АКАВОИ - Сохранять спокойствие! - проговорил я тихо. - Ничем не выдавать, что мы предупреждены об опасности. Эти восемь пришельцев, мне кажется, опасности пока для нас не представляют. Не исключено, однако, что на нашем полуострове высадились и другие акавои и сейчас подбираются к нам, а быть может, притаились уже за ближайшими кустами... Непроизвольно вожди оглянулись на ближайшие заросли. Да, они не умели держать себя в руках и не были по крови истинными воинами. Лишь Манаури вел себя достойно. - Один неосторожный взгляд, - предостерег я, - может стоить в лесу жизни... Коротко, не тратя лишних слов и времени, я предложил им свой план ближайших действий: незаметно разойтись по своим родам, осторожно оповещая по дороге всех встречных, воинов с оружием собрать по отрядам в хижинах, в то же время выслать разведчиков - пока в пределах пятисот шагов от селения - и осмотреть все заросли, окружающие Кумаку. - Одним словом, - закончил я совет, - действовать так, чтобы отряды были готовы к отражению нападения, а враг об этом не догадывался. Пусть мукуари продолжается и барабаны ни на минуту не умолкают. Я и Манаури пойдем встретить восьмерых акавоев, а вы следите за нами издали. Сразу же сообщите мне, какие сведения доставят разведчики из леса... Мы расстались, отправившись каждый в свою сторону. Те, кто танцевал сейчас мукуари, потихоньку оповещенные, как ни в чем не бывало продолжали танец. Когда мы подошли к моей хижине, лодка с акавоями как раз причалила к берегу рядом с нашей шхуной. Такой большой корабль в этих пустынных краях был явлением диковинным, однако пришельцы ни малейшим жестом не выдали своего удивления и даже не моргнули глазом. Они, как видно, отличались великолепной выдержкой. Сойдя на берег, акавои остановились, и один из них, видимо старший, стал размахивать перед лицом рукой в знак дружеского приветствия. Манаури ответил ему тем же жестом, после чего акавои вытащили из лодки свое оружие и пожитки: восемь плотно набитых мешков, какие в походах индейцы обычно носят на спине с поддерживающей лямкой на лбу. - Мы странствующие торговцы из племени капонг, называемого еще акавои, - произнес на ломаном аравакском языке тот, что приветствовал нас рукой, - и хотим с вами торговать. С этим мы сюда и прибыли. - Если вы прибыли с этим, - вежливо, но весьма многозначительно ответил Манаури, - то мы рады приветствовать вас и считать своими гостями. - Спасибо. Не сердись, что мы воспользовались вашей лодкой для переправы через озеро: мы добирались сюда из южных лесов пешком, и своей лодки у нас нет. - Откуда ты знаешь аравакский язык? - Наши селения у реки Куюни лежат недалеко от костров южных араваков, живущих на реке Померун. Я, Дабаро, часто встречаюсь с вашими братьями... Достаточно было одного взгляда, чтобы понять - это индейцы не из племени араваков или варраулов: они были на полголовы выше среднего обитателя берегов Ориноко и крепче сложены. Хотя явились они под видом торговцев, в каждом их движении виделась уверенность в себе и ловкость прирожденных воинов. Проницательные, но сдержанные взгляды, горделивое выражение лиц, полная достоинства осанка. Белые матерчатые повязки на предплечье и под коленом, а также черные полосы на лицах, нанесенные краской от уха к носу и к губам, являлись, как видно, племенным знаком. Все были в полном боевом вооружении: у каждого лук со стрелами, копье, палица и щит из прочной звериной шкуры. Они ни на минуту не расставались со своим внушительным оружием и носили его столь ловко, что оно ничуть не мешало их движениям. Военная их выправка невольно вызывала уважение. Когда все приветственные церемонии были соблюдены, Манаури велел разместить гостей в двух предназначенных для них хижинах, расположенных так, что за ними легко было наблюдать со всех сторон и днем и ночью. Он распорядился также принести им вдоволь еды и в избытке напитков, а также хвороста для костра. Разведчики, посланные в окрестности селения, ничего подозрительного поблизости не обнаружили. Я их отправил вновь, на этот раз значительно дальше, поручив прочесать весь наш полуостров, а также противоположный берег озера. Поскольку акавои прибыли именно с этой стороны, я направил через озеро Арнака, велел ему двигаться по их следам до самого наступления темноты. Потом мы с Манаури собрали вождей на совет. - Акавои, - сказал я, - чаще всего нападают, кажется, на рассвете, когда все крепко спят. Мы выставим на всю ночь караулы и в самом селении, и вокруг, для чего каждый род должен выделить людей. - Ты считаешь, Белый Ягуар, что в лесу есть еще акавои? - спросил Мабукули. - Пока я знаю лишь то, что и вы. Но что-то мне чудится - их пришло больше. - Даю голову на отсечение - больше! - заявил Конауро. К этому мнению фактически склонялись все, а поскольку у страха глаза велики, нависшая над нами опасность представлялась особенно грозной: среди племен Гвианы и юго-восточной Венесуэлы ходили страшные слухи о воинственности акавоев, их неуемной жажде крови и зверской жестокости. Вожди араваков не впали в панику лишь благодаря непоколебимой вере в мою счастливую звезду и в меня. - Среди наших людей есть знающие язык акавоев? - спросил я. Нет, таких не оказалось, поскольку все жители Серимы и Кумаки переселились сюда с севера, с побережья Карибского моря, лишь два года назад и никогда прежде не сталкивались с акавоями. - Скверно! - задумался я. - Эти восемь пришельцев наверняка лазутчики. Они, мне кажется, собираются погостить у нас некоторое время, чтобы выяснить все их интересующее. Очень важно для нас подслушать их разговоры между собой. - У нас некому, - пожал плечами Манаури. - Есть! - воскликнул Мабукули. - А Фуюди?! А ведь действительно, Фуюди родом был с юга, с берегов реки Померун, и прибыл сюда лишь год назад. - О-ей, Фуюди! - подхватили Конауро и Уаки. - Он знает акавойский язык, это верно. Фуюди все еще находился в Сериме, не пожелав в свое время оставить Конесо. - А он болел красной болезнью? - спросил я. - Нет. - Тогда, вождь, - обратился я к Манаури, - тотчас пошли в Сериму проворного человека с поручением к Фуюди немедленно, этой же ночью, прибыть к нам... Кстати, в Сериме следует навести порядок: все хижины, в которых были больные, надо срочно сжечь, может быть, даже завтра утром. - Хорошо, Ян! Но когда мы приступили к обсуждению, как лучше организовать наблюдение за восемью акавоями, чтобы ни на минуту не спускать с них глаз, Мабукули, Конауро и Уаки заерзали, выражая неудовольствие. - Белый Ягуар, ты сам признаешь, - заговорил Конауро, - что они шпионы. Ясно - они наши враги. Если их убить, мы сразу избавимся от нарыва на нашем теле, ликвидируем опасность и заодно по справедливости отомстим за смерть наших охотников, погибших в горах в прошлую сухую пору. - О-ей, убить их! - поддержали его Уаки и Мабукули. Манаури передернуло, словно его укусила змея. Он молчал, сопел и гневным взглядом окидывал своих вождей. Прошло немало времени, прежде чем он произнес: - Вы воины, а говорите как дети. Разве мы дикие звери, чтобы не уважать странствующих торговцев? Разве не видели все, как Манаури от имени целой Кумаки обещал пришельцам гостеприимство? Вы унижаете мое достоинство, бесстыдно требуя от меня совершить подлость и нарушить свои обещания, вы, мои друзья и вожди! Вы хотите меня опозорить! Верховный разгневался не на шутку, а я тайком потирал руки от удовольствия, ибо усматривал в его справедливой вспышке и следствие моего влияния. Разнос вожди восприняли покорно, даже с долей смирения, и лишь Мабукули, ближайший друг Манаури, заметил: - А если акавои окажутся предателями, что тогда? - Тогда другое дело! Тогда мы их уничтожим. - Не было бы поздно! - буркнул Мабукули. Рассчитывая на поддержку, вожди как на последнюю надежду взглянули на меня и обманулись. Я полностью поддержал позицию Манаури, добавив, что восемь гостей не должны умереть хотя бы еще и потому, что могут нам пригодиться и случайно выдать место, где укрываются остальные акавои, если таковые действительно затаились где-нибудь поблизости. Еще до наступления темноты мы навестили гостей в их хижинах и убедились, что у них ни в чем нет недостатка, а потом, дружески предупредив их, чтобы в темноте ради собственного же блага они слишком не отдалялись от места ночлега, простились, пожелав им спокойной ночи. Арнак и другие разведчики с началом ночи вернулись в Кумаку. Они не обнаружили никаких следов чужих людей. Часа через два после полуночи меня разбудили. Пришел Фуюди. Он был взволнован порученным ему заданием и оказанным доверием. Акавойским языком он владел неплохо. - Поручаю тебе акавоев: под предлогом помощи им будешь подслушивать каждое их слово, но смотри, чтобы они не догадались, что ты их понимаешь, - поучал я его. - Главное, чтобы они не знали тебя по прежним временам. - Не могут они меня знать, - возразил он, - я научился их языку от двух акавоев, постоянно живших в нашем племени на реке Померун, и никогда не был на Куюни... - Тем лучше!.. Какие новости в Сериме? - Болезнь вроде бы прекратилась. Выжившие понемногу приходят в себя. - А Конесо? - Он совсем пал духом, отупел и сник, целыми днями молчит... - А другие? - Все верят в тебя, Белый Ягуар, и хотят соединиться с вами под началом Манаури. Они будут делать все, что вы прикажете. - Когда сожгут зараженные хижины? - На рассвете. Это были добрые вести, предвещавшие в племени мир и согласие, удалось бы только теперь успешно предотвратить опасность со стороны акавоев, если она существовала. - Серимцы оповещены о появлении акавоев? - Да. Там будут теперь начеку. После разговора с Фуюди я велел ему пару часов поспать, а сам обошел сторожевые посты и застал всех на местах. Навестил я и пальмовую рощу бурити: часть воинов продолжала танцевать мукуари, и грохот барабанов не смолкал до самого утра. Ночь прошла спокойно. На рассвете вся Кумака была на ногах. Сторожевые посты я выдвинул как можно дальше от селения, а отряды наиболее опытных и умелых охотников и рыболовов выслал на разведку в лес и к реке Итамаке. С самого утра вокруг хижины акавоев началось оживленное движение. День был солнечный, и пришельцы разложили на земле содержимое своих мешков, воткнув рядом копья и палицы. Их копья имели особую форму и были похожи на огромные стилеты. Чего только не было среди их товаров! И крохотные горшочки с ценным ядом урари, приобретенным у индейцев макуши, живущих у подножия гор Пакараима, и разные ожерелья, и прочие украшения из клыков ягуара, каймана, обезьян, а также из редких плодов. Все это радовало глаз, а Дабаро охотно объяснял нашим мужчинам и женщинам, от каких племен это получено: карибиси, виписана, арекуна и даже от араваков с реки Эссекибо. Были там и разноцветные, разных размеров стеклянные бусы, происхождения, бесспорно, европейского, на которые наши люди не могли вдоволь насмотреться. Были и голландские хлопчатобумажные платки, и топоры, тоже из Голландии, и разные ножи, большие и маленькие, а среди них и показавшиеся мне удивительно знакомыми. Взяв один из них в руки и внимательней осмотрев, я прочитал - еще бы! - на рукояти надпись: Ливерпуль. Словно ветер родных краев пахнул мне в лицо, и сердце сжалось от щемящей тоски. Дабаро, на подбородке которого в этот день, как особое украшение, висела серебряная пластинка величиной с талер, подвешенная к продырявленной нижней губе, обратил внимание на мой повышенный интерес к английским товарам. Он подошел ко мне и, указав на нож, объяснил по-аравакски: - Это у нас из голландских факторий, а они купили ножи у паранакеди, твоих сородичей, когда плавали на корабле к устью реки Эссекибо. - Откуда ты знаешь, что я англичанин, если здесь тебе никто этого не говорил? - спросил я. На замкнутом и сумрачном до сих пор лице акавоя появилась самодовольная усмешка. - Между реками Ориноко, Эссекибо и Куюни высокие, конечно, горы и непроходимые джунгли, однако вести доходят до нас с быстротою ветра, Белый Ягуар. - Тебе известно и мое прозвище? - Как видишь. - А что вы еще знаете о нас? - Все, - ответил он серьезно с невозмутимым видом. Присматриваясь к акавоям, восхвалявшим свои товары с ловкостью завзятых торговцев, и оглядывая огромное множество доставленных ими вещей, я невольно усомнился в справедливости наших подозрений. Между племенами давно осуществлялся оживленный товарообмен, и, возможно, это действительно простые торговцы, а не воины, прибывшие с враждебными намерениями? ПЕРВАЯ ЖЕРТВА АКАВОЕВ В этот момент северную часть небосклона окутал поднявшийся с земли столб черного дыма: это в Сериме жгли хижины больных красной болезнью. Дым, поднявшийся сразу в нескольких местах и слившийся над лесом в одно огромное облако, являл собой грозное зрелище. Жителей Кумаки, не знавших решения старейшин, охватило беспокойство. Никто больше не смотрел на товары акавоев. Раздались враждебные возгласы о нападении на Сериму, и, хотя виновников открыто не называли, гневные взгляды украдкой бросались на акавоев. Кое-кто, поддавшись панике, бросился к своим хижинам за оружием. Акавои сразу же заметили клубы дыма и слышали недвусмысленные предположения наших людей, а Дабаро их понял. Гости явно остолбенели. Более того, казалось, их охватил гнев на мнимых виновников нападения, во всяком случае, мне казалось, что это гнев. Они стали лихорадочно между собой перешептываться. Стоявший рядом Фуюди навострил уши, стараясь остаться незамеченным. Подслушать ему удалось немного, поскольку акавои, обменявшись несколькими короткими фразами, сразу же замолчали. Фуюди направился в сторону, я последовал за ним. Оказавшись вне поля зрения акавоев, среди хижин, я догнал его. - Ну что? - спросил я. - Дабаро, завидя дым, произнес: "Глупцы, не выдержали, выдали себя раньше времени". Второй ответил: "Испортили все дело". - Значит, Дабаро предполагает, что отряд его сородичей напал на Сериму? - Не иначе. Еще они шептались, что им следует немедленно бежать и пробиться к нашим лодкам на озере. - Этому надо помешать! Быстро возвращайся к ним и во всеуслышание объяви, что дело прояснилось: дым над Серимой означает, что там жгут хижины после эпидемии. Он побежал, выполнил мое поручение и действительно успокоил всех: и жителей Кумаки, и акавоев. Исполненный мрачных мыслей, я направился к хижине Манаури. Итак, сомнений не оставалось: акавои прибыли крупным отрядом, это ясно, и ясно также - с враждебными намерениями, они скрывались где-то поблизости. Значит, бой неизбежен, и об этом без обиняков несколькими минутами позже объявил я Манаури и остальным вождям. - Только осторожность и внимание, и еще раз осторожность могут нас спасти! - втолковывал я. - Хижины Кумаки растянулись на четверть мили, их трудно оборонять. Все жители должны немедленно собраться в центре деревни, неподалеку от нашего корабля, и жить пока здесь... Не забудьте переселить Арипая. Торговля тем временем не прекращалась, хотя и шла медленно, через пень-колоду, поскольку акавои чересчур высоко оценивали свои товары и слишком низко - изделия араваков, особенно разноцветные ткани. Торговцам хотелось закупить побольше продовольствия, а нам не имело смысла его лишаться. Одним словом, когда в полдень торговля из-за жары на пару часов прекратилась, немногие товары перешли из рук в руки. Я понял: акавоям нужно как можно дольше задержаться в Кумаке. К полудню переселение жителей в центр деревни завершилось. В хижинах поблизости от шхуны было полно людей, строения же на краю Кумаки совсем опустели. Акавои заметили оживленное передвижение, но понять сути происходящего не смогли и, как подслушал Фуюди, остались в недоумении. После полудня из леса и с реки вернулись отряды разведчиков. В радиусе нескольких миль они ничего не обнаружили, что свидетельствовало бы о присутствии врага, не заметили никаких подозрительных признаков. Оставалось предполагать, что бивак акавоев находится или еще дальше от Кумаки, или так искусно укрыт, что его трудно обнаружить. Восемь акавоев сразу же после полудня собрали свои товары и объявили, что хотят исполнить для нас танец в честь огня. Мы ничего не имели против, и многие жители Кумаки собрались поглазеть на зрелище. Танец исполнялся перед хижинами гостей, рядом с воткнутыми в землю по акавойскому обычаю копьями и палицами. Обряд состоял в том, что один из акавоев, разведя большой костер, то раздувал пламя, то приглушал его, а тем временем остальные воины, взявшись за руки и делая мелкие шажки правой ногой в сторону, под аккомпанемент какого-то воинственного напева кружились вокруг огня. - Ты понимаешь, о чем они поют? - обратился я к Фуюди. - Они просят костер принести им победу... и ослепить своим дымом глаза врагов. - Это их обычный танец? - Не знаю. - Ты что-нибудь слышал о нем прежде? - Нет, первый раз вижу. Конечно, Фуюди мог и не знать этого танца, но меня в нем поразила любопытная деталь: из костра, по мере того как его раздували или приглушали, вырывались клубы дыма то с большими, то с меньшими интервалами, что показалось мне не случайным. Дым, поднимаясь с перерывами высоко вверх над верхушками ближайших деревьев, наверняка был хорошо виден со всех берегов озера Потаро, а быть может, даже и с противоположного берега Итамаки. Внимательно присмотревшись, я готов был дать голову на отсечение, что это какие-то сигналы. Толкнув в бок Манаури, я проговорил: - Акавои недалеко от Кумаки. - Откуда ты знаешь? - удивился он. - Мне сказал дым, который танцоры выдувают из костра. Присмотрись получше. Вождь согласился со мной. В этих прерывистых клубах дыма он тоже усмотрел какой-то скрытый смысл. - Что будем делать? - разволновался Манаури. - Давай остановим танец и погасим костер! - Нет. Еще рано. - Но эти предатели вызовут сюда всю банду! - Ну что ж, ведь мы начеку! Впрочем, сейчас мы спутаем их планы и вмешаемся в этот дымовой разговор... Я подозвал Арнака и Вагуру, стоявших неподалеку, и, посвятив их в наши предположения, велел быстро разжечь поблизости еще два костра и тоже выпускать из них дым через определенные интервалы. - Это должно спутать сигналы "торговцев", - пояснил я Манаури, - но этого мало: надо снова выслать разведчиков и еще раз обыскать все берега озера, да повнимательнее. Мои указания были тотчас выполнены. Не знаю, удалось ли акавоям что-нибудь понять, но они танцевали еще добрый час, по-прежнему выпуская облачка дыма, а рядом из двух подобных костров тоже поднимались вверх похожие клубы, но с иными интервалами. Сам дьявол не разобрался бы в этой мешанине. А тем временем два наших лучших отряда прочесывали заросли вокруг озера. Разведчики вернулись поздно вечером. Никаких известий о противнике они не принесли, но другая весть потрясла всю Кумаку: Арипая и его близких нашли убитыми. На первых порах возникли подозрения, что это месть сторонников Карапаны. Более всего удручен происшедшим был Манаури, который никак не мог себе простить, что своевременно не переправил Арипая в селение, и ходил как в воду опущенный. Мы были готовы к нападению этой ночью, но враг не появился. Едва рассветало, когда перед моей хижиной собрался отряд разведчиков и во главе со мной отправился к месту преступления. Хижина Арипая стояла более чем в полумиле от Кумаки, и, когда мы добрались до нее, было уже совсем светло. В целях безопасности я приказал окружить хижину широким кольцом и направился к ней один, внимательно осматривая следы. Всю семью Арипая, его жену и двоих детей, я нашел в хижине, там, где их настигла смерть. Они были убиты ударами палиц по голове. Никаких признаков борьбы или других следов, по которым можно бы опознать убийц, не было. Только выйдя во двор и тщательно осмотрев все вокруг, среди множества следов, принадлежавших, конечно, и членам семьи Арипая, я обнаружил на земле два небольших круглых углубления. Мне показалось, что я уже видел где-то подобные углубления, а минуту спустя меня осенило: это обычай акавоев - втыкать свои палицы в землю, и углубления, обнаруженные возле хижины, по размерам точно соответствовали их оружию. "Значит, акавои? - подумал я, содрогнувшись. - Акавои здесь, на нашем полуострове?!" ГДЕ ИХ ЛАГЕРЬ? По возвращении в деревню новая неприятность: прошедшей ночью у нас украли одну из самых больших итауб. Лодка лежала неподалеку от шхуны. Наша стража бодрствовала всю ночь, и тем не менее кража свершилась. Вор, а скорее воры приплыли, вероятно, по озеру, с редкостной ловкостью стащили лодку на воду и увели. Мы снова, в который уже раз - черт побери! - выслали два отряда разведчиков: один по берегу, другой по воде, чтобы обшарить все вокруг в поисках итаубы. Если ее не найдут, мы, по крайней мере, уверимся в одном: вор или враг - а это одно и то же - приплыл по реке. Я думал, как лучше организовать нам оборону, и сразу после завтрака велел позвать Фуюди, Арнака и Вагуру. Когда они пришли, я коротко изложил им свой план: жители Кумаки не должны показывать вида, что знают о краже лодки и убийстве Арипая. Затем я назначил через час в пальмовой роще осмотр всего огнестрельного оружия, имевшегося в нашем распоряжении. - Отряды, посланные на озеро, взяли с собой несколько ружей, - напомнил Манаури. - Ладно, обойдемся без них! - ответил я. - Впрочем, они взяли с собой всего три или четыре ружья, это не так уж много. - Три, - уточнил Арнак. - Значит, в роще должны собраться все, у кого есть огнестрельное оружие? - спросил Вагура. - Да, все. - Наберется около сорока человек. Ты думаешь, Ян, акавои не обратят внимания, что столько людей направляется к роще с ружьями и пистолетами? - Надо думать, обратят. - Значит, можно не скрываться? - Можно, но пусть акавои думают, что мы хотим скрыть от них оружие, а им удалось подсмотреть за нами и его обнаружить. - О-ей! Понятно! - воскликнул Вагура. - Пусть видят, сколько у нас оружия! - Именно так! Ты, Арнак, проследи, чтобы в рощу перенесли со шхуны все имеющиеся у нас бочки с порохом. - Вот всполошатся негодяи! - ликовал Вагура. Тем временем акавои, как и накануне, разложили перед своими хижинами товар, и пошла торговля. Сегодня здесь толпились в основном женщины, мужчины занимались другими делами, а торговцы теперь не требовали столь высоких цен и охотно покупали аравакские ткани. В назначенный час пальмовая роща превратилась в арену невиданного зрелища. Индейцы на высоте трех-четырех футов от земли привязали к стволам деревьев жерди и прислонили к ним стволами свои ружья всех калибров и размеров. Чуть выше на лианах, протянутых от ствола к стволу, развесили один подле другого пистолеты. Всего оказалось тридцать восемь ружей и тридцать четыре пистолета - внушительный арсенал, достойный уважения, есть на что посмотреть. С помощью Арнака и Вагуры я тотчас же принялся за осмотр, и, надо сказать, весьма своевременно: ржавчина во влажном климате стала разъедать оружие, особенно недавно выданное нашим новым стрелкам. Сало, вытопленное из добытых нами апий, оказалось отличным лекарством от всех поверхностных болезней металла и помогло привести ружья в относительный порядок. Не меньше внимания уделил я тому, чтобы у каждого ружья был кожаный чехол, прикрывающий замок с курком и предохраняющий полку от влаги и дождя. Осмотр оружия не был еще окончен, когда мне незаметно дали знать, что к нам приближается Дабаро. Рыбка все-таки клюнула на приманку! Мы намеренно не обращали внимания на акавоя, и, лишь когда он оказался рядом, я обратил на него вопросительный взгляд. Нашим гостям - они же торговцы! - не возбранялось днем бродить по всей Кумаке, куда им заблагорассудится. - У нас кончился хворост для костра, - обратился ко мне Дабаро. - Позволь пойти в лес за дровами. Мы не будем уходить далеко. - Я велю нашим людям принести вам дров сколько надо, - любезно возразил я. - Зачем вам трудиться? - не менее любезно ответил он. - Хорошо, Дабаро, идите в лес сами! Но остерегайтесь, как бы наша стража в лесу не причинила вам вреда. - А зачем вам стража в лесу? - удивился он. - Разве я тебе не говорил? На нас собираются напасть испанцы и отомстить за плохой прием, оказанный им недавно. - Испанцы! - задумался Дабаро, а затем добавил: - Хорошо, тогда дай нам проводника, пусть он объяснит страже, зачем мы идем в лес. - Ладно, проводник будет. Он собирался уже уходить, но вдруг вспомнил: - Да, после полудня мы хотим снова исполнить для вас танец. - Отлично! Вы превосходные танцоры! Теперь понятно, почему вам нужно так много дров для костра. - Нет, Белый Ягуар! Костра не будет. Теперь мы исполним вам танец воинов... Он ушел, даже мельком не взглянув на оружие, чем немало всех нас поразил. Акавои отправились в лес в сопровождении Фуюди и еще двух наших воинов. Оружие они оставили в Кумаке. Менее чем через час они вернулись, нагруженные дровами. Стража по дороге им попалась, но ничего подозрительного замечено не было, и Фуюди тоже не удалось подслушать что-нибудь особенное. Незадолго до полудня вернулись после осмотра берега озера отряды разведчиков: ничего, никаких следов украденной лодки и вообще никаких особых следов у воды. - Положение начинает проясняться, - объявил я старейшинам. - Акавои на реке. - Ты, я вижу, этим доволен, - горько заметил Манаури, качая головой. - И даже очень. Если сегодня на Кумаку не нападут, то нынешней ночью станет ясно, где размещен их лагерь. - У тебя есть какой-нибудь план? - Есть... Но вы должны отобрать мне из всех родов Кумаки пятнадцать воинов с мужественными сердцами, а еще важнее - с глазами филина, способных видеть все в ночи. Пусть они явятся сюда часа через два пополудни. Воины прибыли точно в срок, а вместе с ними и сами вожди, горя от нетерпения узнать мой план. Я выложил им свои соображения: - С вечера мы укроем в проливе, соединяющем наше озеро с рекой, две лодки. Уверен, что нынешней ночью акавои, ободренные вчерашним успехом, снова явятся в попытаются увести у нас другие лодки. Если мы отбросим их от Кумаки, они наверняка обратятся в бегство и сломя голову поплывут обратно в свой лагерь. Тут-то две наши укрытые в проливе лодки незаметно последуют за ними и таким образом откроют месторасположение их лагеря. Вы согласны? - А ты, Ян, тоже пойдешь к проливу? - Конечно. Мы поплывем сразу после наступления темноты. Я поведу одну лодку, Арнак другую. Не теряя времени, мы тотчас же отправились к проливу, находившемуся в полумиле от Кумаки, чтобы засветло подыскать подходящее место для ночной засады, оставив в селении Манаури. Берега пролива, довольно узкого, а длиной шагов в двести, были укрыты сплошной стеной из ветвей прибрежных деревьев. Под их сенью не составляло труда надежно укрыть лодки. Выбрав для них наиболее подходящие позиции, мы вернулись в Кумаку. Вскоре акавои начали свой танец, танец воинов, как и обещал Дабаро. Они снова держались за руки, но на этот раз бешено подпрыгивали на одном месте, издавая дикие вопли, а время от времени то один, то другой выскакивал в центр круга и начинал судорожно извиваться и дергаться как сумасшедший. Костра они действительно не разжигали, но зато один из них выбивал на барабане из полого ствола дерева гулкий, постоянно меняющийся ритм. - Догадываешься? - спросил я стоявшего рядом Манаури. - О чем? - Теперь они передают донесение гулом своего барабана. - Что будем делать? - Пока рано срывать с них маски. - А если они передадут своим что-нибудь важное? На этот раз выручил Арасибо, наш новоиспеченный шаман. Еще накануне он вбил недалеко от шалашей гостей в землю шест и водрузил на него череп ягуара с одной глазницей, обращенной на акавоев. Когда воины начали сегодня свой танец, похожий на какие-то ритуальные заклинания, он, дабы отвести чары, в ответ тоже стал танцевать вокруг шеста, поминутно подскакивая к своему барабану и слегка ударяя по нему. Я послал к Арасибо Вагуру с просьбой, чтобы шаман непрестанно бил по своему барабану и заглушал барабан акавоев. Арасибо отменно с этим справился, и теперь в воздух несся слитный гул двух барабанов сразу. После короткого внезапного дождя вечер наступал тихий и ясный. Мы размышляли, взять ли нам в ночную вылазку Фуюди, и порешили взять. Итаубы отобрали небольшие, каждую человек на восемь. Хотя плыли мы только на разведку, я велел всем полностью вооружиться. Когда стемнело, мы отчалили от берега, предварительно убедившись, что все наши акавои спят в своих хижинах. Без всяких приключений добрались мы до пролива и заняли выбранные днем позиции: я на своей лодке - со стороны озера, Арнак - у выхода на реку. В небе собирались тучи, луна появится только во второй половине ночи. Мы рассчитывали, что акавои, если вообще этой ночью появятся, то появятся до восхода луны, - и рассчитывали правильно. Около полуночи до нашего настороженного слуха донесся легкий плеск крадущихся весел, и тут же посреди пролива в тумане замаячил темный силуэт, медленно продвигаясь в сторону озера. Какое же мы испытали облегчение, какую радость! Да, это были они, и, когда проплывали мимо, нам удалось различить в лодке пять или шесть припавших к бортам фигур. Мы наблюдали, не появятся ли другие лодки, но нет - акавои приплыли только на одной этой. Едва они нас миновали, один из моих воинов выскочил на берег и бегом бросился в Кумаку, чтобы уведомить об опасности. Спустя каких-нибудь полчаса в селении раздались крики: это наверняка обнаружили воров, пытавшихся похитить лодки. - Все идет как по маслу, - улыбнулся я своим спутникам. - Вот-вот они должны появиться здесь. Я не ошибся. Они плыли, не жалея рук, - торопились, опасаясь, видимо, погони. Когда они отдалились от нас шагов на шестьдесят-семьдесят и почти исчезли уже из глаз, мы бросились в погоню. - Теперь покажите, чего стоят ваши глаза! - шепнул я команде. Вскоре перед нами показался выход из пролива в реку. Лодка акавоев выскользнула на более светлую гладь открытой воды, и тут же справа появилась лодка Арнака. - Близко не подплывать! - предостерег я своих гребцов. - Скверно, если они нас заметят. Выйдя из пролива, акавои устремились на середину реки. Мы за ними. Итауба наша держалась на таком отдалении, чтобы едва виден был расплывчатый силуэт неприятельской лодки. Гребцы мои с задачей справлялись отменно. Почти добрую милю акавои плыли серединой течения по Итамаке вверх, потом приблизились к противоположному берегу. Там в реку вдавался мыс, к оконечности которого они прямо и направились. Достигнув его, они вдруг резко свернули в обход вправо, к берегу. - Собираются высаживаться, - заметил Фуюди. - Там, за этим мысом, затон, - пояснил один из наших гребцов, - такое же озеро, как у нас Потаро... Обогнув мыс, мы действительно заметили в черной стене прибрежных зарослей чуть более светлую брешь. Река образовала здесь небольшую заводь, за которой тянулось целое озеро. В эту заводь акавои и направили свою лодку... Им оставалось до нее еще с сотню шагов, как вдруг случилось непредвиденное. Лодка их замедлила бег - ба! - гребя назад, акавои стали отступать. Мы заметили это слишком поздно: наша итауба, продолжая двигаться в прежнем направлении, приблизилась к ним на угрожающее расстояние: на каких-нибудь двадцать шагов. Я понял, что произошло: акавои налетели на большой ствол дерева, плывшего по течению, и, обходя преграду, сдавали теперь назад. Вдруг впереди раздался приглушенный предостерегающий крик: нас обнаружили. В ту же минуту что-то глухо ударило в нашу лодку, и мой сосед со стоном рухнул, пробитый копьем. К этому столкновению мы были готовы. Передний и задний гребцы продолжали грести, остальные, бросив весла, схватились за оружие. Взвизгнули тетивы. Наши стрелы попали в цель - в лодке врага стоны и крики. Мы подплывали. Копья вязли в людских телах. Я ощутил сильный удар в левое плечо, но, к счастью, палица скользнула боком. Я вонзил копье в противника. Яростное их сопротивление было вмиг сломлено. Один попытался спастись и прыгнул в воду. Палица настигла его, раскроив череп. На быстрине мы выбросили трупы в воду, чтобы течение снесло их вниз, к Ориноко. Один оказался еще живым. Фуюди пытался заставить его говорить, но без успеха. Пленный потерял сознание и тут же скончался. Мы отправили его в воду вслед за остальными. В нашей лодке оказалось двое убитых и один тяжело раненый, досталось и остальным. Какой же ожесточенностью и страшной воинственностью обладал враг, если, застигнутый врасплох и численно более слабый, смог нанести нам столь чувствительный урон! Схватка завершилась настолько быстро, что лодка Арнака не успела подплыть. Мы возвращались - борт о борт, вражеская лодка на буксире - в полном молчании, все погруженные в свои мысли. - Арнак, - проговорил я приглушенным голосом, когда мы наконец подплыли к нашему озеру, - ты понимаешь, что война началась? И будет кровавой. Мы убили шестерых. Теперь я понял: или мы уничтожим их всех до единого, или они нас. - Мы их! - ответил он спокойно и поразительно твердо. И добавил, как бы поясняя: - Теперь мы знаем, где они укрываются... Большинство жителей Кумаки в эту ночь не спало, ожидая нашего возвращения. Мы были рады одержанной победе, но оставалась и горечь: не все вернулись живыми. Для вящей безопасности я распорядился удвоить охрану вокруг хижины акавоев, потом созвал на другом конце селения старейшин и лучших воинов на совет. - Теперь мы примерно знаем, где находится лагерь акавоев: на противоположном берегу Итамаки, у залива за мысом. Сегодня же ночью туда поплывут наши разведчики и утром точно установят местонахождение их лагеря. Потом будем решать, как лучше их уничтожить. - Кто поведет разведчиков? - спросил Манаури. "Кто? Кто же? - размышлял я. - Это важное задание". - Пожалуй, я... Раздались возражения: - У тебя ранено плечо, ты должен сохранить силы на будущее... Меня тронула эта забота. - Но кого же все-таки послать? - спросил я. - Меня! - ответил Арнак. АНГЛИЙСКИЙ БРИГ Под утро прошел проливной дождь - предвестник приближающейся поры дождей, - и солнце встало багряно-красное, что в Кумаке почиталось за предзнаменование войны. Я проснулся бодрым; левое плечо, хотя и сплошь синее, болело теперь меньше. После восхода солнца акавои снова разложили на земле свои оставшиеся непроданными товары. Арасибо, расположившись в каких-нибудь ста шагах, не таясь ниспосылал на них из-под черепа ягуара злые заклятья и чары, призванные лишить их воли. Подойдя к ним, я поздоровался кивком головы и сочувственно поинтересовался: - Сегодня ночью сон ваш, наверно, потревожили? Дабаро внимательно взглянул мне в глаза. - Правда, мы просыпались. Был какой-то шум. - И что вы предположили? - Мы решили, что на вас напали испанцы, которых вы ожидаете, - ответил он, не моргнув глазом. - А тем не менее это были не испанцы, а индейцы! - Индейцы? - повторил акавои с выражением показного изумления и... явного беспокойства. - Индейцы. Они пытались украсть у нас лодки. Оказалось, что это канальи из Серимы, с которыми мы враждуем. Едва заметная усмешка скользнула по его губам. - В самом деле? - удивился он. - Вы их поймали? - Нет. - Откуда же ты знаешь, что они из Серимы? - Кто же мог быть, если не они? - Да, правда, кто бы мог быть! - поспешно согласился он и, помолчав, добавил: - Послушай, Белый Ягуар, мы гостим у вас уже третий день. Нам пора покинуть ваше селение. - Вы не хотите больше для нас танцевать? Жаль. - Потанцевать мы можем, и даже охотно, но нам хотелось бы еще сегодня пополудни отплыть. - Отплыть? Разве вы прибыли сюда не пешком? Дабаро не дал обить себя с толку. - Да, правда, мы пришли пешком, но хотим купить у вас лодку за оставшиеся у нас товары. Разве они того не стоят? У них оставалось шесть топоров, четыре или пять ножей, несколько глиняных плошек с ядом урари и разная мелочь. - Ладно, Дабаро, я спрошу старейшин, согласятся ли они отдать лодку... Тут же я отправился к Манаури, и мы собрали совет. Когда я изложил вождям и присутствовавшим главам некоторых семей просьбу акавоев, первым взял слово Мабукули: - По моему мнению, хватит играть с ними в гостеприимство. Надо взять их в плен и держать в колодках как заложников, а товары отобрать. Если их шайка на нас нападет, всех заложников убить. - А если не их шайка на нас нападет, а мы на них, что более вероятно, как тогда поступить с пленными? - перебил его я. - Они наши заклятые враги, убить все равно! - Вряд ли с тобой можно согласиться! Эти восемь акавоев ничего дурного нам пока не сделали. - Но могут сделать! А у нас на восемь врагов станет меньше! - стоял на своем Мабукули, и большинство присутствующих, особенно воинов, склонялись к его позиции. Тогда заговорил Манаури: - Белый Ягуар хочет, чтобы мы поступили как племя благородных воинов, а не вероломных дикарей. Советы Белого Ягуара всегда оказывались мудрыми. Мы не станем брать торговцев в плен и отпустим их с миром. Но как быть с их просьбой? Дать им лодку? - Я бы не дал! - обиженно буркнул Мабукули. - Зачем помогать врагам в борьбе с нами? - Разве это помощь, если хорошее оружие - шесть топоров и пять ножей - перейдет из их рук в наши руки? Лодок для боя у нас и так останется достаточно. В этом вопросе почти все поддержали верховного вождя. - К тому же, - продолжал Манаури, - отдадим им самую плохую итаубу, у нас есть одна совсем дырявая. - А если они ее не возьмут? - Другой не дадим. - Если станут упираться, - вмешался я, - дадим другую. Все равно этой ночью будет решающий бой, и мы опять вернем себе итаубу. - О-ей! - на этот раз охотно согласились все. - Есть еще одно соображение, - продолжал я, - за то, чтобы выполнить их просьбу: акавои собираются покинуть нас сегодня пополудни. За ними скрытно последуют наши разведчики, и мы наверняка узнаем немало интересного... К концу нашей беседы с противоположной стороны озера донеслись крики: кто-то просил лодку, чтобы переправиться к нам. Это оказался сын рыбака Катави. Заведя нас, он, едва причалив к берегу, проворно выскочил из лодки и бросился к нам со всех ног. Судя по его лицу, по всему его поведению, у него были важные новости. - Я к тебе, Ягуар, - подбежал он, запыхавшись, - к тебе... - Говори! - не сдержал нетерпения Манаури. - К тебе, Белый Ягуар, приплыли паранакеди - англичане!.. - Англичане?! Что ты болтаешь?! Какие англичане?! - На большом корабле. - Как наша шхуна? - О, еще больше, намного больше! - Рассказывай подробно! И сын Катави рассказал: вчера вечером с низовьев Ориноко приплыл двухмачтовый бриг и встал на якорь в устье Итамаки, потому что начался отлив и течение в реках усилилось. Матросы на лодке подплыли к берегу, а с ними три проводника из селения Каиива. Они отыскали Катави и объяснили ему, что это английский корабль, а его капитан плывет к Белому Ягуару. Катави отправился на палубу брига, чтобы провести его по Итамаке, а сын тем временем помчался в Кумаку предупредить нас о приближении англичан. Поскольку корабль снялся с я