В том несомненном убеждать, Что получать - настолько ж низко, Насколько благородно - дать. Раз это верно, ты не должен Его совсем благодарить, И если жизнь твою сумел он Тебе и вправлу подарить, И если жизнь мне подарил ты, Тебя принудил значит он, Чтоб этим совершил ты низость, - Мной к благородству принужден. Ты значит предо мной обязан, А он тебя лишь оскорбил, Коль ты мне дал, как предположим, Что от него ты получил. И честь мою ты значит должен Своим оружьем защитить: Настолько же его я выше, Как выше дать, чем получить. Клотальдо Когда являет благородство Тот, кто дает нам что-нибудь, Явить обязан благодарность, Кто мог свободнее вздохнуть. И если дать я был способен, Великодушье показав, Пускай явлюсь и благодарным, Вдвойне украсивши свой нрав. Пускай признательным я буду, Как щедрым мог себя явить, В том, что даешь, есть благородство, Оно есть в том, как получить. Pосауpа Ты дал мне жизнь и сам сказал мне, Что жизнь, когда оскорблена, И оскорбление не смыто, Тогда совсем не жизнь она. И это значит: от тебя я Не получила ничего; Та жизнь не жизнь, что я снискала У благородства твоего. И если хочешь быть ты щедрым Пред тем, как благодарным быть, Я уповаю, что захочешь Ты жизнь, как жизнь, мне подарить. И если ты, сперва давая, Величья больше явишь в том, Я жду, чтоб ты сперва был щедрым, Чтоб быть признательным потом. Клотальдо Я, доводом твоим сраженный, Желаю раньше щедрым быть. Тебе, Росаура, дам денег И дам возможность поступить В обитель; этим зла избегнув, Ты укрепишь свой дух в добре: От преступленья удалившись, Ты отдохнешь в монастыре. Коль в царстве столько бед великих И тягостный такой раскол, Я умножать их не желаю, Я благородным в мир вошел. Решившись на такое средство, Родимой верен я стране, С тобою щедр, а пред Астольфо Чист и признателен вполне... Так выбирай меж двух исходов, Что надлежит, и знай притом: Клянусь, я больше бы не сделал, Когда б я был твоим отцом! Росаура Когда моим отцом ты был бы, Я б оскорбление снесла: Раз нет, и нет во мне терпенья. Клотальдо Так ты решенье приняла... Pосауpа Я Герцога убью. Клотальдо И дама, Не ведая, чья дочь она, Себя такою явит храброй? Pосауpа Да. Клотальдо Чем же ты возбуждена? Pосауpа Моею честью. Клотальдо Но Астольфо. Пойми... Pосауpа Все победит вражда. Клотальдо Твой Царь, и он супруг Эстрельи. Pосауpа Он им не будет никогда. Клотальдо Но это же безумье. Pосауpа Знаю. Клотальдо Сдержи его. Pосауpа Я не могу. Клотальдо Так ты утратишь... Pосауpа Мне известно. Клотальдо И жизнь, и честь. Pосауpа На смерть врагу. Клотальдо Чего же ты желаешь? Pосауpа Смерти. Клотальдо Но это крайность. Pосауpа Это честь. Клотальдо Но это безрассудство. Pосауpа Храбрость. Клотальдо Безумье. Pосауpа Это ярость, месть. Клотальдо Так твой ответ - отдаться страсти? Pосауpа В том мой единственный ответ. Клотальдо Кто ж твой защитник? Pосауpа Я защитник. Клотальдо И больше нет исхода? Pосауpа Нет. Клотальдо Быть может есть еще надежда... Pосауpа Погибнуть не таким путем. (Уходит.) Клотальдо Когда погибнуть, дочь, постой же, Пускай погибнем мы вдвоем. (Уходит.) СЦЕНА 9-я Поле битвы. Сехисмундо, одетый в звериную шкуру; солдаты в боевом марше; Кларин. (Бьют барабаны.) Сехисмундо Когда бы Рим тех дней первоначальных Меня сегодня увидал, Как он обрадоваться мог бы, Что случай редкостный такой пред ним предстал, И он для войск своих победоносных Мог зверя получить вождем, Который вплоть до звезд небесных Пойдет нетронутым путем. Но нет, мой дух, сдержи полет надменный, Неверным торжеством не возгордись: Что, если я проснусь и, тех высот достигнув, Сорвусь, теряя почву, вниз? Пойми же эту неизбежность, Душа надменная моя: Чем меньше я приобретаю, Тем меньше потеряю я. (Звучит рожок.) Кларин Смотри, вон быстрый конь (прости, необходимо Мне описать его, раз мой теперь черед). В нем карта мира воплотилась. Все расскажу наперечет: В нем тело есть земля; душа, что в сердце скрыта, Огонь; в нем пена уст - как бы волна морей; Дыханье - воздух в нем: прекрасен этот хаос Во всей различности своей. Душой, дыханьем, телом, пеной, Он чудище огня, земли, морей, ветров; По цвету - в яблоках, с оттенком рыжеватым, Чтоб шпорой попадать по пятнам вдоль боков. Он не бежит, летит, так бег его проворен, И женщина на нем спешит к тебе сюда. Сехисмундо Она меня слепит. Кларин Росаура? Конечно! Сехисмундо (отходит в сторону) Опять ее ко мне ведет ее звезда. СЦЕНА 10-я Росаура, в плаще, со шпагой и кинжалом. - Сехисмундо, солдаты. Росаура Великодушный Сехисмундо, Чья героическая гордость Горит, как яркий день деяний, Покинув ночь своих теней: Как наибольшая планета В объятиях зари веселой Свое сиянье возрождает Для трав и для душистых роз, И над горами, над морями, Венчанное чело подъемля, Роняет свет, лучи бросает, Меняет блеском влагу волн, Так воссияй и ты над миром, Всепобедительное солнце Полонии, что свет твой яркий Несчастной женщине помог, К твоим ногам теперь припавшей. Из этих двух вещей довольно Одной, чтоб тот, кто притязает На доблесть, ей помог в беде. Три раза пред тобой была я, Три раза ты мне удивлялся, Кто я, не зная, потому что Три раза вид мой был иной. Сперва, как юноша, явилась Тебе я в тягостной темнице, Где жизнь твоя была усладой Для бедствий горестных моих. Потом, объятый восхищеньем, Ты мной, как женщиной, увлекся, Когда твое величье было Как привидение, как сон. И в третий раз теперь, когда я, Чудовище с двояким ликом, Украшена одеждой женской, Вооружением мужским. И чтоб, проникшись состраданьем, Ты лучшею мне был защитой, Мои трагические судьбы Тебе поведать надлежит. Я родилась от благородной В Московии и заключаю, Что, если мать была несчастной, Она красавицей была. Она влеченье возбудила В изменнике, не называю Его по имени, затем что Его сама не знаю я; Но был он храбрым, потому что В душе я храбрость ощущаю, И, думая о нем, хотела б Теперь язычницею быть, Чтобы в безумии поверить, Что в изменениях различных Данае, Леде и Европе Предстал он золотым дождем, Быком и лебедем {6}. Когда я, Указывая на измены, Повествованье удлиняла, Тебе сказала вкратце я, Что мать моя, любви отдавшись И уверениям поверив, Была, как ни одна, прекрасна, Несчастна же была, как все. Так верила она признаньям И обещанию жениться, Что и доныне эту глупость Она оплакивает все; Ее тиран был столь Энеем Своей, покинутой им, Трои, Что ей оставил даже шпагу {7}. Пусть будет скрыто лезвие, Его я обнажу, пред тем как Повествование окончу. И вот, когда, так неудачно, Игрою роковых страстей, Завязан узел был, который Хотя и узел, но не держит, В себе одновременно сливши И преступление, и брак, - Я родилась настолько схожей, Что я была ее портретом, Не красоты ее чудесной, Но злоключений и судьбы; Тебе рассказывать не нужно, Как я, наследница несчастий, Собой явила повторенье Того, что раньше было с ней. Я лишь одно могу поведать, Назвать того, кто честь похитил, Меня любовью обесславил. Астольфо... Горе, горе мне! Едва его я называю, Как сердце гневается, бьется, В негодованьи указуя, Что называю я врага. Астольфо - тот неблагодарный, Что, позабывши радость счастья, (В любви прошедшей забывают И память самую о ней), Пришел в Полонию, влекомый Своей победой знаменитой, Вступить в супружество с Эстрельей, Чей свет - вечерний факел мой. Кто б мог поверить, что, меж тем как Звезда влюбленных сочетает, Звезда роскошная, Эстрелья, Захочет их разъединить? Осмеянной и оскорбленной Я брошена была в печали, И я была как бы безумной, Была, как труп, была как я, Что означает, что была я Как смутный трепет преисподней; В своем душевном Вавилоне Я изъяснялась немотой {8} (Есть огорчения, есть муки Такие, что, немым оставшись, Расскажешь лучше ощущенья, Чем если говорить начнешь); Я о своих страданьях молча Повествовала, до того как Наедине со мной (о небо!) Раз Виоланта, мать моя, Разрушила темницу сердца, И все страданья в горькой смуте Наружу вырвались поспешно, Толпой покинув грудь мою. Легко мне было рассказать их: Когда, рассказывая, знаешь, Что тот, кто слышит о паденьи, В другом паденьи грешен был, В нем соучастника находишь, И этим он как бы оправдан, Как бы утешен, - так что служит Ко благу и дурной пример. Ну, словом, с нежным состраданьем Она моим скорбям внимала, Своим несчастием желая Мое несчастие смягчить: С какою легкостью прощает Судья, который был преступным! В самой себе имея кару И от других не получив Возврата чести затемненной, Она, на время не надеясь, Не видела в моих несчастьях Исхода из моей беды, И лучшим средством ей казалось Пойти за тем, кто был виновным, Чтобы его, путем усилий, Заставить заплатить за честь. Дабы опасность умалилась, Моей судьбе угодно было, Чтоб я была в мужской одежде, И, шпагу снявши со стены, Мне взять ее она велела, Она теперь вот здесь со мною, И как я раньше обещала, Я обнажаю лезвие, Доверясь знакам этой шпаги. Мне было сказано: "Отправься В Полонию и постарайся, Чтоб увидали эту сталь Знатнейшие; весьма возможно, Что кто-нибудь защитой станет Твоих несчастий, в ком пробудит Сочувствие твоя судьба". Итак, в Полонию пришла я: Не буду говорить о том, что Мой конь, как знаешь ты, сорвавшись И закусивши повода, Меня примчал к твоей пещере, Где изумленьем и смущеньем Проникся ты, меня увидя. Не буду говорить о том, Как там Клотальдо, проникаясь Ко мне сочувствием сердечным, Просил у Короля пощады, И даровал мне жизнь Король; Как он, узнав, кто я, велел мне Явиться в собственной одежде, Дабы служила я Эстрелье, И силой хитрости своей Расстроила любовь Астольфо И помешала завершенью Его супружества с Эстрельей. Не буду говорить о том, Что в этот раз, меня вторично В одежде женской увидавши, Ты был исполнен удивленья, Смешав два облика в один. О том скажу я, что Клотальдо, Считая важным, чтобы браком Астольфо связан был с Эстрельей И вместе царствовал бы с ней, Советует, противно чести, От притязаний мне отречься. Но я, о, храбрый Сехисмундо, Узнав, что волею небес Разрушил ты свою темницу, Где ты для горести был зверем И для страдания скалою, Что ты на край родной восстал И на отца оружье поднял, К тебе являюсь на защиту, Придав к нарядности Дианы Паллады боевой убор: Одевшись в шелковые ткани, Я сталь взяла, как украшенье, Смелей же, храбрый предводитель, Обоим важно нам теперь, Чтоб этот брак не состоялся: Мне потому, чтоб не женился Тот, кто супруг мой нареченный, Тебе же важно потому, Чтобы они, соединившись, Своей умноженною силой, Своим влиянием возросшим Не сделали для нас теперь Сомнительной победу нашу. Как женщина тебя прошу я, Чтоб ты за честь мою вступился; И, как мужчина, говорю: Возьми скорей свою корону. Как женщина хочу растрогать Тебя, к ногам твоим повергшись; И как мужчина прихожу Служить тебе своею сталью. Итак, заметь, что если ныне Как женщину меня погубишь, То как мужчина я за честь Тебе отмщу своею смертью. За честь свою вступая в битву, Как женщина тебя молю я, И как мужчина вышла в бой. Сехисмундо (в сторону) О, небо, если мне лишь снится, Останови воспоминанье! Нельзя поверить, чтобы столько Событий сон в себя включил. Пускай поможет мне Всевышний! Кто выйдет из твоих сомнений И кто о них не думать мог бы? Кто знал подобную беду? Когда величие мне снилось, Как эта женщина мне может О нем рассказывать подробно И признаками подтверждать? Так это был не сон, а правда; А если правда (тут другое И столь же странное смущенье), Как назову я это сном? Так жизнь и свет на сон похожи, Что правда кажется обманом, Обман является как правда, И столь различья мало в них, Что разрешить необходимо Недоуменье: то, что видишь, Что доставляет наслажденье, Есть правда или это ложь? Так сильно копия похожа На подлинник, что вопрошаешь, Она не подлинник ли точный? И если это вправду так, И если пышность и величье, И власть среди теней исчезнут, Воспользуемся тем мгновеньем, Что предоставлено для нас: Лишь в этот миг мы насладимся Тем, что живет во сне как сладость. Зачем бы стал я колебаться? Росаура в моих руках. Пред красотой ее чудесной Моя душа полна восторгом; Так насладимся ж этим мигом, И пусть, к ногам моим упав, Она доверие явила, Любовь порвет законы чести; Ведь это сон; так пусть же снится Теперь мне счастье; час пробьет, И мне приснится огорченье. Но собственной своею мыслью Я сам себя разубеждаю. Раз это только беглый сон, Раз это только лживый призрак, Кто ж будет из-за лживой тени Терять небесное блаженство? Какое благо, что прошло, Не сновидение пустое? Кто не был счастлив беспредельно И не сказал, воспоминая: "Все это было только сном?" Так если я прозрел настолько И чувствую, что наслажденье Есть яркий пламень, что от ветра Сейчас же пеплом упадет, Прибегнем к вечному душою, Где нескончаемая слава, Где счастье светлое не дремлет, Великолепье не заснет. Росаура лишилась чести, И Принцу надлежит скорее Вернуть, что отнято у слабых, Чем что-нибудь отнять у них. Клянусь! Я прежде завоюю Ее утраченную славу, Чем свой венец. Бежим скорее От случая. Соблазн велик. (К одному из солдат.) К оружию! Хочу сегодня Дать битву, перед тем как сумрак Лучи схоронит золотые Среди зелено-черных волн. Росаура Сеньор, так молча ты уходишь? И во внимание к заботе, К моим тяжелым огорченьям Ни слова не промолвишь ты? Возможно ли, скажи, владыка, Что на меня ты и не взглянешь? Ко мне лица не обратишь ты? Сехисмундо Росаура, так хочет честь: Чтоб милосердным быть с тобою, Теперь я должен быть жестоким. Не даст тебе ответа голос, Ответит честь моя тебе. Не говорю я, потому что Хочу, чтобы мои деянья С тобою громко говорили, И не гляжу я потому, Что в затрудненьи столь великом Необходимо, чтоб не видел Чар красоты твоей - кто хочет Увидеть честь твою теперь. (Уходит, и солдаты с ним.) Росаура Какие странные загадки! О, небо, после этих бед Как понимать теперь должна я Такой сомнительный ответ? СЦЕНА 11-я Кларин. - Росаура. Кларин Сеньора, возвести скорее, Ты без особо важных дел? Росаура Кларин! Где был ты это время? Кларин Я в башне колдовской сидел И дожидался, что-то будет, Придет ли смерть иль не придет; По счастью козырь мне попался, Не то такой бы вышел счет, Что я совсем бы проигрался. Pосауpа Но почему же? Кларин Потому, Что тайну твоего рожденья Я знаю. Видишь, никому Здесь не известно, что Клотальдо... (Звучат барабаны.) Что эти звуки говорят? Pосауpа Что б это значило? Кларин Выходит Из царского дворца отряд, Чтобы сразиться с Сехисмундо И победить его в борьбе. Pосауpа Так мною трусость овладела, Я не спешу к моей судьбе? Скорее в бой, на ужас миру, Я буду в битве рядом с ним. Уже сраженье закипело, И жар бойцов неукротим. (Уходит.) СЦЕНА 12-я Кларин. - Солдаты, за сценой. Голоса одних Вперед! Да здравствует свобода! Голоса других Да здравствует Король! Вперед! Кларин Король? Свобода? На здоровье! Меня лишь не вводите в счет. Какое дело мне, шумите, А я укроюсь между скал И разыграю роль Нерона, Что ни о чем не помышлял. Я, впрочем, помышлять желаю, И помышляю о себе: Из тайника могу я взвесить Все pro и contra в их борьбе. Здесь, как за крепостью в ущельи, Удобно, я вам доложу. Здесь и от смерти я укроюсь, Две фиги смерти покажу. (Прячется; бьют барабаны, и слышен шум оружия.) СЦЕНА 13-я Басилио, Клотальдо и Астольфо, убегают. Кларин, спрятавшийся. Басилио О, был ли царь столь несчастливый, Отец, в такой вступавший спор? Клотальдо Твои отряды, в беспорядке, Разбитые, стремятся с гор. Астольфо Увы, победа улыбнулась Изменникам. Басилио В борьбе такой Законен тот, кто был сильнее, Изменник - проигравший бой. Бежим, Клотальдо, от жестоких, Бесчеловечных мер того, Кто сыном-деспотом явился. (За сценой раздается выстрел, и Кларин, пораженный пулей, падает с того места, где он находился.) Клapин О, Боже! Астольфо Кто убил его? Солдат злосчастный, кто ты, павший, С лицом в крови, у наших ног? Кларин Смертельно раненый несчастный, Что думал обмануть свой рок И сам нашел его. От смерти Хотел укрыться я сюда И с нею встретился; от смерти Нельзя укрыться никуда. Из этого выходит ясно, Что тот, кто от нее бежит, Он тем скорей ее находит И сам удел свой сторожит. Скорей, скорее воротитесь К кровавой битве: меж огней, Среди бряцания оружья, От смерти скроешься верней, Чем между скал, в ущельи темном; Нет достоверного пути, Чтоб от судьбы своей сокрыться, От неизбежного уйти; И пусть от смерти вы бежите, И пусть ее вам страшен вид, Смотрите, вы сейчас умрете, Коль умереть вам Бог велит. (Падает на сцену.) Басилио Смотрите, вы сейчас умрете, Коль умереть вам Бог велит. О, небо, наше заблужденье, Непониманье высшей цели, Как хорошо изобличил нам Окровавленный этот труп, Нам возвестив устами раны, Нам рассказав кровавой пеной, Что бесполезную задачу Предпринимает человек, Когда он с высшею причиной, Когда он с наивысшей силой В борьбу вступает. Пожелавши Свое отечество спасти, Сам мятежам его я предал И злодеяньям, от которых Освободить его замыслил. Клотальдо Хоть все дороги знает рок, Хоть он, сеньор, того находит, Кого в горах сокрытых ищет Не христианское решенье, - Сказать, что нет для нас пути, Его безжалостность исправить. Есть путь; и мудрый над судьбою Способен одержать победу; И если ты не охранен От злополучья и от горя, Старайся отыскать защиту. Астольфо Клотальдо, государь с тобою Как умудренный говорит, Достигший разума с летами, А я как юноша бесстрашный. В глухих горах, средь этой чащи, Я вижу, бьет копытом конь, Рождение ветров проворных; Беги на нем, я в это время Твое спасенье обеспечу, Дорогу здесь постерегу. Басилио Коль хочет Бог, чтобы я умер Иль чтобы смерть меня застигла, Здесь я найти ее желаю И встречусь с ней лицом к лицу. (Призыв к оружию.) СЦЕНА 14-я Сехисмундо, Эстрелья, Росаура, солдаты, свита. - Басилио, Астольфо, Клотальдо. Солдат Король скрывается меж веток, Вот здесь, в горах. Сехисмундо Скорее следом За ним идите по ущельям И осмотрите каждый ствол, Под каждой веткой поглядите. Клотальдо Беги, сеньор. Басилио Зачем? Астольфо Что хочешь Ты сделать? Басилио Уходи, Астольфо. Клотальдо Что ты задумал? Басилио Я хочу Последнее изведать средство. (К Сехисмундо.) Коль ты меня найти желаешь, Я, Принц, у ног твоих. (Становится на колени.) Пусть будут Мои седины твой ковер. Топчи мне голову; ногою Встань на венец мой; в прах повергни Почтение ко мне и сан мой; Из мести честь мою унизь, Со мною обойдись как с пленным; Пусть, после стольких предвещаний, Исполнить сказанное - небо, Свершить обещанное - рок. Сехисмундо О, двор Полонии преславный, Ты, лицезревший столько разных, Столь удивительных событий, Внемли, что Принц твой возвестит! То, что назначено от неба, Что написал перстом Всевышний На той лазоревой скрижали, Где, волю в знаках затаив, На стольких записях лазурных Блистают буквы золотые, То высшее нас не обманет И никогда нам не солжет. Но тот солжет, но тот обманет, Кто, чтоб воспользоваться ими Во зло, захочет в них проникнуть И сокровенность их понять. Отец мой, ныне предстоящий Пред нами, захотев избегнуть Моей свирепости врожденной, Меня животным воспитал И сделал человеком-зверем: И если б я по благородству, По кровному великодушью, По рыцарству своей души Родился кротким и смиренным, Один лишь этот образ жизни, Одно лишь это воспитанье Способны были бы в мой нрав Жестокие внедрить привычки: Хороший способ устранить их! Когда б кому-нибудь сказали: "Какой-нибудь свирепый зверь Тебя убьет", - он поступил бы Разумно - пробуждая зверя, Увидевши его уснувшим? Когда б сказали: "Этот меч, Который носишь ты с собою, Тебя убьет", - разумно было б, Его немедля обнаживши, Приставить лезвие к груди? Когда б сказали: "В бездне моря В сребристо-влажном саркофаге Ты обретешь свою могилу", - Неосторожным был бы он, Доверясь дерзостному морю, Когда оно вздымает горы Курчавых белоснежных хлопьев, Зубчатых скал из хрусталя, С ним то же самое случилось, Как с тем безумцем, кто, узнавши, Что в звере гибель, будит зверя; Как с тем, кто, лезвия боясь, Из ножен меч свой вынимает; Как с тем, кто возмущает волны, Охваченные силой бури; И если бы (внимайте мне) Был нрав мой задремавшим зверем, Мой гнев - мечом, в ножнах сокрытым, И дерзновенность - тихим ветром, - Судьбу нам победить нельзя Несправедливостью и местью, Мы возбудим ее напротив; Кто ж победить ее задумал, Тот должен терпеливым быть И осмотрительным; не прежде Чем злополучие наступит, Пускай себя предохраняет, Кто хочет отвратить беду; Он может (это очевидно) От злополучия укрыться, Но лишь тогда, когда н