Красавицы, Что в зале танцевала. Кого по красоте Поставлю рядом? Одну луну - И не смущусь нимало. За грацию, За красоту такую Ее все дамы Дружно поносили - И государь Изгнал ее, тоскуя, Он, клевете поверивший В бессилье. И вот красавица Живет в унынье, Совсем изнемогая От печали. К соседям Не заглядывает ныне, Сидит за прялкой Целыми ночами. Но пусть она Работает напрасно И не следит, как прежде, За собою - И все-таки Она еще прекрасна: Таких немного встретишь Под луною. ----- Вот так и я, мой государь, В печали - Боюсь: Надежды сбудутся едва ли. При виде снега в местности Хуайхай Посвящается Фу Ай Здесь северный снег Пролетает средь облачной мглы И, следуя ветру, Несется за берег морской. Деревья у моря, Как ранней весною, белы, Прибрежный песок Белоснежной покрыт пеленой. С рекою Яньси Вдохновенье связало меня, Где Лянского князя Пиры, что пригрезились мне? Инчжунская песня Плыла там, по струнам звеня. Я песню окончил - И снова грущу в тишине. На закате солнца вспоминаю Шаньчжун Дождь кончился, И в дымке голубой Открылось небо Дивной чистоты. Восточный ветер Обнялся с весной И раскрывает Юные цветы. Но опадут цветы - Уйдет весна. И человек Начнет вздыхать опять. Хотел бы я Все испытать сполна И философский камень Отыскать. Без названия И ясному солнцу, И светлой луне В мире Покоя нет. И люди Не могут жить в тишине, А жить им - Немного лет. Гора Пэнлай Среди вод морских Высится, Говорят. Там, в рощах Нефритовых и золотых Плоды, Как огонь, горят. Съешь один - И не будешь седым, А молодым Навек. Хотел бы уйти я В небесный дым, Измученный Человек. Стихи о краткости жизни День промелькнет - Он короток, конечно, Но и столетье Улетит в простор. Когда простерлось небо В бесконечность? Десятки тысяч кальп Прошло с тех пор. И локоны у феи Поседели - То иней времени Оставил след. Владыка Взор остановил на деве - И хохот слышен Миллионы лет. Остановить бы Шестерых драконов И привязать их К дереву Фусан, Потом, Небесный Ковш Вином наполнив, Поить - чтоб каждый Намертво был пьян. ----- Хочу ли Знатным и богатым быть? Нет! Время я хочу остановить. Увидев цветок, называемый "белоголовым стариком" У деревенских Глиняных домов Бреду уныло По земле суровой, И на лугу, Средь полевых цветов, Гляжу - растет "Старик белоголовый". Как в зеркало, Смотрю я на цветок: Так на него Виски мои похожи. Тоска. Ужели Этот карлик мог Мои печали старые Умножить? Ссылаемый в Елан, пишу о подсолнечнике Я стыжусь: ведь подсолнечник Так защищает себя - А вот я не умею, И снова скитаться мне надо. Если все же когда-нибудь Буду помилован я, То, вернувшись, займусь Лишь цветами любимого сада. Поднявшись на Фениксовую террасу у Цзиньпина Когда-то бывали фениксы здесь, Теперь - терраса пуста, И только река, как прежде, течет, Стремительна и чиста. И возле дворца, что был знаменит, Тропинка видна едва. И там, где гремели всю ночь пиры, - Курганы, цветы, трава. И речной поток у подножья гор Проносится, полный сил, Здесь остров Белой Цапли его Надвое разделил. Я знаю, что солнце могут закрыть Плывущие облака: Давно уж Чанъаня не вижу я - И гложет меня тоска. Су У Десять лет он у варваров Прожил в жестоком плену, Но сумел сохранить Доверительный знак государев. Белый гусь столько раз Пролетал, возвещая весну, Но письма не принес - А скрывался, крылами ударив. Пас овец он - Су У - В чужедальнем и диком краю, Там, в горах и степях, Тосковал он о родине милой. Ел он снег, проклиная И голод, и долю свою, Пил он воду из ям, Если летняя жажда томила. А когда, получивший свободу, Он тронулся в путь, Обернулся на север - И вспомнил снега и морозы, Вспомнил нищенский пир, Где склонился он другу на грудь, И заплакали оба - И в кровь превращалися слезы. По ту сторону границы I Пятый месяц, а снег На Тяньшане бел, Нет цветов Среди белизны. Зря о "сломанных ивах" Солдат запел - Далеко еще До весны. Утром бьет барабан - Значит в бой пора, Ночью спим, На седла склонясь. Но не зря наш меч Висит у бедра: Будет мертв Лоуланьский князь. II Император войска Посылает на север пустыни, Чтоб враги не грозили Поить в наших реках коней. Сколько битв предстоит нам, И сколько их было доныне, - Но любовь наша к родине Крепче всего и сильней. Нету пресной воды - Только снег у холодного моря. На могильных курганах Ночуем, сметая песок. О, когда ж, наконец, Разобьем мы врага на просторе, Чтобы каждый из воинов Лег бы - и выспаться мог! III Мчатся кони, Быстрые, как ветер, Мы несемся Сотни храбрецов, С родиной прощаясь, В лунном свете, Чтоб сразить "Небесных гордецов". Но когда Мы кончим бой погоней И последний враг Падет, сражен, - Красоваться будет В Павильоне Хо Великолепный. Только он! IV Приграничные варвары С гор в наступленье пошли - И выводят солдат Из печальных китайских домов Командиры роздали "Тигровые знаки" свои - Значит вновь воевать нам Средь желтых и мерзлых песков. Словно лук, изогнулась Плывущая в небе луна, Белый иней блестит На поверхности наших мечей. К пограничной заставе Нескоро вернусь я, жена, - Не вздыхай понапрасну И слез понапрасну не лей. V Сигнальные огни Пронзили даль, И небо Над дворцами засияло. С мечом в руке Поднялся государь - Крылатого Он вспомнил генерала. И тучи Опустились с вышины. И барабан Гремит у горной кручи. И я, солдат, Пойду в огонь войны, Чтобы рассеять Грозовые тучи. Тоска о муже Уехал мой муж далеко, далеко На белом своем коне, И тучи песка обвевают его В холодной чужой стране. Как вынесу тяжкие времена?.. Мысли мои о нем, Они все печальнее, все грустней И горестней с каждым днем. Летят осенние светлячки У моего окна, И терем от инея заблестел, И тихо плывет луна. Последние листья роняет утун - Совсем обнажился сад. И ветви под резким ветром в ночи Качаются и трещат. А я, одинокая, только о нем Думаю ночи и дни. И слезы льются из глаз моих - Напрасно льются они. Луна над горной заставой Над горами Тяньшань Золотая восходит луна, И плывет в облаках Беспредельных, как море, она. Резкий ветер, пронесшийся Сотни и тысячи ли, Дует здесь, на заставе, От родины нашей вдали. Здесь, над Ханьской дорогою, Горы нависли в упор, Гунны здесь проходили К озерной воде Кукунор. И по этой дороге Бойцы уходили в поход, Но домой не вернулись, Как ныне никто не придет. Те, кто временно здесь, Да и весь гарнизон городской - Все горюют о родине, Глядя на север с тоской. Эту ночь я опять Проведу в кабачке за вином, Чтоб забыться на время - Не думать о доме родном. Бой южнее Великой стены Мы не забыли Прошлогодний бой, Бой, отгремевший За Саньган-рекой. А ныне снова В бой ушли полки, Чтоб драться В русле высохшей реки. Уже бойцов Омыл морской простор, Пасутся кони Средь Небесных гор, Бойцы шагали Десять тысяч ли, И все же - полумертвые - Дошли. Для гуннов бой - Как пахарю пахать: Белеют кости На полях опять. Давно ушли Эпохи циньской дни, А все горят Сигнальные огни. Всю ночь Сигнальные огни горят, И за отрядом В бой идет отряд. Но, как и раньше, Кончен ратный труд, И кони, Сбросив мертвецов, бегут. И коршуны Пируют день и ночь - Нет никого, Чтобы прогнать их прочь. Степные травы Пыльные лежат. А полководец - Кто он, без солдат? ----- Лишь в крайности Оружье надо брать, - Так мудрецы Нам говорят опять. Путешествие при северном ветре За воротами Холода Властвует грозный дракон; Свечи - вместо зубов, Пасть откроет - и светится он. Ни луны и ни солнца Туда не доходят лучи, Только северный ветер Свистит, свирепея в ночи. Только снежная вьюга Бушует недели подряд, И громадные хлопья На древнюю башню летят. Я тоскую о муже, Воюющем в диком краю, - Не смеюсь я, как прежде, И песен теперь не пою. Мне осталось стоять у калитки И думать одной: Жив ли мой господин Далеко - за Великой стеной. Взял он меч, чтоб дракона Сразить - и рассеять туман. Мне оставил на память Обтянутый кожей колчан. Две стрелы с опереньем Оставил он мне заодно, Но они паутиной и пылью Покрылись давно. Для чего эти стрелы, Колчан, что висит на стене, Если ты, господин, Никогда не вернешься ко мне? Не могу я смотреть На подарок, врученный тобой. Я сожгла твой подарок, И пеплом он стал и золой. Можно Желтую реку Смирить, укрепив берега, Но труднее брести Сквозь туманы, пургу и снега. Думы о муже, ушедшем воевать далеко на границу Когда, господин мой, Прощались мы в прошлом году - То помнишь, как бабочки В южном порхали саду... А ныне гляжу, Вспоминая тебя, господин, На горы, на снег Подпирающих небо вершин. А до Юйгуани, Наверно, три тысячи ли - И как бы мне сделать, Чтоб письма отсюда дошли? Ветка ивы Смотри, как ветви ивы Гладят воду - Они склоняются Под ветерком. Они свежи, как снег, Среди природы И, теплые, Дрожат перед окном. А там красавица Сидит тоскливо, Глядит на север, На простор долин, И вот - Она срывает ветку ивы И посылает - мысленно - В Лунтин. Осенние мысли С террасы нашей на Яньчжи Гляжу сквозь желтый листопад: Тебя увидеть я хочу - Но зря глаза мои глядят. Над морем тают облака - Они к тебе не доплывут. Уже и осень подошла, А мне - одной томиться тут. Отряды варваров степных Опять готовятся в поход, - Ни с чем вернулся наш посол К заставе Яшмовых ворот. Ужели ханьские бойцы Не возвратятся на восток? Ужели надо мне жалеть О том, что сорван был цветок? "Цзые" весенняя Кто у нас не слыхал О красавице нежной Ло Фу? Как однажды она Обрывала с деревьев листву? Белоснежные руки Сияли в зеленых ветвях. И полдневное солнце Горело у ней на щеках. "Сударь! незачем тут Останавливать быстрых коней - Мне пора уходить, Накормить шелковичных червей". "Цзые" летняя Зеркальное озеро На сто раскинулось ли, И лотосы тихо Открыли бутоны свои. Красавица с лодки Цветы собирает легко, А люди досадуют - Озеро невелико: Уплыла красавица, И не видать за холмом, Как входит она, Равнодушная, в княжеский дом. "Цзые" осенняя Уже над городом Чанъань Сияет круглая луна. Но всюду слышен стук вальков, И женщины не знают сна. Осенний ветер во дворах Всю ночь свистеть не устает. И помыслы мои летят К заставе Яшмовых ворот. Когда же, варваров смирив, Утихнет долголетний бой? Когда домой придут войска И муж мой встретится со мной? "Цзые" зимняя На рассвете гонец Отправляется в дальний поход. Подбиваю я ватой одежду Всю ночь напролет. А замерзшие пальцы Дрожат, продевая иглу. Ножниц не удержать - И все время они на полу. Но одежду для мужа В далекий отправлю я путь - Может быть, до Линьтао Ее довезут как-нибудь? Осенние чувства Сколько дней мы в разлуке, Мой друг дорогой, - Дикий рис уже вырос У наших ворот. И цикада Уж свыклась с осенней порой, Но от холода плачет Всю ночь напролет. Огоньки светляков Потушила роса, В белом инее Ветви ползучие лоз. Вот и я Рукавом закрываю глаза. Плачу, друг дорогой, И не выплачу слез. О тех, кто далеко I Теперь живу К востоку от Чунлина, А господин - Он у реки Ханьцзян. На сотни ли В цветах лежат долины - Я б вытоптала Всю траву полян. С тех пор как мы Объятия разжали, - С тех пор трава, Как осенью, низка, А осень нас Соединит едва ли. Чем ближе вечер - Тем острей тоска. О, если б встретиться! Как я хочу, Одежды сбросив, Потушить свечу! II На луском шелку, Знаменитом своей белизной, Письмо написала я воину Тушью цветной, - Пусть к дальнему морю, В холодный и горестный край, Его отнесет Покровитель любви - попугай. Письмо небольшое - Немного в нем знаков и строк, Но полон значения Самый ничтожный значок. И воин получит письмо И сломает печать, И слезы польются - Он их не сумеет сдержать. А выльются слезы, Что так непрерывно текли, Он вспомнит: меж нами Не сотни, а тысячи ли. За каждую строчку, За милый сердечный привет Готов заплатить он По тысяче звонких монет. III Когда красавица здесь жила - Цветами был полон зал. Теперь красавицы больше нет - Это Ли Бо сказал. На ложе, расшитые шелком цветным, Одежды ее лежат. Три года лежат без хозяйки они, Но жив ее аромат. Неповторимый жив аромат, И будет он жить всегда. Хотя хозяйки уж больше нет. Напрасно идут года. И теперь я думаю только о ней. А желтые листья летят, И капли жестокой белой росы Покрыли осенний сад. Стихи о большой плотине Плотина Возле города Санъяна - Там светлая Проносится река. Весна. А все ж Глаза мои туманны, Когда гляжу На юг, на облака. И ветер Оказался бессердечным: Рассеял Все мечты мои и сны. И нет того, Кого люблю навечно, И писем нет Из дальней стороны. Весенние думы У вас еще зеленеют едва Побеги юной травы, А у нас уже тополь ветви склонил, Тяжелые от листвы. Когда ты подумаешь, государь, О дальнем ко мне пути, У меня, наверное, в этот день Разорвется сердце в груди. Весенний ветер я не зову - Он не знаком со мной, - Зачем же в ночи проникает он Под газовый полог мой? Ночной крик ворона Опять прокаркал Черный ворон тут - В ветвях он хочет Отыскать приют. Вдова склонилась Над станком своим - Там синий шелк Струится, словно дым. Она вздыхает И глядит во тьму: Опять одной Ей ночевать в дому. Песня обиженной красавицы Узнав о том, что одна из наложниц императора в Чанъане была отпущена из дворца и выдана замуж за простого человека, один мой друг просил меня написать от лица этой женщины "Песню обиженной красавицы". Когда я входила в ханьский дворец, Мне было пятнадцать лет - И молодое мое лицо Сияло, как маков цвет. И восхищался мной государь - Яшмовой красотой, Когда я прислуживала ему За ширмою золотой. Когда я сбрасывала в ночи Пену одежд своих, - Он обнимал меня, государь, Словно весенний вихрь. И разве могла я думать тогда О женщине Чжао Фэй-янь? Но ненависть вместо любви пришла, И ласку сменила брань. И стала так глубока печаль, Так горести велики, Что, словно в заморозки траву, Иней покрыл виски. И ясное утро такое пришло, Когда опустилась мгла, - И стали немыслимо тяжелы Мирские мои дела. И драгоценную шубу свою Обменяла я на вино, И с одежды спорола драконов я, И было мне все равно. О душевном холоде и тоске Говорить невозможно мне - Для тебя, государь, я лютню беру И пою в ночной тишине. Но разрывается грудь моя, За струною рвется струна. И душа болит, и сердце болит - В смятенье живу одна. Тоска у яшмовых ступеней Ступени из яшмы Давно от росы холодны. Как влажен чулок мой! Как осени ночи длинны! Вернувшись домой, Опускаю я полог хрустальный И вижу - сквозь полог - Сияние бледной луны. Горечь Цветку подобна новая жена, Хотя бы и достойная любви. Я - старая - на яшму похожу И не скрываю помыслы свои. Цветок непостоянен. Непрочна Его любви блистающая нить. Но яшмовое сердце никогда Не сможет разлюбить иль изменить. И я была когда-то молодой, Но, постаревшая, живу одна. А ты увидишь: время пролетит - И станет старой новая жена. Не забывай же о царице Чэнь, Той, что была любимою женой, - Ее покои в Золотом дворце Покрыты паутиною седой. Печаль За яшмовою шторою Одна Красавица Томится у окна. Я вижу влажный блеск В очах печальных - Кто ведает, О ком грустит она? Чанганьские мотивы I Еще не носила прически я - Играла я у ворот. И рвала цветы у себя в саду, Смотрела, как сад цветет. На палочке мой муженек верхом Скакал, не жалея сил, - Он в гости ко мне приезжал тогда И сливы мне приносил. Мы были детьми в деревне Чангань, Не знающими труда. И, вместе играя по целым дням, Не ссорились никогда. II Он стал моим мужем, - а было мне Четырнадцать лет тогда, - И я отворачивала лицо, Пылавшее от стыда. Я отворачивала лицо, Пряча его во тьму, Тысячу раз он звал меня, Но я не пришла к нему. Я расправила брови в пятнадцать лет, Забыла про детский страх - Впервые подумав: хочу делить С тобой и пепел, и прах. Да буду я вечно хранить завет "Обнимающего устой", И да не допустит меня судьба На башне стоять одной! Шестнадцать лет мне теперь - и ты Уехал на долгий срок, Далеко, туда, где в ущелье Цюйтан Кипит между скал поток. Тебе не подняться вверх по Янцзы Даже к пятой луне. И только тоскливый вой обезьян Слышишь ты в тишине. III У нашего дома твоих следов Давно уже не видать, Они зеленым мхом поросли - Появятся ли опять? Густо разросся зеленый мох И след закрывает твой. Осенний ветер весь день в саду Опавшей шуршит листвой. Восьмая луна - тускнеет все, Даже бабочек цвет. Вот они парочками летят, И я им гляжу вослед. Осенние бабочки! Так и я Горюю перед зимой О том, что стареет мое лицо И блекнет румянец мой. IV Но, рано ли, поздно ли, наконец, Вернешься ты из Саньба. Пошли мне известье, что едешь ты, Что смилостивилась судьба. Пошли - и я выйду тебя встречать, Благословив небеса, Хоть тысячу ли я пройду пешком, До самого Чанфынса. ПРИМЕЧАНИЯ Смотрю на водопад в горах Лушань. - Горы Лушань в современной провинции Цзянси славятся своей живописностью. Здесь в эпоху династии Тан (618-907) было много храмов, монастырей и скитов отшельников. Стихотворение написано в 726 г. (Дата написания здесь и дальше дается по вышедшей в 1958 г. в пекинском "Издательстве писателей" работе литературоведа Чжань Ина "Ли Бо шивэнь си нянь", устанавливающей датировку около 700 стихотворений Ли Бо.) В горах Лушань смотрю на юго-восток, на пик Пяти Стариков. - пик Пяти Стариков - находится к юго-востоку от главной вершины гор Лушань, на территории современной провинции Цзянси. Стихотворение написано в 726 г. Храм на вершине горы. - По преданию, это стихотворение Ли Бо якобы написал на стене горного храма Фэндинсы, находившегося в области Цичжоу, на территории современной провинции Хубэй. Навещаю отшельника на горе Дайтянь, но не застаю его. - гора Дайтянь или Дакан - находится на территории современной провинции Сычуань. Стихотворение написано в 719 году, когда девятнадцатилетний поэт отправился странствовать по родной провинции и подолгу жил в горах, дружа с отшельниками. О том, как Юань Дань-цю жил отшельником в горах. - Юань Дань-цю - известный даоский алхимик, живший отшельником на горе Хуашань в современной провинции Шэньси. Император Сюаньцзун (712-756), увлекавшийся даосизмом, высоко ценил и почитал его, неоднократно приглашал ко двору для бесед и выслушивал его поучения. Ли Бо связывала с Юань Дань-цю крепкая дружба. Многие стихотворения поэта посвящены этому отшельнику. Стихотворение написано в 734 г. Слушаю, как монах Цзюнь из Шу играет на лютне. - Шу - древнее название современной провинции Сычуань. Эмэй - гора в современной провинции Сычуань, На ней были расположены храмы и скиты отшельников. Дальних деревьев таинственный стон - здесь содержится намек на предание о Юй Бо-я, древнем мастере игры на лютне, жившем в эпоху "Борющихся царств" (481-221 гг. до н. э.). Юй Бо-я играл на лютне для своего друга Чжун Цзы-ци, который прекрасно понимал музыку и всегда узнавал, что именно музыкант хотел выразить звуками, - будь то шум леса в горах или журчанье текущих струй. Когда Чжун Цзы-ци умер, Юй Бо-я разбил лютню, считая, что теперь уже не для кого играть, и навсегда забросил свое высокое искусство. Покрытые инеем колокола - согласно легенде, на сказочной горе Фэншань было девять колоколов, которые сами начинали звучать, когда на них оседал иней. Стихотворение написано в 753 г. Весенним днем брожу у ручья Лофутань, - Лофутань - ручей в современной провинции Шэньси, названный по имени Ло Фу - целомудренной красавицы ханьских времен (подробнее о ней см. примечание к стих. "Цзые весенняя"). Стихотворение написано в 745 г. Одиноко сижу в горах Цзинтиншань. - горы Цзинтиншань (иначе Чжаотиншань), знаменитые красотой пейзажей, находятся в современной провинции Аньхуэй, недалеко от Сюаньчэна. Когда поэт Се Тяо (464-499), талант которого Ли Бо и его современники оценивали очень высоко, был губернатором в Сюаньчэне, он часто любовался пейзажами, поднявшись на Цзинтиншань. См. также примечание к стихотворению "Осенью поднимаюсь на северную башню Се Тяо в Сюаньчэне". Стихотворение написано в 759 г. Глядя на гору Айвы. - гора Айвы (Мугуашань) - в Китае есть две горы с этим названием: одна в провинции Аньхуэй, другая - в провинции Хунань. Ли Бо бывал и тут, и там, так что неизвестно, о которой из них идет речь. У айвы терпкий и кислый плод, и у поэта "кисло на душе" оттого, что он день за днем вынужден смотреть на эту "Айву" и не может уехать. Стихотворение написано в 754 г. Рано утром выезжаю из замка Боди. - Боди или Бодичэн - старинная крепость в горах на высоком берегу реки Янцзыцзян к востоку от Куйчжоу, в современной провинции Сычуань. Ниже начинается район трех знаменитых ущелий, где течение реки становится стремительно быстрым. ли мера длины, равная приблизительно 0,5 км. Не успел отзвучать еще крик обезьян - т. е. очень скоро, так как обезьяны, в большом количестве водившиеся по берегам Янцзыцзяна в районе ущелий, подымают особенно яростные крики на рассвете. Стихотворение написано в 725 г. Ночью, причалив у скалы Нючжу, вспоминаю древнее. - скала Нючжу находится на берегу Янцзыцзяна в провин