -- ответил Ли Су. -- Узнав о том, что вы ярый приверженец династии, я возликовал сердцем. У меня есть необыкновенный конь, который за день пробегает тысячу ли, скачет через реки и горы, словно по ровному месту. Зовут его -- Красный заяц. Я дарю его вам, мой дорогой брат, -- он будет подстать вашей доблести. Люй Бу пожелал взглянуть на такое чудо. Конь и в самом деле был великолепен. Весь красный, как пылающие угли, длиной от головы до хвоста в один чжан, высотой -- от копыт до гривы в восемь чи. Его могучее ржанье достигало, казалось, до самых небес и проникало до дна моря. Потомки сложили стихи, восхваляющие этого коня: Он огненно-красным драконом, слетевшим с заоблачной выси, Летит, обрывая поводья и губы кровавя уздой. Он тысячи ли пролетает, взбираясь на горные кручи, Преодолевая потоки, туман рассекая седой. Этот конь привел Люй Бу в восторг. -- Как мне отблагодарить тебя, дорогой брат, за твой подарок? -- спрашивал он Ли Су. -- Я пришел к тебе движимый чувством преданности, -- отвечал тот. -- Мне не надо никакой награды! По знаку Люй Бу подали вино, и они осушили кубки. -- Дорогой брат, -- заговорил Ли Су. -- Мы с вами видимся редко, но зато я часто встречаю вашего уважаемого батюшку. -- Что с вами, брат мой? Вы пьяны? -- удивился Люй Бу. -- Мой батюшка уже много лет назад покинул сей мир. Как же вы могли видеться с ним? -- Неправда! -- с хохотом возразил Ли Су. -- Я только сегодня беседовал с Дин Юанем! Люй Бу вздрогнул и мрачно произнес: -- Я нахожусь у Дин Юаня потому, что не могу найти ничего лучшего. -- Мой дорогой брат, -- воскликнул Ли Су, -- ваши таланты выше неба и глубже моря! Кто в Поднебесной не восхищается вашим славным именем? Вас ждут богатство и почести! А вы говорите, что вынуждены оставаться в подчинении у других! -- Жаль, что я не встретил более достойного покровителя! -- воскликнул Люй Бу. Ли Су, улыбаясь, сказал: -- Умная птица выбирает себе дерево, на котором вьет гнездо, а мудрый слуга избирает себе достойного господина. Благоприятный случай никогда не приходит слишком рано, раскаяние всегда приходит поздно. -- Вы, брат мой, служите при дворе, -- сказал Люй Бу. -- Кто, по-вашему, может считаться героем нашего века? -- По-моему, из всех сановников, которых я знаю, ни одному не сравниться с Дун Чжо, -- сказал Ли Су. -- Дун Чжо -- человек мудрый, вежливый и ученый. Он знает, когда надо награждать и когда наказывать. В конце концов он совершит великое дело! -- Хотел бы я служить ему, но не нахожу к этому пути, -- заметил Люй Бу. Тут Ли Су преподнес ему золото, жемчуг и яшмовый пояс. -- Что это значит? -- заволновался Люй Бу. -- Это значит, -- сказал Ли Су, приказав сначала отослать слуг, -- что Дун Чжо давно уважает вас за вашу доблесть и поручил мне преподнести вам эти дары. Красный заяц -- тоже его подарок. -- Чем же я могу отблагодарить его за столь глубокое расположение ко мне? -- Уж если такой бездарный человек, как я, мог стать военачальником отряда Тигров, так невозможно описать, какие почести ожидают вас! -- К сожалению, я не могу оказать ему такие услуги, чтобы удостоиться чести предстать перед ним, -- заметил Люй Бу. -- Есть одна услуга, которую вы можете ему легко оказать, -- подхватил Ли Су, -- но не знаю, согласитесь ли вы. -- Если бы я убил Дин Юаня и привел его войска на сторону Дун Чжо? -- спросил Люй Бу. -- Если вы действительно сделаете это, то большей услуги и быть не может. Но действуйте без промедления. Условившись, что Люй Бу перейдет на их сторону завтра, Ли Су удалился. Ночью Люй Бу с мечом в руке явился в шатер Дин Юаня; тот сидел и читал при свете зажженного пучка сухой травы. -- По какому делу ты пришел ко мне, сын мой? -- спросил Дин Юань, заметив Люй Бу. -- Я уже вполне взрослый человек, -- грубо ответил Люй Бу. -- Неужели ты думаешь, что мне лестно называться твоим сыном? -- Почему такая перемена, сын мой? -- удивился Дин Юань. В ответ Люй Бу взмахнул мечом -- и голова Дин Юаня покатилась на землю. Затем Люй Бу созвал приближенных убитого и заявил: -- Дин Юань был жестоким человеком, и я убил его. Кто согласен служить мне, оставайтесь, остальные уходите. Более половины воинов разошлись. На следующий день Люй Бу с отрубленной головой Дин Юаня отправился к Ли Су, и тот представил его Дун Чжо. Дун Чжо на радостях приказал подать вина и, поклонившись Люй Бу, молвил: -- Ваш приход для меня -- все равно что живительная влага для засыхающих всходов! Люй Бу усадил Дун Чжо и, став на колени, сказал: -- Если вы не возражаете, то разрешите мне поклониться вам как названому отцу. Дун Чжо подарил Люй Бу золотые латы и парчовый халат, затем, отдав должное вину, они разошлись. С этих пор сила и власть Дун Чжо еще больше возросли. Он принял должность убитого Дин Юаня и пожаловал титулы многим своим родственникам, в том числе и Люй Бу. Ли Жу подбивал Дун Чжо поскорее осуществить план низложения императора. С этой целью Дун Чжо устроил во дворце пир, на который были приглашены все сановники. Люй Бу с тысячей латников охранял собравшихся. Пришел на пир и тай-фу Юань Вэй с чиновниками. Когда вино обошло несколько кругов, Дун Чжо поднялся и, опершись на меч, заговорил: -- Тот, кто ныне правит нами, -- неразумен и слаб и посему недостоин наследия предков. Следуя примеру И Иня и Хо Гуана, я решил отстранить его от управления, даровав ему титул вана Хуннун, а на престол возвести вана Чэнь-лю. Кто будет противиться мне -- казню! Перепуганные сановники не осмеливались противоречить, и лишь один Юань Шао смело выступил вперед и сказал: -- Нынешний император только что вступил на трон. Он ни в чем не повинен и не лишен добродетели. Ты же задумал свергнуть его и посадить на престол побочного сына покойного государя! Что это, как не мятеж? -- Поднебесная в моих руках! -- загремел Дун Чжо. -- Теперь управляю я. Кто дерзнет пойти против меня? Иль ты сомневаешься в остроте моего меча? -- Твой меч остер, но и мой не затупился! -- крикнул Юань Шао, обнажая свой меч. Оба стояли лицом к лицу на одной цыновке. Вот уж поистине говорится: За правду погиб Дин Юань, могучим героем прослыв, А что Юань Шао пожнет, в единоборство вступив? О дальнейшей судьбе Юань Шао вы узнаете в следующей главе. ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ из которой читатель узнает о том, как ван Чэнь-лю вступил на престол, и о том, как Цао Цао подарил меч Дун Чжо Итак, Дун Чжо хотел убить Юань Шао, но Ли Жу остановил его словами: -- Пока решение не принято, убивать Юань Шао безрассудно. Дун Чжо опустил свое оружие. Юань Шао с обнаженным мечом в руке поклонился сановникам и поспешно выехал через восточные ворота в Цзичжоу. -- Твой племянник грубиян, -- сказал Дун Чжо тай-фу Юань Вэю, -- но ради тебя я прощаю его. Скажи, что ты думаешь о низложении императора? -- Ваше намерение правильно, -- ответил ему Юань Вэй. -- Так пусть же будут наказаны по военным законам те, кто осмелятся противиться этому! -- заявил Дун Чжо. Перепуганные сановники в один голос изъявили покорность, и пир на том окончился. Когда все разошлись, Дун Чжо спросил своих приближенных Чжоу Би и У Цюна: -- Как вы относитесь к тому, что Юань Шао удалился? -- Юань Шао покинул пир разгневанный, -- сказал Чжоу Би, -- и если вы будете слишком притеснять его, это может вызвать волнения по всей Поднебесной. Ведь сторонники Юаней, обязанные этому роду благодеяниями из поколения в поколение, найдутся повсюду, и если Юань Шао соберет храбрецов и подымет восстание, вы потеряете Шаньдун. Лучше смените гнев на милость, испросите для него должность правителя округа, и он не станет чинить вам никакого зла. -- Юань Шао любит строить планы, хотя у него и не хватает решимости их выполнять, -- добавил У Цюн. -- Его нечего бояться. Но все же стоит дать ему должность и этим снискать расположение народа. Дун Чжо последовал советам своих приближенных, и в тот же день послал гонца к Юань Шао, предлагая ему занять пост правителя Бохая. В день новолуния девятого месяца император был приглашен в зал Обильной добродетели, где собралось много гражданских и военных чинов. Дун Чжо, обнажив меч, заявил собравшимся: -- Сын неба слаб и неспособен управлять Поднебесной. Слушайте акт его отречения. И он приказал Ли Жу читать. "Усопший император Лин-ди слишком рано покинул своих подданных. И ныне весь мир взирает с надеждой на его наследника. Но небо даровало мало талантов нынешнему правителю нашему: уважением он не пользуется, траур соблюдает нерадиво. Недостаток добродетелей наносит оскорбление великому престолу. Императрица-мать также не обладает достоинствами, необходимыми августейшей матери Сына неба, и государственные дела от этого пришли в беспорядок. Императрица Юн-лэ была зверски умерщвлена, о чем в народе ходят разные слухи. Не является ли это злодеяние попранием основ Трех уз(*1), связывающих людей так же, как связано небо с землей? Ван Чэнь-лю, по имени Се, мудр и щедро одарен добродетелями, поступки его безупречны. Он ревностно соблюдает траур, слова его не расходятся с делом; доброе имя его прославлено по всей Поднебесной. Ему надлежит взять на себя великое дело управления государством и увековечить свое имя. Посему император низлагается и ему присваивается титул вана Хуннун. Вдовствующая императрица устраняется от управления Поднебесной. Мы почтительнейше просим вана Чэнь-лю от имени неба и по воле народа быть нашим государем и тем самым оправдать надежды рода человеческого". Когда Ли Жу окончил чтение, Дун Чжо приказал свести императора с трона, снять с него пояс с печатью и заставить его, преклонив колена, признать себя подданным и обещать повиноваться законам. Вдовствующей императрице велено было снять мантию и ждать прощения. Император и императрица громко зарыдали, слезы их разжалобили всех сановников, а один из них, стоявший у самых ступеней трона, гневным голосом воскликнул: -- Дун Чжо, злодей! Как смеешь ты оскорблять небо! Это преступление должно быть смыто твоей кровью! И дощечкой из слоновой кости, которую он держал в руке, сановник ударил Дун Чжо. Это был шан-шу Дин Гуань. Дун Чжо в ярости приказал страже вывести и обезглавить его. Дин Гуань, не умолкая, проклинал Дун Чжо, и до самой смерти мужество не изменило ему. Потомки сложили стихи, в которых оплакивают его гибель: Лелеял коварный Дун Чжо мечту императора свергнуть, И храмы династии Хань хотел он разрушить и сжечь. Среди именитых двора, среди царедворцев продажных Сумел лишь один Дин Гуань достоинство мужа сберечь. Дун Чжо попросил вана Чэнь-лю взойти на престол. После церемонии представления новому императору всех сановников Дун Чжо приказал увести вдовствующую императрицу Хэ, вана Хуннун и вторую жену покойного императора урожденную Тан во дворец Вечного покоя и запереть за ними ворота. Сановникам запрещено было самовольно входить туда. Достойно сожаления, что несчастный молодой император, лишь в четвертом лунном месяце вступивший на престол, в девятом месяце уже был низложен! Посаженный на престол ван Чэнь-лю, которому исполнилось девять лет, был вторым сыном Лин-ди. Правил он под именем Сянь-ди, а период правления его назывался Чу-пин, что значит Начало спокойствия. Дун Чжо стал правой рукой императора. Преклоняя перед ним колена, он не называл своего имени, как этого требовали церемонии; отправляясь ко двору, он не спешил; в зал приемов входил с мечом. Ничего подобного не видывали прежде. Ли Жу советовал Дун Чжо привлечь на свою сторону ученых, чтобы снискать уважение людей, и особенно расхвалил талант и мудрость Цай Юна. Дун Чжо велел вызвать его, но Цай Юн не явился. Разгневанный Дун Чжо послал людей предупредить его, что если он не придет к нему, то род его будет уничтожен. Цай Юн испугался и выполнил приказание. Дун Чжо обращался с ним очень милостиво и за один месяц трижды повышал его в чине. А в это время малолетний император с императрицей Хэ и второй женой покойного императора урожденной Тан томился во дворце Вечного покоя. Запасы съестного с каждым днем истощались. Слезы не высыхали на глазах малолетнего императора. Однажды увидел он пару влетевших во дворец ласточек и сочинил такие стихи: Над нежною травкой прозрачный дымок И ласточек быстрых мельканье. В долине Лошуя, на зависть другим, Снуют между грядок крестьяне. В дали бирюзовой белеет стена -- То старый дворец мой в тумане... Но кто же из верных и добрых людей Придет облегчить мне страданье?.. Человек, постоянно шпионивший за ним по приказу Дун Чжо, сейчас же передал эти стихи своему покровителю. -- Так он от обиды сочиняет стихи! -- воскликнул Дун Чжо. -- Вот предлог убить его! Он приказал Ли Жу взять десять стражников, войти во дворец и убить мальчика. Низложенный император и обе вдовы находились в верхних покоях, когда служанка сообщила, что пришел посланец от Дун Чжо. Ли Жу поднес императору чашу с вином, и тот спросил удивленно, что это значит. -- Наступил праздник весны, -- сказал ему Ли Жу, -- сян-го Дун Чжо посылает вам чашу вина долголетия. -- Если это в самом деле вино долголетия, -- возразила императрица, -- то выпейте сначала сами. -- Так вы отказываетесь пить? -- рассердился Ли Жу. Он подозвал слугу с кинжалом и веревкой и крикнул императору: -- Не хотите пить вино -- берите эти вещи. Госпожа Тан упала на колени: -- Разрешите мне выпить это вино. Умоляю вас сохранить жизнь матери и сыну! -- Кто ты такая, чтобы отдать свою жизнь за жизнь вана? -- закричал на нее Ли Жу и затем, поднеся чашу императрице Хэ, сказал: -- Ты можешь пить первой. Тогда императрица стала проклинать Хэ Цзиня за то, что он навлек все нынешние бедствия, призвав злодеев в столицу. Ли Жу торопил императора осушить чашу. -- Позвольте мне попрощаться с матушкой, -- просил император, и, глубоко опечаленный, он сложил песню: Пусть небо сойдется с землею и солнце во тьму погрузится. Страну свою брошу навеки, в последний отправившись путь. Меня унижают холопы, но жить мне осталось недолго, Великая сила уходит, слезами ее не вернуть! Госпожа Тан также сложила песню: Пускай же расколется небо, земля превратится в пустыню За то, что наложницей бедной твой путь не могу разделить. Кто раньше из жизни уходит, с живыми навек расстается. И скорбь, что мне сердце терзает, хочу я слезами излить! Окончив пение, они обнялись и заплакали: -- Сян-го ждет меня с донесением, -- вскричал Ли Жу, -- а вы медлите! Уж не надеетесь ли вы на чью-либо помощь? -- Разбойник Дун Чжо принуждает нас умереть! Да покарает его небо! -- гневалась императрица Хэ. -- Ты помогаешь злодею -- так пусть же погибнет твой род! Ли Жу в бешенстве схватил императрицу и сбросил ее с башни. Затем он приказал задушить госпожу Тан и силой влил в рот малолетнего императора отравленное вино. Возвратившись, он доложил об этом Дун Чжо, и тот велел похоронить убитых за городом. С тех пор Дун Чжо каждую ночь стал ходить во дворец, бесчестил придворных женщин и даже спал на императорском ложе. Однажды Дун Чжо повел свое войско в Янчэн. Это было во втором лунном месяце, когда поселяне устраивали благодарственные жертвоприношения, на которые собирались все мужчины и женщины. Дун Чжо приказал окружить ни в чем не повинных людей, перебить всех мужчин и захватить женщин и имущество. Нагрузив разным добром повозки и привязав к ним более тысячи отрубленных голов, они возвратились в столицу, распространяя слух, что одержали великую победу и уничтожили шайку разбойников. Головы убитых были сожжены у городских ворот, а женщины и имущество разделены между "победителями". Один из сановников, У Фоу, возмущенный злодеяниями Дун Чжо, замыслил убить его и стал под придворным платьем носить легкий панцырь и кинжал. Выследив однажды Дун Чжо, У Фоу выхватил кинжал и бросился на него. Но Дун Чжо, обладая большой силой, сумел удержать У Фоу, пока не подоспел Люй Бу и не связал его. -- Кто научил тебя бунтовать? -- допытывался Дун Чжо. -- Ты мне не государь, а я не твой подданный! -- вскричал У Фоу. -- Разве я бунтовщик? Твои злодеяния переполнили чашу терпения неба, и каждый честный человек горит желанием убить тебя. Я горюю, что не могу разорвать тебя, этим я заслужил бы благодарность Поднебесной! Дун Чжо приказал увести У Фоу и изрубить в куски. Но тот до самой смерти не переставал осыпать Дун Чжо проклятиями. Потомки сложили стихи, восхваляющие его: Средь верных друзей династии Хань У Фоу считали вернейшим: Во время приема злодея убить пытался он скрытым оружьем. И храбрость его дошла до небес, а слава живет и поныне. Во веки веков его будут звать великим и доблестным мужем. С тех пор Дун Чжо стал всюду ходить в сопровождении телохранителей. Юань Шао находился в это время в Бохае. Когда до него дошла весть, что Дун Чжо захватил власть, он послал гонца с секретным письмом к Ван Юню. Письмо гласило: "Разбойник Дун Чжо, оскорбив небо, сверг нашего правителя, о чем верные люди не в силах молчать. Вы же миритесь с его распущенностью, будто ничего не знаете о ней! Разве так служат государству преданные слуги? Я собираю войско, чтобы избавить правящий дом от недостойных лиц, однако опасаюсь поступить опрометчиво. Если вы поддержите меня, я сочту своим долгом при случае вместе с вами обдумать, какие надлежит принять меры. Если вы найдете нужным послать меня куда-либо, я исполню ваше повеление". Ван Юнь, прочитав письмо, долго не мог принять никакого решения. Но как-то в сутолоке дворцовой приемной он встретился с близко знакомыми сановниками и обратился к ним: -- Сегодня я праздную день рождения и прошу вас вечером оказать мне честь своим посещением, -- Непременно придем пожелать вам долгой жизни, -- отозвались сановники. Вечером Ван Юнь приготовил пир во внутренних покоях своего дома. Собрались все приглашенные. Когда вино обошло несколько кругов, Ван Юнь вдруг закрыл лицо руками и заплакал. Все встревожились и стали расспрашивать его: -- В чем причина вашей печали? Ведь сегодня день вашего рождения. -- Нет, сегодня не день моего рождения, -- отвечал Ван Юнь. -- Я просто хотел увидеться с вами и поговорить откровенно, но боялся вызвать подозрения Дун Чжо и придумал этот повод. Дун Чжо, обойдя императора, присвоил власть и поставил под угрозу существование династии! Мне вспомнилось, как император Гао-цзу, разбив царство Цинь и уничтожив царство Чу, завоевал Поднебесную и основал династию Хань. Так неужели теперь все должно погибнуть от руки Дун Чжо! Вот в чем причина моих слез. Тут все зарыдали. Но один из гостей поднялся и, громко рассмеявшись, сказал: -- Даже если все сановники примутся плакать с вечера до утра и с утра до вечера, вряд ли смогут они своими слезами убить Дун Чжо! Ван Юнь, окинув взглядом говорившего, -- это был Цао Цао, -- гневно воскликнул: -- Твой род пользовался милостями Ханьского дома! Ты же не только не думаешь, как послужить государству, но еще и смеешься над нами! -- Я смеюсь вовсе не потому, -- возразил Цао Цао. -- Мне смешно, что вы проливаете слезы и не думаете над тем, как убить Дун Чжо. Я хоть и не обладаю талантами, но сумею отрубить голову этому разбойнику и выставить ее у ворот столицы, чтобы заслужить благодарность Поднебесной! -- Какие же у вас планы, Цао Цао? -- спросил Ван Юнь, подходя к нему. -- Вот что, -- начал Цао Цао. -- В ближайшие дни я отправлюсь к Дун Чжо и скажу, что хочу служить ему. Если он поверит, то со временем мне удастся попасть в число его приближенных. Я слышал, что у вас, сы-ту, есть драгоценный меч "семи звезд". Я хотел бы получить его, чтобы, пробравшись во дворец, убить им злодея. Случись так, что пришлось бы мне самому умереть, я не пожалел бы об этом! -- Если ваше намерение искренне, какое это будет счастье для Поднебесной! -- вскричал Ван Юнь. И, своими руками наполнив чашу вином, он поднес ее Цао Цао. Тот выпил и произнес клятву, после чего Ван Юнь вручил ему меч "семи звезд". Цао Цао спрятал его, поклонился сановникам и удалился. Все остальные вскоре тоже разошлись. На следующий день Цао Цао, опоясавшись драгоценным мечом, отправился во дворец. Узнав от приближенных, что Дун Чжо в малом зале, он вошел туда. Дун Чжо сидел на ложе. Около него стоял Люй Бу. -- Почему вы пришли так поздно? -- спросил Дун Чжо. -- На плохом коне быстро не доедешь! -- отвечал Цао Цао. -- Я получил из Силяна добрых коней, -- сказал Дун Чжо и обратился к Люй Бу: -- Пойди выбери одного и подари Цао Цао. Люй Бу вышел, и Цао Цао подумал: "Вот удобный момент убить злодея!" Он хотел уже выхватить меч, но заколебался, зная, как силен Дун Чжо. Тучный Дун Чжо не мог сидеть подолгу и лег, отвернувшись лицом к стене. "С этим злодеем надо немедленно покончить", -- снова мелькнуло в голове Цао Цао. Он выхватил меч и замахнулся, но не подумал о том, что Дун Чжо смотрит вверх и видит его в зеркале, висящем на стене. -- Ты что делаешь? -- спросил Дун Чжо, быстро оборачиваясь. В эту минуту Люй Бу подвел к крыльцу коня. Цао Цао быстро опустился на колени и, протягивая меч Дун Чжо, произнес: -- Вот драгоценный меч, который я хотел бы подарить вам за ваши милости. Дун Чжо внимательно осмотрел подарок: острый клинок более чи длиною, в рукоять вправлено семь драгоценных камней -- поистине драгоценный меч. Полюбовавшись, он передал меч Люй Бу, а Цао Цао отдал ему ножны. Затем Дун Чжо и Цао Цао вышли посмотреть на коня. Выразив благодарность, Цао Цао сказал, что хотел бы испытать его. Дун Чжо приказал принести седло и уздечку. Цао Цао вывел коня, вскочил в седло и умчался на юго-восток. -- Направляясь сюда, Цао Цао замышлял убийство, -- сказал Люй Бу, -- но его постигла неудача. Вот почему он решил подарить вам этот меч. -- Я тоже заподозрил это, -- согласился Дун Чжо. Тут как раз подошел Ли Жу, и Дун Чжо рассказал ему о случившемся. -- У Цао Цао в столице нет ни жены, ни детей, -- сказал Ли Жу. -- Он один в доме. Пошлите за ним. Если Цао Цао придет, значит он действительно хотел подарить вам меч. Если же он не явится, это послужит доказательством того, что он и вправду замышлял убийство. Тогда схватите его и допросите. Мысль эта показалась Дун Чжо правильной, и он послал за Цао Цао четверых тюремных стражников. Спустя некоторое время они вернулись и доложили, что Цао Цао выехал верхом через восточные ворота и домой не возвращался. Страже у ворот он сказал, что якобы послан по срочному делу, и, подхлестнув коня, ускакал. -- Нет сомнений -- злодей почуял беду и бежал, как крыса! -- воскликнул Ли Жу. -- Я так доверял ему, а он хотел убить меня! -- жаловался Дун Чжо. -- У него, разумеется, есть сообщники, -- утверждал Ли Жу. -- Надо изловить Цао Цао, и тогда мы узнаем все. Дун Чжо повсюду разослал приказ изловить Цао Цао; были указаны его приметы и обещана награда -- тысяча лян золота и титул хоу тому, кто его схватит. Тот же, кто попытается укрыть Цао Цао, будет рассматриваться как его сообщник. А Цао Цао тем временем, выехав из города, помчался в Цзяоцзюнь, но по дороге в Чжунмоу был схвачен стражей у заставы и доставлен начальнику уезда. -- Я -- торговец, и фамилия моя Хуанфу, -- заявил ему Цао Цао. Начальник, уезда пристально посмотрел на него и задумался, а затем сказал: -- Когда я в Лояне ожидал назначения на эту должность, я знал тебя как Цао Цао. Что заставляет тебя скрывать свое имя? Сейчас я посажу тебя в тюрьму, а завтра доставлю в столицу и получу награду. Однако в полночь начальник уезда приказал преданному слуге тайно привести Цао Цао к нему на задний двор для допроса. -- Я слышал, что Дун Чжо хорошо относился к тебе, -- сказал он, -- почему же ты сам полез на рожон? -- Где воробью понять стремления аиста! -- оборвал его Цао Цао. -- Вы поймали меня, ну и отправляйтесь за наградой! К чему лишние вопросы? Начальник уезда отпустил своих слуг и молвил: -- Не глумитесь надо мной! Я не какой-нибудь мелкий чиновник, -- да вот служу не тому, кому надо! -- Род мой пользовался щедротами Ханьского дома, и если мне не думать о том, как принести пользу государству, то чем я буду отличаться от скотины? Я заставил себя служить Дун Чжо, ибо искал удобный случай разделаться с ним и избавить Поднебесную от зла, -- сказал Цао Цао. -- Но дело не увенчалось успехом -- видно, не судьба! -- А куда вы направляетесь теперь? -- Я хотел возвратиться в родную деревню, чтобы оттуда бросить клич всем князьям Поднебесной подымать войска и уничтожить разбойника Дуна, -- ответил Цао Цао. -- Таково мое желание! Тут начальник уезда освободил его от пут, усадил на почетное место и, поклонившись, сказал: -- Кланяюсь вам, как справедливому и достойному сыну Поднебесной! Цао Цао в свою очередь отдал поклон и пожелал узнать имя начальника. -- Меня зовут Чэнь Гун, -- молвил тот. -- У меня есть престарелая мать, жена и дети -- все они живут в Дунцзюне. Глубоко взволнованный вашей преданностью государству, я хочу оставить должность и последовать за вами. В ту же ночь Чэнь Гун приготовил все, что могло потребоваться в пути, дал Цао Цао другую одежду, и затем, вооружившись мечами, оба отправились в родную деревню Цао Цао. Через три дня они добрались до Чэнгао. Смеркалось. Цао Цао, указывая плетью на деревушку в лесу, сказал Чэнь Гуну: -- Здесь живет Люй Бо-шэ, сводный брат моего отца. Не заехать ли нам к нему поразузнать новости, а может быть, и переночевать там? -- Прекрасно! -- сказал Чэнь Гун. Они въехали в деревушку, спешились и вошли в хижину Люй Бо-шэ. -- Я слышал, что разослан приказ, повелевающий схватить тебя, -- сказал Люй Бо-шэ. -- Твой отец укрылся в Чэньлю, как ты попал сюда? Цао Цао рассказал обо всем и добавил: -- Если бы не Чэнь Гун, меня давно уже изрубили бы на мелкие части. -- Господин мой, если бы вы не спасли моего племянника, погиб бы род Цао! -- воскликнул Люй Бо-шэ, кланяясь Чэнь Гуну. -- Сегодня ночью вы можете отдыхать и спать спокойно. Усадив гостей, он вышел из комнаты и, вернувшись спустя некоторое время, сказал: -- У меня в доме нет хорошего вина и нечего выпить в честь вашего приезда. Я съезжу в соседнюю деревню и достану. Люй Бо-шэ сел на осла и уехал. Цао Цао и Чэнь Гун ждали довольно долго, и вдруг за домом им почудился странный звук, словно кто-то точил нож. -- Ведь Люй Бо-шэ не родственник мне, -- встревожился Цао Цао. -- Очень подозрительно, что он ушел. Давайте прислушаемся. Крадучись, они пробрались в заднюю комнату соломенной хижины и услышали, как кто-то за стеной сказал: -- Надо связать, прежде чем резать. -- Так я и думал! -- шепнул Цао Цао. -- Если мы не опередим их, они схватят нас. Они обнажили мечи и перебили всех, кто попадался им под руку -- мужчин и женщин, всего восемь человек. Обыскав затем дом, они обнаружили на кухне связанную свинью, приготовленную на убой. -- Цао Цао, мы ошиблись! -- воскликнул Чэнь Гун. -- Мы убили добрых людей! Второпях они покинули дом, вскочили на коней и помчались, но не проехали и двух ли, как встретили Люй Бо-шэ верхом на осле с двумя кувшинами вина. В руках он держал корзину с овощами и фруктами. -- Дорогой племянник и вы, господин, -- окликнул их Люй Бо-шэ, -- почему же вы так скоро тронулись в путь? -- Людям, совершившим преступление, нельзя подолгу оставаться на месте, -- сказал Цао Цао. -- А я поручил домашним заколоть свинью, чтобы угостить вас, -- продолжал Люй Бо-шэ. -- Разве вы гнушаетесь моим убогим жильем? Умоляю вас вернуться! Цао Цао, взмахнув плетью, поскакал вперед, но вдруг круто осадил коня и, повернувшись, крикнул, обнажая свой меч: -- Кто это едет за нами? Люй Бо-шэ оглянулся. В этот миг Цао Цао мечом снес ему голову. -- Что вы наделали? -- испуганно воскликнул Чэнь Гун. -- Вы только что уже совершили ошибку! -- Если бы Люй Бо-шэ вернулся домой и увидел, что вся семья его перебита, разве он стерпел бы? -- возразил Цао Цао. -- Он созвал бы людей и погнался за нами, тогда мы попали бы в беду! -- Преднамеренное убийство -- великая несправедливость, -- сказал Чэнь Гун. -- Уж лучше я обижу других, чем позволю кому-либо обидеть себя, -- ответил Цао Цао. Чэнь Гун замолчал. Ночью они проехали несколько ли и при свете луны постучались в ворота постоялого двора. Накормив коня, Цао Цао вскоре уснул, а Чэнь Гун бодрствовал, терзаясь сомнениями: "Я считал его добрым человеком и, покинув свой пост, последовал за ним, а оказалось, что это человек с сердцем волка! Он натворит много зла, нельзя оставлять его в живых". И Чэнь Гун потянулся было за мечом, собираясь прикончить Цао Цао. Правильно говорится: Правдивым не может быть тот, в чьем сердце скрывается злоба. А вот Цао Цао, Дун Чжо наполнены злобою оба. О том, что дальше приключилось с Цао Цао, вы узнаете в следующей главе. ГЛАВА ПЯТАЯ в которой рассказывается о том, как князья откликнулись на призыв Цао Цао, и о том, как три героя сражались с Люй Бу В тот самый момент, когда Чэнь Гун собирался убить Цао Цао, в его голове промелькнула мысль: "Нечестно это. Ведь я последовал за ним ради интересов государства. Лучше оставить его одного и возвратиться к себе". Он вложил меч в ножны и, не дожидаясь рассвета, отправился в Дунцзюнь. Цао Цао проснулся и, не найдя Чэнь Гуна, подумал: "Услыша слова мои, он, видно, решил, что я жесток, и поэтому покинул меня. Здесь мне долго оставаться нельзя". Вихрем примчался Цао Цао в Чэньлю, отыскал своего отца и, рассказав ему о случившемся, объявил, что распродаст свое имущество, соберет на эти деньги войско и начнет борьбу во имя справедливости. -- Боюсь, средств твоих не хватит, -- ответил ему отец. -- Но есть здесь один весьма достойный человек и к тому же очень богатый, по имени Вэй Хун. Он презирает богатство и печется о справедливости. Ежели заручиться его поддержкой, можно начинать великое дело. Цао Цао приготовил угощение и, пригласив Вэй Хуна, поведал ему: -- Ханьский дом ныне без правителя. Дун Чжо захватил власть в свои руки, обманывает государя, губит народ. Поднебесная скрежещет зубами от гнева. Хотел бы я поддержать династию, да, жаль, сил у меня м