и Попова началась двухчасовая дискуссия по процедуре дальнейшей работы Съезда. Опять радикальная Москва и консервативная провинция столкнулись лбами. Результатов эта дискуссия, разумеется, не дала -- все было оставлено так, как определено заранее, но... в запальчивости говорились такие слова в адрес организаторов Съезда и самого Горбачева, какие для освобождения от былого раболепства имели немалое значение, поскольку их слышала вся страна. Но вместе с тем, наверное, не меньшее значение они имели для подрыва авторитета государственной власти и уважения к ней. Хорошо ли это в виду предстоящих серьезных преобразований, а может быть и испытаний? 8 июня 1989 г. 30-го мая слушали доклад Горбачева об основных направлениях внутренней и внешнего политики (ничего нового). Потом 3-дневные прения по докладу. Параллельно провели заседания только что избранных палат ВС. Председателем Совета Союза избрали Примакова, председателем Совета Национальностей -- Нишанова. На совместном заседании обеих палат председателем Совета Министров был избран (и тут же утверждение Съездом) Николай Рыжков, бывший директор "Уралмаша". 10 июня 1989 г. Съезд наконец закончился. Спектакль захватывающий, но затянувшийся. Когда на 6-й день работы Съезда выяснилось, что в прения записалось 400 человек и этот список растет, Горбачев, умело опираясь на консервативное большинство депутатов, повел линию на свертывание дискуссий. Меньшинство -- во главе с группой московских радикалов -- хотело бы передать Съезду верховную законодательную власть и не расходиться до тех пор, пока не примут все неотложные и радикальные законы, включая изменение Конституции. Они готовы были заседать 2--3 месяца. После 70 лет бесправия и для свершения демократической революции -- не так уж много! Однако люди есть люди. Большинство депутатов стремилось домой и вообще не сочувствовало всей этой "демагогии". Ну а раз мы за демократию, давайте мужественно принимать свое поражение: страна не дозрела до столь радикальных преобразований и ее депутаты вполне представительны... Ультрарадикальное выступление Сахарова под занавес с призывом денонсировать все, что было сделано за 12 дней и начать сызнова -- меня огорчило. Это -- неуважение к двум тысячам депутатов, которые что-то делали: выбирали, выступали, решали. Если все шло не туда, так надо было сказать об этом раньше, а Сахаров уже 6 раз поднимался на трибуну по пустякам. Теперь он потребовал слова в седьмой раз, заявив, что он -- фигура особая, на нем особая ответственность, он обращается ко всему миру... Все это так, и я очень уважаю Андрея Дмитриевича, но на его месте помнил бы (как помнил Жолио Кюри), что всей своей известностью он обязан только одному факту -- созданию водородной бомбы. Следует ли этим фактом гордиться или его стыдиться остается неясным до сих пор. Будь он простым научным сотрудником, его диссидентство спокойно кончилось бы в лагере и мир знал бы о нем не больше, чем о покойном Марченко... Попробую подвести некоторые итоги Съезда: 1. Горбачев оформил свою почти неограниченную власть (в партии и государстве). 2. Образован Верховный Совет и его комиссии -- под покровительством Горбачева уже не декоративные, а, быть может, работоспособные. 3. Много сделано для расширения гласности и демонстрации терпимости власти: радикалы получали слово для своих крайних требований, а все это транслировалось на весь мир, публиковалось дословно. 4. Командные позиции партаппарата понесли тяжелый урон. Даже Горбачев в заключительном слове, говоря об авангардной роли, которую должна играть партия, не оспаривал тезиса о ее подчиненном положении в отношении высших органов управления государством. 5. Личное обаяние Горбачева в глазах советских граждан (за исключением, быть может, радикальной интеллигенции) возросло. В целом, возможно, что у нас установится своего рода "демократическая диктатура" -- власть одного человека, опирающаяся не на принуждение, а на добровольную поддержку демократических институтов. Можно надеяться, что коммунистическая партия будет постепенно оттесняться от руководства. Молодые и лучшие кадры ее аппарата легко перейдут в систему обеспеченных реально властными полномочиями Советов (Вспомни описанный 31-го января этого года семинар секретарей первичных парторганизаций в нашем райкоме). Консерваторы останутся в безвластной и потому не очень опасной сфере пропаганды. Подбор руководящих кадров для народного хозяйства из ведения партии будет изъят. Получается некое приближение к системе "направляемой демократии" (Афины при Перикле) -- единственно возможной, на мой взгляд, форме демократии в обществе, нравственно не подготовленном своей историей к полному народовластию. Неуправляемая демократия в политически малоразвитой стране -- вещь очень опасная! Она легко превращается в охлократию -- бессмысленную, направляемую одними эмоциями власть толпы. (Те же Афины при демагогах!). Слово "толпа" хотя и подразумевает некоторую количественную характеристику, но это не обязательно население всей страны или даже многотысячный митинг. Пара тысяч депутатов, собравшиеся в одном зале, вполне могут вести себя как толпа. А наши прекраснодушные интеллигенты ратуют за демократию полную. И немедленно! Помилуйте, для кого? Для в общем-то полудикого народа, который в корыстном буйстве вас же растопчет? Нет уж! Сначала научите его уважать своих сограждан и законы. На только что закончившемся Съезде мы все прошли самый первый, даже не первый, а подготовительный класс школы демократии. И надо отдать дань уважения Горбачеву, который имел смелость допустить в этот класс всю страну, санкционировав прямую трансляцию Съезда. 27 июня 1989 г. Перечитал записанное во время Съезда. Все правильно. Переход от тирании, сначала личной, потом партийно-бюрократического аппарата (безответственного, некомпетентного и алчного), от рабства и духовного вырождения в течение трех поколений к демократии возможен только через демократическую диктатуру. Если, конечно, диктатор понимает, что свободу и демократию надо постепенно вводить во все сферы общественной жизни. Иначе -- анархия, коллапс экономики, голод и в результате -- стихийные взрывы насилия, кровь. Демократическая диктатура -- это гласность, но с некоторыми ограничениями (призывы к насилию, пропаганда фашизма, преднамеренная дискредитация системы), хозяйственная самостоятельность предприятий, но в рамках их компетентности, рыночные отношения, но с элементами государственного контроля цен (в условиях неизбежной поначалу монополии). И не надо этим возмущаться. До демократии западного образца надо еще дорасти! Создать необходимые структуры: многопартийные политические, хозяйственные, рыночные, финансовые и т. д. А главное: научиться честно работать, уважать свой труд, уважать друг друга, уважать законы, кроме собственных признавать и общественные интересы, не красть, не лгать, не ловчить, уметь держать слово, ценить свое личное достоинство... Это -- долгий и трудный процесс. Наша нетерпеливая интеллигенция после долгих лет ожидания свободы и демократии, наблюдая все происходившее на Съезде, испытала, как мне кажется, первое чувство разочарования и в демократии (на ее сегодняшнем уровне), и в Горбачеве. За нетерпением всегда следует разочарование. А за ним -- либо бунт, либо апатия. То и другое -- скверно! Известия 5 июля 1989 г. Фрагменты из статьи Марка Захарова "Вопросы, которые пока без ответа" (размышления после Съезда Народных депутатов) "...Не скрою я, как и некоторые московские депутаты, мечтал о строго профессиональном парламенте. О том, чтобы собрать общегосударственную коллекцию разнородных индивидуальностей, не привязанных в Совете Союза ни к каким региональным квотам. Отбор долгий, единый, строгий по неповторимому строению ума, таланту, возрастной перспективности и лидерским качествам. На последнем настаиваю. Рабочий лидер, такой как Лех Валенса или наш Николай Травкин, могут намного превосходить по целому ряду определяющих качеств ученого и даже академика". . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . О Горбачеве: "М. С. Горбачев начинал перестройку в теоретически безнадежной ситуации. Рассуждаю об этом, естественно, не как политик, а как режиссер, занимающийся проблемами драматургии, то есть конфликтной расстановки сил. Несмотря на гигантскую жажду перемен, огромную потенциальную поддержку со стороны почти всех слоев общества -- все равно, начинать весной 1985 года революционные демократические преобразования, демонтаж командно-административной системы, когда рядом с тобой за рабочим столом сомкнутым кольцом сидят Громыко, Романов, Кунаев, Соломенцев, Алиев... -- дело непомерной сложности и редкого личного мужества. Конечно, рядом были и другие люди, но одновременно и тот состав ЦК КПСС, ряды которого только сейчас начали слегка видоизменяться". . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . О диалоге с инакомыслящими, особенно молодежью "Диалог, по-моему, необходим и возможен с любыми общественными группами, но при одном условии: если они за структурные преобразования без применения насилия и расовой дискриминации. Нам нельзя уходить от обсуждения любых проблем, хотя бы потому, что если мы не будем обсуждать, буду обсуждать без нас. Важно только продумать четкий правовой механизм образования и ликвидации общественной организации в том случае, когда она начинает противоречить основам будущей новой Конституции и нашей социалистической ориентации". Известия 26 июля 1989 г. За подписью Верховного Совета СССР опубликовано Обращение к советскому народу, где, в частности говорится: "...События последнего времени, забастовки и стачки, национальные конфликты, которые вспыхивают то в одном, то в другом регионе, показывают что перестройка в нашей стране переживает острый и трудный период... ВС СССР гарантирует, что в течение нынешней и осенней сессии будут приняты законы, которые обеспечат подлинную самостоятельность и самоуправление трудовых коллективов, право распоряжаться предприятиями и результатами собственного труда, передачу на деле земли крестьянам, обеспечат суверенитет и хозяйственный расчет республик, создадут условия для избрания представителей народа в местные и республиканские органы власти, защиту прав и свобод каждого гражданина..." Все слова да посулы. Если вдуматься -- ложные и безответственные. За крестьян и республики не скажу. Но как трудовые коллективы будут самоуправляться и распоряжаться результатами своего труда? Чего ради, без подстегивания конкуренцией на свободном рынке они станут по совести "вкалывать"? А без этого их самостоятельность кончится крахом. Маниловщина какая-то!.. Или просто словоблудие... 6 сентября 1989 г. В политике -- невесело! Тлеющий конфликт и забастовки в Прибалтике и бестактное письмо ЦК по этому поводу. Еще более острая ситуация в Молдавии. Совсем скверно в Азербайджане: из Баку выселяют всех армян... Горбачев затаился. В отпуске? Что-то долгонько. На телеэкране часто мелькает физиономия Лигачева. Ходят слухи, что секретари обкомов бунтуют и возможна отставка "самого". По мне так бы оно и лучше. Председателем ВС он бы остался, а из партии начался бы массовый выход. (Я и сам вышел бы). Глядишь -- она, родная, тихонько и скончалась бы. С Законом о выборах в местные Советы никакого движения вообще: "Словно замерло все до рассвета, Дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь..." 31 сентября 1989 г. События, связанные с борьбой за Нагорный Карабах вышли из-под контроля. С начала сентября Азербайджан установил блокаду Армении. Прекратила работу железная дорога, по которой шло 85% необходимых республике грузов. Блокированы шоссе. Армяне остались без горючего, поступавшего извне продовольствия, медикаментов, стройматериалов, сырья для промышленности. Прекратились восстановительные работы в зоне землетрясения. Самолеты едва долетают от Еревана до Минеральных вод для заправки. То же самое, разумеется, и в самом Нагорном Карабахе. Уговоры бесполезны -- азербайджанцы осатанели. Все -- от рабочих до интеллектуалов. А центральная власть молчит... Недавний пленум ЦК решил ускорить созыв 28-го партсъезда (на октябрь 1990 г.) и вывел из Политбюро Щербицкого и Чебрикова. Из прямых консерваторов там остался только Лигачев, на которого пытаются наскакивать (в связи с темными делами в Узбекистане) ретивые следователи Гдлян и Иванов. Но Горбачев его, по-видимому, прикрывает. Мне кажется, что я понимаю почему. Лигачев -- символ прежнего режима, последняя надежда и защита старого партаппарата. Его отставку аппарат воспримет как трубный глас своей погибели и станет саботировать перестройку в полную силу (многие, я полагаю, еще выжидают). Конечно, партаппарат надо обновить. Это можно сделать повсеместно именно сейчас -- в ходе отчетно-выборной кампании к предстоящему Съезду КПСС... А Лигачев пусть пока сидит в Политбюро -- символ преемственности партийной линии. На съезде его можно просто не избрать в новый состав ЦК или в Политбюро. 7 октября 1989 г. В Литгазете -- умная статья С. Алексеева "Сила демократии и демократия силы". Основная мысль: выходящий за разумные рамки разгул "народной демократии", в нынешних тяжелых экономических условиях жизни, которые порождают озлобление, при нашем бескультурье и отсутствии демократических традиций, грозит смести все, еще слабые и нестойкие ростки обновления экономики. Он предлагает ввести "Президентское правление", опирающееся на демократические институты, но наделенное реальной и неоспоримой властью, реализуемой, -- в частности, -- и через систему эффективных правоохранительных органов... Я совершенно согласен. Пора, пора власть употребить. Иначе -- утонем. Алексеев сейчас фигура первого плана -- председатель Комиссии законодательных предложений Верховного Совета... Углубление экономического кризиса, инфляция и озлобление граждан породили панические настроения у части интеллигенции, особенно еврейской. Даже мой школьный друг Сашура заговорил о неизбежности погромов и о том, что надо бы (да ему поздно) из этой страны уматывать. Эмигрантские настроения, благодаря открывшейся возможности выезда в любую страну, приняли массовый характер. В очереди для получения визы в американском консульстве записано несколько тысяч человек. Среди них, увы, и мой сын Андрюша. На днях он собирается со мной обсудить этот вопрос. При том, что я смотрю на будущее отнюдь не так мрачно, отговаривать его не буду. Но постараюсь убедить ничего не менять в своей жизни и работе, а главное -- в настроении, пока согласие на выезд в США не будет ему дано. Говорят, что американцы рассматривают лишь по нескольку заявлений в день. Так, что ожидание может длиться целый год, а за это время ситуация должна стабилизироваться. Тем более, что ему самому уезжать не хочется, но он, как и многие, считает необходимым эмигрировать ради детей (2 и 8 лет). И не столько из опасения насилий, сколько ввиду обнаружившихся недавно (как говорят) кошмарных фактов отравления наших продуктов нитратами, пестицидами и прочей химией. 15 октября 1989 г. Новая атака на торгово-закупочные кооперативы. 3-го числа ВЦСПС организовал по этому поводу митинг в Лужниках. Работяг привозили на автобусах, за участие в митинге предоставляли "отгул" -- добавление дня к отпуску. Текст плакатов был разослан предприятиям: "Наживаются, ничего не создавая", "Скупают дефицитные товары", "Отмывают ворованные деньги" и так далее, в том же духе. В Верховном Совете по этому поводу снова обсуждается предложение ВЦСПС запретить кооперативы. Один за другим выступают монстры от имени рабочих, народа, пенсионеров и требуют задушить гидру кооперативной спекуляции, спасти социализм. Радикалы отбивались из последних сил, защищая зародыши будущего свободного рынка. В конце концов согласились запретить торгово-закупочную деятельность любых кооперативов, если объектом закупки служат товары из государственных магазинов и складов. Поскольку частного сектора в производстве (кроме кустарных промыслов) у нас пока еще нет, такое запрещение означает, что мы будем создавать рынок... без профессиональных торговцев -- посредников между производителями и покупателями. Рынок, а не базар! Оригинально. 16 ноября 1989 г. В прошлый понедельник ВС обсуждал повестку дня предстоящего (12 декабря) Съезда Народных депутатов. На вечернем заседании, которое вместо двух длилось пять часов, радикальные борцы за демократию отстаивали предложение о включении в эту повестку обсуждение необходимости отменить 6-ю статью Конституции СССР. В этой статье записано, что КПСС руководит всей хозяйственной и общественной жизнью страны в качестве "правящей партии". Я всей душой за такую отмену, но не сейчас, не сейчас! В стране нет другой организованной силы, которая могла бы на местах быстро и оперативно реализовать намеченные центром экономические преобразования и создать необходимую для перехода к рыночной экономике инфраструктуру. Многомиллионная, спаянная уже не столько своей идеологией, сколько железной дисциплиной, партия была создана Сталиным как всепроникающий инструмент принуждения и управления всей хозяйственной деятельностью огромной страны. Четкая иерархия партийного руководства обеспечивала немедленное и безоговорочное исполнение любого распоряжения, исходящего из Москвы, -- в любом удаленном уголке, в любой малой ячейке советского общества. Первоначально эта дисциплина держалась на животном страхе: ослушников или инакомыслящих ожидала немедленная жестокая кара. Так продолжалось долгие годы и командная функция партии стала привычной нормой жизни. Через много лет после смерти Сталина, когда ослушание партийного приказа или открыто высказанное несогласие уже не влекли за собой смертельной опасности, а лишь определенные жизненные неудобства (в случае исключения из партии или вынесения партийного "взыскания"), привычная дисциплина, в основном, сохранялась. Ее поддерживала (и так с самого начала) кроме страха еще и система некоторых привилегий, главным образом в плане возможности занимать ответственный пост, повышения по службе, позже -- в поездках за границу и т. д. Эту всепроникающую командную систему можно было бы использовать сейчас для быстрой реализации любых преобразований экономики. Идейная основа партии у ее членов (за исключением малой кучки "идеологов") давно испарилась. Ее заменили "шаманские", набившие оскомину заклинания и заверения в преданности. Поэтому любой поворот политики, хоть на 1800, если бы он был привычно оформлен и "обоснован" решением ЦК или Политбюро, не вызвал бы никаких возражений во всем огромном партийном аппарате и реализовался бы им с тем же усердием. Что же касается самых высших органов партии, то Горбачев уже доказал свою способность к их обновлению и при достаточной осторожности мог бы довести этот процесс до конца. Отмена 6-й статьи и публичное (через ТВ) лишение партии ее командных прав были бы восприняты массой народа как наступление эпохи безвластия, когда все инстинкты и предрассудки темного сознания этой массы получили бы санкцию на бесконтрольное анархическое воплощение. Первыми жертвами стали бы госпоставки (в первую очередь продовольствия) и кооперация. А дальше -- одному Богу ведомо... В политике такой авантюризм недопустим. Развитие и так идет умопомрачительно быстро. Дайте народу приспособиться, освоить новые уже открывающиеся возможности существования, помогите ему в этом... Собственность на землю; частный сектор в сельском хозяйстве, мелкой промышленности, торговле и сфере услуг; кооперация, свободный рынок; товарные и финансовые биржи; конверсия военной промышленности; конвертируемость рубля; установление экономического партнерства с Западом и прочее... Для всего этого уже открываются возможности, но необходимо время. Дайте стране проглотить всю эту лавину новаций, не захлебнувшись. Потом уже пойдем дальше: к приватизации заметной части крупной промышленности, к расширению и укреплению демократии -- в частности, откажемся от узаконенной руководящей роли одной партии, заменив ее многопартийной, эффективной и квалифицированной парламентской системой. Нынешний максимализм чреват крахом всех благих начинаний. Тогда -- анархия, разрушение всех связей, голод, затем военный или дворцовый переворот. И все к чертям! Радикальная интеллигенция твердит: "Горбачев правеет!" Нет, милые, это вы левеете -- без удержу и без рассудка, а он стремится удержаться на грани возможного... Сессия ВС едва-едва, преимуществом в несколько голосов отклонила предложение об отмене 6-й статьи в качестве пункта повестки дня работы Съезда. 6 декабря 1989 г. ВС принял в первом чтении и опубликовал для всенародного обсуждения вполне сносный "Закон о печати". Предполагается, что обсуждение будет идти в самой печати, но результаты его будут трактоваться не подборкой "писем трудящихся", а научно -- путем опроса общественного мнения социологами. Для наблюдения за этим избрана специальная комиссия. Тем временем Восточная Европа буквально взорвалась. Началось, естественно, с Польши. Правительство вынуждено было не только признать "Солидарность", но и пойти на почти свободные выборы в сейм и сенат. "Почти" в том смысле, что по соглашению с "Солидарностью" часть мест в Сейме было предоставлено коммунистам. Зато результаты полностью свободных выборов в сенат оказались "оглушительными". 99 мест из 100 получила "Солидарность" и другие, оппозиционные ПОРП партии. Сформировано правительство во главе с одним из лидеров "Солидарности" Мазовецким. Генерал Ярузельский остался президентом, а ПОРП перешла в оппозицию к правительству. СССР не вмешался, а признал свершившееся. За этим последовали мирные антикоммунистические революции в Венгрии, ГДР и Чехословакии. Мирные в том смысле, что бескровные (власти не сопротивлялись), но по размаху -- ураганные. Демонстрации и митинги по нескольку сотен тысяч человек, отставки правительств, выборы на многопартийной основе и всюду сокрушительное поражение компартий. Рухнула берлинская стена. Миллионы ошалевших от радости восточных немцев ринулись в ФРГ, где их встречали, кормили и раздавали по 100 марок на душу для мелких покупок. Хоннекера, Штофа и других "несменяемых" руководителей ГДР сняли со всех постов, исключили из компартии и собираются отдать под суд. До основания разорили "Штази" -- восточногерманское отделение КГБ. Изумленный Запад взирал на все это буйство на экранах своих телевизоров, да и нам кое-что показали. Наша пресса и сам Горби отнеслись ко всему этому со сдержанным одобрением. Мы уже осудили вторжение в Чехословакию в 68-м году и намерены вывести оттуда свои войска. Только Румыния под властью Чаушеску сохраняет верность коммунистическим традициям. По телевизору показывали съезд румынской компартии. Делегаты, стоя, долго аплодировали и скандировали "Чаушеску, Чаушеску!". Жуткая картина из наших сталинских времен. Если волна переворотов захлестнет и их, то прольется много крови. Но главное для нас и всего мира -- терпимость СССР. Для мира -- радостное подтверждение серьезности курса Горбачева на демократию и свободу, у нас для партаппарата -- предвестие конца его владычества. Естественная реакция -- отчаянные попытки сопротивления. Возникла новая, "ленинградская оппозиция". Первым секретарем ленинградского горкома и обкома партии вместо провалившегося на выборах Народных депутатов Соколова, избран некто Гидаспов, химик, член-корреспондент Академии Наук, глава крупного промышленного объединения и, как было известно еще в академических кругах, редкостная сволочь. Он организовал общегородской партийный митинг с лозунгами и речами, требующими созыва чрезвычайного съезда партии и отчета Политбюро в попустительстве антикоммунистическим деяниям в мире и в нашей стране (ТВ все показывало). Одновременно с этим регулярная передача ленинградского телевидения, которую смотрит вся Москва (руководитель Бэлла Куркова) оказывается еще более радикальной, чем самые дерзкие московские передачи. То, что ленинградский горком партии не может ее обуздать, свидетельствует о расколе в городе. Впрочем, раскол идет по всей стране. Ленинградских коммунистов под лозунгами защиты завоеваний революции поддержали партийные власти Волгограда и ряда крупных индустриальных центров. В Москве на сдержанно антиперестроечных позициях прошла сессия Верховного Совета РСФСР старого состава (в марте -- перевыборы). Поднято знамя спасения России, русской культуры. От кого? Это объяснил пленум Союза писателей РСФСР (я уже писал об их союзе). Пленум прошел под флагом откровенного антисемитизма. В качестве "действия" он снял главного редактора журнала "Октябрь", который считается органом российского Союза. Журнал опубликовал Гроссмана ("Жизнь и судьба", "Все течет") и Синявского ("Прогулки с Пушкиным"). Союз писателей СССР по этому поводу отмалчивается, но образованная в его составе радикальная группа писателей "Апрель" опубликовала решительный протест. Была еще знаменательная по своему результату попытка снять с должности главного редактора еженедельника "Аргументы и факты" Старкова. Эта газета, пожалуй, самая радикальная из всех, потрясающе популярна. Число ее подписчиков достигло 31 миллиона человек! Еще 13-го октября, на совещании с творческой интеллигенцией, где Горбачев в присутствии полного состава Политбюро (успокоительный демарш?) ругал печать за крайности, он, в частности, спросил Старкова, не намерен ли тот подать в отставку? Такой же вопрос повторил вызвавший его позднее секретарь ЦК по пропаганде Медведев. Старков желательного намерения не выразил, а редакция "АиФ" в полном состава заявила о своем уходе, если главный редактор будет снят. Все это открыто публиковалось. В поддержку редакции поднялась буря протестов и писем во все инстанции. Старков до сих пор остается на своем посту. Пресловутая "Память" провела на днях разрешенный митинг на... Красной площади, у памятника Минину и Пожарскому. "Огонек" опубликовал несколько фотографий с этого митинга, что привело в полное отчаяние некоторых моих друзей (не публикация, а сам митинг). Мне вспомнилась недавно прочитанная фраза у римского историка Саллюстия по поводу заговора Катилины: "Каждый измерял опасность степенью своей боязни". Между тем на фотографиях видно, что митинг собрал от силы сотню человек, часть из которых, без сомнения, иногородние зеваки, всегда слоняющиеся по Красной площади... Будет ли московский вариант "бунта" партаппарата? Почва для него есть: народ недоволен все растущим дефицитом товаров широкого потребления. Главная его причина -- колоссальный рост количества денег на руках у населения. Неосмотрительно введенная система "самофинансирования и хозрасчета" на предприятиях привела (в отсутствии свободного рынка и конкуренции) к переходу массы денег из сферы безналичного оборота в наличность, например, через премиальную систему. Я знаю случаи, когда премии, выплачиваемые всему трудовому коллективу, составляли десять и более месячных окладов в год. 20 декабря 1989 г. 15-го числа умер Андрей Дмитриевич Сахаров. 17-го и 18-го Москва с ним прощалась. Об этих днях будут написаны сотни воспоминаний. Запишу и я свои свежие впечатления и чувства. Сначала о чувствах. Вся либерально настроенная интеллигенция молилась на Сахарова. Я тоже относился к А. Д. с глубоким уважением, но... Было (и остается) это некое "но", удерживающее меня от поклонения и восторга. Сахаров, и верно, был святой человек, но была в нем и "святая простота", не соответствующая столь великому уму. Я уже упоминал об этом -- речь идет о работе над водородной бомбой. Как мощно успех этой работы поддержал сначала Хрущева, потом Брежнева! Наши физики-атомщики во главе с Курчатовым верили, что только равновесие оснащенностью атомным оружием может сохранить мир на острие ядерного противостояния. Что без него "западный империализм" нападет на СССР. Наверное верили! Но зачем нападать? Почему не напали, когда у них уже были атомные бомбы, а у нас еще нет? Что было бы если еще 40 лет назад мы признались, что слабее и отказались от всех посягательств на распространение коммунизма в мире? Кто бы этим воспользовался (после разгрома фашизма)? Как бы отреагировало мировое общественное мнение, если бы какой-нибудь генерал или глава государства все-таки предложил этим воспользоваться? Неужели наши великие ученые не понимали, что мир вооружается только потому, что боится именно нашей (идеологически обоснованной!) агрессии? Первыми на нас никто бы не напал, будь у них уже сотни атомных бомб, а у нас -- ни одной! Бог с ними -- воистину "святая простота". Мир сейчас мог быть совсем иным, откажись наши атомщики от этой работы. Как от нее фактически отказался Вернер Гейзенберг в гитлеровской Германии... Это о чувствах. Теперь впечатление от похорон. В воскресенье, 17-го, гроб для прощания был установлен в огромном холле Дворца Молодежи, что на Комсомольском проспекте. Доступ к нему был объявлен с часу до пяти часов дня. Было холодно -- с утра около 20 градусов мороза. Мы с Андрюшей и Ирой решили пойти к трем, в надежде, что к этому времени поток москвичей схлынет. Они у нас обедали. Выпили "за упокой души" и поехали. Станция метро "Фрунзенская" (она -- в здании Дворца) была, естественно, закрыта. От станции "Парк Культуры" пошли по Большой и Малой Пироговским в хвост очереди, который оказался аж за Усачевским рынком. Встали мы в нее уже в начале пятого, и было ясно, что до пяти не пройдем. Но проезжавшая вдоль очереди милицейская машина через громкоговоритель объявила, что доступ будет продлен до тех пор, пока все пройдут. "Не волнуйтесь, не давите друг друга!" -- увещевал рупор. И совершенно напрасно. Никто не давил. Все были сосредоточены и грустны. Народ (с виду) сплошь интеллигентный. Когда повернули на улицу Льва Толстого, очередь заметно расширилась и стала продвигаться медленно, с остановками. Время шло и шло. К Дворцу Молодежи подошли в 11-м часу вечера, отстояв на морозе более шести часов. (Иру, слава Богу, уговорили уйти). Вот что характерно. Очередь не была огорожена вплоть до последней сотни метров. Можно было бы пройти вперед и пристроиться в любом месте -- люди грудились из-за остановок, соседи менялись и никто за этим не следил. Но думаю, что такой уловкой если и воспользовались, то очень немногие. Легко было заметить, что те, кто проходил вперед (чтобы погреться на ходу) непременно возвращались назад. Было настроение какого-то искупления, "несения креста" что ли. Словчить было бы кощунством, и люди терпеливо стояли на морозе. Говорят, что прощание длилось до полуночи, и прошло около семисот тысяч человек. Почти все с цветами. Мы с Андрюшей положили свои гвоздички в большую гору на полу перед высоким постаментом, на котором покоился гроб. Молодые ребята со значками разных неформальных союзов в холле направляли поток людей по обе стороны от гроба. Около изголовья стояла одна только Люся Боннер с распущенными седыми волосами -- неподвижно, положив руку на лоб Андрея Дмитриевича. Не буду кривить душой. Мною владели не боль личной утраты и горе (как на похоронах Натана Эйдельмана), а глубокое огорчение и сильное чувство солидарности с идущими рядом и отстоявшими, как и мы, шесть часов, чтобы эту грусть и эту солидарность вместе ощутить. Назавтра была гражданская панихида, сначала в ФИАНе, потом на площади около стадиона в Лужниках, где обычно собирались митинги "неформалов". Сотрудники академических институтов ждали окончания панихиды в колонне на Ленинском проспекте. За ночь резко потеплело. На улицах -- месиво из снега и воды. Должны были двинуться от ФИАНа в 11 часов, но пришлось ждать до половины первого. Оказывается с утра тело А. Д. возили в Президиум Академии, куда прибыло для прощания все правительство во главе с Горбачевым. (Давно ли мы на площади перед зданием этого Президиума митинговали по поводу неизбрания Сахарова кандидатов в депутаты?)... Наконец движение по проспекту перекрыли. Из ворот ФИАНа со скоростью пешехода выехал автобус-катафалк, за ним кортеж автомашин. Накануне говорили, что гроб понесут до стадиона на руках, но слава Богу, от этой идеи отказались -- было очень скользко. Колонна вслед за кортежем двинулась по Ленинскому, потом по Университетскому проспектам и далее по проспекту Вернадского через метромост к стадиону. На площади было много и неакадемического народа. (Например, рядом с нами стояла группа молодых людей, судя по их речи, -- крымских татар). Всего 60--70 тысяч человек. На проходящем сейчас 2-м Съезде Народных депутатов был объявлен специальный перерыв, и желающие депутаты приехали на автобусах. Поневоле с горечью вспоминалось, как на 1-м Съезде какой-то комсомольский деятель из "афганцев" и какая-то баба от "народа" обливали грязью и проклинали А. Д. (за осуждение Афганской войны) под аплодисменты консервативного большинства съезда. Панихида началась в 3 часа. Вел ее Гаврила Попов. Никого из казенных лиц на невысокой трибуне не было -- только единомышленники. О выступлениях записывать не буду. Первое и единственное по-настоящему горестное и проникновенное слово сказал академик Лихачев. С неподдельной болью прочитал прощальное стихотворение Женя Евтушенко. Многие из последующих выступлений были скорее политическими, чем прощальными. Сказывался накал страстей съезда. Часа через полтора катафалк с родственниками А. Д. отбыл на Востряковского кладбище. Народ просили туда не ходить. Митинг продолжался, но мы ушли. Москва проводила Сахарова. 1 января 1990 г. Собрание жителей нашего микрорайона для выдвижения кандидата в Народные депутаты РСФСР Это -- вероятно довольно типичный пример новой чисто демократической самодеятельности на самом низшем уровне. Наш микрорайон вблизи станции метро "Юго-Западная" образует десятка два окрестных домов. Дома эти блочной застройки конца 50-х годов -- кооперативные. Живет в них главным образом научная интеллигенция. Так, что нижеследующее описание имеет прямое отношение к нашей теме. Незадолго до Нового Года во всех подъездах этих домов появились напечатанные на машинке (заглавными буквами) объявления следующего содержания: "Идет выдвижение в Народные депутаты РСФСР. Не отдадим решение этого вопроса на откуп аппарату, выдвинем своего альтернативного кандидата! Не будьте пассивными! Пожалуйста, отложите на час-другой свои дела и всей семьей (для кворума нужно не менее 300 присутствующих с правом голоса) приходите на собрание избирателей 28 декабря в 20.30 в дом пионеров (для регистрации нужны паспорта). Спасибо! С Новым Годом!" Дом пионеров -- стандартное школьное здание постройки тех же 50-х годов. К половине девятого его маленький зал набит битком. Гардероб не работает -- сидят и стоят в пальто. Мест не хватает -- откуда-то таскают скамейки и стулья. Собрание организовал некий "инициативный комитет" жителей нашей группы домов, воевавший ранее с каким-то ведомством, собиравшимся строить в глубине микрорайона 22-х этажное административное здание на месте, отведенном по плану для культурно-спортивного комплекса. Отвоевали! И вот -- взялись за избирательную кампанию... В нескольких местах зала идет регистрация. Представители Окружной избирательной комиссии бдят: будет ли кворум? Известно, что накануне они оспорили правомочность другого такого же собрания по соседству. Там к началу собрания набралось 300 человек, а к моменту голосования осталось лишь 280. Сборы и регистрация длятся почти час. Но вот собрание началось. Выдвинули кандидатов. Я не понял, кто выдвинул, заранее ли или здесь экспромтом. Да ладно. Поначалу их четверо: председатель одноного из наших жилищных кооперативов -- доктор наук по педагогике, женщина (физик) -- научный сотрудник Академии наук, отставной военный -- майор и молодой человек -- заместитель председателя московского объединения сатириков (оказывается, есть и такое). Пятый выдвигал себя сам. Он -- юрист по образованию, работает в Историко-архивном Институте по какой-то хозяйственной части. Все пятеро, как выясняется из дальнейших расспросов, к районным властям отношения не имеют, в партии не состоят. Представители народа! На программу каждому дают по 5 минут. Ответы на вопросы -- по минуте. Но зато число вопросов не ограничено. Потом планируется обсуждение кандидатур, но ясно, что на него времени не останется (как и оказалось). Кандидаты усаживаются в ряд на сцене. Из числа добровольцев назначают счетчиков -- голосование будет открытым. Начинается поочередное изложение программ кандидатов. Педагог -- рохля. Мямлит общие места, хотя и радикального толка. Главный его тезис -- профессионализм. Он готов заниматься реформой образования. Какой -- непонятно, если не считать требования в несколько раз увеличить отпускаемые на него средства. Женщина-физик симпатичная. Средних лет, держится застенчиво, но, как оказалось, был в числе доверенных лиц Сахарова на его выборах. Я лично голосовал за нее. Отставному военному всего 45 лет. Выясняется, что он уволен из армии в связи с сокращением личного состава и одновременно... исключен из партии. За то, что будучи выдвинут кандидатом в Народные депутаты СССР от своей воинской части, отказался подчиниться указанию военного начальства -- снять свою кандидатуру. (У военных, естественное, свое представление о демократии). Выбран не был, но за свой отказ поплатился. Между прочим -- политработник. Решителен, категоричен, громогласен и радикал! Один из организаторов уже получившего известность сообщества офицеров "Щит". В его программе: ликвидация политорганов и парторганизаций в армии, обновление высшего командного состава и подготовка перехода к профессиональной армии. "Сатирик" оказался по основной профессии экономистом. Что-то пишет и публикует по экономике, но на хлеб зарабатывает сатирическим пером. Его программа -- экономического толка, но обща и легковесна. "Самовыдвиженец" явно "с приветом". Внешность демоническая, речь скачущая -- от полушепота до крика. Программа крайне радикальная и сумбурная. Главное слово в ней -- "долой"! После представлений начинаются вопросы. Их много, адресованы то каждому депутату (отвечают поочередно), то кому-то одному из них. Вопросы, в большинстве своем, категорические и резкие. Вроде такого: "Может ли нынешнее правительство вывести страну из тупика? Да или нет? Отвечайте одним словом!" Главное впечатление от вопросов -- крайний радикализм. Неверие не только в дееспособность, но даже в искренность намерений руководства страной, включая и самого Горбачева, острая враждебность по отношению к КПСС. Эта последняя, может быть и неосознанно, подразумевает партаппарат, партийное начальство. Не сом