. Я не удержался от
искушения послать один экземпляр в Хорст.
   В августе 1914 года разразилась война. До сих пор толком не пойму,  для
чего вдруг европейцам потребовалось взаимное  истребление.  Оно,  конечно,
руки-то у людей всегда чешутся. Дрались  же  мы  между  собой,  скажем,  в
кубриках на больших парусниках. Но ведь всего лишь дрались.  До  смерти-то
никого не забивали...
   Из-за войны мне ничего  не  оставалось,  как  отправиться  с  ближайшим
пароходом в Сан-Франциско, а оттуда в Викторию (Британская Колумбия).
   В деньгах я вообще-то не нуждался, но мне очень хотелось подыскать себе
подходящее занятие.  Наняться  на  какой-нибудь  пароход?  Легче  легкого:
теперь, в войну, число  их  заметно  прибавилось.  Однако  давнему  своему
твердому решению я изменять ни в коем  случае  не  собирался.  Плавать  на
пароходах - никогда, разве что пассажиром.
   Однажды я поделился этими заботами  со  своим  добрым  другом  доктором
Мартенсом.
   - Джон, - сказал он, - ты мучаешься от  скуки.  Тебе  непременно  нужно
заняться чем-нибудь полезным.
   - Это я знаю, док, но только вот чем?
   Мы еще разок подробно обсудили проблему, и в заключение доктор  Мартенс
сделал мне неплохое предложение.
   - Послушай-ка, ты ведь, наверное, знаешь мистера Кингстона?
   - Это у которого два автобуса?
   - Точно. Так вот. Кингстон умер, и его вдова не  знает  теперь,  что  с
ними делать.
   - Ради бога, уж не собираешься ли ты женить меня на ней?
   - Нет, но она  охотно  продала  бы  тебе  эти  автобусы,  и  притом  не
запросила бы дорого.
   - Да ты, видать, слегка того, доктор, - сказал я.
   Но Мартенс рассеял мои сомнения самым убедительным образом.
   В конце концов я купил-таки оба страшилища. Более того, я выучился  сам
водить автомобиль и выправил даже в полиции водительские права.
   Изредка, когда выпадает свободная минутка, я езжу на своей машине (есть
у меня и она) к  пляжу.  Бесконечной  чередой  катятся  длинные  океанские
волны. У самого берега они разбиваются и обращаются в  ревущий  прибой.  И
вот уже гигантская эта масса воды, все еще грозная и могучая, истаивает  и
рассеивается ручейками в песке. Обессиленная, стекает вода обратно в  море
и опять бьет о берег, сливаясь с новым буруном.
   Волны вздымаются и рушатся. Откуда они пришли - от Гаваев,  Японии  или
Гвинеи, -  кто  знает.  Медленно  бреду  я  обратно  к  машине.  Стоит  ли
печалиться, Ханнес? Повидал ты на своем веку побольше, чем миллионы других
людей. А ведь это, пожалуй, получше, чем стать миллионером.