о моста не видно Над бурным потоком. Валы нашу лодку Несут в облака... О, как бесконечна Дорога к востоку! Назад оглянулся - На сердце тоска, Тоска по Лояну Терзает жестоко. * Дика и огромна Долина Тайгу, На кряжах - деревья С густыми ветвями. По вязкой дороге Идти не могу - Размытой дождями, Изрытой дождями. А где колея? Захлестнула река, И конным и пешим Пути преградила. На холм по тропинке Бредем в облака, И конь мой теряет Последние силы. * Последние силы... Но конь добредет, А я изнемог От печали и муки. К чему о грядущем Я полон забот? Не видеть мне счастья С любимым в разлуке. Когда-то желали Быть вместе, о брат! Вот-вот нас разделят И реки и скалы. Ушастые совы Зловеще кричат, И бегают волки, И рыщут шакалы, И синие мухи Чернят белизну, И хор не стихает Злословья и лести. И преданность Лжи искупает вину. Поводья сжимая, Я замер на месте. * Я замер на месте... Но время не ждет. Одни только думы Не знают предела. Цикада озябшая Что-то поет, И ветер ласкает Усталое тело. Пустынно-безмолвна Земли полоса, И светлое солнце На западе скрылось. Торопятся птицы В родные леса, Не знают усталости Быстрые крылья. Заблудший звереныш Все ищет родню, И есть он не станет Добычу дневную. Картины природы Из сердца гоню И тяжко вздыхаю, Скорбя и тоскуя. * И тяжко вздыхаю... Спасение в чем? Высокое Небо В беде виновато. И думы напрасны О сердце родном: Однажды ушедшему Нету возврата. И сиро душа Над уделом парит, А гроб и останки В столице Лояне. Живущему тоже Уйти предстоит - И в тлен обратится Живое дыханье. Одно поколенье - И кончится срок: Роса выпадает И тает мгновенно. Уходит мой век, И закат недалек - Расцвета и дряхлости Вечная смена. Железо и камень Не ведают тлена, А я ведь не камень - Скорблю неизменно. * Скорблю неизменно, И дух мой смущен. Но полно терзаться мне Горечи ядом! В просторы далекие Муж устремлен, И дальний удел Ему кажется рядом. Покамест любовь Не иссякла до дна - В далеком краю Помогает усталым. Ужели тогда только Дружба верна, Когда вы укрыты Одним одеялом? В груди лихорадка От мыслей таких. Да это ведь чувство, Знакомое с детства! О, если враги Разлучают родных, Нельзя не терзаться В предчувствии бедствий. * Нельзя не терзаться, Взирая на мир. Поверишь в судьбу - Вдруг настигнут страданья. Я в мире бессмертных Искал эликсир - Святой Чи Сун-цзы Не сдержал обещанья! Любое мгновенье Грозит нам бедой. Столетний старик? Не встречались такие... С ушедшим навеки - Простился живой, А скоро ли встретиться Смогут живые? Быть может, к закату Мы будем вдвоем, Храни же себя, Да исполнятся сроки. Я слезы смахнул Перед дальним путем, И кисть начертала Печальные строки. Вновь посвящаю Дин И Дорогие друзья, - Нам нечасто встречаться дано, - Собрались за столом, И хмельное нам ставят вино. Разве мог бы вести Я беседу с чужими людьми? Мы пируем в тиши, За прикрытыми плотно дверьми. Много яств на столе, Но не тянется к блюду рука, А зато уж вина Не осталось у нас ни глотка. Муж высокого долга Жемчужине в море сродни; Это яркое чувство Ты навеки в себе сохрани. Лишь ничтожный душой Добродетелей всяких лишен. Совершивший добро, - Даже этим ты вознагражден. Муж высокого долга Это гордое чувство постиг. А от взлета - увы! - До падения жалкого - миг. Не стесняться велит Примирившийся с подлостью век, Но блюдет чистоту Совершенной души человек. x x x Помогли дракону тучи Взвиться над водою; Обопрись на царедворца, Делая карьеру. Можно золото расплавить Злобной клеветою, - Даже в сына Мать теряет веру. Ложь в почете - Вот какие нравы! Я раскрыть желаю душу, Взглядом мир окинув. На широких реках Смыло переправы, - Путь бескрайний К дому господина. Поднимаюсь в небо Я взошел на носилки: Небожителей видеть желаю, На горе их обитель, На далеком-далеком Пэнлае. Там живая вода Неумолчным потоком струится, Орхидеи - до неба, И до неба деревья корицы. Черный барс под горою, Над вершиною цапля резвится. Подгоняемый ветром, Полетел я в мгновение ока, И обитель бессмертных Я как будто узрел издалека. Над глубоким ущельем Простираются ветви Фусана, От корней до макушки Высота его тысячи чжанов. Два могучих ствола В голубые уходят просторы, И широкие листья Край небес закрывают от взора. Поднимается солнце По Фусана восточному краю, А на западных ветках Угасает оно, умирая. Мне б Си Хэ колесницу - Изменил бы немедля природу И заставил бы солнце Повернуть, не угаснув, к восходу. Путешествие к небожителям К столетию Едва ль мне подойти, Проходят дни, А радость так ничтожна. О, если б крылья, Крылья обрести И ввысь умчаться Было бы возможно! Отбросив прочь Земную шелуху, Пронзив туман, Я устремился в небо: Летаю я Над озером Динху, Спешу туда, Где я вовеки не был. Фусана блеск В восточной стороне, Жэшуя воды В западной округе; Бессмертные В пути явились мне, Живущие На Севере и Юге. Летящий дракон Спешу на Тайшаньские горы, Едва наступает утро. Окутаны дали туманом, Нависли тучи густые. И вдруг незнакомцев встретил - Сверкали глаза их мудро, Окрасил румянец лица, Чистые и молодые. Едут спокойно и важно Куда-то на тиграх белых, В руках у отроков юных Линчжи - волшебные травы. Я сразу узнал бессмертных, Остановить успел их И, преклонив колени, Спросил о великом "дао". Дворец на западе вижу Прелести необычайной, Вот насыпная дорога; А рядом - башни и стены, Здесь, у ворот дворцовых, Снадобье мне вручают - Его приготовил искусно Сам император священный. За грань Девяти провинций Недаром мечта улетала - Мой ум и душа возродятся Уже не в простом человеке. Я стану подобен камню, Я буду крепче металла - Они никогда не стареют, Не умирают вовеки. Бессмертие Открыты мне Небесные врата, Из перьев птиц Я надеваю платье; Взнуздав дракона, Мчусь я неспроста Туда, где ждут меня Мои собратья. Я линчжи рву В восточной стороне, В краю бессмертных, У границ Пэнлая; Ты снадобье прими, Сказали мне, И будешь вечно жить, Не умирая. На краю облаков На краю облаков Небожителей вижу, К чистоте неземной Быть хотел бы я ближе. Я хотел бы взлететь - В небеса предо мною дорога, Взять бы молнию-плеть - Гнать летящего единорога. Мелодии кунхоу Я вино приготовил Во дворцовых покоях, Все друзья и родные Веселятся со мною. Угощение скоро Принесут повара нам, Режут тушу коровью, Жарят жирных баранов. Как взволнованы струны Мелодичного чжэна, А звучание гуслей Так протяжно и грустно, И причудливо-дивны Танцовщицы движенья, И певицы Лояна Несравненно искусны. По три кубка и больше Я гостям наливаю - Пояса распустили, Всю еду уничтожив. Я друзьям благородным Долголетья желаю, И веселые гости Мне желают того же. Настоящая дружба - Это дружба святая! Не подумай: мол, гостю Уходить не пора ли? Я того, кто уступчив, Совершенным считаю, - У старинного цина Он учился морали. Но порывистый ветер Налетает внезапно - И горячее солнце Убегает на запад. Нет, цветущая юность Не является дважды, Ведь себя исчерпает И столетье однажды. Во дворцовых покоях Незнакомы страданья, Но могильным курганом Все живые кончали. Кто из предков не умер? Кто не знал увяданья? Этот путь неизбежен - И не надо печали. О бренности Нет конца земле и небу, Нет границы и предела, Нет конца круговращенью Тьмы и света - Инь и Ян. Лишь одно подвластно тлену - Человеческое тело. Жизнь, как пыль, уносит грозный Налетевший ураган. Совершить желаю подвиг И свое прославить имя, Государю я навеки Предан телом и душой. Жажду трону быть полезным Я талантами своими И, взволнованный и пылкий, Возвышаюсь над толпой. Земноводные и рыбы Чтут священного дракона. Звери чтут единорога - Он владыка всех зверей. Если рыбы понимают Добродетель и законы, То куда проникнут мысли Образованных мужей? Книги древние Конфуций Исправлял самозабвенно, И деяния монархов О величье говорят. Кисть моя - не больше цуня - Расходилась вдохновенно, Передать хочу потомкам Строк изящных аромат. x x x День угасает, Близок приход луны, Много веселья - Хватит его до утра. Дружеским чувством Наши сердца полны, В кухне восточной Высится яств гора. Заперты двери, Слуги разносят вино, Древние песни Тоже звучат давно. Кони пасутся Где-то у самой реки, А на колясках Сняты с колес чеки. Ныне мы вместе, Но перейдем порог - Дальних и разных Много нас ждет дорог. Миг - и разлука, Встреча куда трудней. Сходятся чаши В тесном кругу друзей. Три стихотворения на мотив "Желаю отправиться к Южным горам" x x x О Восточное море, Завершенность бескрайних просторов! Все же место найдется Ста потокам в пучине морской; Пять великих вершин - Высота, недоступная взору, - А ведь даже они Не гнушаются пылью мирской. x x x Служат целям различным, Скажем, нож или острое шило, И в коляске и в лодке Ценность разная заключена. Отказаться от вещи Непростительной будет ошибкой Потому лишь, что вещь Не для всякого дела годна. x x x Награждать за добро, Сострадать не внимающим долгу - Так мудрейший из мудрых Поступал в стародавние дни; Все, кто сердцем добры, Будут здравствовать долго-предолго, Потому что о людях Неустанно пекутся они! О совершенном человеке Он знает верные пути И что они таят, Как подозрений избежать И что приносит вред; Под сливой шапку поправлять Опасно, говорят, А туфли - на чужой бахче, - Не оберешься бед; Свояченице лишних слов Не скажет младший брат, С почтеньем внемлет молодой Тому, кто стар и сед. Трое благородных Пусть другие нас венчают славой, Мы свой долг не забываем в час любой: На могиле Циньского Му-гуна Три сановника покончили с собой. Жил Му-гун - их счастье было общим, Умер - общей связаны судьбой. Кто сказал: идти легко в могилу?! Думать же о ней труднее во сто крат, - Утирают слезы и вздыхают, В небо устремив прощальный взгляд, На могиле Циньского Му-гуна Скорбный совершается обряд. Кто уйдет - тот больше не вернется, Мрак ночной без срока, без конца. Иволга кричит, кричит от боли, И в тоске сжимаются сердца. x x x Для Чао Мир был нехорош, И Сюю Мир казался вздорным. А вот купец Всего за грош Любому Перережет горло. Пиршество Был приветлив наследник И полон к гостям вниманья, - На пиру человека Не найти выносливей принца, Светлой ночью с друзьями На прогулке опять в Сиюане, - Балдахины колясок - Как летящих птиц вереница. Одинокие звезды С небосвода на землю глядели, Блеск ночного светила Заливал их, щедрый и чудный, Длинный склон покрывали Осенние орхидеи, Нежных лотосов листья Прильнули к воде изумрудной. Серебристые рыбы Беззаботно резвились в играх, И чудесные птицы Щебетали на верхних ветках; И колеса волшебным Подхвачены были вихрем, И коляски покорны Дуновению долгого ветра. Одного я желаю: Чтоб в сиянии чистого света Все осенние ночи Походили бы только на эту. В походе Рождение царства - Отца торжество. В далеких походах Мы были вдвоем. Роса или иней - Ему ничего, В пути умывался Холодным дождем, Всегда неразлучен С копьем и мечом, А панцирь и латы - Одежда его. Петушиный бой Печальный хозяин К любым развлечениям глух, Наскучила музыка, Больше не радует слух. В безделье так тяжко Душе пребывать и уму, - Веселые гости Приходят на помощь ему. На длинных циновках Расселись, довольные, в ряд И в зале просторном На бой петушиный глядят. Петух разъяренный Сражается с лютым врагом, Их пух невесомый Летает-летает кругом. И бешеной кровью Глаза у бойцов налиты, Взъерошены перья, Торчком у обоих хвосты. Взмахнули крылами, И ветер пронесся струей, И клювами в битве Истерзаны тот и другой. Вонзаются шпоры Измученной жертве в бока, Победные крики Летят далеко в облака. И крыльями машет, Геройски взлетая, петух, Покамест отваги Огонь еще в нем не потух. Он требует жира На рваные раны свои, Чтоб выдержать с честью Любые другие бои. Когда запряжены коляски... Прекрасный зал Ликует и поет, Наследник рад, Вино с гостями пьет. Уже хмельны Изрядно гости все, Во флигеле Играют чжэн и сэ. Но пир Еще продлится до зари. Вот слуги Появляются в дверях, Они зажгли Повсюду фонари, И гости пьют При ярких фонарях. Mop В двадцать втором году под девизом Цзяньань свирепствовал мор. Горе в каждой семье, мертвецы лежат, в каждом доме рыданье и скорбь: смерть внутри, закрыты ворота, там не стало целого рода. Говорят, будто мор духи творят. Но от мора погиб лишь тот, кто жевал гороховую ботву, грубой тканью свою прикрывал наготу да в хижине нищей жил. А из тех, кто жил в высоких дворцах, обильную пищу имел, одет был в шубы на соболях, на двойных циновках спал, - из этих редко кто умирал. Вспыхнул мор потому, что исчезло вдруг равновесие света и тьмы и сместились во времени холод и зной, - вот и вспыхнул мор на земле. А темный люд на своих воротах вывешивает таблички, чтобы духов прогнать, - не смешно ли это? Примечания С. 27. Белый скакун. - Вин и Ю-часть территории нынешних провинций Хэбэй, Шаньси и Шэньси. Как возвращенье примет ее. - То есть если воин умрет, душа его вернется на родину, и потому смерть ему не страшна. С. 31. Стихи о славной столице. - Башня Пинлао - построена за Западными воротами Лояна во времена ханьского императора Мин-ди (58 г. н. э.). "Цзю" - старинный футбол. "Мячом" для играющих служил клубок, сделанный из шерсти. "Жан" - древние городки. Брусок, заостренный с одной стороны, втыкали в землю и с расстояния тридцати-сорока шагов сбивали его другим бруском. С. 36. Вздохи. - ...навеки распростилось с корнем. - Поэт имеет в виду своего отца Цао Цао, который умер в 220 г. ...рядом с корнем душу успокою... - То есть умру и в загробном мире встречусь с отцом. С. 39. Встретил у ворот путника. - Юэ и У - древние княжества на территории нынешних провинций Цзянсу и Чжэцзян. Цинь - древнее княжество. В древности говорили: "От Ху до Юэ", "От Цинь до Юэ", подразумевая под этими названиями не конкретные места, а просто далекие расстояния. Здесь - аналогичный случай. С. 43. Креветка и угорь. - Пять священных гор - Тайшань, Хуашань, Хошань, Хэшань, Суншань. С. 45. Провожаю братьев Ин. - Бэйман - гора северо-западнее Лояна; называется также Маншань или Бэйшань. Хэян - уезд на территории нынешней провинции Хэнань. С. 49. Дикий гусь. - Дикий гусь - символ письма. С. 53. Ткачиха. - Ткачиха - название звезды. С. 56. Куда я стремлюсь. - Безрадостный путь на восток. Здесь имеется в виду дорога из столицы Лояна в Цзюаньчэн. Цао Чжи мечтал отправиться в поход против Сунь Цюаня, императора царства У, и не желал возвращаться на восток, в свой удел. Хуай и Сихэ - немолчно бегущий поток. - Если бы поход против Сунь Цюаня состоялся, пришлось бы преодолевать эти реки. Поэт в воображении как бы уже совершает желанный поход. С. 58. Песня. - Тайшань - гора, где, по преданию, находились души умерших. Волнуются струны. - Видимо, в древности эти стихи исполнялись под аккомпанемент музыкальных инструментов. С. 63. Северный ветер. - Столица Вэй. - Имеется в виду город Ечэн. Император Вэнь-ди в 220 г. перенес столицу в Лоян, однако оба города считались столичными. В Ечэне был похоронен Цао Цао, основатель династии Вэй. Мне бы... донского коня. - В древних стихах сказано: "Конь из Дайизюня подобен северному ветру". Догоню юэских... птиц - В древних стихах сказано; "Птицы из Юэ устраиваются на южной ветке". С кем плащ делил... - Поэт имеет в виду своих братьев - Цао Чжана и Цао Бяо. С. 68. В женских покоях. - ...пояс девичий... - В древности девушке, выходящей замуж, надевали пояс, при этом ее мать произносила несколько нравоучительных фраз. С. 71. В далеких скитаньях. - ...резвые рыбы... быстрые птицы - образы-символы привольной жизни. "Там просо склонилось" - песня из древнейшего памятника народной поэзии - "Шицзин" ("Книга песен"). "Зачем мы ничтожны, бедны" - песня из "Шицзина". С. 77. Журавли. - "Небесные сети", - Здесь автор имеет в виду недобрые замыслы императора. С. 80. Красавица. - Мунань - жемчуг голубовато-зеленого цвета; по преданию, сделан из слюны птицы с золотыми перьями. С. 84. "Ползучие стебли..." - "Песня о сливе" - песня из "Шицзина", в ней говорится о верности и любви. Как рыбы в одном пруду... - Образная характеристика семейного счастья и благополучия. С. 87. Ряска. - Шан и Шэнь - названия звезд; время появления на небосклоне звезды Шан совпадает со временем исчезновения другой звезды - Шэнь. По преданию, жили два брата, постоянно друг с другом враждовавшие, за что Небесный император и превратил их в две звезды. Новое платье умело кроит рука. - Покинутая женщина представляет себе, что происходит в доме новой жены ее бывшего мужа. С. 91. Покинутая женщина. - Гранат - установившийся в китайской поэзии символ, означающий большое потомство. Нет детей... - В древности в Китае супруг мог отправить свою жену в дом ее родителей в том случае, если она была виновна хотя бы в одном из "семи преступлений": в бесплодии, беспутстве и лености, если она плохо ухаживала за родителями мужа, отличалась болтливостью, занималась воровством, была ревнива или болела неизлечимой болезнью. Опуститься грудой черепиц к Желтому источнику, на дно... - То есть умереть. Поэт сравнивает бесполезную жизнь покинутой женщины с расколотой на куски черепицей. Чжэн - струнный щипковый инструмент, настольные гусли. С. 95. Посвящаю Сюй Ганю. - Сюй Гань (170-217) - китайский ученый, старший современник Цао Чжи; в последние годы жизни, создавая одну из своих книг, жил в крайней нужде. Вэньчан - название главного зала во дворце города Ечэна. Камень прекрасен, - что же отвергнут князем? - По преданию, некто по имени Бянь Хэ, живший в эпоху Чжоу (XII в. до н. э.), подарил чускому правителю неотшлифованные драгоценные камни; никто не сумел распознать их истинную цену, и Бянь Хэ навлек на себя гнев правителя, его жестоко наказали. Однако впоследствии ошибка была обнаружена. Поэт сравнивает выброшенную драгоценность с непризнанным талантом. Доброе поле - будут года без печали... - Поэт иносказательно говорит о том, что талантливый человек рано или поздно прославится. Я же утешил только словами преданья. - Поэт всем сердцем тянулся к людям талантливым, умел их распознать, но помочь им в трудную минуту он не мог, ибо лишен был власти. С. 99. Посвящаю Дин И. - Дин И - близкий друг Цао Чжи, казненный в 220 г. вместе со своим братом. Благородный Янь. - Некто Янь Лин-цзы из княжества У отправился в Цзинь (эпоха Чуньцю, VIII-V вв. до н. э.). По дороге он остановился в княжестве Сюй, правителю которого очень понравился его драгоценный меч, и Янь Лин-цзы решил на обратном пути подарить меч правителю. Но, когда он вернулся, правитель уже умер. Тогда Янь Лин-цзы повесил свой меч на дереве, что росло у могилы покойного. С. 101. Посвящаю Ван Цаню. - Ван Цань (177-217) - известный поэт эпохи Цзяньань (II-III вв.), друг Цао Чжи. Одинокая утка. - Поэт имеет в виду Ван Цаня. ...Си Хэ исчезает... - Си Хэ, согласно китайской мифологии, - возница солнца в облике девы. Солнце погружено в колесницу, запряженную шестью драконами. Сто печалей. - Цао Чжи говорит здесь о поэзии Ван Цаня, пронизанной грустью и печалью. С. 103. Посвящаю Цао Бяо, вану удела Бома. - Ван удела Бома - Цао Бяо, брат поэта. Ван удела Жэнъчэн - второй брат поэта Цао Чжан. В 223 г. Цао Чжан неожиданно скончался во время аудиенции у императора в городе Лояне. По одной версии, он умер от волнений в связи с тем, что император не принял его своевременно во дворце; по другой - смерть наступила от отравленного финика, который дал ему император, опасавшийся военного усиления Цао Чжана. Ведь разлука на много дней! - В описываемые времена императорский двор ввел порядок, запрещавший удельным князьям поддерживать связь друг с другом, что влекло к ослаблению их позиций и не давало возможности действовать при необходимости объединенными усилиями. Чэнмишу - зал во дворце. Ушастые совы зловеще кричат... - Вместо мелодичного звона колокольчиков, привязанных к хомуту, поэту слышатся зловещие крики ушастых сов - приближенных императора. Далее поэт называет придворных волками и шакалами. ...синие мухи - вошедший в китайскую поэзию образ - символ клеветников, которые впервые были осмеяны в "Книге песен". Ужели тогда только дружба верна... - Намек на историю некоего Це Гуна, жившего при императоре Хуань-ди (147 г.). Человек этот дружил с братьями Чжун-хаем и Цзи-цзяном, и всегда они спали втроем под одним одеялом. Любое мгновенье грозит нам бедой. - Поэт намекает на внезапную смерть Цао Чжана. С. 114. Вновь посвящаю Дин И. - Муж высокого долга жемчужине в море сродни. - Совершенный человек, как и жемчужина, сразу не бросается в глаза. С. 116. "Помогли дракону тучи..." - Даже в сына мать теряет веру. - Ученик Конфуция Цзэн Цань был прославленным мудрецом. Он жил в уезде Бисянъ. В этом же уезде однофамилец мудреца совершил убийство, и кто-то тотчас же сообщил матери Цзэна, что ее сын убил человека. Зная добропорядочность сына, она отказалась этому поверить. Через некоторое время эту же новость сообщил ей кто-то другой. Но она по-прежнему не поверила и преспокойно продолжала ткать холст. Однако, когда третий человек сообщил ей о том же, она забеспокоилась, бросила ткацкий станок и выбежала на улицу. Путь бескрайний... - Поэт хочет сказать, что император далеко и до него не добраться. С. 117. Поднимаюсь в небо. - ...взошел на носилки. - Это выражение можно сравнить с понятием "летающие сапоги", или "сапоги-скороходы". Черный барс - мифическое животное. Ветви Фусана. - По преданию, за деревом Фусан прячется солнце; высота дерева - тысяча чжанов (1 чжан = 3,2 м), у него два ствола и два корня. С. 121. Летящий дракон. - Белые тигры - мифические животные. Линчжи - волшебная трава; по преданию, она обладает свойством продлевать человеческую жизнь. "Дао" - учение, истина; термин философии даосизма. Насыпная дорога - дорога для выездов императора. С. 123. Бессмертие. - Пэнлай - сказочная страна духов. С. 125. Мелодии кунхоу. - Кунхоу - струнный щипковый инструмент, напоминающий арфу. У старинного цина он учился морали. - Старинный цин, или каменный гонг - древний музыкальный инструмент выгнутой формы. Учиться морали у цина - значит быть вежливым. "Совершенный человек" кланяется, желая сохранить дружбу, а цин призван услаждать слух. С. 128. О бренности. - Конфуций - философ Древнего Китая (551-479 гг. до н. э.). По преданию, он составил "Шицзин" и "Шуцзин" ("Книгу перемен"), входящие в "Пятикнижие" конфуцианского канона. С. 130. "День угасает..." - В кухне восточной... - В Древнем Китае при постройке дома кухню выносили в восточную часть жилища. ...сняты с колес чеки... - То есть хозяин старается подольше задержать гостей. С. 132. Три стихотворения на мотив "Желаю отправиться к Южным горам". - Народная песня юэфу оказала значительное влияние на поэзию авторскую. На первом этапе освоения ее народная песня лишь незначительно обрабатывалась и исполнялась в сопровождении музыкальных инструментов. Постепенно поэты перестали связывать стихотворный текст с музыкой. От первоначальных песен в авторских юэфу, по традиции, сохранялись либо тема в весьма переработанном виде, либо название произведения, как в данном случае, в стихотворении Цао Чжи. Мудрейший из мудрых - то есть Конфуций. С. 135. Трое благородных. - В 212 г. Цао Чжи, проезжая место захоронения Му-гуна, написал в память о нем это стихотворение. Исторический факт, о котором идет здесь речь, произошел в 621 г. до н. э. Традиция погребения живых людей вместе с покойными князьями держалась в Цинь, крупном княжестве Древнего Китая, несколько веков. Циньский Му-гун (VII в. до н. э.) - один из "пяти гегемонов" периода Чуньцю. Три сановника - Янь-си, Чжун-хан, Чжэнь-ху. Иволга кричит. - Намек на песню из "Шицзина", посвященную этому событию. С. 136. "Для Чао мир был нехорош..." - Для Чао мир был нехорош, и Сюю мир казался вздорным. - Чао Фу и Сюй Ю - сановники легендарного правителя Яо (III тыс. до н. э.). Оба отказались от предложенного им престола. С. 137. Пиршество. - Сиюань - парк в Лояне. С. 139. В походе. - Цао Чжи посвятил эти стихи своему отцу Цао Цао (155-220), полководцу, политическому деятелю и поэту. Л. Е. Черкасский ЦАО ЧЖИ В ПЕРЕВОДАХ ДРУГИХ АВТОРОВ Воспроизводятся по изданию: Антология китайской поэзии в 4-х томах. Том 1 / М., ГИХЛ, 1957. - Прим. ред. Переводы В.А.Журавлева Песня о полевой иволге Как много печального ветра В верхушках деревьев зеленых. Вздымаются волны над морем, Угрюмы, бурливы и злы. В руках моих нету кинжала. И нету друзей закаленных. Да