ашная. Где-то прочитал, что чем выше интеллектуальный потенциал, тем тяжелее выполнять примитивную работу. Действительно, столько замыслов в голове. Стучатся не совсем ординарные мысли, а приходится замешивать раствор, носить его или работать со стекловатой, что вдвойне противно. Совесть, чувство собственного достоинства не позволяют мне прятаться за спины товарищей по труду. Берусь первый и за самую тяжелую операцию. А мои "коллеги" по лопате этими комплексами не страдают. Они прекрасно освоили формулу: будь не так в деле, как при деле. Посмотришь: стоит и держит шланг, из которого течет вода в бочку, хотя его можно вполне положить. Находят повод, чтобы отлучиться. И это те, кто способен только на физическую работу! Противно, что приходится кувыркаться за кусок, словно медведю на манеже. Виноват, конечно, сам: "лето красное пропел..." Что-то я разнюнился перед тобой. Настроение такое. Но в целом все не так уж хреново. Сейчас ушли в смену - работаем по скользящему графику. Днем могу что-то делать для себя по мелочи. Слава богу или черту, я не пью вот уже, как ты знаешь, полтора года. И чем дальше, тем безумнее мне кажется начать. Отвращение к спиртному - и моральное, и физическое. Раньше, когда после лечения не пил, хотел, но держался. Сейчас - иное. Все-таки мой метод - всем методам метод! Одумайся, Лева, сообрази мне музыкальное сопровождение. Прославимся на весь мир! Без шуток... Недавно в аптеке встретил "Грубияночку". Побормотали. Не вяжись с ней! По-моему, она наркоманит, зараза. Будешь в Новосибирске, обязательно заходи. Я жду от тебя положительного ответа, как соловей лета. Жму лапу! Кирюха Женька". Бирюков дал прочитать письмо Любе. Когда она прочла, спросил: - Какие у Дремезова могут быть дела "по мелочи"? - Кто его знает. - А что за "Грубияночка" в письме упоминается? - Дашка Каретникова, с Левой в ГПТУ училась. - Наркоманка? - Нет вроде бы, но... довольно странная. Никогда не угадаешь, какой трюк выкинет. - Какие дела связывали с ней Льва Борисовича? - У них сложная история... - Люба опустила глаза и вдруг будто спохватилась: - Минуточку, сейчас покажу эту красавицу... Она взяла со стола общую тетрадь, быстро полистала ее и подала Бирюкову небольшую фотографию. На цветном снимке молодая миловидная блондиночка с распущенными по плечам густыми волосами, словно рекламируя пышную грудь, едва прикрытую низко расстегнутым нежно-розовым батником, с томными голубыми глазами смотрела прямо в объектив. На обратной стороне снимка кокетливым почерком было написано с каким-то намеком: "Вам отдавая свой портрет, вас о любви я не молю..." - Хороша самореклама? - с брезгливой усмешкой спросила Люба. Бирюков улыбнулся: - Что это она так?.. - Спросите дурочку. Вообще-то Дашка неглупая, но всегда прямо из кожи лезет, чтобы выделиться. Если что-то задумает, своего всегда добьется. Вот, Лева около года за японским магнитофоном охотился, она - в неделю провернула... - Люба опять полистала тетрадь и подала Антону распечатанный почтовый конверт. - Пожалуйста, приглашение явиться за покупкой... Письмо, адресованное в райцентр Зуеву, было без обратного адреса. Бирюков внимательно посмотрел на новосибирский штемпель с неразборчивым числом отправления и достал из конверта картинку с обнаженной женской ногой, отрезанную от упаковки импортных колготок. На чистой стороне была короткая записка почти чертежными буквами: "Левчик! Нашла милого дядечку. Если не передумал иметь японский однокассетник, срочно вези 600 р.". - Значит, "Националь" помогла купить Каретникова? - спросил Антон. - Наверное. Лева мне об этом ничего не говорил. Это я нашла в столе, когда запасной ключ от квартиры искала. - Где Каретникова живет? - По-моему, где-то в Железнодорожном районе Новосибирска. Бирюков взглядом указал на общую тетрадь: - Там нет ее адреса? - Нет, Лева сюда только свои стихи записывал. - Можно посмотреть? - Пожалуйста, смотрите. Антон, перелистывая страницы, стал читать рифмованные строчки. Почти все стихотворения Зуева были о любви. В общем-то, как говорят, складные, но откровенно подражательные. Бегло долистав до конца, Бирюков отложил тетрадь и еще раз прочитал отпечатанный на машинке "Ультиматум". - "Карикатуристка" не Каретникова? - спросил он Любу. - Не знаю, - тихо ответила Люба. - В общем. расскажу вам всю запутанную историю Левы с Дашкой... Когда учились в ГПТУ, у них любовь была. Брат прямо жить не мог без Дашки, ну и она... глазки ему строила. Когда бабушка наша умерла и Лева квартиру на себя оформил, даже свадьба намечалась. Но тут Леву энцефалитный клещ укусил. С ней же, с Дашкой, ездил в лес - и там... Дашка вроде бы сильно переживала, каждый день в больницу к Леве бегала. А как только его выписали, она вильнула хвостом и за какого-то старика замуж выскочила. Лева чуть с ума не сошел. пытался Дашку образумить. У них какой-то скандал был. Леву в милицию вызывали, даже под суд отдать грозились. Подробностей я не знаю, но когда старик Дашкин умер, все затихло. И преподобная Дашенька опять к Леве зачастила. А у нее бессчетное количество поклонников. Может, они и... убили Леву?.. - Все может быть. Брат ничего на эту тему не рассказывал? - Лева очень замкнутым был. Я старалась к нему в душу не лезть. Сердцем чувствовала, что Леве и без моих расспросов тошно. А тут еще у самой неприятности начались... - Какие? - Парни повадились в общежитие звонить. Почти каждый день приглашают к телефону и загадочными намеками встречу назначают, сальности всякие плетут. - Не угрожают? - Нет, просто хамят, подонки, и все. - С Каретниковой не разговаривали насчет Левы? - С Дашкой бесполезно говорить. Она из воды сухая выйдет. Как-то встретились, спрашиваю: "Зачем ты над Левой издеваешься? Чего за нос его водишь?" Дашка напрямую, будто в порядке вещей: "Не могу же за инвалида замуж выходить. Так хромает, что стыдно рядом идти". - "А со стариком не стыдилась?" - "Старик коньки отбросил и квартиру в центре города мне оставил. Вот если Левчик поправится, перестанет хроматъ, мы с ним свадебный пир на весь мир устроим". Высказала я от всего сердца, кто она есть на самом деле, на том и расстались. Каждая при своем мнении... - В какой обуви брат ушел из дома? - внезапно спросил Бирюков. - В белых кроссовках "Адидас" - Дашка недавно ему подарила на день рождения, - Люба недоуменно глянула на Антона. - А что?.. - Разули его. - Ой... В морге я даже не заметила этого. Следователь что-то спрашивал насчет обуви, а я, как чумная, только головой крутила... Бирюков взял со стола фотографию Каретниковой. Рассматривая ее, сказал: - Придется забрать у вас некоторые письма и портрет этой красавицы. Кстати, она не уроженка Новосибирска? - Нет, из Ордынского района в ГПТУ приехала. - А ваши родители где живут? На глазах Любы в который уже раз навернулись слезы: - В пригородном совхозе жили. Позапрошлой зимой рано закрыли печную трубу и угорели. Теперь я одна осталась. Не представляю, как Леву похоронить... - Завтра утром к вам придет участковый инспектор милиции. Поможет организовать похороны. - Спасибо, - еле слышно проговорила Люба и уткнулась лицом в ладони. Глава V Сбор информации о Зуеве Слава Голубев начал с опроса жильцов соседних квартир, однако ничего от них не узнал. Все удивленно пожимали плечами и отговаривались, что почти не знают недавно подселившегося соседа. От бесплодных разговоров оптимизм Голубева несколько увял. Чтобы собраться с мыслями, Слава вышел во двор и сел на скамейку у песочной площадки. Во дворе мальчишки гоняли большой полосатый мяч. Под ногами у них путался крепенький розовощекий малыш. Изо всех силенок он пытался завладеть мячом, но опережали более взрослые. Основательно запарившись, мальчик подолом рубахи обтер вспотевшее лицо, устало подошел к Голубеву и отчетливо, чуть не по слогам, проговорил: - Здравствуйте. Голубев улыбчиво подмигнул: - Здравствуй, будущий Пеле. - Меня Димой зовут. - Извини, пожалуйста, - Слава, подхватив мальчика под мышки, усадил рядом с собой на скамейку. - Как живешь, Дима? - Хорошо живу, - малыш показал растопыренные пальцы на одной руке и мизинец - на другой. - Мне скоро вот сколько лет будет, полных шесть. - Ну, молодец! В детский садик ходишь? - Садик ремонтировают. К нам мамина бабушка из деревни приехала. Говорит, до зимы меня будет каравулить. У меня еще бабушка есть. Только бабе Маше некогда со мной водиться. Она пенсию зарабатывает. А мамина баба Феня давно заработала... - Ух, какой ты богатый бабушками! Во дворе играешь? - Да, - малыш показал на песочную площадку, - Вот здесь крепости строю. Слава повернулся к черемуховому кусту, загораживающему окно Зуева: - Дим, кто живет в квартире вон за тем деревом? - Это дерево чуромухой называется, - с трудом выговорил Дима. - Бабушка говорит, на чуромуху нельзя лазить. Упасть можно, и тогда горб на спине вырастет. - Верно, - поддерживая разговор, сказал Голубев. - Так кто же живет за черемухой, не знаешь? - Знаю. Хромой музыкант там живет. У него в комнате много-много музыки. - Ты был у музыканта в гостях? - Нет, он меня в гости не звал. Мальчишки через окно видели. А я не видел. Бабушка говорит, нельзя в чужие окна заглядывать. - Почему же мальчишки заглядывали? - Они большие. Их бабушки уже не каравулят. - А они из комнаты через окно ничего не вытаскивали? - Нет, только музыку посмотрели. - А кто из вашего двора еще любит музыку? Дима ладонью потер нос: - Дядя Федя на гармошке играет. Когда с получки надерется, громко поет, как он на почте служил ямщиком. - Выпивает дядя Федя? - Не знаю. Это бабушка, как услышит песню, говорит: "Опять Федька с получки надрался". "Музыкальный" вопрос оказался малышу не по зубам. Слава хотел было попросить Диму, чтобы тот познакомил со своей бабушкой, которая "каравулит" его во дворе и наверняка знает о мальчишках, заглядывавших в окно к хромому музыканту. Но в это время к скамейке подошла энергичная старушка в длинной, будто с чужого плеча, вязаной кофте. Окинув Голубева пристальным взглядом, она строго спросила: - Почему, гражданин, с ребенком заигрываешь? Умыкнуть хочешь?.. Голубев засмеялся: - Соображаю, кому бы такого джигита под контроль сплавить. - Ты мне зубы не заговаривай! - Честное слово, не ворую. - Слава достал из нагрудного кармана рубашки служебное удостоверение. - Я в милиции, бабуся, работаю. Сам воров ищу. Старушка, прищурясь, заглянула в развернутые корочки. Будто читая по слогам, шевельнула губами и подобрела: - Это другой табак, а то - джигит... Тут такие джигиты мельтешат, того и гляди, чего-нибудь стибрят. Да и люди теперь всякое говорят... - Не слушайте пустые разговоры. - Здоров живешь! Как не слушать? Из пустого не придумают. Видать, что-то было на самом деле, коль говорят. Сам-то чего, прошлогодний снег здесь ищешь? - Из тринадцатой квартиры через форточку магнитофон утащили. - О, батюшки! У хромого музыканта? - У него. - Когда? - Четыре дня назад, пятнадцатого числа. - Это, стало быть... В понедельник?.. - Так, выходит. - Жалко инвалида. Очень приветливый, ласковый паренек. - Старушка вдруг подняла со скамейки любопытно притихшего внука и поставила его на землю. - Топай, Димочка, домой. Мама оладушков испекла, тебя поджидает. Мальчик с неохотой, но беспрекословно пошел к подъезду. - Хороший малыш, послушный, - глядя ему вслед, сказал Голубев. Старушка присела на скамейку. Чуть помолчав, вздохнула: - В таком возрасте все хорошие да послушные, а подрастут - закусывают удила. - Вас как зовут, бабуся? - Федосьей Андреевной. - Старушка опять вздохнула. - Своровали, говоришь, у инвалида музыку? - Своровали. - Вот несчастье... Это, так и знай, кто-то из подрастающего молодняка набедокурил. Помешались ныне молодые на музыке. Вот, к примеру, возьми мою внучку Татьяну, старшую Димину сестру В восьмом классе учится. Считай, невеста. А прибегает из школы и... загудело все в квартире. Такую оглушительную музыку заводит, хоть из дому убегай. На прошлой неделе подарила ей ко дню рождения десятирублевку. Купи, мол, сама себе подарок. И что, думаешь, купила?.. - Старушка протянула сморщенную ладонь. - Вот такую, меньше моей ладошки, фитюльку с музыкой. "Пленка" - называется. А на той пленке: то ли черти горох молотят, то ли ведьмы с подвывом горшки об пол бьют. Покачала я головой: "Эх, Татьяна, не жаль тебе было спалить десятку за такое дерьмо?" Она от удивления глаза таращит: "Ты что, бабуленька?! Это настоящий американский рок!" Вот и поговори с ней... - Где Татьяна купила эту музыку? - заинтересовался Слава. - В магазине, должно быть. - В магазинах такое не продают. - Ну, видать, жулик какой-то Татьяну облапошил. - Федосья Андреевна, - спросил Голубев, - подростки часто в окно к хромому музыканту заглядывают? - Почти каждый день пялются. Музыкант сам с ними заигрывает. - Из вашего двора мальчишки? - Нашенские. - А чужие здесь бывают? Старушка задумалась: - В понедельник... или во вторник, не могу точно вспомнить, два посторонних стригунка, лет по двенадцати, на черемуху за ягодой хотели взобраться. Я прикрикнула, чтоб сучья не обломали. Их как ветром со двора выдуло. - Не они ли в форточку залезли? - Кто их знает. Шустрые были мальчуганы. Один конопатый, как сорочье яйцо, у другого личико чистенькое. - Одеты как? - Оба в школьной форме. - Волосы какие? - Конопатый - светленький, другой - чернявый. Подстрижены коротко. Видать, перед началом школьного года в парикмахерской были. - Вы в какое время обычно во дворе находитесь? - Считай, целыми днями тут вот сижу. Только после обеда, когда Дима на часик засыпает, отсутствую... - Старушка вдруг придвинулась к Голубеву и понизила голос: - Слушай-ка, а ведь в понедельник утром появлялся в нашем дворе подозрительный мужчина. Годов ему этак... возле сорока. Роста приличного, белесый и круглолицый. Одет хорошо. Белые наутюженные штаны; рубаха, видать, заграничная - с разными картинками вдоль и поперек; на макушке расписная тюбетейка. Другими словами, если по одежке судить, человек интеллигентный. Но руки рабочие. И улыбка нехорошая, от уха до уха. А во рту, поверь моему слову, сплошь золотые зубы... - Что этот мужчина здесь делал? - быстро спросил Голубев. - Музыканта хотел дождаться, но тот поздним вечером домой заявился. - Долго ждал? - Во двор он зашел около десяти. Аккурат я с Димой из квартиры вышла. С полчаса посидел со мной на этой вот лавочке. Потом где-то по райцентру часа два мотался. Вернулся уже после обеда. Еще минут двадцать о разных пустяках со мной поговорил. Признаться, я без охоты с ним разговаривала и прямо высказала, мол, чего-то ты, гражданин, не вызываешь у меня доверия. Он не обиделся. "Тебе, - говорит, - мать, прокурором надо работать. Но в данный момент подозрения твои ошибочны". - "А какая нужда приспичила к хромому музыканту?" - спросила. "Дружки мы с ним. Хочу подработку дать". После этих слов закурил папиросу и быстренько испарился. Вечером, когда музыкант домой прибыл, рассказала ему о "дружке". Тот удивился: "Нет у меня, бабушка, такого друга, с золотыми зубами". - Не испугался? - А чего пугаться? Только плечами передернул. - Как он вообще, музыкант?.. - Безотказный, услужливый паренек. По ремонту музыки большой спец. Соседи распознали, ну и зачастили к нему с просьбами насчет неисправных телеков да прочего радио. Наше бытовое обслуживание без радости встречает клиентов. Придешь в бытовку, а там то нахамят, то запчастей нету, то очередь такую создадут, что и до морковкиного заговенья не дождешься починки. А музыкант придет в дом, покумекает возле неисправного телека, смотришь, тот разом и заиграл как новенький... - Старушка помолчала. - И, главное, вроде из чистого интереса неисправности устраняет, денег за починку с соседей не берет. Только материалы просит оплачивать. Ну это и понятно: не станет же мастер из собственного кармана еще и запчасти доставать. Скажи, не так?.. - Так, - согласился Слава. Разговор со старушкой вдохновил Голубева. Он почувствовал внутренний подъем еще и оттого, что инвалид Зуев был, кажется, порядочным человеком. Вообще-то Слава не делил потерпевших на положительных и отрицательных, но порядочных людей, когда волею случая или злого умысла на них обрушивалось несчастье, жалел больше. Поэтому при раскрытии преступлений, где пострадали невинные люди, Голубев работал вдохновеннее и напористее. Взяв мысленно на заметку "золотозубого в тюбетейке", как про себя окрестил Слава мужчину, показавшегося Федосье Андреевне подозрительным, он поинтересовался у старушки, в какое время прибыл Зуев домой в понедельник вечером. - Сразу после ужина со стороны железнодорожного вокзала пришел. Налегке, без багажа, - ответила Федосья Андреевна. - Бывало, и с багажом появлялся? - Иногда подкатывает к подъезду на такси. То какие-то коробки привозит, то, видала, телевизор как-то выгружал. - А клиенты к нему на машинах не приезжают? - Теперь машин развелось, не сразу поймешь, кто к кому едет. - Когда вы последний раз видели музыканта? Старушка, будто считая, принялась загибать пальцы: - После ужина во вторник Дима тут в песочке копался, а я на лавочке так же сидела. Аккурат в это время музыкант и появился с красивенькой барышней Поздоровался со мной. Я пошутила: "Никак невесту подхватил?" Он сконфузился: "Сестренку, бабушка, на вокзале встретил. Из Новосибирска приехала". Вот и все. - Больше не видели? - Нет. Барышню ту сегодня видала. С нашим участковым милиционером куда-то из дому уходила. - Другие "сестренки" здесь не надоедают?.. - опять намекнул Слава. - Ни-ни! В этом отношении очень скромный паренек. С улицы во двор вошла высокая девушка в модной курточке и белых "бананах". Увидев ее, старушка доверительно шепнула Голубеву: - Глянь, моя Татьяна тут как тут. Во, в какую лосиху вымахала... - Надо бы узнать, у кого она пленку с американским роком купила, - быстро сказал Слава. - Сейчас узнаем. Татьяна!.. - окликнула девушку Федосья Андреевна. - Что, бабуленька? - Ходи-ка, милка, сюда... Девушка неторопливо подошла к скамейке. Скосив ироничный взгляд, поздоровалась с Голубевым. Старушка снизу вверх посмотрела на нее: - Скажи, милая, где продают американскую музыку, которой ты мне всю голову заглушила? - В магазине. - В каком? - Где радиотовары. - Не винти! В советских магазинах таким безобразием не торгуют, - старушка кивком указала на Голубева. - Между прочим, этот гражданин из милиции. - Бабулька!.. - Девушка, наигранно испугавшись, расширила чуть подкрашенные глаза. - Нельзя пугать детей милицией. Это запрещено. Наша милиция - лучшая в мире. Татьяна оказалась не из робкого десятка и с юмором. Разговорившись с ней, Слава узнал, что японскую кассету для портативного магнитофона она действительно купила за девять рублей в районном магазине радиотоваров, а музыку записал на пленку Лева Зуев бесплатно. Беседу с Федосьей Андреевной Голубев закончил в сумерках. Когда он зашел в квартиру Зуева, чтобы выяснить, не знает ли Люба золотозубого человека в тюбетейке, Бирюков уже собрался уходить. Они остановились в небольшой прихожей, тускло освещенной настенным светильником. По словам Любы, среди знакомых брата не было мужчин с золотыми зубами, и тем более никто из них не носил редкую для Сибири тюбетейку. На этом Бирюков и Голубев расстались с Любой. Перед тем как разойтись по домам, обменялись информацией. - Игнатьич, почему Зуев написал заявление о краже магнитофона, а в милицию не передал?.. - спросил Слава. - Тебе не кажется, что он из страха придержал свою бумагу? - Может, из страха, а может, просто не успел, - ответил Антон и показал цветную фотографию Каретниковой: - Не встречал эту красавицу? - Нет, - внимательно посмотрев на снимок, сказал Голубев. - Ты вот что... Завтра утром пригласи участкового Дубкова и вместе с Владимиром Евгеньевичем помогите Любе Зуевой организовать похороны брата. - Игнатьич, я в похоронных делах - профан. Там ритуалы... - Без ритуалов, Слава, по-человечески. Кстати, приглядись, кто приедет проститься с Зуевым. - Сейчас меня больше интересует, кто увез Зуева из дома, - сделав ударение на слово "кто", со вздохом проговорил Голубев. - Надо искать его связи. Без них ничего не сделать. Глава VI Утреннее оперативное совещание у начальника районного отдела внутренних дел подполковника Гладышева, как обычно, началось с доклада дежурного. За прошедшую ночь происшествий в районе не случилось, поэтому доклад носил чисто формальный характер и занял не больше двух минут. По заведенному правилу, после дежурного Гладышев предоставил слово Бирюкову. Когда Антон подробно рассказал о деле Зуева, подполковник нахмурился: - Надо срочно выяснить в областном управлении... - Сегодня спозаранку уже выяснил, Николай Сергеевич, - не дал ему договорить Бирюков. - Ни в областном, ни в городском управлениях о Зуеве никаких сведений нет. - Какие оперативные меры думаешь принять? - Вначале оглядимся здесь, а потом, видимо, придется ехать в Новосибирск. По-моему, оттуда ниточка тянется... В разговор вмешался начальник районной госавтоинспекции Филиппенко: - В какое время и на какой машине увезли Зуева? Бирюков повернулся к нему: - По словам сестры, приехавшие за Левой Зуевым отрекомендовались сотрудниками милиции. Сколько их было она не знает. Машину тоже не видела. Время, ориентировочно, около двадцати трех. Филиппенко полистал записную книжку: - Красные "Жигули" вас устроят?.. - Меня, Гриша, устроит даже любой намек. - Тогда слушай. Шестнадцатого сентября, во вторник, в двадцать три десять один из наших общественных инспекторов хотел остановить у железнодорожного вокзала красного "Жигуленка" ноль-третьей модели, чтобы предупредить водителя о превышении скорости. На участке у вокзала, как известно, движение ограничено до тридцати километров. Этот же каскадер мчался за семьдесят. Сигналу общественника не подчинился, и тот хотел взять нарушителя на карандаш, но... задний номерной знак был забрызган грязью. Удалось различить только последние две цифры - восемьдесят восемь и буквенный индекс - НБ, присвоенный Новосибирской области. - Сколько человек ехало в "Жигулях"? - Двое в штатской одежде впереди и один на заднем сиденье, вроде бы в военной или в милицейской форме. - Подробнее общественник их не разглядел? - Нет, слишком быстро мчались. - Куда ж они так спешили? - словно самому себе задал вопрос Бирюков. Филиппенко развел руками: - Не знаю, куда, но торопились выехать из райцентра. Даже железнодорожный переезд проскочили при закрытом шлагбауме. Об этом, кстати, осталась запись у дежурной по переезду. - И тоже - только последние две цифры и буквенный индекс? - К сожалению, да. Подполковник Гладышев насупленно посмотрел на начальника госавтоинспекции: - Почему, Григорий Алексеевич, частники гоняют у тебя на повышенной скорости да еще и с замазанными номерами? - Это не у меня, Николай Сергеевич, - вспыхнул обидчивый Филиппенко. - В нашем районе красных "Жигулей" ноль-третьей модели с госномером, оканчивающимся на восемьдесят восемь, вообще нет. Это из другого района каскадеры к нам заезжали. - Надо разобраться с ними! - Естественно, разберемся. Подполковник обвел взглядом присутствующих: - Хватит, товарищи, совещаться. Начинайте работать... Вскоре после обеда к Бирюкову зашел Слава Голубев. По его невеселому лицу Антон догадался, что настроение у оперуполномоченного, несмотря на солнечный день, пасмурное. В подобных случаях Бирюков не любил сгущать краски, поскольку из собственного опыта знал: ничто так отрицательно не действует на сложную розыскную работу, как "руководящие накрутки". - Что, сыщик, нос повесил? - спросил Антон. - Не утешай, Игнатьич, - сказал Голубев. - У меня возникает подозрение: не сочинил ли Зуев о краже магнитофона?.. - Зачем? - Райцентровские ребятишки о японском "Национале" представления не имеют. Удалось отыскать "стригунков" Веньку Жокеева и Стасика Пластунова. Хорошие мальчуганы. Без запирательства признались, что в понедельник днем действительно хотели нарвать черемухи, но сердитая бабка прогнала их со двора. Мальчишки побежали к железнодорожному вокзалу. Там, возле летнего досаафовского тира, видели золотозубого в тюбетейке. Мужчина недолго пострелял из воздушки по мишеням и укатил на электричке в сторону Новосибирска. Никакого магнитофона у него не было. И на подоконнике за черемухой мальчишки "музыки" не видели. Бирюков достал из сейфа заявление Зуева. Внимательно перечитав его, сказал: - По-моему, магнитофон украли рано утром. Зуев, вероятно, ушел из дома в шесть утра. Время для форточников самое удобное: соседи еще спят крепким сном, улицы в такую рань обычно пустынные... Голубев промолчал. Оживился он лишь после того, как Антон рассказал о красных "Жигулях". - Игнатьич, это хорошая зацепка! - воскликнул Слава. - Не зря я поручил инспектору Дубкову поговорить со сторожами "Химчистки" напротив дома Зуева. Может, из них кто-то видел приезжавших за Львом Борисовичем. Договорились, если будут новости, Дубков сразу зайдет к тебе. Помозгуем втроем, а?.. - Как дела с похоронами? - спросил Бирюков. - Пока я мальчишек искал, Владимир Евгеньевич всю организационную часть провернул. Прощаться с Левой никто не приехал, кроме Любиных подружек, которым она вчера после нашего визита позвонила. - Ты все-таки проследи это дело до конца. - Разумеется, прослежу. Участковый инспектор Дубков не заставил долго ждать себя. Он неторопливо уселся на стул и посмотрел на Бирюкова: - Обстановка складывается неопределенная. Я, между прочим, предупреждал Зуева, чтобы не устраивал в окнах выставку радиотоваров. Парень был скромный, неглупый, а вот не внял совету... - Евгеньич, не тяни, - нетерпеливо обратился к участковому Слава Голубев. - Что узнал у сторожей "Химчистки"? - По ночам "Химчистку" охраняют поочередно два старика из подрабатывающих пенсионеров. Оба сторожа наблюдательностью и памятью не блещут, однако один из них, дежуривший ночью с воскресенья на понедельник, видел рано утром коричневую или красную - точно он не определил - легковую автомашину, подъезжавшую к седьмому дому на Озерной. Сколько человек было в машине и как они выглядели, сторож сказать не смог. И потом, близко к полуночи со вторника на среду вроде бы эта же легковая быстро промчалась мимо "Химчистки". - А после полуночи она не подъезжала к дому Зуева? - спросил Бирюков. Участковый вздохнул: - Сторож утверждает, что не подъезжала, но, по моим предположениям, он в полночь залег в глубокую спячку и, кроме сновидений, ничего не видел... Зазвонил телефон. Бирюков ответил, и тотчас в трубке послышался тревожно-торопливый женский голос: - Это Люба Зуева. Говорю от соседей. Только что в нашем дворе был мужчина, которым вы вчера интересовались. Понимаете, привезли из морга Леву, и тот, в тюбетейке, появился. Как увидел гроб, сразу исчез. - Не заметили, куда он направился? - спросил Антон. - Кажется, к железнодорожному вокзалу. - Хорошо, что позвонили. Все ли нормально с похоронами? - Спасибо, скоро... на кладбище. Если бы не ваш участковый, не знаю... - Голос Любы сорвался. - Крепитесь. Слезами в таком деле ничего не поправить. - Да, конечно... - Будет что-то нужно - звоните. - Да, конечно, позвоню. Положив телефонную трубку, Бирюков встретился с вопросительным взглядом Голубева. - Золотозубый в тюбетейке объявился, - Антон глянул на часы. - Ближайшая электричка - через два часа. Попробую перехватить его на вокзале. Голубев вскочил со стула: - Игнатьич, неспроста он здесь крутится! Тебя подстраховать на патрульной машине? - Давай, на всякий случай... Размашистым шагом Бирюков быстро дошел от райотдела до пустующей привокзальной площади. На противоположной от вокзала стороне, под могучим старым тополем, зеленел дощатый павильончик открытого тира. Здесь Антон и увидел плечистого блондина в тюбетейке. Облокотившись на барьер, тот стрелял из воздушной винтовки по движущимся мишеням. Рядом любопытно глазели несколько подростков. Судя по их восхищенным лицам, блондин стрелял неплохо. Бирюков пригляделся к стрелку и вначале не поверил своим глазам. Это был Вася Сипенятин, с которым судьба уже сводила Антона несколько лет назад, когда работал старшим оперуполномоченным уголовного розыска в областном управлении. Задержали тогда Сипенятина по подозрению в убийстве, но, как выяснилось при расследовании, отвечать перед судом Васе пришлось за мошенничество с иконами. Бирюков подошел к тиру и, словно от нечего делать, стал наблюдать за стрельбой. Вася поочередно сбил все движущиеся мишени. Оставалось поразить только неподвижную ветряную мельницу. При попадании у мельницы должны закрутиться крылья, но попасть для этого надо в круглую пластинку величиной с пятак. Сипенятин спокойно зарядил винтовку, поправил на макушке тюбетейку, облизнул пухлые губы, прицелился и выстрелил. Мельница не шелохнулась. Второй и третий выстрелы тоже прошли мимо. Вася сердито глянул на паренька-кассира, пересчитывающего от безделья свинцовые пульки: - У тебя, пропагандист военных знаний, есть приличная винтовка или все, как эта кочерга? - Эта самая точная, - равнодушно ответил кассир. - Чего ж мельница не вертится? - Мазать не надо. - Ну ты, герой!.. Между глаз так вмажу, что сам винтом завертишься. - Разрешите - попробую, - предупреждая конфликт, сказал Бирюков. - Одна девочка попробовала да стала мамой-одиночкой, - буркнул Сипенятин. Антон улыбнулся: - Мне такое не грозит. - Ну, раз не грозит, то попытайся. Попытка еще не пытка, - Вася мрачно протянул Антону заряженную винтовку. Бирюков прицелился в центр кружка и плавно надавил спуск. Одновременно с выстрелом раздался металлический щелчок, и тотчас крылья мельницы зажужжали, словно пропеллер вентилятора. - Ну, мля, даешь!.. - Сипенятин уставился на Бирюкова изумленными глазами. Лицо его медленно стало хмуриться. - Что-то, гражданин снайпер, вы мне прошлое напоминаете. Бирюков положил винтовку на барьер: - Мир тесен, Василий Степанович. - Вспомнил!.. - будто обрадовался Сипенятин. - Ты ж меня, сермяжного, на последнем деле подловил. Во, встреча, да?! Не в Новосибирск путь держишь? - Нет, я теперь здесь работаю. - Наверно, районной милицией заворачиваешь? - Начальником отделения уголовного розыска. - Тоже заметная шишка. В Новосибирске, помню, старшим опером крутился. - Время течет... - Как дармовые деньги, - Вася сердито глянул на любопытно прислушивающихся мальчишек. - Ну что, пионеры, уши развесили? Брысь отсюда! Мальчишки, разом сорвавшись с места, наперегонки помчались к вокзалу. Бирюков указал на пустующую под тополем скамейку и предложил Сипенятину: - Присядем, поговорим?.. - Я по горло насиделся. - Не в колонию приглашаю. - Меня туда теперь сладким пряником не заманишь, - Сипенятин шагнул к скамейке. - Завязал я с прошлым, начальник. Хочешь, документы предъявлю? - Предъяви, если они есть. - Как не быть... - Вася вытащил из кармана белых брюк бумажник, достал из него блеснувший целлофановой обложкой паспорт и протянул Антону. - Смотри, завидуй!.. Все печатки и штампики законные, без липы. Подлинность паспорта не вызывала сомнений. Выдан он был и прописан в Ташкентском районе Чиланзар. Бирюков возвратил документ. Вася игриво подмигнул - знай, мол, наших - и достал из бумажника заверенную круглой печатью справку, в которой значилось, что Сипенятин Василий Степанович работает водителем в Ташкентском автотрансагентстве. В настоящее время находится в трудовом отпуске сроком на сорок восемь рабочих дней, учитывая неиспользованные в процессе работы выходные и праздничные дни. Когда Антон ознакомился и с этим документом, Вася усмехнулся: - Понял, начальник, с кем имеешь дело? Специально справочкой запасся. Без выходных и праздничных баранку кручу, а ты на хвост мне садишься... - Он скосил глаза на остановившуюся у вокзала оперативную машину милиции. - Твои орлы на "воронке" подкатили?.. - Мои, - не стал скрывать Антон. - Скажи, пусть на работу едут. Нечего им тут дурочку валять, пока мы с тобой молодость вспоминаем. Бюриков подал Голубеву условный знак. Машина круто развернулась и укатила. - Так лучше будет, - Сипенятин опять усмехнулся. - Не переношу трутней, которые используют каждый пустяк, чтобы ничего не делать. - Давно таким трудолюбивым стал? - Как тебе сказать... В Новосибирске я по молодости геройствовал. А когда насмотрелся в Узбекистане, сам себе приказал: "Кончай, Василек, блатную жизнь! Берись за шоферскую баранку и не взбрыкивай, пока жизни не лишился". - Каким образом в Узбекистан попал? - Рассказать - не поверишь. Последний срок свой после многих пересылок завершал в Ташкентской области. Начальником колонии был полковник Тухтабаев Хамид Каримович. Приглянулся, видать, я ему своей удалой биографией. Вызывает однажды с глазу на глаз и как обухом по лбу: "На волю хочешь?" Уставился я на него баран бараном - мне еще полтора года в зоне лямку тянуть, а он уже про волю запел. "Что-то, - говорю, - гражданин полковник, с памятью моей стало. Не могу вспомнить: когда сел, когда на волю выходить". Он будто выстрелом в упор: "Освобожу условно-досрочно, если согласишься охранять моего брата, который в пригороде Ташкента районным сельским хозяйством управляет". У меня вообще мозга за мозгу зацепилась. С моими предыдущими судимостями условно-досрочное даже не светит. Прикинулся чудаком, дескать, мне привычнее воровать, чем охранять. Полковник опять свою линию гнет: "Прошлое твое в личном деле изучил. Потому и уверен, что охранником будешь надежным". При таком раскладе во мне азарт взыграл: "Гражданин полковник! Ежели выпустите на волю, по гроб буду обязан и вам, и вашему братцу, и его деткам". Вот так, запросто, и оказался я личным телохранителем начальника райсельхозуправления Султанбая Каримовича Тухтабаева... - Впервые слышу, что начальники районных сельхозуправлений имеют телохранителей, - сказал Бирюков. - Официально такой должности не было. В штатных бумагах той шарашкиной конторы я числился специалистом по выращиванию винограда, а на самом деле - груши околачивал. Там, хочешь знать, у нас даже свой начальник был - мастер спорта по самбо. Как после на суде выяснилось, этот самбист, чтобы выбиться в главари, купил за пять тысяч справку о десятилетней судимости. Липовую, понятно. Во до какой хохмы дело доходило!.. Антон засмеялся: - Анекдот?.. - Клянусь, не вру! Руководящие ворюги трясутся за собственную шкуру. Поэтому каждый ташкентский пупок из махинаторов имел персональную охрану. Мой шеф тоже басмачом был. Раскатывал я с ним, как фон-барон, на черной "Волге" по совхозам, оброк собирал. Счет деньгам не вел, потому что Султанбай Каримович взятки не пересчитывал. Нахапал - сказать страшно! Одних сотенных банкнот полную алюминиевую флягу, в каких молоко по магазинам развозят, следователи оприходовали. Про двадцатипятирублевки и десятки не говорю. Московский особо важный обэхээсник на электрической счетной машинке полдня эти бабки подбивал. Эх, посмотрел бы ты, что там творилось, когда аресты начались!.. Кто петлю на себя накинул, кто в бега ударился, кто от инфаркта помер, а моего шефа паралич чуть не вдребезги разбил. Короче, такая буря разыгралась - глаза бы не смотрели!.. - Как же ты из этой бури выбрался? - спросил Бирюков. - Пришлось и мне в следственном изоляторе посидеть. Потом, когда разобрались, выпустили. В телохранители не сам себя устроил. В условно-досрочном освобождении тоже был не виноват. За это служебное злоупотребление полковник Тухтабаев на отсидку пошел. Моему шефу Султанбаю Каримовичу, как только выяснили, что врачи за взятку ему паралич придумали, три пятилетки принудработ с конфискацией отвалили. На следствии я не темнил. Наоборот, откровенно закладывал шефа в его махинациях. Вот и отпустили меня на все четыре стороны, когда судебный процесс пошабашили. Решил больше счастливую рулетку не крутить. Гоняю теперь на междугородных трассах, фрукты в рефрижераторе с ветерком развожу. - А каким ветром в наш район занесло? - Второй раз на этой неделе приезжаю к Зуеву за песнями Высоцкого. Собственный магнитофон заимел, чтобы не дремать в дороге на дальних рейсах. - Давно знаком с Зуевым? - Прошлым летом он меня выручил одной кассетой. Я каждый год приезжаю в Новосибирск к матери. Хотел в местной студии грамзаписи разжиться любимой музыкой. Сунулся в шарагу, там мне дулю у порога показали. Дескать, из Высоцкого пишем только то, что на пластинках выходило. Обрадовали, называется. Пластинки можно в магазине купить. Мне дозарезу хотелось иметь шоферскую песню: "Я вышел ростом и лицом, спасибо матери с отцом" или что-нибудь в таком роде: "В тот вечер я не пил, не ел. Я на нее вовсю смотрел"... Приемщица - тощая вобла в очках - сидит, как страдающая несварением желудка, и слушать не хочет. Попробовал сунуться к этим, которые записи переписывают - пустой номер. Все деловые - не подступись!.. - С Зуевым на студии познакомились? - поторопил Антон. - Нет. Кирюха один по старой дружбе подсказал. - Какой? - Женька Дремезов. В Новосибирске на Иркутской живет. Зуев тогда в соседях с Женькой жил. Для куража поломался немного, но одну мировецкую кассетку все-таки сделал. - Сколько за работу взял? - Ерунду, всего пятнадцать хрустов. Из них почти десятку сама кассета стоит. - Цену Зуев назначил или ты сам столько предложил? - Когда я пришел за кассетой, Зуева дома не было. Какая-то арапистая девка счет мне предъявила. Бирюков показал Сипенятину цветную фотографию Каретниковой. Глянув на нее, Вася выпятил толстые губы: - У-у-у, какие сиськи-масиськи!.. - Не она? - спросил Бирюков. Сипенятин с интересом пригляделся: - Начальник, кажется, она... - Кажется или точно? - Точно эта бичиха! Только в тот раз грудь у нее была не нараспашку. - Что она делала в квартире Зуева? - Сигаретой, как паровоз, дымила. Не разобравшись, хотел было с ней трали-вали завести, а когда пригляделся, смикитил, что с такой марухой лучше не связываться. - Почему? - Замашки у нее, как у бичихи трассовской. Есть такие наглые туристки, которые обслуживают шоферов на автотрассах. Лично я презираю их. - По-моему, на трассы она не выходит. - Но Зуева доит самым наглым образом. Когда я три пятерки ей за кассету выложил, она один пятерик с ходу в свой лопатник сунула, а две бумажки на столе оставила. Выходит, Зуев только кассету окупил, а навару ему за работу - от бублика дырка. На Левином месте этой подельнице я так бы мордашку начистил, что она раз и навсегда запомнила, какую долю себе хапать. - Может, у них свои счеты. - Дураку понятно, что за женские услуги бабы сдачи не сдают. Но почему, штучка с ручкой, заработанные Левой деньги без