азал я. Тогда он начал говорить об операции "Олимпик" - плане высадки войск на острове Кюсю. Проведение этого плана намечено на конец осени этого года. Я сказал, что об этом плане у нас известив даже грудным младенцам. И все знают, что если американцы решатся осуществить высадку в японской метрополии, то не скоро. И если они все же сунутся, то это обойдется им очень дорого. - Это верно, - сказал пленный. - Даже такой крошечный островок, как Иводзима, площадью в тринадцать квадратных километров, потребовал у нас больших жертв. Мы потеряли почти тридцать три процента высадившихся войск. В Пентагоне, то есть в нашем военном министерстве, считают, что высадка в Японии нам будет стоить трехсот тысяч человек... - А в нашем Пентагоне - на Итигаядай - уже высчитали, что высадка вам будет стоить пятисот тысяч человек. Эта высадка может кончиться полной катастрофой для вас, потому что вы до сих пор проводили так называемую стратегию Макартура - дрались с нами только на небольших островах, где у нас было мало войск и где нельзя было развернуться. Если бы вы сразились с нами на большом континентальном фронте, например в Китае, мы бы вас расколошматили вдребезги. Все ваши победы в Европе стоят очень дешево. Немцы отступали, а вы бежали за ними и называли это наступлением. Стоило двум немецким танковым соединениям перейти в контрнаступление в Арденнах, как все ваши армии в Европе очутились на краю гибели. Вас спасли русские. Вы умеете драться только тогда, когда у противника в пятьдесят раз меньше войск, танков, самолетов и снарядов, чем у вас. Все ваши победы над нами на островах юга сводились именно к этому. А в самой Японии мы вам преподнесем настоящую войну. Мы впервые столкнемся с вами на большом фронте. Вот тогда и посмотрим, как вы умеете воевать. - Вы, пожалуй, правы относительно операции "Олимпик", - сказал Харшбергер. - Боюсь, что эту операцию будет очень трудно провести. А что касается операции "Коронет", то есть высадка в Токийском заливе, то думаю, что она вовсе останется на бумаге... Слишком уж дорого это будет нам стоить. Пиррова победа нам не нужна. А тем более катастрофа. Короче говоря, до победы над вами еще далеко. Я недавно разговаривал с начальником штаба Сатерлендом, правой рукой Макартура, и другими штабистами. Все сходятся на том, что путь до Токио займет еще несколько лет... - Напишите об этом, и как можно подробнее. - Если я напишу, меня не убьют? - спросил он и попытался улыбнуться. - Если ваши сведения будут признаны заслуживающими внимания, вас не убьют. Одна из заповедей японской воинской морали гласит: быть великодушным к поверженному врагу. И особенно к врагу, который дал интересные сведения. Мы ценим искренность. Харшбергер поклонился и, не спрашивая разрешения, взял сигарету из моего портсигара на столике и закурил. Я закрыл портсигар и спросил: - Значит, ваше командование считает, что до победы еще далеко? - Да. И вот поэтому у нас в Вашингтоне очень заинтересовались тем, что происходит сейчас в ваших сановных сферах, связанных с концернами. Нам уже известно, что через несколько дней после капитуляции Германии группа ваших сановников доложила императору свои соображения относительно зондирования почвы для мирных переговоров. Нам известно, что представитель Иокогамского валютного банка в Швейцарии, некий Китамура, получил от пяти главных концернов Японии телеграмму, уполномочивающую его начать предварительные переговоры с американскими деловыми кругами. И мы приказали нашему вице-консулу Лада-Мокарскому, который является в то же время директором филиала банка Шредер, встретиться с этим Китамура... - Дальше! - ...Китамура прозрачно намекнул на то, что ваше правительство собирается позондировать почву для начала переговоров с Советским правительством и что проведение этого зондажа поручено бывшему премьер-министру Хирота. - И у вас в Вашингтоне, конечно, встревожились... - Очень. Поэтому мы приказали Чан Кай-ши послать в Токио нанкинского сановника Мю Бина для секретных переговоров с вашим премьер-министром... Я засмеялся. - О том, что эти тайные переговоры велись по вашему приказу, можно было сразу же догадаться. Пока этот Мю Бин находился в Токио, ваши самолеты ни разу не налетали на город. Харшбергер сказал, что Америка имела отношение и к другим тайным переговорам, проводившимся раньше, например к переговорам между японским послом в Мадриде Сума и английским послом Хором в 1942 году. Черчилль тогда предложил Японии мир, признав ее права на Северный Китай, но просил взамен вернуть Сингапур и Малайю. Однако Тодзио прервал эти переговоры, потому что как раз в это время немцы начали наступление в России, а Роммель двинулся на Суэц. Эти тайные переговоры в Мадриде велись с ведома Америки. - Переговоры в Мадриде нас не удивили, потому что тогда ваше положение было критическим. На юге мы были на подступах к Австралии, а на севере уже высадились на Алеутских островах. Но теперь у Японии уже нет союзников, и положение на Тихом океане изменилось в вашу пользу... Почему вы теперь подсылаете к нам Мю Бина и пытаетесь начать переговоры в Швейцарии? Хотите скорей кончить войну? - Да. - Пленный многозначительно прищурил глаза: - Видите ли... с приходом нового президента к власти в наших высших военных сферах стали поговаривать о том, что надо скорей кончить войну с вами. - Напишите об этом, и как можно подробнее. - Если я напишу обо всем, вы не убьете меня? - Вы останетесь в живых. Можете поздравить себя. Харшбергер поклонился: - Я подробно напишу обо всем. И когда меня будут допрашивать в Токио, на Итигаядай, и еще где-нибудь, я заявлю, что попал в плен... в единственном числе... Больше никого, кроме меня, пленных не было. Ни-ко-го! Он протянул руку к моему портсигару. Мне показалось, что он подмигнул мне. Я вскочил и, ударив его по щеке, крикнул: - Встать, мерзавец! Здесь тебе не бар. С тобой разговаривает офицер императорской армии. Веди себя прилично накануне смерти! Харшбергер поднялся и прошептал дрожащим голосом - на этот раз по-английски: - Прошу извинить меня, господин подполковник. Не убивайте меня. - Садитесь, майор, - сказал я вежливо и протянул ему сигарету. - Я уже сказал вам, что можете не беспокоиться за свою жизнь. Вас отправят в самый комфортабельный лагерь, где находятся ваши и английские генералы, в Кусацу. Он удивленно поднял брови: - Кусацу? Это же курорт с минеральными водами... Знаменитый курорт... - Вот туда и поедете. Будете лечиться, играть в бридж и пинг-понг и ждать окончания войны. Я, может быть, тоже приеду туда залечивать рану, иногда она беспокоит меня. - Я повернул голову и показал шрам за ухом. 3 Выкурив сигарету, пленный тихо сказал: - А в общем, напрасно мы воюем. Зря затеяли эту войну. - Зря? - Зря. Так у нас говорят многие. Разрешите говорить откровенно, в порядке, так сказать, приватной беседы... - Разрешаю. Можете сесть удобнее, скрестите ноги. - Мы всегда верили, - начал Харшбергер, - что вы пойдете туда, куда вам нужно идти. Мы даже одобряли проведенную вами оккупацию Манчжурии в 1931 году, ибо знали, что эта операция связана с планом войны с Россией, утвержденным вашим императором. Нашей разведке уже давно было известно, что в военных сферах Японии идет спор между сторонниками двух планов - плана Исихара "Вперед, на север" и плана Муто "Вперед, на юг". Мы знали, что 2 июля 1941 года на совещании под личным председательством императора было решено начать войну с Россией. Ваш император принял план Исихара. Но когда немцы подошли к Москве, сторонники плана Муто убедили императора в том, что русские уже проиграли войну и через некоторое время можно будет просто ввести войска в Сибирь и занять территорию до Урала. Вместо войны с Россией Тодзио и Муто предложили захватить Малайю, Индонезию и Австралию, обещав императору, что война на Тихом океане кончится быстро, потому что вслед за Россией капитулирует Англия, и Америка не захочет драться в одиночку. Ваш император поверил Тодзио и Муто, вы пошли на юг и влезли в эту войну. Зачем вы пошли не в ту сторону? Я пожал плечами и усмехнулся: - Предъявляйте претензии русским. Они должны были сдаться немцам в декабре 1941 года, но не сделали этого и опрокинули план Муто. Теперь уже поздно говорить об этом. - В наших влиятельных кругах открыто говорят, что война между нами - трагическая ошибка и что ее надо исправить. Пока идет эта война, вы являетесь нашим врагом, но дальновидные люди уже считают угрозой Э 1 не вас. Я понимающе кивнул головой: - Вы рассчитывали на то, что русские придут к финишу войны в Европе еле живые, и просчитались. Сейчас они для вас угроза Э 1, а скоро станут врагом Э 1. - Да. Наши лидеры считают, что вторая мировая война должна кончиться утверждением абсолютного лидерства Америки во всем мире. - Абсолютного господства? - Да. Но путь к этому абсолютному лидерству нам преграждают те, кого мы называем угрозой Э 1. И в дальнейшем эта помеха будет расти все больше и больше. Нам надо думать о будущем. И прежде всего... о будущем американском "плане Исихара". И тогда Япония будет очень нужна нам. Достаточно сильная Япония, конечно. А отсюда вывод: не в наших интересах разгромить до конца Японскую империю. Надо кончить нашу войну, не доводя друг друга до нокаута. - Значит, в ваших высших сферах хотят как можно скорей кончить войну с нами? - Да. Чтобы иметь свободные руки. Чтобы начать как можно скорее... Издали донесся пронзительный вопль, совсем не похожий на человеческий. Он внезапно оборвался на высокой ноте. Муссолини, очевидно, кончил допрос и принялся за дело. Харшбергер тихо охнул и повалился на пол, закрыв голову руками. Он начал громко икать. Я налил чаю в чашку, положил на нее накрест палочки и предложил пленному делать небольшие глотки из каждого сектора по очереди. - Старинное японское средство против икоты. Попробуйте. Если не поможет, попробуем другое, более решительное. Палочки, положенные крестом, помогли - икота прекратилась. Пора было кончать допрос. Все, что можно было выжать из пленного, по-видимому, уже было выжато. Передо мной сидел уже не человек, а отходы, годные только для смазки меча. Кончал допрос я всегда одним и тем же приемом. Я вдруг вскочил и гаркнул изо всех сил: - Хватит дурака валять! Все, что вы сказали, - ерунда! Говорите о самом главном! Об этом самом! Считаю до трех! Раз... Пленный выронил чашку и, протянув ко мне руки, быстро зашептал: - Подождите, не убивайте. Если насчет Тиниана, то я не говорил потому, что я сам не знаю толком: это ведь сверхсекрет... Я еще раз крикнул: - Говори! - И, усаживаясь, добавил обычным голосом: - А что вам все-таки известно? - Мне известно только то, что на остров Тиниан 29 мая прибыл наземный персонал 509-го полка тяжелых бомбардировщиков из секретной авиабазы в Уэндовере в штате Юта. Полк условно именуется "Летящая стрела". А до этого прибыло пятнадцать самолетов типа "Б-29" этого же полка. Я совсем случайно узнал, что этот полк должен провести какую-то чрезвычайно важную операцию. - Все это нам известно. А что вы знаете об этой чрезвычайно важной операции? Харшбергер молитвенно сложил руки и замотал головой. - Ровным счетом ничего. Клянусь честью офицера. Я только слышал, что имеется в виду пустить какое-то новое оружие... его изготовляют в Ханфорде на берегу реки Колумбия и в Лос-Аламосе в штате Нью-Мексико. Для охраны этого секрета организована специальная контрразведка под шифрованным названием "Крипе". И еще я узнал, что операция, которую должен провести 509-й полк, называется "Серебряное блюдо". - Врете! Нам хорошо известно, что операцией "Серебряное блюдо" называются мероприятия по поставке вооружения и продовольствия Америкой другим государствам. Второй отдел вашего генштаба пользуется именно этим кодированным названием. Вы наврали, думая, что мы ничего не знаем. - Нет, не вру! Значит, у нас два "Серебряных блюда". Я говорю правду, вот увидите, мои слова подтвердятся. Я сказал вам все, все... и больше я ничего не знаю... клянусь. Я сказал все... - Он быстро замотал головой и упал лицом на столик. - Ладно, прервем на этом беседу, - сказал я. - Вы еще не все сказали. Придется применить некоторые меры. Пака отдохните и соберитесь с силами. Я посадил на свое место солдата и пошел искать Дзинтана. Он сидел на камне у колодца и просматривал записную книжку, взятую у одного из пленных. Выслушав меня, Дзинтан сказал, что о показаниях Харшбергера надо будет на всякий случай сообщить начальству на Итигаядай. Он сейчас поедет в Оихама и оттуда позвонит в адъютантский отдел главной квартиры. - А те двое? - спросил я. Дзинтан сделал жест фехтовальщика. - Я показал им, как надо рубить. Одним ударом - от плеча к бедру, наискось. А с другим американцем получилась ерунда. Его дали офицерику из студентов. Он пытался, но ничего у него не получилось, только весь забрызгался. Тогда за дело принялся Муссолини. Он сделал кимотори образцово. Студенты-ополченцы чуть не попадали в обморок... А ты подожди, я доложу начальству и дам тебе знать. Ты, наверно, тоже хочешь отведать? - Я это пробовал на острове Макин. Тогда тоже поймали летчиков. Но те были бравые ребята, а этот такой слюнтяй, что меня тошнит заранее. Еще заразишься от него трусостью. Я просто зарублю его. Через час от Дзинтана прибыл подпоручик и передал мне, что из Токио получен приказ немедленно доставить пленного в целости и сохранности в военное министерство. На Итигаядай Харшбергер повторил свои показания. По-видимому, он больше ничего не знал об операциях "Олимпик", "Коронет" и "Серебряное блюдо". Но он очень подробно рассказал о настроениях в Пентагоне и особенно о том, как там уже стали поговаривать о неизбежности "третьей завершающей" войны. По распоряжению военного министра пленного оставили в живых и отправили в лагерь Э 7 в Фукуока. Тогда-то Токийская роза и передала по радио сообщение о полке "Летящая стрела". А я был вызван к старшему адъютанту министра и получил награду за исключительное умение допрашивать - бутылку французского коньяку "Наполеон". "ЯШМА ВДРЕБЕЗГИ" 1 Показания американского офицера, искусно откупоренного мной, оказались более ценными, чем я думал. Сведения о том, что в ближайшем будущем может начаться американо-советская война, были признаны совершенно достоверными, так как совпадали с донесениями, полученными от наших военных атташе в Стокгольме и в Берне, которым удалось установить контакт с агентами, обслуживавшими американские разведывательные резидентуры. Теперь, взирая с этого сувонского холма на минувшее, сознаешь всю смехотворность и нелепость споров, происходивших в последние месяцы войны в наших "высших сферах". Поражаешься недомыслию и недальновидности тех, кто вершил тогда судьбами империи. Группа виднейших сановников, тесно связанных с финансовыми магнатами Токио и Осака, твердила: война уже проиграна безвозвратно. Не надо больше раздражать Америку своим упрямством, лучше скорей капитулировать перед ней и развязать ей руки для открытия войны против России. А там посмотрим... Но наши высшие военачальники, те самые, которые в свое время поддержали Тодзио и Муто и, допустив роковую ошибку - вместо вторжения в Сибирь сбросили бомбы на Перл-Харбор, - теперь доказывали: Америка хочет как можно скорее кончить войну на Тихом океане, чтобы начать другую войну. Значит, можно принудить Америку заключить с нами компромиссный мир, оставляющий за империей господствующее положение в Азии. А для того чтобы заставить Америку пойти на уступки, надо показать ей, что мы готовы еще долго драться. По требованию армейского командования было созвано экстренное заседание Высшего совета по ведению войны. Военный министр генерал Анами и начальник генштаба генерал Умедзу неожиданно огласили проект "Основной программы ведения войны". Премьер-министр адмирал Судзуки и прочие министры сидели вытаращив глаза от изумления. Они впервые слышали об этом проекте. Стратегический план, вытекающий из этой программы, заключался в следующем. Как только американцы начнут высадку на Хонсю, все наши войска в метрополии, разделенные на две группы армий под командованием фельдмаршалов Сугияма и Хата, завяжут бои на самом берегу. Если нам не удастся сбросить врага в море, мы организованно отойдем в горные районы центральной части Хонсю. Если в ходе боев наши войска окажутся отрезанными друг от друга, каждое отрезанное соединение будет действовать совершенно независимо, проводя так называемую "стратегию дождевого червя". Как только Япония превратится в театр военных действий, император и правительство переедут в Манчжурию, и временной столицей станет Синьцзин. Защита нового центра империи будет поручена Квантунской армии. Никто из членов Высшего совета по ведению войны не осмелился выступить против "Основной программы". Анами и Умедзу представили план последней, завершающей стадии войны на высочайшее рассмотрение. Император утвердил план без всяких изменений. Страна была извещена о принятом решении: воевать до конца, до победы, если даже вся Япония будет испепелена. Если Америка не возьмет обратно Каирскую декларацию, требующую от Японии безоговорочной капитуляции, мы пустим в ход наш план "Яшма вдребезги!" Все японцы должны проникнуться решимостью умереть, разбиться вдребезги, подобно яшме! Меня и Дзинтана вызвали тогда в секретариат министра и поздравили с назначением: мы были прикомандированы к флигель-адъютантской части в качестве офицеров для особо важных поручений с оставлением в штате армейского отдела главной квартиры. 2 В начале последнего года войны мы применили новое оружие: к небольшим воздушным шарам привязывались бомбы и пускались через океан. Через некоторое время мы узнали о том, что некоторые из этих бомб долетели до Америки и взорвались вдали от населенных пунктов, напугав нескольких лесорубов. Никакого влияния на ход войны эти шары с бомбами оказать не могли. Значительно больший эффект произвел шар, пущенный нашей сановной кликой по приказу главных концернов. Через представителя иокогамского валютного банка в Швейцарии Китамура американцам были подброшены сведения о том, что будто бы между Токио и Москвой начались какие-то переговоры. Чтобы подкрепить эти сведения, бывшему премьер-министру Хирота было поручено съездить на курорт в горах Хаконэ, где находился советский посол Малик. Визиты Хирота имели целью прощупать позицию советской стороны. Но ничего, кроме мнения Малика о погоде и об окрестных пейзажах, прощупать не удалось. Однако представители нейтральных государств - шведский и швейцарский посланники - узнали о поездке Хирота: первый - от японского виконта, приятеля по игре в гольф, а второй - от учительницы, обучавшей его супругу чайной церемонии. Разумеется, мы не знали тогда о том, что теперь известно всему миру: в Ялте было заключено секретное соглашение, согласно которому Советский Союз дал твердое обещание своим союзникам вступить в войну с Японией вскоре после завершения войны с Германией. Как показало будущее, русские точно выполнили это обещание. Но как бы то ни было, наша комбинация удалась. Швейцарский и шведский посланники в Токио передали полученные ими сведения по назначению. Американцы забеспокоились. Они вовсе не собирались честно выполнять свои обязательства в отношении русских. И поэтому они не верили русским, так же как гейши не верят никому, ибо сами всегда первыми нарушают свои обещания. Решив, что русские хотят надуть их, вашингтонские гейши стали подмигивать нам. Об этом можно было судить по передачам из Сан-Франциско. Сенатор Кейпхарт сейчас же выступил с заявлением о том, что не нужно настаивать на безоговорочной капитуляции Японии. Такие требования, сказал сенатор, могут только затянуть войну. А журналы "Лайф" и "Тайм" заявили: если Америка не пойдет на компромисс, ей придется принести в жертву не менее миллиона солдат. Убедившись в том, что их шар достиг цели, сановники решили продолжать подготовку почвы для переговоров. Их не останавливало то, что государь уже одобрил план войны до конца. Они решили запугать его. Они говорили, что военное положение ухудшается с каждой минутой не только на фронтах, но и внутри империи. Население уже дошло до утюгов из глины и кастрюль из камня: отобрана не только вся металлическая утварь, но даже вата из постельных тюфяков. Если война затянется до зимы, могут возникнуть беспорядки, которыми воспользуются красные. Над империей нависнет опасность революции. Тот, кто пугает, начинает пугаться сам. Пэры из верхней палаты вызвали представителей тайной политической полиции и министерства иностранных дел, чтобы получить информацию о росте влияния красных внутри и вне империи. Представитель тайной полиции заявил, что подпольные группы красных существуют в районе Осака, префектуре Кагава и даже в военно-морской базе Йокосука. Красное подполье существует и действует. Но еще более тревожным оказался доклад представителя министерства иностранных дел - Огата, бывшего советника нашего посольства в Манчжоу-Го, а до этого секретаря посольства в Москве. Не жалея красок, он нарисовал страшную картину усиления коммунистического влияния во всем мире. И так увлекся, что сам во время доклада дважды пил валерьянку с камфарой. Слушатели последовали его примеру. В верхней палате началась паника. Стенограмму доклада вместе с картой всего мира, испещренной большими красными пятнами и стрелками, немедленно представили князю Коноэ, а князь всеподданнейше доложил обо всем государю. После доклада, как говорили, в августейшие покои срочно вызывали лейбмедика. 3 Вскоре после того как император утвердил план "Яшма вдребезги", среди офицеров столичного гарнизона стали распространяться листовки, отпечатанные на мимеографе. Их выпускала тайная организация, созданная офицерами центральных военных учреждений по примеру Отряда божественных воинов, Общества Маленькой вишни и других офицерских организаций, существовавших в прошлом. В организацию входили офицеры главной квартиры, военного министерства, генштаба и штаба Восточного района. Затем в нее стали вступать офицеры лейб-гвардии, столичного гарнизона и частей, дислоцированных вокруг Токио. Организация имела в виду поставить у власти наделенное чрезвычайными полномочиями военное правительство - без штатских. Это правительство добьется почетного мира с Америкой и совместно с ней осуществит тот план, который уже был однажды утвержден государем и не был отменен, а только отложен на время из-за решения провести сперва план Муто "Вперед, на юг". Дзинтан и Муссолини предложили мне вступить в организацию - поставить на листке свою личную печатку и скрепить ее знаком клятвы, надрезать мизинец и приложить его к бумаге. Я ответил, что еще не разобрался как следует в создавшейся ситуации и хотел бы немного подумать. Я решил посоветоваться со своим старым покровителем и земляком, состоящим ныне в резерве, генерал-лейтенантом Осьминогом. Так мы прозвали его, когда он был начальником военного училища. В свое время он участвовал в нескольких офицерских заговорах и за причастность к убийству премьер-министра Инукаи даже подвергся наказанию - просидел неделю под домашним арестом. Разговор с Осьминогом произошел в противовоздушной щели, вырытой в заднем дворике его дома в Усигомэ, в квартале Вакамия. Старик устроился вполне комфортабельно: дно щели было устлано циновками, сделан брезентовый навес - на стенках полки для посуды и табачного прибора - и, так как часто приходилось ночевать в щели, поставлена жаровня для обогревания ног. Ничего путного Осьминог мне не сказал. Я вылез из его щели совсем разочарованный. Я понял, что старик - верный сподвижник ушедшего на покой Тодзио - окончательно утратил всякое представление о реальной действительности. Эти старики генералы, которые затеяли войну с англосаксами, вовсе не собиравшимися воевать с нами, теперь старались как-то оправдать себя. Осьминог а течение нескольких часов угощал меня разговорами о том, что виноваты во всем наши военные цензоры, которые по неграмотности часто пропускали на фронт письма с иносказательными текстами, извещавшими солдат о неверности их жен из-за нехватки продовольствия в метрополии. Эти письма подорвали боевой дух армии. Но война, утверждал старик, еще не проиграна. Боги спасут Японию. Государь уже совершил вместе с членами правительства и чинами высшего военного командования поездку в Исэ для вознесения молитв основательнице династии богине Аматерасу. Надо устроить теперь всенародное молебствие. Затем надо послать к американцам самого красноречивого офицера из осведомительного сектора армии, который расскажет им о том, что их ожидает в Японии в связи с планом "Яшма вдребезги" и какие виды секретного оружия имеются у нас. Как только американцы узнают о нашем секретном оружии, они пойдут с нами на мир, чтобы сообща употребить это оружие по назначению, то есть против русских Я поблагодарил старика за интересные сведения и откланялся. Я по-прежнему не знал, к кому примкнуть, к тем, кто за немедленную капитуляцию, или к тем, кто за попытку еще немного поторговаться с Америкой. Я верил в эффективность плана "Яшма вдребезги" в случае, если придется применить его. Оставался вопрос о секретном оружии - можно ли положиться на него как на козырь в игре с Америкой? 4 Мне было кое-что известно о работах, которые проводились у нас по части секретного оружия. Двое ученых - Нисина и Аракацу - работали в области атомной энергии, но их дело пока что находилось в начальной стадии. Гораздо успешней шла работа в Симада, где проводились опыты над особыми лучами, которые могли на расстоянии останавливать моторы и воспламенять взрывчатые вещества. Но и здесь до торжества еще было далеко: лучи пока что действовали лишь на расстоянии нескольких метров. Большие надежды возлагались на так называемую бомбу "Кэ" с радиодистанционными трубками. Говорили, что такие бомбы будут сами направлять свой полет на объект и попадание их будет гарантировано. Главное военно-техническое управление считало, что эта бомба будет готова примерно через год. Если мы затянем войну еще на год, у нас будет новое оружие, поражающее без промаха. Нашим главным секретным оружием являлась бомба "И", изобретенная генерал-лейтенантом медицинской службы Исии Сиро. Она представляла собой небольшой фарфоровый сосуд величиной с китайскую дыню, начиненный самыми действенными болезнетворными бактериями. Главная лаборатория, изготовлявшая эти бомбы, находилась в Токио, в квартале Вакамацу, рядом с особняком Исии. После того как в ней произошел пожар, уцелевшее оборудование перевезли в Ниигата и на Хоккайдо. Центрами производства этих бомб стали две лаборатории в Маньчжурии. Одна, именуемая "отрядом Э 731", находилась в Пинфани, около Харбина, другая - "отрядом Э 100" - в Могатоне, около Синьцзина. Бомба "И" уже прошла все испытания в Китае и Манчжурии, дала хорошие результаты и была принята на вооружение. Нам, офицерам главной квартиры, было известно, что государь дал аудиенцию генерал-лейтенанту Исии и, заслушав его доклад о проведенных им научных изысканиях, пожаловал высокую награду: орден Благословенного сокровища 1-й степени. Итак, из наших козырей пока был готов только один. Отличный козырь, - но стоит ли пускать его против Америки? Чтобы ответить на это, надо было решить кардинальный вопрос: как быть с происходящей войной? 5 Теперь, весной 1950 года, мне кажутся поистине нелепыми мои тогдашние колебания. Но человек всегда становится умнее, когда выясняется исход дела. А тогда я не знал, чем все кончится и как действительно отнесутся к нам американцы после нашей капитуляции. Мог ли думать я, что, высаживаясь на наших островах вскоре после церемонии подписания акта о капитуляции на палубе "Миссури", американский главнокомандующий уже тогда смотрел на нас как на будущих союзников? Мог ли думать я, что он, по чьему приказанию эскадрильи "Б-29" устраивали кошмарные "ковровые бомбежки" наших городов, воевал больше с нестроевыми японцами, чем с нашими офицерами и солдатами, которых он сохранял для будущего? Правда, если б я был более наблюдательным, то заметил бы, что американские бомбардировщики истребляют густо населенные районы бедноты в Токио - Ситая и Асакуса, но не сбрасывают ни одной бомбы на квартал Маруноути, где стоят здания наших крупнейших концернов, и на кварталы, где возвышаются самые лучшие отели и самые вместительные дома антисейсмической конструкции. В задачу "Б-29" не входило разрушение зданий, в которых должны были со временем разместиться американские военные учреждения. Да, тогда, в начале лета 1945 года, я многого не понимал. Немаловажной причиной моих колебаний было то, что с самого начала своей карьеры по линии специальной службы я работал по Китаю и в русских делах не был достаточно осведомлен. Вот поэтому я одобрял вначале план Муто "Вперед, на юг", считая, что первейшей задачей нашей империи является покорение всего Китая и что для закрепления этой победы необходимо овладеть всеми подступами к Китаю с юга - Индо-Китаем и Малайей, подобно тому как мы уже овладели подступами к Китаю с севера - Манчжурией и подступами к Манчжурии с юго-востока - Корейским полуостровом. И кроме того, я вначале полагал, что нашим главным врагом на территории Китая является гоминдановское правительство, а не китайские красные. Только во время войны, а именно после Пинсиньгуаня, где 8-я армия Чжу Дэ разгромила наши войска под командованием Итагаки, я окончательно понял: наш враг в Китае - красные, а гоминдановцы во главе с Чан Кай-ши - это будущие союзники, с которыми мы обмениваемся выстрелами только в порядке недоразумения. И с тех пор начались мои сомнения. Моя вера в план Муто стала таять. Я стал подумывать о том, что наша война на Тихом океане - большая ошибка. И как раз в это время произошла моя встреча с Харшбергером. Она открыла мне путь к прозрению. Вскоре после этого небо помогло мне сделать еще один шаг на пути к истине. Однажды утром, придя в свою служебную комнату, я увидел на полочке положенную кем-то книгу. На ее обложке было написано: "Последняя война", а в конце книги указано, что она отпечатана на средства автора и не предназначена для продажи. Это было сочинение известного генерал-лейтенанта Исихара Кандзи - того самого, который в бытность начальником оперативно-стратегического отдела генштаба переработал существовавший до него план "Оцу" - план захвата русского Приморья - и составил новый план войны с Россией, предусматривающий захват всей Сибири до Урала. Благодаря этому плану Исихара сразу же стал всеяпонской знаменитостью. После возникновения войны между Германией и Россией последовало высочайшее решение об осуществлении плана Исихара. Но торжество автора плана оказалось преждевременным. Сторонники продвижения на юг вскоре уговорили государя провести в первую очередь войну с англосаксами, чтобы закрепить завоевания в Китае и утвердить господство Японии над всей Юго-Восточной Азией. С тех пор как началась война на Тихом океане, Исихара оказался в положении опального военачальника. Пока все шло хорошо, о нем не говорили. Но как только пошли неудачи, стали припоминать его аргументы против неразумности войны на Тихом океане и восхищаться его прозорливостью. Особенно усердно занималась прославлением Исихара группа политических деятелей - членов Лиги Восточной Азии, возглавляемой самим Исихара Кандзи. С Лигой поддерживали связь виднейшие генштабисты-россиеведы во главе с заместителем начальника генштаба Кавабэ и бывшим начальником штаба Квантунской армии Касахара. Короче говоря, Лига Восточной Азии объединяла всех исихаровцев. Затем стало известно, что с Лигой установили тесную связь глава концерна Мицуи - Икеда и представитель дипломатической бюрократии, бывший посол в Лондоне, Иосида. И тот и другой выполняли поручения наших финансовых магнатов. В сочинении генерала Исихара говорилось о том, что, хотя Америка и Россия состоят сейчас в одной коалиции, скоро это положение изменится и между ними начнется схватка. Через всю книгу проходила мысль: у Америки и Японии - общий враг, в будущей войне они должны быть вместе, и чем скорее кончится эта глупая война, тем будет лучше для обеих сторон. Я прочел эту книгу трижды. С таким интересом до этого дня я читал только одну книгу - трактат для сагаских самураев "Сокрытое в листве", кодекс правил поведения настоящего воина. Проштудировав сочинение Исихара, я почувствовал, что сделал еще один шаг на пути к полному прозрению. Так, наверно, чувствует себя буддийский монах, пройдя первый из восьми этапов к спасению души - "этап правильного смотрения". Но кое-какие сомнения еще оставались. Надо было избавиться от них. 6 В штабе Восточного района я однажды встретил своего старого знакомого подполковника Ии. До начала тихоокеанской войны мы долго работали вместе в органе специальной службы в Шанхае - я по связи с немецкой разведывательной организацией в Китае ("бюро Эрхардта"), а он по русской белоэмигрантской колонии. Затем нас обоих перевели в генштаб, в так называемый "восьмой сектор" - специальный сектор по проведению особых акций. Затем я был направлен на фронт, а Ии перешел в 5-е, то есть русское, отделение 2-го отдела генштаба. Он считался там одним из лучших россиеведов. Ии затащил меня к себе в офицерское общежитие около Кагурадзака, совсем недалеко от дома Осьминога. Ии ничуть не изменился. Та же круглая физиономия с добродушной улыбкой и с крохотными умными глазками, которые всегда оставались серьезными. Несмотря на маленькую кругленькую фигурку с очень короткими руками, Ии держался с большим достоинством, разговаривал медленно, спокойно, без всякой жестикуляции. Он угостил меня русской водкой, только что привезенной из Москвы. Офицеры 5-го отделения 2-го отдела генштаба по очереди ездили в Россию в качестве дипкурьеров, прикрываясь чужими паспортами. Мы разговорились. - Нужно скорее прекратить эту идиотскую войну, - сказал Ии. - На любых, даже на самых тяжелых условиях, лишь бы уцелела династия. Надо поскорей окончить эту войну, чтобы сохранить как можно больше сил для последующих действий. На этот раз уже совместно с Америкой. Мы тогда быстро возместим все потерянное. Вместо островков на Тихом океане, Манчжурии и Кореи получим всю Сибирь - до Урала, а еще лучше - до Волги. Согласен на такой обмен? Я кивнул головой: - Но лучше было бы удержать все наши владения в Азии и прибавить к ним Сибирь. Почему вы все-таки против того, чтобы заставить Америку пойти с нами на ничью? - Потому что для этого придется еще воевать и нести потери нам и американцам тоже. А это глупо. Нам и Америке нельзя ослаблять себя попусту перед лицом общего врага. Это во-первых. А во-вторых, продолжая войну с Америкой, мы вынуждаем ее откладывать начало войны с Россией. А на русских надо броситься скорее, пока они не отдышались. Чем дольше будет продолжаться война на Тихом океане, тем больше мы дадим русским времени для передышки. Доводы Ии были неоспоримы. - А у них действительно скоро начнется? - спросил я. - Как только заключим мир с американцами, узнаем все, - ответил Ии и хихикнул. Наша беседа была прервана появлением нового гостя Ии представил нас друг другу. Услышав имя полковника Цудзи, которого знала вся наша армия, я стал почтительно разглядывать своего нового знакомого. Бритая голова, густые брови, пронизывающий взгляд, внушительная осанка - это был воин с головы до ног. Я вспомнил рассказы о том, как этот полковник, прозванный Малайским тигром, первым стал совершать кимотори над пленными англичанами и американцами. Он проделывал эту операцию в строгом соответствии со старинным церемониалом. Полковник включил радио и стал шептаться о чем-то с Ии. Я решил откланяться. Ии выключил радио и сказал Малайскому тигру: - Пусть слушает. Офицеры главной квартиры все равно узнают об этом. Сообщение Цудзи было очень интересным. Маршал Янь Си-шань прислал своего офицера к генерал-майору Ямаока - начальнику штаба 1-й армии - с предложением заключить тайное соглашение о совместном выступлении против китайских коммунистических войск в Шаньси. Посланец Янь Си-шаня сообщил генерал-майору Ямаока о том, что по сведениям, имеющимся у гоминдановцев, в ближайшем будущем может возникнуть война между Америкой и Россией, ввиду чего Японии и Китаю следовало бы объединиться для борьбы с коммунизмом в Азии. Генерал Ямаока был известен как один из самых правоверных исихаровцев. Начало войны между Германией и Россией застало его на посту военного атташе в Москве. Говорили, что он каждую неделю извещал генштаб о том, что, судя по всем данным, русские прекратят сопротивление к концу недели, затем стал предсказывать падение Москвы и трижды назначал срок. Наконец "предсказателя" отозвали в Токио и через некоторое время послали на китайский фронт, где он решил заняться вместо прогнозов политикой: стал готовить почву для переговоров с гоминдановдами. Сообщив новость, Цудзи бесцеремонно растянулся на циновке и прогудел: - Войну надо кончать. Это ясно всем, кроме кретинов. И надо заблаговременно договориться с гоминдановцами, чтобы не дать китайским красным захватить Китай. Когда Ии провожал меня до передней, я спросил его: - Значит, вы... то есть исихаровцы, считаете, что план "Яшма вдребезги", утвержденный государем... Ии почтительно наклонил голову при упоминании государя, затем тихо сказал: - Этот план - бред самоубийцы. Военный министр, кажется, хочет все-таки испробовать его на деле. Говорят, что по ночам он, стоя у окна в своем кабинете, показывает язык луне. Все адъютанты знают об этом... Это ужасно, что сейчас, когда империя находится в такой опасности, ее военный министр - сумасшедший. А государь, к сожалению, не замечает... После этого разговора с Ии я еще раз прочитал "Последнюю войну" и окончательно убедился в том, что генерал Исихара - самый прозорливый политик во всей поднебесной. КРАХ 1 Декларация из Потсдама, предлагающая Японии сдаться, была передана по американскому радио рано утром 27 июля. Спустя час в главное управление жандармерии и департамент полиции начали поступать сведения о том, что текст декларации, записанный тайком и переведенный на японский язык, уже распространяется по городу. Затем стало известно, что через ворота Сакасита проследовали в августейшую резиденцию князь Коноэ и председатель Тайного совета барон Хиранума - поехали шушукаться с лордом-хранителем печати маркизом Кидо. На Итигаядай тоже началось экстренное совещание. Военный министр Анами пригласил к себе всех армейских лидеров. Мы сидели до вечера во флигель-адъютантской части, ожидая новостей. Дзинтан поехал в министерство и обещал позвонить оттуда. Два молодых офицера - Кацумата и Минэ, недавно переведенные к нам из Квантунской армии, сообщили