ел бы предостеречь присяжных от соблазна поспорить с прокурором, что-то возразить ему. Не надо этого делать. Ведь то, что сказал прокурор, для вас совсем не обязательно. Ваше дело выслушать его, а затем решить, насколько он был убедителен в своих высказываниях. Поэтому я прошу вас задавать вопросы, но не высказывать контраргументы. Прошу прощения за это предупреждение и слушаю следующий вопрос. Присяжный 7: Скажите, юридическим обоснованием этой сделки был сам договор на перевод 350 млн. руб., так? А был ли какой договор на то, что П. оставил у себя 50 млн.руб.? Ответ: Этим же договором и было предусмотрено, что предприятие оказывает посреднические услуги в совершении такой сделки и получает за это комиссионное вознаграждение. На самом деле никаких услуг П. не оказывал, никакой сделки реально совершено не было, все это было только для легализации преступления. Судья: П. сознавал, что этот договор имел фиктивный характер? Ответ: Безусловно, П. сознавал, что договор носит фиктивный характер. Он понимал, и я сейчас ссылаюсь на его слова, что деньги переводятся на его счет не по данному договору. Но, опять же по его показаниям, он не сознавал, что совершает хищение. Защитник: Поясните, пожалуйста, как мог П. сознавать, что деньги приходят не по данному договору. Ведь перевели деньги его фирме согласно именно этому договору? И разве не согласно этому же договору он перевел деньги дальше? Судья: Простите, я разъясню этот момент представителю защиты. Договор предусматривал, что П. получает деньги за выполнение определенной работы. Такая работа им фактически не выполнялась. Защитник: На 50 млн. руб.? Судья: И на 50, и 350 млн. тоже... Защитник: Но ведь 300 млн. он по договору перевел дальше, а 50 млн. остались у него как посреднический процент. Разве не так обстояло дело? Судья: П. сознавал и, поясняю присяжным, дал показания, это абсолютно точно, что он сознавал, что эти деньги им не заслужены, им не заработаны, что его счет используется, как счет транзитный, а 50 млн.руб., есть не что иное, как плата за использование его счета. У защиты есть возражения против моего пояснения? Защитник: Я хотел бы дать свою оценку... Судья: Свою оценку вы выскажете позже. Еще вопросы, пожалуйста. Присяжная 13: Как же П. объясняет, почему он это сделал? Ответ: Хотел оказать услугу своему приятелю, который об этом попросил. Да, за деньги, конечно... И чтобы быть предельно объективным, должен пояснить, что если бы действительно было точно доказано, что П. не знал о том, что совершается хищение, то за такого рода действия могла бы наступать иная ответственность, но не уголовная, во всяком случае, не ответственность за совершение хищения. Это чтобы вы имели точные представления на сей счет. Но мы полагаем, что П. сознавал все основные обстоятельства совершения преступления. Судья: Насколько распространены такого рода деяния, связанные с использованием авизо и транзитных счетов? Ответ: В сегодняшних условиях это одна из наиболее распространенных форм хищения, которая используется весьма и весьма часто. Такие хищения были бы невозможно как раз без организации посредников, поскольку это именно тот канал, который позволяет легализовать операцию, отмыть полученные средства, придать им видимость законности. Судья: Пожалуйста, еще вопросы. Присяжная 13: И все же, если он считает себя невиновным, то, что же он хотел добиться этими операциями? Получить деньги? Судья: Получить деньги - это, безусловно, но главное, что у него были хорошие отношения с обратившимся к нему человеком. Эти отношения ему не хотелось портить, тем более что просьба была высказана достаточно убедительно, ведь речь шла о жизненно важном для этого человека деле. Присяжная 13: А что именно конкретно он говорил? Ответ: Но вот более этого П. ничего не показывает. Его основной мотив: оказать услугу своему приятелю и деловому партнеру. Присяжная...: Там, по-моему, была обоюдная выгода... Присяжная 3: То, что обоюдная выгода, - это очевидно и ясно... Ответ: Да-да. Ну а деньги, они не только за саму услугу, скорее это плата за определенный риск. П. отрицает только причастность к хищениям, а нарушение финансовой и банковской дисциплины признает. И вот за риск, что на это пошел, он получил 50 млн. руб. Присяжная 3: В договоре эти 50 млн. руб. как были оговорены? За услуги или комиссионные? Ответ: Как комиссионные... Судья: Вопросы еще есть? Тогда слушаем представителя защиты. Речь защитника Уважаемый председательствующий, уважаемые присяжные! Я полностью согласен с обвинителем, что дело, которые вы нынче рассматриваете, несмотря на внешнюю простоту, типично, актуально и таким образом от того, каким образом его разрешит ваш суд, будет зависеть преодоление многих тяжелых проблем российского права и жизни. Хотя, на мой взгляд, сегодня опасность самих дел о фальшивом авизо уже снизилась, сообщений в прессе о них стало меньше, их пик миновал в 1993 году. Видимо, в подразделениях Центрального банка страны наконец-то научились различать подлинные авизо от фальшивых, наладили систему проверок, перекрыли путь для новых преступных посягательств подобного свойства. Другое объяснение, что снижение таких преступлений связано с хорошей работой нашей правоприменительной системы, что наши следователи выловили и изолировали всех мошенников, мне кажется невероятным. Дела такие затягиваются, и, как вы видите по данному делу, они крайне плохо обоснованы. К сожалению, наша правоприменительная система бьет не по главным виновникам. Почему я так считаю? Известно, уголовный закон тогда может стать преградой для совершения новых преступлений, когда он неотвратимо карает лишь настоящих виновников. Если же он для этой кары выбирает невиновных, то он не только ужасен и преступен, если можно так выразиться, а просто вреден, поскольку фактически помогает скрыть от наказания настоящих уголовников и тем поощряет их на дальнейшее. Вам, конечно, известно правило "презумпции невиновности", по которому все сомнения должны истолковываться в пользу обвиняемого. Человечество неукоснительно придерживается этого правила не только из-за его гуманности, что, конечно, важно само по себе, но и по более прагматическим причинам. Ибо, осудив возможно невиновного, мы фактически освобождаем правоприменительные органы от обязанности тщательно доказывать виновность задержанных ими людей, от долга хорошо делать свою работу. Мы не только балуем их, но и фактически провоцируем на обвинение и осуждение невиновных людей, потому что известно, что сфальсифицировать или выбить пытками показания и обвинить невиновного много проще, чем выявить и доказать виновность настоящих преступников. И если этому не препятствовать, то следственные органы будут все больше дисквалифицироваться, хватая в качестве преступников невиновных - с нарастающей неразборчивостью, а потом и с все большим своекорыстием, превращаясь из охранителей в настоящих врагов общества. Судья: Позвольте, я вас перебью... Защитник: Я уже заканчиваю свою преамбулу, перехожу к обсуждению конкретных обстоятельств дела. Уважаемый обвинитель сообщил, что осенью 1993 года было совершено хищение крупных государственных средств - 350 млн. руб. путем мошеннического использования фальшивого авизо. У защиты нет никаких оснований сомневаться в истинности этих сведений. Такое преступление действительно было совершено, причем пострадавшим оказалось именно государство, а в его лице все граждане России, включая нас с вами. Действительно, одно предприятие переводит другому с одного конца страны на другой деньги и пользуется известной системой расчетно-кассовых центров ЦБ России по всем регионам. РКЦ адресата выдает ему государственные деньги, зная, что отправитель эти деньги уже перечислил государству в другом региональном РКЦ, сняв их со своего счета в коммерческом банке. Если же оказывается, что этой организации реально не было, то потерпевшим, лишившимся своих денег, оказывается Центральный банк, у которого нет другого выхода, как списать их. Тут есть, конечно, разные варианты, но в 1992-93 гг. эти убытки покрывались чаще всего просто еще одним включением печатного денежного станка, ростом инфляции, что автоматически еще больше обесценивало средства всех россиян разом. И хотя вина этих преступников в ускорении инфляции и всеобщем обнищании не идет ни в какое сравнение с размером вины наших государственных деятелей, их безумных по расточительности и бессмысленности расходов, тем не менее эта вина есть и, конечно, она заслуживает наказания. Судья призывает защитника держаться ближе к теме. Защитник: Хорошо. Я только хочу сказать, что лишь этим исходным пунктом и ограничивается согласие защиты с обвинителем. Уже следующий тезис обвинения вызывает большие сомнения и возражения. Виновником преступления объявляется организованная преступная группа, включавшая в себя сотрудников коммерческих банков и сотрудников иных негосударственных организаций. Но как именно было совершено это преступление? Обвинение об этом говорит очень неконкретно: упомянутая группа лиц неустановленным следствием путем добывала бланки авизо, вносила в них ложные сведения, а затем почтой направляла их в расчетно-кассовые центры ЦБ РФ, ну а дальше шло по обычной коммерческой схеме. И тут у защиты появляется первое и главное возражение. Как можно заявлять о раскрытии следствием преступления (без этого дело нельзя представлять в суд), если не установлено главное: каким путем из подразделения Центрального банка добывались документы строгой отчетности (бланки кредитных авизо), узнавались все шифры и каким образом удавалось проходить все установленные степени проверки этих документов? Уже после их принятия в расчетно-кассовых центрах ЦБ РФ, которые собственно и были специально созданы для проведения таких проверок и предотвращения мошенничеств? Как? Никаких ответов на эти естественные и главные вопросы обвинение дать не в состоянии. Я думаю, вы согласитесь с тем, что данное преступление есть, прежде всего, мошенничество в подразделениях Центрального банка и с его документами. Ведь никто с улицы не мог бы завладеть строго учетными номерными бланками и обеспечить прохождение фальшивок через все системы проверок, паролей и шифров. Можно говорить с уверенностью: совершать эти мошенничества могли только работники Центрального банка России, его подразделений, поскольку только в этих строго закрытых учреждениях и совершались эти преступления. И потому, уверен, вы согласитесь и с тем, что раз в обозначенной обвинителем преступной группе не указаны работники Центрального банка, значит, в ней отсутствуют и сами мошенники. Судья: Прошу прощения. Не установлено, не кто делал фальшивку, а как доставались бланки. Защитник: Хорошо, пусть будет неизвестно, кто доставал бланки и, должен добавить, кто еще обеспечивал прохождение фальшивки через все системы контроля. Это вторая и, пожалуй, самая трудная и основная часть мошенничества. Ее мог обеспечить только работник РКЦ банка. Дело это типично, нам известно немалое их число, и, к сожалению, они расследуются тоже по одной схеме: почти везде присутствуют так называемые "неустановленные лица кавказской национальности..." Конечно, по понятным причинам нераскрытые преступники из ЦБ РФ не могли осуществить эту операцию в полном виде самостоятельно. Схема преступления действительно требовала содействия работников коммерческих банков и организаций... Но была ли у мошенников из Центрального банка нужда ставить в известность необходимых им коммерсантов о готовящемся преступлении? Или им для реализации замысла было достаточно воспользоваться услугами вполне обычных, ничего не подозревающих коммерсантов, не сообщая им о подложности денежных переводов, только обещая им за быстроту и некоторую нетребовательность в проведении финансовых операций хороший посреднический процент? Ответ мне кажется очевидным: для настоящих преступников в этом не было никакой нужды. Мало того, это было бы и опасно, и накладно. Ведь любой из таких коммерсантов мог бы и проговориться, испугавшись, а кроме того с ним пришлось бы делиться не обычными комиссионными, а как с полноправным участником хищения... Для сравнения возьмем любое профессиональное ограбление. Без всякого сомнения, те, кто его планируют, задумываются не только о том, как его провести, обеспечивая собственную безопасность, но и как реализовать награбленное. При этом одним из первейших правил преступления: максимальное сужение числа заранее посвященных лиц и максимальное использование лиц непосвященных и потому неопасных. И потому если члены группы захвата без сомнения должны знать об операции заранее и роль каждого в ней, то вот покупателям краденого имущества знать это не нужно, даже вредно для успеха преступления. Мне кажется несомненным, что именно так было и в данном деле. Реальное преступление работника Центрального банка осталось нераскрытым, а следствие задержало и набрало в сколоченную им "преступную группу" лишь ничего не знающих, кроме своего профита, коммерсантов типа П. Как на доказательство виновности коммерсантов, участвовавших в обналичивании средств по подложному авизо, их умысла на совершение хищения, обвинение указывает на два часто допускаемых правонарушения: на заполнение своими реквизитами бланков кредитовых авизо и на создание для этих денежных переводов специальных лжепредприятий, которые после завершения операций просто закрывались. Защита не отрицает, что эти действия являются правонарушением. Но доказывают ли они наличие у совершивших их коммерсантов знания, что подписанные ими авизо подложны, а указанные в них средства похищены? Я думаю, что наличие преступного умысла они не доказывают, потому что такие действия совершались многими коммерсантами хотя бы для убыстрения дел и не считались большим грехом. Например, несомненным нарушением являются подписи руководителя предприятия под пустыми документами, которые потом заполняются доверенными лицами. Делается это сплошь и рядом, хотя и является в принципе противозаконным. Еще большим грехом выглядит создание лжепредприятий для проведения сомнительных операций. Но когда наши законодатели официально запретили организациям свободно распоряжаться своими собственными средствами, у них, естественно, возникла нужда в, так называемом, обналичивании, т.е. в снятии с собственного счета в банке своих же средств, но по придуманным, фальсифицированным поводам. Делалось это чаще всего через подставные организации. Предложения "обналичить" открыто давались в газетах и иных средствах массовой информации. Такой же привычной, хотя и незаконной технологией пользовались и данные коммерсанты, но, уверен, это никак не доказывает их знание того, что они будут обналичивать и конвертировать именно похищенные средства. Настоящим организаторам этого преступления совершенно не нужно было извещать коммерсантов о таких своих намерениях. Повторяю, для них это было просто опасно. Конечно, коммерсанты должны отвечать за любые незаконные действия, в том числе и при обналичивании средств, но только в меру своей истинной вины, которая не имеет никакого отношения ни к хищению, ни к иным уголовным преступлениям. Как не имеют отношения к преступлению те лица, которые, купили по дешевке товары, не зная, что эти товары ворованные. Повторяю. Обвинение не располагает никакими данными о том, что П. кто- то посвящал в преступный замысел, никто об этом не свидетельствует. Речь идет только о его участии в обычных коммерческих сделках, конечно, за хороший процент (совсем не удивительный для того времени). Обвинение располагает только собственной уверенностью в справедливости предположения о том, что действия П. явились необходимым условием хищения и что он не мог не сознавать их общественно опасный характер. Но утверждения эти совершенно голословны. Непонятно, почему участие П. в преступлении было совершенно обязательным, почему взамен него не мог оказаться любой иной предприниматель, мечтающий о выгодных сделках? Как при таких условиях можно обвинять человека в участии, пособничестве или даже в укрывательстве хищения, мне как защитнику совершенно непонятно. Хотя понятно, почему это надо органам следствия и тем, кто до сих пор остается нераскрытым... Но я понимаю, что сейчас у вас иная задача. Сейчас вы должны исполнить свой основной долг, ответив по совести и жизненному опыту, справедливы ли выдвинутые против коммерсанта П. обвинения в участии в уголовном преступлении, или обвинения эти должны быть отвергнуты как бездоказательные, и тогда надо твердо сказать, что он не виновен, а истинные виновники преступления не установлены. Я прошу вас вынести П. оправдательный вердикт, ответив "нет, не виновен" по всем вопросам. Спасибо. Напутственное слово судьи Обстоятельства дела вам теперь ясны, хотя технология преступления, да и технология банковского дела довольно замысловатая. Нет у обвинения и защиты спора по поводу фактических действий, совершенных П. Он согласился с предложением своего знакомого, он принял деньги на свой счет по фиктивному договору, он перечислил деньги на счет лжепредприятия, куда ему и было указано. Но вне зависимости от того, как квалифицировать действия П., по какой статье УК или вообще признать его невиновным, основным, я думаю, вопросом для вас является: "Знал ли, понимал ли он, что участвует в преступлении?" Я должен сказать, что обвинение выступило перед вами, в общем-то, с предельно объективных позиций. Обвинение сказало: "Да, мы не нашли прямо уличающих П. обстоятельств". Обвинитель не занимался здесь демагогией, он не пытался что-то наговорить на П., он в точности передал его показания, он объективно обратил ваше внимание, что никто из членов организованной группы не уличает П. И, тем не менее, обвинение уверено в том, что П. виновен в хищении, совершенном организованной группой. Тем не менее, обвинение полагает, что П. не мог не знать, что он участвует в хищении. Обвинение исходит из того, что есть ситуации, очевидные для любого здравомыслящего, психически здорового человека, не осознавать которые он не мог. Обвинитель привел вам пример нанесения удара ножом в сердце. И должен сказать вам по опыту, что очень часто человек, совершивший такое убийство, на следствии заявляет: "Я этого не хотел, я не знал, я этого не желал..." И приходится исходить из того, что нанесение удара ножом в сердце есть действие саморазоблачительное... На чем основана диспозиция обвинения? На том, что П. - финансист, хозяйственник. Он хорошо знает, что деньги с неба не сыплются. Он прекрасно осведомлен о всех тех видимых и скрытых, тайных и явных финансовых операциях, осуществляемых в деловом мире, в нашем, к сожалению, далеко не цивилизованном, диком капитализме. Обвинение исходит из того, что П. - это нормальный человек, квалифицированный хозяйственник, не мог не сознавать, что участвует в совершении преступления. Что этому противопоставляет защита? Защита говорит: не мог не сознавать - это не что иное, как домысел. В соответствии с принципом презумпции невиновности, сущность которого, я думаю, вам известна, мало утверждать что-либо, надо привести конкретные доказательства, в данном случае, участия человека. По мнению защиты, ни одним из доказательств органы следствия не располагали, а доказательства - это показания свидетелей, это заключения экспертизы, это, наконец, вещественные улики, которые могут дать какую-либо информацию о совершении преступления. Так вот, ни одним таким доказательством обвинение не располагает. Защита исходит из довольно смелого для себя, но тоже довольно честного тезиса. Предприниматель наш, сегодняшний - это такой человек, который никогда не откажется оттого, что идет ему сейчас в руки. Ну, жизнь у него сейчас такая. Возможно, это заслуживает морального осуждения. Возможно, это довольно вредно в целом влияет на экономическую ситуацию в стране, что еще не говорит о том, что данный предприниматель - вор, что данный предприниматель - мошенник. По мнению защиты, все-таки есть разница между злонамеренным присвоением чужих денег или, скажем так, непреступным рвачеством, когда человек хочет получить то, что, кажется и не заработал, но, с другой стороны,и никакой крови, что называется, на этих деньгах нет. Вот два принципиально разных подхода к оценке показаний П. вам предстоит решить, какой из этих подходов с вашей точки зрения является верным. Теперь относительно оценки действий П. в организованной группе и др., о чем вам уже говорил обвинитель, но что я считаю необходимым повторить, поскольку вопрос этот сложен даже для профессионалов. Если вы признаете П. виновным в хищении, совершенном организованной группой, значит, вы должны признать его членом этой группы. Он член этой группы и участвует в хищении вместе со всеми. Если вы признали его виновным в пособничестве хищению, это значит, что вы констатировали, что он не был членом этой группы, но понимал, что такая группа есть, что эта группа совершила хищение и что он ей помог. Если вы признаете его виновным в укрывательстве, это значит, что вы будете констатировать следующее: П. знал, что деньги реально уже похищены, и помог эти деньги, выражаясь известным профессиональным языком, "отмыть". И, наконец, последний вопрос, который перед вами будет поставлен: "Виновен ли П. вообще или он не виновен вовсе?" Еще раз акцентирую ваше внимание на том, что ни доводы обвинения, ни доводы защиты не являются для вас обязательными. Более того, для вас не являются обязательными даже требования закона. Мы исходим из того, что суд присяжных, совесть присяжных - выше любого закона. Вот по своей совести вы и постарайтесь решить это дело. Итак, вы должны ответить на следующие вопросы: 1. Виновен ли П. в хищении организованной группой? 2. Если нет, то виновен ли он в пособничестве хищению? 3. Если нет, то виновен ли он в укрывательстве преступления? 4. Если П. виновен, то заслуживает ли он лишения свободы? Обсуждение дела присяжными 3 (бухгалтер): Давайте, я начну... Обвинить П. в хищении не могу. Как такового хищения у него не было. Деньги, конечно, ушли, а он лишь помог как пособник "отмыть деньги". А кто же виноват? С чего начинается преступление? Всегда есть какое-то начало. А начало - это авизо, которое поступило, т.е. поступили по нему деньги. И даже бухгалтер не мог усмотреть... Авизо - это документ строгой отчетности... Но если идет такая большая сумма, то, по идее, получатель должен иметь подтверждение с того конца, от банка- отправителя. А раз они не просили подтверждения, значит, были инициаторами. Деньги поступили по авизо в банк, и если сотрудники банка не виновны, то этого просто быть не может. Банк-отправитель не виновен, потому что авизо фальшивое, т.е. банка-отправителя просто не было. Его не было, авизо поступило без него. А поступить-то оно как должно было? Или через отделение госбанка или по почте. Значит, оно и поступило как-то не так. 6 (педагог): Когда делаются такие крупные махинации, то их проделывают такие дельцы, которые все продумывают заранее на несколько ходов вперед. И если нужно - подмажут, и если нужно - подкупят любой банк и даже государственного деятеля. 3: Совершенно верно, согласна. Значит, кого-то подкупили? И, значит, виновен тот, кого подкупили? Кто позволил все это делать? 6: Поймите, что все началось еще до П. Те же самые документы, они должны были пройти через несколько инстанций, и все это начало было до него. 3: А это трудно сказать. Раз авизо поступило сюда, может и здесь что... Я считаю, что П. в хищении не виновен. Но он мог быть, видимо, пособником, раз помог отмыть эти деньги. 6: И сделал это сознательно. 3: А я не могу сказать, что он это делал сознательно. 11 (педагог): Он, конечно, догадывался, что тут какая-то махинация, но какая? 3: В общем, я так отвечаю на вопрос: виновен ли П. в хищении? - НЕТ!!! (Общий смех). Все, я замолчала... 6: Ну, понятно, тогда в чем он у вас виновен? Старшина (5 - философ): В пособничестве? 3: Да, в пособничестве. Но я еще подумаю, пособничество ли это? Вы обсуждайте дальше, а я может, еще изменю свое мнение... 11: Скорее, в укрывательстве. 3: Но для укрывательства он должен был знать, а он не знал... 6: Он не мог не знать, раз был таким крупным коммерческим деятелем. Если бы он был таким глупым, то он не был бы на таком месте. А он подумал - за что 50 млн. руб. брал? И неизвестно, то ли он на предприятие их потратил, то ли себе в карман по собственному усмотрению. На первый вопрос, виновен ли П. в хищении организованной группой, я считаю, что нет, потому что он не состоял в этой организованной группе. Виновен ли он в пособничестве хищению. Да, он знал, что это преступление. Заслуживает ли он лишения свободы? Да. 2 (бухгалтер): Я считаю, что П. виновен в пособничестве хищению? Почему? В первую очередь он пропускал через свое предприятие деньги, которые... ну, грязные деньги, одним словом... Да, помогал их отмыть, да, участник махинаций. 9 (домохозяйка): В преступлении организованной группой я виновным его не считаю. Не было доказано, были ли у него подобные действия раньше и были ли после (хотя я думаю, что теперь у него долго в будущем ничего не будет). В общей организации он, очевидно, не участвовал, но во всем остальном, в пособничестве хищению виновен. Так как он хозяйственник, он сам мог распределять все свои деньги: это туда, это сюда, это я обналичу, это не обналичу, это я заберу себе домой, а вот за это я предприятию какому-то липовому якобы что-то построю, поставлю, куплю. Соответственно, я отвечаю "да, да" и на остальные вопросы. И наказания он заслуживает, и в укрывательстве, естественно, виновен. Ведь он же не пошел в органы и не сказал им про все это... Старшина: Я еще раз напоминаю пояснение судьи: надо выбирать одно, раз вы сказали пособничество, то укрывательство тут ни при чем... Я дам еще другую мысль, как различать эти понятия. Когда не знал - это укрывательство. Значит, он не совершал самих действий, где-то тихо сидел. А вот если пособничество, то он делал какие-то преступные действия (общий шум и неразборчивая речь). 11: Он же не был членом группы, а только перевел деньги и получил за это. 9: Это и есть пособничество. Он ведь для этого предоставил им свою фирму. Вы ведь не дадите свою квартиру под невесть что, а дали - значит, способствовали... 11: Нет, это укрывательство, раз к нему обращались после всего этого авизо... 9 и 10 (домохозяйки): Нет, это пособничество... 8 (домохозяйка): Считаю, что он способствовал хищению, руку приложил. Старшина: А вы не можете аргументировать? Вот адвокат считает, что нет конкретных доказательств, что не доказано? 8: Нет, в группе он не состоял, но знал, что это хищение. 4 (врач): Мне представляется, что вопрос очень сложен, потому что тут все взаимосвязано. Он лишь одно из звеньев очень сложной цепи. Я не ставила бы сейчас вопроса о виновности, потому что на данный момент по тому, как вело свое выступление обвинение, вина его не доказана. Может, он и виновен, но следствием его вина не доказана. Я бы и употребила тут один ответ: вина его не доказана. И, исходя из презумпции невиновности, я бы сегодня его не обвиняла ни в чем, потому что эта вина не доказана. Второе. Доказан факт организованного преступления. И П., естественно, участник этого, он способствовал передаче денег. Поэтому в пособничестве хищению я бы его обвинила, но не прямо, а вот косвенно, опосредованно через эту большую кампанию. Он участник, он передавал, но осознанно он это делал или нет, я не знаю. 13 (домохозяйка): Коммерсанты тем и живут, что стремятся получать максимальные деньги за перепродажи. 4: Он брал деньги, выполнял поручения за комиссионные, раньше это называлось взяткой. Вы понимаете, теперь ведь тоже понятия меняются. И только потому, что факт имел место быть, а П. - участник этого, я бы могла обвинить его в пособничестве. Ну а все остальное... 12 (торговый агент): Я с вами согласна. В этих структурах очень сложно разобраться и сложно влезть человеку в душу. Ведь столько много вариантов, миллионы. Я, честно говоря, тут запуталась и не могу толком ничего сказать. Наверное, формально, коль скоро он там находится, коль скоро он вращается в этом мире, то причастность ко всему этому он имел. Зайчиком, конечно, он быть не мог. Но опять же и в этом я тоже сомневаюсь. Поэтому, видимо, мне придется поддержать третий пункт (вина в укрывательстве преступлений). Тут такой темный лес... Что он не виновен полностью - это вряд ли, поэтому я склоняюсь к третьему обвинению, как к самому мягкому, к обвинению в укрывательстве... 13 (домохозяйка): Этот вопросный листочек нас сильно ограничивает в каких-то рамках. В первую очередь было прямо сказано двумя сторонами, что доказательств его вины не существует, есть только одни сплошные предположения, что поскольку он находится там, он должен был знать. Но доказательств, что он знал, нет. А есть старая истина: не пойман - не вор. Нас не раз тут призывали к тому, чтобы мы были милостивы. И если нет доказательств вины, значит, человек (как бы психологически он ни был виновным) должен считаться не виновным. Естественно, как любой нормальный человек, он не мог не знать, что там фальшивое авизо, но любой такой провод денег через коммерческие структуры, это, естественно, очень теневое деяние, и он, конечно, понимал, что там что-то должно быть неладно. Получение денег - это законный процент за коммерческую сделку, за любую денежную операцию. Что там было и как - мы можем только предполагать. Точно так же предполагает и следствие. Ни одной бумажки, ни одного факта того, что он конкретно знал и делал, не существует. Я опять же возвращаюсь к правилу: их "Не пойман - не вор". Но в силу того, что у нас есть вот такой опросный лист, то в рамках его можно указать только на третий пункт, потому что, конечно, он не мог об этом не знать. Только из-за этого. Конечно, если бы решалась судьба какого-то живого человека, то такой подход не лез бы ни в какие ворота. Без доказательств решать судьбу человека нельзя. 7 (конструктор): Ну, конечно, если 30-летний человек взялся за коммерческую деятельность, то он не мог не знать, что это не совсем чистое дело, да... Но беспокоит несовершенство ведения следствия. Были вырваны какие-то известные, лежащие на поверхности моменты, и на основании этого с привлечением каких-то еще обстоятельств были сделаны выводы о его виновности. Но, смотрите, события были в 1993 году, когда был пик вот этих дел. А почему система наша правоохранительная, финансовая (банковская) не реагировала на это почти массовое явление? Почему? Выдирали только какие-то верхушки эпизодически, а причинные корешки оставались... Почему не были выявлены изначальные корни преступлений? Почему так и не ясно, откуда брались бланки? Система Центрального банка, если это массовое явление, должна была отреагировать сразу на эту ситуацию или изменив схему прохождения документов, или улучшив систему защиты, чтобы не создавались обстоятельства, способствующие таким хищениям. Или такой вопрос, каким было участие специалистов Центрального банка в подготовке следователей к расследованию таких специфических преступлений - видимо, и этого не было, почему?.. И все это приводит к тому, что корешки преступлений остаются, и они в течение пяти почти лет все не прекращаются. Что касается моего решения, то считаю его виновным в пособничестве. Старшина: У нас еще не высказалась присяжная 1. 1 (пенсионерка): Да, он немного виновен в хищении. И деньги перечислял, знал, наверное. В общем, считаю его виновным по второму пункту, да, в пособничестве. Старшина: Осталось свое мнение высказать мне. Неотягощенные подробным знанием закона, мы можем исходить только с позиций здравого смысла и судить людей, которые, видимо, также здравым смыслом обладают. Например, если к вам на улице подойдет милиционер и даст свой пистолет, сказав: "Подержи, я тебе дам 100 тысяч", то неизвестно, может, он выполняет план по поимке каких-то преступников. И за то, что ты держал этот пистолет, он же может сдать тебя в отделение... К тебе приходит такой знакомый и... Но всегда же можно... Я хочу сказать, что человек - существо разумное, и какой бы хороший знакомый к тебе ни пришел, и о чем бы тебя ни просил, ты всегда можешь отказать, всегда можешь заболеть, умереть на два дня, а потом воскреснуть. Человек должен просчитывать свои ситуации. С другой стороны, действительно, прямых доказательств нет, обвинение построено на предположениях. Но мое предположение заключается в том, что человек всегда просчитывает, куда он может попасть, и таким образом я склоняюсь к тому, что он виновен в пособничестве. И вообще, если не наказывать вот эту цепь даже одноразового участия в преступной группе, то... ведь она отмывает деньги каждый раз через другие фирмы. И если не наказывать участников этих цепей, то такие преступления так и будут продолжаться. Поэтому вердикт, что он не виновен, я сразу отмел именно из этих соображений. Я считаю, что он виновен в пособничестве. 3: Я понимаю слово "пособничество хищению" - это "помогал хищению". А он помогал лишь по своему незнанию. И не только по незнанию. У него был определенный договор, и он знал, что за его выполнение он получит определенную часть этих денег как процент. 6: Знаете, есть правило, что незнание не освобождает от ответственности. 3: А его никто и не освобождает от ответственности. Вот за укрывательство, я считаю, вина у него есть, но не за пособничество, которое ведь есть то же самое хищение. А что тут есть реальное хищение? Это махинация с авизо. Какое он к этому имеет отношение? 6: Какое тут укрывательство... 3: Все, давайте заканчивать. Старшина: Таким образом, плюсуя и минусуя, получается, что 9 человек признали обвиняемого П. виновным в пособничестве хищению, а 4 человека признали его виновным в укрывательстве преступления. Будет ли у нас какое-то общее мнение? (Общий шум). Понятно. Теперь, поскольку мы все признали П. виновным, надо ответить на вопрос, заслуживает ли он лишения свободы? (Все присяжные однозначно определяются: 7 - за лишение свободы, 6 - против, причем присяжные 3, 12 и 13 используют формулу: "Вина не доказана, значит, нет".) Старшина: Итак, за лишение свободы высказались 7 из 13. 8: Нет, запишите, что я "нет". По пункту 4. (Общий смех) Старшина: Значит, вы с теми, кто проголосовал "нет"? Понятно. Таким образом, нас стало меньше, что меняет общее решение. Оно звучит теперь так: Виновен в пособничестве хищению, но не заслуживает лишения свободы. Невиновным П. не признал никто... (Общий шум: "Там нет вопроса о невиновности"). Все, сообщаем вердикт судье. Судья: Значит, вы вынесли вердикт: "П. виновен в пособничестве хищению, совершенного организованной группой, но не заслуживает лишения свободы" (шум присяжных: "Там нет слов об организованной группе"...) Хорошо, понял: без упоминания организованной группы. Я благодарен всем присутствующим за участие в нашей работе. Большое спасибо и всего вам доброго. Беседа присяжных с судьей после заседания 4: Андрей Валерьевич, а вы нам обещали высказать мнение судьи, виновен ли П. или не виновен. Судья: Нет, как раз судья не имеет права в суде присяжных высказывать свою позицию. Но если вас сейчас интересует моя личная точка зрения как гражданина и юриста, то я его не считаю виновным вообще... по той простой причине... З: Ну вот, и я также считаю... Судья: В нормальной правовой системе недоказанная виновность означает доказанную невиновность. Но должен сказать, что моя точка зрения не является преобладающей и в среде юристов. 4: Но если доказан факт общего преступления и что он вольно или невольно, знал или не знал, но участвовал в передаче денег, он все равно, по-вашему, не виновен? Судья: Вы затронули интересный момент так называемого объективного вменения. Оно недопустимо для цивилизованного гражданского правового общества, потому что человек может отвечать только за те действия, в которых он отдает себе отчет, когда он понимает. А если вы объективно не понимали, что совершаете преступление, то и ответственность с вас должна быть снята. Но расхождение в наших с вами позициях - это, понимаете, объективное отражение расхождений мнений, которое существует и между профессиональными юристами, и в более широких кругах общества. Итоговый лист ИСП 3.10.1996 г. по авизовочному делу
╧
ХарактеристикиГолоса
Профес-
сия		Воз-
раст		ПолОбразо-
вание		Хищение
организ.
группой		Пособ-
ничество
хищению		Укрыва-
тельство		Лишение свободы
1Пенсионер68ж.ср.техн.нетда нетнет
2Бухгалтер23мср.техн.нетданетда
3Бухгалтер 71жср. спец.нетнетданет
4Врач56жвысшеенетданетнет
5Философ27мвысшеенетданетда
6Педагог35жср. спец.нетданетда
7КKонструктор57мвысшеенетданетда
8Домохозяйка30жсреднеенетданетнет
9Домохозяйка27жср.техн.нетданетда
10Домохозяйка33жср.техн.нетданетда
11Педагог36жср.техн.нетнетданет
12Торговый
агент		50жвысшеенетнетданет
13Домохозяйка45жвысшеенетнетданет
Итого:    да - 0 нет - 13да - 9
нет - 4		да - 4
нет - 9		да - 6
нет - 7

Глава 3. Цеховики, кооператоры, директора (к истине через споры присяжных)

Мы видим, что экономическая свобода в стране не обеспечена. С одной стороны, нынешние прокуроры и суды не ограждают граждан от изощренных финансовых мошенничеств, а с другой - они склонны взамен поиска настоящих мошенников наказывать предпринимателей, виновных, скорее, в неразборчивости, чем в криминале. И все же речь до сих пор шла о причастности (или непричастности) к действительным преступлениям. В этой и последующей главах речь пойдет о другого рода обвинениях, когда гражданские правонарушения типа неразрешенного использования чужого имущества объявляются уголовными преступлениями. В условиях "реального социализма", когда всеми производственными ресурсами монопольно владело лишь государство, частное предпринимательство могло существовать лишь путем теневого использования такого имущества. Но и сегодня практика уголовного преследования инициативных людей за так называемое присвоение продолжается. Как относится к этому совесть присяжных? Очень долго мы не могли получать устойчивые ответы, потому что не умели задать разумные вопросы. Например, если спрашивать только о виновности "цеховика" в использовании чужого материала, то в одном случае присяжный может ответить: "Не виновен", потому что нет прямого ущерба собственнику и уголовной ответственности за это, а в другом случае он может сказать: "Виновен", потому что за использование чужого без извещения собственника полагается гражданская ответственность, даже если ущерба не было, хотя бы потому, что "брать чужое без спроса в любом случае - нехорошо". Поэтому, отделяя область добропорядочного бизнеса от недопустимого, приходится уславливаться, о какого рода ограничениях мы говорим. По традиции нашей работы под областью недопустимого мы понимаем не гражданские правонарушения, а уголовные преступления, и потому согласие присяжных с виной подсудимых в гражданском правонарушении приравниваем к признанию их невиновности. По нашему мнению, гражданские споры относятся к сфере экономической свободы. В главе 3 будут рассмотрены дела руководителей теневого бизнеса, в главе 4 -дела работников - "леваков". Но в обеих главах речь пойдет о теневой предпринимательской деятельности, которую нынешние суды квалифицируют как хищение путем присвоения или растраты чужого имущества. Если дела в главе 4 касались большого числа несправедливо осужденных работников, эмоционально сильно трогали нас и переживались, то в главе 3 сосредоточены самые интересные и значимые для общественности процессы, проходившие с участием блестящих юристов и уважаемых правовых институтов, посвященные нашей центральной проблеме - теневому бизнесу. Этими процессами я привык гордиться. О дореволюционном понимании термина "присвоение" "Присвоение чужого имущества отличается от похищения тем, что нарушение права владения тут нет - право собственности нарушается в отношении вещи, ранее поступившей в обладание виновного непреступным путем, что приближает это имущественное посягательство к гражданским правонарушениям. Этим объясняется сравнительно позднее усвоение законодательствами воззрения на присвоение, как на неправду уголовную... Так, во французском праве под присвоением понимается злоупотребление доверием по отношению к имуществу, полученному по договору, верность соблюдения которого обеспечивается уголовной угрозой... Российское уложение 1842 г. приравнивает к воровству, "если кто, получив что-либо на сохранение, в принятии того упрется или другими способами будет стараться утаить оное..." ...Со стороны внутренней это деяние должно быть умышленным, в смысле осознания, что присваиваемое имущество чужое, и в смысле