. Понятно? - Понятно, - тихо сказал Баллигант. - Прежде всего вы работаете у меня, и только потом у Сиверза. Это надо помнить всегда. - Кита посмотрел на ручные часы со светящимся циферблатом. - Поворачивайте к берегу, к тому месту, где бассейн для ватерполо. Лодка мягко врезалась в песок. Кита спрятал револьвер в задний карман брюк, надел перчатки, вынул из пиджака белый пакет, осторожно извлек из него лакированный портсигар и передал Баллиганту: - Вытаскивайте из портсигара деньги. Здесь двести. И отдельно на подарок дочке - пятьдесят. Баллигант поклонился, вынул деньги и вернул портсигар Кита. Тот вложил портсигар в пакет и засунул в карман. - Надо будет у нас тоже ввести это... - Баллигант усмехнулся. - На портсигаре остаются отпечатки пальцев вместо расписки. И можно проставить потом любую сумму. - Любую? - Кита вытащил пакет из кармана и развернул его. На портсигаре было написано красной тушью: "250 долларов". - Сумма проставлена. - Я не вас имел в виду, простите. - Баллигант приложил обе руки к груди. - Я просто так... в шутку. Не сердитесь. - Не надо так шутить. - Кита тяжело дышал. - Если бы мы не были связаны работой, я прикончил бы вас как собаку за оскорбление. Я никогда не стану пачкаться, наживаться на таком дерьме, как вы... В следующую среду утром вам позвонят, будут говорить по коду "Февраль". - Сделав паузу, он смягчил голос: - Берегите себя, желаю скорейшего выздоровления вашей дочке. Я пришлю ей часики, а вы скажете, что выиграли пари. - Мне хотелось бы выиграть еще зажигалку... - протянул с жалобной интонацией Баллигант. - Пришлось выбросить в воду, а я так привык к ней. - Я подарю вам другую. Только не в виде револьвера. Эта действовала мне на нервы. Кита кивнул головой и быстро пошел в сторону двухэтажного дома за трибунами бассейна. Обойдя ограду, он вынул из кармана пальто электрический фонарик и направил свет на землю. За деревьями вспыхнул свет фар, бесшумно подкатила машина. За рулем был Абэ. - Домой, - скомандовал Кита и сел рядом с шофером. - Идэ приказал мне прибыть к нему в четыре утра, - доложил Абэ. - Наверное, поедет в поселок около аэродрома Белоуз. - Уже завел там агентов? А как у него дела в городе? - Я возил его два раза на Ривер-стрит, затем к аэродрому Хикэм. А на прошлой неделе он ездил к Канеохэ, там у него тоже есть кто-то. - Значит, в первую очередь расставляет людей около аэродромов. Готовится к наземным мероприятиям. - А Сугимото должен был действовать около аэродрома Эва. - Какой Сугимото? Абэ сделал удивленное лицо: - Не читали? Его нашли мертвым. - Этот Сугимото? Значит, он был связан с Идэ? - Да. На прошлой неделе Идэ сказал мне, что Сугимото ненадежен, и предупредил через меня хозяина китайского ресторана напротив таможни. Затем он приказал мне заехать за Сугимото и привезти его ночью к воротам парка Капиолани. И больше я его не видел. - Шанхайские приемы. Не может отвыкнуть. А с Хаями Марико встречается? - Он уже был у нее дома, познакомился с мамашей. Я возил какие-то книги, которые Идэ достал для нее. А самой Марико он поднес целый мешок японских целебных растений. Она, кажется, хочет писать научный труд о старинной восточной медицине. Наверно, ее тоже прикончит. - А может быть, и нет. Обо мне спрашивает? - О вас нет, а о Моримуре несколько раз спрашивал. - Смотри, ничего не говори. Ни слова о том, что видишься со мной. И насчет моих дел с Баллигантом. Если проболтаешься... выдам со всеми потрохами Баллиганту. Я ему сообщу, почему умер тот полицейский, и представлю доказательства. Абэ замотал головой: - Ничего не скажу. Он вдруг круто затормозил. Кита чуть не ударился лицом о ветровое стекло. Машина уперлась в кусты папоротника. - Болван! Кита ударил Абэ кулаком по голове. Абэ поклонился: - Простите. Не хотел давить кошку... она черная. - Ну и что? - Черные кошки после смерти мстят. Это точно. Они поехали дальше. - В тот раз, когда везли того китайца, помните? - продолжал Абэ. - Мы раздавили черную кошку, и через два дня китаец утонул. Кошка отомстила. Кита погладил нос и усмехнулся. - Чуть не расплющил. - Немного погодя он спросил: - А сейчас раздавил? - Нет, выскочила из-под колес. Еще бы секунда, и... - Насчет сегодняшней поездки Идэ сообщи мне завтра. Достал билет на воскресный бейсбольный матч? - Не успел. - Хочешь пойти? - Конечно. - Я дам тебе свой билет. Абэ поклонился, приложив лоб к рулевому колесу. Кита приказал остановить машину недалеко от памятника королю Камехамеха и пошел пешком в генконсульство. 28 ноября Письмо Марико встревожило Уайта. Она сообщила, что Акино встретил ее на улице и сказал, что тот женьшень, который она недавно дала одной знакомой японке, оказался ядовитым - японка умерла по возвращении на родину. Если японская полиция известит об этом американскую, могут возникнуть большие неприятности. Марико купила женьшень в аптеке корейца, но к ответственности могут привлечь не только аптекаря, но и ее. Акино прозрачно намекнул, что это дело он может уладить. Зато она в свою очередь должна помочь ему, когда это понадобится. Поведение Акино кажется ей странным. Марико просила дать совет. Уайт показал письмо Донахью. Тот заявил: - Явный шантаж, готовит вербовку. Твоя красотка в опасности. Если только не врет. - Что же ей посоветовать? Только не шути, дело серьезное. Подумав немного, Донахью ответил: - Я хорошо знаю начальника морской контрразведки в Перл-Харборе капитана второго ранга Уолша. Могу радиотелефонировать ему, чтобы он попросил Эф-Би-Ай взять этого японца под наблюдение. - Но тогда и за ней начнут следить. Нельзя ли сделать так, чтобы она осталась в стороне? - Я попрошу Уолша действовать самым деликатным образом. Так, чтобы твоя косоглазенькая наяда ничего не заметила. - Донахью пристально посмотрел на Уайта. - А ты не думаешь, что это начало комбинации против тебя? - Против меня? - Может быть, она хочет втянуть тебя в эту историю? - Какая чепуха! Я за нее ручаюсь. - Никогда нельзя ручаться за женщин, а тем более за азиаток. Я боюсь, что она - японская Мата Хари. Уайт рассердился: - Я жалею, что показал тебе письмо. Обратился к тебе, как к другу, а ты... - Ну ладно, не кипятись. - Донахью погладил Уайта по спине. - Будем считать, что она чиста, как белая лилия, и не имеет пока отношения к японской разведке. Я сейчас позвоню Уолшу и попрошу взять ее под защиту. Как ее зовут? Я плохо запоминаю их дурацкие имена. - Хаями Марико. Донахью пошевелил губами и кивнул головой: - Постараюсь запомнить. Вечером того же дня через Т-бюро прошла телеграмма из Токио, адресованная генеральному консулу в Гонконге. "Э 111 Ввиду крайнего обострения японо-американских отношений просим присылать без определенной периодичности донесения о военных кораблях, стоящих на рейде Перл-Харбора, но не реже двух раз в неделю. Как вы уже, наверное, поняли, необходимо обращать особое внимание на сохранение секретности нашей переписки". Телеграмму перевел Пейдж. Проверив ее и поставив в углу свои инициалы, Уайт сказал Пейджу: - Донахью нет, его куда-то вызвали вместе с Макколла. Иди с этой "магией" прямо к Уилкинсону. Пусть включит ее в экстренную сводку. Пейдж сел за свой стол и стал перекладывать словари и справочники. Потом снял очки и смущенно буркнул: - Иди сам, Ник. Не люблю ходить к нашему боссу. Чувствую себя кроликом перед гремучей змеей. Уайт укоризненно покачал головой: - Мне рассказывали, как ты провел одно дело в Кантоне под видом контрабандиста. Японцы тогда могли преспокойно пристрелить тебя, но ты не струсил. А тут боишься? Пейдж молча пожал плечами. В это время явился Гейша. Он принес самую свежую "магию" из дешифровального сектора. Макколла приказал перевести ее вне очереди. - А почему Макколла считает, что она такая экстренная? - сердито спросил Пейдж. - Он же не знает японский. - Я перевел ему несколько последних слов, - признался Гейша. - В конце сказано: "сверхэкстренное извещение". - Наверное, опять напутал, - процедил сквозь зубы Пейдж. Гейша провел пальцем по животу - сперва горизонтально, потом по вертикали. - Клянусь самурайской честью: не напутал. Уайт перевел телеграмму сам. Он провозился с ней долго, потому что в тексте были искажения - надо было переводить очень осторожно. Закончив перевод, Уайт приоткрыл окно и с наслаждением вдохнул прохладный воздух. Шел дождь, уже начинало темнеть. Пока Пейдж перепечатывал начисто перевод телеграммы, Уайт стоял у окна и смотрел на белую стену морского госпиталя на той стороне улицы. Из-за стены торчали голые деревья. - Безобразие, - прошипел Пейдж. - Телеграмма от восемнадцатого ноября, а ребята Сэффорда расшифровали ее только сегодня. - У армейцев еще хуже, - сказал Гейша. - Полковник Сатлер совсем растерялся. У них столько накопилось... Возятся еще с октябрьскими. - Потому что расшифровывают все подряд, - заметил Пейдж. - Надо же делать отбор - пропускать в первую очередь наиболее важные, а сводки о китайских фронтах, присылаемые из Токио, и отчеты о банкетных расходах можно откладывать пока в сторону. Гейша развел руками: - Тогда я должен сидеть там с утра до вечера и заниматься сортировкой "магии". Он взял у Пейджа перепечатанный текст, пробежал его глазами и зачмокал губами: - Потрясающая штука! Наверху обалдеют от восторга. Текст телеграммы был таким. "Из Токио, от министра иностранных дел Послу в Вашингтоне 18 ноября Э 2353 Относительно передачи по радио специального сообщения в случае чрезвычайного положения. В случае возникновения чрезвычайной ситуации (угрозы разрыва дипломатических отношений с вами) или прекращения международной связи в коротковолновую радиопередачу последних известий на японском языке будут вставлены следующие фразы: если, речь будет идти об отношениях между Японией и Америкой - "восточный ветер, дождь", между Японией и Советским Союзом - "северный ветер, облачно", между Японией и Англией - "западный ветер, ясно". Этот сигнал будет дан в середине и в конце прогноза погоды, передаваемого по коротковолновому радио. Фраза будет повторена дважды. Услышав эту радиопередачу, вы должны немедленно уничтожить шифры и прочие документы. Сообщение держать в строжайшем секрете. Передаем в порядке сверхэкстренного извещения." - Под "возникновением чрезвычайной ситуации", - сказал Уайт, - надо понимать внезапное нападение Японии на одну из трех стран - Америку, Россию или Англию. В этом случае у японцев не будет времени зашифровывать радиограмму. Из Токио просто дадут сигнал под видом сводки погоды. Такой сигнал можно будет принять по радиоприемнику. - Теперь нас заставят следить за всеми японскими коротковолновыми передачами. Совсем погибнем, - вздохнул Пейдж. - Нет, это не наше дело. Этим займется наша радиоразведка. - Уайт кивнул Гейше. - Возьмите у Пейджа "магию", посланную в Гонолулу, и эту и бегите к Уилкинсону. Обе "магии" ему понравятся, особенно насчет сигнала. - Пахнет войной... Густо пахнет, - Гейша шмыгнул носом и выбежал из комнаты. Как и следовало ожидать, "магия" о сигнале нападения произвела большой эффект. Вскоре пришел Донахью, он широко улыбался: - Спасибо, дорогие профессора, за великолепную штучку. Наверху поднялся тарарам. Гейша носится с таким видом, как будто он выкрал "магию" из кармана японского премьер-министра. Ну как, Никки? Твое мнение? - Я думаю, - медленно произнес Уайт, - что обе "магии" связаны друг с другом и что скоро последует сигнал. - Правильно, - согласился Донахью. - Будет сигнал "северный ветер". Нападут на русских, чтобы добить их. - Немцы застряли под Москвой, - сказал Уайт. - Выдохлись. Неизвестно, что будет дальше. Донахью уверенным тоном произнес: - Немцы сейчас проводят перегруппировку своих сил, подтягивают резервы и на днях начнут генеральный штурм большевистской столицы. И над Кремлем поднимется флаг со свастикой. - Ты, как попугай, повторяешь нацистские реляции, - сказал Уайт. Донахью протянул руку: - Давай пари. Я ставлю на "северный ветер", ты - на "восточный", Проиграешь наверняка. Уайт покачал головой: - Нет, не проиграю. Мы неуклонно идем к войне с Японией. Ты же знаешь последнее японское предложение. Оно прошло на той неделе в "магии". - Я был занят эти дни другими делами. Что же они предложили? - Они представили окончательный вариант соглашения. Америка и Япония взаимно обязуются не увеличивать вооруженные силы на Юге; Япония уберет войска из Индокитая после заключения мира с Китаем; Америка не должна мешать японо-китайскому замирению; Япония получает нефть и прочее с Юга. - Это так называемое предложение "оцу", - пояснил Пейдж. - Явно рассчитано на то, что мы не примем его. Донахью удивленно поднял брови: - Но ведь сюда прилетел второй посол, и он вместе с Номура будет вести переговоры. Значит, Токио хочет продолжать переговоры. Если бы там не хотели этого, то не присылали бы Курусу. - Его прислали для того, чтобы они вдвоем втирали очки Хэллу, - сказал Уайт. Пейдж протянул Уайту "Чикаго трибюн" от 27 октября. Красным карандашом было отчеркнуто следующее место в редакционной статье: "Каким жизненным интересам США может угрожать Япония? Она не может напасть на нас. Это невозможно с военной точки зрения. Даже наша база на Гавайских островах находится вне досягаемости японского флота". - Вот так думают они, - Уайт кивнул в сторону Донахью. - Но то, что позволительно газетному писаке, непозволительно штабному офицеру. Донахью взял у Уайта газету и, просмотрев ее, дернул уголком рта. В комнату с шумом влетел Гейша. Он вытер платком лоб и шею. - Все меры приняты, - доложил он. - Всем радиостанциям морского ведомства приказано отныне контролировать японские заграничные радиопередачи, включая объявления и тексты песенок. Я уже попросил записывать для меня японские танго и слоуфоксы. Такие же директивы даны армейским радиостанциям и станциям радиоперехвата федеральной комиссии связи. Теперь будем ждать сводку погоды. - Он взглянул с улыбкой на Донахью. - Я уже заключил пари на несколько дюжин бутылок олд парра. А вы? Донахью пошел к дверям. У порога он обернулся и кивнул в сторону Уайта: - Мы заключили пари. Вы все будете свидетелями Он проиграет и уступит мне свою желтую... лилию. 28 ноября Оба посла сидели в угловом кабинете с большим электрическим камином. Они недавно вернулись от Хэлла. Номура успел облачиться в халат. Курусу был еще в визитке и серых брюках в черную полоску - строгий и чинный. Он держал в руках тетрадку. Адмирал диктовал секретарю-драгоману: - Таким образом, ответ американской стороны сводится к контртребованию, чтобы Япония признала четыре принципа. Признание этих принципов будет означать, что Япония принимает все американские требования: эвакуировать войска из Китая и Индокитая, упразднить все правительства на территории Китая, с тем чтобы чунцинское правительство стало единственным... Перелистав тетрадку, Курусу швырнул ее на столик: - Все равно не запомнить. Буду говорить и заглядывать в нее. Правда, придется искать слова. Номура показал на драгомана. - Исида знает наизусть всю тетрадку. Он будет сидеть около вас и подсказывать. - Сделав несколько глотков из чашки с чаем, адмирал продолжал диктовать: - Новым является предложение относительно заключения коллективного договора о ненападении, причем в числе участников договора фигурирует Чунцин. Таким образом, принятие этого предложения обяжет Японию заключить мир с Чунцином и вообще поставит ее в унизительное положение... К этому прибавь то, что я продиктовал раньше, и перепиши все начисто. Драгоман вышел из кабинета. Но тут же вернулся и сообщил, что Токио вызывает посла Курусу - у аппарата начальник американского отдела министерства иностранных дел Ямамото. Курусу взял трубку. Слышимость была неважная, но помогло то, что у Ямамото была отличная дикция. Номура взял отводную трубку. Ямамото. Как дела со свадьбой? Повторяю: со свадьбой. Драгоман шепотом пояснил Курусу значение слова "свадьба". Курусу. Говорили примерно о том же, о чем вчера говорила Умэко. Как и до сих пор, большое влияние оказывает южный вопрос. Ямамото. Южный? Курусу. Да, южный. Одно время казалось, что свадьба - дело решенное. Как вы считаете... ребенок родится? Ямамото. Очевидно, родится, и очень скоро. Курусу посмотрел на Номура. Тот покачал головой. Курусу. Значит, вы считаете, что ребенок может родиться? Ямамото. Я думаю, что родится крепкий ребенок. Вы сделали заявление по поводу сегодняшнего выступления Кимико-сан? Курусу. Нет, не сделали. Ямамото. Насчет свадьбы все-таки не прекращайте разговоров. Курусу. Продолжать? Попытаемся. После паузы Ямамото сказал: - Так или иначе, но мы не можем продать гору. Разговор кончился. Положив трубку, Курусу вздохнул, поднес руку ко лбу и стал медленно массировать надбровье. - В Токио не хотят уступать, - пробормотал он. - Сугияма и Нагано взяли верх. - Надежд на свадьбу нет, - сказал Номура. - И по-видимому, родится ребенок. Это неизбежно. Оба посла погрузились в молчание. На улице заиграл оркестр. Адмирал подошел к окну и отодвинул гардину. На той стороне улицы, перед закусочной, вокруг музыкантов собрались люди. Но как только оркестр смолк и негритянка в форме офицера Армии спасения, отчаянно размахивая руками, начала проповедь, публика стала быстро расходиться. 29 ноября Стенные часы в коридоре уже пробили четыре. Уайта клонило ко сну. Он налил из термоса черный кофе и выпил две чашки подряд. Потом пошел в туалетную и смочил лицо и волосы холодной водой. Пейдж тоже устал: он громко зевал, потягивался и яростно тер затылок. Уже третью ночь подряд Уайт и Пейдж сидели до утра. Из дешифровального сектора "магия" поступала в течение всего вечера - надо было готовить материал для утренней сводки. Хозяин теперь требовал, чтобы первую сводку клали ему на стол не позже девяти утра. Кофе и холодная вода отогнали сон. Уайт закончил редактирование всех телеграмм. Самыми важными были две - обе из Токио от министра иностранных дел. Первая - от 22 ноября - гласила: "Если можно будет разрешить все вопросы к 29 ноября, мы решили ждать. Но на этот раз, подчеркиваем, это - крайний срок, изменен не будет. После этого дня события начнут развиваться автоматически." А во второй - от 28 ноября - говорилось: "Через несколько дней вам будет послано сообщение о точке зрения правительства, и на этом фактически переговоры будут закончены. Но вы не создавайте у американцев впечатления, что переговоры закончены. Сообщите им, что ждете директивы правительства." Уайт ударил ладонью по столу: - Утренняя сводка ошеломит нашего Хозяина и его вассалов. Японцы готовятся к прыжку. Как у тебя? Дай кодированный текст. Пейдж возился с расшифровкой телефонного разговора между Курусу и Ямамото. - Все в порядке. Спасибо Шриверу, это он достал в Токио код "РИ" для телефонных разговоров. - Он передал Уайту японский текст. - Из этого разговора видно, что со "свадьбой" ничего не получится. "Свадьба" - это соглашение. "Родится ребенок" - это разрыв. Токио не хочет "продавать гору", то есть идти на уступки. - А кто такая Кимико-сан? - Это президент Рузвельт, а Умэко-сан - Хэлл. Уайт усмехнулся: - Наша утренняя сводка разочарует начальство. Они с нетерпением ждут сигнала насчет "северного ветра", а дело идет к "восточному". Пейдж потянулся и громко зевнул. Уайт предложил немножко прогуляться. Они прошли мимо гаража Белого дома. Около статуи Боливара стояли полицейские в высоких резиновых сапогах. У здания Торговой палаты выстроились разноцветные туристские и школьные автобусы. Их окатывали водой из шлангов негры-мойщики. Уайт и Пейдж медленно прошлись по Пенсильвания-авеню до здания Национальных архивов и вернулись в бюро. Сейчас же явился дежурный солдат-негр и начал убирать помещение. Окончив уборку, он принес большой брезентовый мешок и стал ссыпать в него бумажный мусор из корзин "магов". Загудел телефон на столе Уайта. Звонил начальник японского направления Макколла: - Опять просидели всю ночь, Уайт? Бедняжка. На рождество я вам устною недельный отпуск, походите на лыжах. - Боюсь, что на рождество нам будет не до лыж. Утренняя сводка будет весьма зловещей. Свадьбы не будет, родится большущий ребенок. Макколла свистнул - он знал код "РИ": - Я приеду только к двенадцати. Передайте все Донахью, пусть скорей доложит Уилкинсону. Запись разговора Курусу с Токио включите в сводку. Вскоре явился Донахью - прямо с теннисного корта, с ракеткой в чехле. Он бегло прочитал сводку и почесал подбородок. - Как видишь, разрыв близок, - сказал Уайт. - Судя по телефонному разговору Курусу - Ямамото, они не хотят прекращать переговоров, - сказал Донахью. - Тут же написано черным по белому: "Насчет свадьбы не прекращайте разговоров". - Но в "магии" от двадцать восьмого говорится, что "фактически переговоры будут закончены". Донахью поморщился: - Почему ты истолковываешь текст так предвзято? Здесь сказано, что через несколько дней из Токио будет прислана телеграмма с изложением позиции Японии, и на этом данная стадия переговоров будет закончена. Мы дадим ответ, и снова начнутся переговоры, но уже на другой основе. Токио лихорадочно ищет почву для компромисса. Вчера ночью Номура беседовал с патером Драутом, потом с министром почт Уокером. И тому и другому он заявил, что будет продолжать встречи с Хэллом. - И кончится это тем, что они бабахнут нас по башке, - сказал Уайт. - По базе тихоокеанского флота, - уточнил Пейдж. Донахью взмахнул ракеткой: - У вас какие-то чугунные головы. Мне надоело твердить вам одно и то же. Японцы не смогут напасть на Перл-Харбор, потому что там только тридцать футов глубины. Следовательно, торпедная атака исключается, а без торпед нет смысла нападать на линкоры. Пейдж возразил: - Англичане сбрасывали торпеды на полигоне глубиной в сорок футов, а это почти столько же, сколько в Перл-Харборе. - Сообщение об этих испытаниях мы получили только от агентов, - сказал Донахью, - подтверждений не было. На наш официальный запрос английское командование не дало вразумительного ответа. Донахью взял папку с телеграммами для сводки. Уайт показал на "магию", лежащую на столе: - А эту возьмешь? Адресована генконсулу в Гонолулу. - Она не войдет в сводку. - Почему? Очень интересная. Донахью махнул рукой и ушел. Уайт взял телеграмму со стола и пошел за ним. Он открыл дверь кабинета Уилкинсона. Тот сидел в кресле и читал газеты. - Что у вас? - спросил Уилкинсон, подняв очки на лоб. - Донахью не пожелал взять для сводки эту "магию". Она представляет первостепенный интерес. Уайт положил перед начальником телеграмму. "Из Токио. Генконсулу в Гонолулу Э 113 Сообщите о кораблях, стоящих в следующих зонах: зона Перл-Харбора, залив Мамала в бухте Гонолулу и прилегающая акватория. Просим собрать данные в совершенно секретном порядке." Уилкинсон прочитал телеграмму и положил ее на стол: - Ничего экстраординарного. Такие задания посылаются многим японским консулам, находящимся около военных гаваней. Уайт подошел вплотную к столу Уилкинсона и наклонился вперед: - Эта "магия" говорит о том, что японцы готовятся к нападению на Гавайи. Надо немедленно известить адмирала Киммела и генерала Шорта, чтобы были наготове. - Мы послали позавчера им телеграмму о том, что японцы могут начать военные действия против Филиппин, Таиланда, Борнео и на перешейке Кра. Можете не волноваться. - На благообразном лице Уилкинсона появилась улыбка. - Мы не спим. А вам надо пойти поспать. У вас очень утомленный вид, Уайт. Уайт повысил голос: - При чем тут Борнео и Кра? Речь идет о Перл-Харборе! Уилкинсон слегка поднял брови и откинулся в кресле. Потом спустил со лба очки и с любопытством уставился на подчиненного. - Мне кажется, я сам знаю, что надо делать, - произнес он подчеркнуто спокойно. - И знаю, кому нужно посылать телеграммы. Уайт крикнул: - Нет, не знаете! Вы ничего не видите! Или видите, но ничего не делаете... В кабинет вошел Донахью. Он схватил Уайта под руку и зашептал в ухо: - Успокойся, Никки, считай до двадцати. Успокойся, ради бога. Уилкинсон снова поднял очки на лоб и сложил руки на животе. - Уайт, вы переутомились, я понимаю вас, - он сочувственно кивнул головой, - сдали нервы. Держите себя в руках и не устраивайте припадков в служебное время. Сходите к невропатологу. Мы следим за японским флотом. Наша радиоразведка уже заметила, что возрастает концентрация сил японского флота, они вовсю ведут ложный радиообмен, чтобы сбить нас с толку. Мы также обнаружили скопление самолетов на Формозе и перемещение авиации к югу от Японии. Мы вполне допускаем возможность нападения Японии на Филиппины и на английские или голландские владения. Но... японцы могут наброситься и на других. И вы знаете на кого. И эту альтернативу, весьма вероятную, мы, разведчики, не вправе сбрасывать со счетов. Донахью погладил Уайта по плечу. - Ты совсем издергался, Никки, и выбился из сил. Ходи со мной по утрам в манеж. - Он повернулся к Уилкинсону. - Получены сведения о том, что японцы уже утвердили план военной администрации в Сибири и сейчас в Токио идет тайная мобилизация всех переводчиков-россиеведов. Уайт с трудом произнес: - Простите... Я позволил себе... Уилкинсон молча пожал плечами и обратился к Донахью: - Вчера Дайана потащила меня в Национальную галерею. Я собирался туда уже несколько лет, но никак не удавалось. Я не знал, что там есть Утрилло, две замечательные вещи... парижские переулки. Видел? - Мне недавно сказали об этом, - ответил Донахью. - Непременно схожу. Любопытная судьба у этого замечательного мастера. Пока был пьяницей и бродягой... - Это был Верлен от живописи, - заметил Уилкинсон. - Вот именно, он был форменным пропойцей, в пьяном виде делал потрясающие шедевры и прославился на весь мир. А с тех пор как его прибрала к рукам богатая вдова и поселила в шикарном доме, он перестал писать. Говорят, теперь он только молится и пьет лимонад. Утрилло, увы, кончился. Уилкинсон покачал головой: - Жаль. Я очень люблю одну его картину. Написана, кажется, в тринадцатом году. Это - деревенская церковка с часами на башне. Изумительная серо-зеленая гамма. Уайт вышел из кабинета и столкнулся у входа в бюро с Шривером. - Энди! - воскликнул Уайт. - Как дела? Шривер заметно осунулся, виски у него стали совсем белыми. - Уилкинсон не хочет пускать меня обратно в бюро. Спасибо Донахью, устроил в контрразведку в Перл-Харборе. Буду помогать Уолшу. Контр-адмирал Тернер сказал мне: "Вы едете в самое безопасное место в мире". За его спиной показалась голова Пейджа: - А вы, Энди, тоже считаете Перл-Харбор безопасным местом? Шривер засмеялся: - Нет, не считаю. Я знаю, что японские адмиралы умеют выбирать места для ударов. - А у нас наверху не понимают этого, - сказал Пейдж. Уайт протяжно вздохнул. - Такое впечатление, - произнес он глухим голосом, - как будто японцы изобрели страшное оружие. Направляют из Токио через весь океан невидимые лучи на наших начальников и усыпляют их мозги. 29 ноября Кита получил условную телеграмму, означавшую, что 29 ноября прибудет тайный дипкурьер, с которым надо встретиться на пароходе. По расписанию пароход "Акаси-мару" должен был прибыть в Гонолулу в девять часов утра - он шел из Кобе в Мексику, с заходом на Гавайи. Но пароход опоздал из-за шторма на три с лишним часа. Кита поднялся по трапу. Его встретил помощник капитана с черной повязкой на глазу. Он провел генконсула к себе в каюту и ушел. Спустя минуту явился дипкурьер. Кита видел его впервые. Дипкурьер назвался Огасавара. Сразу было видно - он не чиновник ведомства иностранных дел, а офицер. И не ниже капитана второго ранга. Судя по раскрасневшемуся лицу, он выпил с утра. - Какие у вас новости? - спросил Огасавара. Кита ответил: - Авианосец "Энтерпрайз" вышел из Перл-Харбора и направился на Уэйк. - Когда вышел? - Три дня тому назад. - Это прекрасная новость. За нее надо выпить. - Дипкурьер достал из шкафа бутылку саке и наполнил чайные чашечки. - Я, очевидно, останусь в Мексике. Обратно все равно не успею. Кита отпил полчашки: - Значит, наши вышли с Курил? - Да. Вы получите директиву о сожжении документов, и сейчас же после этого последует сигнал. - Знаю. Мои люди уже дежурят круглосуточно у радиоприемника. - Сигнал может быть передан и в виде телеграммы о назначении секретарей Касиваги и Минами - это будет означать, что мы начинаем. - Дипкурьер осушил чашку и громко икнул. - А может быть, не получите никакого сигнала, не до этого будет. - Пожалуй, можно будет приступить к ликвидации документов, не дожидаясь телеграммы. Дипкурьер кивнул и согнал с лица улыбку. Вытащив из кармана листок, он сказал: - Давайте проверим пункты, откуда будут даваться сигналы подлодкам. У вас все готово? - Когда начать подачу сигналов? - С завтрашнего вечера. Значит так... - дипкурьер поднес листок близко к лицу и зажмурил один глаз: - С чердаков домов в бухте Раникай и в деревне Калама. - Это на Оаху, а на Мауи - с пункта между Ровакула и Балеакала. Дипкурьер спрятал листок в карман и спросил: - Как дела у Идэ? - Он мне не говорит, но, по-видимому, все хорошо. - Передайте ему, что накануне событий ему сообщат через связного, что надо делать. Назовите мое имя, он знает. - А он не будет сердиться, что я не устроил ему встречу с вами? У него тяжелый характер. Огасавара рассмеялся. - Не советую с ним ссориться. Очень решительный человек. Не постесняется даже вас... Будьте осторожны. Время такое, нервы у всех на пределе. - Он улыбнулся и поклонился. - Извините меня, я немножко выпил. - Ну что вы, - Кита тоже поклонился. - Я тоже выпил. Только не надо путать: у трапа меня встретил человек с черной повязкой вместо белой. Значит, ударим? - Да. - Огасавара сделал жест фехтовальщика, опускающего меч на голову противника. - Наверное, через неделю. - Тренировку закончили? - Да. Несколько месяцев упражнялись в Кагосиме, сделали из бухты макет Перл-Харбора. Летали бреющим полетом над бухтой и тренировались в сбрасывании торпед и бомб. А Сакурадзима исполняла роль острова Форд. - Технику сбрасывания на мелководье отработали? - Научились сбрасывать на глубинах менее тридцати футов. К торпедам приделываем специальные стабилизаторы "Кай-два". - Молодцы. Меньше тридцати! - с восхищением произнес Кита. Он рассмеялся: - Вот будет сюрприз для американцев - этого они никак не ожидают. На прощание Огасавара сказал: - Итак, ждите со дня на день. Все будет зависеть от погоды. Сойдя с парохода, Кита поехал на Ривер-стрит; вышел из машины, покружил по переулкам и, убедившись, что за ним никто не следит, направился в китайский ресторанчик. В маленьком зале на первом этаже сидели торговые моряки - европейцы и негры. Пройдя зал, Кита поднялся по крутой лесенке наверх. В крохотной, прокопченной каморке, устланной красными одеялами, сидел Баллигант. Столик перед ним был уставлен блюдами и пустыми жестянками из-под пива. Кита бросил взгляд на Баллиганта и усмехнулся: - Сегодня все пьют. И вы тоже, вижу, накачались. Баллигант махнул рукой, задев бутылку. Она упала со столика. - Пришлось утром выпить с одним человеком... по делу. - Он тяжело дышал и с трудом ворочал языком. - Но я... Я сколько бы ни выпил, не теряю сознания. Наследственная черта. Кита похлопал себя по карману и строго насупился: - Я принес деньги, но сегодня не дам. Не люблю пьяных. - Я звонил вам потому, что у меня интересная новость, - прохрипел Баллигант. - Очень важная, но это исключительно секретно... - Ну? Вместо ответа Баллигант отвел глаза от Кита и стал барабанить пальцами по столу. Кита привстал и взмахнул рукой, чтобы ударить Баллиганта по голове, но тот успел нагнуться. Тогда Кита двинул ногой по стулу, на котором сидел американец, и тот упал на бок вместе со стулом. - Я вас слушаю, - сказал Кита. - Не забывайте, что я вспыльчивый. Наследственная черта. Баллигант с кряхтеньем поднялся с пола, поставил стул и сел. Затем как ни в чем не бывало заговорил: - Значит так. Имею одно сообщение без подписи о том, что готовятся диверсии на аэродромах Уилер и Хикэм. Задания насчет этих диверсий получил один человек в Вашингтоне от женщины, которая уехала на машине. В сообщении приводится номер. - Какой номер? - Номер машины. В результате проверки выяснилось, что это номер машины учительницы одного чиновника советского посольства... - Советского? Баллигант так энергично кивнул головой, что пошатнулся. - Затем отправитель анонимки пишет, что ему приказали направиться в Гонолулу и явиться в аптеку... - Какую? - На Маунакеа-стрит, к корейцу Ан Гван Су. - Баллигант подмигнул и, показав большой палец, лизнул его. - Все карты сходятся. Начальство в Вашингтоне в восторге от этого дела. Он крякнул и взялся за рюмку, но, взглянув на Кита, отдернул руку. - Пейте, - разрешил Кита. - Очень любопытное сообщение, но к нам никакого отношения не имеет. А что по нашей части? - Есть интересный факт... - Баллигант вылил остатки виски в рюмку и выпил. - Студентка Хаями Марико встречается с японцем, приехавшим несколько месяцев тому назад из Мексики. Его зовут Доминго Акино. Они встретились около той же аптеки корейца. Этот Акино... Кита прервал его: - В отношении Акино ничего не предпринимайте без меня. Сообщили начальству? - Насчет того, что студентка связана с Ан Гван Су, сообщил. А насчет ее знакомства с Акино - нет. - Об Акино своему начальству пока ничего не сообщайте. Все материалы о нем сперва показывайте мне. Я буду проверять сам. Может быть, Акино работает для китайской разведки или для той, в которой работает Ан Гван Су. - Встречу зафиксировал мой агент, который следит за аптекой. - Слушайте внимательно. - Кита поднял палец. - Сообщение этого филера уничтожьте. Еще раз повторяю: за студенткой и Акино наблюдайте, но ничего не делайте. Дело корейца, кажется, очень интересное. Очевидно, советская разведка что-то готовит против аэродромов. - Кита встал. - Деньги дам в следующий раз, когда будете трезвы. А сегодня... - Кита вынул из кармана маленькую коробочку и передал Баллиганту. - Вот часики для вашей дочки. Только не забудьте сказать, что выиграли пари. Баллигант пробормотал слова благодарности и низко поклонился, по-японски. Когда он поднял голову, Кита в комнате уже не было. 3 декабря После концерта Уайт, как условились, позвонил в бюро. К телефону подошел старший лейтенант Камберленд, только что переведенный из Манилы. - Приезжайте. Надо, чтобы вы посмотрели. В бюро Уайт застал Пейджа и Камберленда - рослого блондина, с добрыми воловьими глазами и большим подбородком. На столе Уайта лежала переведенная телеграмма: "Из Токио, от министра иностранных дел. В Вашингтон послу Э 2444 Нашим представительствам в Лондоне, Гонконге, Сингапуре и Маниле даны директивы прекратить пользование шифровальными машинками и уничтожить их. Шифровальная машинка, находившаяся в Батавии, уже прислана обратно. Несмотря на директиву, содержавшуюся в телеграмме Э 2447, посольство в Америке должно по-прежнему пользоваться шифровальной машинкой с шифром." Уайт сверил перевод с японским текстом - все было правильно. - Макколла доложили? - Да. Он совсем не удивился. Говорит, что теперь надо ждать нападения с минуты на минуту. - Это ясно каждому нормальному человеку, - медленно проговорил Камберленд. - Но не нашему высокому начальству, - сказал Уайт. - Хотя... на этот раз и они поймут. - Что поймут? - спросил Камберленд. - Что Япония нападет на нас. Камберленд пошевелил подбородком, как будто перемалывал что-то. - Я только что прочитал у адъютанта Уилкинсона разведывательную сводку, подписанную генералом Майлсом и утвержденную генералом Маршаллом. Хотите знать ее содержание? Пейдж спросил: - От какого числа? - Сводка выпущена двадцать девятого - четыре дня назад. - Камберленд сделал паузу и опять пошевелил подбородком. - Знаете, что там написано? - Говорите, не тяните, - рассердился Уайт.- У вас невозможная манера разговаривать. Вам надо работать в морге: там можно не спешить. - Не остроумно. - Камберленд хмыкнул. - Сводка гласит, что в ближайшие три месяца Япония может напасть только на Советский Союз и что Япония искренне стремится к соглашению с Америкой. - Так и написано? - вскрикнул Пейдж. - Да. Нападет на Советский Союз, а с нами хочет договориться. - Какое идиотство! - простонал Уайт и потер затылок. - А я считал Маршалла умным человеком. И он сейчас возглавляет нашу армию! Камберленд продолжал: - Я говорил с полковником Сатлером и адъютантом генерала Майлса, - Камберленд любил точно указывать чины, - майором Кейзом. Все армейцы в унисон заявляют, что оперативный план американской армии, утвержденный еще летом, в июле, остается без изменений. Они исходят из того, что Япония непременно нападет на Советский Союз. - Все помешались на этом, - сказал Уайт. - Маршалл думает так же, как "Чикаго трибюн" и финансист Барух. Этот Барух предложил на днях Японии заем в один миллиард долларов. Нашел время. - А чему удивляться? - Пейдж фыркнул. - Барух за то, чтобы задобрить Японию. Для Маршалла, Баруха и для таких, как Трумэн и Тафт, важнее всего, чтобы разгромили Советский Союз. Для них это враг номер один. Ведь Тафт об этом прямо сказал уже спустя неделю после нападения на русских. Он заявил, что для Америки победа коммунистов опаснее победы Гитлера. - Донахью, может быть, заедет после театра. - Пейдж передал телеграмму Камберленду. - Покажите ему. - Вряд ли Донахью приедет ночью, - сказал Уайт. Пейдж усмехнулся: - Он теперь заезжает и по ночам - ждет с нетерпением сигнала, чтобы выиграть у тебя пари. И попросил Сэффорда, чтобы дешифровальщики пропускали "магию" как можно быстрее. - Наверное, в течение ночи еще придет какая-нибудь телеграмма насчет сожжения шифров, - сказал Уайт. - Ее надо будет сразу же перевести. Пейдж встал, потянулся и предложил Уайту пойти выпить что-нибудь. Они вышли на улицу и направились к стоянке машин. Пейдж сел за руль. Проехались по городу и остановились недалеко от почтамта, перед закусочной "Вайкики". В небольшом полутемном зале было пусто. За стойкой сидел толстый гаваец, похожий на старуху. Как только Уайт и Пейдж сели за столик, к ним подошел японец в черном костюме с увядшей хризантемой в петлице. Он низко поклонился и показал в улыбке золотые зубы. - Простите, я секретарь мо