ышал его голос. КЛИМОВ Вот и все. Вот и все. Конец. Теперь не будет ни его, ни Киры. А главное -- сволочи Лапшина не будет. Они поднимались на чердак. Лестница скрипела под ногами, отсчитывая шаги. Карманные фонари осветили недостроенную крышу. -- Где? -- спросил оперативник. -- Вон сундуки. -- Помоги-ка, -- попросил оперативник товарища. Они попытались сдвинуть сундук. -- Тяжелый, стерва. Климов стоял у края крыши, внизу лежали под снегом кирпичи, которые он запас еще до войны, надеясь отделать дачу. "Надо быть мужчиной", -- сказал он про себя и головой вниз, как в морс, прыгнул в темноту. ДАНИЛОВ Он стоял у распростертого тела. Кровь из разбитой головы выкрасила снег в черный цвет. Данилов смотрел на труп Климова, и тяжелое предчувствие беды захватывало его. -- Уберите. И следы закройте. Иван Александрович поднялся наверх, где милиционеры делали опись изъятия вещей. Сел на диван. Ну что теперь делать? У трех квартир засады, здесь тоже. А если они не придут? Тогда все прахом. Тогда никому не нужны их жертвы и нервы. Никому. Потому что в работе оперативника важен только конечный результат. Люди работали, переговариваясь шепотом, боясь попасться на глаза начальнику отдела. А он каменел лицом, ненавидя и мучаясь. И вдруг Данилов услышал внизу голос Климова. Это было как в бреду, как в дурном сне. Голос был отчетлив и весел. -- Кто?! -- крикнул Данилов. В комнату поднялся Белов. -- Я говорил, товарищ подполковник. -- Вот и хорошо, -- Данилов засмеялся и смеялся долго. А вокруг стояли ничего не понимающие сотрудники. -- Вы чего, Иван Александрович? -- встревоженно спросил Муравьев. -- Игорь, -- засмеялся Данилов, -- у них голоса похожи, как две гильзы от нагана. Никитин подмигнул Белову и покрутил пальцем у виска. Мол, чокнулся начальник. Точно чокнулся. -- У кого? -- спросил Муравьев. -- У Белова и Климова? Ну и что? -- Кира будет звонить по телефону. Они целый час репетировали текст и просящие интонации Климова. В качестве эксперта с поста ВНОСа был вызван опертехник, слушавший первый разговор. Наконец после трех телефонных бесед он сказал: -- В цвет. Тебе, Белов, в театр надо поступать. Шло время, трещали дрова в печке, телефон молчал. Он зазвонил около двенадцати. -- Алло, -- протяжно пропел Белов. -- Это я. -- Кира, Кира, где ты? -- Где надо. -- Когда ты придешь ко мне? -- Дело говори, дело. -- Эти три точки отменяются. -- Почему? Мы готовы. -- Есть дело лучше. -- Какое? -- Район собрал в фонд обороны много ценностей и денег. Их повезут завтра утром. В восемь машина "эмка" должна пройти сорок второй километр. Там лес, Кира, пустой проселок, шоссе ремонтируют. -- Охрана? -- Один инвалид. Шофер наш человек, он уйдет с вами. Когда ты придешь, Кира? -- Завтра. "Ту-ту-ту", -- запела трубка. У Данилова длинно и мучительно заболело под лопаткой, он осторожно сел на диван, старясь не дышать. Боль ворочалась в его большом и сильном теле, то затихая, то возвращаясь. И он с грустью подумал, что еще две-три такие операции -- и он вполне может отдать концы. Как быстро это пришло к нему, быстро и неожиданно. Первый приступ -- в райцентре летом прошлого года, сейчас второй. Обидно умереть в больнице. Не солдатская это смерть. А впрочем, везде обидно умирать. Смерть она и есть смерть. Дальше ничего не бывает. -- Вам плохо? -- участливо спросил Белов. -- Ничего, Сережа, ничего. Данилов встал и подошел к телефону, нужно было блокировать дорогу. ДАНИЛОВ (утром) Из "эмки" они вынули заднее сиденье, настелили брезент, и там разместились Никитин и Белов с автоматами. Свой автомат Данилов держал на коленях, ощущая его тревожную тяжесть. Быков вел машину, мрачно глядел в окно. -- Ты наган в карман переложи, -- посоветовал Данилов. -- Уже. -- Смотри, Быков. -- А чего смотреть, мне не впервой. Дорога была пуста, изредка торопились куда-то полуторки с газогенераторными баками по обе стороны кабины. Данилов был спокоен, он волновался всегда накануне, перед началом операции. Один его приятель, известный боксер, рассказывал: -- На ринг иду, еле ноги передвигаю от волнения. Как только коснусь канатов рукой -- все. Спокоен. Готов драться. Вот и он сейчас коснулся канатов рукой. -- Долго еще? -- спросил сзади Никитин. -- Лежи, -- буркнул Быков, -- скоро. -- Так ноги затекли. -- Терпи. Поворот. Табличка с цифрой "сорок два". Быков свернул на проселок. Начался лес. Санитарная машина стояла, уткнувшись носом в сугроб. Женщина-военврач бежала навстречу "эмке", размахивая руками. Данилов передернул затвор автомата. Он подался мягко и свободно. Патрон ушел в ствол. Быков затормозил, открыл дверцу, вышел. У поднятого капота копался человек в ватнике. -- Что у вас? -- спросил Быков с деланным равнодушием. -- Товарищ шофер, раненых везем, мотор барахлит, -- просяще объяснила девушка. "А она ничего, -- подумал Данилов. -- Из-за такой вполне можно потерять голову". Быков подошел к машине. -- Ценности там? -- спросил человек в ватнике. -- Да. -- Где Климов? -- На даче. -- Охранник? -- Фронтовик контуженный. -- Ясно. -- Шофер открыл кабину, взял автомат. -- Пошли. -- Вы его сами кончайте, я не могу, утром чай вместе пили. -- Смотри. Данилов увидел человека с автоматом. Он был в ватнике, галифе и сапогах. Даже в этой одежде Лапшин выглядел красиво и нарядно. Они шли с Кирой к машине, девушка похлопывала пальцами по кобуре. Быков остался у санитарной машины. Они повернулись к нему спиной, и Быков вынул наган. -- Стой, руки вверх, -- скомандовал он. Данилов нажал на дверь и вывалился на снег с автоматом. Сзади выскочили Никитин и Белов. Лес ожил. Из-за деревьев, охватывая машину кольцом, шли вооруженные люди. -- Я -- начальник отдела борьбы с бандитизмом Московского уголовного розыска подполковник Данилов, -- Иван Александрович поднял автомат, -- вы арестованы. Лапшин оглянулся, увидел людей, идущих к дороге, и бросил оружие. Никитин подошел к Кире, расстегнул кобуру, достал ТТ. -- Не для вас эта игрушка, девушка. -- Внимание, -- Данилов подошел к машине, -- выкидывайте стволы и ножи и выходите по одному. Принимая во внимание особую опасность вашей банды, имею указание открывать огонь на уничтожение. Считаю до трех. -- Раз! Дверь фургона распахнулась, и на снег полетели ножи, еще один автомат, две "лимонки", пистолеты. -- Все? -- Все, -- ответил чей-то голос. -- Выходи по одному. Бандитов обыскивали, надевали наручники. Оперативники сносили оружие в подъехавший грузовик. Данилов почувствовал смертельную усталость, протянул автомат Быкову и пошел к машине... За его спиной что-то хлопнуло, будто открыли бутылку шампанского. Острая боль пронзила тело, он повернулся и почувствовал второй удар и боль. Последнее, что он увидел, -- маленький, почти игрушечный, браунинг в руке у Киры и падающие на него деревья. НИКИТИН -- Сука! -- закричал он и кулаком сбил женщину на снег, потом наступил на руку с браунингом. -- В рукаве прятала. -- Никитин поднял оружие. -- "Клемент" 4,25. Муравьев с Беловым, располосовав кожух и разорвав гимнастерку, перевязали Данилова. -- Заводи, -- крикнул Никитин Быкову, -- здесь километрах в семи больница. Голова Данилова лежала на коленях Никитина. Быков вел машину осторожно, старательно объезжая колдобины. Данилов широко открытыми глазами глядел в потолок. Лицо его заострилось и стало жестким и бледным. ДАНИЛОВ (март) Он открыл глаза и увидел бревенчатую стену и портрет Джамбула на ней. Солнце било в окно, и в палате было бело и радостно. -- Ну, слава богу, -- сказала пожилая санитарка, -- открыл глаза. Сейчас попить принесу. А то две недели в сознание не приходил. Данилов смотрел в окно. С сосулек, прилипших к карнизу, падали золотые от солнца капли. За стеной кто-то печально играл на гармошке. Мелодия была очень знакомая, только вот какая, Данилов вспомнить не мог. Он лежал, закрыв глаза, ощущая на лице солнечное тепло. Заново привыкая к звукам и запахам. Заново привыкая к жизни. ================================================================ Хруцкий Э. А. Х95. ОББ-1: Роман-хроника в 2-х книгах. Книга первая. -- М.: Изд-во "Надежда-1", 1994. -- 544 с. Тираж 100 000 экз.; ISBN 5-86150-006-1; ББК 84 Р7 ================================================================