снись!" - И был мне злой ответ: "А на тюльпанах рдеющих не кровь ли ран видна? От терна боль сильна!" Объято сердце мукою в силках ее кудрей - Ее - самой беды. Измучен я разлукою, печаль мне суждена, - Лачуга бед темна! В сердце, тобой разбитое, зарыл я клад любви, Он глубоко сокрыт. Ведь тайна, глубже скрытая, верней утаена От взора болтуна. "Пади во прах - помилую!" - сказала мне, смеясь, - О горестный Машраб, Спеши скорей быть с милою, пади пред ней - она Пока еще верна. x x x Как о муках молвлю слово я - Вникни думой сокровенною: К моим стонам не суровая, Пожалей, о несравненная! О друзья, в тяжелой думе я: Нет страдальца, мне подобного, - Ей понять бы: от безумия, Как Меджнун, в неволе пленной я. Смерть тяжка, но как иначе я Тягость страсти моей выплачу? Так влюблен, что кровью плачу я, - Соловей самозабвенный я. От тебя, моей возлюбленной, Все стерплю - как мне забыть тебя? Не забыть: любовью сгубленный, Суд терплю молвы презренной я. Если бессловесной жертвою Я сгорю - ну что ж поделаешь: Сердце, душу тебе жертвую, - То, Машраб, - судьба блаженная! x x x Лишь увижу ее, красивую, Мучусь мукою я кровавой. В дол разлуки бреду пугливо я, - Ей привычен обман лукавый. Горько плача, влачусь за нею я, - Хоть бы раз мена пожалела! Но жестокой моей и лживою Я покаран злою расправой. Днем и ночью горю в страданьях я, Ты ж веселый утехам рада, - Если будешь ты справедливою, Что случится с твоею славой? За тобой мотыльком летаю я, А едва лишь тебя найду я - Не обласкан тобой, счастливою, Становлюсь я тебе забавой. А на розы, красой цветущие, Даже я и взглянуть не в силах: Для неверных их глаз - пожива я, - Точат меч на меня неправый! Распростился, Машраб, ты с верою - Той неверной ты душу продал, Стал брахманом ты сутью льстивою, Нечестивой сражен отравой! МУРАББА Стенаю я, грущу, как соловей, Слагаю повесть о любви своей, И сердце полнит радость все живей, - Придет ли срок, друзья, мне быть с любимой? Моих печалей торе бьет волной, Рыдает от любви мой стон больной, Любимая проходит стороной, - Придет ли срок, друзья, мне быть с любимой? Забрали меня в плен войска разлук, - О, истерзай меня мечами мук! Стенаю я, смертелен мой недуг, - Придет ли срок, друзья, мне быть с любимой? Огонь твоих измен сжигает грудь, Пролег до сердца слез кровавых путь, Машрабу-горемыке не уснуть, - Придет ли срок, друзья, мне быть с любимой? x x x Томлюсь я, с любимой моей разлучен, Горю я, горюя, любовью сожжен. Расплавит и камни мой огненный стон, - О ветер, любимой привет передай. В разлуке с любимой я стал одержим, Безумец, я стал всему миру чужим. Друг бедствий, я вихрем несчастий кружим, - О ветер, любимой привет передай. С тобой разлучен в моей горькой судьбе, Слезами кровавыми плачу в мольбе, Клянусь, я умру, истомясь по тебе, - О ветер, любимой привет передай. Грущу я от милой моей вдалеке, Меч бедствий обрек меня гибнуть в тоске. Душа унеслась, птица сердца - в силке, - О ветер, любимой привет передай. Моей чернобровой письмо я пишу, Потоками слез я письмо орошу, Каменьями бед я себя сокрушу, - О ветер, любимой привет передай. На камне я высеку муку мою, Оставлю сей дол, реки слез изолью, Предел ты кладешь моему бытию, - О ветер, любимой привет передай. О, где обрести мне мой светоч любви, От мук и страданий все сердце в крови, Молю, луноликая, свет мне яви, - О ветер, любимой привет передай. Лохмотьями стал мой убогий наряд, Испил я до дна моих горестей яд, Хмелен я от бед моей доли утрат, - О ветер, любимой привет передай. Любимую мне повидать бы хоть раз - Красу неземную ее черных глаз, И слов моих горечь - об этом рассказ, - О ветер, любимой привет передай. Брожу, неприкаянный, я день и ночь, Бездомной собакою жить мне невмочь. Не видеть ее мне - я, сир, бреду прочь, - О ветер, любимой привет передай. Любовью терзаясь, стенает Машраб, Сжигаем страданьем, измучен и слаб, Он - слез своих горьких отверженный раб, - О ветер, любимой привет передай! МУХАММАСЫ Не сгорит никто от страсти, муки страстной не познав, Мотыльком никто не вьется, светоч ясный не познав, Храбрецом никто не станет, бой опасный не познав, Осуждений и печалей тьмы ненастной не познав, Не оценят и ракушек, перл прекрасный не познав! Оба мира, чаровница, мне в разлуке не нужны, Хоть всю власть и все богатства дай мне в руки, - не нужны. Хызров век, живой родник мне - верь поруке - не нужны. Без себя умру я, сжалься, верь: мне муки не нужны, Мне не жить, твоего гнева, кары властной не познав. Я вздохну - и трон предвечный, словно в Судный день, сгорел, Люди, ангелы взрыдают, сетуя на свой удел, Стон мой искрою займется - и никто не будет цел, Райский сад и сонмы гурий смертный обретут предел, - Кто же властвует, пыланья ад ужасный не познав! От любви к тебе дрожу я а слезами весь истек, Что ж, готов терпеть я муки, если так судил мне рок! Я стенаю и страдаю, путь влюбленного жесток, Я в безмерной муке плачу, скорбно пав на твой порог, - Плачу, милостей от гневной, безучастной не познав! Если ты влюблен - ляг жертвой, день и ночь покорным будь, Как разлука ни измучит - боль тая, упорным будь, И уже не истой вере - верен косам черным будь, И, стеная безустанно, в горе непритворном будь, - Душам не соединиться, страсти властной не познав. Пей вино весною, тешься, это ведь не вред - добро, Дай вина мне, виночерпий, славный час бесед - добро. О друзья, твердят святоши - четки, мол, обет - добро, А Машрабу-горемыке бремя мук и бед - добро, - Не увидишь лик любимый, рок злосчастный не познав! x x x Всю вселенную в бездну бедствий, в смуту вверг мой позор, увы, Смыло девять небес потоком, словно рухнувшим с гор, увы. Мне веселье с любимой было, ну а людям - разор, увы, А теперь обхожу я, маясь, весь вселенский простор, увы, - Как, бескрылый, взлечу я в небо, если сир я и хвор, увы! Сладких кущ и садов предвечных, сводов рая не надо мне, Млеть, из сот и мирских и божьих мед сбирая, не надо мне, Никаких благодатей Рума и Хитая не надо мне, Жить, в мечтах о престоле-троне зря витая, не надо мне, - Средь морей и пустынь влачусь я, нищ и наг с давних пор, увы. Сколько сломленных карой гнева, сокрушенных я повидал, Сколько раненных горькой мукой, изнуренных я повидал, Сколько светлых и звездооких, просветленных я повидал, Сколько любящих, в дол смиренья отрешенных я повидал, - Вихрь безумия всех рассеял - налетел, зол и скор, увы. И теперь я хмельной главою в кабачке перед старцем лег, Не нужны ни шейх, ни брахман мне, я от их наказов далек. Как ни падал я, ни влачился, путь к тебе меня влек и влек, И пока мне не быть с тобою, пусть тебя охранит сам бог, - Луноликою мне скитаться наречен приговор, увы. О Машраб, ты в приюте сердца с милым другом жаждешь бесед, Но в твоем одиноком доме друга милого нет как нет. Любо мучить тебя любимой, чтоб покинул ты этот свет, Уничтожь свое "я", пока ты сердцем любящим не согрет, - Тот не будет с любимым другом, кто в себе "я" не стер, увы! x x x Если я, горько плача ныне, изнемог - я того и стою, Если ворот я рву в кручине, сир-убог, - я того и стою, Если жалко влачусь в пустыне без дорог - я того и стою. Если слезы мои - как ливень, как поток - я того и стою, Если плачу я без любимой, одинок - я того и стою. Нет, я в кущах мирского сада жить без мук не привык душою, Что ни день, был в плену разлада и печально я сник душою, Что такое радость, отрада, я не знал ни на миг душою. Если слезы мои - как ливень, как поток - я того и стою, Если плачу я без любимой, одинок, - я того и стою. Где друзья - разделить несчастья? Их, увы, сурово лишен я, Даже друга, что, полн участья, молвит мне хоть слово, лишен я. Словно сыч, я томлюсь в ненастье - бесприютен, крова лишен я. Если слезы мои - как ливень, как поток - я того и стою, Если плачу я без любимой, одинок, - я того и стою. И вся плоть моя от мучений, словно лай, стонет стоном, право, И подкрался ветер осенний к моим кущам зеленым, право, Песни мук моих все смиренней я пою кон за коном, право. Если слезы мои - как ливень, как поток - я того и стою, Если плачу я без любимой, одинок, - я того и стою. Попран людом, в тоске великой я влачусь по путям терновым, Неприкаянным горемыкой я гоняюсь за добрым словом, Задыхаюсь: я в жажде дикой - словно рыба, настигнут ловом! Если слезы мои - как ливень, как поток - я того и стою, Если плачу я без любимой, одинок, - я того и стою. Как вскричу я от мук безмерных - смуту Судного дня спалю я, Всех - неверных и правоверных адским жаром огня спалю я, Моим сердцем, погрязшим в сквернах, и весь рай, пламени, спалю я. Если слезы мои - как ливень, как поток - я того и стою, Если плачу я без любимой, одинок, - я того и стою. Как Джейхун - моих слез лавина, и возможно ли что иное? Как Меджнун, я презрен безвинно, и возможно ли что иное? Безотрадна моя судьбина, и возможно ли что иное? Если слезы мои - как ливень, как поток - я того и стою, Если плачу я без любимой, одинок, - я того и стою. Я к пределу бед - они очи уж почти ослепили - близок, Ливень слез моих все жесточе - он к потопу по силе близок, Сердце сломлено - нету мочи, я совсем уж к могиле близок. Если слезы мои - как ливень, как поток - я того и стою, Если плачу я без любимой, одинок, - я того и стою. Я, Машраб, сдавлен мук горою - жребий бед и тревог мне выпал, Мучишь ты: лишь глаза открою - глядь, безжалостный рок мне выпал, Рать скорбей набежит порою - гнет, суров и жесток, мне выпал. Если слезы мои - как ливень, как поток - я того и стою, Если плачу я без любимой, одинок, - я того и стою. x x x К возлюбленной пошел бы на порог я И все стерпеть, как ни гнела бы, смог я. Все сердце сбил бы в кровяной клубок я, Мою бы луноликую стерег я - Узрел бы кос ее хоть завиток я. Вплетен душою в узел ее кос я, В пыль под ее стопами сердцем врос я. Палящий отблеск полуночных гроз я, Всю боль влюбленных душ в себе пронес я, Все покорил - весь запад и восток я. Когда властитель власть дарует странам, О том везде вещают барабаном. Где быть огню разлуки - там быть ранам, Низвергся стон мой полыханьем рьяным, - Гремя хвалу тебе, всю душу сжег я. Где зелен луг - цветы там рдеют ало, В крови все сердце, - где же блеск кинжала? Любимая луною воссияла, - Кумир мой, стрел твоих жестоки жала, - Ресницами мел пыль с твоих дорог я. Горою бед к земле прижато тело, Друзьям скитаться где судьба велела? Увы, и сам влачусь я омертвело, - О, если б ты меня казнила - смело Перед тобою кровью весь истек я. Как яблоку сойтись с гранатом красным? Бог лишь над сердцем сжалится несчастным. Взгляни: Машраб в страдании всечасном, Готов излиться он в признанье страстном, - Бессильно пал ничком на твой порог я. x x x Пусть, ожиданием томим, любви, как я, не ждет никто, И пусть, едва зазеленев, не сохнет от забот никто, И пусть, как сирый соловей, уныло не поет никто. Пусть, бесприютен, как и я, не терпит боль и гнет никто, Пусть сердце кровью не гнетет - кровавых слез не льет никто. И кто бы о беде моей меня хоть иногда спросил, Какой бы друг моих скорбей, как жизнь моя худа, спросил, Хоть раз бы лекарь-чудодей, что в сердце за беда, спросил! Пусть, бесприютен, как и я, не терпит боль и гнет никто, Пусть сердце кровью не гнетет - кровавых слез не льет никто. От мук разлуки и порух мой стан к земле склоненным стал, От горя свет очей потух, и взор мой помраченным стал, Провидит Судный день мой дух - с тобой я разлученным стал. Пусть, бесприютен, как и я, не терпит боль и гнет никто, Пусть сердце кровью не гнетет - кровавых слез не льет никто. И если я умру, ну что ж - я в мире счастья не нашел, И в тех, кто на меня похож, увы, участья не нашел, - Куда мне, ввергнутому в дрожь, в беде припасть, я не нашел. Пусть, бесприютен, как и я, не терпит боль и гнет никто, Пусть сердце кровью не гнетет - кровавых слез не льет никто. И друга моим мукам нет, чтоб боль излить ему, увы, Пред кем мне повесть моих бед сложить, я не пойму, увы, Ничьей я дружбой не согрет, не нужен никому, увы. Пусть, бесприютен, как и я, не терпит боль и гнет никто, Пусть сердце кровью не гнетет - кровавых слез не льет никто. Меня, забытого судьбой, забыли все - и друг и брат, В любом питье, в еде любой - одна отрава, только яд, Почтите же меня мольбой, нет сил терпеть, я смерти рад. Пусть, бесприютен, как и я, не терпит боль и гнет никто, Пусть сердце кровью не гнетет - кровавых слез не льет никто. И вот несчастным жертвам мук какой преподан мной урок: Я сам же, силой своих рук, все беды на себя навлек, И в злоключениях разлук я беспредельно одинок. Пусть, бесприютен, как и я, не терпит боль и гнет никто, Пусть сердце кровью не гнетет - кровавых слез не льет никто. И вот я, баловень времен, теперь унижен и презрен, И, кровью сердца обагрен, терплю я мук жестокий плен, Нет друга - вот о чем мой стон, я - жертва тысячи измен. Пусть, бесприютен, как и я, не терпит боль и гнет никто, Пусть сердце кровью не гнетет - кровавых слез не льет никто. Промчался ветер-ураган и, разметав мой прах, заглох, Но я мечтою обуян, что жив еще мой хладный вздох. О, если был бы друг мне дан - сказать, как жалок я и плох! Пусть, бесприютен, как и я, не терпит боль и гнет никто, Пусть сердце кровью не гнетет - кровавых слез не льет никто. О, не гоните же, молю: весь в ранах с головы до пят, Я бремя тяжких смут терплю - бьет меня их жестокий град, И безысходно я скорблю, я - кладезь бедствий и утрат. Пусть, бесприютен, как и я, не терпит боль и гнет никто, Пусть сердце кровью не гнетет - кровавых слез не льет никто. Машраб, ты в этот мир пришел - неси же груз его забот, Неси тот груз, как ни тяжел, - всему на свете свой черед, Проходят сроки бед и зол, терпи, борись - и все пройдет. Пусть, бесприютен, как и я, не терпит боль и гнет никто, Пусть сердце кровью не гнетет - кровавых слез не льет никто! x x x На дивный лик твой пал мой взгляд - рабом я поневоле стал, Во тьме разлук, в плену утрат томиться я все боле стал, Кудрей твоих арканом сжат, я пленником неволи стал, И, страстью, как Мансур, объят, я жертвой смертной доли стал, Мечом твоим сражен стократ, я изнывать от боли стал. По свитку красоты твоей я повесть чар твоих постиг, И точки я увидел в ней - душистых родинок тайник, И войско бед любви моей сразило плоть и душу вмиг, И палачи твоих очей вострят ресницы вместо пик, - Твой стан красив, как райский сад, - рабом твоей я воли стал. Увидел я твой лунный лик, и всей душою рад я был, Я пред тобой во прах поник, и мукой слез объят я был, И разум я утратил вмиг, и в плен безумьем взят я был, Весь - как Узра или Вамык, Ширин или Фархад я был, - Я преданным, как их собрат, невиданный дотоле стал. И, проливая реки слез, в тоске отныне я рыдал, И тайной муки я не снес - в лихой кручине я рыдал, Вдали от уст, что краше роз, об их рубине я рыдал, И, став Меджнуном, гол и бос, влачась в пустыне, я рыдал, - От уст твоих, от их услад страдать я в диком доле стал. От мук любви - мой горький стон, в тюльпанах ран горит вся грудь, Я стрелами ресниц пронзен, и сердцу муки не минуть, Никто из смертных всех времен тебе не равен, - о, ничуть, Унижен я и сокрушен, - о, сжалься, милостивой будь, - Машраб тебя узреть был рад, но пленником недоли стал. x x x Меня Меджнуном одиноко она скитаться обрекла, Скитальцем сделала жестоко и мне судила бремя зла, Твердыню сердца сокрушила, жестокой мукой извела, И сердце все, как саламандру, объяла огненная мгла, Меня томишь ты ожиданьем - на посрамленье предала. Мой бедный взор, ее не видя, весь блеск жемчужный растерял, От огненных моих мучений стенают все - и стар, и мал, Нет, видно, и не суждено мне узреть красу без покрывал, - Прочтите сказ мне о страдальцах, кто, как и я, томясь, страдал, - Жду ее, сир и одинок, я, и мука сердца тяжела. Она ни разу не спросила: "Мой бедный, что с тобой?" - увы, "За что из-за меня измучен ты пленною судьбой?" - увы, "Зачем ты ранишь душу с сердцем тяжелою борьбой?" - увы, "Зачем ты, сокрушенный горем, томишь себя мольбой?" - увы. Стократ она меня презрела и мук наслала без числа. Была бы верной - как о бедном, как о несчастном не спросить? Как о заблудшем, сокрушенном томленьем страстным не спросить? Как о спаленном мукой сердца рабе безгласном не спросить? Как слезы льющего - о горе его ужасном не спросить? Она ж с землей меня сравняла, во прах попрала и ушла! О, если можешь, друг, неверной вовеки сердца не вручай, Недружественной, лицемерной вовеки сердца не вручай, Томящей мукою безмерной вовеки сердца не вручай, Прекрасной, как луна, но скверной вовеки сердца не вручай! Она сожгла все мое сердце красою дивного чела. "Твое всевластие велико, ты - мой властитель", - я сказал, "В державе сердца ты - владыка, ты - мой правитель", - я сказал, "Узнала б, жив ли горемыка, о мой целитель", - я сказал, "Яви в стране души свет лика, мой повелитель!" - я сказал, - Я издали молил участья - она стенаньям не вняла. Она мой взор затмила мраком - померкнул свет моих очей, И с каждым часом жар пыланья горел в груди все горячей, Меня гнела, врагов живила она словами злых речей, Губить ей любо горемыку ударами своих бичей, - Она мой дух сожгла до пепла: он - как в курильнице зола. Она меня повергла в горе - все дни и ночи я рыдал, "Где ж есть еще такой страдалец?" - что было мочи я рыдал, "Где мне подобный горемыка?" - сжигая очи, я рыдал, Молил я: "О, внемли, владыка!" и все жесточе я рыдал, - Влечет в пучину, словно якорь, меня моих невзгод скала. А думалось, мол, Искандером и властелином стану я, Что, день и ночь вблизи любимой, чужд всем кручинам стану я, Что, ею осенен с любовью, из всех единым стану я, Что, знавший камни униженья, чудо-рубином стану я! Но, даже не взглянув ни разу, она ко мне не снизошла. Где знавший горе, кому горе я б мог, злосчастный, рассказать, - О муках, о моей неверной и безучастной рассказать, - Подняв главу с одра, о ней бы - моей прекрасной рассказать, О том, как мучусь без любимой в тоске напрасной, рассказать? Она мой пепел разметала, спалив всю плоть мою дотла. И от друзей и от врагов я надежно боль души берег, Но все о том, как дом печалей с престола бедствий я стерег, Как я бежал и пал, смятенный, к моей неверной на порог, Как я стенал в рыданьях скорби, измучен, сир и одинок, - Все тайны, что в себе таил я, она по свету разнесла! Я на твоем пути рыдаю и жду вестей я день и ночь, Ты - жемчуг мой, а я измучен, - никто не может мне помочь, На раны сломленного сердца мне сыпать соль уже невмочь! Машраб, хоть и сражен ты страстью, надеждой сердце ты упрочь: Ты медью был, а стал ты златом, - вот каковы твои дела! x x x Когда на путь любви вступил и стал безумием объят я, Щитом поставил свою грудь для стрел напастей и утрат я, Забыл сей мир тщеты и в путь, бездомный, вышел наугад я, Сей, явный, мир познал я весь, и был его покинуть рад я, И все оставил и ушел, на мир прощальный бросив взгляд, я. Стенал я, сир, в ночах разлук, - где добрый друг, не отыскал я, Кому б поведать боль души, увы, вокруг не отыскал я. Твой меч язвил меня, а чем лечить недуг - не отыскал я, Увы, покоя ни на миг от бед и мук не отыскал я, - Скорбь о тебе - вот мой отец, твоему гнету - друг и брат я. Любимая, твои уста медвяны свежестью усладной, Во благо мне твой грозный взор, как стрелы бедствий, беспощадный. Рум эфиопами сражен, - не это ли пример наглядный: Давно уж тьмою кос пленен, влачусь я в доле безотрадной, - Страну души моей круша, испепелил ее стократ я. Уж так судил предвечный рок: те, что недугами томимы, - Родня влюбленным, и вражды они не знают, побратимы. Двенадцать месяцев в году - бывают весны в них и зимы, И шах с дервишем - не одно, они вовек несовместимы, - В посконной рвани, гол и бос, как нищий, брел у чуждых врат я. Ночами другом мне была моя печаль, что так сурова, Взор чаровницы - что ловец, пустивший соколов для лова, А где печаль - там и беда: от века им дружить не ново. О, если б, о тебе томясь, взлетало сердце волей зова! Весь в перьях острых стрел твоих, стал с ними словно бы крылат я! Лихих соперников сразить потоком стонов-стрел мечтал я, Жар сердца потушить - любви тем положить предел мечтал я, О том, чтоб у костра я лег и саван свой надел, мечтал я, И насмерть сокрушить врагов, воинственен и смел, мечтал я, Друзей искал я, но, увы, и с ними познавал разлад я. Дружить с любимою моей мне дружбой тесною мечталось, Жизнь ей отдать, быть заодно мне с ней, чудесною, мечталось, Душой, как соколу, взлететь в края небесные мечталось. "Хромой птенец - и тот взлетит", - мне думой лестною мечталось, Я снова розой расцветал - взлетал, как будто юн и млад, я. О, здравствуй вечно и живи, я ж умер, сокрушен тоскою. Что этот мир небытия! Вовек мне в нем не знать покоя. Разлука в дол души пришла - терпи, не вечно зло такое. Но даже в бесскорбных жгло в любви пыланье колдовское! Кровь жжет нутро мне, и готов пр