торого штурмана его уже не хватает. (* Грузовые документы. ** То есть самый разнообразный груз: продукты, промтовары в т. п., в отличие от однородного груза - руды, угля, леса.) Посетовав про себя на незадачливую жизнь второго штурмана, Михаил Нечевин отодвинул грузовые документы и поднялся из-за стола, решив обойти судно, посмотреть швартовы и проверить вахту у трапа. Он спустился на главную палубу, прошел на бак, глянул, перегнувшись через релинги, не гуляют ли концы и на месте ли противокрысиные щитки*. На баке все оказалось в порядке, носовые трюмы были готовы к разгрузке, хотя работы должны начаться лишь с утра. Нечевин двинулся к трапу и сразу увидел, что вахтенного там нет. (* Каждое судно обязано надевать при стоянке в порту на швартовые тросы особые щитки, препятствующие крысам сходить на берег или приходить с берега на корабль.) "Черт побери! - выругался штурман. - Ведь сколько раз говорилось: от трапа ни на шаг!" Он занял место матроса на верхней площадке трапа, где висел спасательный круг и выброска*, и поднял свисток к губам. В это время трап качнулся, на нижнюю ступеньку ступил человек. Он быстро поднимался опустив голову, а когда оказался наверху, Нечевин узнал в нем директора судового ресторана Митрохина. (* Тонкий длинный трос с грузом на конце. Служит как бросательный конец при швартовых и спасательных работах.) - Поздненько гуляете, Демьян Кириллович, - сказал второй штурман. - Без пятнадцати час уже. - Так то по-нашему будет, Михаил Иванович, - весело заговорил Митрохин, стараясь не встречаться с Нечевиным глазами, - а в Скагене совсем рань. Второй штурман пожал плечами. - Мне-то что, - сказал он, - хоть до утра. Смотрите только, чтоб помполит вас не засек. Директор ресторана ничего не ответил, шагнул на палубу и исчез внутри средней надстройки. Михаил хотел снова вызвать матроса свистком, но тот уже спешил к трапу, на ходу поправляя повязку. - Ты что же это, Коваленко, а? - грозно спросил Нечевин. - От трапа бегаешь! - Так я же в гальюн только, товарищ штурман! Минутиое дело... - В гальюн, в гальюн... Меня б вызвал на подмену. - Так ведь неудобно, Михаил Иванович, может, вы отдыхаете, я ж с понятием. - Ладно, Коваленко, хватит трепа. Стоять у трапа - и никуда. Приспичит - звонком меня сюда. Усек? - Так точно, усек, Михаил Иванович! Будет все на "товсь!". Михаил Нечевин вернулся в каюту и едва сел за стол, сплошь заваленный бумагами, раздался тихий стук в дверь. Затем дверь отворилась, и в каюту вошел директор ресторана. В руках у него был сверток. - Вахтишь, Михаил Иванович? - спросил он. - А я к тебе. Вот, глянь-ка, что достал. Митрохин развернул сверток и поставил на стол бутылку, две жестяные банки с тоником, большую банку с консервированными омарами и еще две - поменьше - с черной икрой. - Коньяк-то "фундатор", - сказал Митрохин. - Самый наилучший, почище "мартеля" будет... - Это по случаю чего? - спросил второй штурман. - А так, чтоб вахта шла веселей. Тебе спать нельзя, а мне не спится. - На вахте не принимаю. - Брось, Михаил Иванович, рюмку-то осилишь... Ведь "фундатор"! - Рюмку, пожалуй, приму, - согласился штурман. - Закуска уж больно на уровне. Когда они выпили, Митрохин, помявшись, проговорил: - Ты, Михаил Иванович, того... Ну, помполиту, значит... Не проговорись, что поздновато подгреб с берега. Знаешь, знакомого парнягу встретил, коком на "Мезеньлесе" ходит. Ну и поддали у него... Ты уж того, пойми... Лады? - Лады, старик, можешь спать спокойно. Зачем мне капать? Пришел на борт - и добро! ...Через три дня теплоход "Уральские горы" принимал пассажиров. Когда были окончены все формальности, на борт прибыл лоцман и вывел теплоход на фарватер. "Уральские горы" вышли в Норвежское море. Игорь Александрович Юков проложил курс на север. Постепенно забирая к осту, теплоход совершал обычный рейс по маршруту Скаген - Поморск. А через полгода у Палтусовой губы прогремели автоматные очереди сержанта Гончарика. ВЫСТРЕЛЫ В ПАЛТУСОВОЙ ГУБЕ 48 КН биллу тчк волк располагает возможностью провоза связника квч уральских гор квч тчк используйте его тчк 09 17 мороз тчк. - Стой! Стрелять буду! Стой! Загремели выстрелы. В тишине, наступившей вослед, был слышен шорох лиственных веток, срезанных автоматной очередью и упавших на мягкий ковер из пожелтевшей хвои. Сержант Степан Гончарик поймал в прицел мелькавшую меж стволов спину, и палец его был готов потянуть спусковой крючок. Но тут в памяти сержанта возникло лицо майора Леденева, его слова: "Только живым!", левая рука подбила автомат снизу - и пули снова ударили по верхушкам деревьев. Неизвестный уходил. Сержант знал, что выстрелы всполошили солдат, расставленных по границам оперативной зоны, и согласно инструкции они спешат сейчас к месту происшествия. Собственно говоря, автоматные очереди Степана Гончарика означали провал операции, задуманной полковником Бирюковым. Тот, кого ждали в Палтусовой губе, должен был беспрепятственно проникнуть в нее и извлечь из песка у подножия скалы сейф штандартенфюрера СС Густава Шеллинга, спрятанный там командиром субмарины "Зигфрид-убийца" фрегатен-капитаном Эрнстом Форлендером. Затем надлежало незаметно проводить неизвестного гостя до Поморска или иного населенного пункта и попытаться установить его связи. Но все случилось иначе. Сержант Гончарик и рядовой Завьялов обходили цепочку солдат, опоясавшую сопку, за которой лежала Палтусова губа, когда едва носом к носу не столкнулись с человеком, одетым в кожаную куртку, галифе, резиновые сапоги и светло-серую шляпу с короткими полями, надвинутую на глаза. Нижнюю половину лица незнакомца скрывали рыжая борода и усы. Встреча была неожиданной для обеих сторон. Гончарик потянул с плеча автомат, но, едва сержант шевельнулся, рыжебородый отпрянул в сторону, в руках у него оказался пистолет с длинным стволом и утолщением на конце. Раздалось пощелкиванье, и, шумно вздохнув, Завьялов ничком упал на хвою. Впереди замелькала кожаная куртка убийцы, и тогда распорола тишину автоматная очередь сержанта Гончарика. ...На мгновение Степан потерял неизвестного из виду и снова ударил очередью по верхушкам лиственниц. Он знал, что у каменной гряды, в сторону которой несся стремглав неизвестный, затаились двое солдат, и они, услышав стрельбу, задержат его. На бегу незнакомец обернулся, выбросил руку - и, едва Гончарик успел отпрянуть за ствол дерева, пуля сбила с него фуражку. Прижав автомат к лиственнице, Степан примерился так, чтоб ударить человека с бесшумным пистолетом по ногам. "Калашников" задергался, пули подобрались почти к цели, взять еще повыше, и никуда он, гад этот, не денется, не убежит, чуток повыше, подумал Гончарик, и тут кончились патроны в магазине-рожке. И такое бывает... Пуля ударила на уровне груди сержанта и отщепила кусок коры. Он втянул живот и стал рвать из сумки на ремне запасную обойму. Но по сержанту больше не стреляли. Когда, снарядив автомат, Гончарик от ствола к стволу бросился к каменной гряде, кожаную куртку он больше не увидел. Через сотню метров навстречу вывернули солдаты его взвода. Был с ними и лейтенант Маслов, дежурный офицер. - Что случилось? Кто стрелял? - крикнул Маслов. - Завьялов, - задыхаясь, проговорил Гончарик. - Там... Помогите... Завьялов... Кожаная куртка! Где он? Не объясняя больше ничего, Степан бросился вперед. Лейтенант отрядил двух солдат посмотреть, что случилось с Завьяловым, и последовал с остальными за Гончариком. У каменной гряды они никого не нашли. Срочно прибывшие сюда два проводника служебно-розыскных собак обшарили фантастическое нагромождение громадных валунов и скальных обломков и минут через сорок обнаружили узкий, едва заметный в зарослях кустарника лаз. Потайной ход вел в хорошо оборудованное укрытие, сохранившееся, видно, со времен войны. На двухъярусных деревянных нарах поверх едва тронутых ржавчиной трех автоматов типа "шмайсер" и десятка гранат с длинными деревянными ручками лежали брошенные в беспорядке кожаная куртка, галифе защитного цвета и светло-серая шляпа с узкими полями. Резиновые сапоги валялись на полу. К тому времени, когда прибыл Юрий Алексеевич Леденев, лейтенант Маслов и солдаты нашли неплотно приваленный камнем второй ход. Он выводил на поверхность по другую сторону гряды, в ста пятидесяти метрах от асфальтированной дороги Мурмино - Поморск. Собаки легко взяли след, уверенно довели проводников до асфальта и тут засуетились, стали нервничать и заглядывать в лица хозяев виноватыми глазами. - Значит, ушел? - сказал Василий Пименович Бирюков. - А, Юрий Алексеевич? - Ушел, товарищ полковник... - Майор Леденев развел руками. - Как солдат? Операцию сделали? - Будет жить... Две пули в него всадил, но прошли удачно, выше и ниже сердца. Вот они, пули-то... Юрий Алексеевич придвинул Бирюкову небольшую коробочку. В ней на куске ваты мирно покоились две пули, извлеченные хирургом из тела Завьялова. Василий Пименович взял одну из них и повертел в пальцах. - Систему определили? - спросил он. - Двадцатизарядный пистолет-автомат специального назначения системы "говард", калибр шесть миллиметров. Небольшой калибр позволил конструкторам сделать "говард" многозарядным и достаточно компактным. Достоинства: относительно небольшие размеры и бесшумность стрельбы. Недостатки: слабая убойная сила на расстояниях более пятидесяти метров. Изготавливается преимущественно в Соединенных Штатах Америки, но бывают модели производства ФРГ и Англии. Во всяком случае, "говардом" может быть вооружен агент любой разведки... - Предваряете мои вопросы, майор, - усмехнулся Бирюков. - Ну-ну... Что ж, давайте все сразу, выговаривайтесь до конца... - Нет сомнения в том, что неизвестный шел к сейфу, спрятанному Форлендером, - сказал майор Леденев. - Но мы не знаем, на кого работал бывший фрегатен-капитан... - Но ведь его видели солдаты... - То, что они видели, осталось в убежище, - сказал Юрий Алексеевич. - Он переменил одежду, и не только ее. Уже перед тем как ехать к вам, я распорядился вновь прочесать с собаками местность. И вот что было обнаружено под кучкой мха и хвои. Леденев достал из портфеля сверток и развернул его. На бумаге лежала рыжая борода. - Значит, рыжебородого не существует, - задумчиво произнес Бирюков, подняв парик осторожно, за несколько волосиков, и осматривая его со всех сторон. - Рубит, дьявол, по всем концам рубит... - Это уже почерк, товарищ полковник, - сказал Леденев. - Сказывается неплохая выучка, умение предусмотреть все варианты. Кстати, на одежде нет ни одной марки изготовителя. Все аккуратно срезано. Конечно, можно установить, кто произвел эти товары, но на такую экспертизу уйдет уйма времени. - А что тайник? Все ли там проверили? Нет ли чего нового? - Эта территория, товарищ полковник, как вы знаете, во время войны была занята немецкими войсками. Возможно, они оборудовали убежище про запас с целью оставить в нашем тылу своих людей при отступлении. По-видимому, им никто не воспользовался. Между прочим, мы нашли там неплохой запас продуктов военного времени, консервы, сахарин, шоколад, хлеб в целлофане. Хлеб, кстати, хорошо сохранился, сам пробовал. - Несерьезно, майор, - нахмурился Бирюков. - Продукты могли оставить именно с расчетом на то, что вы их отведаете... - Тогда их не стали бы так тщательно прятать, Василий Пименович... Так вот... Продукты и оружие не тронуты. Судя по всему, и наш неизвестный побывал там впервые. Допускаю, что о тайнике знал Форлендер. Если он передал неизвестному план того места, где спрятал в сорок пятом году сейф, то мог рассказать и об убежище. - О нем мог знать и кто-то третий, - сказал полковник. - Допускается. Тогда мы имеем уравнение с двумя неизвестными. - Может быть, и с тремя, дорогой майор. И в таком серьезном деле ни одного просвета. - Кое-что есть, товарищ полковник. Вот, взгляните... - Что это? Василий Пименович с интересом смотрел, как майор Леденев разворачивал небольшой пакетик. В нем оказались спички. Пять спичек необычной формы. Они были массивнее простых спичек, головки из серы иного цвета. Каждая была завернута в лощеную бумажку. - Противоветровые спички, - сказал Бирюков. - Откуда они у вас? - Такими спичками снабжаются морские спасательные шлюпки, товарищ полковник. - Это я знаю. И что же? - А то, что их обнаружили под нарами в тайнике... - Может быть, оставили немцы? - Посмотрите листок, в который они были завернуты, Василий Пименович... Полковник расправил листок бумаги. Это были страницы, вырванные из какой-то книги, 23-я и 24-я страницы... Бирюков прочитал: "...При закрывании пайола необходимо тщательно следить за тем, чтобы на втором дне не оставался мусор, стружки и другие предметы, которые могут загнить или засорить приемные сетки осушительной системы.  135. При каждом осмотре пайола следует проверять исправность и плотность лючин над горловинами двойного дна, периодически вскрывать эти лючины и проверять плотность закрытия горловин..." - Так это же какая-то флотская инструкция! - вскричал Бирюков. - Совершенно верно, товарищ полковник. Василий Пименович перевернул страницу и на обороте прочитал: " 142. Постоянное наблюдение за исправностью действия водонепроницаемых дверей, лацпортов, иллюминаторов и противопожарных дверей и правильное использование их в аварийных случаях являются важнейшей обязанностью судового состава. Ответственность за их состояние возлагается на старшего помощника капитана..." - Это уже что-то, - сказал полковник Бирюков. - Надеюсь, вы узнали, откуда этот листок? - Да, - ответил Юрий Алексеевич. - Он вырван из "Правил обслуживания корпуса судна и ухода за ним". Эти "Правила" утверждены приказом министра морского флота за Э 440 от 14 ноября 1955 года и в 1956 году выпущены отдельной брошюрой издательством "Морской транспорт". Значит, в убежище побывали уже и после войны. Данный экземпляр печатался в одесской типографии "Моряк", что находится на улице Ленина, дом 26. Но эти сведения нам уже ни к чему... Такие "Правила" есть на каждом судне торгового флота, по два-три экземпляра. И в первую очередь, у старшего помощника капитана, так как корпус судна проходит по епархии старпома. Ну и у капитана со стармехом такие конечно же есть тоже... Вот они, эти "Правила". - Юрий Алексеевич достал небольшую книгу в синем картонном переплете и протянул Бирюкову: - Обратите внимание на седьмой параграф, товарищ полковник. Там как раз написано об ответственности старпома за правильное обслуживание корпуса судна, всех помещений, устройств и систем. - Судя по вашим словам, вы склоняете меня к мысли, майор, что листок, в который завернуты спички, был вырван из книги, принадлежащей некоему старпому. - Нет, я просто хотел подчеркнуть, что к этим "Правилам" чаще других обращаются старпомы. Только и всего, товарищ полковник. - Гм... Ну ладно. Если новую загадку вы считаете просветом, Юрий Алексеевич, тогда вам и карты в руки. Начинайте новую операцию. Назовем ее... Ну, скажем, "Шведская спичка". Помните такой рассказ у Чехова? - Помню. - Вот и действуйте. Что намерены предпринять в ближайшее время? - Думаю, что необходимо... - Нет, погодите, Юрий Алексеевич. Сейчас уже поздно, вы устали. Жду вас завтра в десять с планом проведения операции. Прикиньте, кого дать вам в помощники. Вы свободны, майор. Кстати, нет ли у вас спичек? Нет, не шведских, обыкновенных... Зажигалка барахлит. Выстрелы в Палтусовой губе раздались незадолго до того августовского дня, когда был убит диспетчер Василий Подпасков. "ИСКАТЬ НАДО В ПОРТУ" Василий Пименович Бирюков предложил Леденеву отправиться домой и подумать по поводу нового дела, связанного с выстрелами в Палтусовой губе. ...Он прошел в спальню, лег в постель и попытался заснуть. Перед ним плыли образы, созданные впечатлениями дня. Усилием воли Юрий Алексеевич отгонял их, они, сливаясь друг с другом, медленно ворочались и возвращались снова... "Все внимание порту, - размышлял Юрий Алексеевич, - чует сердце, там связник Форлендера. В Поморске почти все связано с портом". Он стал прикидывать, за какой бы потянуть конец, чтоб начать с него развязывать сложное дело. Вспомнились морские спички, листок из "Правил обслуживания корпуса судна", обнаруженные в тайнике. Надо будет негласно проверить все служебные экземпляры этих "Правил", успех маловероятен, но попробовать стоит. В сознании возникали самые фантастические версии, и Юрий Алексеевич не изгонял их. Он понимал, что действительность более разнообразна, чем самый изощренный набор предполагаемых вариантов. И все-таки кое-какие соображения Леденев решил считать стоящими и закрепил их в памяти. Вера Васлльевна давно уже спала. А Юрий Алексеевич, изменивший своей привычке думать о серьезных вещах с утра, продолжал размышлять, лежа на спине с открытыми глазами. ...В ту ночь и в наступивший за нею день Баренцево море было спокойным, и потому теплоход "Уральские горы" пришел в порт точно по расписанию. Пассажирский причал, на который принимали судно, был заполнен родственниками и друзьями команды, праздными зеваками, представителями портовых властей и общественных организаций города. Таня Яковлева стояла в толпе встречающих и смотрела, как, подхваченное двумя мощными буксирами, медленно разворачивается долгожданное судно... Рядом с Таней встречал "Уральские горы" красивый седой старик. Впрочем, называть стариком Василия Тимофеевича Еремина, санитарного врача Поморского порта, было, пожалуй, рановато. Вот разве что седина, естественно, добавляла годы. А вообще-то, Еремин обладал хорошей спортивной выправкой - всю зиму ходил на лыжах, был заядлым туристом и даже ведал портовской секцией "моржей". Одинокий человек - его семья погибла в годы войны, - Василий Тимофеевич нерастраченный запас любви к близким перенес на тех, кто окружал его на работе. Справедливый и принципиальный Еремин очень часто становился третейским судьей в самых различных спорах, опекал обиженных, направлял на путь истинный заблудших. К нему шли за советам и жены моряков, и сами моряки, да и начальство прислушивалось к словам доктора, когда он начинал борьбу за улучшение бытовых условий рабочих порта. Свои обязанности санитарного врача Еремин понимал широко, и основания для конфликта с руководством у него всегда находились. С семьей Яковлевых Василий Тимофеевич был знаком уже достаточное время, "Уральские горы" он встречал и провожал по должности, и сейчас говорил Тане, что на судно ее мужа он мог бы и не ходить, у Валерия Николаевича всегда порядок, у всех бы так... Таня отвечала невпопад, она искала глазами рослую фигуру мужа на мостике, а "Уральские горы" тем временем приближались к причалу. Наконец на берег завели швартовы, теплоход прижался к стенке причала, стали майнать трап. По трапу на борт поднялся пограничный наряд, за ним таможенники, кто-то из пароходства и санитарный врач. Таня стояла уже у самого трапа и благодарно улыбнулась Василию Тимофеевичу, когда он крикнул, что сейчас сообщит Яковлеву, мол, жена, у трапа встречает... Прошло какое-то время, и вот Таня уже в каюте старпома, прижимается головой к широкой груди мужа. Валерий Николаевич мягко отстраняет ее - дел у старпома, да еще пассажирского судна, на приходе невпроворот, сейчас к нему то и дело будут забегать и из команды, и береговые. - Посиди, Танюша, поскучай. Вот развяжи эти пакеты, там все для тебя и Олешки, а я документы оформлю, постараюсь освободиться скоро, и тогда - домой... Яковлев пошел к капитану и там обнаружил, что неприятности, связанные с приходом судна в Поморск, уже начались. Почин сделал доктор Еремин. Он обнаружил отклонения от нормы в помещении ресторана и уже составил акт, который держал сейчас в руках капитан Юков и потрясал им перед лицом вызванного "на ковер" директора. Митрохин разводил руками, прижимал их к груди и клялся, что немедленно примет меры. - Вот, - сказал Юков, - смотрите, старпом. Прищучил нас дорогой доктор. А ведь ресторан тоже по вашей части... - По моей, - спокойно ответил Яковлев и взял акт из рук капитана. - Спору нет, - начал капитан, оставив Митрохина в покое и обратясь к Еремину, - вы, доктор, великий дока в своем деле и, в общем-то, справедливо поступаете. Но знаете ли вы, что теплоход "Уральские горы" на министерское знамя выходит? А если этот несчастный акт попадет в пароходство, могут нам знамя задробить. - Понимаю, - сказал Еремин, - только не акт, Игорь Александрович, а акты... Во множественном, так сказать, числе. - Это еще что! - взревел капитан. - Какие такие акты?! Василий Тимофеевич раскрыл папку, и на стол легли еще два листа. - Акт о просрочке дератизационного свидетельства, - сказал доктор, - это будет раз. И акт об антисанитарном состоянии камбуза команды - это два. А всего, стало быть, три... Юков задохнулся от ярости. Мгновение он пытался подобрать слова, побагровел и вдруг выпалил: - Вы... Вы старый бюрократ, черт бы вас побрал!.. Крючкотвор! Еремин вспыхнул, молча сложил листки в папку, взял из рук старпома и первый акт, так же молча повернулся и вышел из каюты. Капитан медленно отходил. Наконец он сдавленным голосом обратился к Яковлеву: - Как же это так, Валерий Николаевич, а? - Разберусь тотчас. - Разберитесь, голубчик, и к Еремину... Может быть, уговорите старика... Зря я так. Скажите, мастер* и извиниться готов, чего уж там. (* Так порою зовут на флоте капитана.) Тут он увидел директора ресторана и взорвался снова: - А вы что стоите здесь?! Марш к себе! Наведите полный марафет да готовьте доктору угощение на высшем уровне! Глядишь, и уломаем упрямого черта. Демьян Кириллович опрометью бросился из капитанской каюты и едва не сшиб подходившего второго штурмана. - Что, фитиль? - спросил второй штурман. - И не говори, Миша, - ответил Митрохин. - Доктор подкузьмил... Бегу! Таня Яковлева рассмотрела подарки, поскучала, а муж все не шел, и тогда она решила выйти на палубу. Когда Таня подошла к кормовым релингам ботдека*, ее окликнули. Обернувшись, она увидела знакомого диспетчера. (* Ботдек - шлюпочная палуба.) - Здравствуйте, Таня, - сказал Подпасков. - Встретили мужа? - Конечно. - Это хорошо, когда тебя встречают... Или ты встречаешь... Завидую вам, Таня. - Что хорошего!.. А я к вам с просьбой, Василий. Помните разговор о шубе? Нужно мне еще такую, как вы доставали, только на размер больше, сорок восьмой. - Это можно. Для вас всегда расстараюсь, Таня. - А когда? - Давайте я завтра позвоню вам. Вы когда будете дома? - После обеда. - Вот часика в три и звякну. Договорились?.. Подпасков ушел, а Таня начала смотреть вниз, как суетятся люди на главной палубе, и если б она в эту минуту оглянулась, то увидела бы внимательные глаза человека, который стоял за трубой вентилятора и слышал их разговор с Подпасковым. Но Танино внимание было поглощено тем, что происходило внизу, и человек осторожно отодвинулся от вентилятора, шагнул к открытой двери надстройки и исчез. БЕН ОБРЕЧЕН - ...Значит, говорите, туго пришлось... А я-то надеялся, что следующим рейсом доставлю Биллу и "посылку", и вас, - сказал Волк. - Едва ушел... Хорошо, что вы рассказали об этом убежище. Если б не тайник, мы бы не встретились больше. По крайней мере, вне кабинета следователя. Волк промолчал, подумав, что если б Мороз не подсказал ему в одном из своих писем о существовании тайника, то как раз у следователя они б и встретились с Беном. Волку не понравился тон, каким его подручный говорил с ним. Волк неприязненно взглянул на Бена, ругнул про себя Билла - мистера Гэтскелла, - так расхваливавшего Бена. - Надо было не открывать пальбу, а спокойно предъявить документы, выдать себя за грибника, ягодника или черт знает за кого... - Если б не моя борода, то меня б давно опознали. А что касается ваших советов по поводу стрельбы, то я бы рекомендовал вам заткнуться, Волк. Мне, старому разведчику, доводилось бывать и не в таких переделках, а вы всего лишь... - Тихо! Мне плевать на ваш опыт, если он не приносит результатов. И потом, вы забыли, Бен, кто кому подчинен. Может быть, сообщить обо всем вездесущему Морозу? Связь с ним поддерживаю все-таки я... - Ладно, Волк, я погорячился, извините. - Оставим это, Бен. Что вам удалось разузнать о несчастном случае на "Вестероллене"? - Сдается мне, что старпом "Вестероллена" Абрахамсен не случайно упал в трюм. Матросы с "норвежца" болтали между собой, что это произошло в тот момент, когда группа русских явилась к капитану, а затем вместе с ним направилась к старпому. По-видимому, Абрахамсен и был нашим связным. Мороз вам ничего не сообщал? - Нет. Он передал только план. Но если план прибыл с этим норвежским старпомом, а его собирались арестовать - пути в Палтусову губу для нас больше нет. - И я так считаю, - сказал Бен. - Вот что. Готовьтесь еще раз проверить подходы к этому месту. Но сначала запросим Мороза, узнаем его соображения на этот счет. Что у вас по части сведений о базе атомных подводных лодок? - Туго идет. Военные моряки приучены держать язык за зубами. Выпить с тобой выпьют, анекдоты слушают, сами умеют потрепаться, но о настоящем - ни слова. Денег я на эти кабаки извел - пропасть. - Денег не жалейте. Нуждаетесь в средствах? - Пока нет. Делаю заход через жен, те будут послабее. Тряпки любят, блестящие штучки - сороки, одним словом... А вот по комбинату "Поморскникель" кое-что можете передать Биллу. - С этими словами Бен протянул Волку небольшой тюбик голубой помады. - Микропленка, - сказал Бен. - Материалы операции "Никель". - Хорошо, - ответил Волк. - Не совсем удачный футляр... Как бы судовые девочки не утащили для использования по прямому назначению. Небось перламутровая? - Точно, - сказал Бен, - у меня всегда дефицитный товар. ...На стоянке такси было человек десять, но машины подходили часто. Он дождался своей очереди, открыл заднюю дверцу подошедшей к стоянке машины и, спокойно усевшись, сказал: "В Мурмино и обратно, шеф". Водитель помялся, но лишь секунду - сообразил, что пустого пробега не будет, а артачиться по поводу маршрута резона вроде бы нет. Пассажир молча сидел позади водителя, но, когда такси выбралось из города, оживился, раскрыл коричневый саквояж и вытащил из него транзисторный радиоприемник. Заметив, что шофер глянул на пассажира в зеркальце, человек на заднем сиденье улыбнулся и, выдвигая антенну радиоприемника, сказал: - Еле достал такую штуку... Племяннику на день рождения везу... Маленькая, а берет ого-го, хорошо берет. И сети никакой не надо, от батарей работает. С этими словами пассажир включил приемник, и в кабину ворвались разноязычные голоса, обрывки мелодни, писк морзянки. Водитель одобрил подарок, добавив, что чересчур даже хороший подарок, дорогой, на что пассажир заметил, что дети сестры ему, как родные, поскольку своих у него нет, и дело не в деньгах, Лишь бы вещь была стоящая, а такая своих денег стоит, это точно... Разговаривая, он крутил колесико настройки, не задерживаясь подолгу на одной волне, но минут через пятнадцать занятие это ему надоело, пассажир щелкнул выключателем, сложил антенну и убрал радиоприемник в саквояж. Машина тем временем подобралась к крайним домам Мурмино, затем проскочила к центральной площади, где высилось здание санатория "Рыбак", а дальше шли кварталы новой застройки, пятиэтажные коробки. - Я сейчас, - сказал пассажир, - подарок отдам, рюмку хлопну и назад. - Только недолго, - пробормотал шофер. Не то чтоб он не доверял пассажиру, а все-таки неуютно, когда отпускаешь клиента, а на счетчике более трех рублей. - Что вы, шеф! - сказал пассажир. - На восемь утра отход заказали, а я к тому ж с ноля часов на вахте. С этими словами он подхватил саквояж и исчез в подъезде. Через восемь - десять минут человек подошел к машине. Саквояжа с ним не было. - Знаешь, браток, - виновато заговорил он с водителем такси, - упросили-таки родичи остаться. Отправим, говорят, к вахте-то... Ты уж поезжай один, а дорогу назад, как обещано... Вот, держи монеты! "Волга" развернулась и пошла к центральной площади, где была стоянка такси - шофер надеялся подцепить попутчика в Поморск. Еще через четверть часа из подъезда дома, к которому подъезжало такси, вышел давешний пассажир. В руках он держал саквояж. Пассажир неторопливо огляделся и медленно направился к площади. Неподалеку пофыркивал длинный "Икарус". В автобусе было немного народу. Бывший пассажир светло-серой "Волги" сел на заднее сиденье, в левый угол, поставил саквояж на колени и, приподняв воротник плаща, отвернулся к окну. Так он и просидел не двигаясь до самого Поморска. - ...Это четвертая передача такого типа за последние шесть месяцев, - сказал полковник Бирюков. - Если верить нашим экспертам, именно в этой передаче ключ к шифру. Так что они вам объяснили, майор? - Видите ли, товарищ полковник, это особый шифр, который не может быть разгадан до тех пор, пока в руках дешифровальщика не будет определенное количество текста. В данном случае необходимо было дождаться четвертой передачи... Теперь она перехвачена нами, и расшифровка ее - вопрос времени. - Ну, положим, времени у нас на это немного, прямо скажем, нет у нас времени, Юрий Алексеевич. - Понимаю, товарищ полковник, но все сейчас в руках товарищей из научно-технического отдела. - Кстати, что они говорят о характере этих радиопередач? - Первые две запеленговать не удалось, хотя они были успешно записаны на пленку. Что же касается двух последних, то их пеленг очень нечеткий, похоже, что радиопередатчик перемещался с большой скоростью. В первом случае передача производилась где-то севернее Поморска, во второй раз - южнее. Кроме того, по мнению экспертов, для передач был использован новейший радиоавтомат. Агенту, обладающему им, нет теперь необходимости отбивать ключом свое сообщение. Он записывает текст на пленку, заправляет ее в аппарат, настраивается на необходимую волну, включает автомат, и тот с любой скоростью выдает в эфир закодированное послание. Вот и с этими передачами... Люди из НТО изрядно повозились, пока сумели подобрать скорость движения пленки, при которой передача переставала быть бессмысленным набором звуков. - Когда обещаны результаты расшифровки? - спросил Василий Пименович. Леденев взглянул на часы: - Жду с минуты на минуту. - Итак, Юрий Алексеевич, можно сказать, что у нас кое-что есть... - Будет, товарищ полковник... Надо подождать. Ведь может оказаться, что события в Палтусовой губе и перехваченные радиопередачи не находятся в связи между собой. И тогда... - Тогда у нас будет новое дело, - подхватил Бирюков. Дверь кабинета бесшумно открылась. Вошел капитан из приемной Василия Пименовича. - Товарищ полковник, к вам из НТО... - Давайте-давайте! - оживился Бирюков. - Вот и наши корифеи, Юрий Алексеевич, надеюсь, что им удалось прочитать текст. Расшифрованная в научно-техническом отделе радиограмма выглядела так: "84 РД биллу тчк операция квч сорок пять квч сорвана связи гибелью моряка тчк подозреваю зпт что моряк был на грани провала тчк целях безопасности убираю бена тчк материалы операции квч сорок четыре квч передаст волк очередным рейсом тчк 03 49 мороз тчк". - Ого, - сказал Бирюков и положил расшифрованную радиограмму на стол текстом вниз. - Спасибо, товарищи, великую службу вы сослужили нам... Полковник крепко пожал руки специалистам из НТО. Когда они остались вдвоем, Бирюков сказал Леденеву: - Видал, майор? Ждите трупа, дорогой товарищ Леденев, в этом деле уже третьего. Бена уберут, а мы и помешать не сможем. - Можем и не узнать даже, что это произошло, - сказал Леденев, - если надежно упрячут концы. - Ну нет, - возразил Василий Пименович, - тут уж будет наша промашка, Юрий Алексеевич. Ведь посуди сам. Этот Бен находится сейчас у нас на легальном положении, что самое вероятное. И если он неожиданно исчезнет, это неизбежно вызовет толки, дойдет в конечном счете и до нас. Хотя... Бирюков замолчал, и Юрий Алексеевич закончил его мысль: - Они могут послать его в командировку или в отпуск, а по дороге убрать... - Верно. Поэтому немедленно взять под контроль всех, кто в ближайшее время неожиданно покинет Поморск, ну и все несчастные случаи, происшествия. Твою группу, майор, увеличиваю вдвое. Подбирай людей сам, бери кого хочешь, тебе работать, как, впрочем, и отвечать за успех дела. Держи наготове двух-трех парней, которых выпустишь на первый же сигнал о трупе, лишь бы не прозевать, лишь бы он попал к нам в руки. Но главное в другом. Благодаря перехваченной радиограмме мы знаем клички почти всех участников игры. Ну а что касается Билла, то это, по-видимому, старый знакомый, мистер Гэтскелл, специалист по нашей зоне. Бывал он и в Поморске, правда вполне легально, в конце войны. С его людьми мы уже встречались. - Значит, этот самый Мороз - явно резидент, судя по тому, как он распорядился судьбой Бена. И он что-то сумел пронюхать в порту. - Да, - сказал Бирюков, - и он меня смущает больше остальных. Это, Юрий Алексеевич, зубр. - И операцию "Сорок четыре" он, видимо, уже завершил. Готовит передачу материалов. Как они собираются передать их? Судя по словам "очередным рейсом", речь в радиограмме идет о судне, которое регулярно ходит в иностранный порт. Таковым у нас является теплоход "Уральские горы". Остальные суда бывают за границей от случая к случаю. Будем искать Волка на этом теплоходе. - Загадочки, черт побери! - выругался Бирюков. - Юрий Алексеевич, подбей бабки, ты это умеешь... - Хорошо, - сказал Леденев. - Итак, их трое. Кто Мороз и где он - нулевая информация. Бена собираются уничтожить. Очевидно, с ним мы познакомимся раньше, нежели с другими. С Волком тоже полегче. По-видимому, он находится в составе экипажа "Уральских гор". Ведь наших пассажиров в очередном рейсе на Скаген не будет, за исключением нескольких человек, направленных в заграничную командировку. Их мы немедленно возьмем на контроль. - Вы забыли об иностранных туристах. - Нет, товарищ полковник, я попросту еще не добрался до них. В Скаген на "Уральских горах" пойдут две группы иностранных туристов: шведы и финны. Программа их пребывания в Поморске составлена так, что прямо с границы их везут в автобусах в город. Город туристам покажут, и они все будут оставаться на местах, затем - порт, посадка на теплоход, обед на борту и - отход. Практически ни с кем, кроме сотрудников "Интуриста", эти люди общаться не будут... - Ну а как этот самый Мороз и есть сотрудник "Интуриста"? - с усмешкой спросил Бирюков. - Гм, - замялся Леденев, - подловили-таки, товарищ полковник. Что ж, усилим наблюдение. И все-таки сдается мне, что и Мороз, и Волк глубоко внедрены здесь, в Поморске, и именно в торговом порту. Удобно для закордонных контактов - раз, для внутренних связей - два, при необходимости можно попытаться уйти на иностранных судах - три. И вообще... - Вообще, резон в ваших логических построениях есть, Юрий Алексеевич. Для "Уральских гор" и тех, кто связан с ними по службе, выделяйте особую группу. Попробуем офлажить этого Волка. - У нас есть только две вещи, если не считать радиограмм, - сказал Леденев. - Листок из инструкции и морские противоветровые спички. - Начните плясать пока от них, - устало проговорил полковник Бирюков и поднялся из-за стола. - Операция "Шведская спичка" продолжается... "Волку. Бен знает слишком много и уже на подозрении. Его следует как можно быстрее устранить. Попытайтесь сделать это до вторника. В случае провала действуйте по варианту "Два". Мороз". В ЭТО ЖЕ ВРЕМЯ Этот двухэтажный коттедж в селении Штрудисхамн, стоявший на берегу фьорда в нескольких милях от Скагена, мало чем отличался от загородных домов подобного типа. Некое удивление мог вызвать высокий глухой забор из дикого камня, ограждавший дом, но скандинавы люди сдержанные, привычки совать нос в чужие дела за ними не наблюдается, и, если хозяину по душе отгораживаться от мира таким барьером, что ж, это его право. Впрочем, хозяина дома почти никто не видел. Он постоянно жил в городе и лишь изредка приезжал сюда один или в компании друзей. Они не стреляли в пустые бутылки, не устраивали потасовок друг с другом и, главное, не привозили с собой женщин. Они приезжали на одной, двух или трех автомашинах, железные ворота пропускали их, захлопывались, окна коттеджа освещались, иногда доносилась из дома музыка, музыка серьезных людей, обладающих вкусом, - Бах, Шуберт, Лист, Эдвард Григ. Рано поутру гости и хозяин покидали дом на берегу фьорда, все погружалось в покой и тишину, изредка нарушаемую звуком открывающейся рядом с воротами двери, через нее выходили за продуктами в лавку постоянные обитатели коттеджа: садовник Юхан и его жена Хелен, горничная и кухарка. Эти люди не отличались разговорчивостью, а впрочем, никто и не пытался через них узнать что-либо о доме с забором, в скандинавских странах не поощряется чрезмерное любопытство. Скаген не так уж далеко расположен от Поморска, порядка девяти градусов по широте. И в тот ясный, солнечный день нежаркое в Скандинавии солнце смотрелось и в воды пролива Блю-фьорд, и в воды Поморского залива, и сопки здесь были похожие, и судов в гаванях порта, пожалуй, не меньше, только вот в положенное время наступила в окрестностях Скагена ночь - ведь он не был, как Поморск, расположен за Полярным кругом. В этот раз хозяин коттеджа, которого знали как мистера Гэтскелла, а определенный круг людей называл Биллом, принимал необычного гостя. В Берген прибыл эмиссар центра, инспектирующий работу разведывательных резидентур и выступающий в этой командировке под именем Джона Хелборна. - Итак, - сказал Хелборн, закуривая сигарету от любезно протянутой Гэтскеллом зажигалки, - вы определенно считаете, что на сейфе этого эсэсовца Шеллинга можно поставить крест? - Так считает Мороз, а я склонен верить ему. - Обидно, черт возьми, что все документы попали в руки красных. Теперь тем "консам"*, которых хозяева Шеллинга оставили в России, пришел конец. (* На жаргоне разведчиков так называют тщательно законспирированных агентов, которых до поры до времени не привлекают к активным действиям.) - По словам Моряка, там должна быть и валюта, - сказал Гэтскелл. - Мы планировали использовать ее как гонорар для Моряка - Форлендера. На этих условиях он и согласился отправиться в самое пекло, хотя ему очень не хотелось этого. Видимо, предчувствовал свой конец. - Я поручил Морозу выяснить подробности его провала, - сообщил хозяин дома. - Да, Мороз... - задумчиво проговорил Джон Хелборн. - Мы не виделись с ним лет пятнадцать... Мой старый товарищ, вместе начинали, и не одно дело провернули вдвоем. Вы довольны им, Гэтскелл? - Еще бы! - ответил Билл. - Я докладывал уже вам, мистер Хелборн, что Мороз передает через Волка материалы операции "Сорок четыре". Надеюсь, это в какой-то степени смягчит удар, который нанесли нам в связи с провалом "Сорок