им), а также в слове "Господи", которое произносится с украинским "г". Конечно, те, кто хочет блеснуть особой чистотой русского языка, говорят теперь "Господи" с "г" звонким, но это неверно (как, кстати, неверно было бы произносить фарингальный "г" в слове "гонок" - я говорю для украинцев, которые знают, что "гудзики", "гонок" произносятся со звонким "г")- Таким образом, вам сейчас не составит труда создать изготовку знаменитого французского [r]. Манок произносим, как заклинание: "Mon cher ami" и говорим [r]. Сейчас вы, наверное, столкнулись с удивительным ощущением, что вроде бы не говорите [r]. Совершенно верно. Этот звук теперь нужно переосмыслить, потому что это вовсе не тот русский "р'', к которому мы привыкли, со слегка загнутым и поднятым к альвеолам, вибрирующим кончиком языка. На самом же деле это чаще всего особый [g], когда вместо переднего кончика языка, артикуляция осуществляется задней частью языка, и [r] производится в сужении между задней частью языка и краем мягкого неба. Маленький язычок - увула - должен быть напряжен, но не производит никаких вибраций. Поэтому когда возлюбленная говорит возлюбленному шепотом "Mon cheri", она, естественно, говорит [mP SE/ri], [mP SE/gi]. и когда мы смотрим фильмы, а французы делают много фильмов, где употребляется эта фраза, слышим чистый украинский "г", только очень тихий, что и снимает вся кую звонкость. Теперь давайте бегло рассмотрим еще три [r], которые будут фигурировать как звуки сложные для воспроизведения в вашей практике. На первых порах это особенно важно. Итак, пожалуйста. давайте вспомним, что в немецком языке существует не один [r], а несколько и тоже условные: переднеязычный [r]; язычковый (увулярный) [r] и [r] редуцированный. Переднеязычный [r] образуется подобно русскому, только с меньшим количеством вибраций кончика языка. (Русский "р" в начале слова╩ перед и после согласных имеет одну-две вибрации, между гласными -не более одной, и только в конце слова количество вибраций доходит до четырех. Последний вариант совсем не подходит для немецкого языка - вибраций должно быть не более двух.) Современный немецкий язык предпочитает так называемый Zapfchen-r. язычковый (увулярный) [r], который артикулируется подобно французскому. Задняя спинка поднимается к мягкому небу настолько, что касается маленького язычка. Струя выдыхаемого воздуха приводит язычок в движение, в результате чего возникает попеременно то слабое касание, то щель между язычком и задней спинкой языка. Число вибраций язычка должно быть небольшим, поэтому артикулируемый таким образом звук часто бывает похож на щелевой увулярный [x], отличаясь от него только звонкостью. Итак, слегка оттягиваем язык назад, стараясь прижать к зеву, а теперь попробуем совершенно молча, внемую продвигать его вверх-вперед. Теперь, когда вы произнесете манок, чтобы добиться фарингальной фокусировки, думайте о том, что все ваши напряжения как бы "идут" в гортань, а для этого нужно притронуться к горлу рукой и сказать: "Dresden". А теперь потренировавшись еще и слушая себя (а кто может записать, пожалуйста, запишите и послушайте), вы убедитесь, что ничего иного, как правильное, у вас не получится, потому что не может не получиться. И не надо уподобляться дирижеру, который как-то попросил оркестр, когда ему уже, естественно, нечего было сказать: "А теперь знаете что, сыграйте мне этот пассаж фиолетовым звуком". Вы поняли мою иронию? Многие, занимаясь так называемой фонетикой, ищут то, чего никогда не найдешь. "Нужно совершенствоваться всю жизнь", - это стало общим местом. Готового никогда ничего не бывает, если ты оставляешь дело. Дело готово только тогда, когда ты доделываешь его. Я говорю о совершенствовании навыка. Навык никогда не стоит на месте, не думайте, что можно оставить его в том виде, в каком он был вчера, если не заниматься движением, то есть навыком, сегодня. Это закон номер один в культуре движений вообще. Навык отмирает немедленно, если не совершать усилий по его совершенствованию. Следовательно, занимаясь сегодня делом, которое мы сейчас с вами налаживаем, вы должны помнить, что если завтра вы с увлечением не будете тренировать свой речевой аппарат, снова откатитесь на исходный рубеж. А теперь еще один [r] в немецком языке. Этот [r] очень часто произносится в конце слов: например, в слове "культура" - "Kultur" или "пиво" - "Bier". Слышите? Что с ним происходит? Он редуцируется, мы произносим не полностью тот [r], который только что попытались произнести, а совершаем полудвижение, совершаем часть движения, то есть отодвигаем язык назад, но не поднимаем его вверх-вперед: [kul/tu:r] - расширяем рот и упираемся корнем языка в гортань. Разве нельзя элементарно натренировать это? Еще вдобавок, конечно, и слушая, свой звук сопоставляя со звуком носителей языка, после того, как сумел сконцентрировать внимание на фокусе, и так далее? Можно, наверное. Обяэательно получится. Вот таким образом ты и ликвидируешь потихонечку (на первых порах не очень, может быть. сильно, но постепенно все же ликвидируешь) так называемую обученную беспомощность. Итак, [kul/tu:r]: расширяем губы - я специально показываю широким жестом - и отодвигаем в таком положении язык чуть-чуть назад. Не забудьте о придыхании, когда произносите [t] и [k]. И еще раз: "Dresden" - [kul/tu:r], [/bi:r]. Видите, как мы шаг за шагом уже разобрали многие звуки? А теперь, сможете ли вы сейчас произнести по-немецки: [a, o, u, E, i]? "А, о, у, э. и" - я говорю по-русски. "Dresden" - [a, o, u, E, i]. И все сядет, как бы гоноря языком вокалистов, на горло; то есть вы как бы посадите этот звук. Смотрите: "Dresden" - [a, o, u, E, i]. "Эй, ты!" - "а, о, у, э, u" - другое звучание, заметьте, понаблюдайте! Это тоже самонаблюдение. Это тоже всматривание в результат, который создаешь! Очень важно, конечно, оценивать не только внешние ощущения, но и те внутренние, которые в тебе возникают при этом. И особенно важно выделить из них те, которые тебя беспокоят, - ангуассные состояния (от французского слова "ангуасс", "angoisse" [Ag/was] - тревожное состояние, которое ты не можешь объяснить). Когда я произношу какое-нибудь слово на иностранном языке я могу поступить двояко: во-первых, так, как поступают миллионы советских и несоветских студентов, то есть просто отмахнуться от этого ангуасса;. пойти дальше или бросить заниматься. И во-вторых, выяснить причину ангуасса, то есть практически превратить ангуасс в творческое волнение, потому что ты позитивно заволнуешься от результата: получилось, наконец, вышло! И пошел дальше. Как этот ангуасс выясняется? При помощи осознания фазы движения. Я вам сейчас приведу пример, тем более. что мы должны уже, пожалуй; переходить к словодвижениям - время идет, пора! Возьмем для примера слово "теперь", которое на немецкий язык можно перевести двумя синонимами: один из них "nun", очень простой,, второй - "jetzt". Попробуйте повторить его несколько раз: [jetst], [jetst]. Видите, как здорово звучит, но очень трудно, правда?! Особенно в том месте, где происходит стык [ts] и [t]- вы наверняка чувствуете какую-то "загвоздку", какой-то барьер -заметили? Мне очень важно, чтобы каждый честно для себя это заметил. Теперь разберем, как этот барьер можно ликвидировать. А по этой модели вы все остальное будете делать сами. Смотрите, как это просто, как это чудесно просто! Мы начинаем искать нашу причину в составе движения, а для Того, чтобы состав движения был ясен, выясним и состав звука. Что такое [t]? Это понятно, звук простой. Что такое "ц", [ts]? Это в немецком, и в русском звук составной: "т"+"с", [t]+[s], не правда ли? Можно ли тянуть звук "т" долго на русском языке? "Эй, ты!"-"т-т". Что-то не слышно. Наверное, не получается. Вот это и есть осознание, вот вы и начали уже заниматься так,; как должен заниматься, на наш взгляд, любой нормальный человек: [t] не тянется, а вы его пытались подсознательно тянуть. А из чего состоит [tst]? Из [t]+[s]+[t]. И какой же из этих трех звуков тянется? Да единственный, который здесь тянется - это [s] - его-то и надо тянуть! А для того, чтобы он тянулся правильно, по-настоящему, мы с вами должны будем учесть его положение, его позицию перед [t], а также изготовки. Итак, смотрите, что получается: [t] имеет изготовку где-то в надзубном, верхнем альвеолярном районе. Далее, [s] - в данном случае не внизу, как у русского "с". (Давайте разберем этот очень интересный момент, затормозившись на минутку. Дело в том, что изготовка "с" русского- у основания нижних зубов: "сон", "солнце'\ заметили? Изготовка [s] немецкого - выше. Почему? Да потому, что это диктует фокусировка! Смотрите: "Эй, ты!" - "с". "Моm cher ami" - [s] - там же. А теперь "Dresden" - [s] - кончику языка так и хочется подняться вверх, потому что все напряжения переместились в область той точки, геометрическое место которой можно определить как район зева. Все. Получается [s] с кончиком языка повыше.) Но что еще нам нужно здесь учесть? Что? Изготовка [t] и изготовка [s], находясь примерно в одном месте, не могут свободно исполняться после результации. если мы не релаксируем, не расслабим аппарат. Другими словами, я показываю вам, как это выглядит на деле, и вы все поймете. Мы тянем [s]: [jets-s-s], потом делаем паузу, расслабляем кончик языка и говорим [t]. Сейчас мы с вами немножко научились играть на рояле. Так и играют на рояле: чтобы взять другой звук, нужно расслабиться в последний момент. Обязательно. Релаксация не всегда и не полностью, конечно же, заменяется изготовкой. Только в очень быстром темпе она полностью превращается в изготовку, но тогда и законы будут другие. Чем быстрее темп исполнения движений. тем ближе словодвижение (условный термин. Термин!) к звуко-движению. Даже маленький пассаж в быстром темпе может быть уже не словодвижением. Например, французы говорят: "Moulin rouge" [/mulW/ru:Z], "Красная мельница" в переводе. Так вот. эти два слова произносятся, как одно. И даже ударение меняется в первом слове - оно падает не на последний слог, как вроде бы всегда во французском языке, а на первый, со вторым ударением на rouge [/ru:Z]. А можно произнести еще быстрее, почти одним движением. То есть от темпа зависит нарушение иерархичности в распределении на звукодвижения, словодвижения или на пассажи. Я думаю, что вы, наблюдая за ходом мысли, изучаете этот весьма полезный предмет со мной вместе, уясняя, как все должно происходить на самом деле, в процессе обучения у каждого из вас. Но теперь, разобравшись в движениях, мы не сможем произносить очень многие звуки грамотно, если не учтем еще один важный момент. Дело в том, что в работе над языковыми навыками существует, помимо языков/ого аспекта, аспект язык/овый. Языковый аспект имеет непосредственное отношение к органу речи, а следовательно, к мышцам языка и к тем данным, которые мы можем назвать спортивными кондициями. Спортивные кондиции, то есть языковый тренинг, связаны с развитием мышцы. Я сказал "спортивные кондиции", и у вас замелькали в воображении имена, рассказы знаменитых спортсменов о тренировках, замечательные силачи Жаботинский, Алексеев и прочие. Они накапливали силу, делая это по определенным законам, всегда связанным с очень продуманной системой тренировок, с постепенно возрастающими, или уменьшающимися, или лавирующими нагрузками, с определенным образом настройками, когда знаешь, в какой момент что тебе под силу. Они работали, постепенно подбираясь к супернагрузкам, - к цели, которую ставит себе человек, желающий быть самым сильным в мире в поднятии тяжестей. А теперь вернемся к язык/овому тренингу. Это, вы сами понимаете, не связано с такими тяжестями. Но, тем не менее, занимаясь движением языка, мы занимаемся как бы спортом, и я глубочайшим образом верю, что когда-нибудь, прибавив имагинативность, можно будет занижаться звукодвижениями как поднятием тяжестей или бегом трусцой. Заметьте: когда разговор особенно энергичный, работа мышцами языка может резонировать от того, что мы (я сейчас в кавычках скажу) играем на фортепиано "крепкими" пальцами, то есть крепко поднимая и крепко опуская руки, чтобы было легко играть потом, когда мы вдруг расслабим их. Эффект "крепких рук" культура движений речевого аппарата тоже предусматривает. Мы можем говорить вяло, а можем говорить энергично, четко проговаривая каждый звук, очень хорошо осознавая точность движения, его верную сфокусированность, переживая каждое напряжение и наслаждаясь этими напряжениями. Но самое интересное в таком деле - наблюдать рост новых мышц, потому что владеть языком - это владеть органом речи в определенном смысле, когда невероятно важна правильность развития мышц. А правильность развития мышц, как интересно заметили именно силачи и именно спортсмены, которые, как говорится, на этом собаку съели, зависит от того, насколько точно я осознаю, какую мышцу тренирую. А теперь после того, что я сказал, вспомните, чем мы занимались на уроках английского, французского; немецкого, да и русского? Что мы теряли? Мы теряли драгоценное время, мы никогда не видели в языке спортивный элемент, то есть элемент движенческий. Вы даже, наверное, страшно бы удивились: да какой же это спорт? Хотя, безусловно, мысль о том, что владеть языком нужно не только как речью, но и как языком физиологическим, физическим, анатомическим, не нова. Эта старинная мысль весьма очевидна, даже тривиальна. Но разве от этого важность наших находок становится меньшей? Ведь важность их заключается в том, что "there is a way", появляется путь, который совершенно безоблачен, ибо я всегда знаю, как бороться с затруднениями; по той или иной модели, я знаю, что обязательно смогу. Кстати, дети изучают родной язык, сначала наблюдая, тренируя через повтор движения, а потом слушая. Это давным-давно усвоено мамами, доказано педиатрами и логопедами. Дети копируют движение, то есть "наглядчивость" детская прежде их "наcлышености". Прежде! Надо и нам поступать так, приводя нас в соответствие с нашей природой. Теперь все абсолютно необходимо пропускать сначала не через слух, а через глаза как бы, через зрение, через те фильтры; которые позволят сформировать правильное движение. А движение правильно тогда, когда мы исполняем его свободно, и оно нам в радость. Можно ли сразу добиться совершенства? Нет. Это абсурд. Поэтому сегодня вам нужно в общем познакомиться минут за пятнадцать со всеми фонетическими курсами трех языков. Если это окажется возможным, я буду очень рад. Для тех же, у кого еще нет учебников, могу дать совет поискать в библиотеках или взять. например, напрокат, можно даже взаймы на вечер у друга. Только не тяните, постарайтесь буквально завтра вечером пройти за пятнадцать минут все курсы. Не за пять минут, а за пятнадцать - немецкий, английский, французский. А послезавтра можете уже за полчаса, только не сразу, а меняя, в общем накапливая. Таким образом, вы постепенно привыкните к знакам, постепенно привыкните к тому, чтобы читать знаки фонетической транскрипции как ноты движений. И эти движения вы будете увеличивать в своем воображении, как рисунок на дисплее, чувствуя радость от того, что они правильно исполнены. Видите, какое богатство мы получаем от такой точки зрения, от такой продуктивной мысли. Во-первых, мы имеем know how, имеем технологию, и, во-вторых, если мы имеем технологию, мы можем ее внедрить. А внедрять ее нужно срочно, чтобы ничего не забылось. То, что делается быстро, не должно настраивать вас на лад интенсива и блицкрига. Блицкриги нам не нужны. Нам нужна постоянная война с грехопадением, которое называется ничего-неделанье и бездуховность. Постоянная... Только не позволяя душе лениться, только конкретно работая и непрерывно "самонаблюдаясь" над каким-то инструментальным знанием, мы можем достичь чего-либо, или же - обязательное скатывание в абсолютно лишенную действия vita contemplativa, в созерцательность и так называемую обломовщину, в обломовский стиль жизни в самом плохом смысле слова, в традиционном, не в том; который предлагается как современная трактовка образа Обломова. А если ты абсолютно лишен действия, ты не креативен, а значит - не способен производить творческие ценности, не способен продуцировать прекрасное. Без этого человек очень плохо живет. Заметили, как все связано? Связано макродвижение и микродвижение. Связано движение гештальтное и движение мышечное. Связано напряжение психическое с напряжением мышечным, мускульным... Может быть, ангуасс живет во мне оттого, что я чувствую себя, как чувствовал всю жизнь В. Г. Белинский?! "Плохо владею немецким и постоянно ношу словарь с собой, никак не могу усвоить эти проклятые слова!" Он все время носил словарь! Многие думают: "Ах, не знал немецкого - разночинец!" Он учил всю жизнь! Прекрасно читал на немецком, не хуже, чем в инязе. Потому что такой уровень, какой у нас сегодня в инязе, считался тогда смехотворным. Графиня Тенишева читала первые экзепляры изданий Ницше в оригинале и писала ему рецензии. Письма тогда, как известно благодаря нашему телевидению, доходили быстрее. Она была автором первого отзыва на "Так сказал Заратустра". Мы невероятно занизили наши культурные, культурологические требования к себе и потому не можем похвастаться тем, что планка нашего макродвижения, движения к достижению вершины в своем развитии, которому мы обязаны жизнью и которое обязаны совершать, если живем, находится на Достаточной высоте. И когда мы говорим сегодня о стратегическом плане, естественно, должны иметь в виду ту "приманку", которую совершенно честно создаем сами, потому что иначе жить не можем, - своими мечтами. И от качества этих мечтаний, от их критической массы зависит очень многое. Я обязательно должен поставить цель: не изучать что-то поверхностно, а все время совершенствовать те инструменты, которыми владею. От такого целепостановления- целеноложения манера и общении с материалом будет очень сильно меняться. Потому что все, что выходит за рамки инструментальности. - побочное, ибо... - главное. Это и есть тот выход в парадоксальную интенцию, которая в макродвижспии создает игровое, но далеко не игривое отношение. способное ликвидировать, наконец, ту опереточность. которая у нас сегодня присутствует, пир во время чумы и нахождение в чуланах абсолютного большинства психик- менталитетов. ителлектов. судеб! Я воюю с этим. пылко ратуя за то. чтобы мы немедленно начали поджигать свечу с двух концов, и работа, наконец. пошла как следует. Нужно понять, что от духовного образца зависит усвоение звука "к", ваше так называемое произношение, следовательно, движение вообще. Потому что все дело в движении. произношение - следствие. И судьба, которая произносится. простите, не только нами. Пусть кому-то неуютно очень, когда я говорю о Боге. но уже давным-давно пора перестать быть механистическими материалистами, наконец трезво взглянув на мир и не отрываясь от тех данных, которые имелись до жизни некоторых выдающихся мыслителей системы Лысенко Трофима Денисовича. Таким пылким образом я хотел настроить вас на работу которая очень трудна. Поэтому возьмите свою воображаемую планочку и установите ее хотя бы на полметра выше, а лучше сразу на метр. потому что это стратегическая цель. Брать условную высоту в 50 или 80 сантиметроЕ. которую нам предлагают наши замечательные институты и университеты, должен школьник пятого класса, что он. кстати- и делает, потом успешно деградируя. "Tout est bien dans les mains d'Auteur de choses, tout degenere dans les mains d'homme", - горько воскликнул когда-то Жан-Жак Руссо, который давно заметил, насколько вырождается человек, когда уходит в тотальный рационализм. Извините, переведу: "Все прекрасно, все хорошо, все благо в руках Автора вещей. Все вырождается в руках человека". Мы объявили войну тотальному рационализму. но войну по законам рационализма. Мы не ликвидируем рационализм, мы ликвидируем всего лишь тотальность рационализма, всеобьемлющесть, обожествление и идолатризацяю, как сказал бы француз. 11 в этой ликвидации - наша самая большая цель. Сделать мышление гармоничным, сделать его иррационально-рациональным. то есть левосторонним и правосторонним одновременно. пользоваться мозгом так. чтобы он работал полностью. благодарно и благодатно. Мозг благодарит человека, если человек ему. мозгу, даст поработать - благодарит идеей, радостью. эндогенным опиатом, в конце концов, творческой находкой. "И гений - парадоксов друг"... - помните эту гениальную строчку Пушкина? А парадокс вытекает только из ассоциативного источника, который находится в правом полушарии. Парадокс всегда ассоциативен, он потому и парадокс, что появляется там. где полностью господствует случай, а это... не случай, нет! Это детерминированная нашим предшествующим поведением и всей нашей жизнью вещь, которая может называться сонетом Петрарки, или "Лунной сонатой", или вальсом Шопена. И у каждого из нас подобные опусы есть. Только очень обидно, когда этот опус, который должен быть исполнен, допустим, в стиле сецессион или в стиле украинского барокко, тобой должен быть исполнен, -не исполняется. И от этого очень много теряет общая культура, теряет эволюция человека. И именно такую ответственность должен иметь каждый стремящийся за счет приобретения мастерства к обезымяниванию. (Я настойчиво повторяю эту формулу, чтобы она хорошенько запомнилась: вы не представляете, насколько она необходима.) Мы гоним от себя прочь все излишние напряжения, потому что те напряжения, которые не радуют человека, - как правило, неверные. Это обязательно напряжения ангуассные. Нам нужны только свободные напряжения. Вы знаете, как сказал Бах об игре на органе? Он сказал, что это делается чрезвычайно просто, нужно только в нужный момент нажимать нужную клавишу. Я вам предлагаю тоже самое - в нужное время исполнять нужное движение. используя при этом нужные мышцы, и не более. Для этого у нас уже есть алгоритм. Он заключается в том, что мы создаем такие положения как бы верхних психических и верхних мышечных отделов, которые позволяют свободно пользоваться нижними отделами. Допустим, мне нужно взяться за что-то. Что я делаю? Я же не-протягиваю сразу пальцы, я сначала поднимаю руку. а потом уже совершаю более точное, более прецизионное движение более мелкими частями тела. А что мы делаем, когда ставим произношение? Мы уподобляемся тем музыкантам-слухачам, которые даже боятся подумать о том, что можно играть по нотам и очень плохо играют не по нотам. Современность, какова бы она ни была, вовсе не отменяет тот духовный образец, который я пытаюсь сейчас изобразить. Как же можно дожить до того. чтобы простить себе незнание Шекспира в оригинале? Вспомните, как А. Ахматова говорит в своих воспоминаниях: .,Я встала перед зеркалом, посмотрела на себя и сказала вслух- наедине сама с собой: "Я, Ахматова, не прочитаю "Гамлета" на английском языке? Нет!" И позвонила Маршаку". С. Маршак дал ей два-три учебника, а так как он очень плохо говорил по-английски, то, естественно, подарил ей, к сожалению, и свое скверное произношение. Один ее английский друг (эта история длинная и, хоть она и очень интересная, я ее сразу опускаю) заметил как-то, что она говорила по-английски чудовищно. Но это не мешало ей замечательно понимать "Гамлета". Она за полгода выучила язык до такой степени, что читала Шекспира свободно, семантику читала, хотя это очень изъянистое чтение. А. Ахматова, как гениальный человек, конечно, восполнила эти пробелы, которые автоматически причинялись тем, что она не исполняла правильных движений. А ведь в движениях семантика и заложена! Семантика стихов и всей жизни... Вот такая история была в биографии Анны Андреевны Ахматовой. А почему бы и нам не повести себя так же гордо, с таким же достоинством и уважением к себе? Почему мы не можем себе позволить этого? Ведь от приниженности нашей все идет, от людей системы Лысенко, которые внушили нам. что быть Вернадским стыдно, быть Вернадским нехорошо. И в нас крепким сном спит то, что когда-то жило и радовалось, извините, пожалуйста, но еще при очень уважаемом А. С. Макаренко, при В. А. Сухомлинском, который писал, что знает пять языков. Нельзя, невозможно знать пять языков или тридцать пять языков. Это - не то. что знает или может знать человек. Это - не то, что знаемым может быть. Это процесс. Разве можно знать Ганг или Брахмапутру? Волгу или Миссисипи с Миссури?! Они же текут! Так утверждать нельзя. Это свидетельство непонимания элементарных вещей. Нельзя воспитывать людей при помощи императивности, при помощи насилия. А нас воспитывали, списывая как ненужное мысли Достоевского, мысли Лескова, Ахматовой, Горация, Ницше. А они, между прочим, чрезвычайно развитые педагогические методики предлагали. Гете, кстати, гениальный и очень современный педагог, может подарить немало восхитительных часов. если ? открыть его замечательные "Годы учения и странствий Вильгельма Мейстера". Эти два тома помогут получить полное представление о том. как заземленно можно пользоваться чуть ли не мистическими технологиями. Технологиями, которые недоступны. в самом прямом смысле слова, без великого чувства принадлежности к культуре. Поэтому не думайте, что я вот так просто узнаю манок испанского языка, и дело в шляпе. Меня кто-то преследовал вчера по этому поводу, не понимая, что я безумно устал от подобных вопросов: "Скажите манок испанского!" Люди требуют. -.Бросьте манок! Как спасательный круг. как парашют!" Но поймите, манок ничего, ровным счетом ничего не даст, если вы не будете высоко "ставить планку", если не прекратите это чрезмерно заземленное, мягко говоря, существование. А теперь давайте вспомним о других звуках. Звуки [b] и [р]. Русские -"Эй. ты." - "б", "п". "Бабушка". Украинские - "Пiду додому" - .,б''', "п''- "Бабуся." Немецкие? Какими они будут? По описанию этих звуков вы можете определить, что [р] немецкий произносится с придыханием. А придыхание тренируется следующим известным образом: возьмите листочек бумаги и после настройки на фокусировку скажите [р] так, чтобы листочек колыхнулся, словно от дуновения ветра. Немецкий [b] ближе к [р], чем русский. Он не такой звонкий, как в русском, например, или английском. Часто через движение мы имеем возможность поставить два звука сразу, [b] и [р] - один и тот же звук по движению, только в том или ином случае мы включаем или не включаем голосовые связки. Интересно, что в немецком глухие согласные по мышечному напряжению и воздушной струе более сильные, чем русские, звонкие -более слабые. Итак, поставить по изготовкам звуки [d] и [t] вы сможете без затруднений. Английские и немецкие [d], [t] артикулируются прикосновением кончика языка к альвеолам - бугорку над верхними зубами, французские - кончик языка, так же как в русском, находится у нижних зубов, передняя спинка языка касается верхних. Те, кто начинал изучать иностранные языки с английского, очень часто переносят свое представление об альвеолярных [d; t] на французский. Нужно сразу поставить все точки над "i" и разделить произношение английских альвеолярных [d, t, n] от французских [d, t, n]. Кроме того, звук [t] в английском и немецком произносится с придыханием, а звук [d] в немецком оглушается в конце слов и морфем. В английском и французском оглушение отсутствует. Теперь давайте разберем изготовку английского звука [S] обозначаемого в международной фонетической транскрипции знаком интеграла. Это "нота движения", исполнение которой.. как ни странно, имеет очень любопытную изготовку. Итак, если в русском языке вы произносите "ш", то, естественно, вспоминаете правило, известное со школьной скамьи, а именно: "ш" в русском языке твердый. Скажите, пожалуйста, а как произносится звук "щ"? Из каких звуков он состоит? Пишу. Что вы сказали? "Ш"? Еще что? "Ч", да? "Щ= ш + ч"? Теперь я, естественно, никого не позоря, хочу показать вам, насколько здорово мы разбираемся в культуре движений в языке, который можно считать, вероятно, родным: "Щ= шь + шь". Легче стало жить? Не верьте вашим учебникам - мягкий "ш" имеется в русском языке и записывается как "щ". Вы сказали "шч", а на самом деле это "шь-шь": "Ну, еще, ну, "йэшьшьо", ну. "йэшьшьо" - никакого "ч" и в помине нет. Но к чему я обратил на это ваше досточтимое внимание? Неужели только, чтобы доказать частичную несостоятельность в языке, который является для вас родным? Нет, конечно, дело в том, что изготовка русского "щ" является изготовкой английского звука [S]: "I shall" [/ai SQl], "I should" [/ai /Sud], не "шу", а "щ'\ [Sud]. Потому он, твердый для англичанина, кажется русскому смягченным. Понимаете, как просто? Итак, попробуем теперь сказать слово, которое графически будет выражаться следующим образом: "сожженный". Как вы думаете., что сие значит фонетически? Могу предложить на выбор два варианта: "сожженный" и "сажьжьонный". Только не говорите, что произнесение первого - в порядке вещей. Это то же самое, что позволить себе говорить "угл/я", "д/оговор" и проч. Неужели сегодня уже можно все, хоть в словарях и написано "доп.", "допустимо". Только куда девается "великий и могучий"? Неужели мы все превратились в господ иностранцев? А дело в том, что двойной "ж" - не что иное, как "щ", который озвончен: "сажьжьонный". То же самое происходит, когда "д'' и "ж", ,.м" и "д" смыкаются вместе: "дождя" - "дажьжьа", "дождю" - "дажьжьу". Видите, какие находки бывают на ровном, "пустом" месте? Теперь мы можем немножечко повысить планку требований к своему родному языку. Надеюсь, что это достаточно наглядные примеры. Итак, мы убеждаемся, что еще плохо наладили связь между движениями и точностью того, что находится в области эйдоса, в области идеального. Мы неадекватны своими движениями тому. что на самом деле есть в идеале в русском языке. Мы производим другие движения и слышим другое, но только сейчас стали обращать на это внимание. А школа культуры движений должна открываться сначала через тот вход, через те двери, которые называются "Мой родной язык". Я открываю двери в родной язык и учусь движениям, учу по-другому звуки, учусь движениям языка и всех прочих частей речевого аппарата, снова анализирую их и затем трезво переношу свой анализ на другой (иностранный) язык. И это самый простой путь. Путь слухачества не приносит ни удовольствия, ни стопроцентного понимания, а главное, не дает экономии времени. Это экономически невыгодно, потому что нечестно. Слышите, нечестно - значит невыгодно! Самое страшное, что с нами творится, - постоянное надувательство самого себя, который не хочет читать вслух Шекспира в оригинале, ибо организм не хочет читать, когда ручеек движений льется неправильно. И вот поэтому-то я говорю о свободе ?2, о вторичной свободе, которая естественно возникает в нашем ощущении, когда мы достигли критической массы накопленных движений, движений правильных. Мы как бы во второй раз приходим к ощущению фокусировки. И этот путь можно пройти очень быстро, за год или даже за полгода. Но нужно обязательно заниматься немецким, французским, английским языками сначала по правилу 3 минут 14 секунд, начиная буквально с нескольких секунд, с непременным экспонированием, заменяя один язык другим, другой - третьим. Так можно работать часами, но обязательно очень маленькими порциями, меняя три языка, чтобы они, не дай Бог, не "срослись", как сиамские близнецы. Дифференциация должна воспитываться с самого начала, с правильной стартовостью. Языки должны общаться, играть вместе и развиваться на лужайке воображения но ни в коем случае нельзя заставлять их как бы "притискиваться" друг к другу настолько и так, чтобы мы даже путали их. И это можно ликвидировать, только уделяя каждому в отдельности маленькие отрезки времени, последовательно занимаясь то одним, то другим, то третьим. Это очень плодотворный метод, поверьте. Он уже проверен. И не делайте себе, пожалуйста, медвежью услугу - не думайте, что лучше будет, если вы возьмете только два языка или возьмете другую группу, например немецкий, итальянский и испанский. "Ну, хочется!" Не надо. Возьмите, пожалуйста, за основу этот тривиум, эту трехпредметность, которая уже послужила человечеству. Эти три культуры - квинтэссенция культуры. И не только языковой. За ними стоит огромное количество разных культур, разновидностей общей большой культуры. Те, кто осмелятся нарушить закон изучения культурологической группы предметов, пострадают от ненужных потерь. Многих пугают проблемы лексики. Но проблемы лексики в автодидактике, честно скажу, не существует. Лексику можно делать в неограниченном количестве, притом всегда, при условии ежечасного, ежедневного пользования словарем. В русский словарь, к примеру, начинающему автодидакту нужно заглядывать раз сто в течение дня. И не меньше. Необходимо конкретно работать со словарем, непрерывно изучая мнение лексикографов, потому что к языку мы должны подойти специализированно, серьезно, по-настоящему, постепенно повышая планку. Все свободное от основной работы время, в том числе время в очередях за колбасой, в поездах, в местных командировках, дома, когда смотришь телевизор, ночью, не мучаясь таким образом от бессоницы, и даже на работе, когда там особенно делать нечего, мы посвящаем этому. И все станет возможным. Мысли - как музыка, по словам Бетховена, свободны. Свободны наши движения, которые можно исполнять не только реально, но и про себя, имагинативно. Для этого мы и совершим сейчас еще один подвиг, работая над созданием внутреннего ландшафта. Внутренний ландшафт - это представляемое нами пространство, наполненное светом, ароматами, пением птиц, небом, морем, пальмами - как вам угодно. Если вы любите северный ландшафт -используйте его, если вы любите среднюю полосу России - пожалуйста, Украину - ради Бога. Но одно условие есть в представляемом вами ландшафте - главной частью его должно быть небо, очень много неба, чтобы появился объем и вы вдруг поняли, что внутри вас не чулан, а простор, природа, космос. От этого представления будут зависеть в значительной мере все ваши успехи по культуре движения речевого аппарата, то есть по усвоению языков. И по вашему мировоззрению оно пройдется корректирующим карандашом. Обязательно изменится многое и вдруг с легкостью превратится в противоположность, потому что создание такой психологической единицы, как внутренний ландшафт, сделает выше сознание как бы категориальным, он поможет определить относительно себя все остальное, что творится у нас. Объемность ландшафта - удивительно простая вещь для того, кто понимает, что голова должна быть абсолютно "пусто и". Пустая голова не будет зажата. Тот, кто сейчас поймет это, тот уже начал очень успешно трудиться. Почему? Потому что понятие о загруженной голове ведет, во-первых, к этической ошибке: "Я уже что-то знаю". Скажите себе: "Ничего я не знаю", - и то, что у вас в навыке, воспроизведется. Значит, все равно ландшафт пустой. Во-вторых, я могу гораздо проще двигаться к цели, когда у меня есть небо, море, солнце и пролетающие мимо чайки, потому что объем опять-таки пустой -я ощущаю, что его можно постоянно наполнять. Я просыпаюсь утром и говорю себе: "Боже! Какая же я балда!" Я, может, так и не говорю, но все равно -пусто же! Пустая голова - какая прелесть! Как это чудесно, говорю я себе, ведь пустая снова, вроде ночью что-то было, но -опять пустая! Вы понимаете, какую психологическую позу мы приобретаем, способствуя своему перерождению, причем не хочу сказать, мгновенному, но, знаете, довольно быстрому. Эта позиция, эта психологическая поза очень правильна, она открывает "зеленую улицу" такой работе, которая приводит к результату прежде всего в движении, ты не устаешь, ты неутомим, ты начинаешь трудиться, как муравей, и очень скромно трудишься. Всерешенность, как в брехтовском зонге, естественно приводит к тому, что тебе кажется, что у тебя очень полная голова - с полным собранием сочинений Брежнева, Черненко и прочих. Давайте сделаем свои головы максимально пустыми. Итак, да здравствует вынос оттуда библиотек! Все нужно ежедневно начинать с нуля! Если хотите, поначалу ежечасно. Напоминайте себе каждую минуту, что у вас пустая голова, что у вас прекрасная погода внутри, что у вас светит солнце. И вы увидите, как ваш, извините ради Бога, полиартрит угомонится, радикулит тоже, потому что эта погода важнее той, потому что электрические импульсы идут на руку тогда (это еще в 30-е годы доказано), когда мы просто представляем напряжение. От этих представлений зависит гораздо больше - они первичней, чем кажется человеку непонимающему. Лекция четвертая. ДОМАШНИЙ ОЧАГ В КАРМАНЕ Обида на современность. - Анализ филистерства. - Подотчетность совести. - Душа как сумма внутренних движений (Ницше). - Отчуждение себя от себя. - Неполное развитие (макросравнение с насекомыми). - Логика по Л. Витгенштейну плюс ручейковость. - Генеративный побег эволюции. - Гипноидальное состояние СССР. - Опора на полет. - Благосостояние душ трудящихся. - Технология культуры. - Приемы самоанализа. - Бегство от духовной энтропии. - Ареал познаваемого. - Детская клятва. - Лобачевский шутил поначалу... - Поток исторического времени. - Две аксиологии восприятия нас. - Скидка на обыденность. - О вкусе соли. - Black box головы. - Неадекватное мышление. - Взгляд на движение со стороны. - Обрывчатость немецкой речи. - Звуки, которых не бывает. - Законы движения речевого аппарата. - Одаренность движением. - Опасность слухачества. - Какой язык во рту у... - Часы без нескольких деталей. - Мысль - цензор движения. - Чтение как движение речевого аппарата. - Вещество смысла. - Макродвижение поступка. - Обученная беспомощность и паралич движений. - Упражнения и храмовость. - Первое упоминание о стадиях развития навыка. - Эхо во внутреннем ландшафте. - Разделение занятий. - Недоведение интереса до выгорания. - Культура гештальных движений. - О пользе очередей. - Система ассоциативных "закладок". - Сразу принимаемся за романы. - Закон продленного восприятия и откровения. - Разбудить праздник. Все кажется: вернемся, припадем душой к давно минувшему, - но ныне, в настоящем, нас держит вкус полыни и даже сладость мы находим в нем, бредя куда-то под шальным дождем, едва познав мгновенный прочерк линий, с желаньем светлым думать на латыни в своем существовании ином. Кто эти "мы"? Да все, кто ностальгию как сердце носит, времена другие оплакивая, гладя и с тоской, как будто к человечной Афродите к ним обращаясь посреди обиды и прижимаясь влажною щекой. Когда мы думаем о том, в какое время живем, мы склонны считать, что оно нас обижает. Чувство обиды на современность уживается с патриотизмом, похожим на локальный патриотизм. Каждый хвалит то место, где живет. А так как время - это пространство, мы, естественно, хвалим то место в пространстве, в котором существуем. Когда мы хорошо хотим организовать учебный процесс, мы, вероятно, должны начинать, все-таки, с чего-то такого, что можно считать базой, опорой, на которую ставится вся эта скульптура, все это сооружение, понимая, что без этой базы, без этого подиума мы не сдвинемся с места ни на йоту. Именно поэтому в тему "Самоанализ" мы включаем тему "Филистерство", тему, которая, естественно, должна помочь каждому из нас организовать