него делит?.. - Сипенятин уставился Бирюкову в глаза. - Начальник, что с Зуевым случилось?.. - А что с ним могло случиться? - словно не понял Антон. Вася обидчиво надулся: - Не темни. Ты ведь не для того цветную карточку этой зазнобы при себе таскаешь, чтобы оголенными прелестями любоваться. Да и я давно из пионерских штанишек вырос, кое-что нехорошее приметил... - Что именно? - Пришили Зуева, вот что. Заявляюсь сегодня, как фрайер, к нему, вижу, что-то не того... Не успел оглядеться - катафалк подкатывает. "Во, - про себя думаю, - явился, придурок, на поминки!" Мигом сгреб пятки в охапку и утек от греха подальше... - Чего испугался? - Условный рефлекс сработал. - Откуда узнал здешний адрес Зуева? - Все тот же Женька Дремезов подсказал. Когда-то мы с Женькой по-черному киряли. У меня, хочешь знать, почти все судимости от водки. То денег на похмелку не хватало, то на геройство волокло. Теперь пить бросил - сам себя не узнаю. - Дремезов тоже "геройствовал"? - Нет, Женька алкаш с высшим образованием. Он в уголовщину не ввязывался и судимостей не имеет. Интересный был мужик, но от этого дела... - Вася щелкнул себя по горлу, - мозги набекрень съехали. - Сам-то своей нынешней жизнью доволен? - С моим прошлым лучшего не придумаешь. - Не женился? - Официально - нет. Прописался в пригороде Ташкента у одной узбечки. Геройская вдова, то есть настоящая мать-героиня. Одиннадцать штук нарожала! И все такие шустряки - ухохочешься. Прошлым летом пятилетний Кадыр целую неделю бродяжил. И никто не заметил, что его нету. Милиция в дальнем конце города задержала сорванца. Другой бы нюни распустил, а он, пузырь, в амбицию: "Я потерялся! Почему не искали?" Понял, какой отчаюга растет?.. - Весело живешь. - В зоне досыта наскучался, хватит. - Сипенятин поправил на голове тюбетейку. - Значит, не хочешь сказать, что с Зуевым случилось?.. - Убили его. - За что?! - Об этом нам еще не доложили. - Извини, начальник, за дебильный вопрос. Ножом?.. - В спину из самоделки выстрелили. Вася сокрушенно покачал головой: - Исподтишка, значит?.. Вот сволочи!.. Антон посмотрел в сердитые Васины глаза: - В понедельник утром у Зуева японский магнитофон через форточку утащили. Не слышал об этом?.. - От кого мне теперь про такие дела слышать?! - удивился Сипенятин. - Клянусь, начисто порвал с уголовкой. Не веришь, спроси у моей матери. Адрес знаешь: у Бугринской рощи, улица Кожевникова. Заезжай в любое время, желанным гостем будешь. Бирюков посмотрел на часы. За разговором время пролетело незаметно. - Ладно, Василий, не упусти электричку. До свидания, - сказал Антон, поднимаясь со скамейки. Сипенятин тоже встал: - До пока, начальник. Авось и свидимся... Глава VII На следующий день рано утром Бирюков поехал в Новосибирск. В электричке было малолюдно, и под перестук колес на свежую голову хорошо думалось. Всю дорогу Антон перебирал в памяти вчерашние события. Возвращаясь после разговора с Сипенятиным в райотдел, он увидел похоронную процессию и невольно отметил, как много людей собралось проводить Зуева в последний путь. Пришедший с похорон Слава Голубев сказал, что в основном на похоронах были соседи Зуева. Даже за небольшой срок они успели полюбить скромного паренька-инвалида. Из приезжих были только Любины подружки. Перед похоронами Дубков предлагал Любе нанять духовой оркестр, но Люба наотрез отказалась от музыки. На "оркестровые" деньги она накупила алых гвоздик. В областном управлении внутренних дел Бирюков появился в начале рабочего дня, когда сотрудники УВД еще находились на своих местах. Первым делом Aнтон зашел в информцентр, чтобы навести справку о Зуеве. Никаких данных на Льва Борисовича в картотеке не было. К судебной ответственности он не привлекался. Даша Каретникова тоже в информцентре не числилась. Бирюков на всякий случай запросил на них официальные справки и направился в горуправление милиции, где можно было узнать самые свежие данные, касающиеся непосредственно Новосибирска. Делами по спекуляции и нетрудовым доходам занимались сотрудники ОБХСС. Поэтому Антон решил сразу зайти к ним. На дверях кабинетов по обеим сторонам сумрачного коридора то и дело попадались знакомые фамилии. Прочитав табличку "Старший оперуполномоченный К. Г. Веселкин", Бирюков без стука открыл дверь и громко сказал: - Прошу прощения, Константин Георгиевич!.. Сосредоточенно писавший за столом спортивного вида парень в очках вскинул кудрявую голову: - О, деревенский детектив! Физкульт-привет, Антон Игнатьевич. Проходи, садись, рассказывай сельские новости. Усевшись возле стола, Бирюков посмотрел в увеличенные очками и всегда лукавые глаза Веселкина. - Нечего, Костя, рассказывать. Спросить хочу. - Спрашивай - отвечаем, - словно заведенный автомат проговорил Веселкин. - Фамилия Зуев не попадалась тебе среди музыкальных комбинаторов? - Музыку, Игнатьевич, у меня отняли. Ныне я специализируюсь на алкоголизме, наркомании, токсикомании исследую блеск и нищету доморощенных куртизанок. - Ух, на какую увлекательную работу тебя бросили! Просто завидки берут, - принимая ироничный тон, сказал Бирюков. - Раньше, помнится, такой специализации не было. - Скромничали, чтобы у иностранцев зависть не вызывать. А теперь решили хватит! Теперь у нас не хуже, чем в передовых странах мира. Все свое имеется. Даже наши самодеятельные леди получили официальное признание и стали именоваться профессионалками. - Недавно читал, что в Брюсселе состоялся второй всемирный съезд представительниц самой древней на земле профессии. От Новосибирской области там делегаток не было? - Нет, наши еще не успели свой профсоюз сколотить. - Наверное, вы мешаете? - Мешаем. - И как успехи? - Безропотно милочки платят в казну штраф и прямо от кассы вновь на панель выходят. - Вот настырные! И денег не жалко? - Деньги - дело наживное. Приличный клиент за горячую любовь два штрафа оплатить не пожалеет. - Значит, печальны ваши дела? - Почему печальны? По сравнению с портовыми городами мы ангельски выглядим. В отличие от ненасытных портовых акул наши лапушки в основном рыбки-ряпушки. - А "Грубияночку" среди них не знаешь? - Бирюков показал фотографию Каретниковой. - Вот эту... Веселкин машинально поправил очки, пригляделся: - О, Дашенька!.. Знаю. Но на панели она ни разу не ловилась. - Откуда же знаешь? - Третировали ее, бедненькую, за отвергнутую любовь... Веселкин порылся в столе и протянул Бирюкову тетрадный листок. На листке, похоже, измененным, но красивым и разборчивым почерком было написано четверостишие: Женщина в нарядном платье белом, В туфлях на высоком каблуке, Ты зачем своим торгуешь телом От большого дела вдалеке? - Гениальные стихи, - улыбнулся Антон. - С первого прочтения запоминаются. - Недавно молодые поэты у нас гастролировали. Вот один из любителей изящной словесности и взял на вооружение злободневный стишок, которым чуть не довел Каретникову до белой горячки. Ведь Дашенька отвергла его пламенную любовь и обвенчалась в загсе с семидесятилетним старцем. А что оставалось девочке делать, если у нее не было собственной крыши над головой?.. - Веселкин вдруг сосредоточенно уставился на Бирюкова. - Как фамилия интересующего тебя музыканта, Зуев?.. - Лев Борисович, - уточнил Бирюков. - О!.. Это ж он сидел на этом самом стуле, где ты сейчас сидишь, и убеждал меня, что своими ежедневными посланиями в стихотворной форме не желал Дашеньке зла, а хотел перевоспитать ее. - Будь другом, расскажи подробно эту историю, - сразу ухватился Антон. - Изволь, если хочешь, но предупреждаю: пикантного в ней ничего нет. - Меня пикантности не интересуют. Понимаешь, убили Зуева... Костя удивленно присвистнул: - Странно... Лично на меня он произвел впечатление непосредственного и, можно сказать, чрезмерно стыдливого человека. Такие обычно на рожон не лезут. Как же это случилось? Выслушав Бирюкова, Веселкин протер носовым платком очки и стал рассказывать о замужестве Каретниковой. Замужество оказалось до крайности банальным. Корысть Дашеньки - завладеть квартирой, а заодно и приличным состоянием дышавшего на ладан безродного старика - была не прикрыта даже мало-мальски маскирующей ширмочкой Однако такие свадебные выверты юридически не наказуемы, поскольку существующее законодательство не лимитирует возраст совершеннолетних граждан, вступающих в брак. Поэтому Каретникова рисковала лишь тем, что оказавшийся на редкость ревнивым старик надолго затянет отход в мир иной или слишком быстро выставит ее за дверь и расторгнет брачные отношения. Угроза такого разрыва стала катастрофически назревать, когда посыпались анонимные письма с одним и тем же стихом. Старый ревнивец каждое утро доставал из почтового ящика одинаковые конверты и вечером, когда молодая, годящаяся во внучки, супруга приходила с работы, поднимал пыль до потолка. Ударившись в панику, Дашенька стала ежедневно обивать пороги милиции, требуя немедленно поймать анонимного садиста и жестоко наказать его за третирование порядочных людей. На Зуева оперативники вышли по подсказке самой Каретниковой. Уличенный почерковедческой экспертизой, Зуев без особого запирательства признал свою вину. Каретникова немедленно подала заявление в суд, но, к ее безмерной радости, еще до судебного разбирательства ревнивый старец скоропостижно скончался. Дашенька мгновенно прекратила судебную тяжбу. - Не помогла она старику уйти на тот свет? - спросил Веселкина Антон. - Было такое подозрение. После анатомирования отпало. Старик сам ускорил свою смерть употреблением сильнейших допингов. - Долго Каретникова враждовала с Зуевым? - Едва старичок преставился, Дашенька прибежала к Леве с просьбой помочь в похоронах. - И Зуев помог? - Он ни в чем не отказывал своей возлюбленной. - Может, к Каретниковой после злость пришла... Не отомстила ли она чужими руками Зуеву за свои прежние переживания? - Эту версию откинь сразу. Дашенька не мстительная. К тому же Зуев для нее был палочкой-выручалочкой: в трудную минуту - всегда рядом. - Что она за человек? - Внешне - куколка, а внутри - потемки. Ты вот "Грубияночкой" ее назвал, а Даше больше подходит "Артисточка". Грубит Каретникова только с хамовитыми людьми, а играет постоянно, со всеми. Имеет много поклонников. Чувствую, охмуряет мужиков, но ни единой жалобы на нее нет. - На других жалуются? - Сколько угодно! У одного клиента кошелек увели, у второго - документы ахнули. Третий - нехорошую болезнь... как тут недавно лихой морячок высказался, "на винт намотал". И так далее, и тому подобное. А у Дашеньки все шито-крыто, тихо-мирно. В чем "секрет красоты", пока не могу объяснить. Не знаю. Ты повстречайся с ней, потом обсудим. - Где Каретникова работает? - Чертежницей в научно-исследовательском институте. - Она же вместе с Зуевым в радиотехническом ГПТУ училась. - Переквалифицировалась. Служебная характеристика отличная. В каждом праздничном приказе - благодарности, подарки, денежные премии. В коллективе - душа общества. В работе - безотказная. Правда, некоторые женщины по ее адресу ехидничают, но это, по-моему, от черной зависти. Слишком Дашенька преуспевает. А всякий успех - медаль с двумя сторонами. - Не наркоманит? - Упаси бог! Бензин и другие гадости тоже не нюхает. Спиртное не пьет. Вот дорогие импортные сигаретки постоянно в сумочке носит. Одевается - с иголочки. Зарабатывает в институте немного, но от ревнивого старичка досталось по наследству около двадцати тысяч на сберкнижке. Из них пятнадцать - на срочном вкладе. Остальные постоянно циркулируют в обороте. Попробуй придерись... - Веселкин, глядя на Антона, помолчал. - Обаятельна, плутовка. Может усыпить бдительность и очаровать не хуже профессионального гипнотизера. - Что ж не загипнотизировала своего старика от ревности? - Слишком крупную игру с ним вела, волновалась. Да и старик был уже в том перезрелом возрасте, когда супружескому гипнозу не поддаются. Такие ветераны прекрасно понимают, что любви... далеко не все возрасты покорны. Оба помолчали. Бирюков достал из кармана пиджака конверт с угрожающей Зуеву запиской. Внимательно прочитав ее, Веселкин сказал: - Судя по шрифту и нажиму, отпечатано это "серьезное предупреждение" на отечественной портативной машинке "Ортех". Таких машинок теперь много в личном пользовании. Особенно у подпольных бизнесменов, которые при деловой переписке стараются автографов не оставлять. - "Писательство" - это переписывание магнитофонных записей? - спросил Антон. - Да. Разумеется, не за бесплатно. Тот, кто переписывает, - "писатель". - И много таких "писателей" в Новосибирске? - Вагон и маленькая тележка. Даже среди школьников есть бизнесменчики. Но настоящих зубров можно по пальцам перечесть. - Знакомых Зуева из них никого не знаешь? - Нет. Он ведь в свое время меня интересовал только стихами. - Студию звукозаписи, где Зуев работал, знаешь? - Когда музыкальными дельцами занимался, частым гостем там был. Теперь на той студии новый директор. Начинает наводить порядок, а тогда... типичная контора "Рога и копыта" процветала. Операторы клали в собственные карманы до семидесяти процентов выручки и умудрялись еще производственные планы перевыполнять. - Веселкин вернул Антону конверт с запиской. - Мне кажется, автора этого предупреждения надо искать среди бывших сотрудников студии. Они на поприще бизнеса не терпели "нарушителей конвенции". Зуев, вероятно, тайком занимался переписыванием. - С кем можно там откровенно поговорить? - Повстречайся с оператором Мишей Позолотиным. Отличный мужик. Подноготную музыкальных махинаций знает насквозь и даже глубже. Я позвоню ему. Возможно, он и врагов Зуева тебе подскажет. - Спасибо, - поблагодарил Антон и передал Веселкину конверты с письмами Ярославцева и Дремезова. - Вот еще два любопытных послания Зуеву... Письмо с резолюцией "старперпенса" Веселкин вернул Антону, разведя руками, мол, об этом ничего не знаю. Потом взял второй конверт, глянул на обратный адрес и, увидев там фамилию отправителя, воскликнул: - О, Женечка Дремезов! С этим мы знакомы по алкогольной линии. Добровольно принес в милицию изготовленный своими руками самогонный аппарат с электронным управлением. - Выпивает? - Теперь нет. Наоборот, всеми правдами и неправдами проталкивает в производство свой метод лечения алкоголиков. - Что за метод? - Находка для юмористического журнала. Не стану предвосхищать Дремезова. Хочешь того или нет, а при встрече с Женей тебе придется его выслушать, если надумаешь контакт с ним установить. Главное - не отрицай полностью Женину идею. Обидится и разговаривать не станет. Возражать можешь по мелочам. - Он не шизофреник? - Нет, просто умный дурак. Бирюков улыбнулся: - Мой дед говорит по-иному: "Умная голова, но дураку досталась". - То же самое, только другими словами. У Жени банальная для нашего времени история. Был прекрасный инженер, так сказать, изобретатель от природы. Уже в двадцать семь лет стал главным энергетиком одного из заводов. В гору шел, как говорится, не по дням, а по часам, но... водочка сгубила. Кувыркаясь, стремительно скатился вниз. Прошел все стадии лечения - бесполезно. Три года назад, в белой горячке, хотел покончить с собой. Чудом выжил. С тех пор полностью потерял интерес к спиртному и к курению. Вероятно, при попытке самоубийства у Жени случилось нечто схожее с тем, что попытались сделать в лечении алкоголиков американские врачи. Они забрались в мозг больного. Однако, вырезав или умертвив больной центр, не желая того, изменили психику человека. Как-то обеднили ее. Что-то нарушили, чего нарушать было нельзя. В живом организме, как и в обществе, все взаимосвязано. Истреби, скажем, в общественной жизни полностью порок - и исчезнет понятие добродетели. Так и в человеке. Что мы знаем о мозге? А ведь это - целая вселенная... - Откровенно говоря, меня очень тревожит безысходность хронических алкоголиков, - сказал Антон. - Медицина - бессильна. "Общество трезвости" - беспардонная профанация... Веселкин вздохнул: - Профанировать мы можем даже гениальные замыслы. Как те спортсмены, которых спросили: "А проиграть вы можете?" - "Конечно, можем, - бодро ответили парни. - Потому что мы все можем!" Бирюков посмотрел на часы: - Ладно, Костя, пойду искать убийцу Зуева. Скажи адрес Каретниковой. - На Вокзальной магистрали длинный многоэтажный дом, рядом с ЦУМом, знаешь? Вот в нем, на пятом этаже... - Веселкин назвал номер квартиры. - Обычно Дашенька появляется дома после семи вечера. - Ну что ж... - Антон поднялся. - Скоротаю время с бывшими соседями Левы. Глава VIII Старинный, из красного кирпича дом, где до переезда в райцентр жил Зуев, находился недалеко от железнодорожного вокзала. Когда-то это был роскошный особняк, выходящий фасадом на одну из бойких улиц Новосибирска. Он и теперь еще уверенно держался на добротном фундаменте, но коробки современных многоэтажек обступили его со всех сторон, зажав в небольшом тихом дворике с одинокой беседкой под растопыренными кривыми ветвями старого клена. Во дворе не было ни души. Только возле беседки дымчато-серый щенок старательно точил молодые зубы, пытаясь перегрызть то ли кусок палки, то ли завалявшуюся в грязи кость. Решив вначале встретиться с Ярославцевым, Бирюков отыскал в небольшом коридорчике на втором этаже квартиру пенсионера и надавил на кнопку звонка. За обитой черным дерматином дверью глухо проурчало, но ответа не последовало. Напрасными оказались и последующие звонки. Видимо, в квартире никого не было. Антон спустился со второго этажа, поплутал по коридорным закуткам, уставленным житейским скарбом, и в душноватом с запахом плесени полуподвале нашел квартиру Дремезова. Звонок не работал. На стук никто не отозвался. Пришлось ни с чем выйти во двор. Под кленом у беседки невесть откуда появившийся мужчина, размахивая красной папкой, увлеченно играл с азартно прыгающим вокруг него щенком. На вид мужчине было около сорока. Одет непритязательно. Дешевые джинсы. Серый, в крупную клетку распахнутый пиджак с выпущенным поверх ворота отложным воротничком белой рубахи. На ногах синие кеды с красной окаемкой. Седеющие волосы с плешью во все темя были коротко подстрижены. Бирюков подошел к беседке и, поздоровавшись с мужчиной, спросил о Ярославцеве. Сипловатым, как у пропойцы, голосом мужчина ответил: - Анатолий Ефимович недавно мне встретился. С авоськой, наверно, в булочную потопал. Вы не из народного контроля? - Нет, не из народного. - Откуда же?.. Антон без нужды старался не афишировать место своей работы, поэтому сказал уклончиво: - Я из другой контролирующей фирмы. - Не хотите говорить - не надо. Перетопчемся, - просипел мужчина и вновь принялся дразнить отчаянно бросающегося на него щенка. - Ваша фамилия Дремезов? - наугад спросил Бирюков. Мужчина замедленно повернулся и смерил Антона пристальным взглядом желтоватых глаз: - Дремезов, ну и что?.. - Привет вам от Левы Зуева. По лицу мужчины проползло не то удивление, не то радость, но ответил он с равнодушной ухмылкой: - Привет от старых штиблет. Лучше бы Лева на мое письмо откликнулся. Жду-жду, а он... - Дремезов вдруг наморщил лоб. - Его там, в деревне, энцефалит не доконал? - Вроде бы нет... - Ну, слава богу. А то на прошлой неделе я плохой сон видел. Голеньким Лева сидит на телевизоре и руками гимнастику делает. И "Грубияночка" рядом с ним тоже в чем мама родила. - Каретникова? - на всякий случай уточнил Антон. - Кто ж еще!.. Знаешь эту великую комбинаторшу? - Немного знаю. - Если немного, значит, ничего не знаешь. По-товарищески советую: соблазнять Дашка станет - не вяжись. Обчистит как липку. Три года назад я переночевал у нее за шестьдесят рублей. Рассказать?.. - Любопытно... - Любопытного мало. Полученный на работе аванс полностью исчез, потом весь день маялся, пока знакомые ребята не подлечили. Дремезов, прицыкнув, отогнал надсадно лающего щенка и предложил Бирюкову сесть в беседку под кленом. Когда оба уселись, он нахмурился: - "Грубияночка" тогда у какой-то Бабы Яги, за Каменкой, комнатку с отдельным ходом снимала. Встретила меня еле тепленького после аванса и заманила. Какого черта к ней поплелся, понять не могу. Я бабником никогда не был, я бывший алкоголик... - Выходит, вы давно с Каретниковой знакомы? - спросил Антон. - С той поры, как Лева в нашем доме поселился. Родословную Зуева знаешь? - Нет. Дремезов одной рукой прижал на коленях красную папку, а другой показал через плечо: - Этот дом, в котором живу, до революции, говорят, принадлежал известному шорнику Зуеву. Видать, неплохо хозяин шорничал, если такой домище отгрохал для одной семьи. Включая полуподвал, теперь здесь пятнадцать семейств ютится. Одну комнату с кухней на втором этаже, рядом с Ярославцевым, занимала Алевтина Сидоровна, по фамилии тоже Зуева - младшая дочь того шорника. Леве же она доводилась родной бабкой, поэтому он, приехав учиться в ГПТУ, прописался и жил у нее. Когда старушка умерла, "Грубияночка" и закрутилась вокруг Левы, чтобы сюда же прописаться. - У них, кажется, свадьба намечалась, - сказал Антон. - Все было на мази! Но Дашке старикан с Вокзальной магистрали подвернулся, и она решила более выгодную партию скомбинировать. Лева как узнал про старика, сразу поглупел. Ему повезло, что в ту пору я с выпивкой уже покончил и однажды, не вру, почти из петли его вытащил. - Серьезно? - Спроси Ефимыча. Подтвердит. - Долго Зуев переживал? - Несколько месяцев. Потом, как старик умер, Каретникова опять кругами возле Левы пошла. Ей помириться - пара пустяков. В этом отношении она немножко с приветом. За тот случай, когда карманы мне вычистила, я крепко оскорбился. Сцепились так, что чуть избушку на курьих ножках не разнесли. А через неделю встречаемся - она вроде все забыла: "Женечка! Не нашел свои деньги?" Понимаешь, куда загнула? Будто я по пьянке аванс посеял... - Может, так оно и было... - осторожно сказал Антон. - А где логика?.. Зачем бы ей меня без денег к себе тянуть? Скажешь, для любви? Куры засмеются. Я на пятнадцать лет старше Дашки, и вот эта плешина... - Дремезов хлопнул себя по лысой макушке, - у меня в ту пору сияла не меньше, чем теперь. Еще прибавь, что в дугу пьяный. Соблазнительный ухажер, а?.. Вообще-то сам наскреб на свой хребет. Дурная привычка у меня, у пьяного, была - рублями трясти. Похвастался, называется... - Последний раз давно Каретникову видели? - Перед тем, как Леве письмо отправил. В аптеке столкнулись. Поговорили пару минут. Нос, как всегда, кверху держит, а глаза невеселые. Что-то вроде бы у них с Левой рассыпалось. Не зря он спешно из Новосибирска в деревню на поселение укатил. - Говорят, врачи ему посоветовали... - Это отговорка. Больше года после больницы молчали и вдруг советовать начали. - Что Каретникова в аптеке делала? - Снотворное по рецепту получала. Меня в психушке из таких коробочек потчевали. Если парочку таблеток заглотить, как от кокаина закейфуешь... - Дремезов, словно спохватившись, глянул на Антона растерянными глазами и вдруг перешел на "вы": - Не подумайте, что в психбольнице я с головой лежал. Нет! Из белой горячки меня там вытаскивали. Я ведь, не скрываю, спившийся инженер. Слава богу или черту теперь все алкогольные вывихи позади. Теперь у меня одно горе... от ума. - Дремезов побарабанил костистыми пальцами по красной папке. - Помните, Грибоедов сказал: "Всем глупым - счастье от безумья. Всем умным - горе от ума". Очень точно сказано. На своем опыте убедился. К слову, по вашему мнению, алкоголизм - это болезнь или распущенность?... - Распущенность, переходящая в болезнь, - сказал Антон. Дремезов, будто соглашаясь, наклонил голову. - Правильно. Бытовое пьянство - это действительно страстишка, хобби, распущенность. Алкоголизм - болезнь. Течение этой болезни осложняется отношением окружающих. Скрюченного, например, радикулитом все жалеют. Пораженного алкоголизмом - презирают. Но болезнь есть болезнь. Можно сколько угодно взывать к совести заболевшего гриппом - чихать и кашлять от этих воззваний он не перестанет... Заговорив об алкоголизме, Дремезов неузнаваемо преобразился. Выбритые до синевы щеки зарозовели, чуть раздвоенный подбородок гордо выдвинулся вперед, а сипловатый голос задрожал. Он словно заведенный говорил не умолкая: - С бедой можно покончить, если внедрить в практику лечения больных алкоголизмом мой метод. Что я изобрел?.. Все гениальное просто... - дрожащими пальцами Дремезов достал из красной папки листок ватмана машинописного формата и показал Бирюкову профессионально выполненный тушью чертеж, где было изображено что-то вроде схемы простейшего радиоприемника. - Мой метод основан на принципе электрошока. Смотрите... Берется алюминиевая кружка с припаянными к ней проводами. В замкнутую электроцепь вмонтированы кнопка выключателя и понижающий трансформатор. Через обычную розетку прибор подсоединяется к бытовой сети напряжением двести двадцать вольт. Каким образом производится лечение?.. В кружку наливаем сто граммов водки. Можно больше, но это совершенно ни к чему. Как нас учили газеты и радио, экономика должна быть экономной. Итак - все готово. Можно начинать. Пациент смело берет кружку и подносит ее ко рту. В этот момент врач включает электроток. Мгновенно происходит короткое замыкание, и кружка что?.. Кружка внезапно бьет пациента по зубам! От неожиданности наступает шок. Один-два подобных сеанса вырабатывают у алкоголика стойкое отвращение к алкоголю. Он никогда больше не выпьет из этой кружки!.. - Но алкоголик может выпить из другой посуды, - сдерживая улыбку, возразил Бирюков. Лицо Дремезова перекосилось, словно от внезапного приступа зубной боли: - Это я уже слышал тысячу раз от других оппонентов. Суть метода заключается в том, что электрошок убивает в коре головного мозга аккумулятор памяти об алкоголе. Мое горе заключается в том, что я опередил время. Медицинские рутинеры встретили новинку в штыки. Все признают, что в мировой практике нет аналогов моему методу, что он оригинален, однако никто не хочет взять на себя ответственность за проведение широкого эксперимента. Даже друзья, и те относятся ко мне с недоверием. Много раз уговаривал Зуева полечиться от энцефалита электрошоком. Не соглашается ни в какую!.. Парень умный, но без творческой искорки. Просил его оформить мой метод музыкальным сопровождением. Тоже отказался, дескать, гроб с музыкой получится... Куда я только не писал!.. Дремезов вновь раскрыл папку и, видимо, стараясь что-то отыскать, принялся перекладывать листы с грифами центральных и областных газет, облздравотдела, облисполкома. Министерства здравоохранения, каких-то научно-исследовательских институтов. Это были официальные ответы Дремезову из разных инстанций, и Бирюков поразился тому, какое множество занятых людей втянул в бессмысленную работу вокруг своего "изобретения" одержимый навязчивой идеей человек. Стараясь избавиться от пустого разговора, Антон несколько раз попытался заговорить о Зуеве, но Дремезов упорно возвращался к своему "горю от ума". Спас Бирюкова вошедший во дворик высокий представительный старик в фетровой зеленой шляпе и в мешковатом, как пижама, коричневом костюме. Опираясь на резную трость, он нес в свободной руке авоську с батоном. Дремезов, едва заметив старика, быстро завязал тесемками папку. Будто сожалея о прервавшемся разговоре, просипел: - Вот и Ефимыч... У беседки Ярославцев то ли из любопытства, то ли, чтобы передохнуть, остановился. С лукавым прищуром посмотрел на Дремезова: - Опять плачешься, Женя? - Что значит плачусь?.. - обиделся тот. - Сколько можно мариновать мою жалобу?! Великая держава ведь гибнет!.. Старик шутливо пристукнул тростью: - Не позволим погибнуть! У кого сегодня был на приеме? - К профессору в мединститут ходил. Не принял, бюрократ! На завтра встречу отфутболил. А меня завтра в колхоз на картошку посылают. Черт знает, когда теперь свободный день выкроится... - Не переживай. У бога дней много. - Тебе, Ефимыч, шуточки, а у меня уже нервы на пределе... Дремезов рассерженно встал и, размахивая папкой, устремился к дому. Проводив его сочувственным взглядом, Ярославцев недоуменно посмотрел на Бирюкова, явно спрашивая: "Что у вас нашлось общего с больным человеком?" Бирюков представился, назвав свою должность. В голубоватых, по-стариковски мудрых глазах Анатолия Ефимовича отразилось нескрываемое удивление. Он устало сел на скамейку и полувопросительно проговорил: - Чем могу быть полезен... - Случилась беда, Анатолий Ефимович. Леву Зуева убили, - напрямую сказал Антон. Кустистые с густой проседью брови Ярославцева вздернулись: - Что вы говорите?! Вероятно, глупая случайность?.. - Разбираемся. Хотелось бы знать: как Зуев жил в Новосибирске? Не было ли у него здесь каких-то завистников или врагов?.. - У Зуева, враги? Невероятно! Лева мухи не обидел. Что касается зависти, то... вряд ли можно завидовать парню, ставшему инвалидом в самом начале жизни. Ярославцев покачал головой и медленно, будто припоминая, начал рассказывать о своем недавнем соседе. По словам Анатолия Ефимовича, Зуев был очень застенчив и ни с кем близко не дружил. Оформившись на инвалидность, он вообще целыми днями возился в своей квартире с разной аппаратурой. Что-то паял, клепал, монтировал, клеил. - А любовь у Зуева была?.. - намекнул Бирюков. - Имеете в виду Дашу Каретникову? - спросил Ярославцев. - В такую энергичную натуру трудно не влюбиться. Не знаю, как она общается со сверстниками, но с пожилыми людьми - сплошное обаяние. - За что же Дремезов окрестил ее "Грубияночкой"? - Однажды отхлестала Женю по щекам за хамство. Женя интеллигентен только тогда, когда дело касается пропаганды собственного "изобретения". В других случаях - опустившийся человек. Да и с психикой у Дремезова не все ладно. - И все-таки я слышал о Каретниковой не совсем приятное, - опять сказал Антон. - Видимо, вам рассказывали, каким безнравственным способом она завоевала себе квартиру? Способ разумеется, из рук вон выходящий, только если задуматься, все имеет свое объяснение. Объясним и поступок Даши. - Вы оправдываете ее? - Ни в коей мере!.. - Ярославцев нахмурился. - Просто обращаюсь к здравому смыслу. С годами у нас накопилось множество противоречий! Говорим о бережливости - сами допускаем вопиющее расточительство. Ратуем за принципиальность - миримся с беспринципностью. Провозглашаем социальную справедливость, а на деле живет лучше не тот, кто хорошо работает, кто честен, а тот, кто научился ловчить и приспосабливаться. Учтите, все это происходит в открытую, на глазах молодых людей, которые рано усваивают обывательскую мудрость: "Хочешь жить - умей вертеться". Не так ли?.. - В принципе - так, - согласился Антон. - Давайте рассуждать дальше. Дурное воспитание у нас начинается со школы, где искусственно повышают уровень успеваемости. Ставя удовлетворительную оценку за плохие знания, ребенка буквально с первого класса приучают иметь больше, нежели он заслуживает... - Ярославцев на секунду задумался. - Каретникова - одна из тех, на ком с детства отпечатались школьные грехи и частнособственнические пороки взрослых. Будучи от природы неглупой, имея неплохие внешние данные, она с первых самостоятельных шагов сообразила, что честным путем жить значительно труднее, и пошла по жизни напролом. Правда, завоевав квартиру, Даша вроде бы растерялась, притихла, но заложенная в ней природой энергия так и клокочет. - Что ее притягивало к Зуеву? - спросил Антон. - То, чего у самой не хватает. Зуев был в высшей степени порядочным, сдержанным и очень отзывчивым. Потом, по-моему, она чисто по-женски сочувствовала ему. Ведь когда между ними случился разрыв, Лева чуть не покончил с собой. Узнав об этом, Даша тут же примчалась на такси и долго утешала Леву. - После этого у них конфликтов не было? - Не замечал. Из дальнейшего разговора Бирюков узнал, что Каретникова наведывалась к Зуеву часто, однако никогда не оставалась у него на ночь Вела себя непринужденно, много шутила. Если видела в квартире беспорядок, немедленно бралась за приборку. Была чистоплотна и не ленива. Умела приготовить вкусный обед. О своей работе в НИИ рассказывала с веселым юморком, словно все сотрудники там целыми днями бездельничают. Оригинально изображала в лицах наиболее смешных и недобросовестных из своих коллег. Старика, оставившего ей наследство, называла "Агрессором" и всегда при упоминании о нем брезгливо морщилась. Иногда у нее срывалась с языка грубость. Узнав, что Ярославцеву не нравятся курящие женщины, ни разу при нем не закурила. Выяснил Антон и историю письма "морского скитальца Сережки", капитана рыбопромыслового траулера Сергея Петровича Ярославцева - племянника Анатолия Ефимовича. В прошлом году, направляясь из Ленинграда во Владивосток к новому месту работы, капитан останавливался у дяди в Новосибирске и на студии заказал несколько кассет с магнитофонными записями. Оплатил через кассу все расходы, в том числе пересылку по почте, и оставил свой дальневосточный адрес. Через какое-то время ему прислали выполненный заказ, но качество записи оказалось отвратительным: вместо песен - один хрип. Узнав из письма племянника о безобразной халтуре, Анатолий Ефимович хотел "навести на студии порядок", однако Лева Зуев отговорил затевать тяжбу с бракоделами и сам сделал прекрасную запись. Ярославцев предлагал деньги за работу, тот отказался. После, когда уже уехал в район, записал для племянника Ярославцева две кассеты с песнями Софии Ротару. На вопрос Бирюкова - "Почему Зуев уволился со студни?" - Анатолий Ефимович уверенно заявил, что Леву оттуда выжили. Не ко двору он там пришелся, мешая своей добросовестностью студийным халтурщикам. Фамилии тех халтурщиков Ярославцев не знал. Со слов Зуева, ему смутно помнился всего один: то ли Калачов, то ли Бузгачов, фамилию которого Зуев произносил с ударением на последнем слоге. Ярославцев не мог объяснить, почему Лева так срочно переехал на жительство в райцентр. - По-моему, с неохотой он туда уезжал, - сказал Анатолий Ефимович. - В последние дни даже появление Даши не радовало его, как всегда. Несколько раз пытался ей грубить, чего раньше не замечалось. Даша, правда, эти выпады переводила в шутку. - Не сама ли Каретникова явилась причиной переезда? - спросил Бирюков. - Каким образом? - Скажем, ревность не давала Зуеву покоя... Анатолий Ефимович задумался: - Не стану ни утверждать, ни отрицать. Ревнивые чувства в Леве, конечно, клокотали, однако вида он не показывал. - Поводы были?.. - Для ревности? Как им не быть. Женщина в озорном возрасте, внешностью не обижена, темперамент плещет через край. Лева, разумеется, прекрасно понимал, что его возлюбленная, завладев отдельной квартирой, ведет отнюдь не девственный образ жизни. - Поскольку у Каретниковой наверняка были увлечения... - размышляя, начал Антон. - Не мог ли кто из ее поклонников - опять же на почве ревности - убрать со своего пути Зуева? - Ревность к инвалиду?.. - с удивлением спросил Ярославцев и, подумав, сказал: - Впрочем, это чувство не всегда поддается логическому объяснению. Бирюков показал фотографию Каретниковой: - На этом снимке Даша выглядит, как она есть на самом деле, или легкомысленно позирует? - Ну, батеньки мои... - Анатолий Ефимович, глядя на фото, осуждающе покачал головой. - Впервые вижу Дашу в столь пикантном виде. Разумеется, здесь она вызывающе хулиганит. - Для чего? - Трудно сказать. У Даши много противоречий. Женщина она незаурядная, взрывная. Порою делает такое, что потом сама искренне осуждает. Но это... своеобразное неглиже, извините, с моей точки зрения необъяснимо. Глава IX Студия звукозаписи находилась на втором этаже городского комбината бытового обслуживания. Узнав у ярко накрашенной приемщицы заказов, что оператор Миша Позолотин сегодня работает, Бирюков поднялся по широкой лестнице в просторный холл с декоративной пальмой посередине. Дверь студии оказалась на замке. Глянув на часы, Антон решил ждать и сел возле пальмы в одно из кресел. В трех других креслах, небрежно развалясь, сидели подростки лет по четырнадцати-пятнадцати. Видимо, или школьники, или учащиеся ПТУ. Самый старший был одет во все черное. На запястьях рук поблескивали цепочки-браслеты. Джинсовые костюмчики остальных двух пареньков вместо воротников имели странные черные ошейники. Волосы у всех были всклокочены. Мальчишки лениво перебрасывались фразами. Один рассматривал цветные иллюстрации в каком-то журнале. Весь в черном равнодушно обратился к нему: - Боб, на дискотеку сегодня пойдем? - А чего там делать... Критики говорят: если любить и рок и диско - это безвкусица. - Болтуны они, критики. Помолчали. "Черный" опять спросил: - Что там интересного, на картинках? - Костюмы смотрю. Мне "Битлз" нравится, потому что у них пиджаки и галстуки. А "Кисс" не нравится. Размалевались... В разговор вступил третий: - Лично я придерживаюсь мнения Ричи Блекмора. Он уважает рок, а я уважаю его. - Майкл Джексон тоже ничего... - закрывая журнал проговорил Боб. - Вчера кое-как осилил перевод его композиции "Триллер". Полмесяца гонял пленку и английский словарь листал. - Что получилось, о чем поет? - Дословно на русском такой смысл: "Шелушащееся снаружи и сгнившее внутри чудовище вместе с седым старым вурдалаком вылезают из могилы и хватают тебя холодными руками за горло. Смерть проникает в тебя, и ты не в силах сопротивляться". - Во, мировая жуть! Не зря, выходит, от "Триллера" во мне что-то буйное просыпается. - А я, если честно, люблю итальянцев, - сказал Боб. - Но "хэви металл" буду слушать назло всем, кто ругает рок. Тот, в котором просыпалось что-то буйное, вздохнул: - Впустую мы здесь сидим. С Мишкой ни за какие деньги не договоришься. Был бы Лузгач, с тем бы столковались. - С Лузгачом и толковать не надо было, - мрачно обронил "Черный". - Тот писал, чего захочешь, только монету гони... По лестнице в холл поднялся молодой мужчина в светло-коричневом кожаном пиджаке. Легкой походкой он подошел к студийной двери и, достав из кармана ключ, стал открывать ее. Подростки нерешительно переглянулись. - Позолотин? - указав взглядом на мужчину, спросил их Бирюков. "Черный" наклонил голову. Антон быстро поднялся и вошел в студию следом за Позолотиным. Видимо, вдохновленные ею примером, туда сразу же ввалились все три "металлиста". Позолотин недовольно посмотрел на подростков: - Что опять, "железники"?.. - Миша, ну, может, все-таки передумаешь насчет нашей просьбы? - заискивающе спросил "Черный". - Никогда! - Ну, может, договоримся, а?.. Никто ничего не поймет. Запись ведь не на русском языке... - Парни, я вам еще раз популярно объясняю: такую программу ни на каких языках пропагандировать не буду. - Ну, может... - Все! Гудбай, беби! Не понятно?.. Перевожу на ру