рошу великодушно извинить, капитан-лейтенант, за некоторые гиперболические выражения, вырвавшиеся по вашему адресу совершенно непроизвольно. Чистосердечно раскаиваюсь. Донахью молча пожал Дану руку. - За такую работу мы заслужили ордена, - сказал Крист. - Вот именно. - Уайт рассмеялся. - Всех вызовут в Белый дом, президент вручит награды, а в газетах будут напечатаны ваши портреты и подробное описание того, что вы проделали. Профессор сел в кресло, закурил трубку и прогудел: - Никогда барды и менестрели не будут слагать о нас оды, и ни один пес не будет знать о деяниях наших. Таков удел наш. Во мраке творим дела и во мраке растворимся, как призраки. - Я сделаю представление, - сухо сказал Донахью. - Может быть, получите отнюдь не призрачные конверты. - Он обратился к Морнингстару: - Сможем сделать точную копию? Морнингстар пожал плечами: - А почему бы и нет? Устройство переключателя таблиц и перемещения клавишей довольно остроумное, но мы все сфотографировали и набросали схемы. По-моему, вы должны угостить нас шампанским. - Правильно, - сказал Дан. - Моя любимая марка Луи Редерер, гран... Донахью остановил его: - Не торопитесь. Вы свою работу кончили, но самое главное впереди. Надо положить эту штуку обратно. Это самое опасное. Бузони повернулся к профессору Дану и показал головой на Донахью и Уайта: - Это верно, что на их долю приходится самая рискованная часть операции. Ведь их могут схватить полиц... то есть японцы. Профессор вынул трубку изо рта: - Зато они получат следующий чин на два года раньше. За них не беспокойтесь. Их не обидят, и они сами себя не обидят. Донахью стал ходить по комнате, заложив руки за спину. Часто смотрел на часы, подносил их к уху и встряхивал: идут ли они. Он сильно нервничал. Подойдя к Уайту, спросил шепотом: - А вдруг с Пако что-нибудь стряслось? Кто-нибудь из пассажиров задержит его... или он забудет... Уайт усмехнулся: - Трудновато забыть про пять тысяч долларов. Донахью закурил и снова стал ходить по каюте. Профессор вытащил карманные шахматы и стал играть с Бузони. Крист и Морнингстар развалились на диване, задрав ноги на спинки стульев. Крист вскоре захрапел. Бузони сделал мат профессору, и тот произнес несколько энергичных слов. Они начали вторую партию. Вдруг стукнули в дверь - три раза. Донахью замер на месте и бросил сигарету на пол. Уайт вскочил: - Куросиво пошел дежурить. Донахью кивнул головой и, подойдя к чемодану, простонал: - А что, если он... не ужинал? Тогда мы погибли. Он поднес указательный палец ко рту и закусил его. 13 - Добрый вечер, - сказал Терано, входя в каюту. Идэ показал на кофейник: - Я заварил крепкий кофе. Отгоняет сон. - Жалко, что я раньше не догадался. А то сегодня утром... - Терано запнулся, - подумал... есть ли у нас кофе? Идэ кашлянул: - Я открывал часто иллюминатор и, кажется, немного простудился. Приму сейчас лекарство и снотворное. После его ухода Терано налил себе чашку кофе и выпил. Потом выпил вторую. Обезопасил себя с этой стороны - больше никогда не заснет на дежурстве. Но беда подкралась с другой стороны. Спустя полчаса после того как он заступил в ночное дежурство, у него начались боли в животе. Сперва покалывало, потом стало схватывать острее и острее. 14 - Как только выйдет, пойдешь за ним, - сказал Донахью Уайту, затем приказал Кристу: - А вы встаньте у поворота и, если Уайт подаст сигнал тревоги - поднимет обе руки, - пулей к тридцать девятой, стучите в дверь, затем сюда. Уайт прильнул к двери. Началось напряженное ожидание. Донахью стал кружить по каюте, время от времени потирая виски. Профессор Дан, Морнингстар и Бузони начали партию покера. Донахью остановился, ударил себя по голове и произнес свистящим шепотом: - А что, если... не подействует? И он не выйдет никуда? Я с ума сойду. 15 Патентованные пилюли не помогли - они не могли так быстро подействовать. Рези усиливались с каждой минутой. Терано закрыл глаза и скрипнул зубами. Проклятые консервы, это они. Мидии или редька. Наверное, мидии. Он наклонился и прижал руки к животу - не помогало. Помассировал, двигая рукой по часовой стрелке, - стало еще хуже. Он закусил губу и, затаив дыхание, стал считать в уме, но, досчитав до тринадцати, сообразил, что это ни к чему. Схватывало все сильнее и сильнее - терпеть больше было невмоготу. Вынув из ящичка листочек тонкой бумаги, смазал его клеем, потом вытащил из кармана пиджака нитку и застыл на месте. Переждав приступ, положил нитку около чемодана и хотел придать ей вид буквы "хо", но раздумал - не было времени. Он вышел из каюты, последним напряжением воли повернулся к двери и наклеил на дверь бумажку. И тут пришлось выдержать новый приступ - на лбу у него выступил пот. Он прижал руки к животу и медленно побрел вдоль кают. 16 Уайт закрыл дверь и обернулся: - Пошел. Имей в виду: наклеил бумажку. Уайт вышел, за ним Крист. Донахью вынул из портфеля листочек, смазал его клеем, в другую руку взял чемодан и, приказав Морнингстару стоять у приоткрытой двери, вышел. Спустя минуту он влетел обратно с чемоданом, бросил его с шумом на пол и плюхнулся в кресло. - Идите за ними... - сказал он Морнингстару, с трудом переводя дыхание. - Сообщите: операция финита. Все! - Он налил воду из графина и поднес стакан ко рту. Профессор подошел к Донахью и поздравил с успешным окончанием дела. Бузони и Морнингстар последовали его примеру. Дверь распахнулась, вошел Уайт. Он посмеивался: - Куросиво ругается по-японски тонким голосом и бьет себя, очевидно, по щекам. Слышно в коридоре. - А какие у японцев ругательства? - поинтересовался профессор. - Могу вас успокоить, профессор, - ответил Уайт. - Японцы на редкость бездарный народ по части ругательств. Им так же далеко до вас, как детской свистульке до тяжелой гаубицы. - А где Крист? - спросил Донахью. - Крейсирует около клозета, - сказал Уайт. - Наше второе снадобье тоже отлично сработало. - Он вдруг сделал испуганное лицо. - А ты после себя наклеил бумажку? - Какую? Уайт ахнул и схватил Донахью за руку: - Ту са-самую... то-тонкую... Донахью шевельнул уголком рта: - Я всегда все помню. И не развожу истерики. 17 Терано пробежал по коридору, содрал бумажку с двери и, вскочив в каюту, подошел к чемодану. Ниточка лежала на том же месте. Он погладил живот, потом похлопал по нему и широко улыбнулся. Напрасные страхи, зачем пугать себя выдуманными опасностями? Кому взбредет в голову лезть в каюту в половине второго ночи? И вообще в это время никого в коридоре не бывает, а особенно в этом тупике. Правда, какие-то двое, по-видимому пьяные, сейчас стояли перед каютой наискосок от клозета, искали что-то в карманах и на полу, наверное, ключ. Но больше никого в коридоре не было. Он проглотил еще две пилюльки и сел на диван. Хотел прилечь, но раздумал: опасно. Несмотря на две чашки кофе, можно заснуть. Все-таки он здорово переволновался, а теперь наступит реакция. Боль в животе постепенно утихала. Больше нельзя есть в пути никаких консервов и вообще ужинать по-японски. Не стоит рисковать. Хорошо, что Идэ не узнает об этом случае. И о первом тоже. Терано еще раз посмотрел на чемодан. Все обошлось благополучно. Он подумал: "А что, если бы украли чемодан?" У него похолодело внутри от этой мысли. 18 Вошел Крист и доложил: японец вернулся в каюту. Профессор Дан хлопнул в ладоши: - Ну, теперь можно выпить. Выкладывайте, что у вас есть в погребах. Как насчет коньяка хэннеси экстра? Только чтоб был не моложе семидесяти лет. Донахью мотнул головой: - Еще рано торжествовать. Самое главное впереди - проявить снимки. А вдруг не получились? Тогда все пойдет насмарку. - А ниточка лежала? - тихо спросил Уайт. - Лежала. Я ее не сдвинул. - Донахью вынул бумажник и извлек оттуда конверт. - Вручи Пако, расписку не бери. Скажи, что он получит еще. Морнингстар покачал головой: - Значит, шампанского не будет? Нам можно идти? - Идите, - сказал Донахью, - и помогите Кристу. Я не успокоюсь, пока не выяснится, получились ли снимки. Теперь все зависит от Криста. Донахью закурил и поставил локоть на стол. Рука его дрожала, и дым от сигареты поднимался зигзагообразно. Крист тряхнул рыжей гривой и провел пальцем по животу: - Если плохо получилось, сделаю харакири. Донахью брезгливо скривился: - Мне нужны отчетливые фотоснимки, а не ваши разрезанные кишки. Донахью и Уайт остались вдвоем. Донахью вынул из шкафа бутылку шабли и налил себе и Уайту. Они осушили всю бутылку. Открыли вторую. Уже совсем рассвело, когда явился Бузони - как всегда, чинный и строгий - и сообщил, что все снимки получились - ни одного испорченного. Крист не подвел. - Садитесь, пейте, маэстро, великолепное вино. - Донахью хлопнул Бузони по спине. - Почему не пришли все? Я уже перестал сердиться. Берите стакан. Бузони поправил галстук и одернул пиджак: - Спасибо, я не пью. А другие не пришли потому, что пребывают в состоянии крайнего опьянения - все лежат на полу. 19 После ночного дежурства Идэ захотелось проветриться. В последние дни у него совсем не было аппетита и часто побаливал затылок. Он поднялся на верхнюю палубу. На ней было довольно много пассажиров. Очевидно, все, кого качка уложила в первые дни рейса, ожили и выползли из кают. Широкоплечий миссионер долго разглядывал в бинокль островок, затем сообщил красивой седой даме в зеленом пальто: - Это остров Гарднер. На нем, если не ошибаюсь, есть церковь. Смотрите, справа плывет кит, - вдруг закричал он. Пожилой американец в темных очках тоже посмотрел в бинокль и безапелляционно изрек: - Сразу видно, что ваше преподобие не в курсе земных дел. Этот кит входит в состав американского тихоокеанского флота и вооружен торпедными аппаратами и сорокамиллиметровыми пушками. Седая дама взяла бинокль у миссионера. - За китом пенится вода, - констатировала она. - Это настоящий кит. - Пенится вода потому, что миноносец движется со скоростью сорок узлов, - возразил американец. - Марико, идите сюда! - Дама передала бинокль девушке в красном плаще. - У вас нормальные глаза, не пропитанные спиртом. Подтвердите, что это кит, - Советую встать на сторону истины, а не болезненного упрямства, - сказал американец. - Это явный миноносец, мисс Хаями. Девушка рассмеялась: - Я ведь немножко близорука. Боюсь, что опутаю. Вы держите пари? - К сожалению, нет. - Американец покосился на даму. - А следовало бы. Идэ остановился у борта и внимательно оглядел девушку. Судя по имени, японка. А Терано принял ее за кореянку, вероятно, из-за высокого роста. Наверное, гавайская японка - манеры у нее западные, отлично говорит по-английски, без всякого акцента, без труда выговаривает "эль". Марико посмотрела в бинокль, опустила его и бросила лукавый взгляд на американца: - Из этого миноносца только что брызнул фонтан. Миссионер прыснул. Седая дама повернулась к американцу и ласково протянула: - Это, наверное, гибрид. Помесь миноносца с китом. Американец дернул головой. - По этому случаю угостимся гибридом. - Он взял миссионера под руку. - Я ставлю джин, а вашему преподобию придется взять вермут. А нашей даме поднесем коктейль... только томатный. Дама фыркнула: - Я не настолько стара, чтобы пить дурацкие соки. Поднесите мне американский бурбон со льдом. Мужчины ушли в бар вместе с дамой. Марико скользнула взглядом по Идэ и заговорила с проходившей мимо толстой японкой. Идэ побродил минут десять по палубе и спустился вниз. Он сообщил Терано, что таинственная кореянка оказалась самой обыкновенной гавайской японкой. Зовут ее Марико, а фамилия не то Хаяма, не то Хаями - хорошо не разобрал, потому что фамилию произносил американец. Из подслушанного разговора выяснилось, что она постоянно живет в Гонолулу. - Если японка, нам нечего опасаться ее, - сказал Терано. - Но она знакома с молодым миссионером и американцем в темных очках. И при мне стала болтать с толстой японкой, кажется, женой нашего вице-консула в Нью-Йорке. Что-то больно общительна. - Может быть, она наша... только работает по другому ведомству... Идэ пожал плечами: - А может быть, зря подозреваем и английского миссионера, и пожилого американца? Они заговаривали с нами и не боятся попадаться нам на глаза. Я думаю, если за нами ведется наблюдение, то это должны делать незаметно. - Скорей всего, мы преувеличиваем опасность, - произнес Терано, зевая и потягиваясь. - Не так уж страшна американская разведка, как у нас считают. Возьми эту недавнюю историю в Кобэ. Говорили, что американский консул - один из лучших работников их разведки, а на поверку оказался самой обычной разиней. Мы подсунули ему трех наших и дурачим его уже целый год - кормим дезинформацией. И другие американские разведчики, наверное, недалеко ушли от него. У них нет традиций и опыта. Их разведка, пожалуй, напоминает любительскую спортивную команду. - А те шифры, которые имеются у нас в четвертом отделе... их взяли в Кобэ? - Не только в Кобэ. Один шифр мы купили в Португалии у помощника морского атташе, В общем, их разведчики... - Терано махнул рукой. Идэ усмехнулся: - В общем, ты прав. Американские военные пропитаны штатским духом, и вряд ли у них могут быть такие мастера разведки, как у англичан и немцев. Но нам все-таки надо быть настороже, особенно теперь. Если американцы собираются предпринять что-либо против нас, то сделают это к концу путешествия, рассчитывая на нашу усталость и притупление бдительности. Терано кивнул головой: - Успокаиваться, конечно, нельзя. - Лишняя предосторожность никогда не повредит. - Идэ бросил взгляд на чемодан. - Давай теперь и дежурить и отдыхать в этой каюте, а ту совсем закроем. Обезопасим себя на все сто процентов. 20 Гонолулу остался позади. Уайт долго смотрел на угасший вулкан, возвышающийся над городом. Потом перешел к другому борту - отсюда был виден остров Мауи с горой Халекала. У самого борта в шезлонге сидела девушка в красном плаще, японка или кореянка, на голове у нее был белый платок. Она читала маленькую книжку. Уайт замедлил шаг и прочитал на обложке имя японского поэта Китахара Хакусю. Девушка слегка спустила книгу и взглянула на Уайта. Продолговатые глаза, пухлые губы, маленький аккуратный носик, как у японских кукол. Она улыбнулась уголком рта. Уайт кивнул ей головой. - Простате за назойливое любопытство, - произнес он по-японски. - Я люблю японскую поэзию. - Наверно, старинных поэтов. Европейцы обычно интересуются только классиками. - Нет, я люблю и современных. И не только тех, кто слагает танка, но и тех, кто пишет стихи западного образца. Мне, например, очень нравятся Вакаяма Бокусуй и в то же время такие, как Такетомо Софу и Каваи Суймэй. - А я люблю больше стихи. По-моему, танка все-таки ограничивает поэтическую фантазию. Танка вроде сонета, но еще более стеснительна. - Вы живете в Нью-Йорке? - Нет, я живу с мамой и бабушкой в Гонолулу, учусь в университете. Но сейчас еду в Окленд. - Я сперва принял вас за кореянку. - Вы наполовину угадали. - Наполовину? - Мой отец был японец, он умер, а мама моя - кореянка. - Она привстала и поклонилась. - Меня зовут Хаями Марико. Уайт присел около нее. Они заговорили о поэзии. Марико сказала, что из американских поэтов любит Флетчера. - Его стихи очень похожи на японские. Он, наверное, тоже знал японских поэтов. Вы любите его? Уайт наморщил лоб и пошевелил губами: - У него есть одна вещица. Она, наверное, переведена на японский. - Он стал читать: Обломки на берегу, опавшие листья, очертания кровель в синеватой дымке и ветка сломленной ивы... Марико шепотом повторила последние строчки. - Это из сборника "Японские эстампы". Там есть очень хорошие стихи. - Но больше всех мне нравится... - Уайт сделал паузу и окинул взглядом девушку, - Хильда Дулитл... из той же группы. - Она мне немного напоминает Йосано Акико. - Марико слегка покраснела и, отведя глаза в сторону, стала декламировать вполголоса: Сказали мне, что эта дорога меня приведет к океану смерти, и я с полпути повернула вспять. С тех пор... Она вдруг остановилась. Мимо них прошел коренастый, с подстриженными усиками японец. - Он каждый раз смотрит на меня, как удав на кролика, - тихо произнесла Марико. - Он похож знаете на кого? На скупщика живого товара. Наверное, едет в Америку покупать бедных девушек, а потом повезет их в Сингапур... А вы как думаете? Уайт пожал плечами: - Я не физиономист. Но мне кажется, что он не коммерсант. А смотрит на вас потому, что он, как и всякий японец, обладает врожденной способностью ценить все изящное. Марико отвесила легкий поклон. - Спасибо. А вы... - она искоса посмотрела на Уайта, - сейчас угадаю. Вы - молодой ученый, преподаватель истории японской литературы в университете, специалист-ориенталист. Да? - Вы почти угадали. Я изучаю Японию. Они проговорили до обеденного гонга. Две старушки позвали Марико. Они пошли в столовую и заняли места в углу, под щитом гигантской черепахи. Уайт сел рядом с Донахью на противоположном конце стола, где подавали кантонские блюда. После обеда они спустились в каюту. Вскоре пришел Пако и доложил, что японцы поселились в одной каюте, в 39-й, и теперь все время будут вместе. - Я правильно тогда решил - сразу же провести операцию, не откладывая. И хорошо, что мы быстро обработали чемодан и вернули на место. Теперь мы уже не смогли бы положить его обратно. Все получилось великолепно. Уайт наклонил голову: - Но почему они вдруг приняли меры предосторожности? Может быть, заподозрили что-нибудь? Проверили чемодан и догадались? Донахью разлегся на диване. - Чепуха. Если бы догадались, то не ходили бы по очереди в бар. Просто решили быть осторожными, потому что приближаются к американским берегам. Не надо преувеличивать достоинства японских разведчиков: у них явно дутая репутация. Все эти разговоры о том, что японские шпионы действуют во всю и в Америке, и на Филиппинах, и в южных морях, сильно преувеличены. Мы сами себя пугаем и дезориентируем. Уайт покачал головой: - А я считаю очень опасным такое отношение к японской разведке. У нее богатый опыт. Уже в пятнадцатом веке в Японии разработали теорию разведки и привели в стройную систему все типы агентурных комбинаций, в том числе и... Донахью перебил его: - Это все азиатские первобытные приемы. Самурайская разведка вполне соответствовала вооружению самураев - мечу и луку. Все это устарело и может произвести эффект только на тибетских пастухов и каких-нибудь ботокудов. - Весь мир знает о том, как ловко работали японские шпионы накануне русско-японской войны. - Эту легенду распространили сами русские, чтобы как-нибудь смягчить впечатление от их скандального поражения. Уайт покачал головой: - Все-таки как просто получилось... Хваленые японские разведчики - и так легко дали себя обыграть. - Вся история разведки заполнена такими случаями, - сказал Донахью. - Даже самые умные и хитрые разведчики сплошь и рядом остаются в дураках и в свою очередь одурачивают других. - На этот раз очко в нашу пользу. Теперь очередь японцев. На чем же они подловят нас? Донахью пожал плечами: - Если бы боксеры знали заранее, куда их ударят, пришлось бы отменить навсегда этот вид спорта. Вся прелесть разведки заключается в том, что ты не знаешь, какую пакость готовит тебе враг. Уайт взял с полочки японскую книжку и стал ее перелистывать. - Между прочим, я познакомился с японочкой, - сообщил он. - Она студентка, учится на медицинском, американская подданная. - Откуда она? - С острова Оаху. Сейчас едет в Окленд к знакомым. - Наверняка японская шпионка. - Донахью подмигнул. - Очевидно, ей приказано следить за тобой, А всех толковых шпионов японцы бросили против настоящего противника, противника номер один, то есть против России. - По-твоему, Япония не собирается воевать с нами? Донахью энергично мотнул головой. - Ни в коем случае. И особенно сейчас. Вчера в салоне я слушал радио. Немцы уже полностью разгромили русских в Белоруссии и пошли к Смоленску. Генерал Кроули из Сингапура, с которым я вчера играл в бридж, говорит, что русские сложат оружие через месяц, не позже. И тогда японцы двинутся на Сибирь. Поэтому им надо как можно скорей выбраться из китайской трясины. - После паузы Донахью добавил: - Скоро мы начнем с божьей помощью расшифровывать все японские телеграммы и окончательно убедимся в том, что японские генералы повернулись к нам задом и смотрят в сторону Урала. Уайт подошел к карте на стене: - Итак, две трети пути пройдено, путешествие близится к концу. Донахью усмехнулся: - Ты говоришь об этом с явным сожалением. Японочка, очевидно, запала тебе в душу. Будь осторожен с ней. ВАШИНГТОНСКАЯ "МАГИЯ" 18 июля 1941 года Морской атташе - маленький, одетый со строгим изяществом, в английском духе - усадил Терано и Идэ в кресла у окна, выходившего на Массачусетс-авеню. - Представляю, как вы измучились... - атташе покачал головой, смазанной бриллиантином. - Не только физически, но и душевно, круглые сутки в нечеловеческом напряжении. Помню, лет десять назад меня посылали в Рим с одним пакетом. Мы срочно меняли шифры... - Я слышал об этой истории, - сказал Идэ. - У морского атташе пропали документы, и ему пришлось... - Да, он застрелился. И мне надо было ехать транссибирским экспрессом, потом через Москву и Берлин. Это было ужасное путешествие. Особенно когда ехал по Сибири. Целых десять дней ни одной спокойной минуты. До сих пор вспоминаю и вздрагиваю. - В Риме все произошло из-за учительницы языка, - бесстрастным голосом произнес Идэ. - Он мог винить только самого себя. Морской атташе пошевелил усиками: - А с вами ехали красавицы? - Какие-то ехали, - Терано махнул рукой, но нам было не до них. Атташе наклонился вперед и шепнул: - А Акияма находился далеко от вас? - Какой Акияма? - удивился Терано. Идэ тоже сделал недоумевающее лицо. Атташе обвел взглядом обоих и шепнул: - Не знали? - Что случилось? - Терано тоже перешел на шепот.- Я знал Акияма, который работал в Джакарте по линии специальной службы. - Он самый. Но это... - атташе сделал многозначительную паузу, - строго между нами. Он ехал с вами на одном пароходе. В числе пассажиров были два американских дипкурьера, они везли почту токийского посольства и харбинского генконсульства. В пути они свели знакомство с двумя очаровательными итальянками из шанхайского ночного клуба и не смогли устоять... Короче говоря, Акияма провел операцию. - А кто эти дипкурьеры? - спросил Идэ. - Военные? - Нет, чиновники государственного департамента. Среди взятых документов оказались копии нескольких телеграмм, отправленных американским посольством в Токио государственному секретарю. Одна из них довольно любопытная. Относится к началу этого года. - А мы не перехватывали ее в свое время? - спросил Идэ. - Наш четвертый отдел... - Нет, она нам была неизвестна. Очевидно, прошла по коду, который еще не удалось раскрыть аналитическим путем. Морской атташе прошел в соседнюю комнату и открыл небольшой сейф в стене, вынул кожаную папку, извлек из нее листок и передал Терано. Тот прочитал и показал Идэ. На листке был напечатан текст телеграммы, переведенной на японский язык: 27 января 1941 года Из Токио, от посла Гру В Вашингтон, государственному секретарю*. Перуанский посланник в Токио сообщил чиновнику нашего посольства о том, что ему удалось узнать не только от японской стороны, но и из других источников о наличии намерения у Японии в случае разрыва отношений с Америкой неожиданно напасть на Перл-Харбор, бросив все силы и технику на проведение атаки. Сам перуанский посланник считает эти слухи абсурдными, но тем не менее счел нелишним уведомить о них одного из моих подчиненных. (* Все приведенные в повести расшифрованные радиограммы - подлинные.) Терано покрутил головой: - Выходит, что уже пронюхали. Наверно, наши дипломаты выболтали. - Ничего страшного. Перуанский посланник не придает этому слуху никакого значения. И сам Гру, по-видимому, тоже не верит. В прошлую субботу германский морской атташе сказал мне, что недавно он имел откровенную беседу с видным американским адмиралом в отставке, близким к Белому дому. Тот заявил: японцы никогда не осмелятся напасть на Перл-Харбор - только сумасшедшие могут решиться на это. Терано и морской атташе засмеялись. - А еще что-нибудь интересное взяли? - спросил Идэ. - Докладную записку Гру - его соображения относительно уступок, которые американская сторона могла бы сделать нам. Очень ценный документ. Акияма сделал хорошее дело. - Кроме этих итальянок еще кто-нибудь помогал ему? - спросил Терано. - Один человек из штата пароходной прислуги. Стюард. - Стюард? - переспросил Терано и посмотрел на Идэ. - А какой национальности? - Подождите минутку, спрошу, освободился ли посол. Он с утра заперся у себя. Морской атташе вышел из комнаты. Терано шепнул: - А не тот ли стюард-филиппинец, который был в нашем коридоре? Со сплющенным носом? Идэ наклонил голову и со свистом втянул воздух: - Я несколько раз замечал, как он ходил взад-вперед по коридору... Мне показалось это подозрительным. - Получается, что он наш человек. Ему было приказано помогать Акияма и заодно охранять нас. Идэ кивнул головой: - А нам об этом не сказали, чтобы мы не успокаивались. В дверях показался морской атташе и пригласил Терано и Идэ пройти к его превосходительству. Посол, адмирал Номура, несмотря на служебное время, был одет по-домашнему - в ночной халат. Он сидел за массивным столом из черного полированного дерева. Перед ним лежали продолговатые листки шелковистой бумаги, на них были начертаны китайские изречения и стихи - посол занимался каллиграфией. Морской атташе подошел к столу и замер от восхищения: - Хо-о... изумительно! У вашего превосходительства настоящий сунский стиль! Посол поправил очки и прищурил единственный глаз. - Ты ничего не понимаешь. Это тебе не покер. Раньше у меня получалось кое-что, а теперь нет силы в росчерках. Не тот взмах кисти. Прошу сесть. Посол отставил от себя малахитовую тушницу, положил кисточку на подставку и, шаркая шлепанцами, надетыми на босую ногу, подошел к дивану. Офицеры сели на стулья с высокими спинками. - Спасибо вам за труды, - сказал посол и коротко поклонился. Терано и Идэ вскочили и, держа руки по швам, согнулись пополам. Посол жестом предложил им сесть. - Вы выполнили чрезвычайно ответственное поручение, - начал тихим голосом адмирал, четко произнося каждое слово, - и доставили все в полной сохранности. Завтра уже пустим машинку в ход. Я не верю шифрам министерства иностранных дел. Самые крепкие и надежные шифры это наши, флотские. Скоро японо-американские переговоры вступят в острую стадию. И хорошо, что мы до начала этих чрезвычайно важных переговоров обеспечили безопасность нашей переписки с Токио. Благодарю за отличное выполнение крайне важного задания, за все ваши исключительные старания. Посол чуть заметно двинул головой. Офицеры снова вскочили и ответили поклоном. Посол продолжал: - Мне только что сообщили, что министром иностранных дел назначен адмирал Тойода. Ему будет очень приятно услышать о заслуге двух доблестных офицеров императорского флота. Открылась дверь, и секретарь доложил о приходе католического священника Драута. Посол сказал: - Проведи его в комнату рядом с библиотекой. Я переоденусь. Терано и Идэ откланялись и прошли в кабинет морского атташе. Японка-горничная принесла виски и сифон с содовой водой. Морской атташе плотно прикрыл дверь, затем включил радиоприемник. Передавали репортаж о матче боксеров. Гости устроились на диване около радиоприемника, атташе подсел к ним: - Я вам рассказал относительно Акияма. Теперь вы должны поделиться со мной секретами. Как идет подготовка? Терано стал рассказывать о состоявшемся 2 июля совещании под председательством императора. Было принято решение ввести войска в Индокитай и готовиться к дальнейшим действиям в южном направлении. Пока воздержаться от нападения на Россию, хотя Гитлер требует этого. Очевидно, после падения Москвы начнется развал советского административного аппарата и командования войск. Турецкий посол в Токио в доверительном порядке сообщил генералу Тодзио о том, что турки готовятся к вводу войск на Кавказ и в район Баку. Квантунская армия начнет в подходящий момент продвижение в глубь Сибири. Сейчас пока лезть в Россию не стоит. Надо сперва разрешить проблему нефти и каучука, то есть проблему Юга. Морской атташе сказал: - Вчера я был на банкете в шведской миссии. Советник германского посольства сообщил, что бои уже начались на линии Днепра, а группа армий "Север" двинулась на Ленинград. Репортаж о боксе кончился. Стали передавать объявления с музыкой. - У нас начали готовить карты Ирана, - сказал Идэ. - Для будущего десанта на побережье Персидского залива. Морской атташе осушил рюмку и громко вздохнул: - И вот в такое время сидишь здесь, перебираешь дурацкие бумажки и шляешься по раутам и коктейль-парти. За мной ходят по пятам шпики из Эф-Би-Ай, ничего не дают делать. Я уже не раз просил отозвать меня. Особенно после истории с Кавабата и Йокоги. (Эф-Би-Ай - сокращенно - Федерал Бюро оф Инвестигейишн - Федеральное бюро расследований США.) - А что случилось с Йокоги? - спросил Идэ. - Ведь он опытный работник. Атташе провел мизинцем по усикам: - Угодил в западню. Ему подсунули матроса с "Пенсильвании". Он завербовал матроса и купил липовые данные о крейсере "Феникс", а когда пошел на следующее свидание, его сцапали и засадили в тюрьму. Только благодаря послу удалось кое-как замять дело. - У вас здесь интересная и очень нужная работа, - сказал Идэ. - И на Гавайях - тоже. Там надо приготовиться как следует. Создать агентуру для массированных акций на земле. В нужный момент эта агентура специального назначения сыграет большую роль. Атташе внимательно посмотрел на Идэ. Узкая физиономия с холодными, как у ящерицы, глазами внушала доверие. - В Гонолулу сидит генконсул Кита, он связан с нами. Очень толковый человек. Ему помогают два офицера флота, прикрывающиеся чужими фамилиями. Скоро у них прибавится работы. Кита будет занят систематическим наблюдением за гаванью и аэродромами. Вы не поехали бы туда? Идэ тихо откашлялся в руку: - Я с удовольствием, но... - Это можно быстро устроить. Посол поддержит меня перед адмиралом Нагано, и вас откомандируют из моргенштаба в наше распоряжение. - Мне бы не хотелось ехать на Гавайи в качестве чиновника генконсульства, - сказал Идэ. - За мной будут все время следить. Меня смущает также, что я не знаю местных условий, скудный опыт... Атташе остановил его жестом руки: - О вашей работе в Бангкоке и Шанхае я слышал. Только на Гавайях придется действовать более мягко. Кое-чего нельзя будет делать... Терано тихо рассмеялся. - Когда у человека звание мастера дзюдзюцу четвертой степени, наверное, трудно удержаться. - Терано кивнул в сторону Идэ. - У него еще одно достоинство. Как подобает чистокровному кагосимскому воину, у него иммунитет в отношении женщин. Они вызывают у него тошноту. Атташе улыбнулся: - Значит, вкусы у нас расходятся. Я большой поклонник золотоволосых красавиц. Но я имею с ними дело лишь после того, как они завербованы. А до этого даже не смотрю в их сторону. - Где мы будем жить? - спросил Терано. - Для вас заказаны номера в "Фэйрфаксе", недалеко отсюда. Только там... - атташе показал на стены и потолок, - ни слова о деле. Где сейчас адмирал Ямамото? - Он был в Токио, когда мы уезжали. Уже закончили план атаки, но придется отшлифовать детали, это займет время. И надо провести несколько репетиций. Атташе показал головой на дверь. - К нашему адмиралу скоро приедет помощник - профессиональный дипломат. Они вдвоем начнут крутить голову Хэллу, будут тянуть до нужного момента. - Он повернулся к Идэ. - Итак, будем считать вопрос решенным. Подумаем, под каким соусом послать вас в Гонолулу. Может быть, сперва поедете куда-нибудь в Бразилию или Мексику, чтобы приобрести защитную окраску, и уже потом направитесь на Гавайи. Там такие красотки... Виноват, забыл, что они вас не волнуют. - Вы не ответили на один вопрос, - сказал с улыбкой Терано, - это не так важно, но все-таки хотелось бы узнать... - Какой вопрос? - атташе тоже улыбнулся. - Насчет девочек? - Нет. Кто тот стюард, который помогал Акияма? - На пароходе? - Атташе наморщил лоб. - Насколько мне помнится, Акияма говорил, что это был филиппинец, бывший боксер, с перебитым носом. Терано и Идэ переглянулись. 19 июля Начальник управления морских операций адмирал Старк положил телефонную трубку. На его одутловатом лице с коротким носом появилась гримаса разочарования: - Сборная тихоокеанского флота проиграла сборной армейцев. Счет: пять - два. Все шло хорошо до восьмого гейма, и вдруг они два хомрана закатили, мерзавцы. Донахью с огорчением покачал головой: - Наших тренировал радист с "Энтерпрайза", раньше был в команде "гигантов". - Пусть он провалится к черту. Из-за него я проиграл сто долларов генералу Майлсу. - Старк набил трубку. - Так вот... Я сообщил секретарю президента обо всем, а он доложил самому. Молодцы, здорово обтяпали джапов! Насчет награды... - Старк несколько раз пыхнул трубкой. - Вы провели дело настолько секретно, что ради сохранения тайны придется пока воздержаться от награждения всех вас. Примерно через полгода, после каких-нибудь маневров, представим всех к награде... придумаем предлог. Значит, этот код у них называется "пурпуровым"? ("Джапы" - презрительная кличка японцев, употребляемая американскими расистами.) - Да. Пользоваться им будут посольства в Америке, Англии, России, Германии, Италии... Старк перебил: - Мне уже докладывал об этом Уилкинсон. Перехватом и обработкой телеграмм, идущих по "пурпуровому" коду, будем заниматься мы и армейцы вперемежку: один день мы, другой - они, чтобы обеспечить бесперебойность. Как часто джапы будут менять кодовые таблицы? - В четные дни два раза, в нечетные - три. - Перехватываемые японские телеграммы будем условно именовать... - Старк поднял глаза к потолку и решительно кивнул головой, - "магической информацией"... или просто "магией". Перехватом и расшифровкой "магии" у нас будет ведать отдел разведки скрытой связи. Уилкинсону уже даны указания. Он доложил мне, что непосредственно дешифровкой "магии" будет ведать капитан второго ранга Сэффорд. А ее переводами займется секция переводов капитан-лейтенанта Элвина Крамера. Уилкинсон сказал, что начальник японского направления капитан третьего ранга Макколла уже приступил к формированию группы. Ты будешь состоять при начальнике разведывательного управления. Какие у тебя отношения с Уилкинсоном? В такой максимально доверительной работе надо, чтобы личные отношения между офицерами, посвященными в тайну, были безупречными. Донахью пожал плечами: - Мы с Уилкинсоном непримиримые враги за биллиардным и картежным столами. - Отлично. Но тебе придется быть непосредственно связанным с Сэффордом и начальником японского направления. Как у тебя с ними? - Сэффорд - мой однокашник. Макколла я знаю мало. Человек он суховатый, педантичный. Но, говорят, умница. - Надеюсь, вы сработаетесь. А в помощь Крамеру в группу лингвистов, которые будут переводить "магию", можно назначить твоего коллегу по операции... этого, как его... Блэка... - Нет, Уайта. - Какой у него чин? - Старший лейтенант. - Справится? - Он великолепно знает японский, учился в Токио, в университете Кэйо, обладает незаурядными лингвистическими способностями, светлая голова... Адмирал оттопырил нижнюю губу: - Это не характеристика, а дифирамб. У тебя привычка все преувеличивать. Какие у него недостатки? - Недостатки? В упрек ему, пожалуй, можно поставить то, что он по характеру и образу мышления больше штатский, чем военный. Очень добросовестен, повышенно эмоционален, иногда наивно принципиален. - Я вижу, что твой дружок стал офицером по недоразумению. Ну ладно, пусть занимается "магией". А ты будешь ведать специальными сводками для чинов высшего командования и Белого дома. - Старк выколотил пепел из трубки в пепельницу и откинулся в кресле. - Ну, как там мартышки? Готовятся? Мне кажется, что мы все-таки преувеличиваем опасность. А? Донахью ответил после небольшой паузы: - Я беседовал с некоторыми весьма осведомленными людьми в Токио. По их мнению, японцы будут всячески пугать нас, делать вид, что пойдут на все. Но вряд ли решатся на войну. - Я тоже так думаю. Если и начнут, то надо иметь в виду короткую схватку. Десять раундов им без нефти не выдержать. Значит, им надо начать с удара, чтобы послать нас в нокдаун. Куда же они должны ударить? Только по Перл-Харбору. Но они отлично знают, что в Перл-Харборе нельзя атаковать торпедами. Для торпед требуется глубина не меньше семидесяти пяти футов. (Фут - единица измерения длины, равная 30,48 см.) - А в Перл-Харборе не больше тридцати, - сказал Донахью. - Для того чтобы напасть на Перл-Харбор, японцы должны сперва углубить гавань в два раза. Оба рассмеялись. Старк ударил кулаком по кожаной папке. - Бог ниспослал нам удачу - мы стащили у японцев машинку и теперь будем регулярно читать "магию". И эта "магия" подтвердит правоту наших предположений относительно дальнейшей политики Токио. Они, конечно, помирятся с нашей помощью с Чунцином*, чтобы освободить себе руки для нападения на северного соседа. (* То есть правительством Чан Кай-ши, поддерживаемым американскими правящими кругами.) На белом телефоне одновременно с гудением загорелась красная лампочка. Старк взял трубку и, выслушав то, что ему доложили, сказал Донахью: - В секторе радиоразведки начали действовать две машинки, сделанные нами по японскому образцу. Быстро управились, молодцы. Уже приступили к перехвату "магии". Приготовь к вечеру первую сводку. Донахью вскочил с кресла и щелкнул каблуками. 26 августа Салон красоты был уже закрыт. Отдельных клиенток впускали только через террасу в той половине дома, где проживала Рут Кюн, хозяйка одного из лучших в Гонолулу косметических кабинетов. Этим ходом могли пользоваться только самые почетные клиентки. В приемной сидели три дамы. Перед ними на лакированном столике стояли бокалы с ананасным соком и тарелочки с солеными земляными орехами. Дамы ждали вызова в соседнюю комнату - вход в нее закрывала китайская ширма с золотым шитьем. - Я рада, что Эрни наконец-то переведут с этой галоши, - произнесла важная горбоносая дама, похожая на верблюда. - И и