y 1820-1990. P. 288. [413] - См.: Elliott L., Atkinson D. The Age of Insecurity. P. 226. ---------------------------------------- а развитые постиндустриальные державы импортируют из развивающихся индустриальных стран товаров и услуг на сумму, не превышающую 1,2 процента их суммарного ВНП[414]. Рассматриваемый вопрос имеет две характерные особенности. Оценивая реальную роль основных экспортеров, необходимо исключать из торгового оборота реэкспортные операции, значительно завышающие его показатели -- и в первую очередь для стран Азии. Такое исключение покажет нам, что первые девять строк мировой "табели о рангах" по масштабам экспорта занимают именно развитые постиндустриальные страны, в то время как Китай поставляет на мировой рынок меньшую по стоимости товарную массу, нежели Бельгия[415]. Другая особенность состоит в том, что отрицательные торговые балансы ряда развитых стран (и в первую очередь США в торговле с Японией, на что часто обращают внимание как на свидетельство относительной уязвимости лидера постиндустриального мира) по сути своей являются фикцией до тех пор, пока большинство расчетов (как это сегодня и происходит) номинируется и осуществляется в долларах США[416]. Эти тенденции детализируются при рассмотрении торговых балансов трех основных центров постиндустриального мира. Товарные потоки между членами данных блоков составляли в 1993 году 75,5 процента мировой торговли по сравнению с 59,4 процента в 1980 году[417]. Между тем обращает на себя внимание резкое отличие в пропорции торгового оборота к ВНП в Соединенных Штатах и европейских государствах. Несмотря на то, что США по-прежнему являются мировым лидером по объему торговых оборотов (13,9 и 13,0 объема торговли материальными благами и услугами соответственно), американская экономика менее других зависит от экспортно-импортных операций[418] и приведенные цифры оказываются заметно ниже уровня в 22 процента мировой торговли, достигнутого США в 1948 году[419]; они отражают лишь частичное усиление торговых позиций США после того, как их доля в торговле промышленными товарами на протяжении 80-х годов со- ------------------------------ [414] - См. Krugman P. Does Therd World Growth Hurt First World Prosperity? // Ohmae K. (Ed.) The Evoling Global Economy. P.117. [415] - См. Economist. 1997. April 12. P. 119 [416] - См. Ohmae K. The Bordless World. Power and Strategy in the Glibal Marketplace. L., 1990. P. 138-139. [417] - См. Dent Ch. M. the European Economy: The global Contex. L.,- N.Y.., 1997. P. 134 [418] - См. Ibid. p. 136 [419] - . Spulber N. The American Economy. P. 22. -------------------------------- ставляла около 11,8 процента мирового показателя[420]. Разрыв в темпах роста ВНП и торговых трансакций, составлявший для мира в целом на протяжении 1959-1994 годов около 300 процентов, для США не превосходил 200 процентов[421]. Эта картина становится особенно яркой, если представить себе, что в середине 70-х годов отношение экспорта к ВНП оставалось в Соединенных Штатах в пять раз более низким, чем в странах Европейского Сообщества[422], а в середине 90-х -- втрое меньшим, нежели в Великобритании сто пятьдесят лет тому назад, в середине 40-х годов XIX века[423]! Характерно, что ориентация США на торговлю с развитыми странами столь велика, что "в 1990 году средняя заработная плата промышленных рабочих в странах -- торговых партнерах США (рассчитанная по совокупному объему двусторонней торговли) составляла 88 процентов от уровня США" [424], хотя последний, как известно, является одним из наиболее высоких в мире; таким образом, за исключением энергоносителей, США фактически не получали значимого объема товарного импорта из развивающихся стран. Низкая зависимость экономики США от внешнего рынка имеет свои объяснения. Во-первых, Соединенные Штаты до начала 90-х годов представляли собой самый емкий рынок товаров и услуг в мире, что обусловливало поглощение огромных масс товаров населением и производственными компаниями внутри страны[425]. Во-вторых, в начале 90-х годов 76 процентов американского ВНП было воплощено не в товарах, а в услугах, которые составляли всего одну пятую часть экпорта[426]. В-третьих, нельзя не учитывать, что в максимальной степени ориентированы на экспорт высокотехнологичные отрасли, цены на продукцию которых постоянно снижаются[427]; значительная часть продаж крупнейших американских компаний осуществлялась на зарубежных рынках: ------------------------------ [420] - См.: Krueger A.0. Threats to 21st Century Growth: The Challenge of the International Trading System // Landau R., Taylor Т., Wright G. (Eds.) The Mosaic of Economic Growth. P. 204. [421] - См.: Burtless G., Lawrence R.Z., Litan R.E., Shapiro R.J. Globaphobia. P. 22. [422] - Подробнее см.: Rodrik D. Has Globalization Gone Too Far? Wash., 1997. P. 7. [423] - См.: Krugman P. Peddling Prosperity. Economic Sense and Nonsense in the Age of Diminishing Expectations. P. 258. [424] - Krugman P. Pop Internationalism. P. 47. [425] - Фактор влияния масштабов национальной экономики на объем экспортно-импортных операций достаточно очевиден; так, например, отношение объема экспорта и импорта к ВНП Люксембурга (не специализирующегося на реэкспортных операциях, подобно Гонконгу или Сингапуру) превосходит сегодня американский показатель почти в 8 раз (см.: Scott A.J. Regional Motors of the Global Economy // Halal W.E., Taylor K.B. (Eds.) Twenty-First Century Economics. P. 81). [426] - См.: Krugman P. Peddling Prosperity. P. 258. [427] - См.: Judy R. W, D'Amico C. Workforce 2000. P. 26-27. ---------------------------------- соотвегствующие цифры составляли 70 процентов для "Моторолы", 67 -- для "Жиллетт" и 64 -- для "Диджитэл эквипмент" [428]. И, наконец, в-четвертых, американский импорт в значительной его части может считаться таковым весьма условно: согласно последним статистическим данным, более трети импортируемых Соединенными Штатами продуктов и услуг производится зарубежными отделениями американских же транснациональных корпораций[429]. Совершенно иная на первый взгляд ситуация имеет место в Европе. Единый рынок ЕС прочно удерживает лидерство в международной торговле как товарами, так и услугами. Суммарный товарооборот европейских стран составлял в 1994 году 39,8 процента мирового экспорта и 38,9 процента импорта, что радикально превосходило долю США (11,9 и 16,3 процента соответственно) и Японии (9,2 и 6,5 процента) [430]. Открытость европейских экономик (отношение среднего арифметического от объемов экспорта и импорта к ВНП), достигающая 23 процентов[431], почти в три раза превосходит американский показатель. Между тем именно на примере ЕС лучше всего видна тенденция к "замыканию" рынков, о которой говорилось выше. Хотя европейские нации имеют наиболее сильно ориентированные на экспорт производства (например, Германия экспортирует до 40 процентов выпускаемой электроники, оптики и точных инструментов и до 50 процентов продукции химической промышленности и автомобилестроения[432]), большая часть торговых операций осуществляется в рамках границ Союза. Так, если в 1958 году 36 процентов всего объема торговли ограничивалось рамками ЕС, то в 1992 году эта цифра выросла до 60 процентов[433] (в торговле материальными благами -- до 66 процентов[434]). С учетом же торговли стран-членов ЕС с другими развитыми европейскими странами, не входящими в Союз (в частности, Норвегией, Швецией, Швейцарией), доля внутриевропейской торговли составит около 74 процентов (для сравнения отметим, что доля торговли США со всеми американскими странами составляет 33 процента, Японии со странами Азии -- 30 процентов[435], а стран, ------------------------------ [428] - См. Ashkenas R., Ulrich D., Jick Т., Kerr St. The Boundaryless Organization. P. 268. [429] - См.: Elias D. Dow 40,000. Strategies for Profiting from the Greatest Bull Market in History. N.Y., 1999. P. 88. [430] - См. Dent Ch.M. The European Economy. P. 169. [431] - См. Jovanovic M.N. European Economic Integration. Limits and Prospects. L.-N.Y., 1997. P.243. [432] - См. Spulber N. The American Economy. P. 101. [433] - См. Jovanovic M.N. European Economic Integration. P. 247. [434] - См. World Economic Outlook. October 1997. P. 51. [435] - См. Hirst P., Thompson G. Globalization in Question. P. 125. -------------------------------- входящих в АСЕАН, друг с другом -- не более 20 процентов [436]). В результате оказывается, что доля европейских товаров и услуг, направляемая на экспорт за пределы ЕС, фактически совпадает с соответствующими показателями США и Японии [437]. Более того. Именно на примере Европейского сообщества можно видеть, в какой степени торговля развитых стран ограничена подобными же партнерами. Согласно британской статистике, в 1997 году только 15 процентов импортируемых товаров поступало из-за пределов стран-членов ОЭСР, а направлялось туда 13,9 процента всего объема экспорт [438]. Аналогичные показатели характерны и для других стран Сообщества. На протяжении последних двадцати лет доля развивающихся стран в европейских экспортно-импортных операциях устойчиво снижалась; их суммарный объем в 1994 году (за исключением Китая) составил величину, не превышающую объема торговли со Швейцарией. Особенно резко снизилась доля стран, поставляющих сырьевые ресурсы, в частности государств-членов ОПЕК (с 27,9 процента импорта в 1975 году и 20,7 процента экспорта в 1982 году до, соответственно, 7,5 и 6,9 процента в 1994-м [439]). Весьма характерна в этой связи статистика торговли между ЕС и африканскими странами: несмотря на установленный режим преференций, доля стран-участниц Ломейских конвенций (Lome Conventions) в импорте ЕС снизилась с 8,5 процента в 1974 году до 4 процентов в 1989-м [440]. Таким образом, никакие искусственные меры, диктуемые в первую очередь политической целесообразностью, не могут сегодня обеспечить рост товарооборота между развитыми странами и наиболее бедными государствами мира. Примеры и статистические данные можно приводить и далее, но и в этом объеме они ясно показывают, что тенденция к ограничению круга торговых партнеров развитых стран в последние десятилетия отнюдь не ослабевала. Важным аспектом этой проблемы, на котором мы также остановимся впоследствии, является растущее в западном мире понимание относительной бесперспективности рынков развивающихся стран. Так, если подразделения американских транснациональных корпораций, действующие в Юго-Восточной Азии, в период их проникновения туда в 60-е годы рассчитывали найти емкий рынок своей продукции, то сегодня -------------------------------- [436] - См.: Jovanovic M.N. European Economic Integration. P. 247. [437] - См.: World Economic Outlook. October 1997. P. 54. [438] - См.: Adams Ch. Caution Tempers Exporter's Enthusiasm for Cut // Financial Times. 1998. October 10-11. P. 5. [439] - См.: Dent Ch.M. The European Economy. P. 173. [440] - См.: Grilli E.R. The European Community and the Developing Countries. Cambridge, 1993. P. 162-163. -------------------------------- иллюзии рассеялись: в 1966 году 75 процентов производимых ими товаров продавалось в самой ЮВА и лишь 7 процентов реэкспортировалось обратно в США; в 1988 году эти показатели составили 23 и 46 процентов[441]. Европейские компании демонстрируют ту же динамику, хотя и используют свои производственные мощности в развивающихся странах в первую очередь для реэкспорта в третьи государства (в частности, в Соединенные Штаты). Однако международная торговля вряд ли может быть признана главным показателем глобализации современного хозяйства. Гораздо более важным, на наш взгляд, ее аспектом является международная инвестиционная активность, и здесь мы находим еще более впечатляющую картину закрытости постэкономического мира. Рассмотрим ее на примере США. Прямые инвестиции в виде основания новых компаний или приобретения уже имеющихся стали в послевоенные годы одной из наиболее быстро развивающихся форм международного бизнеса, уступающей по темпам развития только финансовым операциям. В 80-е годы объем прямых иностранных инвестиций рос примерно на 20 процентов в год, что в четыре раза превышало темпы развития международной торговли; в начале 90-х объем производства товаров и услуг предприятиями, принадлежащими иностранным владельцам, составил 4,4 триллиона долл., превысив тем самым мировой торговый оборот, оценивавшийся в 3,8 триллиона долл. [442] При этом США оставались одним из крупнейших международых инвесторов: во второй половине 80-х годов американские компании увеличили вложения в акции иностранных предприятий более чем в пять раз[443], а в начале 90-х годов "принадлежащие американским владельцам компании осуществили продаж на зарубежных рынках на сумму свыше 1 триллиона долл., что примерно в четыре раза больше всего объема экспорта произведенных в США товаров и в 7-8 раз превышает размер недавнего дефицита торгового баланса США" [444]. Баланс прямых иностранных инвестиций Соединенных Штатов и в Соединенные Штаты неоднократно менялся на протяжении последних десятилетий. В конце 50-х годов американские вложения за рубежом достигали 43 млрд. долл. (несколько более 10,5 процента ВНП), тогда как инвестиции в США составляли около 39 млрд. -------------------------------- [441] - См.: Encarnation D.J. Rivals Beyond Trade. America versus Japan in Global Competition. Ithaca-L., 1992. P. 155. [442] - См.: Plender J. A Stake in the Future. P. 118. [443] - См.: Reich R.B. Tales of a New America. The Anxious Liberal's Guide to the Future. N.Y" 1987. P. 82. [444] - Reich R.B. Who Is Them? // Ohmae K. (Ed.) The Evolving Global Economy. Making Sense of the New World Order. P. 173. -------------------------------- долл.; впоследствии данный разрыв долгое время был не в пользу США (67,2 и 90,8 млрд. долл. в конце 60-х годов и 332,9 и 449 млрд. долл. в конце 70-х[445]), пока технологический прорыв второй половины 80-х годов не создал предпосылки для исправления ситуации. Если в 1986 году американские инвесторы владели ценными бумагами зарубежных компаний, стоимость которых не превышала трети той суммы американских акций, которая находилась в собственности иностранцев[446], то к 1995 году они обеспечили контроль над большим количеством акций зарубежных эмитентов, нежели то, которым владели иностранные инвесторы в самих США. Характерно, что около 70 процентов этих приобретений было сделано американскими корпорациями только в течение первой половины 90-х годов, а суммы, которые Соединенные Штаты способны инвестировать в экономику зарубежных стран в 1997-2000 годах, оцениваются в 325 млрд. долл. [447] Рассматривая инвестиционные потоки в современном постиндустриальном мире, необходимо иметь в виду два момента. С одной стороны, нетрудно заметить, что инвестиции в США, возросшие с 1970 по 1990 год более чем в 30 раз[448], весьма явным образом распределяются по странам-донорам. В 1990 году корпорации только семи стран -- Великобритании, Японии, Канады, Франции, Германии, Швейцарии и Нидерландов -- приобрели более чем по 10 американских компаний, причем доля Великобритании составляла около 31 процента, а Японии -- менее 14 процентов[449]. Характерно, что эти же семь стран оставались главными партнерами и в 1996 году: они обеспечивали суммарно 85 процентов всех инвестиций в США и выступали реципиентами для более чем 60 процентов всех американских капиталовложений за рубежом[450]. Переориентация американских инвестиций на развитые страны особенно заметна в последние десятилетия: если в 1970 году в Европу направлялось около трети всего их объема[451], то сегодня суммарные инвестиции в ЕС составляют около 50 процентов. Хотя в хозяйственном отношении США тесно связаны со странами Латинской Америки и имеют большой товарооборот с азиатскими государствами, на долю Японии и новых индустриальных стран Азии приходится не более 8, а на долю Мексики -- менее ---------------------------- [445] - См. Spulber N. The American Economy. P. 175. [446] - См. Lash S., Urry J. Economies of Signs and Space. P. 20. [447] - См. Garten J.E. The Big Ten. The Big Emerging Markets and How They Will Change Our Lives. N.Y" 1997. P. 37. [448] - См. Kanter R.M. World Class. P. 124. [449] - См. Encamation D.J. Rivals Beyond Trade. P. 145. [450] - См. Burtless G., Lawrence R.Z., Litan R.E., Shapiro R.J. Globaphobia. P. 36, 39. [451] - См. Hopkins Т.К., Wallerstein E., et al. The Age of Transition. P. 51. ---------------------------- 3 процентов американских зарубежных инвестиций[452]. В то же время США являются одной из наиболее привлекательных стран для иностранных инвесторов; согласно статистическим данным, на протяжении 80-х и 90-х годов только Соединенные Штаты и государства Юго-Восточной Азии увеличили свою долю в общем объеме принимаемых иностранных капиталовожений (с 17 до 20 процентов всего их мирового объема) [453]. С другой стороны, обращают на себя внимание структура и направления как зарубежных инвестиций американских компаний, так и вложений в США. 74 процента американских инвестиций в начале 90-х годов направлялось в Европу (в ЕС и страны-участники Европейского соглашения о свободной торговле) и Японию. При этом 63 процента вложений в европейские страны предназначалось сервисному сектору, а 31 -- промышленному производству[454], что отражало сам характер европейской экономики. Вложения в недвижимость фактически отсутствовали. Напротив, европейские инвесторы в США предпочитали вкладывать средства в различные отрасли промышленности (49 процентов), а также банковскую и финансовую сферу (25 процентов), что отражало специфику американской хозяйственной системы[455]. Как европейцы, так и американцы инвестировали основную часть средств в высокотехнологичные отрасли, куда направлялись более 80 процентов германских инвестиций и около 63 процентов американских. Так, например, IBM, которая использует в Японии 18 тыс. работников и имеет годовой объем продаж в 6 млрд. долл., является сегодня одним из ведущих японских экспортеров компьютерной техники[456]. Напротив, японские компании в США инвестируют в промышленное производство не более 18 процентов общих капитальных вложений, направляя 41 процент в торговлю и около 30 -- на приобретение компаний, специализирующихся в области финансов и недвижимости[457]; в Европе доля японских инвестиций, направляемых в промышленность, не превосходит 16 процентов[458]. Испытывающие значительный дефицит технологий и научных разработок, Япония и страны Юго-Восточной Азии фактически не ---------------------------- [452] - См.: Burtless G., Lawrence R.Z., Litan R.E., Shapiro R.J. Globaphobia. P. 85, 86. [453] - См.: Braunstein E., Epstein G. Creating International Credit Rules and the Multilateral Agreement on Investment: What Are the Alternatives // Michie J., Smith J.G. (Eds.) Global Instability. The Political Economy of World Economic Governance. P. 116-117. [454] - См.: Jovanovic M.N. European Economic Integration. P. 327. [455] - См.: Burtless G., Lawrence R.Z., Litan R.E., Shapiro R.J. Globaphobia. P. 37. [456] - См.: Reich R.B. The Work of Nations. Preparing Ourselves to 21st Century Capitalism. N.Y., 1992. P.123,120. [457] - См.: Doremus P.M., Keller W.W., Pauly L.W., Reich S. The Myth of the Global Corporation. P. 119. [458] - См.: Dicken P. Global Shift. P. 78. ------------------------------ вкладывают средства в приобретение высокотехнологичных компаний в США и Европе, предпочитая быстро окупающиеся и отчасти спекулятивные вложения. Поэтому трудно не согласиться с мнением Р.Райча, который не видит опасности в растущих иностранных инвестициях в США и считает, что "когда американский метод определения и решения проблем подкрепляется иностранными деньгами, это может иметь для США лишь благоприятные последствия" [459]. Таким образом, американские, европейские и в несколько меньшей степени японские компании инвестируют основные средства в страны с приблизительно одинаковым уровнем развития, отличающиеся стабильной хозяйственной ситуацией. При этом инвестиции имеют в основном долгосрочный, а не спекулятивный характер. Анализ движения средств на американском фондовом рынке позволяет специалистам утверждать, что подъем 1996-1999 годов в подавляющей части объясняется внутренними инвестициями[460]; то же самое можно сказать и о рынках европейских стран. В целом же более 80 процентов всех прямых иностранных инвестиций направляются сегодня в развитые страны; следует предположить, что эта цифра будет возрастать, так как в течение последних лет большинство из 16 государств, являющихся основными реципиентами иностранных инвестиций, существенно упростили соответствующие статьи своего законодательства или приняли конкретные меры по поощрению внешних капиталовложений[461] . Доля развивающихся стран в общем объеме мировых капиталовложений уверенно уменьшалась с середины 70-х годов, сократившись до 17 процентов в 80-е годы по сравнению с 25 процентами в 70-е[462]. В 80-е и 90-е годы наступила еще большая поляризация: ввиду быстрого развития дешевых производств в Юго-Восточной Азии значительные инвестиционные потоки были переключены на этот регион. В результате суммарные инвестиции США, европейских стран и Японии друг в друга, а также в Сингапур, Китай, Малайзию, Индонезию, Таиланд, Гонконг и Тайвань обеспечивали 94 (!) процента общего объема прямых иностранных инвестиций в мире[463]. В середине 90-х годов наметился рост инвестиций в Восточную Европу и страны бывшего советского блока; однако последние события -- крах азиатских рынков в 1997 году ---------------------------- [459] - Reich R.B. The Work of Nations. P. 150. [460] - См.: Henderson С. Asia Falling. Making Sense of the Asian Crisis and Its Aftermath. N.Y., 1999. P. 52. [461] - См.: Rowen H.S. World Wealth Expanding: Why a Rich, Democratic, and (Perhaps) Peaceful Era is Ahead // Landau R., Taylor Т., Wright G. (Eds.) The Mosaic of Economic Growth. P. 105. [462] - См.: Paterson M. Global Warming and Global Politics. P. 175-176. [463] - См.: Heilbroner R., Milberg W. The Making of Economic Society. P. 159. ------------------------------ и финансовая несостоятельность России и падение котировок на большинстве восточноевропейских бирж -- делают перспективы роста инвестиции за пределы постиндустриального мира еще более проблематичными. Наконец, нам осталось рассмотреть третью группу процессов, наиболее красноречиво характеризующую влияние постиндустриальных стран на мировую экономику. Речь идет о динамике международных финансовых рынков, опосредующих мировое хозяйственное развитие и в значительной мере определяющих его направления. Здесь прежде всего обращает на себя внимание явное доминирование в мировых финансовых трансакциях американской валюты. В середине 90-х годов в долларах производилось около половины международных торговых операций, осуществлялось 44 процента инвестиций в различные финансовые инструменты и более 40 процентов валютообменных операций[464]. С начала 90-х годов доллар заметно укрепил свои позиции в качестве мировой резервной валюты, причем в значительной мере за счет развитых постиндустриальных стран. Только в 1995 году, когда был отмечен рекордный прирост (на 168 млрд. долл.) долларовых резервов, достигших 882 млрд. долл., более половины его было обеспечено покупкой американской валюты центральными банками Японии, Италии и Испании[465]. Доля доллара в валютных резервах постиндустриальных стран возросла с 45 процентов в 1990 году до 58 в 1997-м, тогда как доля всех европейских валют, включая ЭКЮ (с 1 января 1999 года -- евро), составляет несколько более 30 процентов[466]. Заметим, что на протяжении всех 80-х годов даже в Азии, несмотря на стремление Японии создать там "зону йены", доля доллара в валютных резервах росла быстрее (с 48,6 до 62,7 процента), чем доля иены (с 13,9 до 17,1 процента) [467]. Основным направлением инвестиций приобретаемых долларов служит помещение их в ценные бумаги американского казначейства. Так, на конец 1994 года иностранными инвесторами их было приобретено на сумму около 689 млрд. долл.; при этом большая часть этих активов оказалась сосредоточенной в Европе и Японии, а на долю стран, не относящихся к постиндустриальному миру, пришлось 232 млрд. долл., или всего 6,5 процента общего количества данных ценных бумаг, находившихся на тот момент в обращении. Нельзя также не отме- ---------------------------- [464] - См.: Cavanaugh F.X. The Truth about the National Debt. Five Myths and One Reality. Boston, 1996. P. 71. [465] - См.: Ayres R. U. Turning Point. P. 217. [466] - См.: The Economist. 1998. October 10. P. 121. [467] - См.: Cargill T.F., Hutchison M.M., Ito T. The Political Economy of Japanese Monetary Policy. Cambridge (Ma.)-L., 1997. P. 85. ---------------------------- тить, что 55 процентов всех находившихся в собственности иностранцев облигаций американского казначейства принадлежали центральным банкам или иным официальным институтам[468]. Популярность американских ценных бумаг резко выросла в условиях финансовой нестабильности на международных рынках: так, если в 1992-1993 годах иностранные инвесторы держали не более 20 процентов всех обязательств американского казначейства, то к концу 1997 года -- почти 37 процентов[469]. Основные финансовые центры сосредоточены сегодня в пределах постиндустриального мира в гораздо большей степени, чем промышленное производство или научные институты. Активное развитие валютных и фондовых рынков началось с середины 70-х годов и происходит все более ускоряющимися темпами. Дневной оборот валютообменных операций, составлявший в 70-е годы около 15 млрд. долл., достиг 60 млрд. долл. в начале 80-х и 1,3 триллиона долл. в 1995 году; в 1983 году годовой объем подобных трансакций превосходил объемы международной торговли в десять раз; к 1992 году это превышение достигло 60 раз[470]. В то же время международные межбанковские заимствования исчислялись суммой в 6,2 триллиона долл.; 65 процентов ее обеспечивали банки США, Швейцарии, Японии, Великобритании, Франции, Германии и Люксембурга[471]; заимствования на международных рынках в начале 90-х годов росли с годовым темпом до 34 процентов[472]. В начале 80-х годов в основных финансовых центрах мира распространились операции с разного рода производными инструментами -- фьючерсными и форвардными контрактами, деривативами и так далее. Только с середины 80-х до начала 90-х годов объемы большинства подобных рынков выросли от 10 до 20 раз[473], достигнув небывалых размеров. Как отмечает Д.Кортен, "в середине 1994 года общая стоимость контрактов по выпущенным деривативам составляла, по оценкам, примерно 12 триллионов долл. -- и, как ожидалось, должна была достичь 18 триллионов к концу 1999 года. Согласно оценкам журнала The Economist, в 1993 году общая стоимость основного производительного капитала всех экономик мира равнялась примерно 20 триллионам долл." [474]. Согласно оценкам Международного валютного фонда, уже сегодня трастовые и ------------------------ [468] - См.: Cavanaugh F.X. The Troth about the National Debt. P. 74, 71. [469] - См.: Time. 1998. January 12. Р. 25. [470] - См.: Sassen S. Losing Control? Sovereignty in an Age ofGlobalization. N.Y., 1996. P. 40. [471] - См.: Ibid. P. 12. [472] - См.: Hirst P., Thompson G. Globalization in Question. P. 40. [473] - См.: Ibid. P. 41. [474] - Korten B.C. When Corporations Rule the World. P. 196. ------------------------ хедж-фонды способны в считанные дни мобилизовать для атаки на ту или иную национальную валюту до 1 триллионов долл. [475], а по данным консультационной компании "МакКинси энд Ко", объем мировых финансовых рынков составит более 83 триллионов долл. к 2000 году[476]. Несмотря на то, что многие исследователи склонны видеть в этих тенденциях опасность, обусловленную высокой степенью риска современных финансовых трансакций, проблема, на наш взгляд, может иметь и другую сторону. За счет активизации международного движения капитала развитые страны создают искусственную переоценку своего национального богатства, обеспечивая тем самым, в частности, и защиту внутреннего рынка капитала от проникновения извне. По мере того, как растет основной показатель интернационализации капитала -- соотношение между ВВП и объемом международных операций с акциями и облигациями, -- (не достигавший в развитых странах в 1980 году и 10 процентов и составивший в 1992 году -- в Японии 72,2, в США -- 109,3, а во Франции -- 122,2 процента) [477], растут обороты фондовых бирж и основные фондовые индексы. Как следствие, в 1992 году "финансовые активы развитых стран, входящих в ОЭСР, составили в общей сложности 35 триллионов долл., что в два раза превысило стоимость продукции, выпускаемой этими странами... [Ожидается], что к 2000 году совокупный капитал достигнет 53 триллионов долл. в постоянных ценах, то есть в три раза превысит стоимость выпущенных в этих странах товаров" [478]. Одной из ярких особенностей современной финансово-экономической ситуации является то, что цены активов компаний ведущих западных стран не соотносятся сколь-либо определенным образом с развитием материального сектора. Так, если в США с 1977 по 1987 год рост промышленного производства не превысил 50 процентов, то рыночная стоимость акций, котирующихся на всех американских биржах, выросла почти в пять раз[479], а объемы торгов на Нью-йоркской фондовой бирже и совокупный капитал оперирующих на ней финансовых компаний возросли более чем в 10 раз[480]; при этом коррекция, происшедшая в октябре 1987 года, составила не более 25 процентов. На протяжении следующего де- -------------------------- [475] - См.: The Economist. 1997. September 27. Р. 91. [476] - См.: Mathews J.T. Power Shift: The Age of Non-State Actors // Neef D., Sie-sfeld G.A., Cefola J. (Eds.) The Economic Impact of Knowledge. P. 98. [477] - См.: Castells M. The Rise of the Network Society. P. 85>. [478] - Greider W. One World, Ready or Not. P. 232. [479] - См.: Statistical Abstract of the United States 1994. Wash., 1994. P. 528. [480] - См.: Harvey D. The Condition of Postmodemity. Cambridge (Ma.)-0xford (UK), 1995. P. 335. -------------------------- сятилетия экономический рост был более низким, однако прежнее достижение на фондовом рынке было повторено, и к августу 1997 года индекс Доу-Джонса вырос в 4,75 раза, увеличившись более чем в два раза только с начала 1996 года. В 1997 и 1998 годах в результате потрясений на развивающихся рынках коррекции основных индексов оказались еще более значительными, однако и они были недолговременными. К началу 1999 года показатели вернулись в рекордные интервалы, при этом индекс промышленных акций Доу-Джонса поднялся 10 мая до 11102,32 пункта со своего минимального в 1998 году (31 августа) значения в 7539,07 пункта, тогда как NASDAQ Composite достиг 27 апреля отметки в 2677,76 пункта (8 октября 1998 года он был на уровне 1419,12 пункта[481] ). Элементарные вычисления позволяют оценить годовые темпы роста этих индексов приблизительно в 70 и 112 процентов соответственно. Приводя к переоцененности американских и европейских компаний (а рост фондовых индексов в странах ЕС в 1996-1998 годах оказался еще более впечатляющим, чем в США), эти процессы не угрожают в существенной степени собственно хозяйственному прогрессу. Если в ходе экономических кризисов вплоть до 1973 года нельзя было не заметить высокой корреляции между движениями на фондовом рынке и реакцией производственного сектора, то в последние годы она снижается, если не устраняется вообще. В 1986-1989 годах валовой национальный продукт США обнаруживал устойчивую тенденцию к росту, повышаясь в среднем на 3,3 процента в год (в частности, на 3,1 процента в 1987 году) [482], при том, что падение фондового индекса в октябре 1987 года было почти таким же, как при крахе, положившем начало кризису и стагнации конца 20-х -- начала 30-х годов, в течение которого страна пережила падение ВНП на 24 процента. Все эти процессы не стали еще предметом осмысления с нетрадиционных точек зрения. Анализируя ситуацию конца 1987 года, Ж.Бодрийяр писал: "Если что и становится понятным в этой ситуации, так это степень различия между экономикой, какой мы ее себе представляем и какой она является на самом деле; именно данное различие и защищает нас от реального краха производящего хозяйства" [483]. Между тем возможен и иной подход, в основе которого лежит предположение о том, что реальное богатство постиндустриальных обществ достаточно точно отражено в финансовых показателях их развития, так как за ним стоит не только совокупность материальных активов, цена которых снижается и будет снижаться, но и ценности, воплощенные в человеческом -------------------------- [481] - См.: Financial Times. 1999. January 12. Р. 35. [482] - См.: Statistical Abstract of the United States 1995. P. 451. [483] - Baudrillard J. The Transparency of Evil. P. 26. -------------------------- капитале, значение которых растет и будет расти. При таком допущении оказывается, что в ходе постэкономической трансформации в пределах развитых стран сосредоточивается гораздо более мощный хозяйственный потенциал, чем это предполагается в большинстве случаев. Завершая рассмотрение процессов, определяющих относительную обособленность постэкономического мира, нам осталось коснуться проблемы движения людских потоков. Если сравнивать интенсивность миграции с активностью финансовых операций, бросается в глаза, что движения широких масс людей в рамках постиндустриального мира не наблюдается. Безусловно, коммуникации и транспорт становятся более совершенными, а туризм остается одной из наиболее быстрорастущих сфер бизнеса, однако масштабы иммиграции в границах совокупности стран-членов ОЭСР снижаются. Отмечая, что "глобализация продвинулась намного дальше в сфере финансовых операций и организационных структур, нежели в развитии рынка труда", М.Уотерс обращает внимание на то, что сокращение иммиграции из одних развитых стран в другие развитые страны стало реальностью начиная с середины 70-х годов[484], когда принципы постиндустриализма оказались доминирующими. В особой степени это касается ЕС, где, хотя ограничения на передвижение и работу фактически полностью отсутствуют, лишь 2 процента рабочей силы находят свое применение вне национальных границ, и только для относительно отсталой Португалии соответствующий показатель оказывается выше 10 процентов[485]. В то же время в США доля иммигрантов из Европы составляла в середине 80-х годов не более 1/9 их общего притока, сократившись до 63 тыс. человек в год с уровня в 140 тыс. в 1960 году[486]. На наш взгляд, подобные процессы указывают на успехи постэкономического общества, равно как и на его отделенность от остального мира. Если в первой половине XX века и даже в первые послевоенные десятилетия значительная часть граждан, прибывавших в США (из Европы) или в западноевропейские страны (из государств Восточного блока), могла быть отнесена к высококвалифицированным работникам, то сегодня постэкономический мир вынужден защищаться от иммигрантов из бедных стран, движимых чисто экономическими соображениями и не обладающих навыками квалифицированного труда. В 50-е годы 68 процентов легальных иммигрантов, прибывавших в США, происходили из Европы или Канады и принадлежали к среднему классу; в 70-е и 80-е ------------------------ [484] - Waters M. Globalization. L. - N.Y., 1995. Р. 93, 90. [485] - См.: McRae H. The World in 2020. Р. 271. [486] - См.: Sassen S. Globalization and Its Discontents. N.Y., 1998. P. 35. ------------------------ более 83 процентов их общего числа были азиатского или латиноамериканского происхождения и, как правило, не имели достаточного образования. С 1960 по 1982 год поток легальных иммигрантов из Азии вырос с 25 до 313 тыс. человек в год; аналогичные цифры для граждан стран Латинской Америки и Карибского бассейна составляли в первой половине 80-х годов 368 тыс. и 445 тыс. человек в год соответственно[487]. К концу 80-х годов десятью странами, обеспечивающими наибольший поток переселенцев в США, были Мексика, Филиппины, Корея, Куба, Индия, Китай, Доминиканская Республика, Вьетнам, Ямайка и Гаити[488]. В результате с 1980 по 1995 год приток низкоквалифицированных иммигрантов в США на 20 процентов повысил предложение на рынке труда среди лиц, не имеющих законченного школьного образования; уровень же образованности у легальных иммигрантов в 1995 году был в четыре раза ниже, чем у среднего американца[489]. Так, среди переселенцев из Гаити, Доминиканской Республики, Гватемалы, Сальвадора и Мексики, количество которых в начале 90-х превышало 3,5 м