иция, с другой - хунбанцы. Они уже сделали мне предупреждение. Из моего шкафа уже изъяли гавайскую рубашку. Это сделала английская полиция. Рубашка будет использована как вещественное доказательство. Она выпачкана кровью Ляна, которого я пытался убить, чтобы он не выдал меня. С самого начала расследования я старался выгородить Ляна, не делал обыска у него и с его ведома спрятал у себя какой-то документ старика Фу. Хунбанцы изъяли этот документ у меня... Я ахнул и, не дослушав длиннолицего, побежал к себе. Он не соврал. Рубашки в шкафу не было - негласный обыск, очевидно, произвели днем, когда я ходил обедать. Но страшней было другое - из чемодана исчезло то письмо на шелку, которое я спрятал на самом дне вместе с деньгами Уикса. Я тотчас же сел писать рапорт на имя Фентона о том, что дважды подвергся обыску - со стороны английской полиции и со стороны бандитов-хунбанцев - и прошу оградить меня от подобных действий. Рано утром я решил пойти с этим рапортом в управление. Около шести часов утра меня разбудил Шиаду. По его лицу я сразу понял: произошло что-то очень серьезное. Он протянул мне несколько фотографий. Их только что принес ему один знакомый из гоминдановского консульства. Меня сняли, когда я стоял ночью у входа в гостиницу вместе с красным эмиссаром. Я вытаращил глаза: с каким красным эмиссаром? Это же тот самый гоминдановский головорез, длиннолицый, который охотился однажды на Шиаду. Шиаду махнул рукой. Этот длиннолицый вовсе не гоминдановец. У него фальшивое удостоверение. Он красный. И меня сняли рядом с ним. Теперь мне угрожает смерть не только со стороны хунбанцев, но и гоминдановцев. Я сел за стол и обхватил голову руками. Ничего не понимаю, какой-то запутанный, сумасшедший клубок. Хунбанцы - гоминдановские террористы - красные - Фентон с Яном - все хотят погубить меня. Со всех сторон грозит гибель. Я взял со стола рапорт на имя Фентона и сказал, что пойду прямо к Фентону на квартиру и расскажу обо всем. Шиаду схватил меня за руку. Фентон вчера распорядился арестовать меня. Скоро придут за мной. Я буду обвинен в убийстве старика Фу и в покушении на Яна и Ляна. Суд непременно даст мне виселицу. Насчет этого можно не сомневаться. Мне остается одно - бежать. Зазвенел телефон. Шиаду взял трубку и передал мне. Я услышал голос: "Ты не поставил вазу с белыми цветами. Значит, не согласен? Ты умрешь сегодня". Я выронил трубку, Шиаду поддержал меня под руку и усадил на стул, затем схватил со стола рапорт, скомкал его и сказал, что сейчас он вылетит в Макао и может взять меня. С билетом и со всем остальным устроит. Я должен быстро собраться. Я спросил: а как же быть с Уиксом? Я не могу бросить здесь дела. Шиаду махнул рукой - Уиксу можно телеграфировать из Макао или, еще лучше, плюнуть на него. Уикс будет собираться еще сто лет. А у Шиаду уже все готово - можно скоро поехать искать микропигмея. Он показал на чемоданы в углу комнаты и поторопил меня. Нельзя терять ни одной минуты. В любой момент нагрянут убийцы или полицейские. Дальше счет времени пошел, как во время состязаний спринтеров, - по секундам. Думать мне было некогда - с Шиаду так с Шиаду. Схватив чемодан, я бросился к нему. Он взял свой чемодан, и мы побежали вниз. Наша машина понеслась к пристани, въехала на паромное судно, переправилась на коулунский берег и помчалась к аэропорту. Я пришел в себя только тогда, когда самолет, накренившись, описал большой круг в воздухе и я увидел в окошке далеко внизу крошечный островок у кончика полуострова. Прощай, Гонконг, будь ты проклят! XII По дороге в Макао Шиаду сказал: пробудем там только сутки и двинем дальше. Надо спешить. Уже все готово - и состав экспедиции, и снаряжение. Пока Уикс трезвонил и кутил, разъезжал по Малайе и Индокитаю, Шиаду действовал в Гонконге - получил деньги от тамошнего университета, католической общины и китайских купцов. Даже гоминдановцы дали, правда, с некоторыми условиями. Стремительный поворот в моей судьбе сперва, напугал меня, но теперь я понял - все к лучшему. С Шиаду я быстрее приду к цели. Рисковать так рисковать. Игра стоит свеч! Путь в Макао занял меньше четверти часа. Город встретил нас мелодичным колокольным звоном. Бросалось в глаза обилие церквей. Их шпили торчали всюду среди баньяновых деревьев и разноцветных черепичных крыш. Шиаду пояснил, что Макао - самый благочестивый город в мире, поэтому официально именуется: "Город святого имени господня". Мы остановились в старинной гостинице на набережной. Я купил путеводитель и отправился бродить по городу. Узкие мощеные улицы, палаццо в стиле барокко, окруженные высокими стенами, окна с толстыми чугунными решетками. На улицах совсем пусто - после обеда полагалось отдыхать. Был традиционный час сиесты. Но в китайских кварталах сиесту не признавали. Совсем узенькие улочки, похожие на коридоры, были пропитаны запахом опия. Опиекурильни функционировали открыто. Игорные притоны тоже. Они попадались чаше, чем бары и кафе. В этом благочестивом "городе имени господня" дьявол занимал весьма прочные позиции. Поэтому, наверно, и было столько церквей, чтобы жители могли защищаться от соблазнов или замаливать грехи. Я зашел в один из игорных домов. Здесь играли китайцы, местные португальцы - метисы и матросы разных стран. У стола с рулеткой сидели американские торговые моряки. Игра шла на американские доллары. Я поставил на красный цвет. Вышла цифра 21 - красного цвета - выиграл 10 долларов. Затем поочередно поставил на простые шансы - черный и красный, чет и нечет, манк, то есть цифра до 18 и пасс - цифра после 18. Я выиграл подряд пять раз. Не прошло и двадцати минут, как передо мной лежала груда зеленых бумажек. Рядом появилась маленькая девочка неизвестной национальности, с ярко накрашенными губами, ей было не больше двенадцати лет. Она стала крестить меня и приговаривать: "Санта Мария". Я поставил два раза на 13 - черный и выиграл. Дал девочке доллар, она поцеловала мою руку и убежала. Мне отчаянно везло. Бывает так. Человек влачит скучную, размеренную жизнь, и вдруг - трах! Начинается бешеный бег, захватывающий дух взлет, цепь невероятных удач. С сегодняшнего утра, с момента бегства из Гонконга, у меня началась новая жизнь - такая же сумасшедшая, как рулеточное колесо. Американцы проигрались в пух и прах и пошли пить. В баре они сцепились с голландцами. И тех, и других выставили на улицу, где они продолжали драку. Больше играть было не с кем. Мне предложили пойти наверх и поиграть в маджонг, но я отказался. Запихал деньги в карманы и пошел в отель. Шиаду сказал, что судьба сегодня благоволит ко мне. Надо использовать это вовсю. Казино находилось рядом с нашим отелем. Шиаду сел за стол, где играли в карты, а я за рулетку. Я вспомнил, как Уикс выиграл в карты в Сингапуре в течение двух вечеров восемь тысяч долларов. А что, если я тоже выиграю? И не каких-нибудь восемь тысяч, а больше? Тогда пошлю к чертям и Шиаду, и Уикса. Снаряжу сам экспедицию, зачем мне делиться с кем-то? Сперва шло хорошо - я дважды ставил на чет и дважды на черный и все четыре раза выиграл. Но когда я поставил на цифру, богиня счастья отвернулась от меня. Я проиграл девять раз подряд. Но решил во что бы то ни стало отыграться. Стал увеличивать ставки, распалялся все больше, больше - и полетел вниз... Очнулся я на дне пропасти. Проиграл не только все выигранные деньги, но и половину денег Уикса. Оставалось одно - или отойти от стола или сделать последнюю отчаянную попытку. Я выбрал второе - поставил все оставшиеся деньги на простые шансы - на красный, чет и пасс. Крупье пустил рулетку. Я закрыл глаза и стиснул зубы. Рулетка остановилась. Вышел ноль. Все ставки на простые шансы оказались замороженными. Теперь все зависело от того, что выйдет следующим. Колесо остановилось, а шарик, покачнувшись несколько раз, упал в ямочку с цифрой 11 - выпал черный, нечет, манк. Все мои деньги пропали. Я встал, держась руками за спинку стула. Большая люстра и овальный зеленый стол кружились передо мной. Вдруг стена и торшеры повалились в мою сторону, я пошатнулся и опрокинул стул. Пожилая женщина в серебряном платье, с голыми плечами встала, сорвала с шеи пустую нитку от жемчуга и молча упала на пол. Ее быстро унесли. Крупье объявил следующую игру, как будто ничего не случилось, - двое попали под колесо, трупы убрали, поезд двинулся дальше по расписанию. Шиаду встретил сообщение о моей катастрофе спокойно. Приподнял бровь, шевельнул уголком рта и стал утешать. Ничего страшного. Я проиграл деньги Уикса, а они шальные - половину вытянул у любовниц, половину у китайцев, которым пригрозил выдать их тайны полиции. А тайны купил у конторы Чжао. Деньги эти достались Уиксу даром, все равно что краденые. Можно считать, что я взял их взаймы. Как только найдем "покетменов", разбогатеем, и вернем ему с процентами. Не надо сокрушаться. Я попросил у Шиаду взаймы сто долларов - попробую в последний раз отыграться. Шиаду взял у меня расписку и выдал триста португальских эскудо. Через несколько минут все они развеялись как дым. Шиаду взял меня под руку и вывел из казино. На следующее утро мы вылетели из Макао. Я так и не успел осмотреть знаменитый грот, в котором триста лет тому назад сосланный сюда Камоэнс сочинял поэму. Когда мы пролетали над островом Хайнань, Шиаду вдруг открыл глаза и спросил: не сообщал ли я кому-нибудь об известной мне тайне убийства? Я ответил, что не успел. Шиаду поинтересовался: кто же все-таки убил старика? Правильно ли его предположение, что это дело рук хунбанцев? Я взглянул на него, улыбнулся и отрицательно качнул головой. Шиаду откинулся в кресле, закрыл глаза и заснул. Или сделал вид, что заснул. Самолет сильно качало. К вечеру мы прибыли в Рангун. Свободных машин в аэропорту не оказалось, мы поехали на рикшах. Недалеко от аэропорта у дороги выстроились коттеджи, окруженные пальмами и цветущими олеандрами. На теннисных кортах играли европейцы. Центральные кварталы столицы Бирмы заполнены ими. И все улицы носят английские названия. Всюду вывески: "Бирма-ойл", "Сокони вакуум компани", "Стандарт Ойл компани оф Нью-Йорк", "Братья Стил и Кo", "Служба информации США". Эти улицы с офисами, магазинами и ресторанами похожи на гонконгский Куинз-род или токийскую Гиндзу. Большая часть европейцев с фотоаппаратами и киноаппаратами. Шиаду сказал, что это корреспонденты. Их было так же много, как буддийских монахов в ярко-оранжевых рясах с черными зонтиками. С балкона нашего отеля открывался вид на холм с храмом Шве Дагон. Шиаду показал на золотой шпиль главной пагоды, украшенный бриллиантами и изумрудами. Зря пропадает добро. Если ободрать шпиль, сказал Шиаду, можно снарядить десять экспедиций на Луну. Он спустился в холл и узнал все новости. Оказывается, мы прибыли в Рангун как раз в тот день, когда здесь узнали о потрясающем происшествии: неделю тому назад два американских картографа в долине реки Швели чуть не поймали человека ростом меньше новорожденного младенца. По описаниям это была женщина, которая побежала в сторону китайской границы и скрылась в джунглях. Эта новость на все лады обсуждалась в европейских кварталах, начиная с Бандула-скуэра, где находилось американское посольство. В Рангун уже прибыли две экспедиции - шведская и бразильско-американская. Со дня на день ожидали французскую. Бразильско-американскую экспедицию номинально возглавлял профессор Антеру Камара, но фактически ее руководителем был американец Обри Молохан. Эта экспедиция - самый опасный конкурент. Надо опередить ее. Через несколько дней Шиаду послал меня в китайский квартал Тароктау к врачу нашей экспедиции доктору Ку. Он жил на окраине китайского квартала, в домике-шалаше с бамбуковым каркасом, покрытым пальмовыми листьями. Маленький, толстенький, с добродушной физиономией, доктор сидел на веранде прямо на полу, без рубашки, в такой же цветной юбке, какую носят бирманцы. Я передал ему привет от Аффонсу Шиаду - он на днях приехал в Рангун и ждет доктора. Отвесив мне церемонный поклон, доктор беззвучно рассмеялся. Он в восторге от нашего знакомства, много слышал обо мне, когда был в Гонконге. Очень жалел, что моя детективная карьера так неожиданно прервалась. И крайне опечален финалом всей истории. Лян Бао-мин удрал ночью из больницы и исчез. После этого Фентон освободил слуг старика Фу и сдал дело в архив. Упорно, говорят, что Фентон получил взятку от Ляна. А что с моим помощником? Доктор ответил, что Ян тоже скрылся. Он бежал из Гонконга в Китай, и уже точно известно, что его арестовали в Кантоне, обвинили в шпионаже в пользу американо-английских империалистов и расстреляли. Внезапно доктор растянулся на полу, вытащил из-под циновки револьвер калибра 38 и быстро подполз к краю веранды. Двигался он с легкостью, необычной для его комплекции. Долго всматривался в кусты папоротника, окружавшие банановые деревья. Затем встал и, положив револьвер в вазу с фруктами, объяснил, в чем дело: уже несколько раз неизвестные субъекты пробирались к нему в сад и пытались подслушивать разговоры. Кроме нескольких экспедиций, сюда еще приехала группа работников китайского ансамбля песни и пляски, они гостили в Индии и на днях направятся в шаньские княжества, где будут изучать песни и танцы народностей Северной Бирмы. И может быть, попутно займутся поисками "покетмена". Во всяком случае конкурентов много, надо быть начеку. XIII Шиаду представил меня персоналу нашей экспедиции. Я был поражен, увидев высокого субъекта с длинным лошадиным лицом - моего таинственного знакомого по Гонконгу. Шиаду назвал его - подполковник Гао. Рядом с ним сидел ученый из Сеула - Пак Ман Иль, с широким плоским лицом и крохотными глазками. Как только кончилась церемония представления, Аффонсу усадил всех и заговорил по-китайски, на кантонском диалекте. Он предложил нам быть максимально осторожными. Все экспедиции стараются выведать друг у друга секреты. Корреспонденты тоже охотятся за сведениями. Надо держать язык за зубами. Когда мы остались в номере вдвоем, я упрекнул Шиаду: зачем было морочить мне голову насчет Гао, который, оказывается, вовсе не красный. Шиаду поднял бровь и, усмехнувшись, ответил: он с самого начала считал, что старика убили хунбанцы, и боялся, что они могут расправиться со мной, чтобы сорвать расследование. Поэтому он попросил контору Чжао охранять меня. Контора поручила это бывшему подполковнику Гао, прибывшему из Тайбэя. А затем Шиаду подослал ко мне Гао под видом красного и сообщил, что нас сфотографировали и что теперь мне грозить опасность одновременно со стороны хунбанцев, гоминдановцев и Фентона. Все это он проделал для того, чтобы заставить меня бежать с ним в Бирму. Сделав паузу, он сказал: ради успеха нашего дела нужна строжайшая дисциплина, как в войсках. Поэтому мне придется беспрекословно выполнять все приказания. Первое из них такое: я должен познакомиться с кем-нибудь из артистов китайского ансамбля песни и пляски и постараться узнать о судьбе моего дяди. Когда я заявил, что судьба моего дяди имеет отношение только ко мне и что я вступил в экспедицию добровольно и не намерен подчиняться казарменной дисциплине, Шиаду вынул из кармана мою расписку и, не повышая голоса, объявил, что я присвоил деньги Уикса, следовательно, я - простой вор. Если сообщить об этом местным властям, будут неприятности. Поэтому мне следовало бы трезво оценивать положение и стать благоразумным. В тот же день я пошел в гостиницу в китайском квартале, где остановились артисты. Администратор гостиницы сказал, что все они ушли в город, но кто-то остался на втором этаже в седьмом номере. Я застал там большеглазую девицу с подстриженными волосами и в брюках. На вид ей было не больше двадцати. Она укладывала разноцветные расшитые халаты в бумажные мешки и писала на них тушью цифры. Сев у самой стены, рядом с дверью, я изложил просьбу: не может ли она навести справки о моем родном дяде, профессоре Пекинского университета, - пусть пришлет мне письмо в Рангун, до востребования. Девица старалась держаться солидно. Подбородок у нее был запачкан тушью. Она посоветовала обратиться в китайскую миссию. Я пожал плечами и, сделав глуповатое лицо, сказал, что мне туда неудобно идти. Подумают - гоминдановский террорист и начнут разглядывать, вот так, как она сейчас. Девица поднесла руку ко рту и прыснула. Я тоже засмеялся и вынул руку из кармана брюк, где был револьвер. На мой вопрос, скоро ли ансамбль поедет в Китай, девица ответила, что они выедут на днях в Лашио, оттуда на север, в сторону границы. Она обещала навести справки о моем дяде и сообщить в Рангун. Я доложил о выполнении приказа. Шиаду сказал, что Молохан на днях пошлет вперед часть экспедиции во главе с китайцем-кинооператором. Эта группа направится тоже через Лашио к границе. О нашем маршруте и вообще о наших планах Шиаду ничего не говорил. Я был в полном неведении. Отныне мне полагалось только выполнять приказы. Доктор Ку показал мне заметку в газете, выходящей на английском языке. На квартире одного из иностранных дипломатов был проведен спиритический сеанс - вызвали дух бывшего сотрудника Гарвардского музея Даттона, погибшего в Корее. Дух подтвердил, что он действительно видел скелет крошечного человека. Судя по пропорциям, скелет принадлежал взрослому. После этого вызвали дух Трэси. Он появился на секунду, написал одно слово на стене и исчез. Несколько дам, присутствовавших на сеансе, упали в обморок, так как словечко было из американского солдатского жаргона - абсолютно непечатное. Наконец стало известно, что авангард экспедиции Молохана должен выступить через неделю. Шиаду собрал нас и объявил: оперативная часть экспедиции, то есть мы, выступает завтра. Исследовательская группа, состоящая из ученых, пока остается здесь, мы будем поддерживать с ними связь по радио. Мы должны во что бы то ни стало первыми прийти к цели. Придется действовать в очень трудных и опасных условиях в таких районах, куда еще не проникла цивилизация, где все законы недействительны. Для достижения цели, возможно, придется действовать необычным образом и максимально решительно. Когда мы укладывали вещи, доктор Ку шепнул мне, что Шиаду уже второй раз меняет маршрут. "Белый вариант" отпал, "полосатый" тоже. Я удивился - значит, на северо-восток? Сколько же дней ехать? Доктор ответил: до "Леопарда" около тринадцати часов, если дорога не размыта. На следующее утро мы выехали. Наша группа состояла из Шиаду, подполковника Гао, профессора Пака, доктора Ку, меня, семи носильщиков и двух проводников. Вместо тринадцати мы ехали до Лашио 16 часов. Сойдя с поезда, сели на лошадей и мулов и поехали на север по горным тропкам. За нами должна была проехать авангардная группа экспедиции Молохана. Мы разбили лагерь в густом тиковом лесу, в стороне от проезжей дороги. Она вилась между скалами, возвышающимися над долиной с бамбуковой чащей. На той стороне долины виднелись лысые холмы, испещренные ямами. До войны английская компания добывала здесь драгоценные камни. Теперь местные жители - шаны считали это место обиталищем злых духов. На четвертую ночь после нашего прибытия меня разбудили какие-то вопли. Они доносились со стороны холмов. Я толкнул спавшего рядом доктора. Он долго не открывал глаза, а потом сказал, что это не черти и не духи. И не собаки, хотя похоже на лай. Это олени особой породы. Через минуту доктор снова захрапел. Но я никак не мог уснуть. Вдруг вошел Гао и растолкал доктора. Я сделал вид, что сплю, и прикрыл глаза рукой. Доктор вскочил, натянул резиновые сапоги и взял чемоданчик. Они вышли. Но минут через пять Гао вернулся в палатку, осветил меня фонариком, подошел к чемодану доктора, открыл его своим ключиком, порылся, затем осмотрел портфель, долго ощупывал тюфяк и шарил под подушкой. Закончив обыск и еще раз осветив меня фонариком, он вышел из палатки. Доктор вернулся под утро и сразу же уснул. За утренним завтраком я сказал ему, что Гао осматривал его вещи. Но доктор не выразил особого удивления. Гао хочет выслужиться. Этот жандармский пес подозревает всех, ему мерещатся красные агенты. Мы должны заключить пакт о взаимном осведомлении. Будем информировать друг друга, чтобы нас не слопали. Я пристально посмотрел ему в глаза и спросил: не ловушка ли это? Доктор пожал плечами. Если он выдаст меня, нас возьмут обоих. Мы попадем в руки Гао. А у нашего начальника идеально крепкие нервы. Он может спокойно смотреть, как человеку отдирают ногти, прижигают подмышки. На него это производит такое же впечатление, как будто мухе отрывают крылышки. Я спросил: имел ли он случай убедиться в этом? Доктор сделал испуганные глаза, прикрыл рукой рот и показал в сторону холмов. Внутри у меня все похолодело. Доктор объяснил, что лающие олени действительно водятся в этих горах. Но тот олень, который лаял вчера, - это китаец-кинооператор, начальник авангарда экспедиции Молохана. Его допрашивали. Я сказал, что вскоре после ухода доктора крики прекратились. Вероятно, китаец умер? Доктор мотнул головой. Нет, ему впрыснули морфий, чтобы он заснул. Гао и сельский профессор обработали его как следует, но не до конца. Он еще нужен. Через него будут держать радиосвязь с Молоханом, чтобы узнать, когда тот приедет сюда. Я чуть не выронил чашку с горячим какао. Значит, и Молохана тоже? Неужели Шиаду пойдет на это? Доктор беззвучно рассмеялся и напомнил мне слова нашего шефа: ничему не удивляться. Он вынул из ящика полевой радиоприемник и, надев наушники, прослушал последние новости. Я спросил его: что слышно об экспедиции Уикса? Выяснилось, что Уикс уже приехал в Рангун и готовиться к отъезду. Выехала из Рангуна и шведская экспедиция. По прошествии недели я убедился в том, что лающие олени существуют на самом деле. Но кричали они по-разному: временами испускали пронзительные, душераздирающие вопли. Несколько раз я видал оленей, пробегающих по скалам, и так привык к их крикам, что уже не просыпался. Я сказал об этом доктору, когда мы ложились спать. Он засмеялся, как всегда, беззвучно. Потом вытер глаза и сказал, что в одну из последних ночей кричали как раз не олени. На этот раз исповедовали не только кинооператора, но и Молохана. Его схватили три дня тому назад в соседней долине и приволокли в пещеру, где находился ослепший кинооператор. У Молохана нашли два очень важных документа. Первый - рекомендательное письмо от старика Фу, с его личной печаткой, к некоторым лицам в пункте "Азалия" - условное название одного китайского города. А второй документ - письмо на зеленом шелку из Китая на имя Фу Шу о том, что удалось узнать, где находятся вещи и бумаги Трэси. Его чемоданы обнаружены в пункте "Пион". Оба эти письма Молохан получил от Ляна. Я согласился с тем, что эти письма очень ценны. Но неужели ради них надо уничтожать Молохана? Доктор кивнул головой. Тот, у кого эти письма, может считать, что "покетмен" у него в кармане. Шиаду убрал с дороги главного соперника. Я поинтересовался: спрашивали ли Молохана насчет хунбанцев? Доктор удивленно уставился на меня: каких хунбанцев? Я был поражен. Неужели он не знает, что Лян пособник хунбанцев? Об этом мне сказал Шиаду. Доктор отвел глаза. Я понял, что он увиливает от ответа. Тогда я решил схитрить и заявил, что мне все известно, в частности о том, что Шиаду пользовался услугами конторы Чжао. Доктор кивнул головой. Значит, я в курсе дела? Я подтвердил: да, все знаю, и мне известна роль Гао. Доктор усмехнулся. Если я знаю о роли Гао, о том, что он был подставлен к Ляну и приходил в ту ночь в гостиницу, то зачем я спрашиваю насчет хунбанцев? Мне должно быть ясно, что никакого отношения к хунбанцам Лян не имел и поэтому никак не мог связать с ними Молохана. Я перевел разговор на письмо, написанное на зеленом шелку. Это второе по счету. До него из Китая пришло письмо на желтом шелку - о смерти Трэси в монастыре Гюньцин и о том, что начаты поиски его вещей. Письмо было похищено хунбанцами у одного человека в Гонконге. Доктор покачал головой - очевидно, бирманский климат плохо подействовал на меня, я стал все путать. Письмо на желтом шелку Гао получил от Ляна в ту самую ночь, разве Шиаду не говорил об этом? А сейчас оно у него. При чем тут хунбанцы? Доктор взглянул на будильник, включил радиоприемник и надел наушники. Би-Би-Си сообщило, что экспедиция Уикса окончательно сформирована. Он собирается получить от пекинского правительства разрешение на проезд в особый район Чамдо. Очень интересная новость. И весьма тревожная. Судя по всему, наш шеф имел в виду пробраться в пункты "Пион" и "Азалия" без разрешения китайской стороны. Нам придется выжидать удобный момент для перехода через границу. А Уикс, если получит разрешение, направится прямо в интересующие его районы. Он может утереть нам нос у финиша. Доктор улегся на постели и сквозь зевок спросил: а может быть, мне следовало бы вернуться к Уиксу? Я не ответил. Доктор вскоре захрапел. Через некоторое время где-то далеко завыли шакалы, потом пролаял олень. На следующий день Шиаду дал мне задание. В этот район прибыли артисты ансамбля песни и танца, того самого, который был в Рангуне. Они ходят по деревням и записывают песни. Завтра они будут в деревушке за горой с монастырем. Я должен будто случайно встретиться со знакомой мне девицей и спросить, послала ли она запрос о дяде, и заодно узнать, куда ансамбль поедет отсюда. Вечером Шиаду вызвал к себе доктора. Он вернулся не скоро. Снял с себя клетчатый пиджак и синие брюки, аккуратно сложил их, сел на постель и долго молчал. Когда мы улеглись спать, он сказал, что Шиаду решил сбить одним камнем двух птиц. Сегодня утром подполковник Гао и профессор Пак вместе с носильщиком выехали в сторону реки Швели, взяв с собой несколько брезентовых свертков и лопаты. Шиаду подкупил монаха из местного монастыря. Он завтра пойдет в сторону Бамо, по дороге встретит членов шведской экспедиции, направляющихся сюда, и сообщит им, что группа китайцев, выдающих себя за певцов, танцоров и музыкантов, недавно схватила несколько иностранцев путешественников, замучила их и зарыла на берегу реки. Монах проведет шведов к той бамбуковой роще, где похоронены изуродованные трупы. Весь мир содрогнется, узнав об ужасной смерти Молохана и его помощников. А через некоторое время иностранным миссиям в Рангуне будет разослано письмо бывшего проводника экспедиции Уикса о том, что китайские лжеартисты получили все сведения о маршруте Молохана от Уикса, и, таким образом, он является пособником китайских красных. Сообщение доктора взволновало меня. Я ворочался с боку на бок. Доктор наклонился надо мной и зашептал. Если я не хочу быть соучастником всех этих страшных дел - надо бежать. Сейчас в Лашио - не так далеко отсюда - находится группа иностранных ботаников. Они несомненно возьмут меня под защиту. Доктор дал мне две таблетки от головной боли. Я запил их виски и погрузился в крепкий сон. Проспал до девяти утра. Встал с ясной головой, будто выкупался в волшебной воде. Доктора уже не было. Я отправился гулять в сторону реки, по которой сплавляют лес, и вернулся после полудня. У палатки меня ждали Шиаду и Гао. Шиаду в упор спросил: где доктор? Я ответил, что утром, когда проснулся, его уже не было. На вопрос Гао, как вел себя доктор вчера вечером, не рассказывал ли о чем-нибудь, я ответил, что у меня была ужасная головная боль, к тому же доктор дал мне снотворные таблетки и я плохо соображал. Смутно помню: он болтал что-то о китайском ансамбле, о реке Швели и насчет каких-то ботаников. Гао кивнул головой и сообщил Шиаду, что группа участников международного конгресса ботаников, состоявшегося недавно в Таиланде, сейчас находится в Лашио. Вошел Пак и доложил: двое местных жителей сказали, что рано утром китаец в клетчатом пиджаке пришел в их деревушку, купил за большие деньги мула и ускакал в южном направлении. Шиаду ударил ногой по чемодану. Все содержимое его вывалилось на землю. Шиаду стал топтать блокноты, пачки сигарет и белье. Он приказал Гао немедленно направиться по дороге на юг, а Паку - на запад. Я обошел деревушку кругом и на обратном пути у маленького водопада встретил китайцев из ансамбля. Они сидели на траве вокруг двух бирманцев и били в длинные ручные барабаны. Из-за дерева меня окликнули. Я обернулся и увидел большие глаза на смуглом лице. На этот раз подбородок девицы был выпачкан чем-то зеленым. Она сидела на пне и мастерила из стебельков клетку для цикад или сверчков. Запрос о моем дяде уже послан, ответ пришлют в Рангун. Недавно в газетах писали, что дядя ездил в Чехословакию. Я поблагодарил ее за радостную для меня весть: мне говорили, что мой дядя умер, а он, оказывается, здравствует. Затем я спросил: долго ли они пробудут здесь? Нет, они уедут послезавтра. Они изучают тут очень интересные старинные танцы шанов, похожие на танцы народностей лису и наси. А потом ансамбль поедет в сторону Мьиткина, а оттуда через Садон - в Китай. Доктора нигде не нашли, хотя обшарили все окрестности. Судя по всему, он действительно удрал на муле. Но куда? Ночью мы собрались в палатке Шиаду. Перед ним лежала большая карта пограничного района. Шиаду высказал предположение: Ку догадался, что его раскусили и собираются допросить, и убежал, воспользовавшись отсутствием Гао и Пака. У входа в палатку появился китаец-носильщик. Он сообщил: артисты ансамбля вдруг собрали вещи, погрузили на арбы и быстро ушли в сторону границы. Они собирались через несколько дней поехать на север до Мьиткина, но внезапно изменили план. По всей вероятности, доктор добрался до Лашио и поднял шум. Мы связались по радио с находящейся в Рангуне исследовательской группой нашей экспедиции и сообщили о создавшемся положении. Ночью за нами прилетит геликоптер. Мы направились в Таиланд, на базу "Даттон". XIV Эта база находилась к северу от Чиенгмая. До войны в этом районе были оловянные рудники английских предпринимателей. Затем их перекупила компания "Чикаго майнинг корпорейшн". Она теперь строила оловоплавильный завод. Территория строящегося завода примыкала к большому лесу с севера, а база - с юга. Камфарные и хинные деревья были сверху донизу густо опутаны лазящими пальмами. Стволы пальм, образуя клубки и петли самых причудливых форм, ползли, извиваясь, по земле, перекидывались с дерева на дерево или свисали с веток. Как будто тысячи удавов оплели лес и застыли. База была отделена от леса болотами. По их берегам чинно расхаживали цапли. Большое поле, на котором можно проводить одновременно десять бейсбольных матчей, было огорожено колючей проволокой. На нем рассыпаны белые домики на сваях, окруженные фикусами и панданусами, похожими на гигантские пальмы. С одного края поля - взлетно-посадочная площадка, с другого - выстроились радиомачты. Такова база "Даттон" - опорный пункт нашей экспедиции. Отсюда предстояло совершить прыжок к цели. Через два дня после нашего бегства началась свистопляска в эфире. Первое сообщение было передано из Дели - путешественник, прибывший в Лашио, заявил правительственному комиссару, что недалеко от бирмано-китайской границы произошла кровавая трагедия - шайка бандитов с целью грабежа убила нескольких членов бразильско-американской экспедиции и зарыла их трупы у реки Швели, севернее Намкама. Убийцы хотели свалить вину на группу китайцев, находившихся в то время поблизости от места происшествия. Затем французское радио сообщило, что путешественник, выступивший в Лашио с заявлением о бандитах, - член английской экспедиции Уикса. А еще через несколько дней "Голос Америки" передал сообщение, что Обри Молохан и другие, очевидно, убиты китайскими пограничниками, а не бандитами. Шиаду констатировал: о нашей экспедиции ни слова. Значит, Уикс приказал доктору не называть нас, чтобы мы не ответили каким-нибудь разоблачением. Он ограничился тем, что оказал услугу китайской стороне с целью облегчить себе получение визы в Китай. В общем, мы зря удрали из Бирмы. Шиаду объявил, что наше пребывание на базе "Даттон" затянется, надо вооружиться терпением. В общей сложности мы пробыли в "Даттоне" свыше четырех месяцев. Я отправил письмо в Гонконг университетскому библиотекарю и перевел ему деньги. Он прислал в Чиенгмай до востребования пачку новых книг и журналов. В одну из книг он вложил письмо. Микропигмей, оказывается, стоял в центре внимания ученых обоих полушарий. Но он вошел в моду не только в сфере науки. Газеты, радио, кино и телевидение разрекламировали его. Появился танец пигмитрот. Духи "Девочка с пальчик" считались в Париже духами миллиардерш - они были в двадцать раз дороже герлэновского "Шалимар". Известный детективный писатель Эрик Амблер выпустил новый роман "Тайна красных карликов" - о подрывной деятельности микропигмеев-диверсантов, прибывших в Америку из одной неатлантической державы. Книги по антропологии, присланные из Гонконга, помогли наконец раскрыть загадку, которая уже давно мучила меня, - тайну цифр в письме Трэси - 28 - 97. После долгих размышлений я пришел к выводу: цифры означают расовые признаки 28 - это данные о процентах выпуклой спинки носа, а 97 - данные о процентах жестких волос. Приводя средние цифры, Трэси указывал, что найденный им "покетмен" по антропологическому типу близок китайцам. Своим открытием я поделился с Шиаду. Похвалив меня за умение расшифровывать загадки, он сказал, что я, несмотря на всю свою проницательность, все же допустил ошибку в деле старика Фу - пошел по ложному следу. На самом же деле старик Фу был убит хунбанцами - именно ими. Я ответил: тайна смерти старика раскрыта мной правильно - могу изложить в письменном виде ход моих рассуждений. Шиаду попросил сделать это. XV "Уважаемый, сэр! Выполняю Вашу просьбу и сообщаю, как я разгадал тайну убийства Фу Шу. 1. Кто убил старика? И кто похитил его труп? Надо было выяснить эти два вопроса в ходе расследования. Вначале мы блуждали в темноте. Но затем стали постепенно расти подозрения в отношении Ляна. Узнав, что к Ляну кто-то приходил ночью, Ян заинтересовался: кто вообще был в ту ночь в коридоре третьего этажа? И вдруг он узнал о моем появлении в ту ночь наверху. Это сбило его с толку. Он объявил: меня опознали по книжной закладке. Но о том, что лента с перьями была превращена мной в книжную закладку, я не говорил никому, кроме вас. Следовательно, только Вы могли сказать об этом мальчику-посыльному и Яну. С какой целью Вы это сделали? Конечно, для того, чтобы бросить тень на меня, чтобы пустить Яна, а затем и Фентона по ложному следу и выгородить настоящего убийцу. Кто же был убийцей? 2. Уикс, приступив к организации экспедиции, решил использовать старика Фу - получить у него не только деньги, но и рекомендательные письма к его подручным в Китае и сведения о вещах и бумагах Трэси. Уикс подкатился к Ляну, и тот обещал свести его с Фу. Эта встреча должна была обеспечить успех экспедиции Уикса. Вы тоже готовили экспедицию. Но Вы опоздали со стартом. Уикс вырвался вперед. Вы обратились за помощью к конторе Чжао, и она подставила Гао к Ляну. Вы узнали, что Уикс вот-вот увидится с Фу и в этом случае Ваши планы и надежды превратятся в дым. Уиксу, ожидавшему встречи с Фу, разумеется, надо было, чтобы он здравствовал. Мне, собиравшемуся ехать вместе с Уиксом, - тоже. И секретарю Ляну, который вел игру одновременно с Уиксом, Вами (через Гао) и Молоханом, тоже надо было, чтобы со стариком ничего не случилось. Но у Вас другое положение. Вам надо было, чтобы встреча Уикса с Фу сорвалась, чтобы она вообще не состоялась. Вы были заинтересованы в том, чтобы Фу перестал существовать. 3. И Вы стали действовать. Через контору Чжао посылали угрожающие письма, чтобы терроризировать Фу. Вы знали об обстоятельствах смерти Фу Яо - младшего брата старика. С ним Вы были хорошо знакомы. У Вас был записан его голос - он читал отрывки из китайских классических романов. Вы решили использовать отрывок из 23-й главы "Троецарствия", который мог бы напомнить старику аналогичный эпизод из жизни. Чтобы обеспечить успех, Вы послали старику письмо со смертным приговором. В ночь на воскресенье - в два часа - Вы позвонили старику и, как только он взял телефонную трубку, пустили магнитофон. Старик услышал следующий отрывок: "Цао обратился к лекарю с вопросом: "Кто тебя послал поднести мне яд?" Лекарь ответил: "Небо послало меня убить злодея!" Цао снова велел бить его. И он спросил: "Почему у тебя девять пальцев, а где десятый?" Лекарь ответил: "Откусил в знак клятвы, что убью злодея". Этот отрывок должен был напомнить старику встречу с врачом, подосланным его братом. Но самым страшным для Фу Шу был голос убитого. Это так потрясло старика, что он упал и разбил себе голову, затем дотащился до кровати и умер. Вы использовали оружие, от которого нельзя защититься никакими железными дверями, засовами и стенами. 4. Что же касается похищения трупа, то ничего определенного сказать не могу. Ведь для того, чтобы осуществить это похищение, тем, кто стоял и ждал на лестнице прачечной, надо было точно знать час и минуту, когда в результате тревоги, поднятой Азизом, Лян и другие взломают дверь, ворвутся в спальню Фу и когда Лян, отправив телохранителей вниз за полицией, останется один. Возникает еще ряд вопросов: кто поставил будильник на пять часов, было ли подсыпано снотворное в термос, и кто это сделал? Короче говоря, данных для того, чтобы выяснить этот вопрос, у меня нет. 5. Как только началось расследование, Вы стали следить за тем, чтобы оно не пошло в опасном для Вас направлении. Когда Ян узнал о Вашей дружбе с Фу Яо - братом старика и о ночном госте Ляна, Вы сейчас же послали Яну угрожающее письмо и устроили первое покушение (камень). Затем через мальчика-посыльного, опознавшего меня, возбудили у Яна подозрение и, организовав второе покушение на него, приписали мне выстрел и послали Фентону анонимку. Одновременно с этим Вы убеждали меня, что убийство Фу и оба покушения на Яна - дело рук хунбанцев. Узнав, что арест Ляна неминуем, Вы решили убрать его, дабы не выплыла наружу роль Гао и конторы. Чтобы направить подозрение против меня, один из агентов конторы, прикинувшись пьяным, испачкал мою рубашку кровью. Покушение так потрясло Ляна, так на него подействовало сообщение о моей окровавленной рубашке, что он дал показания против меня. В общем, Вам удалось сбить всех с толку и запутать следствие. 6. Узнав, что я получил ценные сведения от телефонистки, Вы зажали ей рот. Но опоздали. Я успел узнать причину смерти старика. Вы допустили непростительный промах. Телефонистки часто подслушивают разговоры, Вы этого не приняли во внимание. Нужно было заблаговременно всунуть ей в рот кляп. А первым Вашим промахом было то, что Вы не проверили, говорил ли я еще кому-нибудь насчет книжной закладки. Как только Вы поняли, что я разгадал тайну и могу разоблачить Вас, Вы решили форсировать события - похитили у меня рубашку и письмо на желтом шелку, подослали ко мне Гао под видом красного, припугнули гонконгск