Взберемся с тобой на забор И с маленьким кроликом будем Оттуда вести разговор. Давай все, что хочешь, папа, Лишь бы только мне быть с тобой. Исследуем все дороги, А к ночи вернемся домой. Вот твои сапоги, вот шляпа, Вот трубка, табак и трость. Бежим поскорее, папа, Пока не заметил гость! ПЕСНЬ ДАРЗИ, ПТИЧКИ-ПОРТНЯЖКИ, В ЧЕСТЬ ХРАБРОЙ МАНГУСТЫ РИККИ-ТИККИ-ТАВИ Жизнью живу я двойной: В небе я песни пою, Здесь, на земле, я - портной. Домик из листьев я шью. Здесь, на земле, В небесах, над землею, Шью я, и вью, и пою! Радуйся, нежная мать, - В битве убийца убит. Пой свою песню опять, - Недруг в могилу зарыт. Злой кровопийца, Таившийся в розах, Пойман, убит и зарыт! Кто он, избавивший нас? Имя его мне открой. Рикки - сверкающий глаз, Тикки - бесстрашный герой, Рик-Тикки-Тикки, Герой наш великий, Наш огнеглазый герой! Хвост пред героем развей, Трель вознеси к небесам. Пой ему, пой, соловей! Нет, я спою ему сам. Славу пою я великому Рикки, Когтям его смелым, Клыкам его белым И огненно-красным глазам! О ВСАДНИКЕ И КОНЕ Ни шпорой, ни плетью коня не тронь, Не надо вступать с ним в спор. Но может в пути минута прийти - И почувствует взнузданный конь Хлыста остроту, и железо во рту, И стальные колесики шпор. ЕСЛИ... О, если ты покоен, не растерян, Когда теряют головы вокруг, И если ты себе остался верен, Когда в тебя не верит лучший друг, И если ждать умеешь без волненья, Не станешь ложью отвечать на ложь, Не будешь злобен, став для всех мишенью, Но и святым себя не назовешь, И если ты своей владеешь страстью, А не тобою властвует она, И будешь тверд в удаче и в несчастье, Которым, в сущности, цена одна, И если ты готов к тому, что слово Твое в ловушку превращает плут, И, потерпев крушенье, можешь снова - Без прежних сил - возобновить свой труд, И если ты способен все, что стало Тебе привычным, выложить на стол, Все проиграть и вновь начать сначала, Не пожалев того, что приобрел, И если можешь сердце, нервы, жилы Так завести, чтобы вперед нестись, Когда с годами изменяют силы И только воля говорит: "Держись!" - И если можешь быть в толпе собою, При короле с народом связь хранить И, уважая мнение любое, Главы перед молвою не клонить, И если будешь мерить расстоянье Секундами, пускаясь в дальний бег, - Земля - твое, мой мальчик, достоянье! И более того, ты - человек! ТОММИ АТКИНС Хлебнуть пивца я захотел и завернул в трактир. - Нельзя! - трактирщик говорит, взглянув на мой мундир. Девчонки мне смотрели вслед и фыркали в кулак. Я усмехнулся, вышел вон, а сам подумал так: "Солдат - туда, солдат - сюда! Солдат, крадись, как вор. Но "Мистер Аткинс, в добрый путь!" - когда играют сбор. Когда играют сбор, друзья, когда играют сбор. "Любезный Аткинс, в добрый путь", - когда играют сбор". Явился трезвого трезвей я в театральный зал. Но пьяный щеголь сел на стул, где я сидеть желал. Назад спровадили меня - под самый небосвод. Но если пушки загремят, меня пошлют вперед! Солдат - туда, солдат - сюда! Гони солдата вон! Но если надо на войну, - пожалуйте в вагон. В вагон пожалуйте, друзья, пожалуйте в вагон. Но если надо на войну, пожалуйте в вагон! Пускай вам кажется смешным грошовый наш мундир. Солдат-то дешев, но хранит он ваш покой и мир. И вам подтрунивать над ним, когда он под хмельком, Гораздо легче, чем шагать с винтовкой и мешком. Солдат - такой, солдат - сякой, бездельник и буян! Но он храбрец, когда в строю зальется барабан, Зальется барабан, друзья, зальется барабан. Но он - храбрей, когда в строю зальется барабан. Мы - не шеренга храбрецов и не толпа бродяг. Мы - просто холостой народ, живущий в лагерях. И, если мы подчас грешим - народ мы холостой, - Уж извините: в лагерях не может жить святой! Солдат - такой, солдат - сякой, по он свой помнит долг, И, если пули засвистят, - в огонь уходит полк. В огонь уходит полк, друзья, в огонь уходит полк, Но, если пули засвистят, в огонь уходит полк! Сулят нам лучший рацион и школы - черт возьми! - Но научитесь, наконец, нас признавать людьми, Не в корме главная беда, а горе наше в том, Что в этой форме человек считается скотом. Солдат - такой, солдат - сякой, и грош ему цена. Но он - надежда всей страны, когда идет война. Солдат - такой, солдат - сякой! Но как бы не пришлось Вам раскусить, что он не глуп и видит все насквозь! БАЛЛАДА О ЦАРИЦЕ БУНДИ Он умирал, Удаи Чанд, Во дворце на крутом холме. Всю ночь был слышен гонга звон. Всю ночь из дома царских жен Долетал приглушенный, протяжный стон, Пропадая в окрестной тьме. Сменяясь, вассалы несли караул Под сводами царских палат, И бледной светильни огонь озарял Ульварскую саблю, тонкский кинжал, И пламенем вспыхивал светлый металл Марварских нагрудных лат. Всю ночь под навесом на крыше дворца Лежал он, удушьем томим. Не видел он женских заплаканных лиц, Не видел опущенных черных ресниц Прекраснейшей Бунди, царицы цариц, Готовой в могилу за ним. Он умер, и факелов траурный свет, Как ранняя в небе заря, С башен дворца по земле пробежал - От речных берегов до нависших скал. И женщинам плакать никто не мешал О том, что не стало царя. Склонившийся жрец завязал ему рот. И вдруг в тишине ночной Послышался голос царицы: - Умрем, Как матери наши, одеты огнем, На свадебном ложе, бок о бок с царем. В огонь, мои сестры, за мной! Уж тронули нежные руки засов Дворцовых дверей резных. Уж вышли царицы из первых ворот. Но там, где на улицу был поворот, Вторые ворота закрылись, - и вот Мятеж в голубятне затих. И вдруг мы услышали смех со стены При свете встающего дня: - Э-гей! Что-то стало невесело тут! Пора мне покинуть унылый приют, Коль дом погибает, все крысы бегут. На волю пустите меня! Меня не узнали вы? Я - Азизун. Я царской плясуньей была. Покойник любил меня больше жены, Но вдовы его не простят мне вины!.. - Тут девушка прыгнула вниз со стены. Ей стража дорогу дала. Все знали, что царь больше жизни любил Плясунью веселую с гор, Молился ее плосконосым божкам, Дивился ее прихотливым прыжкам И всех подчинил ее тонким рукам - И царскую стражу, и двор. Царя отнесли в усыпальню царей, Где таятся под кровлей гробниц Драгоценный ковер и резной истукан. Вот павлин золотой, хоровод обезьян, Вот лежит перед входом клыкастый кабан, Охраняя останки цариц. Глашатай усопшего титул прочел, А мы огонь развели. "Гряди на прощальный огненный пир, О царь, даровавший народу мир, Властитель Люни и Джейсульмир, Царь джунглей и всей земли!" Всю ночь полыхал погребальный костер, И было светло, как днем. Деревья ветвями шуршали, горя. И вдруг из часовни одной, с пустыря, Женщина бросилась к ложу царя, Объятому бурным огнем. В то время придворный на страже стоял На улице тихих гробниц. Царя не однажды прикрыл он собой, Ходил он с царем на охоту и в бой, И был это воин почтенный, седой И родич царицы цариц. Он женщину видел при свете костра, Но мало он думал в ту ночь, Чего она ищет, скитаясь во мгле По этой кладбищенской скорбной земле, Подходит к огню по горячей золе И снова отходит прочь. Но вот он сказал ей: - Плясунья, сними С лица этот скромный покров. Царю ты любовницей дерзкой была, Он шел за тобою, куда ты звала, Но горестный пепел его и зола На твой не откликнутся зов! - Я знаю, - плясунья сказала в ответ, - От вас я прощенья не жду. Творила я очень дурные дела, Но пусть меня пламя очистит от зла, Чтоб в небе я царской невестой была. Другие пусть воют в аду! Но страшно, так страшно дыханье огня, И я не решусь никогда! О воин, прости мою дерзкую речь: Коль ты запятнать не боишься свой меч, Ты голову мне согласишься отсечь? - И воин ответил: - Да. По тонкому, длинному жалу меча Струилась полоскою кровь, А воин подумал: "Царица-сестра С почившим супругом не делит костра, А та, что блудницей считалась вчера, С ним делит и смерть и любовь!" Ворочались бревна в палящем огне, Кипела от жара смола. Свистел и порхал по ветвям огонек Голубой, как стального кинжала клинок. Но не знал он, чье тело, чье сердце он жег, Это Бунди-царица была. ПЕХОТА В АФРИКЕ В ногу, в ногу, в ногу, в ногу - мы идем по Африке. Сотни ног, обутых в буцы, топают по Африке. Буцы, буцы, буцы, буцы топчут пыль дорожную. От войны никуда не уйдешь. Восемь, семь, пятнадцать миль, - тридцать нынче пройдено. Десять, три, четырнадцать, - двадцать семь вчера прошли, Буцы, буцы, буцы, буцы топчут пыль дорожную. От войны никуда не уйдешь. Думай, думай, думай, думай, - думай хоть о чем-нибудь Или станешь идиотом от такого топота. Буцы, буцы, буцы, буцы топчут пыль дорожную. От войны никуда не уйдешь. Считай, считай, считай, считай, патроны пересчитывай. А если зазеваешься, - тебя раздавят тысячи. Буцы, буцы, буцы, буцы втопчут в пыль дорожную. От войны никуда не уйдешь. Голод, боль, бессонницу - все ты можешь вынести. Но нельзя, нельзя, нельзя слышать, как без устали Буцы, буцы, буцы, буцы топчут пыль дорожную. От войны никуда не уйдешь. Днем еще туда-сюда - все же ты в компании. Но когда кругом ни зги, только слышишь сапоги - Только буцы, буцы, буцы топчут пыль дорожную. От войны никуда не уйдешь. Сорок дней я был в аду и скажу по совести, Там не жарят, не пекут, - там все то же, что и тут - Буцы, буцы, буцы, буцы топчут пыль дорожную От войны никуда не уйдешь. НАДПИСЬ НА МОГИЛЕ СОЛДАТА БЫВШЕГО КОНТОРЩИКА Не плачьте, - сделала борьба Свободным робкого раба. И, став свободным, он открыл В себе источник новых сил. И силы отдал он свои Товариществу и любви. И, жизнь за дружбу положив, Он пал, но вечно будет жив. МАШИНЫ Человек из-под земли нас откопал И расплавил в огненной печи, Дал нам блеск, и форму, и закал, По размеру обстрогал и обточил. Дайте воду нам и уголь в срок. Смажьте маслом - и пустите в ход. Выполнять мы будем свой урок Дни и ночи, дни и ночи напролет. Мы толкаем, Тянем, Гоним И везем, Ткем, Печатаем И строим - Вместо вас, Пилим Доски И взрываем Чернозем, Слышим, Видим - Без ушей И глаз, Мы послушны человеку, но заметь: Нам чужда ошибка или ложь. Ни прощать мы не умеем, Ни жалеть - За один случайный промах Ты умрешь! x x x Не было краше Балкиды-царицы В мире во все времена, Но, как с подругой, могла сговориться С бабочкой легкой она. Был повелитель могучий и славный - Азии царь Соломон. Но с мотыльками, как с равными равный, Часто беседовал он. Сладко подумать о том, что когда-то Два властелина земли С бабочкой легкой, плясуньей крылатой, В рощах беседы вели! ИЗ ВИЛЬЯМА ЙЕЙТСА СКРИПАЧ ИЗ ДУННИ Когда я на скрипке играю, Вся улица пляшет со мной. Двоюродный брат мой - священник. Священник и брат мой родной. Но я не завидую братьям: Им старый молитвенник мил, А я себе песенник славный На ярмарке сельской купил. Когда постучимся мы трое В день Судный у райских ворот, Привратник нам всем улыбнется, Но первым меня позовет. Кто праведен сердцем, тот весел, Коль скорбный не выдался час. А веселые любят скрипку, А веселые любят пляс. СТАРАЯ ПЕСНЯ, ПРОПЕТАЯ ВНОВЬ Я ждал в саду под ивой, а дальше мы вместе пошли. Ее белоснежные ножки едва касались земли. - Любите, - она говорила, - легко, как растет листва. Но я был глуп и молод и не знал, что она права. А в поле, где у запруды стояли мы над рекой, Плеча моего коснулась она белоснежной рукой. - Живите легко, мой милый, как растет меж камней трава. Но я был молод, и горько мне вспомнить ее слова. ИЗ ДЖОНА МЭЙСФНЛЬДА МОРСКАЯ ЛИХОРАДКА Опять меня тянет в море, где небо кругом и вода. Мне нужен только высокий корабль и в небе одна звезда, И песни ветров, и штурвала толчки, и белого паруса дрожь, И серый, туманный рассвет над водой, которого жадно ждешь. Опять меня тянет в море, и каждый пенный прибой Морских валов, как древний зов, влечет меня за собой. Мне нужен только ветреный день, в седых облаках небосклон, Летящие брызги, и пены клочки, и чайки тревожный стон. Опять меня тянет в море, в бродячий цыганский быт, Который знает и чайка морей, и вечно кочующий кит. Мне острая, крепкая шутка нужна товарищей по кораблю И мерные взмахи койки моей, где я после вахты сплю. ИЗ Т.-С. ЭЛИОТА МАКAВИТИ Макавити - волшебный кот. У нас его зовут Незримой Лапой, потому что он великий плут. В тупик он ставит Скотланд-Ярд {*}, любой патруль, пикет... Где был он миг тому назад - его и духу нет! Макавити, Макавити, таинственный Макавити! Законы наши соблюдать его вы не заставите. Презрел он тяготения всемирного закон. На месте преступлениями разу не был он. Его преследуй по пятам, беги наперерез, Ищи по крышам, чердакам - Макавити исчез! Он ярко-рыж, высок и худ, угрюмый кот-бандит, Глаза ввалились у него, но в оба он глядит. Морщины мыслей и забот на лбу его легли, Усы не чесаны давно, и воротник в пыли. Он так и вьется на ходу змеей среди кустов. Вам кажется, что он уснул, а он к прыжку готов! Макавити, Макавити, таинственный Макавити, Он дьявол в образе кота, его вы не исправите. У вас на крыше, на дворе встречает он рассвет, Но на месте преступленья никогда злодея нет! По виду он - почтенный кот от лап до бакенбард, И оттиска его когтей не сделал Скотланд-Ярд. Но если ночью совершен на окорок налет, Стекло разбито в парнике, цыплят недостает, Ограблен сейф, иль певчий дрозд погиб во цвете лет, - Там без него не обошлось... Но там его уж нет! А если в министерстве исчезнет договор Или в Адмиралтействе чертеж похитит вор, И вы найдете чей-то след у входа в кабинет, - Искать его - напрасный труд: злодея нет как нет! В секретном департаменте, наверно, скажут вам: "Да тут не без Макавити... Но где теперь он сам?.." Он отдыхает в тишине и лижет рыжий хвост Иль смертности мышей и крыс учитывает рост. Макавити, Макавити, единственный Макавити! Его вы не отравите, его вы не удавите! Он двадцать алиби подряд представит на суде, Как доказательство того, что не был он нигде. Я знаю множество других разбойников-котов, Но я уверен, убежден и присягнуть готов, Что все коты, которых ждет и ловит Скотланд-Ярд, На побегушках у него, а он - их Бонапарт! {* Скотланд-Ярд - штаб английской полиции.} ИЗ ЭДВАРДА ЛИРА ЭДВАРД ЛИР О САМОМ СЕБЕ Мы в восторге от мистера Лира, Исписал он стихами тома. Для одних он - ворчун и придира, А другим он приятен весьма. Десять пальцев, два глаза, два уха Подарила природа ему. Не лишен он известного слуха И в гостях не поет потому. Книг у Лира на полках немало. Он привез их из множества стран. Пьет вино он с наклейкой "Марсала", И совсем не бывает он пьян. Есть у Лира знакомые разные. Кот его называется Фосс. Тело автора - шарообразное, И совсем нет под шляпой волос. Если ходит он, тростью стуча, В белоснежном плаще за границей, Все мальчишки кричат: - Англича- нин в халате бежал из больницы! Он рыдает, бродя в одиночку По горам, среди каменных глыб, Покупает в аптеке примочку, А в ларьке - марципановых рыб. По-испански не пишет он, дети, И не любит он пить рыбий жир... Как приятно нам знать, что на свете Есть такой человек - мистер Лир! ПРОГУЛКА ВЕРХОМ Щипцы для орехов сказали соседям - Блестящим и тонким щипцам для конфет: - Когда ж, наконец, мы кататься поедем, Покинув наш тесный и душный буфет? Как тяжко томиться весною в темнице, Без воздуха, света, в молчанье глухом, Когда кавалеры и дамы в столице Одно только знают, что скачут верхом! И мы бы могли гарцевать по дороге, Хоть нам не случалось еще до сих пор. У нас так отлично устроены ноги, Что можем мы ездить без седел и шпор. - Пора нам, - вздохнули щипцы для орехов, Бежать из неволи на солнечный свет. Мы всех удивим, через город проехав! - Еще бы! - сказали щипцы для конфет. И вот, нарушая в буфете порядок, Сквозь щелку пролезли щипцы-беглецы, И двух верховых, самых быстрых лошадок Они через двор провели под уздцы. Шарахнулась кошка к стене с перепугу, Цепная собака метнулась за ней. И мыши в подполье сказали друг другу: - Они из конюшни уводят коней! На полках стаканы зазвякали звонко. Откликнулись грозным бряцаньем ножи. От страха на голову стала солонка. Тарелки внизу зазвенели: - Держи! В дверях сковородка столкнулась с лоханью, И чайник со свистом понесся вослед За чашкой и блюдцем смотреть состязанье Щипцов для орехов - щипцов для конфет. И вот по дороге спокойно и смело, Со щелканьем четким промчались верхом Щипцы для орехов на лошади белой, Щипцы для конфет на коне вороном. Промчались по улице в облаке пыли, Потом - через площадь, потом - через сад. И только одно по пути говорили: - Прощайте! Мы вряд ли вернемся назад! И долго еще отдаленное эхо До нас доносило последний привет Веселых и звонких щипцов для орехов, Блестящих и тонких щипцов для конфет... КОТ И СОВА Кот и Сова, Молодая вдова, Отправились по морю в шлюпке, Взяв меду в дорогу И денег немного (Чтоб за морем делать покупки). Сова, поглядев на луну, На волну, Запела под звон гитары: "Ах, милый мой Кот, ты хорош И пригож. Давай обручимся - нигде не найдешь Такой восхитительной пары, Такой, такой, Такой, такой, Такой восхитительной пары". "Голубушка! - Кот В ответ ей поет. - Как ваше прекрасно лицо! На вас, моя птица, Хочу я жениться, Но где бы найти нам кольцо?" И ночи и дни Скитались они, Покуда в прибрежном лесу, У края земли, Свинью не нашли С кольцом обручальным в носу, В носу, в носу, В носу, в носу, С кольцом обручальным в носу. - Продашь ли колечко иль дашь нам без денег? - Свинья отвечала: - Продам! - И этим кольцом обручил их священник - Индюк, оказавшийся там. В тот день они ели Бисквит, карамели, А вечером, счастья полны, Рука в руке, На прибрежном песке Плясали при свете луны, Луны, луны, Луны, луны, Плясали при свете Луны... УТКА И КЕНГУРУ Прокрякала Утка: - Мой друг Кенгуру, Какой же ты сильный и ловкий! Ты скачешь и в холод, и в дождь, и в жару, Не зная в пути остановки. А мне надоел этот илистый пруд, Где жалкие слизни и жабы живут. Неужто я, света не видя, умру? Возьми меня в путь, Кенгуру! Тебя я не буду тревожить никак, - Добавила вкрадчиво Утка, - Я буду молчать и скажу только "кряк", Коль станет особенно жутко. Увижу я бурного моря прибой И чаек свободных игру... Возьми же меня поскорее с собой, Любезнейший Кенгуру! - Мне надо, - промолвил в ответ Кенгуру, Обдумать твое предложенье. Быть может, оно нам послужит к добру, Но есть и одно возраженье: Меня ты прости, но учесть мы должны, Что лапки твои чересчур холодны, И если схвачу ревматизм, То это не будет сюрпризом! Прокрякала Утка: - О нет, пустяки! Я знала, что очень ты зябкий, И, видишь, надела тройные носки Из шерсти и пуха на лапки. Купила и плащ, чтоб не стыть на ветру Ни мне, ни тебе, Кенгуру! - Ну что ж, я готов тебя в спутницы взять. Смотри, как луна чиста!.. Но чтоб равновесья в пути не терять, Садись-ка на кончик хвоста. И вот они оба пустились в галоп Вдоль горных дорожек и вьющихся троп, По желтым пескам и лесному ковру - Утка и Кенгуру. В СТРАНУ ДЖАМБЛЕЙ {*} В решете они в море ушли, в решете, В решете по седым волнам. С берегов им кричали: - Вернитесь, друзья! - Но вперед они мчались - в чужие края - В решете по крутым волнам. Колесом завертелось в воде решето... Им кричали: - Побойтесь греха! Возвратитесь, вернитесь назад, а не то Суждено вам пропасть ни за что, ни про что!.. - Отвечали пловцы: - Чепуха! Где-то, где-то вдали От знакомой земли, На неведомом горном хребте Синерукие Джамбли над морем живут, С головами зелеными Джамбли живут. И неслись они вдаль в решете. Так неслись они вдаль в решете, в решете, В решете, словно в гоночной шлюпке. И на мачте у них трепетал, как живой, Легкий парус - зеленый платок носовой На курительной пенковой трубке. И матросы, что с ними встречались в пути, Говорили: - Ко дну они могут пойти, Ведь немыслимо плыть в темноте в решете, В этой круглой дырявой скорлупке! А вдали, а вдали От знакомой земли - Не скажу, на какой широте, - Острова зеленели, где Джамбли живут, Синерукие Джамбли над морем живут. И неслись они вдаль в решете. Но проникла вода в решето, в решето, И, когда обнаружилась течь, Обернули кругом от колен до ступни Промокашкою розовой ноги они, Чтоб от гриппа себя уберечь, И забрались в огромный кувшин от вина (А вино было выпито раньше до дна), И решили немного прилечь... Далеко-далеко, И доплыть нелегко До земли, где на горном хребте Синерукие Джамбли над морем живут, С головами зелеными Джамбли живут. И неслись они вдаль в решете... По волнам они плыли и ночи и дни, И едва лишь темнел небосклон, Пели тихую лунную песню они, Слыша гонга далекого звон: "Как приятно нам плыть в тишине при луне К неизвестной, прекрасной, далекой стране. Тихо бьется вода о борта решета, И такая кругом красота!.." Далеко-далеко, И доплыть нелегко До страны, где на горном хребте Синерукие Джамбли над морем живут, С головами зелеными Джамбли живут. И неслись они вдаль в решете... И приплыли они в решете, в решете В край неведомых гор и лесов... И купили на рынке гороха мешок, И ореховый торт, и зеленых сорок, И живых дрессированных сов, И живую свинью, и капусты кочан, И живых шоколадных морских обезьян, И четырнадцать бочек вина Ринг-Бо-Ри, И различного сыра - рокфора и бри, - И двенадцать котов без усов. За морями - вдали От знакомой земли - Есть земля, где на горном хребте Синерукие Джамбли над морем живут, С головами зелеными Джамбли живут... И неслись они вдаль в решете! И вернулись они в решете, в решете Через двадцать без малого лет. И сказали друзья: - Как они подросли, Побывав на краю отдаленной земли, Повидав по дороге весь свет! И во славу пловцов, что объехали мир, Их друзья и родные устроили пир И клялись на пиру: - Если мы доживем, Все мы тоже туда в решете поплывем!.. За морями - вдали От знакомой земли - На неведомом горном хребте Синерукие Джамбли над морем живут, С головами зелеными Джамбли живут. И неслись они вдаль в решете! {* Джамбли - от английского слова "jumble" путаница. (Примеч. С. Маршака.)} КОМАР ДОЛГОНОГ И МУХА 1 Папаша Комар Долгоног, В костюм серо-бурый одетый, У моря бродил в стороне от дорог В прекраснейший полдень лета. Навстречу - мистер Зум-Зум-зум, Без умолку жужжащий, Одетый в праздничный костюм, Как зеркало, блестящий. Пока часов протяжный бой Их не позвал к обеду, Они вели между собой Приятную беседу. Потом на золотом песке Играли мирно в бильбоке. 2 Комар Долгоног, оглядевшись вокруг, У друга спросил наконец: - Почему никогда, уважаемый друг, Не ездите вы во дворец? Ведь так богат у вас наряд, Как зеркало, блестящий, Что двор, наверно, был бы рад Вас принимать почаще. Средь мрамора и хрусталя Вы увидали б короля. А рядом королева Сидит на троне слева. Сияет золотом их трон. Она - в зеленом, в красном - он. 3 - Нет, - Зум-зум-зум сказал в ответ, - Бывать я там не мог. Я вам открою свой секрет: Все горе - из-за ног! Богат и пышен мой наряд, Да ноги коротки. Об этом в свете говорят Все злые языки. И, если я пойду в чертог, Мне не простят коротких ног. Король и королева Сойдут с ума от гнева. И, верно, скажет мне король: "Ты, Муха, выйти вон изволь!" 4 - Мой друг, - немного погрустив, Промолвил Зум-зум-зум, - Прошу я: спойте мне мотив, Какой придет на ум. Бывало, слушать вашу трель Любили окунь и макрель, И краб, клешнями шевеля, Пел вместе с вами: "Тру-ля-ля!" Вы пели так, как ни одно Земное существо. Но не поете вы давно. Скажите, отчего? Хоть ради праздничного дня Вы спойте нынче для меня! 5 - Мой друг, - ответил Долгоног, - От вас не утаю, Какое множество тревог Терзает грудь мою. Уж столько лет я петь не мог Из-за ужасно длинных ног. И эти ноги - целых шесть! - Мне не дают ни лечь, ни сесть. Шесть длинных ног - и там и тут - Все время, кажется, растут. Как на ходулях, я стою. Вот отчего я не пою. Мне пенье не идет на ум, Любезный мистер Зум-зум-зум! 6 Тут мистер Комар Долгоног И мистер Зум-зум-зум Присели рядом на песок Морской послушать шум. И оба думали, полны Тревоги и тоски: То ноги чересчур длинны, То слишком коротки! Один не мог попасть в чертог Из-за своих коротких ног. Другой же песню спеть не мог Из-за ужасно длинных ног. Кругом царит такой сумбур. Все в этом мире чересчур! 7 Мистер Комар Долгоног И мистер Зум-зум-зум К воде со всех пустились ног Без цели, наобум. Они вскочили в утлый бот, Столкнув его легко, И понеслись вдвоем вперед, Далеко-далеко!.. Они приплыли невзначай В Громбулианский славный край И там на золотом песке Играют мирно в бильбоке. Пока протяжный бой часов Не возвестит: обед готов! ПОББЛ, У КОТОРОГО НЕТ НА НОГАХ ПАЛЬЦЕВ У Поббла Без Пальцев Ног Были пальцы в былые года. Но в ответ На совет, Чтоб он пальцы берег,