ик оторвался. Вместе с мясом. Я говорю: - Кладите мне его в карман, а сами держите просто за пальто, за хвост. Пальто небось не порвется! Ну! И опять потянулся шестом к шляпе. Я подождал немного, чтобы ветерок подогнал ее поближе. И все время потихоньку пригребал ее к себе. Мне очень хотелось отдать ее шахматисту. А вдруг он и вправду гроссмейстер? А может быть, это даже сам Ботвинник! Просто так вышел погулять, и все. Ведь бывают же такие истории в жизни! Я отдам ему шляпу, а он скажет: "Спасибо, Денис!" И я потом снимусь с ним на карточку и буду ее всем показывать... А может быть, он со мною даже согласится сыграть одну партию? А вдруг я выиграю? Бывают же такие случаи! И тут шляпа подплыла чуть поближе, я замахнулся и вонзил ей гвоздь в самую макушку. Незнакомые ребята закричали: - Есть! А я снял шляпу с гвоздя. Она была очень мокрая и тяжелая. Я сказал: - Надо ее выжать! И один парнишка взял шляпу за свободный конец и стал ее вертеть направо. А я вертел, наоборот, налево. И из шляпы потекла вода. Мы здорово ее выжали, она даже лопнула поперек. А мальчишка, который ничего не делал, сказал: - Ну, все в порядке. Давайте ее сюда. Я отдам ее дяденьке. Я говорю: - Еще чего. Я сам отдам. Тогда он стал тянуть шляпу к себе. А второй к себе. А я к себе. И у нас случайно получилась потасовка. И они вырвали подкладку из шляпы. И всю шляпу отняли у меня. Я говорю: - Я хлебом приманивал лебедей, мне и отдавать! Они говорят: - А кто шест достал с гвоздем? Я говорю: - А чей хлястик оторвался? Тогда один из них говорит: - Ладно, уступи ему, Маркуша! Его все равно еще дома выдерут за хлястик! Маркуша сказал: - На, бери свою несчастную шляпу, - и наподдал ногой, как мяч. А я схватил ее и быстро побежал в конец аллеи, где сидел шахматист. Я подбежал к нему и сказал: - Дяденька, вот вам ваша шляпа! - Где? - спросил он. - Вот, - сказал я и протянул ему шляпу. - Ты ошибаешься, мальчик! Моя шляпа здесь. - И он оглянулся назад. А там, конечно, ничего не было. Тогда он закричал: - В чем дело? Где моя шляпа, я вас спрашиваю? Я немножко отошел от него и опять сказал: - Вот она. Вот. Разве вы не видите? А он прямо задохнулся: - Что ты мне суешь этот кошмарный блин? У меня была новенькая шляпа, где она?! Отвечай сейчас же! Я ему говорю: - Вашу шляпу унес ветер, и она попала в пруд. Но я ее уцепил гвоздем. А потом мы выжали из нее воду. Вот она. Берите... А это подкладка! Он сказал: - Сейчас я сведу тебя к твоим родителям!!! - Мама в институте. Папа на заводе. А вы, случайно, не Ботвинник? Он совсем рассердился: - Уйди, мальчик! Скройся с глаз! А то я тебе подсыплю! Я еще чуть-чуть отошел и сказал: - А то давайте сыграем? Он в первый раз посмотрел на меня как следует. - А ты разве умеешь? Я сказал: - Ого! Тогда он вздохнул и сказал: - Ну, садись! РОВНО 25 КИЛО Ура! Нам с Мишкой дали пригласительный билет в клуб "Металлист", на детский праздник. Это тетя Дуся постаралась: она в этом клубе главная уборщица. Билет-то она нам дала один, а написано на нем: "На два лица"! На мое, значит, лицо и на Мишкино. Мы с ним очень обрадовались, тем более это недалеко от нас, за углом. Мама сказала: - Вы только там не балуйтесь. И дала нам денег, каждому по пятнадцать копеек. И мы пошли с Мишкой. Там в раздевалке была страшная толчея и очередь. Мы с Мишкой встали самые последние. Очередь чересчур медленно двигалась. Но вдруг наверху заиграла музыка, и мы с Мишкой заметались из стороны в сторону, чтобы поскорее снять пальто, и многие ребята тоже, как только услышали эту музыку, заметались, как подстреленные, и даже стали реветь, что они опаздывают на самое интересное. Но тут, откуда ни возьмись, выскочила тетя Дуся: - Дениска с Мишкой! Вы чего там колготитесь-то? Сюда давайте! И мы побежали к ней, а у нее свой отдельный кабинет под лестницей, там щетки стоят и ведра. Тетя Дуся взяла наши вещи и сказала: - Здесь и оденетесь, чертенята! И мы понеслись с Мишкой по лестнице, через ступеньки, наверх. Ну, а там действительно было красиво! Ничего не скажешь! Все потолки были увешаны разноцветными бумажными лентами и фонариками, всюду горели красивые лампы из зеркальных осколков, играла музыка, и в толпе ходили наряженные артисты: один играл на трубе, другой - на барабане. Одна тетенька была одета как лошадь, и зайцы тоже были, и кривые зеркала, и Петрушка. А в конце зала была еще одна дверь, и на ней было написано: "Комната аттракционов". Я спросил: - Это что такое? - Это разные затеи. И правда, там были разные затеи. Например, там висело яблоко на нитке, и надо было заложить руки за спину и так, без рук, это яблоко грызть. Но оно вертится на нитке и никак не дается. Это очень трудно и даже обидно. Я два раза хватал это яблоко руками и кусал. Но мне не давали его сгрызть, а только смеялись и отнимали. Еще там была стрельба из лука, а на конце стрелы не наконечник, а резиновая нашлепка, она присасывается, и вот, кто попадет в картонку, в центр, где нарисована обезьяна, тому приз - хлопушка с секретом. Мишка стрелял первый, он долго метился, а когда выстрелил, то разбил одну далекую лампу, а в обезьяну не попал... Я говорю: - Эх ты, стрелок! - Это я еще не пристрелялся! Если бы дали пять стрел, я бы пристрелялся. А то дали одну - где тут попасть! Я повторяю: - Давай, давай! Гляди-ка, я сейчас же попаду в обезьянку! И дяденька, который распоряжался этим луком, дал мне стрелу и говорит: - Ну, стреляй, снайпер! И сам пошел поправить обезьянку, потому что она как-то покосилась. А я уже прицелился и все ждал, когда он поправит, а лук был очень тугой, и я все время приговаривал: "Сейчас я убью эту обезьянку", - и вдруг стрела сорвалась, и хлоп! Вонзилась дяденьке в лопатку. И там, на лопатке, затрепетала. Все вокруг захлопали и засмеялись, а дяденька обернулся как ужаленный и закричал: - Что тут смешного? Не понимаю! Уходи, озорник, нет тебе больше никакого лука! Я сказал: - Я не нарочно! - и ушел от этого места. Просто удивительно, как нам не повезло, и я был очень сердитый, и Мишка, конечно, тоже. И вдруг видим - стоят весы. И к ним небольшая веселая очередь, которая быстро движется, и все тут шутят и хохочут. И около весов клоун. Я спрашиваю: - Это что за весы? А мне говорят: - Становись, взвешивайся. Если в тебе окажется двадцать пять кило весу, тогда твое счастье. Получишь премию: годовую подписку на журнал "Мурзилка". Я говорю: - Мишка, давай попробуем? Гляжу, а Мишки нет. И куда он подевался, неизвестно. Я решил один попробовать. А вдруг я вешу ровно 25 кило? Вот будет удача!.. А очередь все движется, и клоун в шапке ловко так щелкает рычажками и все шутит да шутит: - У вас семь кило лишних - меньше кушайте мучного! - Щелк-щелк! - А вы, уважаемый товарищ, еще мало каши ели, и всего-то вы тянете девятнадцать килишек! Заходите через годик. - Щелк-щелк! И так далее, и все смеются, и отходят, очередь движется, и никто не весит ровно двадцать пять кило, и вот доходит дело до меня. Я влез на весы - рычажки щелк-щелк, и клоун говорит: - Ого! Знаешь игру в горячо-холодно? Я говорю: - Кто ж не знает! Он говорит: - У тебя довольно горячо получилось. Твой вес двадцать четыре кило пятьсот граммов, не хватает ровно полкило. А жаль. Будь здоров! Подумаешь, всего только полкило не хватает! У меня совсем настроение испортилось. Вот какой день невезучий! И тут Мишка появляется. Я говорю: - Где это ваша милость пропадает? Мишка говорит: - Ситро пил. Я говорю: - Хорош, нечего сказать. Я тут стараюсь, "Мурзилку" выигрываю, а он ситро пьет. И я ему все рассказал. Мишка говорит: - А ну-ка я! И клоун щелкнул рычажком и захохотал: - Небольшой перебор-с! Двадцать пять кило пятьсот граммов. Вам надо похудеть. Следующий! Мишка слез и говорит: - Эх, зря я ситро пил... Я говорю: - А при чем здесь ситро? А Мишка: - Я целую бутылку выпил! Понимаешь? Я говорю: - Ну и что? Мишка даже разозлился: - Да разве ты не знаешь, что в бутылке помещается ровно пол-литра воды? Я говорю: - Знаю. Ну и что? Тут Мишка прямо зашипел: - А пол-литра воды - это и есть полкило. Пятьсот граммов! Если бы я не пил, я бы весил ровно двадцать пять кило! Я говорю: - Ну да? Мишка говорит: - Вот то-то и оно-то! И тут меня словно осенило. - Мишка, - сказал я, - а Мишка! "Мурзилка" наш! Мишка говорит: - А каким образом? - А таким. Пришло мое время ситро пить. У меня как раз пятьсот граммов не хватает! Мишка даже подскочил: - Все ясно, бежим в буфет! И мы быстро купили бутылку воды, продавщица ее откупорила, а Мишка спросил: - Тетя, а в бутылке всегда ровно пол-литра, недолива не бывает? Продавщица покраснела. - Ты еще маленький такие глупости мне говорить! Я взял бутылку, сел за столик и начал пить. Мишка стоял рядом и смотрел. Вода была очень холодная. Но я выпил полный стакан просто залпом. Мишка сейчас же налил мне второй, но там еще осталось на дне довольно много, и мне уже не хотелось больше пить. Мишка сказал: - Давай не задерживай. А я сказал: - Уж очень холодная. Как бы ангину не схватить. Мишка говорит: - Ты не будь мнительным. Говори, струсил, да? Я говорю: - Это ты, наверно, струсил. И стал пить второй стакан. Он довольно трудно в меня лился. Я как только три четверти этого второго стакана выпил, так понял, что я уже полный. До краев. Я говорю: - Стоп, Мишка! Больше не войдет! - Войдет, войдет. Это только так кажется! Пей. Я попробовал. Не лезет. Мишка говорит: - Ты чего расселся, как барон! Ты встань, так влезет! Я встал. И правда, допил стакан каким-то чудом. А Мишка сейчас же налил мне все, что оставалось в бутылке. Получилось больше, чем полстакана. Я говорю: - Я сейчас лопну. Мишка говорит: - А как же я не лопнул? Я ведь тоже думал, что лопну. Давай поднажми. - Мишка. Если. Я лопну. Ты. Будешь. Отвечать. Он говорит: - Хорошо. Пей давай. И я опять стал пить. И все выпил. Просто чудеса какие-то! Только я говорить не мог. Потому что вода перелилась уже выше горла и булькала во рту. И понемножку выливалась из носа. И я побежал к весам. Клоун не узнал меня. Он сделал "щелк-щелк" и вдруг закричал на весь зал: - Уррра! Есть! Точно!!! Тютелька в тютельку. Годовая подписка на "Мурзилку" выиграна. Она досталась мальчику, который весит ровно двадцать пять килограммов. Вот квитанция, сейчас я ее заполню. Похлопаем! Он взял мою левую руку и поднял ее вверх, и все захлопали, и клоун спел туш! Потом он взял вечное перо и сказал: - Ну! Как тебя зовут? Имя и фамилия? Отвечай! Но я молчал. Я был наполненный и не мог говорить. Тут Мишка закричал: - Его зовут Денис. Фамилия Кораблев! Пишите, я его знаю! Клоун протянул мне заполненную квитанцию и сказал: - Скажи хоть спасибо! Я мотнул головой, а Мишка опять закричал: - Это он говорит "спасибо". Я его знаю! А клоун говорит: - Ну и мальчик! Выиграл "Мурзилку", а сам молчит, как будто воды в рот набрал! А Мишка говорит: - Не обращайте внимания, он застенчивый, я его знаю! И он схватил меня за руку и поволок вниз. И я на улице немножко отдышался. Я сказал: - Мишка, мне как-то не хочется нести эту подписку домой, раз во мне только двадцать четыре с половиной кило. А Мишка говорит: - Тогда отдай мне. Во мне-то аккурат двадцать пять. Если бы я не пил ситро, я бы сразу ее получил. Давай сюда. - Что ж, я, по-твоему, напрасно страдал? Нет уж, пусть она будет наша общая - напополам! Тогда Мишка сказал: - Правильно! ЗДОРОВАЯ МЫСЛЬ После уроков мы с Мишкой собрали свое имущество и пошли домой. На улице было мокро, грязно и весело. Только что прошел сильный дождь, и асфальт блестел как новенький, воздух пах чем-то свежим и чистым, в лужах отражались дома и небо, а если идти с горы, то сбоку, возле тротуара, мчался бурный поток, вроде горной речки, красивый поток, коричневый, с водоворотами, завихрениями и бурунами. На углу улицы в землю была вделана решетка, и здесь вода совершенно распоясалась, она плясала и пенилась, булькала, как цирковая музыка, или, наоборот, журчала и шкворчала, словно жарилась на сковородке. Просто прелесть... Мишка сейчас же, как все это увидел, полез в карман и вытащил спичечный коробок. Я помог ему достать спичку для мачты, дал ему листок бумаги, мы сделали парус и воткнули все это в коробок. Сразу получился не коробок, а кораблик. Мы его спустили на воду, и он тут же поплыл с ураганной быстротой. Его вертело туда-сюда и бросало, он подпрыгивал и несся вперед, то задерживаясь ненадолго, а то давая сто узлов в час. Мы сейчас же начали озвучивать это дело, потому что мы сразу стали капитаном и штурманом - я и Мишка. Мы кричали, когда кораблик садился на мель. - Задний ход - чух-чух-чух! - Полный задний - чух-чух-чух! - Полнейший задний ход - чух-чух-чух-чах-чах-чах! И я пальцем направлял корабль куда надо, а Мишка орал: - Пошел! Ух жжмет! Вот это дает! Полный вперед! Чух-чух-чих! И так с дикими воплями мы бежали за корабликом как сумасшедшие и добежали до угла, где решетка, и вдруг наш кораблик завертелся, закружился в водовороте, и мы оглянуться не успели, как он клюнул носом, хлюпнул и провалился в решетку. Мишка сказал: - Жалко как. Утонул... И я сказал: - Да. Его поглотила бушующая стихия. Давай новый запустим? Но Мишка покачал головой: - Нельзя. Сегодня мне опаздывать из школы нельзя. Сегодня папа дежурный. Я сказал: - По чему? - Его очередь, - ответил Мишка. - Нет, - сказал я, - ты не понял. Я спрашиваю, по какому делу твой папа дежурный? По чему? По уборке? Или по накрыванию на стол? - По мне, - сказал Мишка. - Папа дежурит по мне. Они с мамой так установили очередь: один день мама, другой папа. Сегодня папа. Уж небось приехал с работы кормить меня обедом, а сам спешит, ведь ему обратно надо! - Ты, Мишка, не человек! - сказал я. - Ты своего отца сам должен обедом кормить, а тут занятой человек ездит с работы кормить такого оболтуса! Ведь тебе уже восемь лет! Жених! - Это мама мне не доверяет, ты не думай, - сказал Мишка. - Я помогаю, вон в прошлую пятницу я им за хлебом сходил... - Им! - сказал я. - Им! Они, видите ли, едят, а наш Мишенька одним воздухом питается! Эх, ты... Мишка весь покраснел, как синяя свекла, и сказал: - Пошли по домам! И мы прибавили шагу. А когда стали подходить к нашим домам, Мишка сказал: - Я каждый день свою квартиру не нахожу. Все дома одинаковые, просто путаются в глазах. А ты находишь? - Нет, я тоже не нахожу, - сказал я, - не узнаю свое парадное. То зеленое, и это зеленое, все одинаковые, новенькие, и балкончики тоже один в один. Прямо беда. - Так как же ты поступаешь? - сказал Мишка. - Жду, пока мама на балкон выйдет. - Ну, так может и чужая чья-нибудь выйти! Ты вполне можешь к другой попасть... - Ты что, - сказал я, - да я из тысячи чужих свою маму узнаю. - А как? - спросил Мишка. - По лицу, - сказал я. - На прошлом родительском собрании были все родители, и Костикова бабушка шла домой с моим папой, - сказал Мишка, - так Костикова бабушка сказала, что твоя мама самая красивая в классе. - Ерунда, - сказал я, - твоя тоже красивая! - Конечно, - сказал Мишка, - но Костикова бабушка сказала, что твоя самая красивая. Тут мы подошли вплотную к нашим домам. Мишка стал беспокойно оглядываться по сторонам и тревожиться, но в это время с нами поравнялась какая-то старушка и сказала: - А, это ты, Мишенька? Что? Не знаешь, где живешь, да? Вечная история. Ну пойдем, соседушка, уж доведу тебя. Она взяла Мишку за руку, а мне сказала: - Мы с одной лестничной клетки. И они пошли. Мишка очень охотно поволокся за ней. А я остался один в этих одинаковых переулках без названий, среди одинаковых домов без номеров и совершенно не представлял себе, куда идти, но решил не унывать и стал подниматься по лестнице на четвертый этаж первого же попавшегося дома. Ведь этих домов и всего-то восемнадцать, так что если я даже все подряд их обойду, то через часок-другой наверняка буду дома, это уж точно. Во всех наших подъездах, на каждой двери, слева привинчен звонок с красной кнопочкой. Вот я влез на четвертый этаж и нажал кнопку. Дверь открылась, оттуда высунулся длинный кривой нос и крикнул в дверную щель: - Макулатуры нет! Сколько раз повторять! Я сказал "извините" и сошел вниз. Ошибся, что поделаешь. Тогда я пошел в следующий подъезд. Не успел я тихонько дотронуться до звонка, как из-за двери раздался такой хриплый и страшный лай, что я не стал дожидаться, пока меня съест какой-нибудь волкодав, а просто моментально скатился вниз. В следующем подъезде, на четвертом этаже, дверь открыла высокая девушка и, когда увидела меня, весело захлопала в ладоши и закричала: - Володя! Папа! Марья Семеновна! Саша! Все сюда! Шестой! Из комнат высыпала куча народу, они все смотрели на меня, и хохотали, и прихлопывали в ладоши, и подпевали: - Шес-той! Ой-ой! Шестой! Шестой!.. Я глядел на них во все глаза. Сумасшедшие, что ли? Я даже стал обижаться на них: тут есть хочется, и ноги промочил, и к чужим вместо дома попал, а они смеются... Но девушка, видно, поняла, что мне не весело. - Тебя как звать? - сказала она, и присела передо мной на корточки, и заглянула мне в глаза своими синими глазами. - Денисом, - ответил я. Она сказала: - Ты не обижайся, Денис! Просто ты сегодня уже шестой мальчик, который пришел к нам. Все они тоже заблудились. На-ка вот тебе яблоко, съешь, подкрепи истощенные силы. Я не стал брать. - Возьми, пожалуйста, - сказала она, - для меня. Сделай мне одолжение. Ну, я сделал ей одолжение. - Послушай, - сказала девушка, - мне кажется, что я видела тебя выходящим из подъезда, что прямо напротив нашего. Ты выходил с одной очень красивой женщиной. Это может быть? - Конечно, - сказал я, - моя мама самая красивая в классе. Тут они все снова рассмеялись. Без всякой причины. А девушка сказала: - Ну, беги. И если хочешь, приходи к нам в гости. Я сказал "спасибо" и побежал, куда показала высокая девушка. И не успел я нажать кнопку, как дверь открылась, и на пороге стояла моя мама! Она сказала: - Вечно тебя надо ждать! Я сказал: - Это ужасная история! Я промочил ноги! Потому что я не могу найти двери нашего дома. Я не знаю, где наш подъезд, он похож на все остальные, как капля воды на все другие. И у Мишки такая же история! Никто не может найти свой дом! Я сегодня шестой... и есть хочу! И я рассказал маме про кривой нос с макулатурой, и про рычащего волкодава, и про высокую девушку и яблоко. - Надо устроить для тебя какую-нибудь примету, - сказал папа, - чтобы ты безошибочно узнавал свой дом. Я обрадовался: - Папа! Я уже придумал! Повесь, пожалуйста, на наш дом мамин портрет! Я уже издалека буду знать, где я живу! Мама рассмеялась и сказала: - Ну, не выдумывай! А папа сказал: - В конце концов, а почему бы и нет' Вполне здоровая мысль! ПОХИТИТЕЛЬ СОБАК Еще вот какая была история. Когда я жил у дяди Володи на даче, недалеко от нас жил Борис Климентьевич, худой такой дядька, веселый, с палкой в руке и высокий, как забор. У него была собачка под названием Чапка. Очень хорошая собачушка, черная, мохнатая, морда кирпичом, хвостик торчком. И я с ней очень подружился. Вот один раз Борис Климентьевич задумал идти купаться, а Чапку не захотел с собой брать. Потому что она уже один раз ходила с ним на пляж и из этого вышла скандальная история. В тот раз Чапка полезла в воду, а в воде плавала одна тетенька. Она плавала на автомобильной камере, чтоб не утонуть. И она сразу закричала на Чапку: - Пошла вон! Вот еще! Не хватало собачью заразу напускать! - И стала брызгать на Чапку: - Вон пошла, вон! Чапке это не понравилось, и она прямо на плаву хотела эту тетку цапнуть, но до нее не достала, а камеру все-таки ухватила своими остренькими зубками. Один только разик куснула, и камера зашипела и выдохлась. А тетенька стала думать, что она тонет, и она завизжала: - Тону, спасите! Весь пляж страшно перепугался. И Борис Климентьевич кинулся ее спасать. Там, где эта тетенька барахталась, ему река была по колено, а тетеньке по плечи. Он ее спас, а Чапку постегал прутиком - для виду, конечно. И с тех пор перестал ее брать на реку. И вот теперь он попросил меня погулять во дворе с Чапкой, чтобы она не увязалась за ним. И я вошел во двор, и мы стали с Чапкой носиться и кувыркаться, прыгать и колбаситься, подскакивать, и вертеться, и лаять, визжать, и смеяться, и валяться. А Борис Климентьевич спокойно ушел. И мы с Чапкой вдоволь наигрались, а в это время мимо забора шел Ванька Дыхов с удочкой. Он говорит: - Дениска, рыбу ловить! Я говорю: - Не могу, я Чапку стерегу. Он говорит: - Посади Чапку в дом. Захвати свой бредень и догоняй. И пошел дальше. А я взял Чапку за ошейник и тихонечко поволок по траве. Она легла, лапки кверху, и поехала, как на салазках. Я открыл дверь, втащил ее в коридор, дверь прикрыл и пошел за бреднем. Когда я опять вышел на дорогу, Ваньки уже не было. Он скрылся за углом. Я полетел его догонять и вдруг возле продовольственной палатки вижу: на самой середине дороги сидит моя Чапка, язык высунула и смотрит на меня как ни в чем не бывало... Вот так да! Это значит, я дверь плохо прикрыл, или она еще как-то исхитрилась и, наверное, пробежала дворами, а теперь сидит встречает! Умна! Но ведь мне надо спешить. Там Ванька уже, наверное, рыбу таскает, а я тут с ней возись. Главное, я бы взял ее с собой, но Борис Климентьевич может вернуться, и, если он ее не застанет дома, он разволнуется, бросится искать, и потом меня будут ругать... Нет, так дело не пойдет! Придется ее обратно волочить. Я схватил ее за ошейник и потащил домой. На этот раз Чапка упиралась в землю всеми четырьмя лапами. Она волоклась за мной на своем животе как лягушка. Я ее еле доволок до дверей. Открыл узенькую щелку, впихнул и дверь захлопнул крепко-накрепко. Она там зарычала и залаяла, но я не стал ее утешать. Я обошел весь дом, закрыл все окна и калитку тоже. И хотя я очень устал от возни с Чапкой, я все-таки припустился бежать к реке. Я довольно быстро бежал, и когда я уже поравнялся с трансформаторной будкой, из-за нее выскочила... опять Чапка! Я даже оторопел. Я просто не верил своим глазам. Я подумал, что она мне снится... Но тут Чапка стала делать вид, что вот она меня сейчас укусит за то, что я ее оставил дома. Рычит и лает на меня! Ну, погоди же, я тебе покажу! И я стал хватать ее за ошейник, но она не давалась, она увертывалась, хрипела, отступала, отскакивала и все время лаяла. Тогда я стал приманивать: - Чапочка, Чапочка, тю-тю-тю, лохмушенька, на-на-на! Но она продолжала издеваться и не давала себя поймать. Главное, мне мешал мой бредень, у меня была не та ловкость. И мы так долго скакали вокруг будки. И вдруг я вспомнил, что недавно видел в телевизоре картину "Тропою джунглей". Там показано, как охотники ловят обезьян сетями. Я сразу сообразил, взял свой бредень, как сачок, и хлоп! Накрыл Чапку, как обезьянку. Она прямо взвыла от злости, но я быстро закутал ее как следует, перекинул бредень через плечо и, как настоящий охотник, потащил ее домой через весь поселок. Чапка висела у меня за спиной в сетке, как в гамаке, и только изредка подвывала. Но я уже не обращал на нее никакого внимания, а просто взял ее и вытряхнул в окошко и припер его снаружи палкой. Она сразу там залаяла я зарычала на разные голоса, а я уже в третий раз побежал за Ванькой. Это я так рассказываю быстро, а на самом деле времени прошло очень много. И вот у самой реки я встретил Ваньку. Он шел веселый, а в руке у него была травинка, а на травинке нанизаны две уклейки, большие, с чайную ложку каждая. Я говорю: - Ого! А у тебя, я вижу, здорово клевало! Ванька говорит: - Да, просто не успевал вытаскивать. Давай отнесем эту рыбу моей маме на уху, а после обеда снова пойдем. Может, и ты что-нибудь поймаешь. И так за разговором мы незаметно дошли до дома Бориса Климентьевича. А около его дома стояла небольшая толпа. Там был дядька в полосатых штанах, с животом, как подушка, и еще там была тетенька тоже в штанах и с голой спиной. Был еще мальчишка в очках и еще кто-то. Они все размахивали руками и что-то кричали. А потом мальчишка в очках увидел меня да как закричит: - Вот он, вот он сам, собственной персоной! Тут все обернулись на нас, и дядька в полосатых штанах завопил: - Какой? С рыбой или маленький?! Мальчишка в очках кричит: - Маленький! Хватайте его! Это он! И они все кинулись ко мне. Я немножко испугался и быстро отбежал от них, бросил бредень и влез на забор. Это был высокий забор: меня нипочем снизу не достать. Тетенька с голой спиной подбежала к забору и стала кричать нечеловеческим голосом: - Отдай сейчас же Бобку! Куда ты его девал, негодник? А дядька уткнулся животом в забор, кулаками стучит: - А где моя Люська? Ты куда ее увел? Признавайся! Я говорю: - Отойдите от забора. Я никакого Бобку не знаю и Люську тоже. Я даже с ними не знаком! Ванька, скажи им! Ванька кричит: - Что вы напали на ребенка? Я вот сейчас как сбегаю за мамой, тогда узнаете! Я кричу: - Ты беги поскорее, Ванька, а то они меня растерзают! Ванька кричит: - Держись, не слезай с забора! - И побежал. А дядька говорит: - Это соучастник, не иначе. Их тут целая шайка! Эй, ты, на заборе, отвечай сейчас же, где Люся? Я говорю: - Следите сами за своей доченькой! - Ах, ты еще острить? Слезай сию минуту, и пойдем в прокуратуру. Я говорю: - Ни за что не слезу! Тогда мальчишка в очках говорит: - Сейчас я его достану! И давай карабкаться на забор. Но не умеет. Потому что не знает, где гвоздь, где что, чтобы уцепиться. А я на этот забор сто раз лазил. Да еще я этого мальчишку пяткой отпихиваю. И он, слава богу, срывается. - Стой, Павля, - говорит дядька, - давай я тебя подсажу! И этот Павля стал карабкаться на этого дядьку. И я опять испугался, потому что Павля был здоровый парень, наверное, учился уже в третьем или в четвертом классе. И я подумал, что мне пришел конец, но тут я вижу, бежит Борис Климентьевич, а из переулка Ванькина мама и Ванька. Они кричат: - Стойте! В чем дело? А дядька орет: - Ни в чем не дело! Просто этот мальчишка ворует собак! Он у меня собаку украл, Люсю. И тетенька в штанах добавляет: - И у меня украл, Бобку! Ванькина мама говорит: - Ни за что не поверю, хоть режьте. А мальчишка в очках вмешивается: - Я сам видел. Он нес нашу собаку в сетке, за плечами! Я сидел на чердаке и видел! Я говорю: - Не стыдно врать? Чапку я нес. Она из дому удрала! Борис Климентьевич говорит: - Это довольно положительный мальчик. С чего бы ему вдруг вступить на стезю преступлений и начать воровать собак? Пойдемте в дом, разберемся! Иди, Денис, сюда! Он подошел к забору, и я прямо перешел к нему на плечи, потому что он был очень высокий, я уже говорил. Тут все пошли во двор. Дядька фыркал, тетенька в штанах ломала пальцы, очкастый Павля шел за ними, а я катился на Борисе Климентьевиче. Мы взошли на крыльцо, Борис Климентьевич открыл дверь, и вдруг оттуда выскочили три собаки! Три Чапки! Совершенно одинаковые! Я подумал, что это у меня в глазах троится. Дядька кричит: - Люсечка! И одна Чапка кинулась и вскочила ему прямо на живот! А тетенька в брюках и Павля вопят: - Бобик! Бобка! И рвут второго Чапку пополам: она за передние ноги тянет к себе, а он за задние - к себе! И только третья собака стоит возле нас и вертиком хвостит. То есть хвостиком вертит. Борис Климентьевич говорит: - Вот ты с какой стороны раскрылся? Я этого не ожидал. Ты зачем напихал полный дом чужих собак? Я сказал: - Я думал, что они Чапки! Ведь как похожи! Одно лицо. Прямо вылитые собачьи близнецы. И я все рассказал по порядку. Тут все стали хохотать, а когда успокоились, Борис Климентьевич сказал: - Конечно, не удивительно, что ты обознался. Скоч-терьеры очень похожи друг на друга, настолько, что трудно бывает различить. Вот и сегодня, по совести говоря, не мы, люди, узнали своих собак, а собаки узнали нас. Так что ты ни в чем не виноват. Но все равно знай, что с этих пор я буду называть тебя Похититель собак. ...И правда, он так меня называет... "ГДЕ ЭТО ВИДАНО, ГДЕ ЭТО СЛЫХАНО..." На переменке подбежала ко мне наша октябрятская вожатая Люся и говорит: - Дениска, а ты сможешь выступить в концерте? Мы решили организовать двух малышей, чтобы они были сатирики. Хочешь? Я говорю: - Я все хочу! Только ты объясни: что такое сатирики. Люся говорит: - Видишь ли, у нас есть разные неполадки... Ну, например, двоечники или лентяи, их надо прохватить. Понял? Надо про них выступить, чтобы все смеялись, это на них подействует отрезвляюще. Я говорю: - Они не пьяные, они просто лентяи. - Это так говорится: "отрезвляюще", - засмеялась Люся. - А на самом деле просто эти ребята призадумаются, им станет неловко, и они исправятся. Понял? Ну, в общем, не тяни: хочешь - соглашайся, не хочешь - отказывайся! Я сказал: - Ладно уж, давай! Тогда Люся спросила: - А у тебя есть партнер? - Нету. Люся удивилась: - Как же ты без товарища живешь? - Товарищ у меня есть, Мишка. А партнера нету. Люся снова улыбнулась: - Это почти одно и то же. А он музыкальный, Мишка твой? - Нет, обыкновенный. - Петь умеет? - Очень тихо. Но я научу его петь громче, не беспокойся. Тут Люся обрадовалась: - После уроков притащи его в малый зал, там будет репетиция! И я со всех ног пустился искать Мишку. Он стоял в буфете и ел сардельку. - Мишка, хочешь быть сатириком? А он сказал: - Погоди, дай поесть. Я стоял и смотрел, как он ест. Сам маленький, а сарделька толще его шеи. Он держал эту сардельку руками и ел прямо целой, не разрезая, и шкурка трещала и лопалась, когда он ее кусал, и оттуда брызгал горячий пахучий сок. И я не выдержал и сказал тете Кате: - Дайте мне, пожалуйста, тоже сардельку, поскорее! И тетя Катя сразу протянула мне мисочку. И я очень торопился, чтобы Мишка без меня не успел съесть свою сардельку: мне одному не было бы так вкусно. И вот я тоже взял свою сардельку руками и тоже, не чистя, стал грызть ее, и из нее брызгал горячий пахучий сок. И мы с Мишкой так грызли на пару, и обжигались, и смотрели друг на дружку, и улыбались. А потом я ему рассказал, что мы будем сатирики, и он согласился, и мы еле досидели до конца уроков, а потом побежали в малый зал на репетицию. Там уже сидела наша вожатая Люся, и с ней был один парнишка, приблизительно из четвертого, очень некрасивый, с маленькими ушами и большущими глазами. Люся сказала: - Вот и они! Познакомьтесь, это наш школьный поэт Андрей Шестаков. Мы сказали: - ЗдОрово! И отвернулись, чтобы он не задавался. А поэт сказал Люсе: - Это что, исполнители, что ли? - Да. Он сказал: - Неужели ничего не было покрупней? Люся сказала: - Как раз то, что требуется! Но тут пришел наш учитель пения Борис Сергеевич. Он сразу подошел к роялю: - Нуте-с, начинаем! Где стихи? Андрюшка вынул из кармана какой-то листок и сказал: - Вот. Я взял размер и припев у Маршака, из сказки об ослике, дедушке и внуке: "Где это видано, где это слыхано..." Борис Сергеевич кивнул: - Читай вслух! Андрюшка стал читать: Папа у Васи силен в математике, Учится папа за Васю весь год. Где это видано, где это слыхано, - Папа решает, а Вася сдает?! Мы с Мишкой так и прыснули. Конечно, ребята довольно часто просят родителей решить за них задачу, а потом показывают учительнице, как будто это они такие герои. А у доски ни бум-бум - двойка! Дело известное. Ай да Андрюшка, здОрово прохватил! А Андрюшка читает дальше, так тихо и серьезно: Мелом расчерчен асфальт на квадратики, Манечка с Танечкой прыгают тут. Где это видано, где это слыхано, - В "классы" играют, а в класс не идут?! Опять здОрово. Нам очень понравилось! Этот Андрюшка просто настоящий молодец, вроде Пушкина! Борис Сергеевич сказал: - Ничего, неплохо! А музыка будет самая простая, вот что-нибудь в этом роде. - И он взял Андрюшкины стихи и, тихонько наигрывая, пропел их все подряд. Получилось очень ловко, мы даже захлопали в ладоши. А Борис Сергеевич сказал: - Нуте-с, кто же наши исполнители? А Люся показала на нас с Мишкой: - Вот! - Ну что ж, - сказал Борис Сергеевич, - у Миши хороший слух... Правда, Дениска поет не очень-то верно. Я сказал: - Зато громко. И мы начали повторять эти стихи под музыку и повторили их, наверно, раз пятьдесят или тысячу, и я очень громко орал, и все меня успокаивали и делали замечания: - Ты не волнуйся! Ты тише! Спокойней! Не надо так громко! Особенно горячился Андрюшка. Он меня совсем затормошил. Но я пел только громко, я не хотел петь потише, потому что настоящее пение - это именно когда громко! ...И вот однажды, когда я пришел в школу, я увидел в раздевалке объявление: ВНИМАНИЕ! Сегодня на большой перемене в малом зале состоится выступление летучего патруля "Пионерского Сатирикона"! Исполняет дуэт малышей! На злобу дня! Приходите все! И во мне сразу что-то екнуло. Я побежал в класс. Там сидел Мишка и смотрел в окно. Я сказал: - Ну, сегодня выступаем! А Мишка вдруг промямлил: - Неохота мне выступать... Я прямо оторопел. Как - неохота? Вот так раз! Ведь мы же репетировали? А как же Люся и Борис Сергеевич? Андрюшка? А все ребята, ведь они читали афишу и прибегут как один? Я сказал: - Ты что, с ума сошел, что ли? Людей подводить? А Мишка так жалобно: - У меня, кажется, живот болит. Я говорю: - Это со страху. У меня тоже болит, но я ведь не отказываюсь! Но Мишка все равно был какой-то задумчивый. На большой перемене все ребята кинулись в малый зал, а мы с Мишкой еле плелись позади, потому что у меня тоже совершенно пропало настроение выступать. Но в это время нам навстречу выбежала Люся, она крепко схватила нас за руки и поволокла за собой, но у меня ноги были мягкие, как у куклы, и заплетались. Это я, наверно, от Мишки заразился. В зале было огорожено место около рояля, а вокруг столпились ребята из всех классов, и няни, и учительницы. Мы с Мишкой встали около рояля. Борис Сергеевич был уже на месте, и Люся объявила дикторским голосом: - Начинаем выступление "Пионерского Сатирикона" на злободневные темы. Текст Андрея Шестакова, исполняют всемирно известные сатирики Миша и Денис! Попросим! И мы с Мишкой вышли немножко вперед. Мишка был белый как стена. А я ничего, только во рту было сухо и шершаво, как будто там лежал наждак. Борис Сергеевич заиграл. Начинать нужно было Мишке, потому что он пел первые две строчки, а я должен был петь вторые две строчки. Вот Борис Сергеевич заиграл, а Мишка выкинул в сторону левую руку, как его научила Люся, и хотел было запеть, но опоздал, и, пока он собирался, наступила уже моя очередь, так выходило по музыке. Но я не стал петь, раз Мишка опоздал. С какой стати! Мишка тогда опустил руку на место. А Борис Сергеевич громко и раздельно начал снова. Он ударил, как и следовало, по клавишам три раза, а на четвертый Мишка опять откинул левую руку и наконец запел: Папа у Васи силен в математике, Учится папа за Васю весь год. Я сразу подхватил и прокричал: Где это видано, где это слыхано, - Папа решает, а Вася сдает?! Все, кто был в зале, рассмеялись, и у меня от этого стало легче на душе. А Борис Сергеевич поехал дальше. Он снова три раза ударил по клавишам, а на четвертый Мишка аккуратно выкинул левую руку в сторону и ни с того ни с сего запел сначала: Папа у Васи силен в математике, Учится папа за Васю весь год. Я сразу понял, что он сбился! Но раз такое дело, я решил допеть до конца, а там видно будет. Взял и допел: Где это видано, где это слыхано, - Папа решает, а Вася сдает?! Слава богу, в зале было тихо - все, видно, тоже поняли, что Мишка сбился, и подумали: "Ну что ж, бывает, пусть дальше поет". А музыка в это время бежала все дальше и дальше. Но Мишка был какой-то зеленоватый. И когда музыка дошла до места, он снова вымахнул левую руку и, как пластинка, которую "заело", завел в третий раз: Папа у Васи силен в математике, Учится папа за Васю весь год... Мне ужасно захотелось стукнуть его по затылку чем-нибудь тяжелым, и я заорал со страшной злостью: Где это видано, где это слыхано, - Папа решает, а Вася сдает?! Мишка, ты, видно, совсем рехнулся! Ты что в третий раз одно и то же затягиваешь? Давай про девчонок! А Мишка так нахально: - Без тебя знаю! - И вежливо говорит Борису Сергеевичу: - Пожалуйста, Борис Сергеевич, дальше! Борис Сергеевич заиграл, а Мишка вдруг осмелел, опять выставил свою левую руку и на четвертом ударе заголосил как ни в чем не бывало: Папа у Васи силен в математике, Учится папа за Васю весь год... Тут все в зале прямо завизжали от смеха, и я увидел в толпе, какое несчастное лицо у Андрюшки, и еще увидел, что Люся, вся красная и растрепанная, пробивается к нам сквозь толпу. А Мишка стоит с открытым ртом, как будто сам на себя удивляется. Ну, а я, пока суд да дело, докрикиваю: Где это видано, где это слыхано, - Папа решает, а Вася сдает?! Тут уж началось что-то ужасное. Все хохотали как зарезанные, а Мишка из зеленого стал фиолетовым. Наша Люся схватила его за руку и утащила к себе. Она кричала: - Дениска, пой один! Не подводи!.. Музыка! И!.. А я стоял у рояля и решил не подвести. Я почувствовал, что мне стало все равно, и, когда дошла музыка, я почему-то вдруг тоже выкинул в сторону левую руку и совершенно неожиданно завопил: Папа у Васи силен в математике, Учится папа за Васю весь год... Я даже плохо помню, что было дальше. Было похоже на землетрясение. И я думал, что вот сейчас провалюсь совсем под землю, а вокруг все просто падали от смеха - и няни, и учителя, все, все... Я даже удивляюсь, что я не умер от этой проклятой песни. Я наверно бы умер, если бы в это время не зазвонил звонок... Не буду я больше сатириком! КУРИНЫЙ БУЛЬОН Мама принесла из магазина курицу, большую, синеватую, с длинными костлявыми ногами. На голове у курицы был большой красный гребешок. Мама повесила ее за окно и сказала: - Если папа придет раньше, пусть сварит. Передашь? Я сказал: - С удовольствием! И мама ушла в институт. А я достал акварельные краски и стал рисовать. Я хотел нарисовать белочку, как она прыгает в лесу по деревьям, и у меня сначала здорово выходило, но потом я посмотрел и увидел, что получилась вовсе не белочка, а какой-то дядька, похожий на Мойдодыра. Белкин хвост получился как его нос, а ветки на дереве как волосы, уши и шапка... Я очень удивился, как могло так получиться, и, когда пришел папа, я сказал: - Угадай, папа, что я нарисовал? Он посмотрел и задумался: - Пожар? - Ты что, папа? Ты посмотри хорошенько! Тогда папа посмотрел как следует и сказал: - Ах, извини, это, наверное, футбол... Я сказал: - Ты какой-то невнимательный! Ты, наверно, устал? А он: - Да нет, просто есть хочется. Не знаешь, что на обед? Я сказал: - Вон, за окном ку