шанный к питью. АКТ ПЯТЫЙ  Пятый акт был окончен Гете в 1830 году. Однако ряд сцен, по утверждению Гете, был им в основном написан в 1798-1800 годах. Какие именно сцены имел в виду Гете, осталось невыясненным. Открытая местность Филемон и Бавкида - имена мифологической древнегреческой патриархальной четы престарелых крестьян, живших и трудившихся в неизменной любви и дружбе. За радушный прием, оказанный посетившим их под видом странников Зевсу и Гермесу, они были вознаграждены этими богами долголетием и одновременной смертью; их бедная хижина была обращена в храм, при котором они проживали в качестве жреца и жрицы. Только их одних пощадил Зевс из всего многогрешного населения Фригии, на которое он обрушил воды потопа. После смерти Филемон и Бавкида были обращены в дуб и липу. Глубоко прочувствованный пересказ мифа об этих стариках содержится в "Метаморфозах" Овидия. В память прославленной четы Гете назвал их именами героев своей лирической увертюры к заключительному, действию "Фауста". (Гете в беседе с Эккерманом от 6 июня 1831 года: "Мои Филемон и Бавкида не имеют ничего общего с знаменитой четой древности и со связанным с ней сказанием. Я дал моей парочке эти имена только для того, чтобы ярче подчеркнуть характеры. Это сходные личности и сходные отношения, а потому тут уместны и сходные имена"). Здесь, стало быть, Гете поступил так же, как и в случае с Линкеем в третьем акте второй части "Фауста". Странник, монологом которого открывается эта сцена, - не Зевс и не Гермес, а "простой смертный", некогда спасенный Филемоном и воспользовавшийся гостеприимством престарелых супругов. Дворец В первой ремарке: Фауст, сильно состарившийся, прогуливается по саду. - Гете в беседе с Эккерманом от 6 июня 1831 года: "Фауст, представленный в пятом акте, должен, по моему убеждению, насчитывать ровно сто лет. И я не знаю, не следует ли мне об этом где-нибудь высказаться точнее". Упоминание о глубокой старости дает основание думать, что чары, сообщившие ему молодость (см. "Фауст", часть первая, "Кухня ведьмы"), к этому времени утратили свою силу; однако это нигде не сказано. Впрочем, такой "логически неоправданный" драматургический прием был бы совершенно в духе гетевской эстетики. Ср. с беседой с Эккерманом от 18 апреля 1827 года: "Возьмем хотя бы Макбета. Когда леди хочет вдохновить своего супруга на дело, она говорит, что "детей вскормила грудью". Правда ли это, или нет, неважно, но леди это сказала и должна была сказать, чтобы придать особый вес своей речи. Однако в дальнейшем ходе пьесы Макдуф, узнав о гибели своих близких, кричит в дикой злобе: "Он-то (Макбет) сам бездетен!" Эти слова Макдуфа противоречат, как видите, словам леди; но Шекспиру нет до этого дела... Ему важно быть наиболее действенным и значительным в каждую данную минуту". Совершенно так же и Гете должен был сделать Фауста старцем накануне его смерти, чтобы дать ему возможность вторично обрести вечную молодость в безгрешных объятиях "одной из кающихся, прежде называвшейся Гретхен". Так отдал в дни, еще древней, / Свой виноградник Навуфей. - В библии ("Книга царств", III, 21) повествуется, что царю Агаву казалось, будто он ничем не обладает, покуда Навуфей еще владеет своим виноградником, расположенным вблизи от царского дворца; напрасно царь старался обменять его на лучший виноградник или купить его за сребреники. Тогда жена Агава, царица Иезавель, ложно обвинила Навуфея в хуле на бога и царя и добилась, чтобы его побили каменьями, а виноградник передали царю. Агав (подобно Фаусту) узнал об этом только после того, как несправедливое дело уже совершилось. Полночь Сцена продолжает предшествующую (Глубокая ночь); это, собственно, только выделенный заглавием эпизод названной сцены. Я шел всю жизнь беспечно напролом / И удовлетворял свои желанья... - Речь Фауста, начинающаяся этим стихом, заставляет вспомнить знаменитый его монолог из первой части трагедии, которым она открывается. Но теперь неудержимое стремление к познанию и совершенствованию перенесено из сферы абстрактного, умственного созерцания в сферу познания, неразрывно связанного с практикой: Фауст, действительно ранее живший "с размахом, с широтой", теперь хочет жить "скромней и бережливей". "Стой на своих ногах, будь даровит, - " говорит он, - Брось вечность утверждать за облаками! Нам здешний мир так много говорит! Что надо знать, то можно взять руками". Живет слепорожденным человек, / А ты пред смертью потеряешь зренье. (Дует ему в глаза и исчезает.) - По средневековому поверью, люди слепнут от дыханья ведьм, колдуний, русалок. Большой двор перед дворцом Лемуры, по римскому поверью (в отличие от мирных ларов), - дикие и беспокойные замогильные призраки, иначе называвшиеся "манами"; здесь они - мелкая нечисть. Смысловое истолкование образа лемуров дано в предисловии. Болото тянется вдоль гор... - Истолкование этого предсмертного монолога Фауста дано в предисловии. Положение во гроб Гете в беседе с Эккерманом от 6 июня 1831 года говорит по поводу церковной символики в этой и в следующей, заключительной, сценах: "Вы должны согласиться, что конец, когда спасенная душа поднимается ввысь, очень трудно изобразить; мы имеем здесь дело с такими сверхчувственными, едва чаемыми вещами, что я легко мог бы расплыться в неопределенности, если бы мой поэтический замысел не получил благодетельно-ограниченной формы и твердости в резко очерченных образах и представлениях христианской церкви". Один из лемуров: Кто строил заступом в песке / Такой барак дырявый? Лемуры (хором): Жильцу в пеньковом сюртуке / Довольно и канавы - вольное подражание разговору гробовщиков в "Гамлете" Шекспира. Пасть адову несите мне сюда! - Адова пасть изображалась во всех средневековых кукольных театрах; в дальнейшем описании ада Гете воспроизводит традиционные образы, почерпнутые из Дантовой "Божественной комедии" (оттуда, в частности, взят образ "огненного города") и из мистических трактатов Сведенборга, которыми Гете так широко пользовался в первой части трагедии. Меж тем гораздо больше есть причин, / Как колдунов, винить вас в привороте, / Прельщающем и женщин и мужчин! - Мефистофель цинически толкует "бесплотность" ангелов как их гермафродитизм. Ремарка: Подымаются к небу, унося бессмертную сущность Фауста. - Термин "бессмертная сущность" заимствовав из богословского языка средневековья. Горные ущелья, лес, скалы, пустыня Хор блаженных младенцев. - Согласно мистическому учению Сведенборга - младенцы, рожденные в "час духов", в полночь; отец ангелоподобный, согласно ремарке принимает их (младенцев) в себя. - Этот мистический акт, о котором говорит Сведенборг: старшие духи "принимают в себя" младших, чтобы те глядели на мир их умудренными глазами. Спасен высокий дух от, зла / Произволеньем божьим: / Чья жизнь в стремлениях прошла, / Того спасти мы можем". - Гете в беседах с Эккерманом от 6 июня 1831 года: "В этих стихах содержится ключ к спасению Фауста". Doctor Marianus - "Доктор Марианус" (то есть погруженный в молитвенное созерцание девы Марии) - таков почетный титул многих мистиков. Великая грешница - евангельская грешница Мария Магдалина. Жена Самарянекая. - В беседе с ней у колодца Иакова Христос сказал, что он даст ей воды, испив которую "уже не будешь жаждать вовек"; имеется в виду вода "веры", о которой и поет здесь самаритянка. - Мария Египетская. - В "Житиях святых", на которые ссылается здесь Гете, сказано о Марии Египетской, что она, долгие годы бывшая блудницей, решилась покаяться и пошла в церковь; незримая сила оттолкнула ее назад, как недостойную грешницу, но богоматерь чудесным образом снова перенесла ее во храм. После этого она ушла в пустыню, где прожила сорок восемь лет в покаянии и перед смертью написала на песке просьбу, обращенную к монаху, о христианском погребении и поминании ее души. Вечная женственность / Тянет нас к ней. - Истолкование этих заключительных слов трагедии дано в предисловии.